Концепция мира у ветхозаветных пророков 10 страница
Маймонид высказал идею о том, что Бог не изменяет сердце человека.
«Хотя в каждом из знаков, названных в Писании, естественные свойства какого-то индивида меняются, природа человека никогда не изменяется Богом с помощью чудес. Именно в соответствии с этим важным принципом Бог говорит: «О, если бы сердце их было у них таково, чтобы бояться меня» (Втор. 5:29). Именно по этой причине Он ясно высказал заповеди и запреты, назначил награду и наказание. Этот принцип в отношении чудес часто разъяснялся нами в наших работах. Я не говорю, что это потому, что я считаю, будто Богу трудно изменить природу каждого человека – напротив, это возможно, и это в Его силах, согласно принципам, которым учит Писание, однако Он никогда этого не желал и не пожелает. Если была Его воля изменить [по Его желанию] природу какого-либо человека, миссия пророков и введение законов оказались бы совершенно излишними» [199] .
Если правда, что Бог оставляет человека свободным формировать свою собственную историю, значит ли это, что он пассивный наблюдатель судьбы человека, что он не тот Бог, который проявляет себя в истории? Ответ на этот вопрос заключается в миссии и функции пророков, первым из которых был Моисей. Роль Бога в истории – посылать своих вестников, пророков, имеющих четыре функции.
1). Они объявляют человеку, что существует Бог, открывшийся им, и что цель человека – стать полностью человечным, и это означает стать как Бог.
|
|
|
2). Они показывают человеку альтернативы, между которыми он может выбирать, и следствия такого выбора. Они часто выражают альтернативу в терминах наград или наказаний Бога, однако всегда именно человек своими действиями совершает выбор.
3). Они возражают и протестуют, когда человек выбирает неправильный путь. Однако они не бросают народ, они его совесть, они говорят, когда все остальные молчат.
4). Они мыслят не в терминах индивидуального спасения, но верят, что спасение каждого связано со спасением всего общества. Они озабочены установлением общества, которым правили бы любовь, справедливость и правда, они настаивают на том, что политика должна оцениваться на основе моральных ценностей, и что функция политической жизни – реализация этих ценностей.
Концепция пророка столь же типично библейская, как и концепция мессианского времени. Пророк открывает истину, как делали это Лао Цзы и Будда. Однако одновременно пророк является и политическим лидером, глубоко вовлеченным в политическую деятельность и установление социальной справедливости. Его мир никогда не бывает чисто духовным, пророк всегда человек от мира сего, впрочем, скорее можно сказать, что его духовность всегда имеет политическое и социальное измерение. Поскольку Бог раскрывает себя в истории, пророк неизбежно становится политическим лидером. Если человек выбирает неверный путь в своих политических действиях, пророк не может не быть инакомыслящим, революционером.
|
|
|
Пророк видит реальность и говорит о том, что видит. Он видит неразрывную связь духовной силы и исторической судьбы. Он видит моральную реальность, лежащую в основе социальной и политической реальности, из чего неизбежно и проистекают следствия. Он видит возможности изменений и путь, который должен выбрать народ, и провозглашает то, что видит. Как говорит Амос: «Лев начал рычать – кто не содрогнется? Господь Бог сказал – кто не будет пророчествовать?» (Ам. 3:8).
В древности пророка называли «роэ», «видящий»; вероятно, со времен Илии видящего стали называть «нави», «говорящий», «выразитель». Действительно, пророк говорит нечто о будущем, однако не о будущем событии, которое непременно произойдет, об определенном событии, наступление которого открыто ему Богом или знанием о небесных созвездиях. Он видит будущее, потому что видит действующие силы и последствия, которые возникнут, если не произойдет изменений. Пророк никогда не является Кассандрой. Его пророчества выражаются в терминах альтернатив.
|
|
|
Пророки оставляют место для свободной воли и решений. Когда Иону посылают в Ниневию, город грешников, ему не нравится его миссия, он – человек правосудия, а не милосердия, он опасается, что предсказание несчастий в конце концов приведет к изменению поведения и в результате пророчество не сбудется. Он пытается избежать своей миссии, но уклониться от нее не может. Как и все пророки, он не хочет быть пророком, но не может этого избежать. Он приносит свое послание в Ниневию, и нежеланный для него результат происходит. Сердца жителей Ниневии меняются, и Бог их прощает. «Иона сильно огорчился этим и был раздражен. И молился он Господу и сказал: «О, Господи! Не это ли говорил я, когда еще был в стране моей? Потому я и побежал в Фарсис, ибо знал, что Ты – Бог благий и милосердный, долготерпеливый и многомилостивый, и сожалеешь о бедствии. И ныне, Господи, возьми душу мою от меня, ибо лучше мне умереть, нежели жить»» (Иона 4:1–4). Иона отличается от остальных пророков тем, что им не движет сострадание и ответственность.
Самый ясный пример проявления принципа невмешательства Бога и роли пророка может быть найден в описании отношения Бога, когда евреи просят Самуила дать им царя.
|
|
|
«И собрались все старейшины Израиля, и пришли к Самуилу в Раму, И сказали ему: вот, ты состарился, а сыновья твои не ходят путями твоими; итак поставь над нами царя, чтобы он судил нас, как у прочих народов. И не понравилось слово сие Самуилу, когда они сказали: дай нам царя, чтобы он судил нас. И молился Самуил Господу. И сказал Господь Самуилу: послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними. Как они поступали с того дня, в который Я вывел их из Египта, и до сего дня, оставляли Меня и служили другим богам; так поступают они и с тобою… И пересказал Самуил все слова Господа народу, просящему у него царя» (1 Цар. 8:4–8, 10).
Самуил описывает, как царь будет их эксплуатировать, использовать мужчин как воинов, а женщин – как служанок, как будет забирать десятую часть их собственности: «Восстенаете тогда от царя вашего, которого вы избрали себе; и не будет Господь отвечать вам тогда» (1 Цар. 8:18).
«Но народ не согласился послушать голоса Самуила, и сказал: нет, пусть царь будет над нами; И мы будем, как прочие народы: будет судить нас царь наш, и ходить пред нами, и вести войны наши. И выслушал Самуил все слова народа, и пересказал их в слух Господу. И сказал Господь Самуилу: послушай голоса их и поставь им царя. И сказал Самуил Израильтянам: пойдите каждый в свой город» (1 Цар. 8:19–22). Все, что может сделать Самуил, это «послушать голоса их», после того как возражал и указал на последствия действий людей. Если, несмотря на это, люди решают в пользу царства, это их решение и их ответственность. Другими словами, история имеет собственные законы, и Бог не вмешивается в них. Одновременно это и законы Бога. Человек, поняв законы истории, понимает Бога. Политические действия – это религиозные акты. Духовный вождь – это политический лидер [200] .
Библейская концепция мессианского времени [201] Для обсуждения концепции мессианского времени представляется необходимым суммировать нашу дискуссию о «падении».
С изгнанием из рая исходное единство было разрушено. Человек обрел самосознание и осознание другого человека как незнакомца. Это осознание отделило его от другого человека и от природы и сделало его чужаком в мире. Стать чужаком, впрочем, не означает стать грешником и тем более сделаться развращенным. Нигде в Библии не содержится мысль о том, что природа человека изменилась или испортилась, «падение» – это не метафизически-индивидуальное событие, а событие историческое.
Христианские теологи считают третью главу Бытия красочным описанием того, как человек грешит, отказавшись верить в слово Божье. Ключевые тексты для их доктрины исходного греха содержатся в посланиях св. Павла – первом послании к Коринфянам (1 Кор. 15:21 и далее) и в особенности в послании к Римлянам (Рим. 5–7). Грехопадение больше рассматривается не как единичное деяние, а как состояние, в котором человек находится с момента падения. Хотя католическое учение утверждает, что, как бы ни пострадал человек от последствий первородного греха, природа человека не изменилась. Основополагающее верование христиан, отражающее как строгую августинскую традицию, так и преувеличенный пессимизм реформаторов, делает упор на развращенности. Лютер и Кальвин утверждали, что первородный грех полностью уничтожил свободу и сохраняет свое действие даже после крещения. У католиков также лишь акт Божьей благодати, его явление на земле как Христа, его сына, умершего за грехи человеческие, может спасти человека. Как мы увидим ниже, взгляд, согласно которому суть человека не искажена, снова и снова подчеркивается в мессианско-пророческой традиции и позднее, когда утвердилась надежда на историческое спасение, как, например, в гуманизме Ренессанса или в философии Просвещения XVIII века [202] . Нельзя понять ни философские и политические идеи этих веков, ни мессианскую идею пророков, если не осознать тот факт, что их концепция первого «греха» человека совершенно отличается от концепции «первородного греха» в представлении церкви.
Рассматриваемый с точки зрения библейской философии, исторический процесс является процессом, в котором человек развивает силы своей любви и разума и становится полностью человечным, в котором он возвращается к себе. Он вновь обретает гармонию и невинность, которые утратил, однако это новая гармония и новая невинность. Это гармония человека, полностью себя осознающего, способного различать добро и зло, человека, избавившегося от заблуждений и вышедшего из полусна, человека, который стал наконец свободен. В историческом процессе человек сам себя рождает. Он делается тем, чем потенциально является, он обретает то, что змей – символ мудрости и восстания – обещал и чего не желал патриархальный, ревнивый Бог Адама: чтобы человек сам стал как Бог.
Мессианское время – следующий шаг в истории, а не ее прекращение. Мессианское время – это время, когда человек полностью родится. Когда человек был изгнан из рая, он потерял свой дом, в мессианское время он снова будет дома – во всем мире.
Мессианское время не будет результатом акта благодати или внутреннего порыва человека к совершенству. Оно наступит в силу экзистенциальной дихотомии человека: он часть природы и тем не менее ее превосходит, животное, однако превосходит животное состояние. Дихотомия порождает конфликт и страдание, и человек стремится находить все новые пути разрешения этого конфликта, пока не разрешит, полностью очеловечившись, и не достигнет искупления.
Между раем и мессианским временем существует диалектическое отношение. Рай – это золотой век прошлого, как это изображают легенды многих культур. Мессианское время – золотой век будущего. Эти два века – одно и то же в том смысле, что являются состоянием гармонии. Они различаются, потому что в первом из них гармония существовала как результат того, что человек еще не был полностью рожден, в то время как во втором состояние гармонии – следствие полного рождения человека.
Мессианское время есть возврат к невинности и в то же время – совсем не возврат, потому что является целью, к которой человек стремится после того, как утратил невинность.
Слово «мессия» буквально означает «помазанный», что указывает на ожидаемого искупителя, однако не встречается в этом смысле ни в еврейской Библии, ни в апокрифических книгах. У некоторых пророков (Наума, Софонии, Аввакума, Малахии, Иоиля, Даниила) мессия вообще не человек, и только Бог является искупителем. По представлениям других существует лишь коллективный мессия, а не индивид. Коллективный мессия – это дом Давида («спасители» Амоса, Эзекииля, Овадии). У Аггея и Захарии это конкретный человек, Зеруббабель из дома Давидова. У Иеремии имеется концепция «царя», или самого Бога как искупителя. Первый Исайя говорит о «конце дней», когда Бог будет творить суд над народами; второй Исайя говорит об «искупителе». У других пророков мы также находим идею «нового завета»; в частности, у Осии – это завет между человеком и всей природой (животными и растениями).
По словам Михея, Бог сам будет судьей и искупителем. Слово «мессия» в смысле «искупитель» впервые используется в псевдографической книге Еноха, относящейся, возможно, ко временам Ирода Великого. Только после того как евреи лишились своего царства и своего царя, персонификация мессианского времени в фигуре помазанного царя становится популярной.
Политическая ситуация, в которой жили пророки, и их личные особенности влияли на их концепции, их надежды, их протесты. Многие подчеркивали, что день Господень (позднее названный Судным днем) будет днем наказания, предшествующего раскаянию и искуплению. Согласно словам некоторых пророков (Амоса, Осии, второго Исайи, Малахии), наказание падет только на Израиль, по словам других (Наума, Аввакума, Овадии, Аггея, первого и второго Захарий, Даниила) – только на язычников, по словам всех остальных пророков – и на тех и на других одинаково.
Если для некоторых осуждение – правомерное наказание грешника, то для большинства пророков (например, Осии, Иеремии, второго Исайи) это в первую очередь моральное исправление. Если некоторые (например, Амос, Михей, Софония) предсказывали победу над язычниками во время искупления, то в большинстве своем пророки (от Софонии и позднее) верили, что искупление наступит без войны, и почти не говорили о победе. Следует отметить, впрочем, что у одного и того же пророка (например, Михея) можно найти видения наказания язычников вместе с мессианскими видениями всеобщего братства и мира между народами. Некоторые элементы, такие как война против Гога, князя Магога, могут быть найдены только у Езекииля, в то время как только у Даниила мы находим идею всеобщего воскресения мертвых, при котором праведные воскреснут для вечной жизни, а грешники попадут в вечную тьму.
Хотя нельзя говорить о прямой линии в эволюции пророческой мысли от самых ранних до позднейших пророков, тем не менее можно утверждать, что, начиная с первого Исайи, базовое видение мессианского времени становится все более ясным и более полно выраженным, чем раньше. Возможно, его наиболее важным аспектом является мир. Когда человек преодолеет раскол, отделяющий его от другого человека и от природы, тогда действительно он будет жить в мире с теми, от кого был отъединен. Чтобы достичь мира, человек в первую очередь должен найти искупление, мир – следствие изменений внутри человека, при которых единство заменяет отчуждение. Так идея мира с точки зрения пророков не может быть отделена от идеи реализации человечности. Мир – это больше, чем отсутствие войны, это гармония и единство между людьми, это преодоление разобщенности и отчуждения.
Пророческая концепция мира превосходит реальность человеческих отношений, новая гармония – это также гармония между человеком и природой. Мир между человеком и природой – это гармония между человеком и природой. Природа не угрожает человеку, а он прекращает стремиться к ее покорению, становится естественным, а природа делается гуманной. Они перестают быть противниками и достигают единства. Человек чувствует себя дома в естественном мире, а природа становится частью мира человека, это и есть мир в пророческом смысле. Еврейское слово, обозначающее «мир» – «шалом», – лучше всего может быть переведено как «полнота», что указывает в том же направлении.
Это состояние мира между человеком и природой, конец всякой деструктивности находит одно из своих высших выражений в знаменитых словах Исайи:
«Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею и детеныши их будут лежать вместе; и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей; ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море» (Ис. 11:6–9).
Идея новой гармонии человека в мессианское время означает не только конец борьбы человека с природой, но также и то, что природа не будет ничего скрывать от человека, она станет любящей, питающей матерью. Природа внутри человека не будет больше искажаться, а природа снаружи перестанет быть стерильной. Исайя выразил это так:
«Тогда откроются глаза слепых, и уши глухих отверзнутся. Тогда хромой вскочит, как олень, и язык немого будет петь; ибо пробьются воды в пустыне и в степи потоки. И превратится призрак вод в озеро, и жаждущая земля – в источники вод; в жилище шакалов, где они покоятся, будет место для тростника и камыша. И будет там большая дорога, и путь по ней назовется путем святым; нечистый не будет ходить по нему; но он будет для них одним; идущие этим путем, даже и неопытные, не заблудятся. Льва не будет там, и хищный зверь не взойдет на него; его не найдется там, а будут ходить искупленные. И возвратятся избавленные Господом, придут на Сион с радостным восклицанием; и радость вечная будет над головою их; они найдут радость и веселие, а печаль и воздыхание удалятся» (Ис. 35:5 – 10).
Или, как говорит второй Исайя: «Вот, Я делаю новое; ныне же оно явится; неужели вы и этого не хотите знать? Я проложу дорогу в степи, реки в пустыне. Полевые звери прославят Меня, шакалы и страусы, потому что Я в пустынях дам воду, реки в сухой степи, чтобы поить избранный народ Мой» (Ис. 43:19–20).
Осия выражает идею нового завета между человеком и всеми животными и растениями, и между всеми людьми: «И заключу в то время для них союз с полевыми зверями и с птицами небесными и с пресмыкающимися по земле; и лук, и меч, и войну истреблю от земли той, и дам им жить в безопасности» (Ос. 2:18).
Идея мира между народами находит свою кульминацию в пророческой концепции уничтожения всяких орудий войны, как это выражено, среди прочих, Михеем: «И будет Он судить многие народы и обличит многие племена в отдаленных странах; и перекуют они мечи свои на орала и копья свои – на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать. Но каждый будет сидеть под своею виноградною лозою и под своею смоковницею, и никто не будет устрашать их, ибо уста Господа Саваофа изрекли это» (Мих. 3–4).
Жизнь, говорит пророк, восторжествует над смертью. Металл, вместо того чтобы проливать кровь, откроет лоно Матери Земли, чтобы позволить жизни расти. Другой аспект мессианского времени ясно сияет в пророчестве Михея: исчезнет не только война, но и страх, точнее, война исчезнет только тогда, когда ни у кого не будет ни желания, ни власти заставить другого бояться. Более того, может даже не потребоваться единая концепция Бога: «Ибо все народы ходят, каждый – во имя своего бога; а мы будем ходить во имя Господа Бога нашего во веки веков» (Мих. 4:5). Религиозный фанатизм, источник стольких раздоров и разрушений, должен будет исчезнуть. Когда установятся мир и свобода от страха, не будет иметь особого значения, какие концепции человечество будет использовать для выражения своих величайших целей и ценностей.
Близко связан с этим и универсалистский аспект мессианского времени. Люди не только перестанут уничтожать друг друга, человек преодолеет разделение наций. Как только он станет полностью человечным, чужак перестанет быть чужаком, иллюзия сущностных различий между нациями исчезнет, и не будет больше никаких «избранных» народов. Амос говорит: «Не таковы ли, как сыны Ефиоплян, и вы для Меня, сыны Израилевы? – говорит Господь. – Не Я ли вывел Израильтян из земли Египетской и Филистимлян – из Катфора и Арамлян – из Каира?» (Ам. 9:7).
Идея того, что все нации должны быть одинаково любимы Богом и что у него нет любимого сына, прекрасно выражена Исайей: «В тот день из Египта в Ассирию будет большая дорога, и будут приходить Асур в Египет, и Египтяне в Ассирию; и Египтяне вместе с Ассириянами будут служить Господу. В тот день Израиль будет третьим с Египтом и Ассириею; благословение будет посреди земли, Которую благословит Господь Саваоф, говоря: благословен народ Мой – Египтяне, и дело рук Моих – Ассирияне, и наследие Мое – Израиль» (Ис. 19:23–25).
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 176; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!