Роль звучащего слова в греческой культуре
Корнилова Е. Н. Риторика – искусство убеждать. Своеобразие публицистики античной эпохи. М.: Изд-во УРАО, 1998. — 208 с.
Аннотация: Риторика, ораторское искусство, красноречие — термины, восходящие к греч. ρητωρ, включавшее в себя не только понятия оратор, говорящий в народном собрании, политический деятель, но и учитель, наставник, ритор.
История античной Греции и Рима охватывает огромный период в развитии европейской цивилизации с XII в. до н.э. по IV в. н.э., и не случайно такое несложное на первый взгляд понятие, как риторика, в различные века меняет свое значение. Принципы и приемы риторического учения, в течение многих веков составлявшие основу системы образования, сегодня тем более важны для изучения студентами-журналистами, что роль устного слова, красноречия безмерно возросла в электронных средствах массовой информации. Поэтому проследить эволюцию понятия и связанных с ним достижений в области распространения информации и пропаганды идеологии является задачей данного учебного пособия.
С О Д Е Р Ж А Н И Е | |
Предпосылки формирования красноречия в Древней Греции | |
Принцип состязательности | |
Софистика | |
Софистика и скептицизм | |
Предшественники красноречия | |
Роль звучащего слова в греческой культуре | |
Демократия и риторика | |
Классическая риторика V-IV вв. до н.э. | |
Выдающиеся политические ораторы | |
Первые учителя красноречия | |
Горгий и горгианские фигуры | |
Практика судебного красноречия | |
Лисий (ок. 459 — 380 гг. до н.э.) | |
Исократ (436 — 338 гг. до н.э.) | |
Демосфен (384 —322 гг. до н.э.) | |
Сократ (470 — 399 гг. до н.э.) и Платон (427 — 347 гг. до н.э.) | |
Риторическое учение Аристотеля (384 — 322 гг. до н.э.) | |
Риторика в эпоху Эллинизма | |
Красноречие в эллинистической Греции | |
Красноречие республиканского Рима | |
Цицерон (106 — 43 гг. до н.э.) | |
Цезарь и аттицизм | |
Рождение газеты | |
Красноречие императорского Рима (I— начало II вв. н.э.) | |
Эллинское возрождение и "вторая софистика" | |
Риторика и раннее христианство | |
Заключение | |
Библиография |
|
|
Предпосылки формирования красноречия в Древней Греции
• Принцип состязательности
• Софистика
• Софистика и скептицизм
• Предшественники красноречия
• Роль звучащего слова в греческой культуре
• Демократия и риторика
Искусство красноречия как особый вид творческой деятельности было порождением исключительно греческой культуры и того мировоззрения, которое стало одной из основ европейской цивилизации. Литература Древнего Востока по отношению к риторике находилась скорее под влиянием греков. В Ветхом Завете мы встречаем немало примеров риторики пророков, но древние греки с библейскими текстами познакомились значительно позднее, примерно к III в. до н.э., а античное красноречие насчитывает к этому времени более чем двухвековую историю. Почему именно Древняя Греция породила тот особый вид художественной деятельности, который сегодня может быть признан началом искусства убеждать — истоком публицистики и журналистики в целом?
|
|
Принцип состязательности
Открытие фундаментального принципа греческой культуры — принципа состязательности — в классической филологии принято связывать с именем учителя Фридриха Ницше, знаменитого базельского профессора Якоба Буркгардта1. Буркгардт неопровержимо доказал, что греческий менталитет обладал удивительным свойством Der agonale Mensch (Человека агонистического), выделявшим грека из окружавших его древних народов. Агонистика (от греч. 'αγων — состязания или игры, борьба, бой, судебный процесс) — неудержимое стремление к любым состязаниям во всех сферах общественной жизни и отличительная черта греческого быта — восходит к древнейшим мифологическим представлениям этого народа. Напомню истории нескольких мифологических героев, например Арахны и Марсия, дерзнувших вступить в состязание с самими богами и жестоко наказанных за желание превзойти в искусности Афину и Аполлона. Гордое стремление человека доказать свое превосходство не с помощью дубины и меча, а с помощью интеллекта, образованности, тренировки — качеств, скорее приобретенных в результате самосовершенствования, чем дарованных от природы, — значительно продвинуло вперед греческую цивилизацию. По словам профессора Петербургского университета Ф.Ф. Зелинского, "все, что только можно было, пронизывает дух агонистики: все полно состязания, от самого низменного и шутливого состязания в скорости выпивания кружки до самого серьезного и возвышенного состязания в красоте созданных поэм и рожденных детей"2. В самых высоких патетических выражениях говорит Аристотель о присущем грекам чувстве соревнования: "...соревнование <как ревностное желание сравняться> есть нечто хорошее и бывает у людей хороших... Склонными же к соревнованию <dzelos> будут необходимо люди, считающие себя достойными тех благ, которых они не имеют, ибо никто не желает того, что кажется невозможным. Поэтому-то такими [то есть склонными к соревнованию] бывают люди молодые и люди, обладающие величием души, а также люди, владеющие такими благами, которые достойны мужей, пользующихся уважением; к числу этих благ принадлежит богатство, обилие друзей, власть и другие тому подобные блага... Если чувство соревнования проявляется по отношению к благам, пользующимся уважением, то сюда необходимо нужно относить добродетели и все то, с помощью чего можно приносить пользу и оказывать благодеяния другим людям..." (Arist., Rhet., 1388 а—b). He случайно именно в Элладе родились исполненные духом соревновательности и привычные для европейца обычаи — Олимпийские игры, драматические состязания, публичные диспуты мудрецов и философов.
|
|
|
|
Прежде всего, Древняя Греция была единственной древней цивилизацией, летоисчисление которой велось не от мифической даты рождения Божества (ср. в христианстве — от рождения Иисуса или в исламе — от даты переселения Мухаммеда в Медину), а от Олимпийских игр — придуманных греками состязаний, проводившихся, по мнению ученых, с 776 г. до н.э. О знаменитом морском сражении при острове Саламин в 480 г. до н.э. древний грек сказал бы, что это было в первый год 75-й Олимпиады. Первоначально Олимпийские игры — религиозное действо в честь Зевса Олимпийского — имели теснейшую связь с культом умерших (ср. рассказ о состязаниях колесниц, борцов, бегунов, кулачных бойцов и т.д. на могиле Патрокла в "Илиаде" Гомера. — Ноm., II., XXIII, 257—879). Позднее они превратились в уникальное событие в культурной и политической жизни Греции, поскольку в Олимпии собирались самые значительные силы греческого общества: в разное время читал здесь свои исторические труды Геродот, вел философские беседы Сократ, выступали Платон и Демосфен3. На время игр по всей Греции устанавливался священный мир, который охранял гостей и участников состязаний от нападений во время празднества. Олимпийские игры давали великолепную возможность ученым и людям искусства познакомить со своими творениями тысячи людей. Спортивная программа включала атлетические (бег, пятиборье, борьба, кулачный бой, многоборье) и конные соревнования (колесничный бег и скачки), состязания вестников и трубачей. Победитель в качестве награды получал простой оливковый венок, но слава его, его семьи и даже его полиса среди греков были безмерны. Имя его увековечивалось, скульпторы ваяли статуи, поэты слагали стихи и песни. Состязавшиеся здесь же певцы и музыканты награждались лавровыми венками.
Помимо Олимпийских существовало немало других состязаний — Пифийские игры в честь Аполлона, наградой на которых служил лавровый венок, Истмийские игры (праздновались на Коринфском перешейке каждые два года), Немейские игры (устраивались раз в три года в Немейской долине, в Пелопоннесе). Это подтверждает стремление грека утвердить свое первенство путем соревнования и заслужить славу, дарованную божеством, ибо грек верил, что судьба непременно на стороне победителя.
Во-вторых, в классической Греции состязательный принцип также лег в основу устройства драматических представлений. Сохранившиеся дидаскалии (διδασκαλιαι — официальные записи итогов драматических состязаний) называли имена победителя и других поэтов, имя победителя-актера и свод победителей на музыкальных состязаниях праздника Дионисий. Среди трагических поэтов первыми чаще всего встречаются имена Эсхила и Софокла; их младший современник Еврипид удостоился первого места всего лишь трижды.
Отметим, что и само драматическое действо в жанровой основе строилось на том же принципе агонистики, ведь агон — центральная часть классической греческой трагедии (например, в "Антигоне" Софокла спор Креонта с Антигоной)4 и комедии5. Одновременно великий Сократ — не только зритель, но и герой нескольких драматических действ — пришел к мысли о том, что истина — продукт диалогического мышления; она не существует сама по себе, а рождается в споре между людьми.
Наконец, сократовская система философии настаивала на наличии абсолютной истины, которая возникает из столкновения кардинально противоположных мнений и лежит где-то посредине. Та же агонистика живет в сократовском диалоге и его позднейшем жанровом преображении — диатрибе. Сократовская школа, вплоть до Платона и Аристотеля, стояла у истоков "греческого рационализма", по определению С.С. Аверинцева, "первого европейского рационализма"6. Но сократовский и платоновский рационализм был теснейшим образом (по антитезе и аналогии) связан с идеями софистов — создателей и учителей риторики, людей, сформировавших культуру красноречия и весь стиль политической и правовой жизни демократических Афин.
1 Идеи Буркгардта о специфике мышления древних эллинов, о фундаментальной категории греческой культуры, коей является принцип состязательности, стали общим местом в работах зарубежных и дореволюционных русских специалистов в области античной истории и классической литературы. В позднейшей отечественной классической истории и филологии о нем несколько позабыли.
2 Зелинский Ф.Ф. История античной культуры. СПб, 1995. С. 188.
3 Соколов Г.И. Олимпия. М... 1981. С. 8.
4 Софокл. Антигона. II, 441—525.
5 Аристофан. Всадники. Агон. I—II; Облака, IV, 889—948.
6 Аверинцев С.С. Античная риторика и судьбы античного рационализма // Античная поэтика. М., 1991. С.9.
Софистика
Понятие "софист" (от греч. σοφισται — учитель мудрости) первоначально означало "способный стать мастером" или просто "мастер"1. Пиндар относит его к поэтам, т.е. мастерам поэзии2, Геродот — к Солону и Пифагору как к мастерам, опытным в делах человеческих и божеских3. К середине V в. до н.э. софистом стали называть учителя, дающего платные уроки. Софистика — духовно-воспитательное и философское учение в Греции V и IV вв. до н.э. — базировалась на субъективизме и отрицании объективной истины. Разочаровавшись в истинности естественнонаучных теорий, поскольку экспериментальная база естественных наук была еще недостаточной, софисты обратились к изучению более доступного объекта — человека и его мыслительного процесса. Не случайно именно в рамках софистики возникает знаменитое изречение Протагора: "Человек — мера всех вещей: существующих — что они существуют, несуществующих — что они не существуют". Скептицизм софистов носил просветительский характер и был направлен на разрушение мифологического сознания как, например, сочинение Протагора из Абдеры "О богах". Из анализа общественных отношений софисты заключили, что права, обычаи, законы подвержены изменениям. Эти творения человека отражают интересы различных общественных групп, в то время как природа следует неизменным законам. Данный постулат лежит в основе естественного права и руссоизма.
Заинтересовавшись "человеческим", софисты впервые систематизировали понятия лингвистики, логики, риторики, этики и, наконец, теории государственного устройства. Обратившись к теории речи, Протагор заговорил о грамотном и нормативном выражении мысли, откуда явились правила грамматики и орфоэпии4. Он открыл части речи, упорядочил родовые окончания греческих имен и ввел деление глаголов на четыре наклонения. Продик составил длинный список синонимов, а Горгий Леонтийский предложил способы украшения речи, заимствованные из поэзии. Гиппий из Элиды, Продик Кеосский занялись теорией убеждения, то есть психологией и восприятием. Формализуя таким путем язык, софисты впервые устанавливали для словесного искусства формальные критерии: ορφοτησ — правильность на грамматическом уровне и καιποσ — своевременность на стилистическом. При пытливом характере греков вообще и софистов в особенности не мог не возникнуть вопрос о самом происхождении языка, точнее о том, произошел ли он природным путем (physa) или путем особого рода договора (thesei). Впрочем, ближе к непосредственной цели софистики был вопрос о связной речи, поэтому риторика равным образом ведет свое происхождение от них и непосредственно от Горгия.
Софистическое обучение было первым опытом "высшего образования", то есть формированием личности с помощью рационалистического знания: взамен родовой элитарности софистика предполагала и создала другую — элитарность образованности и знания.
Как убедительно показал М.Л. Гаспаров, "софистика в целом была духовным детищем демократии. Демократическим было, прежде всего, само предложение научить любого желающего всем доступным знаниям и этим сделать его совершенным человеком — предложение, которым больше всего привлекали к себе внимание софисты. Демократический образ мыслей лежал и в основе тех представлений о знании, с которыми выступали софисты: в основе учения об относительности истины. Как в свободном государстве всякий человек имеет право судить о государственных делах и требовать, чтобы с ним считались, так и о любом предмете всякий человек вправе иметь свое мнение, и оно имеет столько же прав на существование, как и любое другое. Объективной истины нет — есть только субъективное суждение о ней: человек есть мера всех вещей. Поэтому нельзя говорить, что одно мнение истиннее другого: можно лишь говорить, что одно мнение убедительнее другого. Научить убедительности, научить "делать слабое мнение сильным" — так представляли свою главную задачу софисты-преподаватели. Для этого в их распоряжении были два средства: диалектика, искусство рассуждать, и риторика, искусство говорить; первая обращалась к разуму слушателей, вторая — к чувству. Тот, кто умело владеет обоими искусствами, может переубедить любого противника и добиться торжества своего мнения, а в этом и заключается цель идеального "общественного человека", участвующего в государственных делах. Отсюда понятно то внимание, с каким софисты занимались теорией красноречия"5.
1 Миллер Т. А. К истории литературной критики классической Греции V—IV в. до н.э. // Древнегреческая литературная критика. М., 1975. С. 27.
2 Пиндар. Истмийские оды. V, 36.
3 Геродот. История. 1, 29; IV, 95.
4 Аристотель, к примеру, сообщает, что "роды имен... разделил Протагор: мужской, женский, средний" (Arist., Rhetor., 1407a).
5 Гаспаров М.Л. Цицерон и античная риторика // Цицерон Марк Туллий. Три трактата об ораторском искусстве. М., 1994. С. 9—10.
Софистика и скептицизм
Наиболее известным постулатом софистики стала формула Протагора: "о любом предмете можно высказать два суждения, противоположных друг другу" (N 11, Diels, 80(74), 136 а).
Мировоззренческой основой софистики послужили, по меньшей мере, три известные философские школы эллинского мира: элеаты, пифагорейцы и последователи Геродота Эфесского.
Элеаты — последователи учения критика традиционной религии Ксенофана Колофорнского, ставившие мнение (δοξα) на место научного знания о мире. Отсюда один из основных релятивистских постулатов софистики — многообразие возможных точек зрения на одну и ту же проблему, скептическое отрицание существования всеобщей и объективной истины и стремление утвердить правоту собственной позиции с помощью гимнастики ума, ловко построенной системы доказательств. В отрицании истинности знания, в равнодушном обещании слабому аргументу дать с помощью техники перевес над сильным, "отражается крушение старых норм этики и относительность новой этики, открывающая широкое поле для красноречия"1.
Прямой реакцией на беспринципность софистики становится учение Сократа и его последователей, опиравшихся на тезис о добывании истины в процессе диалога. Однако сократовская метода, враждебная софистике в основном своем постулате, дает толчок развитию диалогического мышления, а следовательно, развивает умение вести полемику, способствует дальнейшему развитию красноречия.
Пифагорейцы, связанные с учением Пифагора о гармонии небесных сфер, изучали воздействие звука (в основном музыкального) на человеческую душу. Позднее в качестве приема психического воздействия стал рассматриваться сам язык. Стиль речи, музыкальность, периодичность, ритмичность, различные стилистические украшения были признаны одним из важнейших способов убеждения (ср. Горгий).
Диалектика — учение Гераклита Эфесского (конец VI — начало V в. до н.э.) об изменчивости мира вообще (центральный афоризм panta rhei — все течет). Отсутствие статических состояний, изменчивость сама по себе как смысл объяснения Гераклитом мира натолкнула софистов на краеугольный тезис их учения, гласящий, что о каждой вещи можно судить двояко, причем с взаимоисключающих позиций. Релятивистские тенденции и скептицизм софистов явились следствием переноса окуляра диалектики Гераклита с природы на общество и человека в качестве предметов более доступных, понятных, близких. Сократ использовал гераклитову диалектику как основу в искусстве спора. Его метода требовала отличать утверждения доказательные от совершенно недоказательных. Со временем из этого искусства родилась логика, оформленная Аристотелем в систему.
Помимо этого, как указывает Г. Властос, объяснение Гераклитом появления государства и его структур как способа установления всеобщей справедливости вдохновило Солона на проведение реформ, а в период расцвета Афин легло в основу их государственного строя2. В дальнейшем мысль Гераклита о справедливости была оформлена в Афинах в двух терминах: 'ισονομια — равенство в политических правах и 'ισηγορια — свобода слова, право апелляции к народному собранию, возможность в открытой публичной дискуссии высказать собственное мнение.
Уже после реформ Солона 'ισηγορια стала пониматься как синоним термина δημοκρατια, то есть власть народа3.
Очевидно, что все эти философские, политические и эстетические достижения могли развиться только в комплексе и поддерживая друг друга в условиях необыкновенной духовной атмосферы демократических Афин V в. до н.э.
1 Меликова-Толстая С. Античные теории художественной речи // Античные теории языка и стиля / Под общ. ред. О.М. Фрейденберг. М.;Л., 1936. С. 147.
2 Vlastos Gr. Equality and Justice in Early Greek Cosmologies. — Studies in Presocratic Philosophy. L, 1970. P. 71—72.
3 См.: Lewis J.D. Isegoria at Athenes: When did it Begin? — Historia, 1971, V. 20; Woodhead A.G. ISTORIA and the Council of 500. — Historia, 1967, V. 16.
Предшественники красноречия
Не следует, однако, полагать, что первые риторы начинали на пустом месте. К их услугам существовала древнейшая изустная традиция эпической и лирической поэзии, в собственных целях и жанровой специфике создававшая образцы ораторского искусства. Большинство исследователей указывают на речи царей на собраниях воинов в "Илиаде" Гомера, как на ранние фиксированные проявления публичной речи1. Вот как звучат они в сцене распри Агамемнона с Ахиллесом в I песне "Илиады":
Царь, облеченный бесстыдством, коварный душою мздолюбец!
Кто из ахеян захочет твои повеления слушать?
Кто иль поход совершит, иль с враждебными храбро сразится?
Я за тебя ли пришел, чтоб троян, укротителей коней
Здесь воевать? Предо мною ни в чем не виновны трояне:
Муж их ни коней моих, ни тельцов никогда не похитил;
В счастливой Фтии моей, многолюдной, плодами обильной,
Нив никогда не топтал; беспредельные нас разделяют
Горы, покрытые лесом, и шумные волны морские.
Нет, за тебя мы пришли, веселим мы тебя, на троянах
Чести ища Менелаю, тебе, человек псообразный!
Ты же, бесстыдный, считаешь ничем то и все презираешь,
Ты угрожаешь и мне, что мою ты награду похитишь,
Подвигов тягостных мзду, драгоценнейший дар мне ахеян?..
(Ил., I, 149-162. Пер. Н. Гнедича)
Задетый за живое Ахилл защищает перед собранием ахейских воинов свое право на рабыню, доставшуюся ему в результате раздела воинской добычи. Звучат гневные риторические вопросы, восклицания, обличающие бесстыдство и мстительность "царя царей". Очевидно наставник Ахилла Феникс обучал его как будущего царя красноречию, о чем он сам упоминает в обращении к оскорбленному герою:
Μυθωντε’ ρητηε ευεναι πρηκτηρτε ‘εργων.
Был бы в речах ты вития и делатель дел знаменитый
(Ил., II., IX., 443. Пер. Н. Гнедича)
А вот иной пример речи уже не обличительной, а защитительной, взывающей не к справедливости, но к милосердию:
Я же несчастнейший смертный, сынов взрастил браноносных
В Трое святой, и из них ни единого мне не досталось!
Я пятьдесят их имел при нашествии рати ахейской...
....Многим Арей-истребитель сломил им несчастным колена.
Сын оставался один, защищал он и град наш, и граждан;
Ты умертвил и его, за отчизну сражавшегося храбро Гектора!
Я для него прихожу к кораблям мирмидонским;
Выкупить тело его приношу драгоценный я выкуп.
Храбрый! почти ты богов! над моим злополучием сжалься,
Вспомни Пелея-отца: несравненно я жальче Пелея!
Я испытую, чего на земле не испытывал смертный:
Мужа, убийцы детей моих, руки к устам прижимаю!
(Ил., XXIV, 493-516. Пер. Н. Гнедича)
Эти жалобные стенания старца Приама трогали сердца людей разных поколений и не могли не быть замеченными риторами, стремившимися прежде всего к эмоциональному воздействию на слушателя. Поскольку повествование Гомера основывалось на реальных жизненных ситуациях, в его поэмах не сложно было обнаружить великолепные описания случаев, становившихся в V в. до н.э. предметом судебного разбирательства. Убийство женою мужа с помощью любовника — сюжет достаточно распространенный в аттическом судопроизводстве — описан Гомером на материале Аргосского цикла мифов. Вот какой рассказ из уст тени Агамемнона слышит Одиссей, посетивший мрачное царство Аида:
Видеть, конечно, немало убийств уж тебе приходилось —
И в одиночку погибших, и в общей сумятице боя.
Но несказанной печалью ты был бы охвачен, увидев,
Как меж кратеров с вином и столов, переполненных пищей,
Все на полу мы валялись, дымившемся нашею кровью.
Самым же странным, что слышать пришлось мне, был голос Кассандры,
Дочери славной Приама. На мне Клитемнестра-злодейка
Деву убила. Напрасно слабевшей рукою пытался
Меч я схватить, умирая — рука моя наземь упала.
Та же, бесстыжая, прочь отошла, не осмелившись даже
Глаз и рта мне закрыть, уходящему в царство Аида.
Нет ничего на земле ужаснее, нет и бесстыдней
Женщины, в сердце своем на такое решившейся дело!
Что за дело она неподобное сделать решилась,
Мужу законному смерть приготовив коварно!
(Одисс., XI, 416—430. Пер. В. Вересаева)
Впоследствии подобные описания станут основной частью судебной речи — повествованием о случившемся. В течение многих столетий Гомер оставался незыблемым авторитетом античного мира, но примеры красноречия подавал и Гесиод — мастер меткого афоризма и краткой формулы:
Слава худая мгновенно приходит, поднять ее людям
Очень легко, но нести тяжеленько и бросить непросто.
(Гесиод. Труды и дни, 761—762. Пер. В. Вересаева)
1 Козаржевский А.Ч. Античное ораторское искусство: Пособие по спецкурсу. М., 1980. С. 8—9; Ученова В.В. У истоков публицистики. М„ 1989. С. 6—8.
Роль звучащего слова в греческой культуре
В VII в. до н.э. с уходом в прошлое эпохи царей и усилением коллективистских тенденций в греческом полисе всё большее значение приобретает звучащее слово ('ισηγορια — живое слово как фактор функционирования государственной системы), обращенное к коллективу с призывом к действию. Таким коллективом чаще всего является строй воинов, которых необходимо вдохновить для битвы. Из потребностей жизни возникают еще очень близкие к эпической поэзии по размеру и лексике эмбатерии — строевые песни, призывающие к стойкости и доблести:
Требует слава и честь, чтобы каждый за родину бился,
Бился с врагом за детей, за молодую жену.
Смерть ведь придет тогда, когда мойры прийти ей назначат.
Пусть же, поднявши копье, каждый на битву спешит,
Крепким щитом прикрывая свое многомощное сердце
В час, когда волей судьбы дело до боя дойдет.
(Калин. Пер. Г. Церетели)
Самый прославленный автор эмбатериев в Греции, конечно, Тиртей. Его стихи полны глубокого патриотизма, духа единения и гражданственности, присущих политическому и торжественному красноречию классической эпохи:
Общее благо согражданам всем и отчизне любимой
Муж приносит, когда между передних бойцов,
Крепости полный, стоит, забывая о бегстве постыдном,
Жизнь и стойкий свой дух битве вверяя в борьбе,
Бодрость соседа в строю возбуждая отважною речью,
Вот какой муж на войне доблестью славен всегда.
(Тиртей. Пер. В. Латышева)
Не случайно как раз с именем Тиртея связана легенда, придающая некий мистический смысл звучащему слову. Как рассказывает Павсаний, хромой школьный учитель из Афин, Тиртей был послан в Спарту по совету Оракула. Спартанцы несли тяжелые потери во второй Мессенской войне и обратились к афинянам с просьбой о помощи. Вид хромого учителя, с трудом сошедшего с колесницы, привел спартанское войско в уныние. Однако Тиртей так воспламенил дух спартанцев своими песнями, что они наголову разбили врагов1.
Это предание, вероятно впоследствии сложенное в Афинах, поскольку из анализа текста и других данных можно предположить, что по происхождению Тиртей скорее был спартанец, тем не менее является наглядным примером поклонения эллинов звучащему слову. В их трактовке истории слово действительно "брало города" и освобождало острова.
Сходная легенда известна нам и из рассказа Плутарха о жизни величайшего реформатора Греции Солона2. Прежде чем стать архонтом в Аттике, Солон подвигнул сограждан на освобождение острова Саламин. Этот остров контролировал вход в афинскую гавань Пирей, но был захвачен соседней Мегарой, что приносило неисчислимые беды живущим морской торговлей афинянам. Совершив несколько неудачных воинских операций и отчаявшись вернуть себе власть над Саламином, афиняне постановили запретить под страхом смертной казни само упоминание о ненавистном острове. Тогда же молодой Солон сложил "очень изящную", по словам Плутарха, элегию в 100 стихов о Саламине и, притворившись умалишенным, в рубище нищего прочел ее на площади при большом стечении народа. Афиняне устыдились своего малодушия и назначили Солона предводителем юных воинов. Вскоре под его руководством Саламин был отбит, а впоследствии и выигран в суде процесс с Мегарой на право владения островом.
Поэтическое слово, обращенное к народу, становится главным политическим оружием Солона-реформатора, человека, заложившего основы демократии и оставившего значительный след в литературе:
Законной властью облеченный, что сулил, —
...Я начертал; всем равный дал и скорый суд.
Когда б другой, корыстный, злонамеренный,
Моим рожном вооружился, стада б он
Не уберег и не упас. Когда бы сам
Противников я слушал всех и слушал все,
Что мне кричали эти и кричали те,
Осиротел бы город, много пало бы
В усобице сограждан.
(Солон. Пер. Вяч. Иванова)
Меткий, сочный, образный язык поэтов и философов составлял основу эрудиции древнего грека, поскольку научные знания о природе были еще очень приблизительными. Отсюда огромная любовь к цитированию в позднейшей риторике; отсюда же стремление зафиксировать крылатые фразы на века — высечь на камне и установить скрижали в наиболее людных местах. Постепенно греки начинают сооружать алтари не только богам и героям, но и простым смертным, которые погибли, защищая отечество. В парадной речи Перикла на могиле павших афинян в первый год Пелопоннесской войны о таких людях сказано: "...отдавая жизнь за родину, они обрели себе непреходящую славу и самую почетную гробницу не только здесь, мне думается, где они погребены, но повсюду, где есть повод вечно прославлять их хвалебным словом или славными подвигами. Ведь гробница доблестных — вся земля"3. Последняя реплика, по словам комментаторов, принадлежала самому Периклу, а не историку, передавшему нам эту речь. Обелиски, памятные надписи, эпитафии на могилах воинов, поэтов и философов, выполнявшие в античности функции пропаганды самых различных идей, сохраняют для потомков значение исторического источника.
И все же главную роль в античной культуре играет изустное слово. "Слово — властитель великий, а телом малый и незаметный; творит оно божественные деяния, ибо способно бывает и страх пресечь, и горе унять, и радость вселить, и жалость умножить..." — утверждает в одной из немногих сохранившихся речей родоначальник аттического красноречия Горгий4.
Из свидетельств некоторых античных авторов можно заключить, что античный грек вовсе не знал чтения "про себя". К примеру, александрийский поэт III в. до н.э. Каллимах рассказывает историю двух влюбленных — Акконтия и Кидиппы. Встретив красивую девушку и полюбив ее, Акконтий замыслил хитрость — в храме он подбросил ей яблоко с надписью: "Клянусь, я выйду замуж только за Акконтия". Находясь перед жертвенником богини, девушка читает надпись и фактически произносит клятву. Когда родители пытаются выдать Кидиппу замуж за другого, она тяжело заболевает. Так ловкий влюбленный добивается своего... Обратим внимание на малозначительную на первый взгляд деталь: Кидиппа читает надпись... вслух! Даже в поздние века античности "Amores" Овидия и сатиры Сенеки были рассчитаны не на чтение глазами, а на декламацию — произнесение вслух. Культура Греции и Рима до конца античного мира была культурой устного, а не письменного слова. Отсюда становится понятным, какое значение для развития художественного стиля античной литературы имело красноречие —"жанр, в котором звучащее слово царило полновластнее всего"5.
1 Павсаний. Описание Эллады. СПб, 1996. IV, 15, 6; 18, 1. 12
2 Плутарх. Солон, 8—10.
3 Фукидид. История, И, 43, 2—3.
4 Горгий. Елена, 8.
5 Гаспаров М.Л. Цицерон и античная риторика. С. 7.
Демократия и риторика
Классическая афинская демократия формировалась в конце VI—начале V в. до н.э. усилиями прославленных реформаторов родоплеменной общины Солона, Клисфена, Эфиальта. Создание неизвестного доселе государственного устройства было делом нескольких поколений и проходило на фоне напряженной социальной борьбы.
Главным демократическим достижением Афин и древние, и нынешние историки продолжают считать правовое устройство государства. К началу VI в. до н.э. жители Аттики, как и прочие греки, страдали от произвола евпатридов (знати), превыше всего ценивших благородство происхождения и уровень благосостояния. Родовая аристократия имела свой совет — Ареопаг, который решал все вопросы — от государственных до уголовных. Постановления Ареопага принимались согласно устно передаваемой традиции, вне писаных законов. Большой победой афинского демоса стала запись законов, произведенная архонтом-фесмофетом Драконтом. Аристократ Драконт сделал вынужденную уступку требованиям народа, прослышавшего о справедливости, царящей в Локриде — области в Центральной Греции, где некий Зелевк записал законы и стал творить суд в соответствии с записью как над аристократами, так и над "подлым народом". Примеру Зелевка последовали Харонд из Катаны, Фидон из Аргоса и Драконт, чьи законы, впрочем, вошли в поговорку как символ жестокости (драконтовы меры). Среформой Драконта жалобы Гесиода на "царей-дароядцев" прекратились.
Главный оборонительный рубеж аристократии был сломлен, и настало время Солона — отца-основателя афинской демократии. Именно при Солоне в Афинах был создан суд присяжных, или гелиэя (от греч. ηλιαια — солнечное место собраний), — демократический верховный суд, судьей в котором мог быть любой гражданин Аттики вне имущественного ценза, достигший тридцати лет. Смотря по важности дела, судейские заседатели избирались жребием по 201, 401 и 501, а в особо важных уголовных процессах — 1001, 1501 или 2001 судье. В исключительных случаях (остракизм) судебную палату образовывали 6000 гелиастов. Численность каждой коллегии исключала возможность подкупа суда. Перед обсуждением дела гелиасты приводились к присяге (клятва обязывала к справедливости и соблюдению закона). Однако Солонов суд не имел современных институтов прокуратуры, следствия и защиты. Обычно обвинителем выступал сам потерпевший, в рассказе которого излагались материалы дела (т.е. выполнялись функции следствия). В случае смерти потерпевшего или иной причины, делавшей невозможным его выступление в суде, по законам Солона мог выступить "всякий желающий", то есть родственник, друг или просто гражданин, ратующий за справедливость. Позднее эта мудрая идея, базировавшаяся на идеале гражданственности и благозакония (ευνομια), выродилась в форму доносительства и вымогательства (сикофантия времен Пелопоннесской войны — от греч. συκοφ’αντιησ, значение слова "темно"). Функции защиты выполнял сам обвиняемый, и только позднее — наемный оратор. Понятно, что решение суда присяжных во многом зависело от впечатления, которое производил на собрание тот или иной из тяжущихся. Убедительность и логичность речи, естественность и благородство поведения, умение разжалобить судей имели немаловажное значение. Отсюда возникло стремление блестяще говорить, умение держать себя на публике и представляющиеся нам наивными театральные приемы, позволяющие демонстрировать раны, полученные при защите отечества, или многочисленных иждивенцев, призывающих сжалиться над судьбой кормильца.
После заслушивания сторон путем тайного голосования без дебатов выносился приговор. Законы Солона навсегда определили правовой быт Афин. В обывательском сознании древних Афины навечно стали "городом адвокатов", а его граждане — "вечными сутягами". 600 лет спустя, во II в. н.э. Лукиан продолжал шутить: "Всякий раз, вглядываясь в Гетику, я замечал сражающихся гетов, когда же оборачивался на скифов, то видел их кочующими с кибитками. Слегка переведя взгляд в сторону, я мог наблюдать обрабатывающих землю египтян; финикийцы путешествовали, киликийцы совершали разбойничьи набеги, лаконяне сами себя бичевали, афиняне судились"1. Несмотря на шутки, уже современникам Солона стало ясно, что демократический строй немыслим без существования развитой юридической системы — одного из важнейших гарантов прав гражданина, чего совсем не требуется в обществах авторитарного типа. Демократия открыла, что суд является наиболее цивилизованным способом решения конфликтов между гражданами, и потому именно из Афин пришли к нам первые образцы судебного красноречия.
Однако афинский суд допускал разбирательства по непредусмотренным законами преступлениям, как было в случае суда над Сократом (399 г. до н.э.), когда смертельный приговор вынесли по обвинению в инакомыслии. Афинская демократия "драконтовыми мерами" защищала свою государственность, всячески устраняя разрушителей полисной идеологии. Еще в начале V в. до н.э. при Клисфене был введен остракизм (от греч. οστρακον — черепок) — решение о насильственном изгнании под угрозой смертной казни. Раз в год народное собрание выносило решение: следует ли организовывать остракизм. Остракизму обыкновенно подвергались люди нерядовые: выдающиеся политические и государственные деятели. Подвергнуться остракизму надо было еще заслужить. Так, афиняне подвергли остракизму реформатора Солона и изгнали его из Аттики на 10 лет. В случае принятия решения об остракизме в суде организовывалось голосование с помощью черепков, на которых каждый судья писал имя политического деятеля, опасного для демократии (потенциального претендента на тиранию). Изгнание считалось решенным, если против обвиняемого подавалось не менее 6000 голосов. Афинский суд трижды подвергал вождя афинской демократии Перикла остракизму, но ни разу количество черепков с его именем не достигало 6000. Остракизм был формой высылки без лишения гражданских прав и конфискации имущества, но для глубоко патриотически чувствующих греков, стремившихся "видеть хоть дым от родных берегов, вдалеке восходящий" (Нот., Od., I, 58), это была страшная казнь. Аристид вне Афин утратил прозвище честнейшего, Алкивиад лишился вошедшей в пословицу храбрости, Сократ предпочел выпить чашу с цикутой...
С середины V в. до н.э. 6000 гелиастов стали получать за свою деятельность содержание в размере двух, позднее трех оболов (прожиточный минимум на день). Последовательный защитник демократии Перикл ввел эту меру, дабы позволить самым бедным выполнять свои гражданские обязанности без вреда благосостоянию и здоровью.
Другим достижением демократически мыслящего Солона стала реформа экклесии ('εκκλησια — букв. с греч. собрание вызванных, так как о дне его созыва заблаговременно возвещали глашатаи, разосланные по стране) — вече, которое существовало еще при басилеях-царях как пережиток родо-племенной организации. Солон лишил Ареопаг — мощнейший рычаг аристократии в государстве — основных политических функций и передал их экклесии, оставив за прежним судом лишь решение дел о святотатстве. Теперь именно вече принимало решения о войне и мире, об отношениях с другими государствами, о праве высылки, выбирало должностных лиц и осуществляло контроль за их обязанностями. В 509 г. до н.э. Клисфен продолжил демократические реформы Солона, по-новому организовав гражданское население Афин. В результате "смешения граждан между собой" и разрушения родовых связей аристократия навсегда утратила власть, а Аттика стала делиться на 10 административных фил.
В экклесии все свободные и полноправные граждане имели право голоса. Глашатайская формула: "Кто из граждан старше 40 лет имеет сказать нечто полезное для народа?"— явилась полнейшим выражением плебисцитарной демократии (в отличие от парламентской, где право голоса имеет только выборный представитель, а не каждый гражданин). В последние годы существования афинской демократии Демосфен упрекал афинян за неразумное использование свободы слова, предоставляемой не только гражданам: "Свободу речи во всех других случаях вы считаете настолько общим достоянием всех живущих в государстве, что распространили ее и на иностранцев, и на рабов, и часто у нас можно видеть рабов, которые с большей свободой высказывают то, что им хочется, чем граждане в некоторых других государствах" (Demosth., IX, 3). Теперь магистраты (должностные лица) добивались назначения народным собранием и отчитывались перед ним в своей деятельности с помощью речей. Поскольку в экклесии могло одновременно присутствовать до 3000 граждан, принимавших решения, роль политического оратора непомерно возросла.
Наконец, совет, или буле (βΟυλη), тоже был создан Солоном, изъявшим право на подготовку дел для слушания их в народном собрании у Ареопага и передавшем это право специальному совету. При Солоне в совет избирались 400 граждан (по 100 от каждой филы). Клисфен увеличил его до 500 (по 50 от каждой филы), и под этим названием совет вошел в историю. Совет пятисот стал высшим административным органом демократических Афин, в котором все решения принимались коллегиально и умение убедить в своей правоте стало главным оружием политика. Десятая дежурная часть Совета пятисот называлась пританией и по очереди выполняла государственные функции в течение 1/10 части года (35—36 дней). Члены Совета пятисот — пританы — избирались на один год по жребию из числа наиболее достойных кандидатов, избранных на собраниях по филам (подкуп исключен — рука Провидения дает власть). Аристократическая коллегия архонтов отошла на задний план.
В результате демократических реформ, проводимых в Афинах в конце VI—начале V в. до н.э. ораторское слово превратилось в необходимое звено государственной системы. Несомненно, сама структура афинской рабовладельческой демократии способствовала развитию ораторского искусства: дебаты в народном собрании, Совете пятисот, в суде присяжных, необходимость отстаивать свои взгляды и убеждать в своей правоте слушателей вознесли на невиданную доселе высоту роль звучащего слова. Не случайно богиней-покровительницей ораторов была избрана Пейто (πειθω — убеждать, уговаривать), харита убеждения.
"В этой обстановке подъема и расцвета политического красноречия складывалось представление демократической Греции об идеале человека. Это был образ "общественного человека" ('ανηρπολιτικος), человека, способного держать в своих руках управление государством; и понятно, что искусство владеть речью было непременной и важнейшей чертой этого образа," — пишет М.Л. Гаспаров в предисловии к книге Цицерона "Три трактата об ораторском искусстве"2.
1 Лукиан. Икароменипп, или Заоблачный полет // Лукиан. Избранное. М., 1962. С. 197.
2 Гаспаров М.Л. Цицерон и античная риторика. С. 9.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 388; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!