Синельникова Надежда Александровна
Вокруг своей мечты я построю спокойствие
Случайным образом получилось так, что меня забросило в какой-то городишко, не помню уже название, но помню, что эта местность была щедро одарена озерами, с ними невесть сколько времени назад жители и связали название своего города.
В общем, история старая, дело былое — я не пойми как оказалась в этом крае с мелочью в кармане, спальным мешком и рюкзаком со скромным запасом одежды. Я шла долго до этого населенного пункта, может быть, несколько десятков миль. Факт в том, что меня просто забыли увести в *нск — моя палатка была за деревьями, и ее, вот же проклятье, не заметили. Разъезжались мы с того пятидневного пикничка каждый своим ходом — бедные студенты не могут наскрести на съемный автобус. Наверняка они подумали, будто я уехала с утреца. С той последней ночной посиделки возле костра я встала только в полдень. Вышла на опушку и так не двигаясь и стояла минут семь. Перед глазами открывалось пепелище Помпеи: пустое, бездыханное, изредка наполняющее легкие лесным воздухом. После села в свою палатку и не нашла ничего лучше, чем лечь дальше спать: в моей голове еще теплилась вера в мое сильнейшеепомутнение рассудка, что только я открою глаза, так сразу и услышу веселый смех ребят, обезумевших от тепла и света. Мне верилось, что вот-вот мою палатку отворят и с детским звоном потребуют моего присутствия на торжественном провожании солнца за горизонт; Малина откупорит новую бутылку бурбона, тут же отыщутся песни и раздадутся голоса запевал, а после все, точно убитые, улягутся в свои палатки, чтобы утром разбудить меня снова. Но вот я в лесу на опушке, моргаю уже час, но ничего не происходит. И только в этот момент я поняла — я действительно одна с пачкой печенья, килограммом яблок и двумя литрами воды наедине.
|
|
|
Я вновь покинула палатку, чтобы дойти до места, где располагался лагерь. Да, только угли и притоптанная трава, освещенная солнцем. Я прислонила ладонь ко лбу и посмотрела на небе — облачность низкая, дождя не будет. Ну и куда идти?
Смысла ругаться на друзей-недотеп не было: ситуацию не исправить, назад они вернутся минимум через три дня, ибо до *нска нужно еще добраться. Да и кто поедет?
Родители поедут. Они забьют тревогу. Но им нужно позвонить, нужно что-то вообще предпринять.
Как-то в голове порядок все не хотел наводиться. Я потеряла немало времени, пока заставляла себя прийти в сознание, собраться и двинуться в путь. Было где-то около 17 часов на тот момент, пока я оторвалась от опушки.
Весь путь начисто стерся из моей памяти. Будто тот городишко стоял в метрах десяти от места, где я проснулась тем днем. Помню, как сердце екнуло при виде поля, усеянного одноэтажными домами, в каждом из которых, судя по дыму из печных труб, жители топили свои жилища. Помню, как дошла до ворот и уснула прямо посредине дороги, не в силах больше шевелить ногами. Я улеглась, уткнувшись лицом в траву, перемешанную с песком и мелкими камушками. Как только я поджала свои конечности под себя - перед глазами закружились синие кружки-вспышки, которые, разрастаясь, заполонили мое сознание. Кроме этих видений и усталости не было ничего, поэтому не соединиться с ними было невозможно. Мое сознание подвело меня, и через минуту я то ли спала, то ли валялась, лишенная чувств. Что это было на самом деле, сказать трудно. По крайней мере, я уже и понятия не имела, что происходит вокруг.
|
|
|
Я точно помнила, что отключилась вечером — я шла вечер, всю ночь, в надежде на мелькающие огни сел/деревень/городов или хотя бы фонарей, и весь день. Толку от этого было мало, кроме усталости такой рискованный шаг не принес ничего.
И мои глаза ощутили все то же прикосновение багряных лучей заката. Из окна ленивый свет бил прямо в лицо. Но вот прошло уже несколько секунд, и комната начинала приобретать очертания. Деревянный дом, простой, что неудивительно для этих мест, далеких от цивилизации, со светло-зелеными шторками в пол и странными красными цветами на подоконнике. Единственное, чему я была удивлена, — дерево посредине комнатки, насквозь пронизывающее потолок, и сквозь небольшую щель небо внесло свою нескромную лепту в интерьер моего приюта. Я склонилась с кровати, удивительно мягкой и теплой: дерево росло из пола — ради него кто-то заботливо прорубил квадрат в собственном полу примерно метр на метр.
|
|
|
Я легла обратно, закрыв лицо руками. "Мне все это снится", - решила я. Не успела опомниться, как за дверью, которую сначала и не увидела, послышались шаги. Я убрала руки и приняла как можно более естественную позу. Дверь скрипнула, и была слышна легкая поступь по деревянному полу. Шли точно к кровати. Шаги затихли совсем рядом со мной, теперь в комнате царила тишина. Лишь совсем рядом тихо слышалось дыхание неизвестного мне человека. Вдруг меня тронули за плечо. Реакция мгновенная, — но, резко открыв глаза я обрекла себя на секундную слепоту.
- А ты по-французски говоришь?
Я ответила не задумываясь. Передо мной стояла девушка лет 16, худая, со впалыми щеками и длинными пальцами. У нее были темные глаза. Одетая в ситцевое платье, девушка легко улыбалась, обнажая белые зубы. Чувство растерянности оставалось, но оно, покрайней мере, уже было слабее.
|
|
|
- Нет. Исключительно английский.
Я спустила ноги с кровати и села — за время моего сна меня переодели в шорты черного цвета и мешковатую рубашку в мелкий синий горошек. Девушка села рядом.
– Мила, — представилась она.
– Тая Рихтер, потерянная и обезоруженная сим теплым приемом.
– Все в порядке, - сказала Мила, - мы часто помогаем туристам — к нам не заедешь по собственному желанию.
– И все равно — спасибо.
Мы замолчали.
– Ну что ж. Кофе в соседней комнате, телефон там же. Можешь позвонить. Ты, кстати, откуда?
Я назвала свой город.
– Четыре дня пути отсюда. Далековато. А какими судьбами?
Я не хотела рассказывать нелепую историю.
– Решила пойти в поход до этого прекрасного городка, но не рассчитала силы.
– Одна?
Я кивнула.
– Рискованно, - Мила удивилась моей лжи. Она привстала и направилась к выходу.
– Надеюсь, ты не будешь разочарована, раз так хотела сюда попасть.
Я вежливо улыбнулась, и моя посетительница вышла из комнаты.
Замерев секунд на десять, без единой мысли в голове, я не придумала ничего лучше, чем выйти на улицу и немного прийти в себя. Я направилась к двери. Дернув её, я оказалась в широком коридоре. Напротив моей двери располагалась другая, вестимо, именно за ней располагался мой завтрак и телефон. С силой прижав косяк и преодолев коридор, оклеенный ярко голубыми обоями, немного пошатываясь, я открыла дубовую массивную дверь. Чистый воздух немного сбил с ног. Я села на корточки, уперлась спиной в шершавую побеленную стену и огляделась.
Этот маленький город находился на равнине, рядом был обрыв, где плескалась прозрачная вода. На улицах не было асфальта, и потому казалось, будто каждое дуновение ветра — это вздох и выдох почвы под ногами. Домов было немного: порядка семидесяти, расположенных хаотично, но рядом со всяким из них росло какое-нибудь дерево. Сами жилища были не ветхими, но и не скажешь, что от них веяло новизной. Маленькие огородики обрамляли два-три дома: видимо, на них работали вместе.
Людей на улице было не так много. Я видела, как двое детей, лет двух, играли в песочнице с деревянными игрушками, их нескладные тела в вельветовых комбинезончиках казались огромными. Рядом с ними на скамейке сидела женщина с густыми русыми волосами. Её взгляд был устремлен в книгу, она так что-то с упоением читала, что даже не слышала громких споров малышей, за которыми, судя по всему, ей было велено приглядывать. Стычка началась из-за того, что один малыш взял большую юлу и начал трясти её, привлекая внимание второго. А второй взялся эту никчемную юлу отнимать. Лишь вопли и визг помогли няньке отвлечься от своей книжонки и разнять непоседливых детей.
Неподалеку от детей, ремонтировал свой пикап пожилой человек в замасленной зеленой рубашке и большими ручищами. Он был полон, с трудом передвигался, выглядел очень неуклюже, но с каким-то присущим увядающей зрелости шармом, его глаза горели. Он залез под машину, и было слышно, как он что-то бормотал себе под нос, то ли беседуя сам с собой, то ли напевая какую-то песенку. Мимо пикапа ходили местные жители, поэтому мужчина, прежде чем вылезти из-под своего автомобиля, с опаской высовывал крючковатый нос и оглядывался.
Остальных людей я не запомнила. А может, даже и не разглядывала.
Я вернулась в дом и позвонила матери. Из телефонной трубки старого образца послышались длинные гудки, которые прервал привычный для меня голос. В двух словах: мать была в ярости. Она подняла в разговоре все мои прошлые неувязки, что очень мне не понравилось. В конечном счете я вспылила и сгоряча бросила трубку, уронив телефонный аппарат. От неожиданности, я вздрогнула, но тут же вернула телефон на свое место. Я села за приготовленный для меня маленький стол с кружкой уже поостывшего кофе.
В тот момент я подумала о дереве, которое росло сквозь прорубленное отверстие в полу.
– Я никогда такого не видела. Неужели нельзя было посадить дерево рядом с домом? - спросила я Милу, когда та пришла проведать меня. Последние минут десять до её прихода только эта мысль копошилась в моей голове.
– Видишь ли, - улыбаясь, произнесла девушка — всё как раз наоборот. Не дерево посажено в середину дома, а дом стоит вокруг дерева. Это две разные вещи.
Я в недоумении уставилась в большие темные глаза. Она вздохнула и, продолжая улыбаться, скрестила пальцы в замок, поставив их перед собой. Она уже налила себе кофе, добавила в него только сливки и аккуратно помешала. Мила устроилась напротив меня, у нее была прекрасная осанка и приятный взгляд. Она говорила мягко и снисходительно.
– Мои родители из этих же мест. Оба выросли здесь, долгое время дружили. Они очень сильно друг друга любили, не могли нарадоваться своему счастью. Первое время они жили у моей бабки с дедом по папиной линии — это там, — Мила махнула рукой в стену, за которой была дорожка к отчему дому. - После... переехали сюда. Этот дом они построили вокруг дерева, которое сами вдвоем и посадили в далеком детстве. Они всегда говорили: «Иметь человека, который понимал бы тебя, — это значило бы иметь опору во всем, иметь бога». Я считаю, они были правы. Этот дуб — символ их верности, постоянности и трепетной любви друг к другу.
– А где твои родители сейчас?
– Холера не пощадила никого. Трудно привыкнуть к отсутствию тех людей, которые когда-то были частью твоей души.
– Прости, - сказала я.
– Ничего, - Мила не отводила взгляд от рук, но на её лице по прежнему виднелась чуть заметная улыбка. - У меня будет свой дом вокруг моего дерева.
Я не знала, что ей ответить.
Для чего я вообще вспомнила эту старую история, которая и так в своё время набила мне оскомину? Да потому, что мой дом пуст, а в середине его только одиночество.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 147; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!