Международная коммунистическая партия» 14 страница
 |
Советская военная разведка в Китае (1922 г. — март 1927 г.).
Создание заграничных агентурных аппаратов как Раз- ведупра Штаба РККА, так и ИНО ВЧК (ГПУ) в 1921–1922 гг. зачастую происходило под руководством одного и того же лица, одновременно выполнявшего функции резидента Разве- дывательного управления и Иностранного отдела. Так, в 1921 г. ответственным представителем ИНО и Разведуправления для объединения всей западноевропейской сети и руководства ею был направлен в Берлин А. К. Сташевский109, а объединенным резидентом в Польшу — М. А. Логановский110. К этому следует добавить и нередко практиковавшийся переход на службу из ИНО в Разведупр и обратно. При этом как руководство объединенных резидентур, так и сотрудники агентурных ап- паратов находились на должностях прикрытия официальных учреждений СССР.
Шаги в этом направлении были сделаны и в Китае, хотя объединенная резидентура просуществовала здесь недолго, что объяснялось как спецификой самого Китая и советско- китайских дипломатических отношений, так и эволюцией взглядов на проблему руководства соответствующих органов и вышестоящих инстанций.
2 ноября 1922 г. Геккеру в Пекин за подписью Берзина была отправлена телеграмма, сообщавшая, что в Пекин выехал Я. Х. Давтян111, который уполномочен объединить «нашу и ГПУ работу». Связь, финансирование, общие директивы предписы- валось впредь осуществлять через Давтяна.
|
|
|
Следом была направлена телеграмма и Давтяну о Геккере, сообщавшая, что поступивший от последнего первый мате- риал очень ценный. Из чего в Москве заключили, что Геккер будет работать хорошо, и предписывалось выделять на его разведывательную работу средства с максимальным их ис- пользованием. При этом Давтяну рекомендовалось подходить к Геккеру с достаточным тактом, не задевая его самолюбия.
Яков Христофорович Давтян (Давыдов), первый руко- водитель Иностранного отдела ВЧК, исполнял обязанности начальника ИНО с 20 декабря 1920 г., являясь одновременно заведующим Отделом прибалтийских стран и Польши. По линии НКИД Давтян какое-то время работал в представи- тельстве РСФСР в Литве. В конце 1922 г. он был включен в дипломатическую миссию А. А. Иоффе в Китае, где выступал
Глава 1
в качестве главного резидента ИНО ОГПУ и некоторое вре- мя — объединенного резидента советской разведки в Китае. Однако на Востоке, в отличие от Европы, особо объединять было нечего, а надо было начинать совместную работу под единым руководством, а этого как раз не получилось, хотя такие попытки предпринимались вплоть до 1926 г. как в самом Пекине, так и в Харбине.
Выбор кандидатуры Геккера как руководителя агентуры был крайне неудачен. Во-первых, у него не было никакого опыта агентурной работы. Во-вторых, его статус крупного военачальника подспудно формировал негативное отношение к непосредственной организации разведывательной деятель- ности как таковой. В-третьих, при наличии пусть и вполне оправданных амбиций ему претила необходимость подчи- няться Давтяну, хотя и по достаточно ограниченному кругу вопросов, и, наконец, в-четвертых, интенсивная дипломати- ческая деятельность советника Геккера по оказанию советской помощи «в деле объединения Китая» — его многочисленные контакты-переговоры с У Пэйфу и Сунь Ятсеном по указанию Иоффе явно мешали его разведработе. Хотя, с другой стороны, именно эти частые контакты с представителями враждовав- ших сторон создавали благоприятные условия для подбора лиц, могущих заинтересовать разведку. Иными словами, все это не только предопределило далеко не блестящие результаты разведывательной деятельности Геккера, но и, возможно, вос- препятствовало объединению резидентур военной разведки и ИНО ОГПУ в целом. К этому следует добавить и, по-видимому, сдержанную позицию в вопросе объединения представителей Иностранного отдела на местах и в первую очередь его глав- ного резидента в Китае.
|
|
|
Основным направлением деятельности Давтяна и ру- ководимых им резидентур, как, впрочем, и всех резидентур ИНО за границей в то время, было отслеживание активности эмигрантских белогвардейских организаций, в данном случае на Дальнем Востоке. Спустя год после приезда в Пекин Давтян докладывал в ИНО ГПУ: «Несколько слов о нашей специальной работе. Она идет хорошо. Если Вы следите за присылаемыми материалами, то, очевидно, видите, что я успел охватить почти весь Китай, ничего существенного не ускользает от меня. Наши
|
|
|
| |
Советская военная разведка в Китае (1922 г. — март 1927 г.).
связи расширяются. В общем, смело могу сказать, что ни один шаг белых на всем Дальнем Востоке не остается для меня не- известным. Все узнаю быстро и заблаговременно».
Для таких, пусть, возможно, и преувеличенных, оценок собственных заслуг у Давтяна были некоторые основания. Так, руководимая им как главным резидентом мукденская резиден- тура через свою агентуру в японских спецслужбах получила архив белой контрразведки на Дальнем Востоке. «Дорогой Михаил Абрамович, — писал Давтян своему преемнику на посту начальника Иностранного отдела Трилиссеру, — с сегод- няшним курьером посылаю Вам весь архив белогвардейской контрразведки, полученный в Мукдене. Прошу принять меры, чтобы архив не замариновался и был использован…»
|
|
|
11 февраля 1923 г. Я. Х. Давтян сообщает в Центр: «Работу я сильно развернул… Уже теперь приличная агентура в Шан- хае, Тяньцзине, Пекине, Мукдене. Ставлю серьезный аппарат в Харбине. Есть надежда проникнуть в японскую разведку… Мы установили очень крупную агентуру в Чанчуне. Два лица, которые будут работать у нас, связаны с японцами и русской белогвардейщиной. Ожидаю много интересного».
Не все, однако, шло безоблачно и гладко. «Я думаю, что было бы целесообразно мне отказаться от работы в ИНО, т. к. совершенно не могу согласиться с Вашими методами действий…» — писал он начальнику ИНО в связи с получен- ными указаниями. Или еще выдержка из личного письма М. А. Трилиссеру от 6 сентября 1923 г.: «Я полагаю, что в Пекине лучше видно положение дел, чем из Москвы. Если Вы с этим не согласны, то тогда прошу освободить меня от работы со- вершенно».
Непросто складывались отношения Давтяна и с руковод- ством НКИД. «Думаю, что Пекин будет моей последней работой в этом милом учреждении. Хочу работать в Москве или, в край- нем случае, на Западе. Предпочел бы с НКИД вообще порвать, ибо все-таки не могу ужиться с ними», — написал Давтян в одном из писем в Москву. Основания для претензий к нему по линии Народного комиссариата по иностранным делам были весомые. В протоколе заседания Политбюро ЦК РКП(б) от 23 марта 1923 г. говорилось: «Указать НКИД на необходимость принять все меры к расторжению заключенного т. Давтяном
Глава 1
соглашения о КВЖД, поставив т. Давтяну на вид нарушение директив ЦК. Предложить НКИД впредь ответственных пору- чений не давать т. Давтяну». Подобная коллизия была связана с частной инициативой, проявленной Давтяном, исполнявшим обязанности чрезвычайного и полномочного представителя РСФСР в Китае, во время нахождения А. А. Иоффе с начала 1923 г. на лечении в Японии.
В Китае Я. Х. Давтян находился до 1925 г., после чего был направлен советником полпредства СССР во Франции, уже без совмещения дипломатической деятельности с разведы- вательной.
Я. Х. Давтяна на посту главного резидента ИНО в Китае сменил Сергей Георгиевич Вележев, бывший начальник Раз- ведывательного управления Штаба помощника главкома по Сибири (октябрь 1921 — июнь 1922 г.).
Попытки сформировать объединенные резидентуры Разведупра и ИНО в Пекине и Харбине приводили к ряду коллизий, в том числе в части распределения выделяемых ассигнований, нежеланию передавать агентуру.
В 1923 г. на совещании РВС СССР под председательством Э. М. Склянского было признано нецелесообразным объеди- нение агентурных аппаратов ИНО ОГПУ и Разведупра, след- ствием чего явились разделение зарубежной агентурной сети и отказ от практики назначения объединенных резидентов. Эти мероприятия были завершены в основном к началу 1925 г. Тем не менее к вопросу объединения военной и политической разведок неоднократно возвращались в последующие годы.
Наряду с Разведывательным управлением Штаба РККА (Раз- ведывательный отдел Управления 1-го помощника начальника Штаба РККА — ноябрь 1922 г. — апрель 1924 г.) разведыватель- ную деятельность в Маньчжурии, Северном Китае и Монголии в то же время осуществляли штаб 5-й армии (сформирован на базе штаба НРА ДВР), а в последующем и штаб Сибирского военного округа, а также разведотдел Разведупра Штаба РККА при 19-м стрелковом корпусе.
В октябре 1922 г. в Китай на фоне вялых попыток создания объединенной резидентуры был направлен работник Центра Н. С. Николаевский, который должен был работать в интере- сах разведотдела штаба НРА (с ноября 1922 г. — разведотдела
| |
Советская военная разведка в Китае (1922 г. — март 1927 г.).
штаба 5-й армии) и которому, по указанию Берзина, Рандмер должен был передать пекинскую и харбинскую резидентуры. Пекинская нелегальная организация передавалась вторично (сначала Геккеру), хотя на самом деле с отъездом Гусева сущест- вовала только на бумаге. Поэтому в действительности речь шла о передаче только харбинской резидентуры в составе семи человек. Все эти агенты в большинстве своем работали по Белому движению, не владели китайским и английским языками, не имели постоянной работы и всецело зависели от выплаты им жалованья.
«Освещение Китая», по признанию самого Николаевского,
«почти не производилось». На этом основании он распустил имевшийся состав резидентуры и заменил его лицами, вла- девшими китайским, японским, английским и монгольским языками. По месту своей службы агенты имели тесную связь со штабами войск как в Харбине, так и в Мукдене, а по роду своей службы были прикреплены к определенному району.
Стоимость агентурной сети вместе с собственным содержа- нием, выпиской и переводами текущей японской и китайской прессы обходилась Николаевскому до 1500 иен в месяц. При этом ясно было, что отсутствие достаточных средств не позво- ляет агентурной сети достигнуть ощутимых результатов.
Присматриваясь к работе английской и французской разведок в Северо-Восточном Китае, Николаевский отмечал, что содержание разведки «…им, несмотря на колоссальный аппарат, ничего не стоит благодаря наличию в их руках ряда коммерческих предприятий, как-то: сельскохозяйственных ферм в Мукдене, автобусное и автомобильное движение, та- бачные фабрики и пр.».
Констатируя априори факт отсутствия денег на создание коммерческих предприятий, Николаевский предлагал прибег- нуть к использованию контрабандного товара из Советской России для снабжения им видных китайских сановников, японских консульских и военных деятелей, которые были чрезвычайно падки на этот товар и им приторговывали.
Общим отрицательным местом в организации агентурной работы в Китае в то время была частая смена руководителей, не всегда вызванная объективными обстоятельствами. Не миновала эта чаша и Николаевского.
Глава 1
Уже в июле 1923 г. он передал агентурную сеть в Харбине (14 человек) и Мукдене (6 человек) Перевалову, очередному резиденту Центра.
К концу октября 1923 г. Перевалов, занимая должность сотрудника представителя НКИД в Харбине, «ликвидировал» агентуру Николаевского и обратился в разведывательную часть штаба 5-й армии (начальник разведывательной части, в последующем разведотдела штаба А. П. Аппен) с просьбой отправить его «…в Москву для принятия участия в работе на За- паде». Ходатайство Перевалова о переводе было удовлетворено в мае следующего года. К этому времени он ограничивался
«услугами» четырех осведомителей, которые в действитель- ности занимались только переводами китайской прессы.
В июне 1923 г. в Харбин под прикрытием должности сотрудника управления уполномоченного НКИД СССР был направлен Борис Николаевич Мельников, бывший до этого начальником 2-го отделения агентурной части Разведыва- тельного отдела Управления 1-го помощника начальника Штаба РККА.
Трудно переоценить роль этого человека в организации советской военной разведки на Дальнем Востоке. В апреле 1924 г. начальник Разведывательного управления Штаба РККА Я. К. Берзин следующим образом характеризовал своего под- чиненного: «Тов. Мельников, Борис Николаевич... в разведке специально по Д/В работает с 1920 года. Лично побывал в Япо- нии, Китае и в Монголии. Изучил и знает во всех отношениях как Китай, так и Японию. Весьма развитый и разбирающийся в сложной обстановке работник, не увлекающийся и не за- рывающийся. Политически выдержан. Большая работоспо- собность и инициатива». И такого специалиста начальник Разведупра вынужден был передать для работы в Народный комиссариат по иностранным делам, так как этого «требовали интересы Республики».
Именно Мельников, по утверждению Я. К. Берзина, вел
«разработку плана организации нелегальной резидентуры Рам- зая — Зорге в Японии» и инструктаж самого Зорге в 1933 г.
Следствием установления советско-китайских дипломати- ческих отношений в мае 1924 г. явилось открытие советского полпредства в Пекине и консульств во многих административ-
| |
Советская военная разведка в Китае (1922 г. — март 1927 г.).
ных центрах (и не только) китайских провинций. В Маньчжу- рии же произошло признание де-юре существовавших ранее полуофициальных представительств СССР с одновременным их переименованием, как, например, управление уполномо- ченного НКИД СССР в Харбине стало генеральным консульст- вом, разумеется, с новыми штатами.
Однако процесс открытия консульств затянулся на меся- цы; с еще большей задержкой появились на местах резиденты Разведывательного управления под «крышей» сотрудников НКИД. Нередко обещанные должности приходилось «выби- вать» у Наркомата по иностранным делам и далеко не всегда с положительным результатом. Люди уже находились на местах, а обещанные должности все не выделялись, невзирая на многомесячную переписку. И это при том, что военное ведомство готово было взять на себя часть финансирования выделяемых должностей.
В июне 1924 г. на должность консула в Харбине под фами- лией Ивана Петровича Грандта был направлен Арвид Янович Зейбот112, начальник Разведывательного отдела Управления 1-го помощника начальника Штаба РККА, т. е. бывший руко- водитель всей советской военной разведки. С 1925 г. по июнь 1926 г. Зейбот был генеральным консулом СССР в Харбине. Одновременно он занимал должность члена правления КВЖД. На этом посту Зейбот решал организационные вопросы в интересах военной разведки.
Пекинское и Мукденское соглашения 1924 г. регулирова- ли, хотя и временно, советско-китайские отношения в части совместной коммерческой эксплуатации КВЖД. Должность заместителя председателя правления Китайско-Восточной железной дороги с 1924 по 1925 г. занимал другой бывший руководитель военной разведки — Ян Давидович Ленцман113, который в августе 1920 г. — апреле 1921 г. был начальником Регистрационного управления Полевого штаба РВСР (с 4 апре- ля 1921 г. Регистрационное управление стало называться Раз- ведывательным управлением Штаба РККА). Новая должность позволяла ему выделять «крышевые» штатные единицы для сотрудников разведки.
Уже сам факт присутствия в Китае в 1927–1929 гг. двух бывших руководителей военной разведки свидетельствовал о
Глава 1
том, какое значение этой стране придавало советское прави- тельство и коммунистическая партия. Более того, 30 декабря 1926 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление о на- значении первого руководителя советской военной разведки Семена Ивановича Аралова114 представителем советского правительства при национальном (уханьском) правительстве в Китае (в Ханькоу). И только зигзаги тамошних политичес- ких реалий в Китае воспрепятствовали выезду С. И. Аралова в Китай.
Тем временем Анатолий Ильич Геккер стал первым совет- ским военным атташе в Пекине (июнь 1924 г. — май 1925 г.). В 1925–1929 гг. он уже являлся членом правления КВЖД. До- вольно странная метаморфоза.
Следующим военным атташе на короткий срок, как и все последовавшие за ним военные руководители, стал Николай Михайлович Воронин (май — октябрь 1925 г.)115.
А. В. Благодатов116, находившийся в Китае в 1925–1927 гг. в качестве военного советника, в своей книге «Записки о ки- тайской революции. 1925–1927», вспоминая о деятельности Воронина в Пекине, писал: «После отъезда А. И. Геккера в Со- ветский Союз на пост военного атташе был назначен бывший член Реввоенсовета Ленинградского военного округа Н. М. Во- ронин. Он был невысокого роста и так сильно хромал на одну ногу из-за ранения во время Гражданской войны, что ходил вприпрыжку. Благодаря его походке, он сразу же бросался в глаза обитателям посольского квартала, благо к тому же он отличался общительным характером. Как бы он ни переоде- вался, иностранные разведчики по походке тотчас же узнавали советского атташе... На плечи Воронина легла весьма тяжелая и ответственная задача: в сложной обстановке Китая руководить работой военных советников через начальников групп — крупных и авторитетных военачальников Красной армии, таких как В. К. Путна, В. К. Блюхер, Н. В. Куйбышев, В. М. При- маков. Одновременно Воронин должен был выступать как авторитетный референт по военным вопросам нашего посла Л. М. Карахана».
С 22 октября 1925 г. военным атташе в Пекине был утверж- ден Александр Ильич Егоров, известный полководец Красной армии, но уже в марте 1926 г. он был отозван в СССР.
| |
Советская военная разведка в Китае (1922 г. — март 1927 г.).
До августа 1926 г. и. о. военного атташе в Пекине был имев- ший опыт разведывательной работы Альберт Янович Лапин (Лапинь, Лапиньш)117, который до этого состоял в группе во- енных советников сначала в Кайфыне, а затем в Калгане. Его переводу из Кайфына предшествовала поданная по команде докладная записка «Оценка основной линии нашей работы в т. н. национальных армиях в Китае», представлявшая собой
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 51; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!