Первое послание Ивана Грозного Курбскому 11 страница
Сие ли убо «супротивно разуму», еже по настоящему времени жити? Воспомяни же и в царѣхъ великого Константина: како царствия ради сына своего, рожденнаго от себе, убилъ есть.[28] И князь Феодоръ Ростиславичь,[29] прародитель вашъ, в Смоленсцѣ на Пасху колики крови пролиялъ есть. И во святыхъ причитаются. (...) Всегда бо царемъ подобаетъ обозрителнымъ быти: овогда кротчайшимъ, овогда же ярымъ; ко благимъ убо милость и кротость, ко злому же ярость и мучение, аще ли сего не имѣя, нѣсть царь. Царь бо нѣсть боязнь дѣломъ благимъ, но злымъ. Хощеши ли не боятися власти, то благое твори; аще ли зло твориши, бойся, не бо туне мечь носитъ — в месть убо злодѣемъ, в похвалу же добродѣемъ. Аще благъ еси и правъ, почто, имѣя в сигклите пламени паляща, не погасилъ еси, по паче разжеглъ еси? Гдѣ было ти совѣтомъ разума своего злодѣйственный совѣтъ[30] исторгнути, ты же убо болми плевела наполнилъ еси. И збысться на тебѣ пророческое слово: «Се всѣ вы огнь зжете, и ходите по совѣту в пламени огня вашего, егоже сами себѣ разжгосте».[31] Како ли убо ты не со Июдою предателемъ равно причтешися! Яко же убо онъ на общаго владыку всѣхъ богатства ради возбесися и на убиение предастъ со ученики убо водворяшеся, со июдеи же веселяшеся, такоже убо и ты, с нами же убо пребывая, и хлѣбъ нашъ ядяше, и намъ служити соглаголаше, на насъ же вся злая в сердцы собираше. Тако ли убо исправилъ еси крестное целование, еже хотѣти добра во всемъ безо всякия хитрости? И что убо твоего злаго умышления злѣе? Якоже рече премудръ: «Нѣсть главы, паче главы змиевы»,[32] паче же нѣсть злѣе злобы твоей. (...)
|
|
|
Разве же это «супротив разума» — сообразоваться с обстоятельствами и временем? Вспомни величайшего из царей, Константина: как он ради царства сына своего, им же рожденного, убил! И князь Федор Ростиславич, прародитель ваш, сколько крови пролил в Смоленске во время Пасхи! А ведь они причислены к святым.<...> Ибо всегда царям следует быть осмотрительными: иногда кроткими, иногда жестокими; добрым же — милосердие и кротость, злым же — жестокость и муки, если же нет этого, то он не царь. Царь страшен не для дел благих, а для зла. Хочешь не бояться власти, так делай добро; а если делаешь зло — бойся, ибо царь не напрасно меч носит — для устрашения злодеев и ободрения добродетельных. Если же ты добр и праведен, то почему, видя, как в царском совете разгорелся огонь, не погасил его, но еще сильнее разжег? Где тебе следовало разумным советом уничтожить злодейский замысел, там ты еще больше посеял плевел. И сбылось на тебе пророческое слово: «Вы все разожгли огонь и ходите в пламени огня вашего, который вы сами на себя разожгли». Разве ты не сходен с Иудой-предателем? Так же как он ради денег разъярился на владыку всех и отдал его на убиение, находясь среди его учеников, а веселясь с иудеями, так и ты, живя с нами, ел наш хлеб и нам служить обещался, а в душе копил злобу на нас. Так-то ты соблюл крестное целование желать нам добра во всем без всякой хитрости? Что же может быть подлее твоего коварного умысла? Как говорил премудрый: «Нет головы злее головы змеиной», также и нет злобы злее твоей.<...>
|
|
|
Или мниши сие свѣтлость благочестива, еже обладатися царству от попа невѣжи[33] и от злодѣйственныхъ изменныхъ человѣкъ и царю повелеваему быти? И сие ли «супротивно разуму и совесть прокаженна», еже невѣжу взустити и злодѣйственныхъ человѣкъ возразити, и от Бога данному царю воцаритися? Нигдѣ же бо обрящеши, еже не разоритися царству, еже от поповъ владому. Ты же почто ревнуеши — иже во грецехъ царствие погубиша и туркомъ повинующимся?[34] Сию убо погибель и намъ совѣтуеши? И сия убо погибель на твою главу паче да будет! (...)
Неужели же ты видишь благочестивую красоту там, где царство находится в руках попа-невежды и злодеев-изменников, а царь им повинуется? А это, по-твоему, «супротивно разуму и прокаженная совесть», когда невежда вынужден молчать, злодеи отражены и царствует Богом поставленный царь? Нигде ты не найдешь, чтобы не разорилось царство, руководимое попами. Тебе чего захотелось — того, что случилось с греками, погубившими царство и предавшимися туркам? Это ты нам советуешь? Так пусть эта погибель падет на твою голову!<...>
|
|
|
Или убо сие свѣтъ, яко попу и прегордымъ лукавымъ рабомъ владѣти, царю же токмо председаниемъ и царскою честию почтенну быти, властию же ничимъ же лучши быти раба? A се ли тма, яко царю содержати царство и владѣти, рабомъ же рабская содержати повеленная? Како же и самодержецъ наречется, аще не самъ строит? (...)
Неужели же это свет — когда поп и лукавые рабы правят, царь же — только по имени и по чести царь, а властью нисколько не лучше раба? И неужели это тьма — когда царь управляет и владеет царством, а рабы выполняют приказания? Зачем же и самодержцем называется, если сам не управляет?<...>
Речеши ли убо, яко едино слово обращая пишу? Понеже бо есть вина и главизна всѣмъ дѣломъ вашего злобеснаго умышления, понеже с попомъ положисте совѣтъ, дабы азъ словомъ былъ государь, а вы б с попомъ дѣломъ. Сего ради вся сия случишася, понеже и донынѣ не престаете, умышляюще совѣты злыя. Воспомяни же, егда Богъ извождаше Израиля из работы, егда убо священника постави владѣти людми, или многихъ рядниковъ? Но единого Моисея, яко царя, постави владателя над ними; священствовати же ему не повелѣнно, Аарону, брату его, повелѣ священствовати,[35] людскаго же строения ничего не творити; егда же Ааронъ сотвори людскии строи, тогда от Господа люди отведе. Смотри же сего, яко не подобаетъ священникомъ царская творити. (...)
|
|
|
Скажешь, что я, переворачивая единое слово, пишу все одно и то же? Но в том-то причина и суть всего вашего злобесного замысла, ибо вы с попом решили, что я должен быть государем только на словах, а вы бы с попом — на деле. Потому все так и случилось, что вы до сих пор не перестаете строить злодейские козни. Вспомни, когда Бог избавил евреев от рабства, разве он поставил перед ними священника или многих управителей? Нет, он поставил владеть ими одного царя — Моисея, священствовать же приказал не ему, а брату его Аарону, но зато запретил заниматься мирскими делами; когда же Аарон занялся мирскими делами, то отвел людей от Бога. Заключи из этого, что не подобает священнослужителям браться за дела правления.<...>
Смотри же убо се и разумѣй, како управление составляется в разныхъ началехъ и властехъ, понеже убо тамо быша царие послушны епархомъ и синклитомъ, и в какову погибель приидоша. Сия ли убо и намъ совѣтуеши, еже к таковѣй погибели приити? И сие ли убо благочестие, еже не строити царства, и злодѣйственныхъ человѣкъ не взустити, и к разорению иноплеменныхъ подати? Или речеши ми, яко святителская поучения тамо приимаху? Ей благо и прикладно! Но ино убо еже свою душу спасати, ино же многими душами и телесы пещися; ино убо есть постническое пребывание, ино же во общемъ житии сожитие, ино же святителская власть, ино царско правление. Постническое пребывание подобно агньцу, непротивну никому же, или яко птице, иже ни сѣявшу, ни жнущу, ни в житницу собирающу; во общемъ убо житии, аще и мира отрекшимся, но обаче строения и попечения имѣютъ, тако же и наказание, аще ли сего невнимателни будутъ, то общее житие разорится; святителская же власть требуетъ зѣлнаго запрещения языкомъ по благословнѣй же винѣ и ярости, славы и чести и украшения, и председания, еже инокомъ неприлично; царскому же правлению — страха, и запрещения, и обуздания, и конечнѣйшаго запрещения по безумию злѣйшихъ человѣкъ лукавыхъ. Се убо разумѣй разньство постничеству, и общежителству, и святителству, и царству. И аще убо царю се прилично, иже биющему в ланиту обратити другую? Се убо совершеннѣйшая заповѣдь. Како же управити, аще самъ без чести будетъ? Святителемъ же сие прилично. По сему разумѣй разньства святителству с царствомъ. Обрящеши же много и во отрекшихся мира наказания, аще и не смертию, но зѣло тяжкая наказания. Колми же паче въ царствие подобаетъ наказанию злодѣйственнымъ человѣкомъ быти!
Посмотри на все это и подумай, какое управление бывает при многоначалии и многовластии, ибо там цари были послушны епархам и вельможам, и как погибли эти страны. Это ли и нам посоветуешь, чтобы к такой же гибели прийти? И в том ли благочестие, чтобы не управлять царством, и злодеев не держать в узде, и отдаться на разграбление иноплеменникам? Или скажешь мне, что там повиновались святительским наставлениям? Хорошо это и полезно! Но одно дело — спасать свою душу, а другое дело — заботиться о телах и душах многих людей; одно дело — отшельничество, иное — монашество, иное — священническая власть, иное — царское правление. Отшельничество подобно агнцу, никому не противящемуся, или птице, которая не сеет, не жнет и не собирает в житницу; монахи же, хотя и отреклись от мира, но, однако, имеют уже обязанности, подчиняются уставам и заповедям, — если они не будут всего этого соблюдать, то совместное житие их расстроится; священническая же власть требует строгих запретов словом за вину и зло, допускает славу, и почести, и украшения, и подчинение одного другому, чего инокам не подобает; царской же власти позволено действовать страхом, и запрещением, и обузданием и строжайше обуздать безумие злейших и коварных людей. Так пойми же разницу между отшельничеством, монашеством, священничеством и царской властью. И разве подобает царю, если его бьют по щеке, подставлять другую? Это самая совершенная заповедь. Как же царь сможет управлять царством, если допустит над собой бесчестие? А священникам это подобает. Уразумей поэтому разницу между царской и священнической властью! Даже у отрекшихся от мира встретишь многие тяжелые наказания, хотя и не смертную казнь. Насколько суровее должна наказывать злодеев царская власть!
Тако же убо и ваше хотѣние, еже вамъ на градѣхъ и на властехъ совладѣти, идѣже быти, не подобаетъ. И что от сего случишася в Руси, егда быша в коемждо граде градоначалницы и местоблюстители[36]и какова разорения быша, от сего самъ своима беззаконныма очима видалъ еси, от сего можеши разумѣти, что сие есть. (...)
Так же неприемлемо и ваше желание править теми городами и областями, где вы находитесь. Ты сам своими бесчестными очами видел, какое разорение было на Руси, когда в каждом городе были свои начальники и правители, и потому можешь понять, что это такое.<...>
Како же убо измѣнниковъ сихъ доброхотными наречеши? Якоже убо во Израили случися с Авимелехомъ оженимыя Гедеоновы, сирѣчь наложницы, лжею согласившеся, и лесть сокрывше, во единъ же день избиша семдесятъ сыновъ Гедеоновыхъ,[37] еже убо от законныхъ женъ ему, и воцариша Авемелеха, тако же убо и вы, собацкимъ своимъ измѣннымъ злымъ обычаемъ, похотѣсте в царствии царей достойныхъ истребити, да аще и не от наложницы, но от царствия разстоящеся колѣна и хотѣсте воцарити. И се ли убо доброхотны есте и души за мя полагаете, еже, подобно Ироду, ссущаго млеко младенца моего смертию пагубною хотѣсте свѣта сего лишити, чюжаго же царя в царство ввести? Се ли за мя душу полагаете и доброхотствуете? И тако ли убо своимъ чадомъ хощете сотворити, егда убо въ яйца мѣсто подадите скорпию или в рыбы мѣсто камень?[38] Аще бо вы злы суще умѣете даяния благая даяти чадомъ вашимъ, и аще убо доброхотны и благи наречетеся, — почто убо такихъ благихъ даяний не приносите чадомъ нашимъ, якоже своимъ? Но понеже убо извыкосте от прародителей своихъ измѣну учинити: якоже дѣдъ твой, князь Михайло Карамышъ, со княземъ Андреемъ Углецкимъ[39] на дѣда нашего, великого государя Иванна, умышлял измѣнныи обычаи, тако же отецъ твой, князь Михайло, с великимъ княземъ Дмитриемъ внукомъ[40] на отца нашего, блаженныя памяти великого государя Василия, многия пагубы и смерти умышлялъ, тако же и матери твоей дѣды,[41] Василей да Иванъ Тучки, многая поносная и укоризненная словеса дѣду нашему, великому государю Ивану, износили; такоже и дѣдъ твой, Михайло Тучковъ, на преставление матери нашея, великие царицы Елены, про нее дьяку нашему Елизару Цыплятеву многая надменная словеса изрече; и понеже еси порождение изчадья ехиднова, посему такой ядъ отрыгаеши. Се убо доволно указахъ ти, чесо убо ради по твоему злобесному разуму «супротивнымъ обретаяся разумевая», и «разумевая совесть прокаженну имуще», не мни, яже никакого от державы моея нѣсть. А отцу твоему, князю Михайлу, гонения было много, да и убожества, а измѣны такой не учинилъ, яко же ты, собака.
Как же ты называешь таких изменников доброжелателями? Так же, как однажды в Израиле заговорщики, изменнически и тайно сговорившись с Авимелехом, сыном Гедеона от любовницы, то есть от наложницы, перебили в один день семьдесят сыновей Гедеона, родившихся от его законных жен, и посадили на престол Авимелеха, вы, по собачьему своему изменническому обыкновению, хотели истребить законных царей, достойных царства, и посадить на престол хоть и не сына наложницы, но дальнего царского родственника. Какие же вы доброжелатели и как же вы душу за меня готовы положить, если, подобно Ироду, хотели моего сосущего молоко младенца смертью жестокою свести со света сего и посадить на царство чужого царя? Так-то вы душу за меня готовы положить и добра мне желаете? Разве так поступили бы со своими детьми: дали бы вы им вместо яйца скорпиона и вместо рыбы камень? Если вы злы, то почему умеете творить добро своим детям, а если вы считаетесь добрыми и сердечными, то почему же вы не творите так же добра нашим детям, как и своим? Но вы еще от прародителей научились изменять: как дед твой Михайло Карамыш вместе с князем Андреем Углицким умыслил измену против нашего деда, великого государя Ивана, так и отец твой, князь Михаил, с великим князем Дмитрием-внуком многие беды замышлял и готовил смерть отцу нашему, блаженной памяти великому государю Василию, так же и деды твоей матери — Василий и Иван Тучки — говорили оскорбительные слова нашему деду, великому государю Ивану; так же и дед твой Михайло Тучков, при кончине нашей матери, великой царицы Елены, много говорил о ней высокомерных слов нашему дьяку Елизару Цыплятеву; и так как ты ехидны отродье, потому и изрыгаешь такой яд. Этим я достаточно объяснил тебе, почему я по твоему злобесному разуму «стал супротивным разумевая» и «разумевая, совесть прокаженную имеющий», но не измышляй, ибо в державе моей таковых нет. И хотя твой отец, князь Михаил, много претерпел гонений и уничижений, но такой измены, как ты, собака, он не совершил.
А еже писалъ еси,[42] про что есмя силныхъ во Израили побили, и воеводъ, от Бога данныхъ намъ на враги наша, различными смертми расторгли есмя, и побѣдоносную ихъ святую кровь в церквахъ Божиихъ пролияли есмя, и мученическими кровми праги церковные обагрили есмя, и на доброхотныхъ своихъ и души за насъ полагающихъ неслыханые муки, смерти и гонения умыслили есми, измѣнами и чародѣйствы и иными неподобными облыгая православныхъ, и то еси писалъ и глаголалъ лжею, яко же отецъ твой, диаволъ, научилъ тя есть, понеже рече Христосъ: «Вы отца вашего диявола есте и похоти отца вашего хощете творити, яко же онъ бѣ человѣкоубийца искони, и во истиннѣ не стоитъ, яко нѣсть истинны в немъ; и егда ложь глаголетъ, от своихъ глаголетъ: ложь бо есть и отецъ его».[43] А силныхъ есми во Израили не побили, и не вѣмъ, кто есть силнѣйший во Израили, понеже бо Русская земля правится Божиимъ милосердиемъ, и пречистые Богородицы милостию, и всѣхъ святыхъ молитвами, и родителей нашихъ благословениемъ, и последи нами, своими государи, а не судьями и воеводы, ниже ипаты и стратиги.[44] Ниже воеводъ своихъ различными смертми разторгли есмя, а з Божиею помощию имѣемъ у себе воеводъ множество и опричь васъ, измѣнниковъ. А жаловати есмя своихъ холопей волны, а и казнити волны же есми были.
А когда ты вопрошал, зачем мы перебили сильных во Израиле и воевод, данных нам Богом для борьбы с врагами нашими, различным казням предали и их святую и геройскую кровь в церквах Божиих пролили, и кровью мученическою обагрили церковные пороги, и придумали неслыханные мучения, казни и гонения для своих доброхотов, полагающих за нас душу, облыгая православных и обвиняя их в изменах, чародействе и в ином непотребстве, то ты писал и говорил ложь, как научил тебя отец твой, дьявол, ибо сказал Христос: «Вы дети дьявола и хотите исполнить желания отца вашего, ибо он был искони человекоубийца и не устоял в истине, ибо нет в нем истины; когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи». А сильных во Израиле мы не убивали, и не знаю я, кто это сильнейший во Израиле, потому что Русская земля держится Божьим милосердием, и милостью пречистой Богородицы, и молитвами всех святых, и благословением наших родителей, и, наконец, нами, своими государями, а не судьями и воеводами, а тем более не ипатами и стратигами. Не предавали мы своих воевод различным смертям, а с Божьей помощью мы имеем у себя много воевод и помимо вас, изменников. А жаловать своих холопов мы всегда были вольны, вольны были и казнить.
Крови же в церквахъ Божиихъ никакие не проливали есмя. Побѣдоносные же святыя крови в своей землѣ в нынѣчнее время ничьея явленно не вѣмы. Праги же церковныя, — елика наша сила и разумъ осязаетъ, яко же подовластные наши к намъ службу свою являютъ, сице украшенми всякими церкви Божия свѣтится, всякими благостинями; елика после вашея державы бесовския сотворихомъ, не токмо праги, и помостъ, и предверия, елика всѣмъ видима есть иноплеменнымъ украшения. Кровию же никакою праги церковныя не обагряемъ; мучениковъ же в сие время за вѣру у насъ нѣтъ; доброхотныхъ же своихъ и душу за насъ полагающихъ истинно, а не лестно, не языкомъ глаголюще благая, а сердцемъ злая собирающе, не пред очима собирающе и похваляюще, а внѣ — расточяюще и укаряюще (подобно зерцалу, егда смотря и тогда видитъ, каковъ бѣ, егда же отъидетъ, тогда забудетъ, каковъ бѣ)[45] и, егда кого обрящемъ, всѣхъ сихъ злыхъ свобожденна, а к намъ прямую свою службу содевающе и не забывающе порученныя ему службы, яко в зерцале, и мы того жалуемъ своимъ великимъ всякимъ жалованиемъ; а еже обрящется в сопротивныхъ, еже выше рѣхомъ, тотъ по своей винѣ и казнь приемлетъ. А в ыныхъ земляхъ самъ узриши, елика содеваются злымъ злая — тамъ не по здѣшнему. To вы своимъ злобеснымъ обычаемъ утвердили измѣнниковъ любити, а в ыныхъ земляхъ израдецъ не любятъ и казнятъ, да тѣмъ и утвержаются.
Крови же в церквах Божьих мы никакой не проливали. Победоносной же и святой крови в нынешнее время в нашей земле не видно, и нам о ней неведомо. А церковные пороги — насколько хватает наших сил и разума и верной службы наших подданных — светятся всякими украшениями, достойными Божьей церкви, всякими даяниями; после того как мы избавились от вашей бесовской власти, мы украшаем не только пороги, но и помост, и преддверие, — это могут видеть и иноплеменники. Кровью же никакой мы церковных порогов не обагряем; мучеников за веру у нас нет; когда же мы находим доброжелателей, полагающих за нас душу искренно, а не лживо, не таких, которые языком говорят хорошее, а в сердце затевают дурное, на глазах одаряют и хвалят, а за глаза поносят и укоряют (подобно зеркалу, которое отражает того, кто на него смотрит, и забывает отошедшего), когда мы встречаем людей, свободных от этих недостатков, которые служат нам честно и не забывают, подобно зеркалу, порученной службы, то мы награждаем их великим жалованием; тот же, который, как я сказал, противится, заслуживает казни за свою вину. А в других странах сам увидишь, как там карают злодеев — не по-здешнему. Это вы по своему злобесному нраву решили любить изменников, а в других странах изменников не любят и казнят их и тем укрепляют власть свою.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 152; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!