Мозаичная карта из с. Мадаба (Мадеба). VI в. 51 страница
Стиль и язык Приска отличаются выразительностью и непосредственностью. Приску в значительно меньшей степени, чем другим византийским авторам, присуща риторика и копирование античных образцов. Архаизирующие тенденции у Приска не затемняют главного в его труде — они как бы патина, покрывающая легким налетом мерцающую бронзу. Главное в сочинении Приска то, что оно очень современно. Просто, без риторических прикрас переданы чувства и настроения автора, мысли и представления людей его времени. Приск, бесспорно, талантлив: он в полной мере обладает редким даром той простоты в высоком смысле этого слова, которая является зачастую лучшей мерой подлинно художественного произведения. Все увиденное и пережитое он рассказал спокойно и искренне. Обаяние сочинения Приска кроется прежде всего в свежести и непосредственности видения автором мира. Острая наблюдательность и тонкая восприимчивость сочетаются у него с трезвым умом дипломата и глубоким анализом исторических фактов. Его история — это отнюдь не путевые заметки и разрозненные впечатления стороннего наблюдателя, а серьезный, продуманный аналитический труд государственного человека, стремившегося проникнуть в суть происходивших вокруг него событий. Приск — писатель, дипломат, государственный деятель, человек, не только достаточно осведомленный о политических делах империи и ее связях с другими народами, но и разумный судья, выносящий во многом объективный приговор историческим деятелям той эпохи и здраво оценивающий с точки зрения интересов своего государства международные события, в которых он принимал непосредственное участие.
|
|
|
Славу Приска как писателя, разумеется, составил удивительно живой и образный рассказ о посольстве византийцев к Аттиле. По подкупающей правдивости и простоте картина двора Аттилы может сравниться с лучшими страницами античной историографии. Беспримерная для византийца объективность по отношению к варварам, глубокое понимание исторического значения передвижения огромных масс людей, принявшего характер так называемого великого переселения народов, знание жизни, мастерское изображение характеров, умение обобщить материал и выделить главное выдвигают труд Приска на одно из первых мест среди исторических сочинений ранневизантийских писателей. {378}
Приску удалось создать поистине выдающееся историческое произведение не только благодаря своему таланту и наблюдательности, но и потому, что его глаза не застилала пелена ложного римского патриотизма и презрения к варварам; он смог увидеть в гуннах и славянах, в Аттиле и других варварах живых людей с их достоинствами и недостатками. Разгадка популярности Приска таится также и в оригинальности его произведения, стоящего особняком в современной ему исторической литературе. Приск — творец, а не компилятор, рассказчик, а не регистратор фактов, художник, а не копиист. Его труд носит следы самостоятельного мышления, а не подражания великим образцам прошлого.
|
|
|
Невиданный взлет дипломатической активности Византии происходит в VI в., особенно в правление Юстиниана. Осуществление грандиозного плана восстановления Римской империи требовало постоянной и напряженной деятельности византийской дипломатии в различных регионах цивилизованного мира. Для завоевания Запада необходимо было обеспечить безопасность империи на Востоке и Севере, попытаться избежать войны с Ираном, нейтрализовать варваров на Дунае, найти союзников среди окружавших империю народов. Да и в самих варварских королевствах Запада требовались огромные дипломатические усилия для привлечения на сторону Византии тех слоев населения, которые тяготились господством вандалов в Северной Африке, остготов в Италии или вестготов в Испании. Византийская империя умело комбинировала тайную дипломатическую игру с меткими военными ударами.
|
|
|
В сложной международной обстановке того времени Византия не брезговала для достижения своих целей любыми средствами. Мемуары византийских дипломатов, даже самых честных и правдивых, показывают, как по требованию правительства им приходилось прибегать к подкупу иноземных правителей, плести заговоры при иностранных дворах, натравливать одни народы на другие. Византийская дипломатия руководствовалась своего рода кодексом вероломства: ее девизом по-прежнему оставался испытанный принцип политики римлян «Разделяй и властвуй!»
В VI в. значительно увеличилась централизация дипломатической системы империи, вся деятельность византийских дипломатов руководилась из единого центра — императорского дворца. В положении византийского посла при иноземном дворе наблюдалась глубокая двойственность: с одной стороны, Византия чрезвычайно заботилась о поддержании престижа посла великого государства, с другой — посол всегда оставался лишь исполнителем воли императора. Эти черты византийской дипломатии явственно выступают в мемуарах одного из выдающихся дипломатов VI в.— Петра Патрикия.
Петр Патрикий родился в Фессалонике в Македонии 19. Свою карьеру он начал в Константинополе, где благодаря необычайному красноречию и эрудиции стал известным адвокатом. Вскоре он приобрел широкую славу как выдающийся оратор, обладавший особой силой убеждения, которая помогала ему выигрывать судебные процессы 20. Талантливый юноша был замечен при дворе и всецело занялся дипломатической деятельностью. В 534 г. Петр был отправлен послом к правительнице Ост-{379}готского королевства королеве Амаласунте, но прибыл в Италию уже после прихода к власти короля Теодата.
|
|
|
Во время этого первого посольства, по свидетельству Прокопия, ловкий дипломат имел успех, он даже сумел убедить слабого остготского короля заключить тайное соглашение о передаче Византии всей Италии 21. Прокопий, однако, весьма недолюбливал Петра и не преминул очернить его в своей «Тайной истории». Он стремился бросить тень на нравственный облик Петра, утверждая, что византийский посол тайно склонял Теодата к убийству королевы Амаласунты. Тем самым он выполнял коварную миссию Феодоры, видевшей в лице Амаласунты возможную опасную соперницу 22. Эта мрачная страница деятельности Петра говорит лишний раз о жестокости придворных нравов того времени, порожденных деспотизмом Юстиниана и Феодоры. Сам же Петр, видимо, являлся, лишь слепым, орудием неукротимой в своей ненависти императрицы.
Второе посольство Петра к Теодату было далеко не столь успешным, как первое. Остготский король, утвердившись на троне и узнав о победах готов над византийскими войсками в Иллирике, неожиданно изменил политику и пошел на открытый разрыв с Византийской империей. По приказу короля Петр был брошен в темницу, где провел около трех лет и был освобожден лишь в конце 538 г. новым остготским правителем Витигисом. По возвращении в Константинополь Петр за проявленное в неволе мужество был награжден должностью магистра оффиций, а в 550 г. за успешную службу возведен в сан патрикия.
В 50—60-х годах VI в. дипломатическая деятельность Петра переносится почти всецело на Восток, где в то время Византия вела тяжелые войны с Ираном. В 550 г. он был отправлен в Иран для заключения перемирия с Хосровом I, но успеха не добился. В 562 г. Петр Патрикий вновь возглавил пышное посольство византийского правительства в Иран, отправленное в целях заключения мира. В результате переговоров между двумя враждующими державами был, наконец, заключен мир сроком на 50 лет. И хотя этот мир оказался для Византии скорее бесславным, чем почетным, поскольку ее требования вернуть некоторые области Кавказа, в частности Сванетию, не были выполнены, все же он дал империи важную и крайне необходимую передышку, в чем была и заслуга Петра.
В 563 г. Петр Патрикий еще раз посетил двор персидского шаха, с которым вел переговоры о возврате Сванетии, окончившиеся полной неудачей. Удрученный провалом своей миссии, Петр вернулся в Византию, где вскоре умер. О своей посольской деятельности в Иране Петр Патрикий писал в Константинополь важные донесения, которые впоследствии были использованы Менандром в его историческом сочинении 23.
Образ Петра Патрикия — дипломата, историка, человека — можно воссоздать как по фрагментам его трудов, так и по воспоминаниям современников, в первую очередь Прокопия, Менандра и Иоанна Лида. В сочинениях этих авторов Петр Патрикий предстает перед нами как человек широкого кругозора и разносторонних дарований. Никогда не оставляя дипломатической и государственной деятельности, он постоянно {380} занимался различными науками. Современники единодушно восхваляют талан-
Створка диптиха. Консул Ареовинд.
Слоновая кость. 506 г.
Ленинград. Гос. Эрмитаж
ты и нравственные достоинства Петра Патрикия: его страстное красноречие, необычайный дар убеждения и проницательность, столь необходимую государственному человеку, неутомимую работоспособность, многостороннюю ученость, кротость его характера. Выдающийся политический деятель Остготского государства Кассиодор отдавал должное высоким дарованиям и личным качествам Петра, называя его мужем красноречивейшим, знаменитым ученым и человеком чистой совести 24.
Прокопий также вынужден был признать ораторский талант Петра, его кротость и разумное поведение в качестве посла Юстиниана в Италии 25.
Политическое красноречие послов было одним из необходимейших элементов дипломатической практики. Об этом свидетельствуют их многочисленные речи, приведенные в трудах современников. Петр Патрикий у Менандра прямо говорит в речи к персидским послам: «Когда бы между людьми господствовала правда, не нужны были бы ни ораторы, ни точное знание законов, ни совещания, ни искусство красноречия, ибо мы прилеплялись бы по собственному побуждению к общеполезным делам. Но так как все люди думают, что справедливость на их стороне, то нам и необходимо обаяние слова. Для того мы и собираем совещания, где каждый из нас искусством слова желает убедить другого, что он прав» 26.
Наиболее подробную характеристику Петра Патрикия оставил нам Иоанн Лид, близко его знавший и работавший непосредственно под его началом в ведомстве магистра {381} оффиций. Иоанн Лид рисует Петра прежде всего знатным вельможей, почитаемым всеми сановником, искусным дипломатом и государственным человеком 27. Иоанна Лида потрясала огромная эрудиция и неутомимая работоспособность Петра. По его словам, Петр Патрикий никогда не был склонен к праздности: ночь он проводил в чтении книг, дни — в занятиях государственными делами. Даже по пути из дома во дворец Петр не тратил времени на пустые разговоры, но предавался ученым спорам и беседам с мудрыми мужами о делах древних. Иоанн Лид всегда бывал крайне смущен, когда ему приходилось вести с Петром Магистром ученые разговоры. Как и другие современники, Лид подчеркивал мягкость характера Петра: он был добр и благороден, приятен и прост в обращении, ему были чужды гордость и надменность 28. Прокопий признавал, что Петр был человеком кроткого характера и никогда никого не оскорблял. Вместе с тем этот историк обвинял Петра в скупости и корыстолюбии.
На примере Петра Патрикия мы видим, что наиболее выдающиеся византийские дипломаты достигали чрезвычайно высокого положения в обществе. Так, Петр ценою личных заслуг приобрел власть и богатство, вращался в придворных и дипломатических кругах, жил в атмосфере политической борьбы и интриг двора и, бесспорно, был, как и Прокопий, хорошо осведомлен о важнейших политических событиях своего времени.
О мировоззрении и политических взглядах Петра Патрикия по сохранившимся фрагментам его трудов и рассказам современников судить очень трудно. Известно только, что Петр был вполне лоялен по отношению к правительству Юстиниана, был набожен и неукоснительно выполнял церковные обряды. В сочинениях Петра, как и в трудах других историков-дипломатов VI в., можно встретить пацифистские идеи; он сторонник мира и противник войны, особенно междоусобной. Пацифистские настроения Петра подтверждает его речь к персидским послам, приведенная у Менандра: «...вы должны избрать лучшее и полезнейшее и неизвестности войны предпочесть известнейшее всем людям благо — мир... Что мир — величайшее благо для людей и что, напротив, война есть зло, об этом никто спорить не будет. Несомненная победа может, однако, быть аргументом против этого мнения. Но я думаю, что и одерживающему победу худо живется из-за слез других людей. Так что и побеждать горестно, хотя, конечно, быть побежденным еще горестнее» 29.
Мемуары Петра Патрикия являются памятником дипломатической мысли Византии. В них даются важные советы послам, описывается техника посольского дела и процедура заключения договоров, определяются обязанности послов. Четко формулирует Петр Патрикий свое мнение о первейшем долге посла, который «заключается только в том, чтобы выполнить поручение» 30. Посол обязан с предельной точностью довести до сведения державы, с которой ведутся переговоры, требования своего правительства, но и не менее скрупулезно изложить своему государю условия другой стороны. Подобными правилами Петр руководствовался в собственной посольской практике: выполняя поручение Теодата к Юсти-{382}ниану, Петр раскрывает василевсу условия «запасного» варианта договора (об отречении остготского короля) не сразу, а лишь только тогда, когда император отклоняет условия основного варианта. Таким образом, посол в точности выполнил распоряжение Теодата 31. Но Петр не отрицает важности самостоятельных действий посла и значения его личности в сложной дипломатической обстановке: иногда, например, посол может умерить кротостью своих поступков жесткость содержания посланий своих правителей. Петр не отрицает необходимости прибегать в посольском деле к различным хитростям. Так, он упоминает о своеобразной дипломатической уловке — требовать невозможного, тем самым делая переговоры бесперспективными.
Мемуары Петра Патрикия в целом заслуживают доверия, хотя автору не чуждо тщеславное стремление прославить свою личность. Это подтверждается характеристикой мемуаров Петра, данной Менандром: «...в сочинении его можно прочесть все то, что поверенные двух государств говорили и как говорили о столь важном деле. Большая книга наполнена этими, как я думаю, доподлинно сказанными словами; разве кое-что прибавлено Петром для собственной славы, для того, чтобы потомству показаться человеком глубокомысленным и в красноречии неодолимым, когда бывает нужно смягчать грубые и высокомерные помыслы варваров. Все это читатель найдет в его книге» 32.
Петр Патрикий был дипломат-теоретик и одновременно практик; он не только сам влиял на дипломатические отношения империи с различными странами, но, видимо, способствовал развитию дипломатического дела: выработке правил приема и отправления посольств, определению прав и обязанностей послов и дипломатов более низкого ранга. Его ученость — тому порукой. Особенно ценны его известия о процедуре заключения договоров с иностранными державами, составляемых на языках обеих договаривающихся сторон, рассказ о церемониале их подписания. Петр Патрикий — яркий пример опытного, чрезвычайно широко образованного и знающего посольское дело дипломата Византийской империи.
Византия в VI в. вела сложные дипломатические переговоры не только с варварскими королевствами Запада или с сасанидским Ираном, но и с государствами Аравии и Эфиопии. В многолетней борьбе с Ираном Византийская держава была заинтересована в упрочении своего влияния в этих странах, в установлении с ними дипломатических и торговых отношений, в распространении христианства. Ценным памятником дипломатических связей Византии с Аравией и Эфиопией являются записки еще одного незаурядного дипломата VI в.— Нонноса, автора сочинения о посольствах на Восток — в Аравию и Эфиопию. К сожалению, как и труды Петра Патрикия, произведение Нонноса сохранилось лишь в отрывках, собранных у патриарха Фотия. Из выписок Фотия об историческом сочинении Нонноса мы можем также почерпнуть некоторые, хотя и весьма скудные, сведения о жизни и деятельности этого писателя.
Ноннос был сирийцем, потомственным дипломатом. Его дед и отец выполняли на Востоке важные дипломатические миссии византийского правительства. Сам Ноннос возглавлял византийские посольства к эфио-{383}пам, химьяритам и к арабам Йемена 33. Исключительный интерес имеет описание Нонносом посольства к царю (негусу) Аксума Элесбоа 34.
Послу византийского правительства Нонносу пришлось проделать далекий и трудный путь. От Александрии Ноннос со своими спутниками двинулся на барках по Нилу, а затем, после кратковременного сухопутного путешествия, морем на кораблях до Эфиопии. Побывав в стране химьяритов, Ноннос вторично пересек Красное море, а дальше двигался по суше, вероятно, от гавани Адулис до Аксума. На этом пути Ноннос попал на один из островов архипелага Дахлак, где встретил туземное племя негров-пигмеев, называемых ихтиофагами. Ноннос так описывает пигмеев: они малорослые, черного цвета, по всему телу обросшие волосами, ходят голые; нрава мирного, не имеют в себе ничего дикого и свирепого, говорят на неизвестном для окружающих народов языке, питаются устрицами и рыбами, выбрасываемыми морем на остров. Они пугливы и боятся неизвестных им путешественников.
В своем сочинении Ноннос описал путешествия византийского посольства, исполненные тревог и опасностей: по пути ему приходилось «бороться с кознями разных народов», подвергаться опасности нападения диких зверей и преодолевать трудности передвижения по непроходимым местам. Ноннос продвигался медленно, с большой осторожностью; путь из Адулиса в Аксум он проделал за 15 дней, медленнее всех других путешественников древности и его времени 35.
В Эфиопии Ноннос пробыл около девяти месяцев, с ноября по июль, однако дату его миссии установить трудно, скорее всего, он побывал там в 531 г. 36 Труд Нонноса был особенно ценен этнографическими и географическими сведениями об Аравии и странах Африки. Сохранившиеся отрывки содержат красочный материал о нравах и обычаях арабских племен, в частности их религиозных праздниках. Рассказывая о путешествии в Аксум, Ноннос упоминает о том, что близ местечка, называемого Авою, он и его спутники встретили огромное стадо слонов, насчитывавшее около 5 тысяч этих диковинных для византийцев животных. Любопытны сведения Нонноса о климате Африки и различных природных явлениях. Особенно интересен рассказ Нонноса о приеме его, византийского посла, во дворце негуса Аксума Элесбоа. Когда посла ввели во дворец, он увидел царя аксумитов сидящим на высокой, украшенной золотом колеснице, запряженной четырьмя слонами. Царь был опоясан льнозолотой набедренной повязкой, имел золотое ожерелье на шее, золотые браслеты на плечах и на руках, накладки на животе из жемчугов и драгоценных камней, льнозолотой тюрбан (факилион) на голове. В руке он держал позолоченный щит и два позолоченных копья. Вокруг царя стояли члены его совета. Описание внешности и одеяния царя {384} Аксума, данное Нонносом, отличается большой точностью, ибо оно совпадает с изо-
Чаша. Констанций II. Серебро, позолота, чернь. Конец IV в.
Ленинград. Гос. Эрмитаж
бражением негуса на аксумских монетах VI в. 37
Посол, войдя к царю, преклонил колено. Царь приказал ему подняться, взял грамоту императора и поцеловал скреплявшую ее печать. Затем он принял подарки василевса. Переводчик перевел грамоту, в которой император требовал от негуса прекращения торговли с персидским шахом Кавадом и объявления ему войны. Император предлагал негусу впредь торговать с Византией по нильскому пути. В конце приема негус взял в руки голову византийского посла, дал ему «целование мира» и отпустил с охраной 38. Феофан говорит, кроме того, что посол увез с собой дары негуса византийскому императору 39. Успешно завершив посоль-{385}ство, Ноннос благополучно преодолел обратный путь и возвратился в Византию.
Ноннос владел, помимо родного сирийского языка, греческим, на котором написал свои мемуары, и арабским, на котором вел переговоры с царями и князьями Аравии. Как и Петр Патрикий, Ноннос был вполне лоялен по отношению к правительству Юстиниана, хорошо знал нравы и обычаи народов Востока и заслужил доверие императора. Кроме того, он был широко образован, наблюдателен и сумел записать все, что ему удалось увидеть и узнать в его путешествиях. По своим религиозным воззрениям Ноннос, как и его отец, был монофиситом.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 184; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!