Беседа в пяток 5-й недели Великого поста. На слова из Бытия 3, 17-19
«И Адаму рече (Бог): яко послушал еси гласа жены твоея и ял еси от древа, егоже заповедах тебе сего единого не ясти, от него ял еси: проклята земля в делех твоих, в печалех снеси тую вся дни живота твоего: терния и волчцы возрастит тебе, и снеси траву селную: в поте лица твоего снеси хлеб твой, дондеже возвратишися в землю, от неяже взят еси: яко земля еси, и в землю отъидеши» (Быт. 3; 17-19).
Вот и последняя часть приговора, на нас произнесенного! На нас, говорим, ибо что изрекалось прародителям нашим, то падало на всех нас, потому что в лице их заключался весь род человеческий. Как благословение и блаженство, имевшие последовать за сохранением заповеди Божией, достались бы каждому из нас, так и наказание за нарушение заповеди простерлось на всех и каждого. Это последнее для некоторых кажется несправедливым, но почему так кажется?.. Потому что не вникают в связь вещей, не хотят видеть, что весь род человеческий, по самому существу своему, составляет единое целое, и что он весь заключался в своем прародителе. Повредите чем-либо семя дерева, и все деревья, кои произойдут от сего семени, будут отзываться порчей. Для того, чтобы возыметь хорошее дерево, надобно уже вырастить его из других семян. Так и нам, чтобы не участвовать в греховной порче, коей подверглась природа человеческая в Адаме, надобно уже было бы произойти не от него, а от другого прародителя. Но кто же был бы этот другой прародитель?.. Такой же человек, как и Адам, только вновь сотворенный. И он, сообразно своему предназначению, должен бы был подлежать, как и Адам, опыту и искушению. Устоял ли бы он так же, как и настоящий прародитель наш?.. Нам, конечно, можно воображать, что новый прародитель не нарушил бы заповеди; но премудрость Божия, без сомнения, ясно провидела, что было бы и с сим новым прародителем; и если не произвела его на свет, то это - верный знак, что не предвидела в нем мужества и крепости большей, нежели какая обнаружилась в Адаме. Но обратимся от возможного к тому, что было на самом деле.
|
|
|
Наказание для жены взято, как мы видели, из ее предназначения - рождать детей и отношений ее к своему мужу; наказание мужу взимается теперь частично из круга его будущих дел и занятий: «в поте лица твоего снеси хлеб твой»; частично из самого состава его тела: «земля еси, и в землю отъидеши»; и все это предваряется указанием на причину наказания, дабы Адам тотчас видел, что с ним, и преступником, поступают не по произволу, а по справедливости: «яко послушал еси», и далее.
Слова сии явно противоположны собственным словам Адама, коими думал он извинить грех свой пред Богом. Адам говорил: «жена, юже Ты дал еси... та ми даде... и ядох» (Быт. 3; 12); правосудие Божие в сем самом обстоятельстве находит вину Адамову; «яко послушал еси гласа жены твоея» и предпочел его гласу Божию, которого не надлежало менять ни на что, тем паче на безрассудные внушения своей жены. «И... от древа, егоже заповедах тебе... единого неясти, от него ял еси»; то есть не соблюл заповеди самой легкой, ибо трудно ли было не вкушать от единого древа, когда плоды всех прочих дерев, бесчисленных и совершеннейших, предоставлены были в твое полное употребление? Поелику ты со всех сторон показал во всем этом явное невнимание ко Мне, твоему Творцу и Благодетелю, и обнаружил в себе легкомыслие и неблагодарность, гордость и алчность, а вместе с сим неспособность быть тем, к чему Я тебя предназначил, то вот наказание твое: «проклята земля в делех твоих, в печалех снеси тую вся дни живота твоего: терния и волчцы возрастит тебе, и снеси траву селную: в поте лица твоего снеси хлеб твой, дондеже возврати-шися в землю, от неяже взят еси: яко земля еси, и в землю отъидеши».
|
|
|
Очевидно, что здесь сколько слов, столько, можно сказать, разных стрел и молний; но эти молнии, как мы заметили прежде, полуугасшие, кои потеряли уже силу свою на главе змия. И как падают они теперь на прародителя нашего? Падают как бы мимоходом, то есть не останавливаются на Адаме, а, коснувшись его, уходят потом, как это бывает и с вещественной молнией, в землю. «Проклята земля», - не Адам проклят, а земля; разность величайшая, показывающая, что в безднах любви и премудрости Божией обрелось уже средство спасти от проклятия самого человека. Что касается до земли, то проклятие ее не должно казаться несправедливостью, хотя земля, яко неодушевленная, и не участвовала в преступлении. Ибо ради кого получила она прежде благословение? Не сама по себе, ради своей какой-либо заслуги, а ради человека, своего обитателя и владыки. Ради него получила она благословение; ради него же теперь и лишается оного. Приметьте еще, как мудро ограничена сила проклятия! Земля проклинается не сама в себе, не в сущности и основных силах своих (тогда бы она сделалась совершенно ни к чему неспособной), а «в делех» человека, тою, то есть, стороной, которой она обращена к человеку и коей будет служить отселе к поддержанию его краткого бытия на ней. Такое проклятие земли, или, что то же, умаление и сокращение служебных для человека сил ее, было необходимо для самого человека. Ибо если бы земля осталась с прежним благословением, с прежним обилием и роскошью своих произведений, то какое обширное поле к злоупотреблению даров ее представилось бы для гордости и алчности человеческой! Человек-грешник, и без того наклонный к чувственности, находя всюду без труда удовлетворение своих прихотей, погряз бы от ног до главы в праздности, неге и сладострастии. И вот, земля лишается, так сказать, своего праздничного убранства, покрывается вместо него рубищами; и приведенная таким образом в уровень со злополучным состоянием человека делается такой, что, служа для необходимого поддержания его жизни, в то же время недостатками своими будет непрестанно напоминать ему о грехе его, их произведшем, и таким образом препровождать его к покаянию.
|
|
|
|
|
|
Что же именно, спросишь, последовало с землею вследствие проклятия? Последовало истощение производительных сил, откуда скудость и несовершенство всех произведений земных; последовала даже как бы некая враждебность к человеку земли, по которой она, несмотря на все усилия человеческие, начнет производить нередко именно то, что ему противно, так что годы неурожая и глада отныне как бы чередой будут приходить в наказание человеку: «терние и волчцы возрастит тебе!»
Терния и волчцы эти, без сомнения, не вновь творятся теперь; они были на земле и прежде, но были как малая часть в великом целом, и служили потому не к безобразию, а к полноте и совершенству целого, занимая малое и ненужное для прочего место. Теперь это терние, эти плевелы усилятся до того, что не дадут собою расти необходимому и совершеннейшему. Прежде они росли там, где были нужны, ибо есть живые твари, коим они могут служить в пищу, или на другое употребление; теперь будут расти именно для человека, среди поля, возделанного его руками: «возрастит тебе..». Ты посеешь пшеницу, а вместо нее явятся плевелы; посадишь розу, а из земли выйдет терние: «терния и волчцы возрастит тебе!»
Итак, братие мои, когда будете на поле, не смотрите хладным и рассеянным взором на бедную ниву земледельца: на ней изображен суд всего рода человеческого! Когда увидите тощие и редкие класы (колосья), когда заметите, что на ниве более плевел, нежели жита или пшеницы, не ограничивайтесь одним сожалением о потерянных трудах земледельца, а перенеситесь мыслью к тому времени, с коего земля начала быть такой, по видимому неблагодарной к трудам человеческим. Увы, это не земли неблагодарность, а грозное веление самого неба! Земля сама тяготится своим неплодием, яко ей неестественным, но не может производить более, сколько производит, потому что грех и проклятие за него проникли недра ее глубже всех дождей и рос, и изгубили плодотворную силу ее. Поэтому если хотим, чтобы поля наши не оставляли без вознаграждения трудов наших, то не будем ограничиваться удобрением их только вещественным, а постараемся усердной молитвой и чистотой рук наших низвести на них первее всего благословение Божие.
«Снеси траву сеяную»: будешь, то есть, по нужде употреблять в пищу то, что предназначено было точию для бессловесных, ибо в плодах древесных, коими прежде питался ты, уже окажется недостаток.
«В поте лица твоего снеси хлеб твой»: не взимая его, как было прежде, почти готовый, из рук природы, а доставая трудами изнурительными, собирая по прошествии зимы и весны то, что посеяно было еще осенью, в прошедшем году, а нередко предоставляя собрать детям и даже чуждым то, что посеял сам.
Этого пота и этого труда, на кои осужден прародитель наш, избавились, по-видимому, некоторые из нас, найдя возможность жить в совершенной праздности и питаться чужими трудами. Но много ли в сравнении с целым родом человеческим таких людей? И действительно ли счастливы они тем, что избежали по видимому наказания Божия? Увы, жить в праздности и питаться чужим трудом, когда он орошен потом, а может быть и слезами собратий наших, это для того, кто не погубил души и сердца, еще большая тягость и наказание, нежели трудиться самому!.. Если некоторые не чувствуют сего, то это самое нечувствие обнаруживает, что в них нет уже первобытного достоинства природы человеческой. И думаете ли, что этот неприметный для многих, но сам по себе крайне жалкий недостаток не влечет за собой наказания, ему свойственного? Нет, безжалостные к другим, бывают, сами того не замечая, еще безжалостнее к самим себе; среди праздности, неги и роскоши они наказуются в разных видах и губят сами себя. Чем? Тем, что делаются игралищем собственных безумных страстей.
Взглянем теперь на последнюю часть наказания Адамова: «дондеже отъидеши в землю, от неяже взят еси: яко земля еси, и в землю отъидеши». Человек и в состоянии невинности был земля, но сия земля проникнута была благодатным присутствием в человеке Духа Божия, закрыта и ограждена от всего враждебного и разрушительного образом Божиим; теперь, с потерей сего образа, с удалением Божественного Духа силы и жизни, человек падает под власть стихий, подчиняется наряду с неодушевленным веществом неумолимому закону тяжести земной, за коей не замедлят последовать слабость тела, болезни и разрушение.
Вот, значит, где начало нашей смерти, братие мои, - в грехе! Доколе не было в мире греха, дотоле не было и смерти. Поелику же и грех вошел к нам, так сказать, не сам, а ввергнут диаволом, то первоначальный виновник смерти, как и всех зол в мире, есть диавол. «Завистию же диаволею», - говорит Писание, - «смерть вниде в мир» (Прем. 2; 24). Посему-то он и называется у апостола Павла имущим «державу смерти» (Евр. 2; 14). Замечаем все это перед вами для того, что между мудрыми века сего есть некоторые как бы любители смерти, кои в ослеплении своего ума, отвергнув святое иго веры, думают и проповедуют, что смерть человеческая не есть наказание какое-либо, а дело природы, что тело наше, по необходимости, подлежит рано или поздно разрушению. Такие люди, очевидно, обманываются взглядом на нынешнее тело наше. В настоящем состоянии оно точно таково, что не может, с продолжением известного времени, не слабеть и не подлежать смерти; но это состояние не первобытное: тело наше было далеко не таково, как ныне, потому и не подлежало смерти. Сию-то самую, столь простую и несомненную истину забывают мнимые умники, и твердят о неизбежности для человека смерти; забывают и благость Божию, ибо если смерть не от греха, а от природы, то она от Бога. Но мог ли Бог сотворить смерть? Это совершенно недостойно ни Его величия, ни Его благости. И человек добрый, если бы на него возложено было сотворить мир, то не создал бы смерти. Ибо смерть, сама по себе, есть зло, и при том великое. Посему-то между людьми смертью наказывают только за самые нестерпимые грехи и преступления. Возможно ли, чтобы такому наказанию, без всякой вины, подвергнут был весь род человеческий?
Но что наши злополучные прародители? Ответствуют ли чем-либо на суд и наказание Божие, их теперь постигающее? Нет, они приемлют то и другое молча и безответно; не только не слышно новых извинений, но и никаких просьб о прощении, или уменьшении казни. Откуда вдруг такое неожиданное безмолвие и преданность? От того, без сомнения, что в самом Лице и гласе Божием уже выражалась совершенная непреложность того, что было изрекаемо. С другой стороны, пробудившаяся совесть давала знать прародителям, что судьба их, после нарушения заповеди Божией, не может оставаться в прежнем виде, что грех и преступление непременно должны быть наказаны, и что благодушное принятие и перенесение сего наказания есть наилучшее средство к тому, чтобы заслужить милость и возвратить себе любовь Божию.
Падем убо, братие мои, и мы в духе пред Судией и Господом нашим и, оставив все вопросы и размышления, скажем в простоте ума и сердца с Давидом: «Праведен еси, Господи, и прави суди Твои!» (Пс. 118; 137). Яже навел еси на нас, судом и правдою навел еси (Пс. 95; 10, 13), да потом и слезами, тернием и волчцами, исцелимся от пагубной наклонности к ядовитой сласти греха. Подаждь убо всем нам, о Всеблагий, духа веры и терпения, духа крепости и упования, да благодушно будем нести то, что возложила на нас не столько наказующая, сколько самым наказанием врачующая десница Твоя! Аминь.
Дата добавления: 2015-12-20; просмотров: 15; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!