Оппоненты, простаки и жертвы: предварительная типология 4 страница

Несколькими неделями позже, совершив первый выезд на место, они узнали горькую правду: ни единого алмаза или рубина найти не удалось. Всё оказалось фальшивкой, а они — разорены. Харпендинг, сам того не желая, вовлек богатейших людей мира в самую громкую аферу века.

Удел мудреца

Ныне человек ничем не гордится так, как своими умственными способностями, поскольку именно они позволили ему завоевать господствующее положение в животном мире. Однако было бы крайне опрометчиво показать кому-то свое очевидное превосходство над ним в этом отношении, да еще и обратить на это обстоятельство внимание окружающих. <...>

Если положение и богатство всегда берутся в расчет и от них зависит отношение к человеку в обществе, то с интеллектуальными способностями дело обстоит самым неожиданным образом: величайшая милость, которая им оказывается, — то, что их вообще не замечают. Если люди все же обращают на них внимание, то в этом случае рассматривают их как проявление неслыханной дерзости либо как нечто, на что их обладатель не имеет законного права, да еще осмеливается этим гордиться.

И в осуждение и наказание за такое поведение люди втайне стараются унижать его всеми возможными способами! Если же они медлят с этим, то лишь потому, что ждут подходящего случая. Человек может являть образец скромности и смирения, но если он превосходит людей в интеллектуальном отношении, они все равно вряд ли простят ему это преступление. В «Саду роз» Саади замечает: «Ты должен знать, что глупцам неизмеримо сильнее претит общество людей умных, нежели мудрецам — общество глупцов».

Артур Шопенгауэр

Толкование

Арнольд и Слэк, чтобы надуть своих важных богатых клиентов, не нанимали подставного инженера и не подкупали Тиффани. Все эксперты были настоящими. Они искренне поверили в существование жилы и ценность камней. Что было обманом во всей истории, так это сами Арнольд и Слэк. Эти двое казались такими простаками, деревенщиной, такими наивными, что никому ни на мгновение и в голову не пришло, что они могут быть способны на такой дерзкий обман. Старатели применили закон «кажись глупее, чем твой клиент» — первую заповедь обманщиков.

План мошенников был очень простым. За несколько месяцев до того, как объявить об «открытии», Арнольд и Слэк съездили в Европу, где приобрели драгоценных камней примерно на 12 тысяч долларов (часть денег, заработанных ими в свое время на золотодобыче). Затем они нашпиговали «жилу» этими камнями и пригласили первого эксперта, который «нашел» камни и привез их в Сан-Франциско. Ювелиры, изучавшие камни, включая самого Тиффани, психологически поддались ажиотажу, поднятому вокруг находки, и намного завысили их цену. Затем Рэлстон выплатил старателям 100 тысяч в качестве страховки, и сразу после поездки в Нью-Йорк они отправились в Амстердам, где закупили мешки необработанных камней, после чего вернулись в Сан-Франциско. Они во второй раз поработали над месторождением, так что теперь можно было найти гораздо больше драгоценностей.

Залогом успеха схемы, однако, были не эти трюки, а тот факт, что Арнольд и Слэк блестяще сыграли свои роли. Во время поездки в Нью-Йорк, где они вращались в обществе миллионеров и магнатов, они очень точно изобразили деревенских олухов, облачившись в слишком короткие и тесные штаны и куртки и недоверчиво косясь на все, что видели в большом городе. Никто бы не поверил, что эти простодушные провинциалы могли одурачить самых искушенных и циничных дельцов своего времени. И когда Харпендинг, Рэлстон и даже Ротшильд признали существование жилы, каждому, кто засомневался бы, приходилось поставить под сомнение ум наиболее преуспевающих бизнесменов мира.

В результате репутация Харпендинга была безвозвратно разрушена, Ротшильд усвоил урок и более никогда не становился жертвой мошенничества. Слэк получил свою долю и скрылся, его не удалось обнаружить. Арнольд отправился домой, в Кентукки. В конце концов, бумаги о продаже прав на участок были подлинными и законными, покупатели нанимали лучших консультантов, а уж если жила истощилась, это была не его проблема. На вырученные деньги Арнольд превратил свою ферму в великолепное хозяйство и открыл собственный банк.

Ключи к власти

Ощущение, что кто-то другой умнее нас, почти непереносимо. Мы обыкновенно стараемся найти этому какое-либо оправдание: «Он просто нахватался из книг, а у меня настоящие знания», «Ее родители платили, чтобы дать ей хорошее образование. Были бы мои родители побогаче, будь я из такой же семьи...», «Он не такой уж умный, как ему самому кажется». И еще одно, не самое маловажное: «Она, может быть, образованна в своей узкой области лучше, чем я, но во всем остальном совсем не так умна, как я. Даже Эйнштейн отставал во всем, кроме физики».

Учитывая, насколько необходим ум для самолюбия и тщеславия большинства, невероятно важно случайно не обидеть человека, поставив под сомнение его умственные способности. Это непростительный грех. Но если вы примете это железное правило и заставите его работать на вас, оно откроет вам необъятные возможности влияния на людей. Ненавязчиво показывая людям, что они умнее вас, убеждая их в вашем недалеком уме, даже слабо­умии, вы сможете вить из них веревки. Чувство интеллектуального превосходства, которое вы дадите им, ослабит их бдительность.

В 1865 году Отто фон Бисмарку нужно было, чтобы Австрия подписала одно соглашение. Соглашение полностью отвечало интересам Пруссии и было не в пользу Австрии, и Бисмарку приходилось хитрить, чтобы добиться своего. Участник переговоров с австрийской стороны, граф Бломе, был заядлым картежником. Его любимой игрой был куинс, и он часто говаривал, что мог бы судить о человеке по тому, как он играет в куинс. Бисмарк знал об этом высказывании Бломе.

Вечером накануне начала переговоров Бисмарк с невинным видом пригласил Бломе на игру в куинс. Позднее он писал: «С тех пор я никогда больше не садился играть в куинс. Я играл так неосмотрительно, опрометчиво, что все были поражены. Я проиграл несколько тысяч талеров (денежная единица того времени), но мне удалось одурачить (Бломе), заставив его поверить, что я более азартен, чем на самом деле, и я не мешал ему так думать». Бисмарк не только показался безрассудным, он вел себя как человек неумный и недалекий, говорил глупости, непрерывно болтал, показывая, что не может держать себя в руках.

Все это заставило Бломе думать, что он получает цен­ную информацию. Он знал об агрессивности Бисмар­ка — за пруссаком уже закрепилась такая репутация, и своим поведением он подтверждал ее. А агрессивные люди, как было известно Бломе, обычно глупы и несдержанны. Поэтому к моменту подписания соглашения Бломе был уверен, что у него есть преимущество. Безголовый дурень вроде Бисмарка, считал он, неспособен на хладнокровный расчет или обман. Поэтому Бломе лишь мельком просмотрел договор, прежде чем подписать его, и не стал изучать его окончательный вариант. Не успели высохнуть чернила, как Бисмарк радостно выкрикнул ему в лицо: «Ну и ну, никогда бы не поверил, что найдется австрийский дипломат, который согласится подписать этот документ!»

У китайцев есть выражение: «Надеть личину свиньи, чтобы убить тигра». Оно восходит к древнему способу охоты, когда охотник надевал на себя шкуру и пятачок свиньи, подражал ее поведению, хрюкал. Могучий тигр, думая, что перед ним свинья, позволял ей приблизиться, надеясь на легкую добычу. Но последним удавалось посмеяться охотнику.

Переодевание в маску свиньи творит чудеса с теми, кто, подобно тиграм, самонадеянны и надменны: чем более легкой кажется им добыча, тем проще вам будет поменяться с ними ролями. Этот трюк можно также применять, если вы считаете свое место в иерархии незаслуженно низким: притворяясь более глупым, чем вы есть на самом деле, даже дурачком, вы великолепно замаскируетесь. Выглядите без­обидным поросеночком — и никому в голову не придет, что у вас имеются опасные для окружающих планы.

Вас могут продвигать, ведь будет казаться, что вы очень удобны для вышестоящих, готовы к услугам. Клавдий, до того как стал императором Рима, и француз­ский принц, ставший впоследствии Людовиком XVIII, исполь­зовали этот прием, чтобы вышестоящие не заподозрили их в притязаниях на трон. В юности они изображали дурачков, и их оставили в покое. Когда пришло время нанести удар и реши­тельно действовать, они застали окружа­ющих врасплох.

Ум — это качество, которое полезно скрывать, но не останавливайтесь на этом. Вкус и утонченность соседствуют с умом на шкале тщеславия. Дайте людям почувствовать, что они изысканнее вас, — и они ослабят свою настороженность. Арнольду и Слэку было известно, что наивный вид может творить чудеса. Искушенные финансисты посмеивались у них за спиной, но кто смеялся послед­ним? Всегда позволяйте людям верить, что они умнее и тоньше вас, а поскольку им приятно это осознавать, вы дольше будете рядом с ними и у вас будет больше возможностей их обойти.

Образ:
опоссум, прики-
дывающийся мертвым.
Хищники не трогают его.
Кто бы мог подумать, что
такое некрасивое, неумное
и нервное маленькое суще-
ство способно на подоб-
ный обман?

Авторитетное мнение

«Знай, как можно применять глупость, — самый мудрый человек иногда разыгрывает эту карту. Бывают случаи, когда высшая мудрость состоит в том, чтобы прикинуться глупым, — ты должен не быть невеждой, а уметь сыграть его. Не слишком правильно быть мудрецом среди дураков и нормальным среди лунатиков. Тот, кто изображает глупца, не глуп. Лучший способ добиться хорошего отношения со всеми — надеть на себя шкуру самого тупого из простаков».

Бальтазар Грациан

Оборотная сторона

Демонстрация ума редко бывает выгодной. Лучше выработать у себя постоянную привычку преуменьшать свои до­стоинства. Если даже люди случайно узнают правду — что на самом деле вы гораздо умнее, чем кажетесь, — вы вы­зовете у них большее восхищение своей скромностью, чем могли бы вызвать, показавшись во всем блеске. Лишь начав подниматься на вершину, конечно, не следует изображать полного тупицу; если хотите, покажите своему руководству, тонко и ненавязчиво, что вы умнее ваших конкурентов. Но, по мере того как вы взбираетесь по лестнице, постарайтесь уменьшить блеск.

Есть, впрочем, одна ситуация, в которой лучше поступить противоположным образом, — когда вы стараетесь скрыть обман за ширмой ума и интеллигентности. Если вы выглядите знающим и авторитетным, люди поверят то­му, что вы скажете. Это может оказаться очень полезным, если необходимо найти выход из щекотливого положения.

Джозеф Дювин, занимавшийся продажей произведений искусства, однажды присутствовал на званом вечере в нью-йоркском доме некоего магната, которому он недавно продал по очень высокой цене картину Дюрера. Среди гостей был молодой французский художественный критик, выглядевший очень уверенным и знающим. Желая произвести впечатление на молодого человека, дочь магната показала ему картину Дюрера. Критик долго изучал полотно, а потом сказал: «Знаете, я не думаю, что этот Дюрер подлинный». Девушка поспешила передать отцу его слова, и магнат, сильно встревоженный, обратился к Дювину за объяснениями. Дювин рассмеялся: «Вы можете представить себе, молодой человек, что по меньшей мере двадцать экспертов здесь и в Европе тоже попались и заявляли, что это не Дюрер? А теперь и вы сделали ту же самую ошибку». Его уверенный тон и авторитетный вид смутили француза, и тот извинился за свой промах.

Дювин знал, что рынок произведений искусства переполнен подделками и что многие полотна ошибочно приписывали кисти старых мастеров. Он прикладывал все силы, чтобы разобрать, где подлинник, а где фальшивка, но, стремясь продать картину, часто преувеличивал свою уверенность в подлинности шедевра. Для него важнее всего было, чтобы покупатель не сомневался в том, что приобрел Дюрера, и Дювин всем своим уверенным видом демонстрировал свой непререкаемый авторитет эксперта. Таким образом, надо быть готовым сыграть роль профессора в случае необходимости, но не стоит надевать эту маску просто удовольствия ради.

 

Закон 22. Используй тактику капитуляции: обрати слабости в силу

Формулировка закона

Когда вы слабее, ни в коем случае не сражайтесь ради чести. Вместо этого капитулируйте. Капитуляция даст вам время на то, чтобы оправиться от ран, время, чтобы измучить победителя и добиться его раздражения, время, чтобы дождаться, пока его мощь иссякнет. Не доставляйте ему удовольствия сразиться с вами и победить — капитулируйте раньше этого. Сделайте капитуляцию инструментом власти.

Нарушение закона

Остров Милос расположен в Средиземном море. В древние времена город-государство Афины был гегемоном морских и прибрежных областей Греции, но Спарта, в Пелепоннесе, была исконной метрополией Милоса. Во время Пелопоннесской войны жители Милоса отказались от союза с Афинами и сохранили лояльность по отношению к метрополии. В 416 году до н. э. афиняне выступили в поход против Милоса. Однако, прежде чем предпринять разрушительное нападение, они выслали вперед делегацию, которая должна была уговорить островитян стать союзниками Афин, вместо того чтобы потерпеть от них сокрушительное поражение.

«Вы не хуже нас знаете, — говорили посланцы, — что справедливость определяется соотношением силы и смирения и что на самом деле сильные делают то, на что хватает их власти, а слабые принимают то, с чем им приходится мириться». Когда островитяне заявили, что это отрицает идею честной игры, афиняне ответили, что именно власть имущие решают, что честно, а что нет. Милосцы возразили, что это — привилегия богов, а не смертных. «Наше мнение о богах и наше знание людей, — отвечал один из афинских посланцев, — привело нас к выводу, что основной и необходимый закон природы призывает властвовать над тем, с чем только сможешь справиться».

Милосцев это не убедило. Спарта, настаивали они, встанет на их защиту. Афиняне парировали: консервативные, практичные спартанцы не станут помогать Милосу, потому что они ничего не приобретут в случае победы, но многое потеряют при поражении.

Наконец милосцы заговорили о чести и принципах, заставляющих противостоять грубой силе. «Не загоняйте себя в тупик из-за ложно понятого чувства чести, — сказали афиняне.— Честь порой приводит к полному поражению только потому, что очевидная опасность каким-то образом затрагивает людскую гордость. Нет ничего бесчестного в том, чтобы уступить крупнейшему государству в Элладе, которое предлагает вам такие разумные условия». Переговоры закончились. Милосцы обсудили предложение между собой и решили положиться на поддержку Спарты, волю богов и собственную правоту. Они вежливо отклонили предложение Афин.

Через несколько дней афиняне захватили остров. Его жители бились достойно, даже в отсутствие спартанцев, так и не пришедших им на помощь. Афинянам далеко не сразу удалось окружить и осадить столицу, но в конечном счете остров был взят. Афиняне не теряли времени — они казнили всех мужчин, годных для несения воинской службы, которых смогли поймать, продали в рабство женщин и детей и заселили остров своими коло­нистами. Лишь горстке островитян удалось спастись.

Толкование

Афиняне были одними из наиболее выраженных практиков и прагматиков в истории и в споре с гражданами Милоса приводили самые веские доводы: если вы слабее, то ничего не добьетесь, вступая в бессмысленную борьбу. Никто не придет слабому на помощь, ведь этим можно навлечь на себя неприятности. Слабые одиноки и вынуждены подчиняться. Сопротивляясь, вы не достигнете ничего, кроме собственных мучений и гибели многих людей, которые не верили в ваше дело.

Слабость — не грех, ее можно даже превратить в силу, если научиться правильно ею распоряжаться. Если бы обитатели Милоса сразу же сдались, они смогли бы бороться с афинянами путем саботажа или, получив всю возможную выгоду от альянса, выйти из него, как только позиция Афин стала бы слабее, что, кстати говоря, и произошло спустя несколько лет. Фортуна переменчива, и нередко сильный тоже может пасть. Капитуляция таит в себе большую власть: убаюкивая врага послушанием, она дает вам время на то, чтобы оправиться, подготовиться для реванша. Не следует отказываться от этой возможности в пользу сомнительной чести вступить в битву, заранее обреченную на поражение.­

Слабые люди никогда не уступают там, где это следует сделать.

Кардинал де Рец

Соблюдение закона

Приблизительно в 1920-е годы немецкий писатель Бертольд Брехт обратился к идеям коммунизма. С тех пор его пьесы, эссе и стихи отражали его революционный пыл, причем идеологические положения он старался излагать предельно четко и ясно. Когда к власти пришел Гитлер, Брехт и его коллеги-коммунисты были взяты на заметку. У писателя было много друзей в Соединенных Штатах — американцев, которые симпатизировали его взглядам, а также немецких интеллигентов, ускользнувших от Гитлера. В 1941 году Брехт эмигрировал в США и поселился в Лос-Анджелесе, где надеялся зарабатывать на жизнь, занимаясь кино.

В последующие несколько лет Брехт писал киносценарии с выраженной антикапиталистической направленностью. В Голливуде ему не очень везло, поэтому в 1947 году он решил возвратиться в Европу. Но в тот же год Комиссия Конгресса США по расследованию анти­американской деятельности начала следствие по поводу предполагаемого проникновения коммунистиче­ского влияния в Голливуде. Комиссия начала собирать материалы на Брехта, который не скрывал, что исповедовал марксизм, и 19 сентября 1947 года, буквально за месяц до его запланированного отъезда из Америки, писатель получил повестку, предписывающую ему предстать перед Комиссией. Кроме Брехта повестки получили и другие сценаристы, режиссеры и продюсеры; эта группа стала известна как Девятнадцать из Голливуда.

Прежде чем отправиться в Вашингтон, Девятнадцать из Голливуда собрались, чтобы обсудить план действий. Они решили идти на столкновение. Вместо того чтобы отвечать на вопросы об их принадлежности к коммунистической партии, они решили огласить подготовленные заранее заявления, которые поставят под сомнение авторитет Комиссии и будут оспаривать обвинения в антиконституционной деятельности. Даже если это приведет к тюремному заключению, решили они, таким образом удастся добиться гласности.

Брехт не согласился. Что хорошего, спрашивал он, в том, чтобы изображать мучеников, при этом мало у кого в обществе вызывая симпатию, если в процессе на много лет лишишься возможности ставить свои пьесы и продавать сценарии? Он был уверен в том, что по уму они превосходят членов Комиссии. Так к чему опускаться до уровня их оппонентов, вступая с ними в дискуссии? Почему бы не перехитрить Комиссию, притворившись, что они готовы сдаться, а на самом деле тонко посмеять­ся над ней? Девятнадцать вежливо выслушали доводы, но решили следовать намеченному плану, предоставив Брехту действовать по своему усмотрению.

Комиссия вызвала Брехта на 30 октября. От него ожидали того же поведения, что и от Девятнадцати, кото­рые предстали перед Комиссией раньше. Ожидалось, что он будет спорить, откажется отвечать на вопросы, будет оспаривать право Комиссии на проведение слушания, возмож­но, даже выкрикивать оскорбления. К их глубочайшему удив­лению, однако, Брехт демонстрировал лояльность. Он надел костюм (чего почти никогда не делал), курил сигару (он прознал, что председатель Комиссии был заядлым курильщиком сигар), вежливо и уважительно отвечал на вопросы.

В отличие от других свидетелей, Брехт ответил на вопрос о принадлежно­сти его к коммунистической партии: он не является ее членом, сказал он, — и надо же, это оказалось правдой. Один из членов Комиссии спросил: «Правда ли, что вы написали несколько революционных пьес?» Брехт написал много пьес с открыто коммунистическими лозунгами, но он ответил: «Я написал много антигитлеровских песен, стихов и пьес, и, разумеется, их можно счесть революционными, потому что конечно же я выступал за свержение фашистского режима». Это заявление приняли без возражений.

---

Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 148; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!