Модальная интенсивность. Чудо и воздержание 28 страница
Даже в случае внимательного чтения в памяти, как правило, остается размытое смысловое пятно, на котором четко выделяются все те же параметры: автор, заглавие, «теги», основные темы и идеи, несколько характерных слов, терминов, выражений. Виртуальная книга – это творческий жанр, опыт компактного письма в той форме и объеме (конспект, дайджест), в котором она существует в памяти или воображении. Виртуальная книга создает объемную иллюзию книги как целого, что отличает ее от простого афоризма, отдельной «мысли» или «изречения». Для виртуальной книги необходимо как минимум заглавие, которое позволило бы воссоздавать возможный контекст отрывков, умозаключать от части к целому. Пример нескольких виртуальных книг М. Эпштейна: «В погоне за исчезающей реальностью», «Скандал и народная культура нового средневековья», «Россия как понятие и гипотеза», «Меланхолия. Made in USA», «Неужели вон тот – это я?.. Опыты самоотчуждения». Виртуальные книги, разумеется, не претендуют на замену книг настоящих, «субстанциальных». Но этот особый жанр имеет право на существование, поскольку отражает реальность читательского опыта, тот способ, каким книги фиксируются в сознании. Это мыслительная форма книги без ее текстуального наполнения; функция книги, отделившаяся от ее текстовой массы; возможность книги в минимуме ее реализации; знак книги без означаемого.
*Виртуалистика, Возможностное, Микрожанры , Микроника, Потенциосфера
|
|
|
Из тоталитарной эпохи – в виртуальную: К открытию Книги Книг // Русский журнал. 17.04.1998; Континент. № 102. 1999. С. 355–366.
Книга, ждущая авторов // Иностранная литература. 1999. № 5. С. 217–228.
Виртуальные книги // Эссе . Т. 2. С. 587–654.
КОНТИНУАЛИ ЗМ
КОНТИНУАЛИ ЗМ (continualism). Непрерывность, текучесть, размытость как свойство жизненных и творческих процессов, в отличие от дискретности, прерывности. В узком смысле, одно из художественных направлений 1970–2000-х годов, представленное в поэзии А. Драгомощенко, В. Аристова. Это эстетика размытых семантических полей, рассеивающая значение каждого определенного слова и рассчитанная на тающее, исчезающее понимание. Слово ставится в такой контекст, чтобы его значение становилось максимально неопределенным, «волнообразным», лишалось дискретности, сливалось со значениями других слов.
*Арьергард , Метареализм, Нулевой стиль, Презентализм
Лит.: Налимов В. В. Непрерывность против дискретности в языке и мышлении. Тбилиси, 1978.
Постмодерн. С. 194.
КОНЦЕПТУАЛИ ЗМ
КОНЦЕПТУАЛИ ЗМ (conceptualism). Литературно-художественное и интеллектуально-философское направление в российской культуре 1970–1990-х годов, которое характеризуется семиотической игрой концептов и реалий, означающих и означаемых. Идеи, понятия, универсалии отвлекаются от предметов, с которыми их связывает наивно-реалистическое мировоззрение, и образуют самодостаточную область чистых знаков, «концептов». Эти концепты помещают в пустоту, смысловой вакуум или избирательно сочетаются с объектами для демонстрации абсурдности, комизма, трагикомизма таких сочетаний, порою приобретающих также ностальгическое, лирико-ироническое, сентиментальное измерение, особенно в позднем концептуализме. Особенности концептуализма характеризуются по контрасту с другим художественно-интеллектуальным течением 1970–1990-х годов – *метареализмом .
|
|
|
Неверно отождествлять концептуализм только с литературно-художественной деятельностью. Концептуальные стратегии проявляются и в других дисциплинарных областях, включая философию, культурологию, литературоведение, искусствознание, критику и эссеистику. Кроме того, сама литературно-художественная деятельность в концептуализме предстает как одно из приложений более общих методологий и рефлексий. К концу ХХ века все больше импульсов к сближению философии с конкретными предметами и словами исходит от искусства, которое само «концептуализируется» и сближается с философией, в свою очередь заряжая ее энергией возможного и воображаемого. По словам американского художника Джозефа Кошута, чьи работы середины-конца 1960-х годов заложили основу визуального концептуализма, «двадцатый век принес с собой то, что можно назвать концом философии и началом искусства. <…> Само искусство – это философия, ставшая конкретной» [248].
|
|
|
Художник-мыслитель И. Кабаков, один из основателей российского концептуализма, ставит в центр своих философических дискурсов такие конкретные понятия, как «муха» и «мусор». Его трактат-инсталляция «Муха с крыльями», по словам автора, «почти визуально демонстрирует природу любого философского дискурса – в основе его может лежать простой, незамысловатый и даже вздорный предмет – каковым может стать обыкновенная муха…» [249] При этом вокруг «мухи» как философского основания всех оснований, играющего ту же роль, что «идея» у Гегеля или «материя» у Маркса, воссоздается целая система соотносительных и производных категорий – политических, экономических, эстетических…
Такое возведение мухи в «слона» – в разряд универсалий раскрывает условность самих универсалий, которые, подобно алгебраическим иксам, сами пусты, чисто потенциальны и могут принимать самые разные значения. В этом смысле философию можно назвать алгеброй мышления – она оперирует чистыми понятиями, вроде «жизнь» или «мысль», которые значат все – и ничего не обозначают. Концептуализм разыгрывает комедию мыслительных универсалий во всевозможных жанрах письма и поведения: выставки-тексты Ильи Кабакова, художественно-теоретические проекты Виталия Комара и Александра Меламида, коллективные действия группы Андрея Монастырского, поэтические и романные концепты Дмитрия Пригова, Льва Рубинштейна, Владимира Сорокина… В концептуализме каждая вещь, жест, поступок, художественное произведение становится «концептом», то есть чистым мыслительным актом, иронически созерцающим собственную предметность, и в этом смысле поле философской рефлексии беспредельно расширяется.
|
|
|
Русский концептуализм воспринял такие черты западного постмодернизма, выраженные особенно в философии Ж. Деррида и Ж. Бодрийяра, как игровая децентрализация всех структур, деконструкция любого культурного смысла до первичных атомов внесмыслицы , обнаружение в любом подлиннике черт искусной подделки и замещения, включая реальность как таковую – суррогат высшего сорта. Важно указать и на некоторую близость концептуализма буддийской рефлексии, последовательно вычленяющей мнимые значения и значимые пустоты в слоях предметного мира.
Вместе с тем концептуализм оказался характерно российским явлением, поскольку обнажил усиленно идеологическую, вторично-рефлективную природу отечественной реальности, традиционно исходившей из схемы, плана, абстракции и создававшей в результате химерические предметы-концепты, к каким относится, в частности, советская цивилизация. Если на Западе реальность, стараниями ученых, технологов, политиков, прагматиков и позитивистов, плотно подогнана к идее, то в России остается грубый шов между ними, идея «выбивается» из реальности как улика ее вторичности, «сделанности», так что концептуализм находит богатую пищу в отечественной истории как философия разложившейся реальности, выпавших в никуда великих идей, сведенных к пародийному самоповтору.
К началу 1990-х годов, по мере того как почвенничество и религиозно-метафизическая мысль всех оттенков (включая эзотерику, космизм, евразийство) все шире расходились в массовом сознании, приобретая характер идеологий и партийных движений, концептуализм остался в России одним из немногих интеллектуальных движений, удержавшихся в рамках свободной рефлексии и комически-бытовой метафизики. Одно из направлений развития концептуализма в 1990–2000-е годы – от элитарного к массовому, от романтики к прагматике, возвращение в ту коммерческую или идеологическую среду, которая первоначально служила предметом иронического отталкивания и семиотического развенчания. Срастаясь с коммерцией, концептуализм переходит в «комцептуализм » (comceptualism). См. *Прагмо-арт .
*Гипер-, Как бы, Индексальное письмо, Лирическое «оно», Метареализм , Неолубок, Минус-система, Нeдо-, Новая сентиментальность , Платомарксизм, Прагмо-арт , Раскавычение, Травма постмодерна
Поколение, нашедшее себя: О молодой поэзии начала 80-х годов // Вопросы литературы. 1986. № 5. С. 40–72.
Парадоксы. С. 151–159.
Образ. С. 56–79.
Возможное. С. 118–126.
Постмодерн. С. 98–100, 138–146, 156–178, 438–440.
Поэзия. С. 139–148, 184–189, 215–232.
Лит.: Словарь терминов московской концептуальной школы / Сост. и автор предисл. Андрей Монастырский. М.: Ad Marginem, 1999.
ЛИРИ ЧЕСКОЕ «ОНО »
ЛИРИ ЧЕСКОЕ «ОНО » (lyrical «it»). Фигура деперсонализации в лирической поэзии ХХ века, способ замещение лирического «я» совокупностью безличных или надличных сил.
На решающих сломах истории ХХ века, в эпохи мировых войн и революций, обнажилось действие сил, превышающих волю и сознание человека. «Я» обнаружило свою ненадежность, недостоверность, уклонилось от ответственности. Ответственность взяли на себя структуры – социальные, психические, биологические, генетические, знаковые, языковые. Не человек говорит на языке этих структур, но кто-то или что-то обращается к человеку.
А. Блок обозначил этот перелом как «кризис гуманизма», как прорастание «чрезвычайной жестокости» и «первобытной нежности», животных и растительных форм в человеке [250], что выразилось в его поэме «Двенадцать», где место лирического субъекта занято голосами природных и социальных стихий. Сам Блок назвал творчество А. Белого «песнью системы». О том же свидетельствовал О. Мандельштам: «В нем (поэте. – М. Э .) поют идеи, научные системы, государственные теории…» [251] Эта тяга к внеличному достигла зрелости в модерне и постмодерне, обнаруживая на месте прежнего индивида множественность самодействующих форм бытия. Поэзия Структуры приходит на смену поэзии Я.
Этот воздух пусть будет свидетелем —
Дальнобойное сердце его —
И в землянках всеядный и деятельный —
Океан без окна, вещество… <…>
Сквозь эфир десятичноозначенный
Свет размолотых в луч скоростей
Начинает число, опрозраченный.
Светлой болью и молью нулей…
О. Мандельштам. «Стихи о неизвестном солдате»
Лирика Р. – М. Рильке, П. Валери, О. Мандельштама, Т. Элиота – опыт освоения отчужденных, заличностных, «десятичноозначенных» структур, в которых ощущается присутствие совсем другого Субъекта, выходящего за привычные рамки субъективности: «Человек – мера всех вещей» и т. п. Скорее вещь – а также океан, воздух, микромир, число, язык, бессознательное – становятся мерой человеческого, в них угадывается то Другое, что человек ощущает и в первооснове своего «я». Эта поэзия – уже не самовыражение, а скорее «его-выражение». Движение лирики за пределы лирического «я» обнаруживает глубину другого, более фундаментального опыта, ускользающая структурность и сверхсубъективность которого лучше всего описывается в терминах религиозных, хотя и не связана прямо ни с какой конкретной религиозной традицией (*теоморфизм ).
Переход от «я» к «оно» – общий знаменатель таких разных поэтических направлений конца ХХ века, как *концептуализм и *метареализм . Различна природа структур, встроенных в поэзию на правах замещенного я-центра. У концептуалистов это механизмы массового сознания и повседневной речи, которые действуют автоматически, как бы минуя волю и сознание человека, говорят «сквозь» него, а иногда пародийно репрезентируют трансцендентный субъект истории («Вот всех я по местам расставил / Вот этих справа я поставил / Вот этих слева я поставил / Всех прочих на потом оставил» – «Куликово поле» Д. Пригова).
В метареализме лирическое «я» вытесняется саморазвертыванием вселенского континуума, метрикой пред– или надличного бытия, множественностью точек зрения: прибора, рыбы, птицы, ангела… Даже любовь – это не чувство, а скорее контур замкнутого на себя пространства, кривизна которого то взрывается землетрясением, разъединяя влюбленных («Землетрясение в бухте Цэ» Алексея Парщикова), то разбивает зеркало на осколки, бесконечно множа перспективы их взаимоотражений: «Словно зеркало жаждой своей разрывает себя на куски… (это жажда назначить себя в соглядатаи разных сторон…)» (Иван Жданов). Это произведения о любви, но она рассматривается скорее с точки зрения топологии или геофизики, чем законов этики, психологии, «человековедения».
*Концептуализм, Метабола, Метареализм , Своечуждость, Теоморфизм
«Как труп в пустыне я лежал…»: О новой московской поэзии // День поэзии‐88 (альманах). М.: Сов. писатель, 1988. С. 159–162.
Постмодерн. С. 184–192.
МЕГАТЕ КСТ
МЕГАТЕ КСТ (megatext). Совокупность текстов, которые воспринимаются и исследуются как единое целое, проникнутое общими темами, лейтмотивами, архетипами, символами, ключевыми словами, стилевыми приемами. Например, мегатекст немецкого романтизма , или мегатекст китайской пейзажной лирики , или мегатекст «лишнего человека» в русской литературе – это совокупность всех текстов, принадлежащих к данной теме, жанру, направлению или культурно-исторической формации. Мегатекст – это субстанциальный термин, определяющий объем того текстуального целого, в рамках которого рассматриваются индивидуальные тексты (ср. реляционный термин *надтекст ).
*Гуманетика, Надтекст , Перитекст, Ретекстуализация, Синтекст, Сквозное чтение , Текстоид, Текстоника , Унитекст
Мысли в числах: Россия и Запад в зеркалах интернета // Звезда. 2006. № 10. С. 204–213.
Творчество. С. 310–318.
Humanities. Р. 69–78.
МЕТА БОЛА
МЕТА БОЛА (metabole, от греч. metabole, пере-брос, поворот, переход, перемещение, изменение). Тип художественного образа, передающий взаимопричастность, взаимопревращаемость явлений; одна из разновидностей тропа, наряду с метафорой и метонимией. Метабола как прием характерна для литературного и художественного течения *метареализма . Осип Мандельштам называл такой прием «гераклитовой метафорой… подчеркивающей текучесть явления» и находил его в основе поэтики Данте: «Попробуйте указать, где здесь второй, где первый член сравнения, что с чем сравнивается, где здесь главное и где второстепенное, его поясняющее» [252].
В химии и биологии метаболизмом называют обмен веществ, в архитектуре – использование динамических градостроительных моделей с заменяемыми элементами (например, гигантские корабли-острова, «плавающие города» будущего). В области эстетики, поэтики, риторики, стилистики метаболой целесообразно назвать такой тип тропа, который раскрывает сам процесс переноса значений, его промежуточные звенья, то скрытое основание, на котором происходит сближение и уподобление предметов. Отличие метаболы от метафоры показывает определение последней в «Общей риторике»:
«Мы можем описать метафорический процесс следующим образом:
И > (П) > Р,
где И – исходное слово, Р – результирующее слово, а переход от первого ко второму осуществляется через промежуточное понятие П, которое никогда в дискурсе не присутствует … (выделено мною. – М. Э .)» [253]
Метабола – это именно выведение в дискурс промежуточного понятия П, которое становится центральным, объединяет удаленные предметные области и создает переход между ними, модус превращения. Формула метаболы: И <> П <> Р , где Исходное и Результирующее взаимообращаются через выведенное в текст Промежуточное.
Море, что зажато в клювах птиц, – дождь.
Небо, помещенное в звезду, – ночь.
Дерева невыполнимый жест – вихрь.
Иван Жданов
Здесь одно не служит отсылкой к другому по «сходству», но одно становится другим, образуя части расширяющейся реальности. Небо и ночь вводятся между собой не в метафорическое, а в метаболическое отношение – через явленное в дискурсе П, «звезду», которая равно принадлежит обеим сближаемым областям: неба и ночи.
Различие метаболы и метафоры можно проиллюстрировать на двух сходных примерах с образом строительных лесов.
Метафора:
Как золотят купола
в строительных легких лесах —
оранжевая гора
стоит в пустынных лесах.
А. Вознесенский . Осень в Дилижане
Метабола:
В густых металлургических лесах,
где шел процесс созданья хлорофилла,
сорвался лист. Уж осень наступила
в густых металлургических лесах.
А. Еременко
Метафора четко разграничивает предметы, между которыми проводится сопоставление, разделяя их на «реальный» и «условный» (предмет и средство уподобления). Метабола – целостный образ, не делимый надвое, но открывающий в себе несколько измерений. Природа и завод превращаются друг в друга через лесообразные постройки, которые растут по собственным законам – техника имеет свою органику; и вместе они составляют одну реальность, в которой узнаваемо и жутко переплетаются металлургические и древесные черты. На место переноса по сходству становится сопричастность разных миров, равноправных в своей подлинности .
Крайние члены метаболы – таковы в приведенных примерах «дождь» и «море», «небо» и «ночь», «дерево» и «вихрь», «завод» и «лес» – называются метаболитами (metabolites). Их объединяет не превращение во времени, а вневременная причастность через посредствующие звенья, которые можно назвать медиаторами (mediators): клювы птиц, разбрызгивающие море по каплям и делающие его дождем; звезда, которая сквозь небо являет ночь; жест, каким дерево рвется за собственный предел и становится вихрем; строительные леса. Прообраз метаболы в мифологическом искусстве древности – метаморфоза . Метабола – это новая стадия объединения разнородных явлений, своеобразный троп-синтез , воспроизводящий некоторые особенности тропа-синкрезы , то есть метаморфозы, но возникающий уже на основе ее расчленения в художественных формах переноса: метафоры и метонимии.
Метаболу можно рассматривать и как взаимоналожение двух или нескольких метонимий, двойную синекдоху . Синекдоха – образ, в котором целое выявляется через свою часть, большее – через меньшее, например «Все флаги в гости будут к нам», где «флаг» – синекдоха страны, государства. Метабола в этом случае – построение двух синекдох с одним общим элементом, так что два разных целых приравниваются или превращаются друг в друга благодаря общей части. Звезда – часть неба, и звезда – часть ночи, отсюда «небо, помещенное в звезду, – ночь».
Если на синкретической стадии мифа явления превращаются друг в друга (полностью отождествляются), а на стадии художественной дифференциации уподобляются друг другу условно, «как бы», то на стадии синтетической они обнаруживают сопричастность, то есть превратимость при сохранении раздельности, интеграцию на основе дифференциации. Явления разделяются медиатором – и одновременно соединяются им. Два явления не превращаются друг в друга (как в метаморфозе – юноша и цветок, «Нарцисс») и не уподобляются друг другу (как в метафоре, например «березовый ситец», где между березой и ситцем нет реальной связи или посредника, только зрительное сходство черно-белых узоров). Метаболиты («небо» и «ночь») частью совпадают (в медиаторе – «звезде»), частью остаются раздельными, то есть приобщаются друг к другу при сохранении самостоятельной сущности.
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 242; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!