Между дьяволом и глубоким синим морем 13 страница
– Вот и все. Сейчас немного отдохнешь и начнем.
Боль потихоньку уходила, но легче от этого не стало, ведь Даша знала, что ее ждет дальше.
Посередине смежной комнаты стояла кровать на металлических ножках, привинченная к полу так же, как и стулья в коридоре. Даша предпочла бы никогда не увидеть, что находится в этой комнате. Ее усадили за маленький круглый столик у облупленного шкафа из ДСП, налили чай. Правда, к чаю ничего не предложили, даже сахару. Она, обжигая губы и язык, пила кипяток маленькими глоточками, не ощущая вкуса и стараясь не думать о том, что еще сейчас произойдет. Даша чувствовала себя изнасилованной. Ладони опять стали мокрыми, и чашка чуть не выскользнула из рук.
– Это Даша, это Максим, – сказала медсестра, входя в комнату вместе с высоким блондином атлетического телосложения. Рельеф мышц был хорошо заметен даже через защитную гимнастерку, плотно облегающую накачанное тело. Даше захотелось броситься в ноги этой крашеной пожилой женщине в коричневых туфлях с аляповатыми блестящими застежками-бабочками, притягивающими взгляд. Она готова была целовать и бабочек, и ноги медсестре, всячески избегавшей смотреть в глаза пациентке. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не делайте этого, не отдавайте меня им», – крутилось в голове с такой громкостью, что, казалось, должно быть слышно всему медицинскому центру. Но весь персонал, казалось, «заткнул уши своими затычками».
|
|
|
– Даша у нас первый раз, так что ты поаккуратней. Закончите – выходите.
Блестящие бабочки процокали к двери, оставив их одних.
– Привет, – улыбнулся Максим, будто позируя в рекламе жвачки.
– Привет, – прошептала она.
Солдат тут же скинул с себя сапоги, стянул гимнастерку, обнажив торс.
– Уф-ф! Жара!
Даша была в липком холодном поту и не замечала, какая тут температура, хотя за окном летнее солнце действительно било рекорды.
Солдат тем временем налил себе чаю и залпом выпил его.
– Готова?
Даша изо всех сил замотала головой. Мозг отказывался принимать то, что сейчас должно было произойти.
– Может, мы просто тут посидим часик и все? А скажем, что все было… – срывающимся голосом предложила она.
– Ты дура, да?
Ответа он не дождался, так что продолжил сам:
– Думаешь, если они вышли, то не видят нас? Ага! Тут таких умниц через одну. Да в этом кабинете больше камер, чем у тебя пальцев!
– Боже… но… это же ненормально! Ненормально заставлять людей делать это! Ненормально смотреть на все это! Это же кошмар!
– Детка, это просто медицинский процесс. Когда тебе врач клизму ставит – это ненормально? Да, не приятно, но надо! Что ты как маленькая? Кто-то должен отдавать долг нации. Неужто тебе еще мозги этим не прокомпостировали?
|
|
|
Максим тем временем снял камуфляжные штаны, а затем и трусы-боксеры. Даша уставилась на него, не в состоянии вымолвить ни слова. То, что она увидела первый раз в жизни, показалось мерзким.
– Давай же. Раньше начнем – раньше кончим, – хмыкнул атлет.
– Не трогай меня! – взвизгнула она, отпрыгнув. – Не подходи!
– Так! Спокойно! – рявкнул Максим. Он вдруг превратился из улыбчивого блондина в оскаленного хищника. Мгновенно оказался рядом, притиснув ее к стене всем телом и зажав рукой рот. – Тихо! Отставить истерику! Если я сейчас не оттрахаю тебя, то сидеть мне на «губе». Я не собираюсь из-за какой-то истерички неделю там торчать!
Почему-то это совершенно эгоистичное признание как-то странно успокоило Дашу: она обмякла, перестала вырываться.
– Не ори, слышишь?
Она кивнула, почувствовав себя тряпичной куклой. Сознание будто отключилось, не в состоянии принять происходящее.
– Сейчас идем к кровати и ложимся. Дальше я все сделаю сам!
Она опять кивнула.
Максим медленно убрал ладонь от ее рта, сжал рукой Дашин локоть и повел к кровати. «Как скотину на убой», – на краешке сознания появилась мысль, но это уже не было важно. Она действительно чувствовала себя бессмысленным и бессловесным животным. Ватные пальцы не слушались, безуспешно пытаясь расстегнуть молнию на шортах. Наконец она справилась, легла и закрыла глаза. Тяжелое потное тело сверху, снова боль внизу живота… время тянулось бесконечно.
|
|
|
– Все. Одевайся. – Мучитель откатился в сторону.
Пока она трясущимися руками натягивала футболку, он успел полностью одеться.
– Расслабься. Поначалу всем девкам страшно и больно. А потом некоторым это даже нравится.
Максим снова превратился в рекламного блондина с ослепительной улыбкой. Даша ему не поверила.
Тетя Галя все это время ждала в коридоре. Увидев ее, Даша расплакалась.
– Ну-ну, не плачь. Все хорошо, все уже кончилось, – гладила она по голове. – Пойдем домой.
– Все только начинается. – Слезы текли ручьем, их невозможно было остановить. – Завтра опять сюда к девяти часам.
Семейный совет заседал уже полдня. Было выпито, наверное, с десяток чашек чая, но ни к какому решению так и не пришли. Даша заявила, что ни за что не пойдет туда завтра, хоть что с ней делайте. Вот родители и думали, что же с ней делать. То ли прятать от Демконтроля, то ли уговорить все же продолжить службу. Тетя Галя в очередной раз рассказала, как она служила в «корде», но дочь была непреклонна.
|
|
|
– Дашк, это тебя. – Сестренка протянула трубку городского телефона. Звонила Марина.
– Привет, синичка! Ну, ты как?
Они с Мариной встречались, но Даша никак не могла разобраться в себе, по-настоящему ли она ее любит, или это просто увлечение. Марина неоднократно намекала, что не против пожениться, но Даша все тянула.
– Ужасно! Мерзость какая! – Она опять разревелась.
– Да уж… сочувствую… не плачь, дорогая… может, мне приехать все же?
– Не знаю, Марин. Честно – мне сейчас ни до кого. Как представлю, что завтра опять туда же, – так трясет. – Рев перешел во всхлипывания. – А если потом еще забеременею, так это вообще мрак. Мало того что у меня кто-то в животе будет жить, так, говорят, это еще и больно.
– Ну, может, еще получится демобилизоваться досрочно. Я читала, далеко не всем девушкам, годным по здоровью, удается забеременеть. Сколько там надо ждать? Два с половиной месяца?
– Три.
– Все же лучше, чем год.
– Да я вообще не понимаю, почему до сих пор не отменят эту позорную «корду»! Ученые давно уже придумали, как делать детей в пробирке!
– Я слышала, это лоббируют сексуальные извращенцы. Ну, разные гетерики в правительстве. Типа нашего премьера.
– Да ладно тебе! Премьер нормальный гом, у него и муж есть…
– Муж… объелся груш. Ты чего как маленькая! Муж этот давно живет с другим, он-то нормальный. А премьер бегает по девочкам, только всячески скрывает это. Не видела, что ли, ролики в Интернете?
– Да это монтаж, доказали же.
– Кто доказал? Подконтрольный ему суд? Дашка, ну не будь такой наивной!
– Да черт с ним, с премьером! – вспылила она. – Мне-то что делать?!
– Тебе придется мучиться минимум три месяца, – отрезала Марина. – Не вздумай бегать от Демконтроля!
– А ты думай, что по телефону говоришь! – рявкнула Даша.
– Да я тебе это и лично скажу. Хочешь в тюрягу на десять лет? Дуреха, они ж тебя из-под земли достанут! Это ж Демконтроль!!! И потом, ты что, не знаешь, что всех заключенных детородного возраста используют для их нужд? Так тебе год мучиться, а так десять лет!
Даша притихла. Она, конечно, слышала об этом, но то были единичные случаи… «Или нам рассказывали только о единичных случаях», – шепнул ей внутренний голос. Конечно, когда мир столкнулся с гигантской демографической проблемой, почему бы не использовать уголовников для «воспроизводства человеческого потенциала», как они это называют? Если глава Демконтроля дошел до того, что начал пропагандировать гетероотношения, то дело совсем плохо.
– Да, ты, наверное, права. Если меня поймают, то мне крышка.
– Будь умницей, синичка. Ты мне очень-очень дорога, и я тебя буду ждать хоть год, хоть десять лет, но побереги себя. Тут ты хотя бы после процедуры домой приходишь, можешь принять ванну, расслабиться, почитать книжку. Если попытаешься сбежать – будет в тыщу раз хуже!
– Да, я знаю.
Она положила трубку с тяжелым сердцем. Марина, как обычно, права. Не Даше тягаться с Демконтролем. Эта организация шуток не любит.
На столе стояла очередная чашка чая с бергамотом. Тетя Галя суетилась у плиты, тетя Саша курила.
– Ладно, – убитым голосом объявила Даша. – Я пойду завтра.
Тетя Галя обняла ее и заплакала.
– Я знала, что у меня разумная дочь, – пустила дымовое кольцо тетя Саша.
На следующий день грязно-желтый коридор за табличкой «Медицинская служба коррекции демографии» или попросту «корда», как ее все называли, звенел голосами. Через секунду Даша, открыв дверь, увидела девушек призывного возраста, толпившихся в коридоре. Они громко смеялись, играли в карты и целовались.
– Ничего не знаю! Проиграла – давай исполняй желание! – настаивала высокая девица с короткими фиолетовыми волосами, обращаясь к маленькой худенькой девчушке в полупрозрачном платье.
– Ага, а потом мне твоя Ирка голову оторвет! – отбрыкивалась та.
– Ирки тут нет, а карточный долг – это святое.
Худенькая вздохнула, встала на цыпочки и крепко, взасос, поцеловала победительницу. Девушки вокруг заулюлюкали, кто-то начал считать, остальные присоединились, и вот они уже хором орут: пятнадцать, шестнадцать, семнадцать… Рука победительницы тем временем полезла под подол побежденной, пытаясь обхватить узкие бедра.
– Что за разврат тут устроили! Да еще и без меня! – гаркнул Лев Давидович, распахивая дверь кабинета.
– А мы тренируемся отдавать долг нации. – Девица посмотрела на врача с вызовом.
– Лосева, тебе жениться надо!
– Нет уж, Лев Давидович, я слишком хороша, чтобы жениться. И потом, вдруг после ваших экзекуций мне мальчики понравятся? Останусь у вас на сверхсрочную…
Взрыв смеха.
– Тихо тут! А то всех на улицу выгоню, буду по одной вызывать.
– Молчим-молчим, – пообещала Лосева, но таким тоном, что даже Даша поняла, что та и не подумает молчать. Высокая, под два метра ростом, крупная, но не толстая, а скорей тяжелая, Лосева казалась баскетболисткой, хотя на самом деле баскетбол не любила и не признавала никакого спорта, кроме бега. Нарочито мужская одежда ярких, вызывающих цветов, ни грамма макияжа и громкий низкий голос. Даша всегда боялась таких.
Доктор закрыл дверь, а Лосева увидела Дашу.
– А ты новенькая?
Вся орава повернулась к ней. Даша покраснела.
– Ау! Ты глухонемая, что ли? – Лосева помахала рукой перед ее носом.
– Я… вчера пришла первый раз.
– Ясно… – протянула та. – С тетенькой ходишь?
– Ну, она просто проводила, ей по дороге, – залепетала Даша, сама понимая, как глупо и смешно выглядит ее ложь. Прошептала тете Гале: – Иди домой, я дальше сама.
– Уверена? – Тетя обеспокоенно посмотрела на свою то краснеющую, то бледнеющую дочь.
– Да. Все нормально.
Тетя Галя ушла, но Даша вовсе не чувствовала себя нормально. Теперь к ужасу предстоящего очередного «долга нации» добавился страх перед обществом этих вульгарных девиц. В школе и вообще в жизни она старалась с такими не пересекаться и понятия не имела, что у них на уме и как ей себя вести.
– Будешь с нами в дурачка? – тасуя колоду, поинтересовалась худенькая.
– Нет, спасибо.
– Мальчиков еще не привезли, их автобус сломался, так что фиг его знает, сколько нам тут торчать.
– Да не ссы, мы не кусаемся! – захохотала фиолетовая. – Я смотрю, тебя счас кондратий хватит. – И вдруг резко, меняя тон с язвительно-шутливого на серьезный, спросила тихо: – Боишься?
– Да.
– Мы все боялись. Через неделю перестанешь. Привыкнешь.
– Ну что, бабы, сыграем в подкидного дурачка по парам на этот раз? – Лосева снова стала громогласной. – У меня будет пара… как тебя зовут?
– Даша…
– Я с Дашкой играю, – обняла она плечи новенькой.
Худенькая в полупрозрачном платье усмехнулась и начала сдавать карты.
За сорок минут, что ждали солдат, Даша умудрилась раз выиграть в паре и дважды проиграть самостоятельно. Играли на поцелуи. Один раз она проиграла Людмиле, беременной на третьем месяце, так что все обошлось простым чмоканьем в губы. А второй раз выиграла везучая Лосева, и тут уж отвертеться не удалось. Не обращая внимания на Дашино смущение (какой позор целоваться с первой встречной!), та не отпускала ее минуты две. Такого развратного поцелуя у них с Мариной никогда не бывало.
За время игры наслушалась разных историй, после которых все ее проблемы показались детским лепетом. Василисины родители, когда напивались, избивали ее, а поскольку они пили ежедневно, она предпочитала дома не появляться. Наташа три месяца прожила у маньяка-гетерика, который ее просто насиловал, худенькую Ингу, что целовалась с Лосевой, семья попыталась женить на «выгодной партии», объединив таким образом финансы двух фирм, и никого не волновало, что у нее была безумная любовь. В итоге ту девочку увезли далеко и надолго, а Инга сбежала под опеку государства, то есть в «корду». Лосеву же с детства натаскивали на карманника, и у нее прекрасно получалось. До тех пор, пока она не попалась полиции… Но поскольку на тот момент она была несовершеннолетняя, ее сдали в программу адаптации на три года. Так что еще год она обязана делать то, что ей предписывали полицейские психологи, в частности, рожать.
Дашу вызвали в пятнадцатый кабинет неожиданно, она не успела дослушать историю Людмилы. Но теперь выступивший пот на Дашином лбу выступил не от страха, а просто оттого, что сегодня температура решила побить очередной рекорд.
Никита, ее кавалер на час, совсем не был похож на Максима: худой, сутулый, шатен с большими темными глазами, он сам, казалось, боялся ее, хотя и гордо заявил, что его отец работает в Демконтроле. Врал небось. Такой родитель «отмазал» бы своего от службы. Тем не менее с ним она почувствовала себя свободней.
– Отвернись, пожалуйста, я разденусь, – чуть заикаясь, попросил он.
– И ты тоже на меня не смотри, – кивнула Даша.
Они шмыгнули в кровать с разных сторон, стараясь не глядеть друг на друга.
– Ты уже делал это?
– Немножко…
Действительно, как и говорили девчонки в коридоре, второй раз было легче. Все равно неприятно, конечно, но уже не так ужасно.
За полтора месяца Даша привыкла и воспринимала походы в медцентр просто как обязаловку. Утром – в «корду», днем – готовиться к поступлению в химико-технологический институт, рисовать, загорать на пляже с Мариной или сидеть в парке на лавочке, читая книгу. Жизнь начала налаживаться.
– Поздравляю, вы беременны, но это временно, – хохотнул Лев Давидович.
– Дурацкие шутки, – вырвалось у Даши от неожиданности. Она тут же прикрыла ладошкой рот.
– Какие уж тут шутки, – ответил уже серьезно врач. – Теперь ежедневно на обследования будешь приходить в семнадцатый кабинет.
Она уже привыкла к мысли, что за три месяца не забеременеет и ее отпустят домой.
– Если все будет нормально, то на седьмом месяце ляжешь в больницу, а после родов, если появится молоко, покормишь месяцок, ну и дальше свободна.
«Молоко? Роды? Боже, это он обо мне?» – ужаснулась Даша. А затем в голову пришла совсем другая мысль: «Интересно, ребенок от Никиты?» Ребята каждый день были новые – у них это тоже входило в службу, а контроль в медцентре не допускал, чтобы один и тот же солдат встретился с девушкой в «корде» дважды. Официально такая сменяемость была организована для повышения вероятности забеременеть, неофициально – чтобы девушка никого не воспринимала как отца ребенка. Все это Даша вспомнила уже после того, как ляпнула:
– А можно узнать, от кого?
Вот тут Лев Давидович посерьезнел, и Даша испугалась не на шутку.
– Деточка, послушай, что я тебе скажу. И не думай даже об этом, ясно тебе? Это не твой ребенок, у него пока нет родителей, и не вздумай привязываться к нему. Поломаешь себе всю жизнь! Слышишь меня?
Даша кивнула, боясь вымолвить хоть слово. Казалось, доктор сейчас треснет ее по голове воображаемой боксерской перчаткой.
– Вот и ладненько. Я знаю, что у восемнадцатилетних дурех на уме сплошная романтика и геройство. Но тут нет ни того, ни другого. Твое геройство обломается на первом же допросе в Демконтроле. Я тебе хочу добра и сделаю все, чтобы уберечь от дури. Если замечу еще хоть раз тягу к гнилой романтике – тут же положу в больницу на весь срок беременности. Шагу без медконтроля не сделаешь! Зато потом меня благодарить будешь, что это был медицинский контроль, а не демографический. А сейчас – шагом марш в семнадцатый кабинет!
– Дашка, что с тобой? – подскочила Лосева в коридоре, увидев бледную как простыню Ушакову, выходящую из кабинета.
– Я… я беременна, и они… обещали посадить на весь срок в больницу.
– За что?!
– Я просто спросила, от кого ребенок…
– О боже. Ну, ты совсем ку-ку! Так, меня уже зовут на спаривание, а ты дождись меня на улице, разговор будет.
По газону медцентра во дворе можно было ходить, чем все беззастенчиво пользовались. В такую жару там постоянно ошивались компании беременных и родители служивых. Даша устроилась под березой, в теньке. Лосева пока не появлялась, книжки с собой не было, так что она просто врубила плеер на полную и прикрыла глаза. Почему-то мысли сразу вернулись к Никите. Ей хотелось, чтобы ребенок был именно от него, а не от кого-то из остальных. Особенно не от Максима!
Вообще, Даша за эти полтора месяца увидела столько ребят, сколько не встречалось, наверное, за всю жизнь. В детстве с ней постоянно был кто-то из родителей: или тетя Галя, или тетя Саша. Школа, конечно, как и большинство общеобразовательных, была раздельной, то есть в ней учились одни девочки. Это казалось разумным, ведь смешанные классы – сплошной стресс, это сильно отвлекает от учебы. Все подружки, естественно, тоже женского пола, а что, разве можно дружить с мальчиками? Да и взяться им особо неоткуда. Что пацанам делать в районах, где только женские школы, салоны красоты, магазины женской одежды и прочее?
Мужчины в основном жили на юге города, там, где военные базы, автосервисы, футбольный стадион, школы для мальчиков. Нет, ну мужчин она, конечно, видела: те же автосервисы были и на севере: машины и у женщин ломаются, а чинят их лучше всего мужчины. Врачи, преподаватели вузов, дворники, музыканты… никакого запрета на профессию по гендерному признаку в обществе, конечно, и быть не может. Просто далеко не каждый мужчина по доброй воле купит квартиру в женском районе. Там ведь даже пофлиртовать не с кем. А семейной паре с ребенком тоже никакого резона там жить: мальчику нужно в школу ходить. Не возить же его каждый день на другой конец города!
Даша вдруг подумала, что, наверное, мужчины тоже бывают разные. И не так много она их видела, чтобы однозначно сказать, какие они, хотя раньше казалось совсем наоборот. Вот, например, Никита… он совсем не такой, как остальные. Интересно было бы узнать что-то о нем. Может, они могли бы даже иногда общаться… В этом же ничего плохого нет? Не как животные – сексом заниматься, а просто по-человечески. Возможно, в будущем дружить семьями.
– Вот ты где! – Лосева дернула за проводки, и наушники выпали из Дашиных ушей. – Я тебя обыскалась.
– Тут тенек. Садись.
Лосева плюхнулась на траву и тоже привалилась к березе. Июль был в самом разгаре, пахло разгоряченной землей, листвой и летом. Наверху самозабвенно чирикала какая-то птичка, показывая, что ей и дела нет до «корды» и всего прочего.
– Так. Скажи мне, чудо в перьях, ты подумала умыкнуть ребеночка? – без перехода брякнула Лосева.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 111; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!