Из дневника пожилого человека

1

Мне шестьдесят пять лет. Я уже пять лет на пенсии. А до пенсии всю врачебную свою жизнь проработал в поликлинике врачом-лаборантом.

Год назад, тоже апрельской весной, умер мой отец, прожив 93 года. Позвоночник его в последние годы совсем согнулся — вперед и одновременно вбок. Такой скрюченный, ослабевший, отец все равно просил меня пойти с ним в магазин в день нашей пенсии. Еще я иногда выводил его погулять на собачью лужайку, где низко летали вороны, дразня домашних собак, недалеко от нашего двенадцатиэтажного дома-башни. Он все-таки очень любил, получив пенсию, отправиться со мной в гастроном и там накупить немного празднично заграничных вкусностей — двести граммов голландского сыра, двести граммов нарезанной уже, в целлофановом пакетике, финской колбасы, несколько бананов, пахучего чаю, леденцов, сдобной соломки в коробке. Это все стоило почти половину его пенсии и называлось у нас — «кутнуть». Но вина мы не пили уже много лет: договорились как учитель и врач не прикасаться к спиртному в спивающейся стране. Отецдушевно оживал в магазине у прилавка. Волнуясь, считал дрожащими руками деньги, переспрашивал цены, будто жил настоящей, живой жизнью среди людей, в житейских заботах. Я покупал еще перловой крупы, овсянки, хлеба, и мы шли домой. Одной рукой я нес сумку, на другой висел отец. Это было смешное зрелище: один нескладный старик с бородой тащит другого, без бороды, сморщенного, большеголового, горбатого, и еще сумку. Я вспоминал тогда зловещее стихотворение одного современного поэта о двух старушках, матери и дочери, о том, как этот поэт ужасался-удивлялся, представляя себе, как когда-то ведь одна из этих старушек кормила другую грудью.

Но голова у отца была поэтически душевная, ясная. Он мог бы еще, если б не изношенное тело, продолжать одухотворенно преподавать биологию в школе. Школа в получасе езды на трамвае и троллейбусе. Отец подрабатывал там целую четверть века, будучи уже на пенсии, а ушел совсем, когда почувствовал-испугался, что так ослабел уже и так тяжко схватывает в дороге сердечная боль, несмотря на сустак, нитроглицерин, что однажды не доберется до дома. Наш дом, наша уютная двухкомнатная квартира — это для нас с ним самое дорогое. Это радость: жить там вместе, в сокровенном духовном созвучии рассказывая важное друг другу, смотреть телевизор, читать книги и размышлять-беседовать о них, готовить дешевые добрые кушанья для утоления голода. И еще — смотреть друг на друга. В детстве из народной толпы отец видел последнего русского царя и не раз рассказывал мне об этой встрече, всякий раз уточняя, добавляя.

Умер отец в одну ночь. Возникла у него боль в животе. Я вызвал скорую. Отца увезли в больницу, где он скончался через несколько часов с диагнозом «кишечная непроходимость». Видимо, по-старчески долго и тихо росла опухоль, а потом закупорила собою кишку. Держать тело в морге, вскрывать у меня просто не было денег. Да и не хотел, чтобы мертвого отца разрезали. Хотя я и врач-лаборант и вроде бы не должен быть равнодушным к человеческому телу изнутри... Остатка наших пенсий и «похоронных» из райсобеса хватило, чтобы отвезти тело отца из больницы в крематорий. Родственников у нас нет. Нет и знакомых, которых можно было бы пригласить на кремацию или на кладбище. Вазу с прахом отца тоже хоронил один — в нашу семейную могилу. Дома, после похорон, выпил чаю и съел бутерброд с остатком голландского сыра, который купил еще отец. Помню, как он тревожно-суетливо считал у прилавка деньги, покупая рядом со мной этот сыр. Перед самой смертью отца мы прочли с ним в газете слова генерала Лебедя о том, что в спивающейся стране он не будет пить вина вовсе. И это было, как из нашего сердца. Выпив в тот день поминального чаю, я посмотрел на наши книжные полки до потолка — на любимые наши с отцом книги Толстого, Достоевского, Чехова, на альбомы картин Третьяковской галереи, Русского музея, Эрмитажа и сказал вслух книгам и альбомам: «Как хорошо, что денег хватило, что я кого-то из вас не продал». Может быть, для кого-нибудь, кто это прочтет, кощунственно будет такое услышать, но отцу, убежден, то, что я сказал, понравилось бы.

В мои-то годы, после смерти отца, я все равно испытывал и сейчас испытываю звенящее, тревожно-печальное чувство сиротства. Я готов отчаянно заплакать, от того что не могу больше пойти с ним на собачью лужайку, не могу поговорить-посоветоваться о двудомной крапиве, о черноклювой вороне, что дразнит соседского лохмато-диванного эрдельтерьера. Я тащил-нес отца в день пенсии на своей руке в магазин, но, в то же время, у меня было чувство-убеждение, что это он обо мне сейчас заботится, бережет-защищает меня. Он весь, как живой, до мелочей, в моем чувстве-переживании. Я его люблю сейчас так сильно, одухотворенно-подробно, как не любил живого, и пугаюсь, что это все так происходит.

2

Моя месячная пенсия не так уж мала: ее хватило бы сейчас на сорок девять батонов моего любимого горчичного хлеба. И я вполне ею обхожусь. Новой одежды мне не надо уже до самой смерти. С обувью тоже обойдусь. Покупаю по свежему батону или по черной полбуханке утром, и еще остается на овсянку и перловку. Гречку можно, конечно, лишь по воскресеньям, праздникам, она подороже. А еще покупаю в овощном несколько свеколок в полмесяца и режу их в кашу. Покупаю и сахар, и чай, а на воскресенье и праздники стоит у меня в фамильном дубовом буфете банка с кофейным напитком «Летний», растворимым без осадка. И есть в этом же буфете старая банка с еще советским, засохшим уже клубничным вареньем. Ухитряюсь, понятно, и за квартиру платить. А если еще остаются деньги, то покупаю бутылочку кетчупа — поливать этим томатным соусом кашу или кусок черняшки, батона. Словом, вполне выживаю. Но есть у меня в этой жизни одна душевная забота, долг, и на это уже пенсии никак не хватило бы. Тут у меня другой путь, о котором только своему дневнику и могу рассказать. Хожу с хозяйственной сумкой на помойки.

Не сразу к этому пришел. Некоторое время после смерти отца я, как когда-то выражался главный врач нашей поликлиники, изучал этот вопрос. Наблюдал из окна кухни (наша квартира на восьмом этаже) за пенсионерами-мусорщиками. Не работниками, собиравшими мусор, а людьми, выбиравшими из мусора что-то им нужное. Внимательно разглядывал, проходя мимо, как бы на прогулку на собачью лужайку, что там навалено в этих мусорных ржавых ящиках-контейнерах и вокруг них. Примечались и неплохие вещицы, выброшенные богатыми людьми: хрустальный бокал с отбитой ножкой, сломанные настенные часы, даже куски холодильника. Но на что мне все это — в технике не соображаю, хрустальный бокал тоже не исцелю. Да и брезговал бы все это нести домой. Выброшенная обувь, к примеру, может быть и с заразными грибками. Заметил из окна кухни, что пенсионеры-мусорщики, весьма прилично одетые, с добротными, даже нарядными сумками, охотятся преимущественно за выброшенными пустыми бутылками. Бутылки можно сдавать, и чем больше сдашь, тем больше получишь денег. А так, чтобы в прошлогодних, слежавшихся листьях на собачей лужайке отыскать-выкопать граненый стакан, отмыть и продать или самому из него пить — нет, этого я не смогу. И вот стал я мусорщиком, охотником за бутылками, и снова у меня пошли рабочие дни, и тоже часов по пять-шесть. Но уже без суббот и воскресений — так сильно захватывает этот промысел.

Конечно же, я не хожу к контейнерам возле нашего дома, а хожу и езжу на троллейбусе подальше. И подальше от поликлиники, в которой проработал тридцать шесть лет, чтобы не встретить у помойки знакомых. Хотя и переживаю, проходя на охоту мимо своих контейнеров, что вот там, кажется, блестят хорошие, водочные бутылки. А то даже примечу рваные резиновые сапоги, которые, как мне кажется, не побрезговал бы и взять, сумел бы заклеить. Пошел бы в них ранней весной в парк по чавкающей от влаги земле искать первые цветки мать-и-мачехи. Может быть, зарисовал бы их цветными карандашами и описал свои чувства о них в своем дневнике. Да, мы стараемся одеться получше, когда отправляемся туда. Многие из нас надевают галстук. А такие, как я, с бородой и в очках, похожи ну не на профессора, но на доцента. Некоторые даже в кожаных пиджаках, с тележкой. Чтобы не подумали о нас, что какие-то бомжи-бродяги. У меня, например, добротная матерчатая сумка с нарисованными на ней крупными бордовыми розами, а в ней еще одна такая же — с голубыми колокольчиками и тоже сложенный целлофановый пакет, на всякий случай. Мы обходим наши помойки, будто ходим по магазинам. Стесняемся друг друга, если встречаемся у контейнера. Кто-то из нас деликатно ждет в невидимом отдалении свою очередь: вдруг коллеге не понадобится то, что понадобится ему. Но бутылки обычно все мы берем. Конечно, лучше работать рано утром или в середине дня — меньше народу, смелее чувствуешь себя. Ведь прежде, чем подойти к контейнеру, осматриваемся: порою приходится и перевеситься телом в этот ржавый ящик, если он по-утреннему почти пустой, только на дне бутылки.

Когда подошел к контейнеру как пенсионер-мусорщик в первый раз, я сказал себе: «Сейчас такое наступило ранне-рыночное время, что никому ты, Глеб Гаврилович, не нужен, никому нет до тебя дела. В Чечне гибнут двадцатилетние солдаты, и все уже к этому привыкли и хохочут над рекламой по телевизору. Все, кроме солдатских родителей. Множество нищих. Так кто же станет возмущаться тем, что ты возьмешь из контейнера бутылку! Давай-давай, а то мусорщик-профессионал придет. Все, что ты сейчас делаешь, это естественно: когда живут в стране богатые и бедные, то богатые всегда что-нибудь хорошее для бедных набрасывают». И все тогда сладилось: взял первые бутылки, обрел дело.

Мусорщики-профессионалы, в самом деле, главные наши враги, потому что еще в подъездах, на лестничных площадках сами собирают бутылки. Еще они время от времени заглядывают в свои контейнеры и около, но уже не украдкой, в отличие от нас, а степенно, деловито, выполняя свою таинственную работу. Но грех мне ворчать на нашего мусорщика: он хоть и пьяница, хоть и похож на старого вороненка в своем черном, замасленном, а крошит голубям и воробьям хлеб и беседует с ними.

Все ярче становится помойка от заграничных упаковок, выброшенных красивых конфетных коробок... Одну такую крупную коробку с выпуклой прекрасной белкой с золоченым орехом в лапках на изумрудно-зеленой елочной ветке я все же взял, но не из контейнер, а рядом, с треснувшего асфальта. Я храню в ней небольшие простые камни, которые подбираю где-нибудь, потому что они видятся мне какими-то трогательными, добрыми, т. е. испытываю с ними душевное созвучие, взаимотяготение. И в таком же духе собираю кусочки, комочки мхов в эту же коробку. Правда, на всякий случай, протер коробку старым нашим, но крепким, зеленым одеколоном «Шипр».

Люблю спокойно, не стесняясь, смотреть из окна кухни подальше красных детских качелей на разноцветную помойку, смотреть в полевой бинокль, в который отец мой когда-то смотрел в дачном лесу на птиц. Раньше все мы были (кроме больших начальников) примерно равны своей относительной бедностью. Теперь же есть много бедных и мало, но достаточно для нас, богатых. Богатые выбрасывают на помойку довольно хорошие вещи и, конечно, бутылки, поскольку сами-то их не сдают за гроши в приемный пункт. Они, понятно, могут выставлять пустые бутылки на лестничную площадку, чтобы их сразу схватили профессиональный мусорщик, уборщица или охотящиеся за бутылками старушки. Но все же и на помойку почему-то выносят. Да, помойка, конечно, стала богаче, красочнее. Выносят и кладут рядом с мусорными контейнерами даже телевизионные трубки, которые могли бы еще поработать, даже поломанные или просто старомодные транзисторы. Но я всегда ужасно был непрактичен. Я из тех, кто лезет левой рукой в правый карман и при этом вывихивает себе ногу. Я как тот рассеянный профессор, который подает даме руку, помогая ей выйти из троллейбуса, и тут же наступает ей на ногу. Мог усердно конспектировать брошюру по сантехнике, покупать сложные инструменты, а потом такое море устраивал квартире, что все кончалось отчаянным зазыванием сантехника. Как туземец-дикарь, тянусь к заграничным ярким упаковкам, роскошным пивным и кофейным банкам, не привык еще к этому после нашей серой, нудной большевистской жизни. В то же время, много еще у меня в душе чего-то юнкерски-ребячьего. При всей (и теперешней) острой застенчивости живет во мне этакий хулиганистый бесенок. Может быть, из-за него и чувствую себя душой много моложе своих лет. Готов заговаривать с длинноногими девушками, как равный им юноша. В душе, конечно. А по-настоящему я и в молодости не решился бы с ними заговорить. Странно: уже пять лет езжу на троллейбусе, автобусе бесплатно, с пенсионным удостоверением, а сам тянусь к девушкам, заглядываюсь на их коленки. Однажды было это даже прячась за мусорный контейнер. Я, белобородый, дряхловатый уже, удивляюсь-огорчаюсь, когда мне говорит кто-то: «Отец, дай закурить». Иному самому уже к пятидесяти (и я это вижу), а он мне: «отец».

Если смотреть из окна кухни подальше помойки, — там, за белым двухэтажным детским садом, собачья зеленая лужайка, а за ней парк и за парком промышленные трубы с дымом, от которого по временам на небе, над нашим домом, зловеще-сизые облака. Набрав бутылок, несу домой в двух сумках, а дома мою их в тазу. Особенно хороши водочные бутылки: их всегда принимают. Потом отправляюсь сдавать уже чистые бутылки на приемный пункт, а если он закрыт, то сделаю еще один, дополнительный, а то и два обхода помоек по моим маршрутам.

Хорошо сейчас ходить на эту охоту. Необыкновенно теплый, мягкий в этом году апрель. Крапивка уже вылезла. Воробьи кричат весенними, прочищенно-воспаленными голосами, купаются в высыхающей луже. Но я уж благородно не хожу в парк за бутылками в травах. Пусть себе старушки ищут их для подарков внукам. Это ведь очень важно — знать, во имя чего тайно погружаешься в помойку. Старушки даже с раскладными стульчиками туда ходят и в таких уютно-моложавых платьях. Сидит себе беленькая бабушка в очках, в панамке, книгу читает, а рядом, в траве, две цветочками расписанные матерчатые сумки с бутылками. Уж я-то различаю знакомые, добрые очертания бутылет.

Вечером слушаю радио. Старенький наш черно-белый телевизор поломался. Починить пока дороговато. И еще такую толстую разноцветно-капиталистическую рекламную газету «Экстра» получаю бесплатно в почтовый ящик, как и все в нашем доме, по субботам. Вот интересно там смотреть, как, наконец, и у нас прекрасно богатые люди живут, путешествуют, радоваться, что и тебе, по законам развития капитализма, будет как-то лучше, если они станут еще богаче.

3

Почему необходима мне эта охота за бутылками на помойках? Ответ — целая история моей жизни, моего больного характера.

Чеховский недотепа, я никогда не мог естественно выражать свои переживания, вообще естественно чувствовать жизнь, как чувствует подавляющее большинство людей. В несчастье человек горюет, случается радостное событие — он веселится. Я, конечно, тоже тоскую и радуюсь сообразно событиям, но у меня это происходит как-то неестественно, без должной чувственной четкости, непосредственности, с тягостной неуверенностью в своих чувствах и в жизни. Это все оттого, что от природы чувственность моя не полна, не цельна, а притуплена, блекла, жухловата. Эта неполнота чувственности начинена тревожностью, покрывается и перекрывается склонностью к тревожным аналитическим раздумьям, одухотворенно размышляющей, щемящей жалостливостью по обстоятельствам. Среди людей, не способный к живому естеству общения, нередко думая-переживая в беседе о том, что к беседе совершенно не относится, я пугаюсь, что это заметно со стороны как что-то постыдное, странное, и от этого еще больше смешиваюсь в своих чувствах и мыслях, мучаясь напряженностью застенчивости. В молодости еще и заливался при этом краской, и все это лишь обостряло мучительное ощущение неестественности происходящего и без того постоянно присутствующее во мне чувство вины перед людьми и собою. Еще труднее, нежели общаться с людьми, мне выступать перед аудиторией или отвечать урок, как бывало в школе. Естественность-непосредственность, цельное чувство определенного содержания придут ко мне уже потом, после общения с людьми, в одиночестве. Даже с матерью, работягой-ткачихой, которая во мне души не чаяла, я чувствовал себя в непосредственном общении неестественно-напряженно. Она ведь меня никогда не била; просто правильная, справедливая строгость звучала в ее голосе, осанке. Мать умерла двадцать лет назад от кровоизлияния в мозг, я навсегда по-сыновнему тепло благодарен ей за свое рождение в жизнь, за то, что тревожно заботилась обо мне, как о своем птенце, в полуголодное военное мое детство отправлялась только ради меня, заболевшего, на базар и приносила кусочек мяса, помидорку, луковицу или что-нибудь еще в таком укрепляющем тело духе, что удавалось ей выторговать подешевле. Перешивала на меня отцовскую гимнастерку, бесконечно штопала мои носки. Но расслабляться душевно, быть более-менее естественным я долгие годы мог только с отцом, благодаря нашему глубинному духовному родству.

Я поступил в медицинский институт, чтоб разобраться в себе и помогать заболевшим людям, поскольку искренне жалел тех, кому было плохо, особенно если это было понятно-созвучно моим собственным переживаниям. В себе так толком и не разобрался, понял лишь, что истинной душевной болезни (сумасшествия) у меня нет. С больными же работать не смог, потому что вследствие своих особенностей, будучи в общении с пациентом совершенно непрактичным, не чувствующим руками, глазами, ушами (даже с прекрасным импортным фонендоскопом) того, что с легкостью, от природы, цепко, без неуверенности-сомнений, чувствовали мои коллеги, не в состоянии, например, различать сердечные тоны, — я совершал серьезные врачебные промахи и мучился уязвленным самолюбием и своей действительною виною. Растерянный от всего этого, посоветовался в диспансере с психотерапевтом. Деловитый, с усиками, он сказал мне, что вам, уважаемый Глеб Гаврилович, с такой глубокой психастенией не следует работать лечебником, а лучше пойти во врачи-лаборанты. Так и поступил, благодаря его письменному заключению, после нескольких месяцев плохой работы участковым терапевтом. Именно таким, лабораторным образом, не торопясь, рассматривая в микроскоп мочу, кровь, кусочки удаленных хирургом папиллом, уточняя, советуясь с консультантом, помогал заболевшим в той же поликлинике в течение всей своей врачебной жизни до самой пенсии. Купил себе на всю жизнь толщенную книгу Предтеченского о лабораторной диагностике. Как же быстро пролетело время, боже мой...

Там, в поликлинике, в лаборатории, встретил в первый же год работы сорокалетнюю санитарку Веру, с которой сразу почувствовал себя душевно легко, светло. Она-то как раз и была по-настоящему душевнобольна. Все жаловалась мне, что виновата в том, что это из-за нее люди так тяжело болеют и не выздоравливают. Это потому, что она худо моет от микробов пол в лаборатории и в других местах поликлиники. К удовольствию старшей сестры Вера являлась на работу, особенно во время обострения болезни, на несколько часов раньше и уходила после всех, вымывая-вылизывая до необыкновенной чистоты поликлинику. Двадцатичетырехлетний, я полюбил ее за то, что ее психотическое чувство вины было неизмеримо сильнее моего, отчего я, видимо, и не чувствовал себя рядом с нею пришибленным и никчемным, как это было рядом с моими длинноногими сверстницами. Случилась единственная в моей жизни любовь. Любовь, пронизанная щемящей жалостью. Я все время думал о Вере, желал горячо делать что-то хорошее для нее и ее пятилетней дочки Насти, которую она родила от слесаря-сантехника поликлиники, умершего от опоя. И она потянулась ко мне. Я жил вместе с ними, счастливый, в их убогой квартире на двенадцатом этаже, недалеко от поликлиники, в течение года. Я готов был уже официально жениться на Вере и удочерить Настю. Но Вера, узнав об этом, стала мучиться, что погубит своим таким замужеством мою молодую жизнь, говорила, что мне нужна девушка, а не тетка, и выбросилась с двенадцатого этажа.

До этого я подумывал, что вот бы мне и стать психиатром для таких тяжелых больных, я бы чувствовал себя сильнее, здоровее их и этим бы сам лечился, им помогая. Но тут перепугался ужасно и больше уже о том, чтобы стать психиатром, не помышлял. Всю эту кромешную жуть тяжело вспоминать, тем более в подробностях, в том числе милицейских, прокурорских. Отмечу только, что Вера была не «теткой», а трогательной природной дамой, хотя и без образования, но как бы из другого мира. Одухотворенная нежной благодарностью ко мне, она так беспомощно-детски ко мне прижималась, так радостно, засучив рукава, творила мой любимый салат с большими помидорными кусками и сметаной, так волшебно-загадочно просила Настю угостить «нашего любимого доктора Глеба Гавриловича» своею конфетой, рассказать ему свой страшный сон. При этом, однако, и в узком, мраморном ее лице с болотно-прищуренными глазами, и в натруженных мытьем полов готически-мускулистых руках и ногах всегда чудилось мне что-то, напоминающее гордую орлицу.

Я хотел тогда удочерить осиротевшую Настю. Отец одобрял меня, а мать была категорически-злобно против, отыскала сестру того покойного сантехника, отца Насти, уговорила ее взять опекунство над девочкой. И еще мать не разрешила мне похоронить Веру в нашей семейной могиле. С тех пор прошло лет сорок. Опекунша умерла, Настя живет в своей прежней квартире. Она инвалид второй группы по душевному заболеванию, раза два в году лечится по несколько месяцев в психиатрической больнице, эндокринно-ожиревшая, быть может, от обилия лекарства, но духовно прекрасная. Меня она знать не хочет, убежденная в том, что сбросил с балкона Веру.

Настя с детства рисует городские пейзажи, смешивая гуашь с акварелью. Она училась, благодаря доброй опекунше, в студии детского творчества. Выставки ее картин иногда устраивают в фойе кинотеатра в нашем микрорайоне, и была даже выставка в районном музее. Напечатана, в связи с этим, в художественном журнале статья о Настиных картинах с цветными иллюстрациями, в которой сказано, что это какой-то неповторимо-новый московский постимпрессионизм. А я вижу в картинах знакомое мне болезненное чувство вины перед людьми с острым желанием искупить какой-то свой не понятный людям грех и еще вижу-чувствую что-то хрупкое, щемящее, напоминающее рассыпанную в пейзажах гордую орлицу. Для меня это — подлинное творчество-искусство, т. е. то, что оживляет-просветляет души людей, делает тебя глубже, мудрее, поднимает к смыслу твоей жизни. Это то вечное, настоящее, чему хочется служить своей жизнью, хотя бы ее остатком. И, видимо, все более и более с годами соглашаются со мною в этом люди. Вот уже и первая статья о работах Насти, и автор — кандидат искусствознания. С тех пор, как Настя, уже повзрослевшая, вернулась в свою квартиру, я раза два в неделю жду ее, спрятавшись в кустах сирени на скамейке, недалеко от ее дома, чтобы посмотреть, как она идет с сумкой в магазин или в свой диспансер. В ее неуклюжем ковылянии чувствую глубинную любовь к матери, особую грацию, готов долго смотреть и дышать всем этим. Никто, однако, не знает, что все эти годы кладу на Настину сберегательную книжку разные суммы «от поклонников таланта на краски и кисти» и потому в этих родных мне картинах чувствую и себя, свое участие-поддержку. Из моей пенсии теперь, после смерти отца, уже не мог бы выкраивать эту поддержку. И свою квартиру, без ведома Насти, завещал ей для мастерской или как она захочет. Еще не известно, сколько за эту двухкомнатную квартиру мне со временем придется платить. Может, еще и не только бутылками придется промышлять.

4

После смерти Веры, в молодости, два раза пытался сблизиться с женщинами, которые сами меня для этого выбрали. Я был недурен собой в молодости, только нескладный. Одна была медсестра, а другая даже врач-терапевт, все из нашей поликлиники. Несчастные своим одиночеством, некрасивые женщины с отдельными квартирами. Но у меня ничего не получалось, несмотря на уютно-спокойную в смысле полной запертости-защищенности от мира обстановку в их квартирах. Они оскорбительно посмеялись над моей мужской слабостью, неуклюжестью, сексуальной малограмотностью, а врач — та даже так расстроилась-рассердилась, что дала мне в постели подзатыльник. Увидев потом какую-то из них в поликлинике, я сгорал от стыда и убегал, прятался. Дело тут было не в каком-то болезненном недостатке мужской силы, уж я-то знаю, а в том, что так я устроен. Для того, чтобы обнаружилась моя сила, мне необходимо быть убежденным в том, что вот с этой самой женщиной мы всегда будем вместе и будем преданы друг другу. Или — важно хотя бы серьезно надеяться на это. Дело, конечно, не в некрасивости этих медичек. Женщина всегда была для меня священна одним своим женским началом-естеством, тем, чем отличается от мужчины. Но чем она была красивее, свежее, моложе, тем более дурацки переживал, что недостоин ее. Потому и смог влюбиться в женщину на много лет старше меня, и мог бы, по-видимому, влюбиться в женщину уродливую. Важной причиной этого моего поражения, убежден, было еще и другое, хотя и связанное с первым: меня в минуты сближения с этими женщинами мучило чувство, что изменяю Вере, будто она жива. Я испытывал вину предательства перед нею.

После этого уже ни с кем не пытался сблизиться. Рассказал об этом отцу, и он сказал, что хорошо меня понимает, что сам был хрупок в этом отношении, зависим от многих обстоятельств и получал подобные нахлобучки от матери, хотя и любил ее, а сейчас, когда ее уже нет, любит еще сильнее. «Если б мама понимала-чувствовала, что такое нежность! — сокрушался он. — Да, мы с тобой, Глебушка, для жизни в оранжерее, как это называл Павлов». Но я не рассказал отцу, как мать мне, четырнадцатилетнему, когда была с отцом в ссоре, на даче, на пляже, коренастая, в бордовом купальнике, жаловалась на него, что он не мужчина, что живет с ним уже много лет просто как с братом. Как мне тягостно-неловко, стыдно было тогда это слушать! И притом — почему-то на пляже. Я ничего тогда не ответил матери, но эта неловкость за нее до сих пор занозой сидит в моей душе.

Когда-то на кладбище перед простой могилой, заросшей травой, с железной табличкой с именем, фамилией Веры и годом ее смерти, я попросил тогда у Веры прощение за то, что пытался ей изменить, посадил в землю среди травы несколько букетиков незабудок, укоротив их стебли, чтоб не вытащили подарить кому-нибудь. Конечно, это Настя покрасила буквы на заржавевшей табличке. Еще сказал, что Насте уже двенадцать, учится в студии детского творчества и я хожу на нее смотреть издалека и тайно ей помогаю, хотя ты это и без меня хорошо знаешь. Извинился, что нет у меня денег на памятник, но на плиту уже почти накопил и попрошу скоро поставить ее вот здесь, где растет папоротник.

5

Мы с отцом более тридцати лет жили в нашем доме и не знали соседей по именам. А как отец умер, пожилая простоватая женщина из квартиры напротив заметила его отсутствие и посочувствовала мне. Она сказала: «Помните, когда умер мой отец в позапрошлом году (а я и не знал, что ее отец с ними жил, и не помню, какой он был), у меня, грех говорить, даже наступило облегчение, потому что он меня все время давил морально, особенно на кухне, и я все боялась что-то такое сделать, что ему не понравится. А сейчас я хотела бы вот так бояться его, а бояться некого». Я сказал ей, что своего отца не боялся, но чувствую перед ним вину хотя бы за то, что мало в последнее время выходил с ним гулять на собачью лужайку, дышать воздухом, мало говорил ему каких-то хороших слов. В это время на лестничную площадку из своей квартиры вышел мальчик лет трех, прислушался к нашему разговору и проговорил: «А мой дедушка в магазин пошел, и я его жду». Соседка еще сказала, что ее близкие смотрят телевизор и все ругают капитализм за малую свою зарплату и цветные рекламы всяких наслаждений для богатых. Но ей все равно как-то легче дышится при капитализме, надежда какая-то есть. И я согласился с ней, что да, хотя и дороги картошка, хлеб, но чувствуется где-то впереди свет развитого капитализма, как в цивилизованных странах, где заботятся и о не способных драться с победой за богатство-благополучие: все-таки и они там спокойно, сравнительно светло живут, сыты, одеты. Еще подумал, что выставки Насти ведь стали устраиваться только с переломом жизни к горбачевскому главенству духовных, общечеловеческих ценностей.

После этого разговора с соседкой (первого в жизни, раньше только здоровались) уже в своей квартире невольно подумал: «Вот и будет кому меня похоронить, только надо в этот заветный похоронный пакет все подкладывать и подкладывать деньги: похороны-то все дороже». И не почувствовал себя настолько уж заброшенно-несчастным среди людей после смерти отца. А то как-то раньше ощутил себя таким отчаянно-одиноким, не нужным никому, увидев на помойке выброшенные, даже не разбитые, пластинки с классической музыкой и сравнив себя с ними. Видимо, их век прошел: переписали на магнитофонную ленту и выбросили. И телефон наш уже столько лет молчит... Вообще грязное, тяжелое, помоечное время со сказочно-богатыми ларьками. Все-таки сознаюсь и себе самому, что пластинки с музыкой Шопена и Баха я взял, они были чистыми. И еще взял как-то правый ботинок моего размера и долго держал его в целлофане с формалином, морил возможные там грибки. А теперь ищу левый ботинок, похожий. Старые-то ботинки прохудились. Тяжко-стыдно от всего этого становится, но прочтешь несколько страниц из Толстого, Чехова или посмотришь цветные картинки в Ботаническом атласе — и легче, можно дальше так жить.

Конечно, был бы я опытный терапевт, я бы и сейчас, на пенсии, может быть, работал — частную практику имел. Но как старый лаборант-пенсионер кому я нужен без лаборатории? И молодых уже безработица хватает за шиворот. Сумку с товаром на колесиках возить перепродавать во Владимир, например, не смогу: с людьми надо общаться. Газеты продавать еще и потому не хочу, что политику не люблю.

По радио слышал, что есть где-то для пенсионеров (или только особенных каких-то пенсионеров) дом-дворец, в котором горят свечи и на чистом паркетном полу — груды крепкой американской поношенной одежды и обуви. Сказали: даже дубленки бывают, но обычно начальство их себе забирает. Узнать бы, где этот дом...

А с отцом отношения у меня прежние, сердечные. Я его очень подробно, осязаемо чувствую в нашей квартире. Кажется, вот из комнаты своей выйдет... Я его спрашиваю: «Как ты думаешь, генерала Дудаева поймают?» и он как бы мне отвечает. В комнате отца все так и стоит, лежит, как при нем: письменный стол со старинным тяжелым чернильным прибором, даже песочницей — вместо промокашки, песком написанное сушить, диван, шкаф с альбомами природы, томами Дарвина, Павлова, бесчисленные толстые тетради отцовских дневников. И это никак не музей, а отец там живет. В своей комнате стараюсь сделать все уютнее, чтоб и в душе было уютнее. У меня секретер с важной для меня полкой, где толковые словари и уже семнадцать толстых тетрадей дневника, который все время пишу, чтобы в себе подробнее разбираться, яснее себе быть. И полки с книгами — живыми душами писателей — до потолка. Все Насте останется. Как и альбом с черно-белыми фотографиями ее картин, что я снимал на выставке. Если б я знал тогда про цветную «Фуджи»! Надо бы увеличить свой помоеч-ный круг, набрать побольше водочных бутылок и купить «Фуджи» — пленку к следующей, будущей Настиной выставке. Представляю уже, как чудесно останутся на этой японской пленке символически-иероглифические золотисто-оранжевые от низкого солнца городские Настины пейзажи. И каждый из них своими яркими и скромными красками, потаенно-загадочными знаками и сверхреалистическими (до ржавого гвоздя с шляпкой на дороге) деталями, мотивами оживляет-напрягает не просто чувство, а размышляюще-аналитическое чувство-переживание. Ежели Настя такое рисует, не может же ей быть чуждо все, что останется после меня в квартире. Может, когда и подумает обо мне получше, чем сейчас.

А ведь жизнь так могла бы сложиться, что и про меня мальчик, не соседский, а мой внук, мог бы сказать: «дедушка мой пришел», «дедушка мой в магазин пошел, и я его жду», «дедушка мой умер».

6

Итак, читал я всю врачебную свою жизнь «Руководство по клиническим лабораторным исследованиям» Предтеченского. Читал, конспектировал и другие книги, статьи в этой области, учился несколько раз в Институте усовершенствования врачей, но настоящих способностей, таланта к лабораторному делу не обнаружил. Способны к этому делу, как заметил, либо душевные сангвиники со своей художественной чувственностью-естественностью, благодаря которой могут различать и запоминать оттенки красок, линий, рассматривая что-то из человеческого тела глазами или под микроскопом, либо холодноватые чудаки-шизоиды. Эти шизоиды, особенно женщины, обращали на себя мое внимание манерно-вычурными, красочно-иероглифическими очками, прическами, шляпками, туфельками. Да и тела, лица их часто напоминали древнеегипетскую Нефертити. Я уловил, что Красота для них существовала изначально и вечно. Все остальное, жизненное, земное, было лишь как-то привязано к Красоте или служило ей коробкой, рамкой, аквариумом. Если красивыми были, например, раковые клетки, то возможность смерти, судьба больного не принимались тут во внимание. Красоту рака или другого зла они видели как бы отдельно, отделенно от этого. «Боже мой, какие роскошные лейкозные красавцы!» — восклицали они на занятии, рассматривая в микроскоп кровь больного. От них не жди душевного сочувствия заболевшему, которое обычно так естественно и психотерапевтично у сангвиников. Однажды на занятии сангвиничка спросила шизоидную: неужели ей приятна гармония зла, смерти, к примеру, саркомы. Шизоидная пояснила, что Гармония, Красота вечна и при чем тут смерть, жизнь? «Смотрите чаще на звездное небо», — посоветовала она сангвиничке. Для меня же, как и для многих сангвиников, природа развивается сама по себе и прекрасно прежде всего земное тепло в человеке, собаке. Сообразно природе своей, сложности мозговой структуры, — одни могут увидеть вечную Красоту в раковой клетке, а другие нет, но видят прекрасное в печальных, глубоких глазах кормящей суки, в одиноком лопухе, веселом одуванчике, в примитивно-человеческой доброте. Необходимо, я думаю, и то, и другое, потому что ощущение изначальности-вечности Красоты лежит в основе математики, биохимии, астрономии... Но, в отличие от печалъно-тревожно-веселых естественных сангвиников, у меня, жухлого, нет такой чувственной лабораторной зоркости, хваткости глаза, чтобы быстро увидеть важные элементы-подробности в отправлениях больного глазами или в микроскоп. Зато я способен душевно порадоваться, что вот все в порядке у человека по анализам или посочувствовать ему, если там плохо. А еще склонен к психологическим размышлениям и попробовал бы себя в психиатрии, если б смерть Веры не сломала эти мои надежды.

Курсы усовершенствования, однако, были для меня тягостным испытанием. Застенчиво-красный, я забирался-прятался в Институте усовершенствования в угол еще пуще, чем когда был студентом, дрожал, что преподаватель спросит у меня что-то, чего не знаю. Как хорошо, что все это давно кончилось.

Вообще, если сознаться себе и своему дневнику, я теперь, после смерти Веры и отца, живую природу люблю больше, чем человека, наверно, потому что с нею мне легче, спадает груз застенчивой напряженности и дурацкой виноватости перед кем-то и перед собою. Может быть, я полюбил бы сильнее Природы Настю, но она упорно гонит меня прочь при всякой моей попытке поговорить с ней. Стараюсь не быть назойливым, а то еще догадается и перестанет принимать в Сбербанке мою ежемесячную помощь.

Конечно же, самая тяжелая моя виноватость — перед Верой и Настей. Меня гложет действительная причастность моя к самоубийству любимой женщины. Она сделала это, узнав о моем решении жениться на ней, сделала в психозе, не желая обременять мою жизнь своей «теткостью». Совершилось это от моей неловкости-непрактичности, от незнания психиатрии. Ведь у нее, как выяснилось потом, и раньше были попытки уйти из жизни, а я об этом не знал. Пагубно было сказать ей тогда с присущей мне радостной категоричностью: «Верочка, мы с тобой должны поскорее пожениться, и Настенька будет и моя дочка». Надо было бы Веру как-то потихоньку подготовить к этому. Теперь остается только утешаться тем, что не понимал, что творил, как не понимает своего поступка несмышленыш-младенец, сталкивающий в окно с высокого этажа свою кошку. Но несмышленыш еще долго не поймет, что кошку погубил, а я-то сразу вину свою понял. Не уйти мне тут от себя. С этой страшной виноватостью в душе и помру.

7

Недалеко от нашего дома — японская лаборатория для фотолюбителей «Фуджи-сервис». В ней все замечательно по-капиталистически чисто и нарядно, начиная с белоснежной ручки входной двери. Люблю постоять там, поглядывая, как люди, получившие в красивых длинных конвертах свой заказ, рассматривают напечатанные цветные фотографии. Только у одного пожилого господина, похожего на профессора или доцента, видел то, что с охотою снимал бы сам: шмеля на красном клевере, глухую крапиву с белыми цветочками, опушенный одуванчик среди голубенькой вероники. А все другие снимали своих родственников, знакомых в домашней обстановке или среди живой природы, которую мне так хотелось рассматривать за их плечами и спинами.

Почему, особенно с годами, таким нежным чувством проникся я к природе? Отец говорил, что и с ним такое случилось после шестидесяти. Мы объясняли это тем, что растения, птицы, насекомые, собаки, кошки настолько естественны-природны, что не способны по-человечески, по Фрейду, вытеснять из себя, из сознания то, о чем не хочется думать, чувствовать, вспоминать. У них нет сознания, а значит нет потаенных сделок-компромиссов сознания с бессознательным, здесь все как на ладони, без двойного дна. Вот этот желтый, чистый цветок мать-и-мачехи, который стоит сейчас передо мной в крохотной бутылочке из-под пенициллина, не может врать, даже искренне врать, т. е., не понимая, что врешь. А люди, даже добрые, славные... Вчера в булочной, в очереди за дешевыми батонами, увидел знакомую мне даму-пенсионерку с милой, круглой, очкастой физиономией, бывшую партийную начальницу из райздравотдела. Она приходила когда-то к нам в поликлинику с идеологической проверкой, еще наставительно упрекнула меня, беспартийного, в том, что в моей кафельной лаборатории не было портрета Ленина, но тут же, правда, и простила улыбкой, пояснив, что, конечно, лаборатория все же не кабинет главного врача. Все равно некоторое время после этого я боялся выговора. И вот она рассказывала в очереди о каком-то старинном среднерусском городке, в котором сохранились с дореволюционного времени все церкви и церквушки, потому что «как-то не добралась до них большевистская рука». Мне сейчас особенно противно вспоминать это, потому что ведь все же повесил тогда портретик вождя, хотя и юного, в гимназической форме, но повесил, перестраховщик тревожный. Хотя чего боялся? Наверно, лишь того, что политически упрекать будут и усилят-обострят этим мое переживание неполноценности, тьфу! Но я-то хоть не вытесняю эту свою действительную, на всю жизнь, вину, а эта добрая, милая партийка, лучшая, быть может, из них, она же себя, выходит, искренне не причисляет сейчас к большевикам, служившим делу Ленина, вытеснила этот факт своей жизни в бессознательное. И многие-многие так. А еще многие-многие большевики-коммунисты, как кончилась их власть, ринулись в предприниматели-коммерсанты. Даже в нашей поликлинике, сколько знаю, это случилось. Значит, они по натуре своей и были дельцами. А многие — и врожденными безнравственниками: то в коммунизме, то в коммерции. Вот чего ни с крапивой двудомной, ни с бабочкой-капустницей никогда бы не случилось. Эх, если б были у меня деньги на пленку «Фуджи» и печатание с нее снимков, какие одухотворенные портреты сделал бы я и крапиве, и воробьям, и даже воронам — хоть злые они, но без двойного дна. Поглядишь на эти русские картинки японскими красками — и не хочется прежней черно-белой фотографией заниматься.

Почему-то особенно в мелкий дождичек мы любили с отцом на собачьей лужайке растения рассматривать, вглядываясь в тончайшие прожилки и в листе подорожника, и в лопухе, и в округлых блестящих листьях чистяка. Эти разветвляющиеся сосуды-прожилки в сосудистых растениях — предтеча наших вен и артерий, и от этого знания-чувствования возникает трогательное ощущение родства, живой нашей биологической близости. Вот только теперь, когда все это подробно-одухотворенно чувствуешь, приходится по несколько пар очков на прогулку брать: чтобы издалека посмотреть, поближе и совсем близко. Очки-то все старые, а хрусталики глаз еще больше засохли, новых очков требуют, а они теперь страшно посмотреть сколько стоят.

Вообще волшебное лечение природой по-настоящему развернется еще только в будущем. Я бы задаром какому-нибудь предпринимателю отдал свою идею психотерапевтически-физиотерапевтических лечебниц, наполненных животными и растениями: ласково-благодушными котами, с охотой сидящими на шеях пациентов для лечения шейного остеохондроза, домашними цветами в глиняных горшках (бегонией, фиалкой, столетником), излучающими свои целебные токи, как в нашей квартире.

И еще сознаюсь себе и своему дневнику: два неплохих глиняных горшка для цветов нашел в прошлом месяце на разных помойках. Если бы там еще валялись неснятые пленки «Фуджи»... Ну-ка посмотрю старые наши альбомы с фотографиями природы. Снимки черно-белые, сделанные дешевым фотоаппаратом «Смена», а растения, бабочки-живые — хоть и сереньким, но правдивым, скромным духом своим, сообщающим о чем-то самом важном.

8

Читаю дневники отца — и даже азарт охватывает: вот нет человека, т. е. его тела, а Душа-то живет в тетрадях, и я с нею так глубоко и сложно общаюсь. Да, да, тихая радость с искрами азарта: ушел, удрал от смерти отец в свои тетради, в свои фотографии в альбомах и на стене, удрал в мою душу и души других людей — от костлявой старухи с косой. Какая-то волшебно-замечательная свобода духа, свобода от всего этого износившегося Телесного, да еще больного остеохондрозом, раком...

А прах тела, излучавшего эту Душу, лежит в нашей семейной могиле на том же кладбище, что и прах тела Веры. Душа Веры через Настю живет в городских пейзажах Насти в ее квартире, такой родной мне, на выставках и в художественном журнале. На нашей могиле старая длинная плита, и в столбик под православным крестом выбиты имена и фамилии с датами жизни — прадеда, прабабушки, деда, бабушки, матери и отца. Для меня осталась узкая полоска внизу плиты, уже в траве. Выбьет ли там кто-то меня? Надо попросить об этом в завещании соседку и еще больше денег в том заветном конверте скопить. Так хочется быть со своими под небольшим выбитым на плите православным крестом. Мы с отцом никогда не были верующими, но как-то признались друг другу, что Православие из всех религий более всего нам по душе. Вот и сейчас, сидя за дубовым, довоенным еще, письменным своим столом с ящиками, как бы посоветовался с отцом о Православии. И он подтвердил мне, что именно так. Я его прямо чувствую, туманно-мягко вижу со всеми его морщинками, большой головой, горбом старческим — при всей блеклости-жухлости моего воображения-восприятия. Отец тоже говорил мне, что любит мою Мать, свою жену после ее смерти еще больше, чем живую. И тоже так подробно-ясно ощущает рядом с собою. И еще отец вот сейчас подтвердил мне, что не возражает, чтобы и Вера была с нами в нашей могиле, если я так хочу. Он был знаком с ней только по моим рассказам. Мне так и не удалось привести Веру с Настей к нам в гости. Вера не хотела, боялась знакомиться с моим отцом, но особенно с матерью, мучаясь тем, что виновата перед моей молодостью своей старостью, все называла себя «теткой». Напомнил об этом отцу, и порешили, что все же не стоит быть под одной плитой Вере и маме. Да, и что Настя скажет?

Ношу старые домашние туфли отца — и мне так умиротворенно-хорошо в них, оттого что это его туфли, что он их носил. Я теперь понимаю, как ему, как он рассказывал, в свое время, хорошо было лежать, спать на кровати, на которой умирала моя мать, его жена. А я тогда не хотел бы спать на этой кровати смерти, как-то неприятно было. Видимо, это потому, что не мог простить матери, что жаловалась мне, мальчику, на мужскую слабость моего отца, своего мужа, и такую вызвала этим тогда тягостную неловкость во мне, неловкость за нее. Или, может, просто я сейчас старый стал и не так боюсь смерти...

Вспомнилось вот, как в пять лет отец подвел меня к больной, сморщенной прабабушке, маминой бабушке, лежащей в постели под белым одеялом. Я как будто бы называл ее «старенькой бабушкой», чтоб отличать от бабушки, маминой мамы. Я не помню, где это было. И не помню, даже смутно, родных отца и других родных матери, они жили не в Москве, но все наши родные, сколько знаю от отца, были учителями или врачами. И вот умирающая прабабушка подарила мне тогда деревянный ящичек с акварельными красками. Она не могла говорить, но сухой рукой на белом одеяле показала на этот желтый ящичек, тоже лежащий на одеяле. Мне думается сейчас, что это был знак моей судьбы, что как будто бы этими красками рисует теперь Настя.

9

Телевизор починить дороговато, но радио каждый день внимательно слушаю. Бывает интересно. Например, радиопостановки чеховских пьес в Художественном театре, народные наши песни. Помнится из детства, что тогда по радио даже разучивали песни, были также передачи. И даже лучше не видеть по телевизору этой бойни в Чечне. Не хочется телевизор чинить и потому, что не знаю, сможем ли с отцом за телевизором так хорошо, тихо переговариваться, как было. Если соскучусь, бывает, по телевизору, захожу в магазин видеоаппаратуры и магнитофонов недалеко от дома. Там забесплатно можно смотреть сразу несколько программ на прилавках. Жуткие американские фильмы со стрельбой или сексом — боже мой, как это далеко от русской психологической прозы... Но однажды в этом магазине видел куски цветного фильма о Камчатке — белоснежные сопки-вулканы, горячие источники, океан, пропасти. Мне подумалось тогда, что если б я там жил и разбился в пропасти, то материальные песчинки, оставшиеся от меня, были бы песчинками этой холодной, но Красоты. Но потом решил, что нет, не нужно мне красочно-экзотического вечного Холода, лучше я буду пребывать после смерти, как тургеневский Базаров, в добром, теплом нашем лопухе. Вспомнил, что когда отец умер, трудно было мне сразу получить на него «похоронные» деньги в райсобесе — чего-то там не хватало в его трудовой книжке. Мне пришлось тогда срочно поехать в две школы, в которых он когда-то работал, а потом вернуться в райсобес. Там уже была закрыта нужная мне комната, и пришлось снова туда приехать на другой день утром. Но я делал все это с внутренней, теплой охотой, потому что делал это как бы для отца, притупляя этим, по возможности, свое переживание вины перед ним. Ведь мало как-то проявлял к нему сердечности в последние его дни, реже просил пойти со мной погулять на собачью лужайку. Хотя помойки меня тогда еще не отвлекали от этого, было у нас две пенсии. И мы еще выкраивали помощь для Насти. Просто, кажется, завозился тогда со старыми черно-белыми фотографиями природы, разбирая их и наклеивая в старые альбомы. Вот все эти воспоминания-переживания и представились чем-то горько-своим, родным — в противовес камчатской отстраненной Красоте.

Только недавно, вспоминая свое детство, понял, почему так горел фотографией. Почему так волновался, фотографируя отцовским «Фотокором» с гармошкой, проявляя пластинки, а позднее — в черном бачке — пленку. Это был не просто азарт: получится-не получится. Это я от переживания своей душевной неестественности, от неуверенности в собственных чувствах, еще в детстве, стремился таким образом утвердиться в себе самом, общаясь со своею же индивидуальностью, выраженной в пейзаже, в отношении к соседской кошке и во всяком другом, — моей индивидуальностью-особенностью, остановленной щелчком фотоаппарата, закрепленной на фотобумаге. Помнится, как всегда смягчалась при этом душевная моя напряженность.

Такой рассеянный, скверный я хозяин, что нашел сегодня в холодильнике прошлогодний укроп, пересыпанный солью в стеклянной банке. Прежде думал, что это просто соль или сахар почему-то стоит в холодильнике, забыл, что мы этот укроп с отцом вот так консервировали. Теперь стану слегка украшать этим зеленым укропом свою овсяную или перловую кашу.

10

Хочется завести собаку, но не кошку. Кошки — хищники. Останешься с кошкой надолго без еды в запертом доме — и неизвестно, что от тебя там останется. Заснуть страшно будет. А собака умрет от голода рядом с тобою. Два раза в месяц покупаю «Медицинскую газету» или «Известия». И вот увидел однажды в газете страшную фотографию из Чечни: лежит где-то там наш солдат, двадцатилетний парень, и все тело его изъедено кошками до оголенного позвоночника. И рядом с остатком его тела сидят-дремлют две милые домашние кошечки — белая и серая. Наверно, еще мурлычут. Боже мой, это мог бы, как говорится, быть мой сын! Мой сын от Веры. Или еще из газеты: двадцатипятилетнего психиатра убил чеченский снайпер, когда психиатр переносил с солдатом раненого из бронетранспортера в госпиталь. И он тоже мог быть моим сыном. Как простить его родителям этого снайпера! Да они невольно будут видеть теперь убийцу сына в каждом чеченце. И так же чеченские женщины, потерявшие в бомбежке детей, долго еще не смогут спокойно смотреть на русских солдат, летчиков. А каково родителям парня, изъеденного кошками, смотреть по телевизору красочную, смешную рекламу об этом дорогом роскошном кушанье для кота под названием «китикет»: «Здоровый кот без всяких хлопот». Нет, все это не так, как в ту серьезную сердцем, священную войну с фашистами, которую я пережил мальчиком. Неужели мы привыкнем к этим повседневным смертям, как привыкли к жалким нищим на улицах и в подземных переходах. Всякие, конечно, среди них есть. Видел сморщенную старушонку с протянутой восковидной рукой; лицо у нее такое, будто ей укол делают. А другой рукой украдкой банан себе в рот пихает. Мальчик привесил на грудь картонку, где большими кривыми буквами: «Хочу есть — помогите». И подают, потому что всегда найдется в России добрая душа. В газете еще читал, что один человек в пожилой нищенке школьную свою учительницу признал. Я не подаю нищим: и нечем, и считаю, что и они могли бы бутылки собирать. Но однажды усмотрел в метро тоскливого мужчину средних лет с табличкой: «Помогите художнику вылечить правую руку» — и подал ему как-то бессознательно и столько, что можно было белый батон на это купить. Все думал: как же со мной это случилось? женщине на лечение маленького ребенка не подал, а ему подал... Так подействовало, что художник. Через некоторое время вижу его там же хмельного вдрызг... Лет пятнадцать назад окликнул меня на улице тоже хмельной однокурсник и рассказал, что примерно пятая часть мужчин-ребят нашего курса погибла от алкоголизма — от опоев-интоксикаций, ранних инсультов пьяниц и тому подобного.

Какое-то дикое сюрреалистическое время. Убивают и не находят убийц. Неизвестно, как завтра жизнь повернется. От всего этого моя растерянность, неуверенность, чувство нереальности углубляются, обостряются. Красочный мусор не только в мусорных контейнерах, но и вокруг, потому что всюду помойка грязного, начального капитализма, в котором многие теряют и до того слабую совесть, способность заботиться о других, говорят, что это не модно сейчас. Выходит, что по моде живем: модно быть совестливым, заботиться о ближнем — пожалуйста, модно обманывать-надувать, грабить — и это пожалуйста. И все искренне, на фрейдовском вытеснении. Хоть мне удается, кажется, не вытеснять, во всяком случае, так лихо. Тут важна простая-простая штука: за то, что сам делаешь, — сам и отвечаешь перед собой и людьми.

Конечно, с большой собакой не боялся бы так ночью. Но большая собака и ест много. Даже маленькая черная собачка посочувствовавшей мне соседки из квартиры напротив, совсем как пушкинская Жучка на снегу в деревне с ребятами, не ест кашу, если в ней мало мяса размешано. Сын этой простоватой соседки — инвалид по душевному заболеванию. Она вчера жаловалась мне, что он в коммерческом ларьке работает, деньги, вкусные вещи приносит, а пока не попросишь у него фруктовой заграничной водички или печеньица, сам не даст. Тянется ко мне эта женщина. Видно, тоже одинока душевно и бедна. Говорила еще, что и нитки стали дороги — дырки зашивать, пуговицы пришивать... Хорошо, что она есть: заметит, когда помру. Ведь не удивительно будет, если дед шестидесяти пяти лет вдруг помрет. Отец тоже боялся умереть лет до семидесяти, а потом перестал бояться. Может, в него и долголетием пойду? Вроде бы и сердце пока не болит, и тело не такое уж дряхлое. Но это и хуже, если не болит, если обходные сосудистые пути этим самым не проторяются. Трахнет сосудистый спазм — оголодает-омертвеет инфарктом сердечная стенка, а подвоза питания, с другой стороны, нет, сердце и остановится.

Самое страшное для меня — безысходность-беспомощность в больнице, когда кому-то без охоты, а то и с брезгливостью придется за тобой ухаживать, лечить тебя. Но, может еще поживу до этого? Я ведь сын своего отца. Вспоминается хирургический больной шестидесяти двух лет с язвой луковицы двенадцатиперстной кишки, которого курировал, т. е. наблюдал-учился, будучи студентом. Он умер на операции, а перед операцией сказал мне: «Ну, может быть, все будет ладно, а? Вон мой сосед по палате хорошо перенес операцию, встает уже, а ему семьдесят три. Я еще вроде молод, крепок в сравнении с ним». Я кивал тогда головой, а сам думал: какая же это молодость. Для меня тогда что шестьдесят, что восемьдесят — было все одно.

Но если и придется в беспомощности в больницу ложиться, кажется, все равно возьму с собой свой дневник. И будет мне с ним там полегче, напишу в него то, что в окно палаты увижу, что подумаю-почувствую там.

А коты — сущие нахалы, хоть воруны их и клюют на деревьях. Встретил утром на помойке такого по-весеннему обдрипанного, но гордого, с широкой сонной мордой. «Где же, — говорю, — твой китикет?» Он ответил мне легким, ленивым поворотом морды: «А где же твоя котлета»?

11

На шестидесятипятилетие подарил себе дорогую индийскую зубную пасту. Чем больше стареешь, тем пуще хочется ублажать свой старческий рот изысканно-душистой пастой. Тело мое, действительно, все же дряхловато, хочется его освежить, одеть в нарядное, чистое, чтобы было подстать молодому стройному збмку души, как это чувствую. А где уж тут нарядное, чистое: пожмакаешь рубашку в мыльной воде, ополоснешь, выжмешь, а гладить — так слегка, осторожно, чтоб жженых коричневых пятен, дырок не натворить.

Пять лет назад, к выходу на пенсию, торжественно подарила мне родная поликлиника махровое китайское полотенце. Как чудесно вытираться этими махровыми полосками-грядками, впитывающими влагу с лица! Берегу его, с нежностью просушиваю. Необыкновенное благодарно-теплое чувство стало возникать в старости к удобным вещам для тела. По-новому полюбил и свою кровать, на которой так приятно возможно вытянуть свой осте-охондрозный позвоночник. Полюбил сильно и туфли отца, и обе его зеленые шариковые ручки с синей пастой, которыми он писал свой дневник, закончив его фразой: «Воробьи чирикают по-весеннему взволнованно, а среди человеческого мусора желтеют цветки чистейшего чистяка». Так хорошо держать в руках эти отцовские ручки и так хорошо знать-чувствовать, что они одновременно служат работе моей души в моем дневнике.

Но к старости еще и обостренно чувствительным становишься к внешним прикосновениям и некоторым собственным воспоминаниям. Никогда раньше не было мне так стыдно вспоминать, как в несытое военное детство в коммунальной квартире на кухне воровал круглые жарящиеся тефтели из жаровни богатой соседки-старушки Софьи Назаровны, матери доцента истории партии. Не помню, как удавалось мне не обжечься, приподнимая чугунную крышку жаровни, вытаскивая пальцами серый мясной шарик из кипящего мясного сока. Только один или два, чтобы не было заметно. Может, я тряпкой крышку приподнимал? Только по причине кухонных разговоров соседок о тефтелях и по причине этого воровства я и знаю, что такое тефтели. А вообще в кулинарии весьма малограмотен. Всегда мне, конечно, свойственно было такое мелкое мальчишеское хулиганство. Благодаря этому, видимо, и сейчас на помойки двинулся. Но за помойки не стыдно, а за тефтели проклятые и т. п. в детстве совесть мучает. За помойки не стыдно потому, что это имеет смысл для чего-то главнейшего, высокого для меня. Ведь самый строгий мой судья-обвинитель — это я сам, собственная моя совесть. Серафим Саровский назвал бы это страхом моим перед Богом, но я так не чувствую. Это страх перед биологически обусловленной совестью-совестливостью моей, родственный виноватости по-своему совестливой собаки, виновато уткнувшейся в угол, после того как сделала в комнате лужу. Придет — не придет сейчас хозяин, а у нее во всем теле чувство вины. У нас ведь была когда-то овчарка Ромбша. Она мне нечаянно, ринувшись на улице за котом, руку надкусила — так после этого всю ночь скулила, мучаясь своей виною, пыталась мне руку зализывать, хотя я и погладил уже ее, обнял, простил. Может, все-таки накопить на недорогого щенка на Птичьем рынке? Там, бывает, и даром отдадут доброму человеку. Только ведь щенка до года без мяса вырастить нельзя. После года можно уже, говорят, и кашей собаке жить, как и мне сейчас, а до года... И отец про совесть-совестливость свою так же думал — без Бога. Мы и в этом с ним были согласны, читая вместе и Дарвина, и Павлова, и Чехова. Достоевский нам был интересен, но неприятен. А с Толстым богатое было душевное-духовное созвучие, но все же он нам был не свой своей громадностью-напряженностью влечений. Разные с отцом мы были в том, что он был все же гораздо поэтичнее меня: дневник его наполовину в стихах. В нем было больше вечного романтического юноши. Оттого он и легче общался с людьми, с учителями-коллегами, школьниками. И не было еще у него этой моей обостренной чувствительности к обычным неприятным прикосновениям извне.

Вот вошел третьего дня, продав бутылки, в лифт, а там, как случается, лужа человеческой мочи. Ну, постеснялся какой-нибудь пьяница эту лужу за стволом тополя вылить на глазах у всех и сделал такое в лифте, гоняя лифт между этажами, чтоб потом выйти из него там, где лифта никто не ждет. Отец бы поругался-поворчал, ботинки обмыл бы дома и не мучился бы. А я целых четыре дня в лифт не мог зайти, перся по лестнице на наш восьмой этаж и душевно мучаюсь до сих пор, будто это моя лужа. Я же врач-лаборант, исследователь мочи, но ежели это не моча в лабораторной банке, тем более — не беспомощная, больная моча, а наглая, в том числе и по здоровому цвету своему, я наполняюсь жуткой брезгливостью. И гложет это дурацкое чувство вины за другого. Я бы, при некоторой склонности своей к проказам, кажется, умер бы, но такого не сотворил. Крохотную бумажку, ежели мимо урны брошу, болезненно (с точки зрения толпы) нагнусь и подниму, чтобы она попала в урну. Впрочем, не такая уж в этом глубокая нравственность. Вот если бы я, как покойная Вера, болезненно стремился вообще наводить порядок за всеми людьми, а не только за собою...

С неделю назад ходил в магазин. Подошел с хлебом и крупой в сумке на первом этаже к лифту. А там уже сосед с пятого этажа со своим черно-лохматым ризеншнауцером лифт ждет. Кивнули мы с соседом друг другу. Вошел он с собакой в лифт и закрыл передо мной дверь, хотя я с псом с охотой проехался бы. Ну, ладно, думаю, он же не знал этого, бог с ним, вернет мне сейчас лифт. А он не вернул. Подождать четверть минуты пришлось, пока погаснет красная кнопка, чтобы нажать ее. Лифт спускается ко мне, а я, дурак, чуть не плачу оттого, что сосед, которого и звать как не знаю, не подумал обо мне, забыл меня. И сейчас все не успокоюсь, что не нужен я ему. А в самом деле, зачем я ему? И он мне зачем?

12

Ругают многие наши теперешние магазины-музеи, потому что в них все есть и все так дорого. А я думаю, что это хорошо: человек наш будет стараться работать лучше, чтобы было на что покупать в магазинах, где все есть, где столько прекрасного. Даже есть водка «Мелисса» — будто бы в запотевших на холоде бутылках. Могу уже, конечно, умереть в моем возрасте, но не хочется. Это тем старикам хочется, которые в старом, советском времени душою живут, к новому привыкнуть не могут, переживают. А я этот воздух свободного творчества всю жизнь ждал. Давно осознанно хотел этой жизнью жить, тяготился прежней. Я в своей жизни сейчас живу — при всех ее передрягах-несовершенствах. Конечно же, тяжко бедным детям слушать по радио, как богатые дети, тоже детскими голосами, рассказывают, где лучше, каким думается, отдыхать-путешествовать — на Сицилии или во Франции, в Англии. Раньше все мы, кроме правителей, были бедняками в социалистическом лагере, и как-то было не обидно. Теперь — зависть. Но она и побуждает делать свое дело совершеннее, чтобы больше и больше было денег. А у одухотворенных людей вместо денег есть свое внутреннее, духовно-природное богатство, к которому необходим лишь прожиточный минимум, условия для творчества. Понятно, понятно, все тут не так просто: для одного эти условия есть грошовая ручка и тетрадка для дневника, для другого — возможность изучать архитектуру своими глазами в городах мира, покупать дорогие холсты и краски. Энергичные, предприимчивые люди выплывают наверх, обогащаются, пьют на улицах дорогие заграничные соки из красочных пакетов, как, не стесняясь, ели мы когда-то копеечное мороженое. Худо нам, недотепам, без прожиточного минимума. Вот видел таких милых маму (должно быть, учительницу) с дочкой-девочкой, продавали грустно-застенчиво рядышком газету «Вечерняя Москва». Я бы не мог. Стоишь с газетами, а на тебя смотрят. И финскую сочную колбасу, как беловато-полноватая девушка в магазине, не смог бы взвешивать, недотепа.

Жду, когда Настины картины в больших музеях повесят, когда поэтические дневники отца напечатают. А там, глядишь, и мое записанное многолетнее переживание жизни людям как-то понадобится. Как напечатал в газете кто-то статью о вышедшем очередном томе дневников Чуковского, статью под удивительно-прекрасным названием: «В России надо жить долго и вести дневник».

Как Горбачев объявил сутью «нового мышления» превосходство общечеловеческих ценностей над классовыми, так одно за другим и распалось все, что прежде держалось на классовых, большевистских штыках, — и социалистический лагерь, и Советский Союз, и наш российский социализм. Теперь, конечно, беда в государстве — стоят, разрушаются во многих местах наша промышленность и сельское хозяйство. Потому что, прежде всего, сколько понимаю-соображаю здесь, слушая радио, слабовато оказалось наше не военное хозяйство в сравнении с мировым. Даже прекрасные наши самолеты не покупают, потому что много они жгут дорогого теперь горючего и комфорт в них не тот. Скоро, стало быть, и нам легче-дешевле будет покупать заграничные самолеты за наши нефть, газ, лес. И зачем нам производить, например, свою искусственную почку, когда со шведской почкой, при прочих равных условиях, почечный больной живет пятнадцать лет, а с нашей — не более пяти. И так во всем почти, как понимаю. Кроме, конечно, того, что связано не с наработанной в мире техникой, а непосредственно с нашей российской душой. Но худенький недотепа-мальчик, в подземном переходе играющий на скрипке с шапкой у ног, — он ведь тоже с российской душой.

Вот пишу это за письменным своим столом с деревянным стаканом с ручками, карандашами, стержнями (с разноцветной шариковой пастой) и даже при этом чай из довоенного еще тонкого хрустального стакана (с серебряным подстаканником) отпиваю и присохший черный хлеб жую и думаю: верно по радио утром говорили, что на войне самое вкусное, самое дорогое душе — это хлеб, напоминающий о мире и доме. Мне это близко-понятно. Кажется, ощущаю всем собою мирный труд людей в этом куске хлеба и женщину, мягкими руками лепящую из теста буханку. И еще на столе — крохотный латышский глиняный кувшинчик с уже осыпающимися желтыми чистяками.

Третье поколение детей народилось в нашем доме. Я знал соседа по подъезду мальчиком, а теперь он уж дедушка. Почти все знают друг друга в нашем доме. А я от проклятой застенчивости лишь здороваюсь с соседями, привыкнув к их лицам, но так и не узнаю, наверно, как зовут их, как имя того бывшего мальчика, его сына и его внука. И у этого крошки-внука стесняюсь что-нибудь спросить, хоть о вороне, на которую он сегодня с любопытством смотрел, не думая еще о том, что сегодняшнего дня больше никогда не будет. В поликлинике я, конечно, когда приходилось, живее общался с людьми, потому что то было обязательно по службе, а когда это не обязательно, то могу днями прятаться в свое одиночество, при всем желании пообщаться с каким-то человеком. Нам с отцом, как и с Верой, вполне хватало друг друга. С Верой я скучал по отцу, с отцом — по Вере и Настеньке. И жениться хотелось, чтобы как-то объединиться нам всем в одной квартире. Если б пришел ко мне такой близкий человек теперь, когда нет ни Веры, ни отца. Если б пришла ко мне Настя...

Маленькая Настенька, помнится, рисовала дума цветными карандашами иван-чай и ромашку. Она им говорила при этом: «не сердитесь, что я вас сорвала. Я вас за то нарисую». Одиноко мне без Насти, Вериной кровинушки. Чувствую на расстоянии, что близки мы с ней душевно-духовно, хотя она и напряжена так ко мне. С людьми трудно, а без Насти, родного мне человека, тяжело. Если бы в соседней, отцовской комнате тихо себе жила.

13

Только когда перевалило мне за шестьдесят, я стал ясно понимать-чувствовать, что шестьдесят и семьдесят — не одно и тоже. Долго уже живу, но еще не очень долго, не столько еще, сколько отец. Теперь понимаю: я еще не старый, я еще пожилой. А иногда, когда вдохновенно наклеиваю в альбом свои старые фотографические черно-белые пейзажи, портреты скромных цветов, пишу дневник, мне кажется-чувствуется, что все светлое, чудесное еще только начинается в моей жизни. Что сейчас пройду эти две троллейбусные остановки к Вере, и там снова маленькая Настенька, и я сделаю такое, так Веру нежно обниму, так посмотрю на нее, что душа ее поднимется навсегда из депрессии и никогда не сделает Вера того, что сделала. Мы сыграем скромную, но волшебную свадьбу и мы поедем куда-нибудь в Природу, в свадебное путешествие, вместе с Настенькой. Мне кажется, что я и Веру люблю теперь все сильнее, и не любил так живую. Уже писал, что мне трудно непосредственно-полно чувствовать реальность и трудно действовать в ней. Но могу, хоть и неярко, в мягко-приглушенных красках, уже без отчетливой неуверенности в своих чувствах, воображать довольно подробно то, что со мною уже было и что еще только может случиться. Это, конечно, психастеническая патология. Это скверно, но как-то и радостно; по-настоящему глубоко-цельно, с живым, трепетным переживанием, я общаюсь с людьми, даже самыми близкими, лишь в своем воображении, когда их нет рядом. Этому, понятно, способствует дневник. По-видимому, жизнь моего воображения (лирическое, но пастельного, без остро-чувственных подробностей), запечатленная в дневнике, и есть моя главная жизнь — среди дрожащего тумана действительности. Но местами немного рассеивается этот туман, и я с тревогой, теряясь, смотрю на свои пятнистые, старые уже руки — и делается тягостно-грустно оттого, что жизнь моего тела, светящегося душой, пастельными картинами воображения, заканчивается так нескладно. Тогда открываю «Школьный атлас-определитель растений» и по цветным рисункам вспоминаю эти цветы, травы и деревья в жизни, останавливаясь на самых близких душе растениях. И всегда при этом делается легче. Наверное, потому что с близкими мне растениями, как и с самыми близкими людьми, чувствую себя более собою, а, кроме того, растения — это живая Природа, из которой вышел и в которую уйду рассыпанными-разрозненными молекулами своего тела, но больше всего их будет на кладбище, под нашей плитой. Чтобы еще больше полегчало, надо от ботанического атласа приблизиться к самим цветам и травам на собачьей лужайке. Это ведь отец рассказал мне еще в детстве, как их зовут и как они живут. Вглядишься-всмотришься в листик крапивы, а зимой хоть в живую, сухую кору дерева или даже в неживую снежинку — и такой пустячной, незаметной чувствуешь-понимаешь собственную жизнь рядом с этой стихийной природной Красотой, которой я, не верующий в Бога, служу, являясь ее песчинкой. Эта очищающая Красота, ее влияние, как-то чувствуется все время ощущением чистоты в моем собственном внутреннем духовном храме. Когда случается какое-то загрязнение, я и спешу к Природе очиститься. Ощущаю явственно, что душа моя еще дышит, что она уж не так грязна. Во всяком случае, не загрязнял ее намеренно, пытался очиститься. Ведь если человек ведет дневник, значит, у него уже есть потребность говорить с собой, со своею совестью.

14

Ранним утром, когда многие-многие еще спят, иду на свой промысел, на свою охоту, зная хорошо про себя: не стыдно, не совестно того, что сам своею совестью не считаешь постыдным, потому что оно имеет светлый смысл. Весенний туман. На чернеющих ветках дерева сидят и каркают крепкие вороны. Ворона сидит и на нашем мусорном контейнере, совсем недалеко от меня, не улетает, будто приглашает подойти и рассмотреть мусор. «Нельзя, — киваю я ей, — кто-нибудь из моих соседей, может быть, смотрит сейчас на меня в окно своей кухни. Вот ужо в темноте погляжу, с фонариком, а сейчас не смогу». Еще подлетели вороны, уселись рядком на ржавом контейнере, смотрят на мусор. На ржавом контейнере белой краской намалевано: «sex». К вечеру наберу на собачьей лужайке букетик свежих чистяков в латышский кувшинчик на своем столе. Еще набрать бы молоденькой крапивки на щи. Удивительный конец апреля — тепло, как летом. Если летом будет душное пекло, как случается у нас в Москве, стану разводить в воде из холодильника старое, засохшее клубничное варенье и пить это кисленькое.

Вчера хоронили старика из первого подъезда, а я еще живу, иду с цветастой добротной сумкой среди зеленой травки, пробивающейся сквозь мусор, среди желто-блестящих чистяков. Они для меня прекраснее роз и ирисов. Как врач-лаборант, знаю, что чудесная весна и опасна своей усталостью — истощенностью тела, обострениями хронических болезней, началом новых и в том числе самых серьезных, к примеру, болезней крови. Может, и у меня потихоньку-незаметно растет кишечная опухоль. Немного пораньше, чем у отца. Тоже еще боюсь болезней, как и отец боялся в моем возрасте. Боюсь, потому что чувствую телом и душой, что могу еще жить дальше со своими жизненно не опасными радикулитными и другими нервными болями, сбоями, и есть у меня смысл пока еще продолжать жить. Конечно, мне шестьдесят пять. В таком возрасте человек может умереть в любой день, и никто этому не удивится. Но вокруг, на собачьей площадке, возле забора детского сада, все такое яркое, живое — и крапивка, и чистяки, такая красочная трепетная зелень, будто я еще молод. Отец в мои годы, однако, еще ничем серьезным не болел, как не болел и потом еще много лет. Только всяческие старческие пятна и бородавки на коже. Ничего, я читал, у таких тяжелых психопатов, как я, чем острее трудности общения с людьми, тем слабее ипохондрия. Мой светлый, Духовный смысл — посильно поддерживать Настю, ее живопись, надеяться — вдруг помягчает в будущем она ко мне. Хотя бы после моей смерти. Уйду, не оставив себя в картинах, рассказах, научных статьях, только — в дневнике, как и отец. Мы с ним, по природе своей, никогда не надеялись всерьез на свет в конце туннеля. Но всегда хотелось нам как-то продолжать жить после своей смерти не прозрачными, а именно такими же душой, какими были до смерти. Может быть, благодаря своим делам, своему дневнику. И вместе с отцом (ведь он одобрял мою помощь Насте) останемся в картинах Насти для людей сегодняшних и будущих, а среди них есть и будут созвучные нам по духу. Разве не ради этого созвучия с людьми и Природой все мы живем? Сколько могу, буду нести эту посильную пользу. Челноком-купцом не могу быть, нищим в подземном переходе — тоже, газеты тоже не могу продавать, а тайным мусорщиком — могу.

Помнится, совсем недавно еще, в конце февраля, такая была снежная пышность, нежно запорошило помойку и прошлогодние слежавшиеся коричневые и черные листья у забора детского сада. Листья эти к лету перегнивают, и мальчики с удочками копают в них розовых червей, как и я когда-то, еще до войны, на даче, вместе с отцом.

1995.

Неполный список авторов, которых упоминал в книге[170]

· Аверинцев Сергей Сергеевич (1937-2004), российский филолог, культуролог.

· Беленький Александр Гедальевич, российский журналист, исследователь бокса.

· Бердяев Николай Александрович (1874-1948), русский философ.

· Берце Йозеф (1866-1958), австрийский психиатр.

· Бирман Борис Наумович (1884-1952), отечественный физиолог, невропатолог, психотерапевт.

· Блейлер Эуген (1857-1939), швейцарский психиатр.

· Богомолец Александр Александрович (1881-1946), отечественный патофизиолог.

· Бор Нильс Хенрик Давид (1885-1962), датский физик.

· Бурно Евгений Иосифович (1911-1994), российский психиатр, поэт.

· Василюк Федор Ефимович, российский психолог.

· Вернике Карл (1848-1905), немецкий психиатр, невролог, ней-роморфолог.

· Вестфаль Карл (1833-1890), немецкий психиатр и невролог.

· Волков Павел Валерьевич, российский психиатр-психотерапевт.

· Ганнушкин Петр Борисович (1875-1933), отечественный психиатр.

· Гельштейн Элиазар Маркович (1897-1955), отечественный терапевт.

· Гризингер Вильгельм (1817-1868), германский психиатр.

· Груле Ганс Вальтер (1880-1958), немецкий психиатр.

· Грушевский Николай Петрович, российский терапевт.

· Давиденков Сергей Николаевич (1880-1961), отечественный невролог.

· Добролюбов Николай Александрович (1836-1861), российский литературный критик, публицист.

· Добролюбова Елена Александровна, российский психолог-психотерапевт.

· Дольник Виктор Рафаэльевич, российский этолог.

· Жане Пьер (1859-1947), французский психиатр, психолог.

· Жислин Самуил Григорьевич (1898-1968), отечественный психиатр.

· Зеленин Владимир Филиппович (1881-1968), отечественный терапевт.

· Иванов Валентин Дмитриевич (1902-1975), отечественный писатель-историк.

· Иванов-Смоленский Анатолий Георгиевич (1895-1982), отечественный патофизиолог.

· Изард Кэролл, американский философ и психолог.

· Каннабих Юрий Владимирович (1872-1939), отечественный психиатр.

· Карабчиевский Юрий Аркадьевич (1939-1992), российский писатель, литературовед.

· Консторум Семен Исидорович (1890-1950), отечественный психиатр-психотерапевт.

· Корсаков Сергей Сергеевич (1854-1900), отечественный психиатр.

· Краснушкин Евгений Константинович (1885-1951), отечественный психиатр.

· Крепелин Эмиль (1856-1926), немецкий психиатр.

· Кречмер Эрнст (1888-1964), немецкий психиатр-психотерапевт.

· Кречмер Вольфганг (1918-1994), немецкий психиатр-психотерапевт, сын Э. Кречмера.

· Лебедев Владимир Иванович (1929-2004), российский психолог.

· Лэнг Рональд (1927-1989), шотландский психиатр.

· Лесгафт Петр Францевич (1837-1909), отечественный врач и педагог.

· Лихачев Дмитрий Сергеевич (1906-1999), российский литературовед.

· Лифшиц Александр Ефимович, российский психиатр.

· Лоренц Конрад (1903-1988), австрийский естествоиспытатель.

· Лысенко Трофим Денисович (1898-1976), отечественный агроном.

· Львов Иван Моисеевич (1856-1904), отечественный акушер-гинеколог[171].

· Магазинер Марк Яковлевич (1789-1858), отечественный врач.

· Майер-Гросс Вильгельм (1899-1961), немецко-английский психиатр.

· Макаров Виктор Викторович, российский психиатр-психотерапевт.

· Маслоу Абрахам Харольд (1908-1970), американский психолог.

· Мельников Дмитрий Александрович, российский психиатр-психотерапевт.

· Минковская Франциска (Франсуаза) (1882-1950), швейцарская, затем французская исследовательница-психиатр.

· Монтескье Шарль Луи (1689-1755), французский философ.

· Морель Бенедикт Августин (1809-1872), французский психиатр.

· Мясищев Владимир Николаевич (1893-1973), отечественный психиатр, психолог, психотерапевт.

· Нессельштраус Цецилия Генриховна, российский историк искусства.

· Нуллер Юрий Львович (1929-2003), российский психиатр.

· Павлов Иван Петрович (1849-1936), отечественный физиолог.

· Петрилович Николаус (1924-1970), немецкий психиатр.

· Пик Арнольд (1851 -1924), немецкий невролог и психиатр.

· Поклитар Евгений Антонович, украинский психотерапевт, фтизиатр, рентгенолог.

· Полис Альфред Фрицевич, латвийский врач-философ.

· Попов Евгений Алексеевич (1899-1961), отечественный психиатр.

· Притц Альфред, австрийский психиатр-психотерапевт.

· Рогинский Яков Яковлевич (1895-1986), отечественный антрополог.

· Роджерс Карл Рэнсом (1902-1987), американский психолог.

· Рожнов Владимир Евгеньевич (1918-1998), российский психиатр-психотерапевт.

· Савенко Юрий Сергеевич, российский психиатр.

· Свядощ Абрам Моисеевич, российский психиатр-психотерапевт.

· Селье Ганс (1907-1982), канадский патолог.

· Семенов-Тян-Шанский Вениамин Петрович (1870-1942), отечественный географ и статистик, сын П.П. Семенова-Тян-Шанского.

· Сикорский Иван Алексеевич (1845-1919), отечественный психиатр.

· Сканави Елена Евгеньевна (1890-1983), отечественный психиатр.

· Снежневский Андрей Владимирович (1904-1987), отечественный психиатр.

· Стеллер Георг Вильгельм (1709-1746), немецкий врач и естествоиспытатель, переехавший в 1734 году в Россию.

· Суханов Сергей Алексеевич (1867-1915), отечественный психиатр.

· Сухарева Груня Ефимовна (1891-1981), отечественный психиатр.

· Сухомлинский Василий Александрович (1918-1970), отечественный педагог.

· Тейлор Эдуард-Бернетт (1832-1917), английский антрополог, историк культуры.

· Теплов Борис Михайлович (1896-1965), отечественный психолог.

· Фейгенберг Иосиф Моисеевич, российский, с 1992 года израильский психофизиолог.

· Фичино Марсилио (1433-1499), итальянский философ.

· Флоренский Павел Александрович, священник (1882-1937), отечественный математик, инженер, искусствовед, богослов, философ.

· Франкл Виктор Эмиль (1905-1997), австрийский психиатр и психолог, психотерапевт.

· Фрейд Зигмунд (1856-1939), австрийский невролог, психотерапевт.

· Фромм Эрих (1900-1980), немецко-американский психолог.

· Ходос Хаим-Бер Гершонович (1897-1995), российский невролог.

· Шнейдер Курт (1887-1967), немецкий психиатр.

· Штеренгерц Александр Ефимович (1921-1998), украинский невролог, психотерапевт.

· Юнг Карл Густав (1875-1961), швейцарский психиатр, психотерапевт.

· Ющенко Александр Иванович (1869-1936), отечественный психиатр.

· Эфроимсон Владимир Павлович (1908-1989), отечественный генетик.

· Яроцкий Александр Иванович (1866-1944), отечественный терапевт и психотерапевт.

· Ясперс Карл (1883-1969), немецкий психиатр, философ.

Сводная таблица диагностических обозначений, встречающихся в книге

 (классические клинические обозначения, обозначения по МКБ [Международная классификация болезней]-9 [адаптированная для использования у нас], по МКБ-10 и «рабочие» диагностические обозначения автора)

1.     Психопатии (специфические расстройства личности по МКБ-10 (F60)):

1.1. Психастеническая психопатия (ананкастическая психопатия по МКБ-9 (301.4) и ананкастное (обсессивно-компуль-сивное) расстройство личности по МКБ-10 (F60.5), тревожное (уклоняющееся) расстройство личности по МКБ-10 (F60.6));

1.2. Астеническая психопатия по МКБ-9 (301.6) и зависимое расстройство личности по МКБ-10 (F60.7);

1.3. Шизоиды (шизоидная психопатия по МКБ-9 (301.2) и шизоидное расстройство личности по МКБ-10 (F60.1));

1.4. Циклоиды (аффективная психопатия по МКБ-9 (301.1) и циклотимия по МКБ-10 (F34.0));

1.5. Эпилептоиды (возбудимая психопатия по МКБ-9 (301.3) и эмоционально-неустойчивое расстройство личности (импульсивный тип) по MKБ-10(F60. 30));

1.6. Истерические психопаты (истерическая психопатия по МКБ-9 (301.5) и истерическое расстройство личности по МКБ-10 (F60.4));

1.7. Ананкасты (невроз навязчивости по МКБ-9 (300.3) и об-сессивно-компульсивное расстройство личности по МКБ-10(F42)).

1.8. Органические психопаты (мозаичная полиморфная психопатия по МКБ-9 (301.82) и пограничный тип специфических расстройств личности по МКБ-10 (F60.31)).

2.   Малопрогредиентная неврозоподобная шизофрения с де-фензивными проявлениями (вялотекущая шизофрения с неврозоподобной и психопатоподобной симптоматикой по МКБ-9 (295.51), шизотипическое расстройство по МКБ-10(F21).

3.    Шизофрения (F20.0) — по МКБ-10.

4. Маниакально-депрессивный психоз. По МКБ-10 — биполярное аффективное расстройство (F31.0).

5.    Циклотимия. По МКБ-9 (296.81). По МКБ-10 (F34.0).

6.  Хронический алкоголизм по МКБ-9 (303.0). Синдром зависимости от алкоголя по МКБ-10 (F 10.2).

7.   Наркомании и полинаркомании вследствие употребления веществ морфинного типа и других наркотических веществ. Токсикомании — по МКБ-9 (304.0). Психические и поведенческие расстройства вследствие употребления наркотиков, седативных, снотворных веществ, стимуляторов, галлюциногенов и т. д. (наркомании и токсикомании) — по МКБ-10 (F11-F19).

Литература

Бассин Ф.В. Проблема «бессознательного» (о неосознаваемых формах высшей нервной деятельности). М.: Медицина, 1968.468 с.

Беленький А.Г. Бокс: Большие чемпионы: Второй после президента; Реквием по плохому парню. М.: Агентство КРПА Олимп: АСТ:Астрель,2004. 587 с.

Бердяев Н.А. Самопознание (опыт философской автобиографии). М.: Международные отношения, 1990. 336 с.

Бердяев Н.А. Судьба России: Сочинения. М.: ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во Фолио, 1998. 736 с.

Бурно A . M . Дифференцированная когнитивно-поведенческая терапия обсессивно-компульсивных расстройств: Автореф. дисс. на соискание уч. степени канд. мед. наук. 2001а. 23 с.

Бурно A . M . Дифференцированная когнитивно-поведенческая терапия обсессивно-компульсивных расстройств // Московский психотерапевтический журнал. 2001б. № 4. С. 110-131.

Бурно М.Е. Кот-меланхолик // Юный натуралист. 1976. № 4. С. 42.

Бурно М.Е. Терапия творческим самовыражением. М.: Медицина, 1989. 304 с, ил.; 2-е изд., доп. и перераб. М.: Академический Проект, 1999. 364 с, ил.; 3-е изд., испр. и доп. М.: Академический Проект, 2006а. 432 с, ил.

Бурно М.Е. Трудный характер и пьянство. Киев: Выща шк., 1990. 176 с.

Бурно М.Е. Психиатр Гречихин. М.: Изд-во российского об-ва медиков-литераторов, 1994. 143 с.

Бурно М.Е. О реалистическом, клинико-психотерапевтическом театре // О краткосрочной терапии творческим самовыражением и клинико-терапевтическом театре в психиатрии: Учебное пособие. М.: НПА России, 1997. С. 15-29.

Бурно М.Е. Зоолохия (рассказы психотерапевта о детстве и отрочестве). М.: Изд-во российского об-ва медиков-литераторов, 2000а. 91 с.

Бурно М.Е. Клиническая психотерапия. М.: Академический Проект, ОППЛ, 2000б. 719 с; 2-е изд., доп. и перераб. М.: Академический Проект; Деловая Книга, 20066. 800 с.

Бурно М.Е. Алкоголизм. Терапия творческим самовыражением. М.: Познавательная книга плюс, 2002. 224 с.

Бурно М.Е. Больной человек и его кот: Психотерапевтическая проза о целебном творческом общении с природой. М.: Приор-издат, 2003. 336 с.

Бурно М.Е. Терапия творческим самовыражением в практической психологии и педагогике // Психотерапия. 2007. № 9. С. 13-17.

Бурчо Л.И. Гуманитарно-культурологические дериваты Терапии творческим самовыражением // Новое в науке и практике. 2001. № 1 (Одесса). С. 27-28.

Василюк Ф.Е. Пережить горе // О человеческом в человеке / Под ред. И.Т. Фролова. М.: Политиздат, 1991. С. 230-247.

Васильев В.В. Этнокультуральные особенности суицидального поведения психически больных в Удмуртии: Автореф. дисс. на соискание уч. степ. канд. мед. наук. М., 2001. 24 с.

Волков П.В. Разнообразие человеческих миров: Руководство по профилактике душевных расстройств. М.: Аграф, 2000. 528 с.

Волков П.В. Люди с трудным характером. М.: Академический Проект, 2001. 64 с. (Ты не один).

Воскресенский Б.А. Психиатрия и религия, взгляд клинициста // Культуральные и этнические проблемы психического здоровья. Вып. II / Под ред. Б.С. Положего, А.А. Чуркина. М.Ижевск, 1997. С. 25-29.

Ганнушкин П.Б. Избранные труды. М.: Медицина, 1964. 292 с.

Гоголевич Т.Е. Краткосрочная терапия творческим самовыражением пациентов с шизоидной и психастенической психопатиями в стадии декомпенсации: Автореф. дисс. на соискание уч. степени канд. мед. наук. М., 1998. 26 с.

Грушевский Н.П. О психотерапевтическом поведении с соматическими пациентами в зависимости от их характерологических особенностей (опыт работы терапевта) // Московский психотерапевтический журнал. 1994. № 4. С. 97-116.

Грушко Н.В. О психокоррекционном варианте Терапии творческим самовыражением в условиях дополнительного образования // Вопросы ментальной медицины и экологии. 2002. Т. 8. С. 35-40.

Гурвич В.Б. Клиническая психотерапия при реактивных состояниях, развившихся в позднем возрасте в связи с утратой близкого человека // Вопросы ментальной медицины и экологии. Т. VI. № 4. 2000 (Москва-Костанай). С. 20-22.

Давиденков С.Н. Эволюционно-генетические проблемы в невропатологии. Л.: Гос. Институт усовершенств. врачей им. Кирова, 1947. 382 с.

Давыдов Ю.Н. Этика любви и метафизика своеволия: Проблемы нравственной философии. М.: Молодая гвардия, 1982. 320 с.

Дарвин Ч. Сочинения. Т. 3. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1939. 832 с.

Дарвин Ч. Сочинения. Т. 5. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1953. 1040 с.

Дарвин Ч. Сочинения. Т. 9. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1959. 734 с.

Добролюбов Н.А. Ученики с медленным пониманием (Из заметок учителя) // Полн. собр. соч.: В 6 т. Т. 3. М.: Госиздат, 1935. С. 437-452.

Добролюбова Е.А. Шизофренический «характер» и терапия творческим самовыражением // Психотерапия малопрогредиентной шизофрении. Консторумские чтения. Приложение к Независимому психиатрическому журналу. М.: НПА России, 1996. С. 7-8.

Добролюбова Е.А. Полифоническая детскость и терапия творческим самовыражением // Клиническая психотерапия и феноменологическая психиатрия. Консторумские чтения. Приложение к Независимому психиатрическому журналу. М.: НПА России. 1997. С. 21-22.

Добролюбова Е.А. К психотерапии дефензивных шизотипических пациентов (терапия творческим общением с природой): Пособие для психотерапевтов. М.: РОМЛ, 1997. 25 с.

Добролюбова Е.А. К психотерапии шизотипических пациентов, отказывающихся от медикаментозного лечения // Вопросы ментальной медицины и экологии. 2000. Т. VI. № 2 (Москва-Костанай). С. 35-36.

Дольник В.Р. Непослушное дитя биосферы: Беседы о человеке в компании птици зверей. М.: Педагогика-пресс, 1994. 208 с, ил.

Егоров Б.Е. Российский клинический психоанализ — новая школа. М.: Академический Проект, ОППЛ, 2002. 528 с.

Евлахов A . M . Конституциональные особенности психики Л.Н. Толстого. М.: Сварогъ, 1995. 112 с.

Жане П. Неврозы и фиксированные идеи / Пер. с фр. СПб.: Типогр. Дома Призрения Малолетних Бедных, 1903. 434 с.

Жане П. Неврозы / Пер. с фр. М.: Космос, 1911. 316 с.

Жислин С.Г. Фактор бездействия и шизофрения // Труды института им. Ганнушкина. Вып. 3 / Под ред. С.В. Крайца. М.: НИНПИ им. П.Б.Ганнушкина, 1939. С. 50-69.

Журова Е.С. Занятия с заикающимися детьми старшего дошкольного возраста с использованием элементов Терапии творческим самовыражением // Вопросы ментальной медицины и экологии. 2000. Т. VI. № 2. (Москва-Костанай). С. 42-43.

Зуйкова Н.Л. Краткосрочная Терапия творческим самовыражением шизоидных личностей с семейными конфликтами. Авто-реф. дисс. на соискание уч. степ. канд. мед. наук. М., 1998. 24 с.

Иванов-Смоленский А.Г. Очерки нейродинамической психиатрии. М.: Медицина, 1974. 568 с.

Изард Кэррол. Эмоции человека. М.: Изд-во МГУ, 1980. 440 е.

Избранные труды Одесской школы Терапии творческим самовыражением / Под ред. Е.А. Поклитара и М.А. Раскиной. Одесса: Астропринт, 2007. 232 с.

Ирвин Уильям. Дарвин и Гексли / Пер. с англ. М.: Молодая гвардия, 1973. 464 с.

Калецкий А.А. Факты и вымыслы // Человек и природа, 1980, № 11. С. 14-69.

Каннабих Ю.В. История психиатрии. М.: Госмедиздат, 1929. 520 с.

Карабчиевский Ю.А. Воскресение Маяковского. М.: Сов. писатель, 1990. 224 с.

Колосов В.П., Петрова В.И. Опыт индивидуальной клинической трансперсональной психотерапии в амбулаторной практике // Успехи теоретичесокй и клинической медицины. Вып. 3. Материалы III научной сессии Российской медицинской академии последипломного образования. М.: РМАПО, 1999. С. 199-200.

Конрад-Вологина Т.Е., Бурчо Л.И., Лупол А.В. Внелечебные возможности приема Терапии творческим самовыражением М.Е. Бурно // Новое в науке и практике. 1999. № 1 (Одесса). С. 43-45.

Конрад-Вологина Т.Е., Поклитар Е.А. Опыт внелечебного использования приема Терапии творческим самовыражением М.Е. Бурно // Терапия творчеством. М.: МПА, 1997. С. 31.

Консторум С.И. Учебник психиатрии. М.-Л.: Биомедгиз, 1935. 184 с.

Консторум С.И. Опыт практической психотерапии. М.: Гос. инт. психиатр., 1962. 224 с.

Краснушкин Е.К. Опыт психиатрического построения характеров у правонарушителей // Избранные труды. М.:Медгиз, 1960. С. 201-226.

Кречмер Э. Строение тела и характер / Пер. с нем. М.: Педагогика-Пресс, 1995. 608 с. (Серия: «Психология: Классические труды»).

Кречмер В. Спонтанные переживания и действия / Пер. с нем. // Независимый психиатрический журнал. 1994, IV. С. 5-12.

Леви-Стросс К. Структурная антропология / Пер. с фр. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. 512 с.

Лэнг Р. Расколотое «Я» / Пер. с англ. СПб.: Белый Кролик, 1995. 352 с.

Лесгафт П.Ф. Школьные типы (Антропологический этюд). СПб.: Русское богатство, 1884.124 с.

Лившиц А.Е. На совещании главных психиатров России // Независимый психиатрический журнал. 1995, II. С. 64.

Лоренц К. Человек находит друга / Пер.с англ. М.: Мир, 1971. 166 с.

Лупол А.В. К обоснованию целесообразности внедрения в практику школьного воспитания модифицированного клинического метода ТТС М.Е. Бурно // Новое в науке и практике. 2000. № 1 (Одесса). С. 18-19.

Лупол А.В. Рациональная методика комплектования групп творческого самовыражения в общеобразовательных школах // Новое в науке и практике. 2000. № 2 (Одесса). С. 30-31.

Магазинер М.Я. Нечто об Ипохондрии в диетическом отношении // Друг здравия. 1837. № 10. С. 74.

Макаров В.В. Клиническая психотерапия в контексте новой российской психотерапии // Независимый психиатрический журнал. 2000, И. С. 29-33.

Макаров В.В. Психотерапия нового века. М.: Академический Проект, ОППЛ. 2001. 496 с.

Манюкова Е.С Терапия творческим самовыражением: Учебное пособие. Новокузнецк: Ин-т повышения квалификации, 2003. 71 с.

Маркс К. Капитал. Т. 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. М.: Политиздат, 1961. 746 с.

Махновская Л.В. Терапия творческим самовыражением пациентов с деперсонализационными расстройствами // Материалы XIII съезда психиатров России. М.: РОП, 2000. С. 299.

Монтескье. Персидские письма. М.: Госиздат. худож. лит., 1956. 350 с.

Некрасова С.В. Краткосрочная Терапия творческим самовыражением больных с шизотипическим расстройством и дефензивными проявлениями: Автореф. дисс. на соискание уч. степени канд. мед. наук. М., 1999. 24 с.

Некрасова С.В. Терапия творческим самовыражением шизотипического расстройства // Практическое руководство по Терапии творческим самовыражением / Под ред. М.Е. Бурно, Е.А. Добролюбовой. М.: Академический Проект, ОППЛ, 2003. С. 284-308.

Нерсесян О.Н., Степула М.И., Мастеров Г.Д., Смоквин В.Д., Нелин В.Н. Многопрофильное психологическое исследование как критерий оценки эффективности эмоционально-стрессовой терапии // Научно-практ. конференция «Актуальные вопросы лечебно-профилактич., диагностич. и учебно-воспитат. работы». Одесса: Педагог. ин-т им. К.Д. Ушинского, 1991. С. 63-64.

Носач А.А. Терапия творческим самовыражением (ТТС) в комплексном лечении и реабилитации больных костно-суставным туберкулезом // Новое в науке и практике. 2001. № 1(11) (Одесса). С. 29.

Нуллер Ю.Л., Михаленко И.Н. Аффективные психозы. Л.: Медицина, 1988. 264 с.

Павлов И.П. Психопатология и психиатрия: Избр. произведения / Под ред. и с предисл. Л.А. Орбели. М.: Изд-во Академии мед. наук СССР, 1949. 236 с.

Павлов И.П. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. Изд-е 7-е. М.:Медгиз, 1951. 508 с.

Поклитар Е.А. Опыт использования психогигиенического варианта Терапии творческим самовыражением // Научно-практич. конференция по ЛФК, физвоспитанию, диагностике, лечению и учебно-воспитательной работе. Одесса: Одесск. управл. санаториями МЗ УССР, 1990. С. 35.

Поклитар Е.А. Семинар виртуальной психогигиены Анны Геник // Новое в науке и практике. 2000. № 3 (Одесса). С 32.

Поклитар Е.А. Два типа «религиозного обращения» у занимающихся в группах творческого самовыражения // Новое в науке и практике. 2001. № 1 (Одесса). С. 28-29.

Поклитар Е.А., Штеренгерц А.Е., Ян В.И., Ройз И.Е. Эмоционально-стрессовый прием М.Е. Бурно // Актуальные вопросы психотерапии и альтернативной медицины (Материалы международной научно-практической конференции) / Под ред. А.Е. Штеренгерца. Одесса: Гипно, 1994. С. 46-48.

Поклитар Е.А., Орловская Л.В., Штеренгерц А.Е. Прикладное значение психотерапевтического приема М.Е. Бурно в практике воспитания школьников и студентов // Материалы меж-дународн. научно-практич. конференции по учебно-воспитат. работе с детьми. Одесса: Педагог. ун-т им. К.Д. Ушинского, 1996. С. 45-46.

Полищук Ю.И. Разрушение высших личностных смыслов как важный фактор психогенеза невротических расстройств в позднем возрасте // Материалы XIII съезда психиатров России. М.:РОП, 2000. С. 164.

Попов Е.А. Психопатии: Учебник психиатрии / Авт. О.В. Кербиков, Н.И. Озерецкий, Е.А. Попов, А.В. Снежневский. М.: Мед-гиз, 1958. С. 300-314.

Практическое руководство по Терапии творческим самовыражением / Под ред. М.Е. Бурно, Е.А. Добролюбовой. М.: Академический Проект, ОППЛ, 2003. 880 с, ил.

Применение метода Терапии творческим самовыражением в работе психолога: Учебно-методическое пособие / Под ред. Л.А. Селивановой, Т.Ю. Шиховой, Л.М. Лучшевой. Новокузнецк: Изд-во МОУ ДПО ИПК, 2006. 92 с.

Притц А., Тойфельхарт X . Психотерапия — наука о субъективном // Психотерапия — новая наука о человеке / Под ред. Альфреда Притца / Пер. с нем. М.: Академический Проект, 1999. С. 10-57.

Раю Н.А. Психотерапевтический театр как прием Терапии творческим самовыражением // Современные аспекты профилактики и реабилитации наркозависимости. Тамбов: Департам. по молодежи. политике Мин. образов. РФ, 2000. С. 120-123.

Рогинский Я.Я. Проблемы антропогенеза: Учеб. пособие для студентов ун-тов. Изд-е 2-е, доп. М.: Высш. школа, 1977. 263 с.

Рожнов В.Е. Эмоционально-стрессовая психотерапия // Руководство по психотерапии / Под ред. В.Е. Рожнова. Изд-е 3-е, доп. и перераб. Ташкент: Медицина УзССР, 1985. С. 29-45.

Рожнов В.Е., Бурно М.Е., Овчинская А.С., Островская О.А. Опыт психопрофилактики алкоголизма // Вопросы наркологии. 1991. № 3. С. 43.

Руднев В.П. Энциклопедический словарь культуры XX века. М.: Аграф, 2001. С. 477.

Савенко Ю. С. Феноменология как преодоление дилеммы «сциентизм-антисциентизм» (значение и судьба феноменологии в психиатрии) // Пути обновления психиатрии. Материалы IV съезда НПА / Под ред. Ю.С. Савенко. М.: Литература и политика, 1992. С. 122 -129.

Свядощ А.М. Неврозы. 3-е изд-е, перераб. и доп. М.: Медицина, 1982. 368 с.

Сегал Б.М. Алкоголизм. Клинические, социально-психологические и биологические проблемы. М.: Медицина, 1967. 580 с.

Сикорский И.А. Ненормальные и болезненные характеры // Сб. научно-лит. статей по вопр. общественной психологии, воспитания и нервно-психич. гигиены: В 5 кн. Кн. 3. Киев; Харьков: Южно-рус. книгоизд-во Ф.А. Иогансона, 1900. С. 70-99.

Сканави Е.Е. История детского отделения // Проблемы психиатрии военного времени / Под ред. В.А. Тверитина. М.: Б-ца Кащенко, 1945. С. 34-56.

Смирнов В.Е., Колбасин Ю.В. APT — в психиатрии // Вопросы ментальной медицины и экологии. 2000. Т. VI. № 1 (Москва-Костанай). С. 83-86.

Спиридонов О.В. Психопрофилактический вариант Терапии творческим самовыражением детей с дефензивностью в характере // Вопросы ментальной медицины и экологии. 2000. Т. VI. № 4 (Москва-Костанай). С. 40-41.

Сухарева Т.Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста. Том II. М.: Медгиз, 1959. 408 с.

Тейлор Э. Первобытная культура / Пер. с англ. М.: Гос. социально-экон. изд-во, 1939. 568 с.

Теплов Б.М. Проблемы индивидуальных различий. М.: Изд-во Акад. пед. наук РСФСР, 1961. 536 с.

Терлецкий А.Р. Использование элементов Терапии творческим самовыражением в комплексном лечении соматоформных расстройств желудочно-кишечного тракта // Новое в науке и практике. 2001. № 1 (Одесса). С. 30.

Тиганов А.С. Шизофрения // Руководство по психиатрии: В 2 т. Т. 1 / Под ред. А.С. Тиганова. М.: Медицина, 1999. С. 407-437.

Флоренский Павел, священник. Детям моим. Воспоминанья прошлых дней. Генеалогические исследования. Из соловецких писем. Завещание / Сост.: игумен Андроник (Трубачев), М.С. Трубачева, Т.В. Флоренская, П.В. Флоренский. Предисл. и комм, игумена Андроника (Трубачева). М.: Моск. рабочий, 1992. 560 с. (Голоса времен).

Фрейд З. Введение в психоанализ: Лекции / Пер. с нем. М.: Наука, 1989. 456 с.

Фрейд З. Основные психологические теории в психоанализе / Пер. с нем. М.; Пг.: Госиздат, 1923. С. 74-81.

Фрейд З. Лекции по введению в психоанализ. Т. 1 /Пер. с нем. М.; Пг.: Госиздат, 1923. 252 с.

Фрейд З. Лекции по введению в психоанализ. Т. 2 / Пер. с нем. М.; Пг.: Госиздат, 1922. 252 с.

Ходос Х.-Б. Г. Малые аномалии развития и их клиническое значение. Иркутск: Вост.-Сиб. книжн. изд-во, 1984. 88 с.

Чернова В.А. Коррекция тревожных состояний у больных шизофренией методом творческого самовыражения // Актуальн. проблемы современной психиатрии и психотерапии. Новосибирск: АМН РФ, Сибирское отделение, 2000. С. 87-90.

Штеренгерц Е.А., Конрад-Вологина Т.Е., Воробейник Я.Н. Терапия творческим самовыражением как способ предупреждения и устранения ностальгического синдрома // Новое в науке и практике. 2001. № 1 (Одесса). С. 31.

Юнг К. Г. Архетип и символ / Пер. с нем. Сост. и вступ. ст. A.M. Руткевича. М.: Ренессанс, 1991. 304 с.

Юнг К.Г. Воспоминания, сновидения, размышления / Пер. с нем. Киев: AirLand, 1994. 406 с.

Юнг К.Г. Психологические типы / Пер. с нем. СПб.: Ювента; М.: Прогресс-Универс, 1995. 720 с.

Ян В.И. Опыт применения приема Терапии творческим самовыражением при преподавании на педагогическом факультете // Материалы научно-практич. конференции по эмоционально-стрессовой психотерапии, физическому воспитанию, диагностике заболеваний, реабилитации больных. Одесса: Минздрав УССР, 1990. С. 8.

Ясперс К, Куда движется ФРГ? Факты. Опасности. Шансы / Пер. с нем. М.: Международные отношения, 1969. 224 с.

Ясперс К. Общая психопатология (1959) / Пер. с нем. // Логос. 1994. № 5. С. 42-87.

Ясперс К. Общая психопатология / Пер. с нем. М.: Практика, 1997. 1056 с.

Bleuler E. Dementia praecox oder Gruppe der Schizophrenien // In: Handbuch der Psychiatrie / Ed. G. Auschaffenburg. Leipzig und Wien, 1911. 420 S.

Kretschmer Wolfgang. Indikation und Methodik der Psychotherapie (ausgenommen Psychoanalyse) // Psychiatrie der Gegenwart. Springer-Verlag / Berlin. Gettingen. Heidelberg. 1963. S. 361 — 383.

Pick A. Zur Psychopathologie der Neurasthenie // Archiv fur Psychiatrie und Nervenkrankheiten. 1902. Band 35, Heft 2. S. 393-402.

Minkowska F. La constitution epileptoide et ses rapports avec la structure de l'epilepsie essentielle. Проблемы психиатрии и психопатологии / Под ред. С.Н. Давиденкова. М.: Биомедгиз, 1935. С. 483-492.

Petrilowitsch N. Abnorme Personlichkeiten. 3 Aufl. Basel, New York. S. Karger. 1966. 178 s.

Schneider K. Die psychopathischen Personlichkeiten. Leipzig und Wien. Deuticke. 1923.96 s.

Schneider K. Klinische Psychopathologie. 12 unverflnderte Aufl. Stuttgardt, 1980. 174 s.

Содержание

Предисловие ко третьему изданию...............................................................................	3
Предисловие ко второму изданию................................................................................	4
Предисловие к первому изданию..................................................................................	5
1. О характерах людей.................................................................................................	6
Вступление .................................................................................................................	8
Сангвинический (синтонный) характер (циклоид).................................................	11
Напряженно-авторитарный характер (эпилептоид)...............................................	20
Тревожно-сомневающийся характер (психастеник)...............................................	25
Застенчиво-раздражительный характер (астеник) .................................................	37
Педантичный характер (ананкаст)............................................................................	38
Замкнуто-углубленный (аутистический) характер (шизоид)................................	43
Демонстративный характер (истерик).....................................................................	57
Неустойчивый характер (неустойчивый психопат)................................................	63
Смешанные (мозаичные) характеры........................................................................	66
Грубоватый характер (в паталогии — органический психопат) ..........................	68
«Эндокринный» характер (в паталогии — «эндокринный» психопат) ...............	71
«Полифонический» характер....................................................................................	73
Заключение.................................................................................................................	77
2. О некоторых душевных расстройствах на почве разных характеров..........	82
Застенчивость ............................................................................................................	89
Страх............................................................................................................................	88
Навязчивости..............................................................................................................	44
Болезненные сомнения и тревожная мнительность...............................................	100
Сверхценные идеи......................................................................................................	106
Ипохондрия.................................................................................................................	113
Депрессия ...................................................................................................................	118
3. О происхождении характеров, сила слабых и помощь при дефензивности...............................................................................................................	127
О происхождении характеров ..................................................................................	129
Отношение к «слабому» (меланхолическому) характеру в разные времена в западноевропейских странах.....................................................................................	142
Отношение к «слабому» (меланхолическому) характеру в разные времена в западноевропейских странах.....................................................................................	157
Психотерапевтическая и психопрофилактическая помощь«слабым» (дефензивным) людям ..............................................................................................	179
Примеры психотерапевтической прозы ................................................................	188
Заключение.................................................................................................................	212
4. Психопатии............................................................................................................... Вступление..................................................................................................................	213 213
Психопатии, обусловленные мягкой задержкой развития — инфантильные (ювенильные) психопаты ...........................................................................................	218
Психопатии, обусловленные искаженным развитием............................................	234
Психопатии, обусловленные повреждением мозга................................................	276
Заключение.................................................................................................................	276
5. Шизофрения................................................................................................................	285
История клинического изучения шизофрении.........................................................	286
Клинические картины и типы течения шизофрении..............................................	287
Распространенность шизофрении и ее природа......................................................	288
Лечение.......................................................................................................................	290
6. Дефензивные люди и Терапия творческим самовыражением........................	291
О существе Терапии творческим самовыражением (ТТС) ...................................	291
Еще о силе слабых......................................................................................................	301
О некоторых приемах самопомощи творческим самовыражением......................	303
О чувстве общественной полезности и светлом мироощущении, духовности..................................................................................................................	325
Богу или маммоне ......................................................................................................	331
«В зимний морозный день...».....................................................................................	333
Поднимает душу из печали........................................................................................	335
Психотерапевт Лес................................................................	340
О тоскливом переживании смерти близкого человека...........................................	342
О национальных характерах.....................................................................................	345
Тема «Религиозные чувства и характеры» в Терапии творческим самовыражением........................................................................................................	349
«Душа России» и профилактика душевного здоровья...........................................	352
7. Письма пациентам....................................................................................................	359
Вы уже никогда не сможете пить понемногу..........................................................	360
Вам необходимо возненавидеть свои истерические расстройства........................	364
У Вас навязчивые страхи...........................................................................................	367
Ваши переживания естественны для Вашего психастенического характера.......	370
Неврастения вернулась..............................................................................................	374
Болезнь студента-медика третьего курса.................................................................	376
Навязчивости по-прежнему с Вами..........................................................................	380
Дрессировать себя!.....................................................................................................	382
Жить в тени для Вас невыносимо.............................................................................	385
Когда человек что-то делает, переживает по-своему, он больше чувствует себя собой...................................................................................................................	388
Вы недостаточно ясно пока понимаете ценность своего душевного склада..........................................................................................................................	391
Я останусь жить, пока живет Человечество............................................................	395
«Здесь нужны короли и поэты» ...............................................................................	406
Есть и грани созвучия ...............................................................................................	410
8. Очерки по истории отечественной характерологии, психиатрии, психотерапии.................................................................................................................	413
К истории древнерусской психиатрии, психологии, этики (по «Повести временных лет»).........................................................................................................	413
О М.Я. Магазинере (к истокам отечественной психотерапии алкоголизма) ......	414
Некоторые примеры изображения бессознательного русскими писателями конца XVIII — начала XIX века...............................................................................	417
К истории адыгейской психиатрии и психотерапии (донаучный период) ..........	421
О Константине Сотонине и его мыслях...................................................................	428
Психотерапия, этика и права человека....................................................................	434
Памяти отца................................................................................................................	440
К истории кафедры психотерапии Российской медицинской академии последипломного образования (бывшего Центрального института усовершенствования врачей). Письмо в редакцию................................................	445
О «возвышающей психотерапии» Рожнова............................................................	447
О клинической психотерапии ..................................................................................	455
9. Краткий характерологический опросник ( М.Е. Бурно, 2007) ........................	462
10. Психотерапевтическая проза ..............................................................................	467
Чехов............................................................................................................................	467
Сыроежка....................................................................................................................	476
Свой мир ....................................................................................................................	482
Дарвин и Швейцер.....................................................................................................	486
Возраст проблем ........................................................................................................	490
Аминет.........................................................................................................................	509
Зал редких книг (психотерапевтическая повесть)..................................................	532
Из дневника пожилого человека...............................................................................	586
Неполный список авторов, которых упоминал в книге.........................................	621
Сводная таблица диагностических обозначений, встречающихся в книге..........	625
Литература..................................................................................................................	627

Бурно Марк Евгеньевич

О характерах людей

(научное издание)

Группа допечатной подготовки изданий:

Злаина М.В.,

Исакова Т.В.,

Коновалова Т.Ю.,

Крылов К.А.

Подписано в печать 27.02.2014. Формат 84×108/32.

Гарнитура «QuantAntiquaC». Бумага офсетная. Печать офсетная.

Усл. печ. л. 33,6. Тираж 500 экз. Заказ В-233.

 

Издательство «Академический проект»

(общество с ограниченной ответственностью»

адрес: 111399, г. Москва, ул. Мартеновская, 3;

сертификат соответствия № POCCRU. AE51. H 16070 от 13.03.2012;

орган по сертификации РОСС RU.0001. 11AE51 ООО «Профи-сертификат».

Отпечатано в полном соответствии с качеством предоставленного электронного оригинал-макета в типографии филиала ОАО «ТАТМЕДИА» «ПИК «Идел-Пресс».

420066, г. Казань, ул. Декабристов, 2.

По вопросам приобретения книги просим обращаться в издательство:

телефон: +7495 305 3702, +7495 305 6092,

факс:+7495305 6088,

e-mail: info@aprogect.ru, zakaz@aprogect.ru,

интернет-магазин: www.academpro.ru.

[1] По указанному году издания работы название ее и выходные данные легко найти в списке литературы в конце книги.

[2] Если год, поставленный после имени автора, не соответствует году издания работы в списке литературы, то это год первого издания работы.

[3] Деперсонализация (фр. depersonnalisation; де- + лат. persona — личность) — переживание измененности своего эмоционального «Я».

[4] О здоровых и болезненных характерах см. также в моей книге (Бурно М.Е., 1990) и в книгах П.В. Волкова (2000, 2001). Вышла и брошюра П.В. Волкова о характерах — для старшеклассников и учителей (Волков П.В., 2001).

[5] Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 5. М.: Наука, 1978. С. 304.

[6] Краткий этимологический словарь русского языка: Пособие для учителя. Изд. 2-е, испр. и доп. / Под ред. С.Г. Бархударовой. М.: Просвещение, 1971. С. 56.

[7] Вегетативные (от позднелат. vegetativus — произрастающий, растительный) расстройства — это расстройства вегетативных (растительных) органов, роднящих нас с растениями. То есть занятых обменом веществ (ростом, процветанием) и размножением, но не передвижением тела в пространстве (например, за добычей или от врага), присущим уже только животным. Вегетативные органы — это желудок, кишечник, сердце, сосуды, протоки желез, железистые мешочки и т. п. Они не подчиняются нашей воле, в отличие от, например, мускулатуры рук, шеи и т. д. Их типичные расстройства — рвоты, поносы, запоры, сердцебиения, повышение артериального давления, спазмы сосудов, протоков, потливость.

[8] Сказания русского народа, собранные И.П. Сахаровым. СПб.: Изд-е А.С. Суворина, 1885. С. 62.

[9] Психопатия — врожденная патология характера, болезненная заостренность, гипертрофия характерологических свойств, без малоумия, без каких либо разрушений характера, его оскудения, переслоения.

[10] Рони Старший. Борьба за огонь / Пер. с фр. М.: Детская литература, 1935. 204 с.

[11] Эти вопросы входят сегодня в круг науки этологии, изучающей сравнительным наблюдением в естественных условиях поведение и причины определенного поведения человека и животных в аспекте эволюционной истории. См., напр.: Самохвалов В.П. Этологический метод и психиатрия // Журн. невропатол. и психиатр. им. С.С. Корсакова. 1984. № 2. С. 288-293; Дольник В.Р., 1994.

[12] Гоголь Н.В. Мертвые души // Собр. худож. произв.: В 5 т. Т. 5. М.: Изд-во АН СССР, 1959. С. 136.

[13] «В XX веке ученые пришли к выводу, что каждый древний народ жил своим ландшафтом и, меняя его, народ менял себя». (Гумилев Л.Н. Искусство стран Востока / Под ред. Р.С. Васильевского. М.: Просвещение, 1986. С. 13-14.)

[14] Как уже отметил выше, описание душевных подробностей какого-либо типа людей без дифференцированного «погружения» в различные варианты, разновидности этого типа невольно ведет к частным неточностям, ошибкам. Широкий тип эоантропа Ющенко (включающий в себя разные варианты эпилептоидов, напряженно-авторитарных акцентуантов, органических психопатов и органических акцентуантов) многолик, отнюдь не все его представители неуклюжи, сутуловаты, нелюдимы, жестоки. Тут есть и по-своему весьма ловкие, разговорчивые натуры и совестливые, тревожные, без тени жестокости. С подобными издержками недифференцированного толкования широкого типа мы еще не раз встретимся.

[15] Человеческая дефензивность сказывается, например, и в том, что человек, не способный в маленьком городе прокормить семью (нет работы), как это бывало, кончает с собою, тогда как его агрессивный сосед идет грабить.

[16] Бурно М.Е. Кот-меланхолик (1976).

[17] Нессельштраус Ц. Альбрехт Дюрер. 1471-1528. Л.-М.: Искусство, 1961. С. 144-153.

[18] См. об этом в оригинальном источнике: Арнольд из Виллановы. Салернский кодекс здоровья. М.: Медицина, 1970. С. 35-36.

[19] Лень действительно свойственна многим «слабым» (меланхолическим) людям. Часто, однако, это не флегматическая лень (лень от лени), а астеническая (лень от непрактичности, легкой уставаемости, истощаемости). Замечателен (и в этом смысле) рассказ А.П. Чехова о лени «Моя "она"».

[20] Шекспир Вильям. Гамлет / Пер. с англ. Б. Пастернака. М.: Художественная литература, 1964.

[21] Во всяком случае, Гамлет не способен это сделать без долгой проволочки: измучившись нерешительностью, он, как это случается с нерешительными людьми, в конце концов взорвался и даже переусердствовал.

[22] Тургенев И.С. Собр. соч.: В 12 т. Т. 11. М.: Госиздат. худож. лит., 1956. С. 168-187.

[23] Похож на выскочку (фр.).

[24] Толстой Л.Н. Собр. соч.: В 20 т. Т. 15. М.: Художественная литература, 1964. С. 320.

[25] Бунин И.А. О Чехове // Собр. соч.: В 9 т. Т. 9. М.: Художественная литература, 1967. С. 207.

[26] Б-р В.М. Гамлет Шекспира с врачебно-психологической точки зрения // Арх. психиатрии, нейрологии и судеб. психопатологии. 1897. Т. XXX. № 2. С. 39-107.

[27] Кюллер А. Границы сумасшествия // Арх. психиатрии, нейрологии и судеб, психопатологии. 1889. Т. XIV. № 3. С. 95-104.

[28] Ницше Ф. Происхождение трагедии / Пер. с нем. СПб.: Императ. Акад. Наук, 1903. С. 57-58.

[29] Гете И.В. Собр. соч.: В 10 т. Т. 7. Годы учения Вильгельма Мейстера / Пер. с нем. М.: Художественная литература, 1978. С. 199.

[30] Белинский В.Г. Гамлет, драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета // Собр. соч.: В 3 т. Т. I. M.: Госиздат худож. лит., 1948. С. 338-339.

[31] Бердников Г. Чехов. М.: Молодая гвардия, 1974. С. 40, 204-205.

[32] Лихачев Д.С. Заметки о русском. 2-е изд., доп. М.: Советская Россия, 1984. С. 16.

[33] Гюго В. Вильям Шекспир // Собр. соч.: В 15 т. Т. 14. М.: Художественная литература, 1956. С. 291.

[34] Шекспир В. Гамлет, Принц Датский. Король Лир. Минск: Народная Асвета, 1972. С. 41.

[35] Шекспир В. Т. III. СПб.: Изд-е Брокгауза-Ефрона, 1903. С. 93.

[36] Иванов В. Русь изначальная. Кн. 2. М.: Советская Россия, 1970. С. 400.

[37] Подробнее об этом на с. 414-415.

[38] Лихачев Д.С. Заметки о русском. С. 39-40.

[39] Аверинцев С.С. // Новый мир. 1988. № 7. С. 212.

[40] Астафьев В. Печальный детектив. М., 1987. С. 19.

[41] Лихачев Д.С. Заметки о русском. С. 41.

[42] Лихачев Д.С., Самвелян Н.Г. Диалоги о дне вчерашнем, сегодняшнем и завтрашнем. М.: Советская Россия, 1988. С. 69-70.

[43] Консторум С.И. Учебник психиатрии. М.-Л.: Госиздат, биол. и мед. лит., 1935. С. 167. В поздней работе Консторума («Опыт практической психотерапии». М., 1962; книга закончена в целом к 1948 г.) видим уже другое — тоже строгое, но теплое, дружеское, уважительное отношение к психастенику с попытками развенчать его чувство неполноценности: например, «разъяснить, что неспособность к самокритике свидетельствует об интеллектуальной ограниченности, наоборот, гипертрофия ее есть удел более богатой и одаренной натуры» (с. 126).

[44] Самопожертвование проявлялось, в частности, в том, что самец следовал до берега за пойманной самкой и, «будучи бит», тщетно пытался ее освободить. См. также раздел 6.

[45] См. «Автобиографию» Ч. Дарвина (1959).

[46] Термин «невротик» в данном случае включает в себя и дефензивных пациентов в нашем понимании.

[47] Павловские клинические среды. Т. II. М.-Л.: Изд-во Акад. Наук СССР, 1955. С. 189.

[48] Физиолог, невропатолог, психотерапевт — сотрудник Павлова.

[49] См. работу Дарвина «Воспоминания о развитии моего ума и характера (Автобиография)» (1959).

[50] Дарвин Ч. Происхождение видов путем естественного отбора (1939).

[51] Селиванов В. О силе и авторитете партии // Правда, 1988. 2 мая.

[52] Довоенная советская клиническая психиатрия, психотерапия, будучи еще за профессионально-медицинской стеной от идеологии, славится глубокими клиническими работами, например П.Б. Ганнушкина, С.Г. Жислина, С.И. Консторума, Г.Е. Сухаревой.

[53] Физиологическое учение академика И.П. Павлова в психиатрии и невропатологии: Материалы стенографического отчета объединенного заседания расширенного Президиума АМН СССР и пленума Правления Всесоюзного общества невропатологов и психиатров 11-15 октября 1951 года. М.: Медгиз, 1952. 476 с.

[54] Научная сессия, посвященная проблемам физиологического учения академика И.П. Павлова (28 июня-4 июля 1950 года): Вступительное слово. Доклады. Постановление. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950. 136 с.

[55] О положении в биологической науке Стенографич. отчет сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В.И. Ленина 31 июля-7 августа 1948 года. М.: ОГИЗ-Сельхозгиз, 1948. 563 с.

[56] См. многие страницы «Павловских клинических сред». Т. 1-3. М.-Л., 1954-1957. Напр., т. 1 (1954). С. 614-616.

[57] Теплов Б.М. (1961).

[58] Есин С. Возрождение цельности // Аргументы и факты. 1988. № 17. С. 4.

[59] Латынина А. // Новый мир. 1988. № 8. С. 237.

[60] Гагарин Ю., Лебедев В. Психология и космос. М.: Молодая гвардия, 1971. С. 89.

[61] Полис А.Ф. Единство социального и биологического в гармоническом развитии личности. Рига: Зинатне, 1981. 227 с.

[62] Гранин Д. Дорога к здравому смыслу // Правда. 1988. 5 авг.

[63] КПСС — Коммунистическая партия Советского Союза.

[64] Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М.: Политиздат, 1986. С. 88. Сегодня, в 2008 году, понятие «социалистическая нравственность» (как, впрочем, и «капиталистическая нравственность») для многих и многих россиян звучит как нечто противоречиво-несбыточное.

[65] Князева М. Понять себя // Комсомольская правда. 1988. 25 апр.

[66] Герман А. Как я стал «врагом» перестройки // Комсомольская правда. 1988. 20 мая.

[67] В отличие от психотерапии психологической (в широком смысле) — экзистенциально-гуманистической, психоаналитической и т. д.

[68] Если в соответствии с личностью пациента, картиной переживания здесь может серьезно помочь определенная ветвь психоанализа или другой психологической психотерапии, клинический психотерапевт обычно направляет пациента (клиента) к соответствующему специалисту.

[69] См. раздел 6.

[70] В отличие от, например, психоаналитических рассказов, которые основываются на определенной ориентации-ветви психоанализа.

[71] Еще семь моих психотерапевтических рассказов и повесть завершают книгу. Вышло также еще несколько книг моей психотерапевтической прозы (Бурно М.Е., 1994, 2000а, 2003).

[72] В Международной классификации болезней 10-го пересмотра (МКБ-10) психопатии обозначаются как «расстройства зрелой личности».

[73] Так и ребенок бог знает как шумно страдает, что уходить надо из гостей, катается в реве по полу, и даже дома это продолжается. Но вот сказали ему: «Давай понарошку пирожки печь», — и тут же он успокоился, закивал, заулыбался.

[74] Ниже пойдет речь именно о невротических истерических реакциях — в отличие от тоже истерических, но характерологических реакций, о которых рассказывал выше. О существе невротического см. в самом начале этого раздела.

[75] Страдавший одной из форм эпилепсии Лев Толстой нес в своем мозаичном (многогранном) характере сложный психастенический радикал. См. о болезни Толстого книгу Евлахова (1995).

[76] Об ананказмах и других навязчивостях, о болезненных сомнениях см. в разделе 2.

[77] Шизотимный и ананкастический склад-рисунок личности в рамках здоровья особенно распространены в западных, северо-западных странах; психастенический склад чаще встречается в России.

[78] Темпераментами в древности называли, в сущности, характеры в соединении с телесными особенностями. Например, меланхолику соответствуют астеник, психастеник и другие, подобные им по особенностям души и тела люди. См. раздел 3, с. 127.

[79] Жаль, что все же не приживается в мире, в общественном сознании, такое целебное (не разрушительное) понимание слова «стресс».

[80] В настоящее время автором и его сотрудниками разработаны и краткие, концентрированные варианты ТТС (до нескольких недель, месяцев). Не вхожу здесь в профессиональные, методические подробности дела. Эти подробности см. прежде всего в работах: Бурно М.Е. (1989, 1990, 1999, 2000а, б), Е.А. Добролюбовой (1997), Н.Л. Зуйковой (1998), Т.Е. Гоголевич (1998), С.В. Некрасовой (1999), Л.В. Махновской (2000), Е.С. Журовой (2000), О.В.Спиридонова (2000), В.В. Васильева (2001), Е.С. Манюковой (2003). См. также: «Практическое руководство по терапии творческим самовыражением» (2003). О внелечебном применении ТТС см. и в разделе 6 (в работе «"Душа России" и профилактика душевного здоровья»).

[81] Тревожный человек почти постоянно испытывает это чувство «неопределенности дальнейшего развития событий» (с уклоном в ожидание беды).

[82] Выходят художественные альбомы, книги с целебным творчеством психотерапевтов и пациентов. Отмечу здесь и некоторые издания такого рода, выпущенные Издательством Российского общества медиков-литераторов, из нашей кафедральной психотерапевтической амбулатории. Это: Соколов А.С. Крюковское озеро (Вместо лекарств). М.: РОМЛ, 1993. 28 с; Неспокойный Е. Записи поэта к шедеврам живописцев прошлого. М.: РОМЛ, 1993. 20 с; Болящий дух врачует песнопенье / Сост. М.Е. Бурно, А.С. Соколов. М.: РОМЛ, 1993. 40 с; Целебное творчество (Стихи и рассказы) / Сост. М.Е. Бурно, А.С. Соколов. М.: РОМЛ, 1994. 44 с; Цикорий (Стихи, рассказы, сказки, очерки для детей) / Сост. М.Е. Бурно, Л.В. Демьянчик, А.С. Соколов. М.: РОМЛ, 1995. 46 с. Из группы творческого самовыражения моей московской ученицы Е.А. Добролюбовой вышла книжка «Но я живу, и на земли мое кому-нибудь любезно бытие...» / Сост. А. Добролюбова. М.: РОМЛ, 1993. 72 с. Последние сборники целебного творчества пациентов и психотерапевтов: Кипрей (Стихи, рассказы, очерки) / Сост. М.Е. Бурно, А.С. Соколов. М.: РОМЛ, 2000. 72 с; Поздняя купавка (Стихи, рассказы, очерки) / Сост. М.Е. Бурно, А.С. Соколов. М.: РОМЛ, 2001. 45 с; Оттепель (Стихи, рассказы, очерки) / Сост. М.Е. Бурно, А.С. Соколов. М.: РОМЛ, 2004. 48 с; Времена года (Стихи, рассказы, очерки) / Сост. М.Е. Бурно, А.С. Соколов. М.: РОМЛ, 2007. 52 с; А в душе моей падает снег... (Стихи, рассказы, очерки) / Сост. А.А. Бурно, И.В. Гронзова. М.: РОМЛ, 2008. 40 с.

[83] См. подробнее о силе слабости в разделе 3.

[84] Поскольку здесь прежде всего речь идет о душевно здоровых людях с душевными трудностями, вместо термина «терапия» («лечение») пользуюсь более широким — «помощь» («самопомощь»).

[85] Привожу здесь и далее примеры целебного творчества моих пациентов, места из лечебной переписки с пациентами (с их разрешения).

[86] См. об этом, например: Киселева Е. Дом Павла Корина. М.: Московский рабочий, 1975. С. 6.

[87] Естественно, что не все даже весьма образованные люди, больные и здоровые, способны основательно, творчески увлечься природой, искусством; иных подобные советы и попытки только раздражают. Но зато они могут быть неравнодушны к иному творчеству (например, техническому). По этому поводу уже велись дискуссии в свое время в «Литературной газете» («ЛГ» №№ 17, 24, 36 за 1982 год) — обсуждение письма В. Каткова «Эпидемия самогипноза, или Инфантилизм души?»

[88] Платонов А.П. Избранное. М.: Московский рабочий, 1966. С. 504-505.

[89] Литературная Адыгея. 1996. № 1-2. С. 210-212.

[90] Машбаш И.Ш. Два пленника: Исторические повести / Авторизованный пер. с адыг. Е. Карпова. Майкоп: Адыг. респ. кн. изд-во, 1995. 472 с. Очерк опубликован в журнале «Литературная Адыгея». 1996. № 1-2. С. 210-212.

[91] Успехи теоретической и клинической медицины // Материалы научных исследований Российской медицинской академии последипломного образования / Ред. Л.К. Мошетова. Вып. 4. М.: РМАПО, 2001. С. 141-142.

[92] Экология человека. 2001. № 4. С. 19-21.

[93] См. работу Е.К. Краснушкина (1960).

[94] Это все специалисты одесской школы ТТС (школа — свое направление, защищенные диссертации). Одесса стала второй родиной Терапии творческим самовыражением (после Москвы). В Одессе благодаря прежде всего научно-организаторским усилиям академиков А.Е. Штеренгерца и Е.А. Поклитара ТТС расцвела в своем южно-красочном полнокровии и в соматической медицине (О.Н. Нерсесян, А.А. Носач, А.Р. Терлецкий), и в здоровой жизни. Одесситы вывезли ТТС в дальнее зарубежье (Т.Е. Конрад-Вологина, А.Р. Терлецкий, И.Е. Ройз, Е.А. Штеренгерц, Я.Н. Воробейчик). Вышли в свет «Избранные труды Одесской школы Терапии творческим самовыражением» (2007).

[95] Хокку. Японские трехстишия / Пер. с яп. В. Марковой. М.: Художественная литература, 1973. С. 133.

[96] Римский-Корсаков Н.А. Летопись моей музыкальной жизни. М., 1955. С. 281.

[97] Новоуспенский Н. Алексей Кондратьевич Саврасов. Л.-М.: Искусство, 1967. С. 92.

[98] Там же. С. 97.

[99] Кречмер Э. Об истерии / Пер. с нем. М.-Л.: Госиздат, 1928. 160 с; Павлов И.П. Проба физиологического понимания симптоматологии истерии. Л.: Изд-во Академии наук, 1932. 20 с.

[100] Дарвин Ч. Соч. Т. 9. М.: Изд-во АН СССР, 1959. С. 87.

[101] Павловские клинические среды. Т. 2. М.-Л.: Изд-во АМН СССР, 1955. С. 188.

[102] Гельштейн Э.М., Зеленин В.Ф. Учебник частной патологии и терапии внутренних болезней. М.: Медгиз, 1947. С. 441.

[103] Дарвин Ф. Последние годы жизни и смерть Ч. Дарвина // Дарвин. Соч. Т. 9. М.: Изд-во АН СССР, 1959. С. 352.

[104] Там же

[105] Ганнушкин П.Б. Клиника психопатий // Избр. труды. М.: Медицина, 1964. С. 160.

[106] Бор Н. Избранные научные труды. Т. 2. М.: Наука, 1971. С. 284.

[107] См. раздел 5. В современной Международной классификации болезней (МКБ-10, 1992) «неврозоподобная шизофрения» обозначается как «шизотипическое расстройство».

[108] Кречмер Э. Строение тела и характер / Пер. с 7-8 испр. и расшир. немецкого изд-я. М.-Л.: Госиздат, 1930. 304 с. Кстати, Э. Кречмер отмечает там: «Цветы шизофренической внутренней жизни нельзя изучать на крестьянах — здесь нужны короли и поэты» (с. 170). Еще одна важная здесь книга: Кречмер Э. Гениальные люди / Пер. с нем. СПб.: Академический Проект, 1999. 303 с, илл.

[109] Вопросы клиники и современной терапии психических заболеваний. М.: ГУЗМ, 1970. С. 242-243 (в соавторстве с А.А. Журавлевой [ныне А.А. Бурно]).

[110] Здесь и далее цитируется «Повесть временных лет». М.-Л., 1950.

[111] Вопросы клиники и психотерапии алкоголизма и неврозов / Под ред. В.Е. Рожнова. М.: ЦОЛИУВ, 1974. С. 3-5.

[112] Первое издание этой книги — «О надежнейшем врачебном средстве отучать людей от пьянства и запоя и лечить его». СПб., 1837.

[113] Цитируется издание 1854 г.

[114] Венгров С.А. Источники словаря русских писателей. Т. IV. Пг., 1917. С. 73; Геннади Г.Н. Справочный словарь о русских писателях и ученых, умерших в XVIII и XIX столетиях. Т. 2. Берлин, 1880. С. 270; Энциклопедический словарь. Т. XVIII, СПб., 1896. С. 292; Месяцеслов на I860, високосный год. СПб. С. 349; Еврейская энциклопедия. Т. 10, СПб., 1911. С. 479; Протоколы заседаний Общества русских врачей, СПб., 1858-1859. С. 87.

[115] Сегодняшний г. Львов.

[116] Клинические и организационные вопросы судебной и общей психиатрии. Калуга, 1975. С. 165-168.

[117] Карамзин Н.М. Избранные произведения. М., 1966. С. 62-66.

[118] Интересно, что позднее И.М. Сеченов неосознаваемые ощущения называл «темными», «смутными».

[119] Замешанных — неясных, запутанных.

[120] Темно — смутно, неясно.

[121] Пушкин А.С. Полн. собр. соч. М., 1949. С. 466, 508.

[122] Гоголь И.В. Собр. художеств. произведений: В 5 т. Т. 1. М., 1959. С. 216, 224-228, 241.

[123] Белинский В.Г. Объяснение на объяснение по поводу поэмы Гоголя «Мертвые души» // Собр. соч.: В 3 т. Т. И. М., 1948. С. 336.

[124] Кроме как верой нельзя, например, «доказать», что есть бессознательные переживания, мысли, навечно «отрезанные от сознания».

[125] Независимый психиатрический журнал. 1993. № 1-2. С. 91-94.

[126] Раньше душевнобольные Адыгеи стационировались в Краснодарскую краевую психиатрическую больницу.

[127] Первый адыгейский историк, этнограф и писатель (1808-1842). См. о нем у Т.Х. Кумыкова («Хан-Гирей». Нальчик, 1968).

[128] В книге: Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1893. С. 3, 120.

[129] Кавказ. 1847. № 46. С. 184.

[130] Русский вестник. СПб., 1841. Т. 2. С. 38, 41.

[131] Кровавый (адыг.).

[132] Настоящее имя Адиль-Гирей Кешев (1840-1872). См. о нем у Л.Г. Голубевой (Ученые записки Адыг. НИИ языка, литературы и истории. Т. IV. Краснодар, 1965. С. 252).

[133] Русский вестник. М., 1861. Т. 36. С. 313.

[134] Библиотека для чтения. СПб., 1860, июнь. С. 40, 79.

[135] В кн.: Схизофрения. Сокр. пер. с нем. IX т. Руководства по психиатрии О. Бумке. М., 1933, с. 59.

[136] Хаким — «мудрец» (араб.), обычный титул врача на Востоке (Энциклопедический словарь русского библиографического института «Гранат». Т. 45. Ч. 2. М., 1935. С. 90).

[137] Ибн-Сина. Канон врачебной науки. Кн. III. Т. 1. Ташкент, 1958. С. 138.

[138] Каннабих Ю.В. История психиатрии. Л., 1928. С. 247.

[139] Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1899. Вып. 26. С. 7, 24.

[140] Адыгейские сказания и сказки. Майкоп, 1963. С. 14.

[141] Крепостной крестьянин (адыг.).

[142] Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1886. Вып. 5. С. 105.

[143] Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1898. Вып. 25. С. 55, 86.

[144] В кн.: Религиозные пережитки у черкесов-шапсугов. М., 1940. С. 58; 62-64.

[145] Студентка в то время, член студенческой этнографической экспедиции к черкесам в 1939 году под руководством С.А. Токарева.

[146] Магия, понятно, сильна суггестией. Еще Э. Кречмер называл колдовство «самой примитивной первичной формой психотерапии» (Медицинская психология / Пер. с нем. М., 1927. С. 305). Подробно см. об этом у М.А. Рожновой и В.Е. Рожнова (Гипноз и чудесные исцеления. М., 1965).

[147] Адыге — так издревле называли себя черкесы.

[148] Болезни в Черкессии лечили чаще мулла и кузнец, реже — ученые медики (хакимы).

[149] У черкесов среди магометанства и крупиц христианства сохранилось языческое почитание деревьев, вернее, тех духов, которые общались с деревьями (вроде русских леших). Поклонение духам деревьев, по Э. Тейлору (Первобытная культура / Пер. с англ. М., 1939. С. 398), свойственно было многим народам, особенно охотничьим племенам.

[150] Люлье Л.Я. Черкессия. Краснодар, 1927. С. 31.

[151] Жан де Люк. В сб.: Записки императорского одесского общества истории и древностей. Т. XI. Одесса, 1879. С. 491.

[152] Броневский С.Б. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823. С. 138.

[153] Юхотников Ф.В. Русское слово. 1861. № 4. С. 12.

[154] Люлье Л.Я. Черкессия. Краснодар, 1927. С. 33.

[155] Независимый психиатрический журнал. 1995. № 1. С. 62-64.

[156] См. список литературы к этому очерку.

[157] Список работ К. Сотонина см. на задней обложке, видимо, последней его брошюры (Сотонин, 1928).

[158] В хронике «Вестника» Института (1929. № 10. С. 40) отмечено, что Бурдянский И.М. переезжает в Москву «к месту новой работы».

[159] Это дает основание предположить, что Сотонин по образованию врач, а может быть, одновременно — и философ. Но в книге С.Я. Чикина «Врачи-философы» (М.: Медицина, 1990) нет информации о Сотонине.

[160] См. об А.Б. Залкинде, например, в книге Т.И. Юдина (с. 381-385) (Юдин, 1951).

[161] Для удобства при чтении этого исторического очерка литература дается здесь же, как и в некоторых других местах книги.

[162] Доклад на VII съезде Независимой психиатрической ассоциации (30 сентября 1995 г., Москва) // Независимый психиатрический журнал. 1996. № 1. С. 20-22.

[163] В сравнении, например, с психологической терапией духовной культурой — экзистенциально-гуманистической психотерапией, арт-терапией.

[164] Независимый психиатрический журнал. 1994. № 4. С. 57-58.

[165] Независимый психиатрический журнал. 1992. № 1-2. С. 84-85.

[166] Выступление на юбилейной конференции, посвященной 35-летию кафедры психотерапии Российской Медицинской академии последипломного образования (10 декабря 2001 года, Российская академия государственной службы при Президенте России). Первая публикация — «Вопросы ментальной медицины и экологии». Т. VIII. 2002. № 1 (Москва-Павлодар), с. 7-9.

[167] Пленарная лекция на X Конференции Европейской Психотерапевтической Ассоциации «Психотерапия Запада — Психотерапия Востока», 1-4 июля 2001 г., Москва. Первая публикация — в сборнике «Амбулаторная и больничная психотерапия и медицинская психология». Вып. 2. М.: МОП, 2004. С. 149-153.

[168] От borderline — граница (англ.): пограничный, на границе между психозом и неврозом. Это прежде всего пациенты с шизотипическим расстройством.

[169] N — различные в разных количествах утверждения-свойства (которые могут присутствовать и не присутствовать), исключая 3-4 ТС, 3-4 С, 3-4 А, 2-4 ЗУ.

[170] Авторы, проживавшие до своего ухода из жизни в старой России или в Советском Союзе, отмечены здесь как «отечественные». Авторы, проживающие и проживавшие в новой России (Россия, Российская Федерация — официальное название нашего государства с декабря 1991 года), отмечены как «российские» в сравнении с «украинскими», «латвийскими» и т. д.

[171] Благодарю московского психолога-психотерапевта Александра Борисовича Павловского, разыскавшего ценные сведения об этом враче и его портрет.

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 201; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!