Общий характер построения фразы
Под общим характером построения фразы имеется в виду относительная близость текста к синтаксису спонтанной либо, наоборот, неспонтанной речи. Ясно, что внешние черты спонтанности «нормальная» авторская речь не воспроизводит, они встречаются, да и то нечасто, либо в речи персонажей, либо в сказе. Но внутренние свойства, характеризующие спонтанную и неспонтанную речь, вполне могут быть использованы для описания авторского повествования. Эти свойства проявляются в трех связанных друг с другом показателях:
1) степень дискретности синтаксических конструкций;
2) большая или меньшая предикативность речи;
3) преобладание первичных либо производных синтаксических структур.
Мы обратимся только ко второму и третьему показателям, поскольку первый трудно поддается объективному учету.
В «Стилистике» мы попытались показать, что спонтанная речь стремится к предикативности, т.е. оперирует преимущественно малораспространенными предложениями, отражая внеязыковую действительность в виде цепи последовательно развертывающихся кадров, каждый из которых обычно передает одно-два отношения элементов референтного пространства. В противоположность ей неспонтанная речь обычно стремится выразить стоящую за ней действительность в форме более или менее развернутых синтетических картин, в которых одно отношение, представляющееся наиболее важным, оформляется как главное, предикативное, а остальные — второстепенные, сопутствующие — как атрибутивные или подчиненные предикативные.
|
|
|
Степень предикативности речи легко поддается численному выражению — ее проще всего измерить количеством графических слов, приходящихся на одну предикативную группу. Во французских неподготовленных интервью, которые брались в качестве образцов спонтанной речи, этот показатель был равен в среднем 6,3.
Как же обстоит дело со степенью предикативности авторской речи во французской литературе хотя бы XIX—XX вв.?
Исчерпывающего ответа на этот вопрос мы, естественно, дать не можем. Нами было проведено выборочное обследование десяти отрывков по 500–515 слов из девяти произведений семи различных авторов. Результаты его таковы (цифры даются в округлении):
| 1. | Н. de Balzac. Les Illusions perdues |
| — 13,4 слова на предикативную группу |
| 2. | Stendhal. Le Rouge et le Noir | — 10,7 | |
| 3. | Stendhal. La Chartreuse de Parme | — 8,1 | |
| 4. | G. Flaubert. Madame Bovary | — 9,3 | |
| 5. | G. Flaubert. Education sentimentale | — 8,6 | |
| 6. | E. Zola. Au bonheur des Dames | — 13,4 | |
| 7. | G. de Maupassant. Aux champs | — 10,0 | |
| 8. | J. Renard. Poil de Carotte | — 7,4 | |
| 9. | F. Nourissier. La Crève (I) | — 8,8 | |
| 10. | F. Nourissier. La Crève (II) | — 7,7 |
Конечно, эти результаты достаточно случайны и носят сугубо предварительный характер. Прежде всего следует учитывать, что используемый нами показатель — среднее количество слов, приходящихся на одну предикативную группу, существенно меняется внутри одного и того же произведения (см., например, выборки 9 и 10). В частности, длина предикативной группы, как неоднократно отмечалось, существенно уменьшается в рассказе о конкретных событиях и увеличивается в описании; именно этим, вероятно, можно объяснить разницу между цифрами, характеризующими два произведения Стендаля: отрывок из «Красного и черного» (начало главы XIV второго тома) носит аналитический характер, объясняет чувства Матильды, тогда как кусок из «Пармской обители» (часть главы III первого тома) представляет собой чистое повествование — рассказ о похождениях Фабрицио во Франции.
|
|
|
Для того чтобы получить более или менее достоверные и сравнимые между собой данные, надо было бы взять как минимум по пять выборок из каждого текста и подвергнуть полученные результаты необходимой статистической обработке 60.
Но и эти, достаточно случайные цифры наглядно демонстрируют общую тенденцию — ту противоположность, которая наблюдается между стилем Бальзака и Золя, с одной стороны, и стилем всех остальных — с другой, нагруженность фразы Бальзака и Золя, ее распространенность за счет многочисленных определений и обстоятельств и сдержанность, относительную скупость фразы Стендаля, Флобера и Мопассана, не говоря уже о Ренаре и нашем современнике Нурисье. При этом фраза Стендаля, Мопассана, Флобера, Ренара в сущности мало похожа на фразу спонтанной речи — ее отличает от последней законченность, завершенность конструкции, свойственная этим писателям; в этом отношении проза Бальзака, как ни странно, ближе к спонтанному говорению, потому что она, как уже отмечалось, развивается непредсказуемо для самой себя, подхватывая и дополняя уже сказанное. Однако по чисто объективным синтаксическим данным и Стендаль, и Флобер, и Мопассан «спонтаннее», чем Бальзак и Золя. Что же касается Нурисье, то он и в самом деле имитирует спонтанное говорение не только синтаксисом, но и всем строем речи, в том числе и чисто содержательными особенностями, самим ходом мысли, сцеплением ассоциаций:
|
|
|
Ne le regardez pas. Pas tout de suite. Ayez un peu pitié. Ne le regardez pas se regarder. Ne le regardez pas se tirer la peau, l'œil, se soulever la lèvre sur des gencives blanchâtres et une langue chargée. Il y a eu des sauces hier soir, des sauces et de la conversation...
Перейдем теперь к другому аспекту построения фразы, связанному с оппозицией спонтанность/неспонтанность, — к доле первичных и производных синтаксических структур в авторском повествовании. Напомним в этой связи, что первичной синтаксической структурой, вслед за рядом лингвистов, мы считаем такое построение предложения, в котором действие или состояние выражается глаголом в личной форме, лица и предметы — существительными и местоимениями, а качества и свойства лиц и предметов — прилагательными. Производные же структуры характеризуются прежде всего тем, что исходно предикативные отношения оформляются как атрибутивные — предикативные синтагмы свертываются, превращаясь в именные: A a tué В → A est 1'assassin de В; Ils se sont rencontrés en mars dernier → Leur rencontre a eu lieu en mars dernier.
|
|
|
Производные структуры типичны в первую очередь для административной и научной речи; однако они достаточно широко распространены и в художественной литературе, начиная, по крайней мере, с классицизма (в приведенных ниже примерах выделены курсивом именные группы, обозначающие действия, состояния и качества):
Pendant les premiers jours de sa connaissance avec Daniel, Lucien ne remarqua pas sans chagrin une certaine gêne causée par sa présence dès que les intimes était réunis (Balzac).
Cette découverte, qui dans tout autre moment l'aurait plongée dans les remords et dans une agitation profonde, ne fut pour elle qu'un spectacle singulier mais comme indifférent (Stendhal).
La vue de sa personne troublait la volupté de cette méditation. Emma palpitait au bruit de ses pas; puis, en sa présence, l'émotion tombait, et il ne lui restait ensuite qu'un immense étonnement qui se finissait en tristesse (Flaubert).
L'homme ne répondit rien, accoutumé à ces admirations qui étaient une douleur et presque un reproche pour lui (Maupassant).
Как видно из приведенных примеров, производные конструкции возникают чаще всего тогда, когда речь заходит о чувствах и мыслях персонажей, в частности, когда их чувства и мысли становятся самостоятельными объектами авторского анализа. Может быть, поэтому в рассказе Мопассана «В полях» обнаруживаются всего четыре (!) фразы, построенные по таким моделям: как было отмечено еще в главе V, в этой новелле то, что персонажи думают и чувствуют, дается почти исключительно через внешние проявления их состояний.
Доля производных конструкций особенно велика в творчестве писателей последних десятилетий XIX в., так или иначе связанных с движением художников-импрессионистов, в частности в прозе Золя и Гонкуров. Применительно к ним, в первую очередь к Золя, в критике и истории литературы возникает даже термин style substantif — субстантивный стиль.
Субстантивный стиль Золя развивает тенденцию к субстантивации, обнаруживающуюся, как мы только что видели, еще в прозе классицизма; но, в отличие от предшественников, Золя субстантивирует не только «психические объекты», но и вполне конкретные процессы:
Tous les arrivages entraient par cette trappe béante; c'était un engouffrement continu, une chute d'étoffes qui tombaient avec un ronflement de rivière (Au Bonheur des Dames).
Il y avait des échanges de regards muets, de portières à portières, et personne ne causait plus, dans cette attente que coupaient seuls les craquements des harnais et le coup de sabot impatient d'un cheval (La Curée).
У Золя редко встретишь фразы типа Elle sourit; Il tressaillit de surprise и т.п.; такие высказывания, как правило, оформляются при помощи отглагольного существительного:
Quand elle reconnut le comte, elle eut un sourire (Nana).
Elle eut un haussement d'épaules (L'œuvre).
Elle eut un sursaut d'étonnement (Le Docteur Pascal) 61.
Высказывается мнение, что такая субстантивация выполняет изобразительную функцию: «агент действия рассматривается не как действующее лицо, а, скорее, как место действия... Поскольку подлежащее действия не производит, а происходит оно внутри героя, то само действие является в какой-то степени непроизвольным» 62. Вообще можно, видимо, утверждать, что субстантивация предиката в высказывании, сообщающем о непосредственно наблюдаемом факте, приводит к тому, что это высказывание начинает восприниматься как сообщение о впечатлении, производимом фактом, а не о самом факте, т.е. имплицитно вводит наблюдателя и его точку зрения, ср., например, первую из приведенных выше цитат из Золя и ее возможный глагольный эквивалент: ... → des pièces d'étoffes s'y engouffraient continuellement, у tombaient en ronflant comme une rivière. В этом и заключается, в первую очередь, импрессионизм Золя и Гонкуров.
В целом субстантивный стиль Золя представляет собой важный шаг на пути усложнения языковой формы художественного повествования. Можно сказать, что проза Золя вообще завершает определенную линию эволюции языка художественной литературы, ту линию, которая откровенно стремится к формальному совершенству, к своего рода прециозности, систематически противопоставляя себя обыденной речи 63. Эта прециозность, подчеркнутая «литературность» стиля Золя проявляется как в свойственной ему повышенной метафоричности, так и в особой лексико-грамматической организации фразы, в результате которой смысловой центр высказывания переходит с глагола на существительное, т.е. в субстантивном стиле.
Этой линии эволюции противостоит другая — линия сближения литературы с повседневной речью. Анализ степени производности синтаксических структур и позволяет более или менее объективно разграничить эти две тенденции, выявить авторскую установку на подчеркнутую литературность повествования либо на обычную речь.
Дата добавления: 2022-07-16; просмотров: 26; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!