Распространение европейских научных знаний.

Открытие Японии.

 

                   

Политика в отношении иностранцев в период сёгуната Токугава. Голландский след в истории Японии.

  Появление первых европейцев – португальцев и испанцев в Японии да-тируется 40-ми гг. XYI в. Португальский корабль, по всей видимости, при-било штормом к южному побережью Японского архипелага в 1543 г. Члены команды высадились на о.Танагэсима. Местные жители назвали португаль-цев «красноголовыми» /как предполагают историки, у некоторых матросов были рыжие бороды/. Спустя 6 лет, в 1549 г., сумели достичь восточного побережья Японии и испанцы. Они приплыли из Новой Испании /Мексики/. Тем самым было положено начало знакомству традиционного японского общества с достижениями неведомой для них европейской цивилизации и культуры. Правда, на первых порах оно сводилось в основном к распрост-ранению огнестрельного оружия, а также и христианской религии в форме католичества.

   Ввоз в Японию огнестрельного оружия был одной из главных статей тор-говой деятельности европейцев. Кроме того, они ввозили в Японию китай-ский шелк, который японцы не могли сами покупать в Китае – из-за набегов японских пиратов на ки­тайское побережье, а затем из-за похода японцев на Корею /1592 – 1598 гг./, отношения между Японией и Китаем были прерва­ны. Видимо, немалую роль в прекращении прямой японо – китайской торго-вли сыграли и португальцы, заинтересованные в том, чтобы взять на себя посредничество в торговле между этими странами. Из Японии португальцы  в большом количестве вывози­ли золото и серебро, оплачивая ими покупку китайских товаров для Японии и получая при этом большие прибыли.

  Что касается проповеди католичества в и деятельности миссионерских общин в Японии, то последнее получило особенно широкое распространение на о. Кюсю. Здесь стали открываться христианские церкви и школы. Мест-ные даймё принимали христианство и заставляли своих вассалов следовать их примеру, чтобы привлечь иностранных торговцев, вооружиться огнест-рельным оружием и получить поддержку европейцев в междоусобной феодальной борьбе.

  Появление европейцев способствовало усилению торгового капитала, совершенствованию военного дела, обострило междоусобные столкновения и привело к возникновению опасности подчинения Японии европейцам по образцу Филиппин, где в 1571 – 1575 гг. укрепились испанцы.       

   Тем не менее, японцам была выгодна торговля с европейцами. Поэто­му, когда Тоётоми Хидэёси в июле 1587 г. издал указ об изгнании из Японии христианских миссионеров, которые стали вмешивать­ся в междоусобную

 

борьбу, он оговорил при этом право португальцев, беспрепятственно продолжать торговлю.

    Став сёгуном, Токугава Иэясу первона­чально не предпринимал никаких решитель­ных мер против иноземцев. Наоборот, стре­мясь укрепить экономи-ческую основу бакуфу, он проявлял большую заинтересован­ность в развитии внешней торговли, которая могла послужить дополнительным источни­ком доходов.

   Начало XYII в. было периодом наивысше­го подъема японского море-плавания. На рубеже XYI – XYII вв. Япония поддерживала внешние связи              с народами 16 стран. В те годы японские корабли не только совершали пла-вания в страны Вос­точной и Юго-Восточной Азии, но и дважды – в 1610 и 1613 гг. – пересекали Тихий океан, доставляя посольства сёгуна в Новую Испанию, так тогда называли Мексику.

   Японские мореходы совершали длительные и трудные морские перехо-ды, но их небольшие и плоскодон­ные судёнышки были мало пригодны для океанского плавания. Для Японии, островного государства, были необходи-мы иные суда.

   Токугава Иэясу понимал, что даль­нейшее развитие японского морепла­вания невозможно без освоения практических знаний других на­родов, в част-ности, их опыта сооружения крупных кораблей, ко­торые японцы строить не умели. Случай забросил в 1600 г. в Япо­нию англичанина У.Адамса, который остался там до конца своих дней. Постепенно Адамсу удалось войти в дове-рие к сёгуну, кото­рый сделал его своим советником.

  Адамс преподавал Иэясу основы математики. Кроме того, хотя Адамс был штурманом, а не корабелом, он, по настойчивой прось­бе Иэясу, с помо-щью японских мастеров построил большой корабль по европейскому образ-цу.

   Общение с иностранцами позволило Иэясу осознать, что Япо­ния во мно-гих областях отстала от европейских стран. Вероятно поэтому в «Завещании Иэясу», которое, по всей видимости, появилось в первой половине XYII в.,        в ст. 68 говорится: «Япония, хотя и существует со времен императора Дзимму, но науки, сравнительно с другими странами, еще стоят в ней на низкой ступени. Устройством школ и распространением образования следует сделать Японию известною».

   Тем не менее, в 1612 г. Токугава Иэясу запретил христиан­скую религию в Японии. Причин на это было несколько, но глав­ная была той же, что двига-ла в свое время Тоётоми Хидэёси: сёгунат опасался подчинения страны евро-пейцам, которые активно вмешивались во внутреннюю борьбу. Кроме того,  к концу XYI в. наладилась торговля с Китаем и отпала надобность в португа-ль­ском посредничестве.

 

   30-е годы XYII в. были отмечены в Японии двумя мощными народными выступлениями, во многом определившими дальнейшую политику бакуфу в отношении иностранцев. Первое из них, произошло на о. Амакуса, было быс-тро подавлено, но уцелевшие его участники присоединились к Симабарскому /по названию полуострова на о. Кюсю/ восстанию /1637 – 1638 гг./.

   Симабарское восстание было самым крупным вооружённым выступле-нием в эпоху Токугава. До сих пор среди историков идёт спор о том, что послужило непосредственной его причиной: налоги или гонения на христиан. Действительно, Симабарское восстание протекало под христианскими лозун-гами, а на знамёнах восставших были христианские эмблемы. Но, скорее все-го, оно было вызвано жестокостью нового даймё Мацукура Сигэхара. Глава голландской фактории но о. Хирадо Н. Кукебакер в своём сообщении об этом восстании указывал, что большинство вассалов прежнего даймё Симабара, Арима, не последовало за ним в новый район, а осталось на месте. Лишённые своих самурайских доходов, они формально превратились в крестьян, но по-прежнему хорошо владели оружием. Новый даймё довёл их обложение, как и всех крестьян, до чудовищных размеров, что, по мнению Кукебакера, и при-вело к восстанию.

  Мацукура Сигэхара отбирал у крестьян весь рис, «до последнего зёрны-шка». К неплательщикам он применял жесточайшие пытки и наказания, бро-сал в тюрьмы их жён и дочерей, которые часто умирали под пытками. Он первым применил изуверскую казнь мино одори /«танец соломенного плаща»/, при которой поджигали соломенный плащ, надетый на связанного крестьянина. А непосредственным поводом к выступлению послужила пыт-ка, которой один из чиновников даймё подверг дочь крестьянина на глазах отца. Тот не вынес этого зрелища и убил чиновника.

  По материалам, основанным на хронике даймё Мацукура, всего в боевых действиях приняло участие 23 888 крестьян, из них 11 552 женщин; помощь им оказали 3 783 крестьянина, в том числе 1 720 женщин. Вместе с крестья-нами с о. Амакуса, о которых таких детальных данных в этой хронике нет, всего в старом замке Хага /в районе Симабара/, который захватили восстав-шие, находилось более 30 тыс. человек. Среди них были и самураи – ронины.

Поначалу у восставших было очень мало оружия, но они добывали его захватывая у самураев. Власти оказались застигнуты врасплох. Сам даймё Мацукура, согласно системе санкин котай,находился в Эдо. Власти сосед-него княжества, к которым вассалы Мацукура обратились за помощью, от-казались выступить без специального указания бакуфу – отправлять войска за пределы своих княжеств даймё не имели права.

В течение 5 месяцев восставшие противостояли правительственным вой-скам. Подавить восстание и сломить сопротивление помогли голод / у осаж-дённых кончилось продовольствие/ и артиллерия голландского флота.

 

  Все, кто укрывался в замке Хага, были перебиты. По официальным дан-ным, потери правительственных войск составили 13 тыс. человек, но факти-чески они, видимо, были больше. Был наказан и даймё Мацукура Сигэхара – его лишили владений.

   Учитывая тот факт, что Симабарское восстание протекало под христиан-скими лозунгами, 3-й сёгун Иэмицу в 1638 г. издал указ, согласно которому европейцы должны были покинуть Японию и не возвращаться в страну под страхом смертной казни. Исключение было сделано лишь для голландцев – им разрешалось сохранить небольшую торговую факторию на о. Хирадо расположенном у входа в бухту Нагасаки /позднее ещё одна голландская фактория была создана на о. Дэдзима/ . При этом оговаривалось, что они будут заниматься только торговой деятельностью и не будут вести рели-гиозную пропаганду в Японии. Ограничивалось и количество голландских морских кораблей прибывавших в Японию – не более 2 в год. Самим японцам также категорически запрещалось покидать пределы Японских островов без ведома бакуфу. Нарушители сёгунского указа попадали в разряд «палёного мяса». Ещё раньше – в 1630 г. специальным указом 2-го сёгуна Хидэтада был запрещён ввоз в Японию книг на европейских языках.

   Вторая половина XYIII в. в Японии была отмечена возросшим интере-сом к западным наукам. Можно сказать, что в этот период японцы при своем общении с Западом переключили свои интере­сы на интеллектуальную сферу. Огромный толчок распростране­нию западных знаний дал изданный в 1720 г. указ 8-го сёгуна Ёсимунэ о разрешении ввоза в Японию книг по прикладным наукам.

   Носителями европейских знаний для японцев являлись гол­ландцы. Правда, среди обитателей голландской фактории было не так-то много людей по-настоящему образованных и культурных. Но все же японцам повезло, что длительное время они имели дело именно с Голландией, которая была более развитой страной, чем Испания и Португалия. Голландцы быстро переводили на свой язык все значительное, что появлялось в Европе. Поэтому в пере­воде на голландский в Японию попадала литература многих европейских стран. Голландия более двухсот лет играла роль своеоб­разного моста между Европой и Японией, и каким бы хрупким и узеньким не был этот мостик, он служил проводником новых вея­ний, узнать которые стремились передовые люди Японии тех лет.

   Разрешение на ввоз в Японию книг по прикладным наукам да­ло возмож-ность изучать голландский язык более широкому кругу японцев. Чтобы япон-ские ученые могли ознакомиться с книгами изданными в Голландии, и в да-льнейшем использовать в практических целях приобретённые, таким обра-зом, знания по астрономии, медицине, математике и т. п., в конце своего правления, в 1741 г., сёгун Ёсимунэ разрешил нескольким японцам отправи-ться в Нагасаки, чтобы изучить там голландский язык.

 

  По приказу Ёсимунэ голландский язык изучали Норо Гэндзё  и                  Аоки Конъё. Хотя Аоки был специалистом по китайскому языку и литерату-ре, сёгун поручил ему составить японо – голландский сло­варь. Эта работа была закончена в 1758 г.  Аоки долгие годы про­должал изучение голланд-ского языка, используя ежегодный при­езд голландской миссии в Эдо. За  свои заслуги был удостоен по­четного титула «отца голландских знаний в Японии».

   Норо Гэндзё должен был освоить научную терминологию гол­ландских книг. Позже ему поручили хранение получаемых из Голландии книг, их про-смотр и отбор наиболее ценных для пере­вода. Он получил титул «управляю-щего» голландскими книгами.

   Так постепенно «голландская наука» выходила за пределы уз­кого круга официальных переводчиков. В дальнейшем это приве­ло к формированию особой школы  рангакуся  («голландоведов»), представители которой являли-сь пропагандистами европейской науки и выступали за расширение связей с заграницей, за что не­редко подвергались преследованиям со стороны бакуфу. Но исто­ки школы  рангакуся  следует искать в деятельности небольшой группы японцев-переводчиков, которая изо дня в день контактировала с голландцами сначала в Нагасаки, потом на о. Дэдзима. Они были первыми, кому открывался далекий западный мир, так отличавшийся от Японии.

   Надобность в переводчиках, знающих голландский язык, появилась го-раздо раньше. Следует упомянуть о том, что долгое время главным в обще-нии с иностранцами был португальский язык. Но после из­гнания португаль-цев из Японии практическая надобность в этом языке отпала и голландский язык более двух столетий являлся единственным языком общения с иност-ранцами. Правда, посте­пенно появились японцы, владевшие и другими евро-пейскими языками, но их было чрезвычайно мало.

   Японцы, имевшие ежедневные контакты с голландцами при заключе-нии торговых сделок, являлись не только переводчиками – они сочетали в себе функции и торговых агентов, и шпионов. Каждый переводчик имел определенный ранг, от этого зависела его жалование. У них был свой глава –  цудзиката-но касира. В течение XYIII в. сложились не менее 6 рангов переводчиков.

    К концу XYII в. переводчиков всех рангов было более 100 человек, а к концу периода Токугава их насчитывалось более 140.

   Переводчики на о. Хирадо не были государственными служащими. Их нанимали голландцы, так же, как они нанимали слуг из местного населения. 8 семей переводчиков переехали с о. Хирадо на о. Дэдзима: Хидэсима, Иномата, Исибаси, Кимоцукэ, Намура, Садаката, Такасаго и Ёкояма. Семья переводчиков Ниси переквалифицировалась с португальского языка на гол-ландский, а семья Баба — с китайского на голландский. На о. Дэдзима к переехавшим семьям переводчиков добавились семьи Хори, Имамура, Кафуку, Мотоки, Нарабаяси и Сигэй, в которых ремесло переводчика тоже являлось наследственным.Они представляли собой своего рода закрытую корпорацию переводчиков-професси­оналов, большая часть из которых находились в родственных свя­зях друг с другом – браки, как правило, заключались внутри этой корпорации.

    Переводчики создали своего рода гильдию, и дело переходило от отца к сыну. Конец XYII в. можно охарактеризовать как своего рода расцвет этой профессии. Только приобщившись к ней, и можно было что-то узнать о Западе.

    Изучение чужого языка с абсолютно несхожей грамматиче­ской струк-турой в то время было делом довольно трудным – не было ни словарей, ни учебников, ни настоящих учителей. Сохра­нились сведения, относящиеся ко второй половине XYII в. о том, как шло обучение голландскому языку на первых порах. Обуче­ние было устным. Голландские слова транскрибирова-лись япон­ской азбукой  катакана  и при этом сильно искажались /надо помнить, что в японском языке нет буквы «л», и кроме того, от­сутствуют закрытые слоги/.

   Позднее, японцев стали обучать и голландскому письму. В 1671 г.  бугё Нагасаки распорядился отправить на о. Дэдзима мальчиков в возрасте 10-12 лет, где их должны были обучать чтению и письму по-голландски. В 1673 г. мальчики в возрасте 12-13 лет, сыновья переводчиков, ежедневно приходили в факто­рию, где ее жители в установленные для них дни давали детям уроки. Сохранился список учеников, относящийся к 1693 г., где каждому давалась оценка его способностей и уровня знаний гол­ландского языка.

До сих пор остается не вполне ясным вопрос, запрещало ли полностью в XYII в. правительство бакуфу ввоз голландских книг, и все-таки могли или нет японцы читать по-голландски.

   Общеизвестно, что запрещались все книги, где хотя бы кос­венным обра-зом содержались упоминания о христианстве, причем бакуфу не делало раз-личия между религиозной литературой и литературой иного профиля. Подле-жали уничтожению даже книги по китайской истории, если там упоминалось о христиан­ских миссионерах и т.д. Но в тексте указа 1630 г. речь не шла кон-кретно о книгах, написанных по-голландски. Возможно, что бакуфу не дава-ло полного запрета на ввоз иностранной литературы. Судя по всему, перевод-чики в Нагасаки не только видели гол­ландские книги, но и старательно учи-лись читать по ним.

    Кроме того, бакуфу получало книги в виде подарков. В 1650 г. власти бакуфу попросили у голландцев книгу по анатомии; в 1659 году сёгун полу-ил в подарок копию книги XYI в. по ботанике, а в 1663 г. – голландское изда-ние перевода с латинского книги о животных с иллюстрациями М.Мериана. Другое дело, что многие книги долгое время бесцельно хранились в библио-теке сегуна, и попали в руки японских ученых лишь в XYIII в. Так что книги из Голландии привозились в Японию даже тогда, когда антихристи­анские меры были особенно суровыми.

   В дальнейшем голландские книги, особенно по медицине и астроно- мии, были постепенно включены в Японии в научный и об­разовательный оборот.  Они  стали  доступны  японцам  благодаря  подвижническому труду 

учёных Сугита Гэмпаку, Маэно Рётаку,  Такэбэ Сэйан,  Оцуки Гэнтаку, Удагава Гэндзуй, Имамура Сампаку, пере­водивших их на японский язык.

  Однако сторонники идеи полного изгнания из Японии варваров, чьи позиции были ещё довольно сильны при сёгунском дворе, весьма активно выступали против распространения в стране европейских знаний. Примеча-тельно, что в сложившейся ситуации инициатором использования западной науки было само бакуфу, которое исходило при этом из важности ее прак-тического применения.

Распространение европейских научных знаний.

 

       Начало проникновения западных знаний в Японию было положено снятием в 1720 г. запрета бакуфу на ввоз европейских книг, не содержащих никаких упоминаний о христианстве, Однако, спустя почти 100 лет, на про-тяжении которых Япония усилиями неутомимых учёных энтузиастов накап-ливала знания, власти бакуфу попытались поставить заслон на пути их рас-пространения. Эти действия были продиктованы тем, что приверженцы европейских знаний постепенно начинали выступать с критикой сущест-вующего режима.   Влияние «голландской» /т. е. фактически европейской/ науки было наиболее сильным в медицине, и именно она являлась главным объектом изучения. Следует отдать должное практично­сти японцев – они всегда старались заимствовать у иностранцев прежде всего то, что можно было с пользой применять в повсе­дневной жизни.

 

   До того, как европейские медицинские знания начали прони­кать в Японию, в стране царствовала китайская медицинская школа /кампо игаку/. В Японию эти знания попали через Корею, и древняя корейская медицинская школа в немалой степени спо­собствовала формированию японской медици-ны. Но постепенно Корея перестала быть для японцев тем источ­ником, из которого они почерпнули множество знаний; кроме то­го, японцы осознали, что истоки этих знаний находятся в Китае. Непосредственное знакомство японцев с китайской медициной состоялось не позднее 608 г., когда в Китай прибыли японские ле­кари для усвоения медицинских знаний. После много-летнего уче­ния в 623 г. они вернулись на родину с книгами и лекарствами.

  В токугавской Японии китайская медицина полностью доми­нировала в лечебной практике. Но, в отличии от Китая, в Японии не существовало стро-гих правил для получения звания лекаря. В Китае надо было пройти курс обучения и систему экзаменов, и только после этого можно было получить доступ к медицинской практике. В Японии же профессия врача была скорее наследст­венной и часто мало зависела от индивидуальной квалификации. Не было никакой системы выдачи лицензий, и человек, который хотел занима-ться медицинской практикой, просто объявлял себя лекарем. Тем не менее, социальный статус лекарей был весьма высок, поскольку согласно китайской конфуцианской традиции, эта профессия считалась уважаемой. Их престиж ещё более воз­растал, если они получали покровительство официальных лиц или даймё.

   Появление голландцев в Японии совпало с периодом, когда в XYII в. медицина в Европе достигла большого прогресса. Но кро­ме книг, большую роль в распространении медицинских знаний и обучении японцев сыграли врачи, в разное время работавшие в штате голландской фактории.

   Всего за время существования голландской фактории в Япо­нии побыва-ло 150 врачей. Большая часть из них не имела высшего медицинского образо-вания и не обладала хорошей квалифика­цией. Те же, кто получил образова-ние в лучших университетах и добился успехов до своего приезда в Японию, оставили заметный след в развитии медицины в стране. Их имена сохрани-лись в японской истории, и их портреты можно увидеть в музеях.

   Первым врачом с университетским образованием, приехав­шим в Японию, был Виллем ван Рийне. Он окончил Лейденский университет,  позже учился в Сорбонне. Он интересовался тради­ционной японской меди-циной и благодаря его работам в Европе узнали о методах иглоукалывания      и прижигании, применявшихся в Японии. Яркий след оставил в Японии                 Э. Кемпфер. Немец по на­циональности, он обучался в нескольких универ-ситетах Европы и не только обладал глубокими медицинскими знаниями,             но и был широко образованным человеком. В этом же ряду находится и                  Ф. Зибольд, также немец, имевший обширные знания не только в области медицины, но и ботаники, зоологии, географии, культуры и т. д. Образо-ванным человеком был и швед К. Тунберг, работав­ший в Японии врачом                          в 1775 – 1776 гг.

  Как ни странно, первыми «специалистами» в европейской медицине стали японские переводчики. Дело в том, что им вменя­лось в обязанность       не только переводить, но и надзирать за гол­ландцами. Когда кто-либо из голландцев заболевал, японцы – переводчики присутствовали при лечении, хирургических операциях и т. п. Поскольку во время всех лечебных про­цедур произносились латинские названия, японцы запоминали их, и в дальнейшем ус­пешно изображали из себя врачей перед со­отечественниками; правда, хи-рургия внуша­ла им страх. К этим «врачам» часто обращались за помощью, и, как ни странно, им довольно часто удавалось вылечивать боль­ных, и они имели от этого хороший доход.

  Но постепенно в Японии складывались свои династии врачей европей-ской школы со своими методами лечения. Например, в кон­це XYII в. весьма успешно практиковал Нарабаяси Тиндзан /Сингобэй/. Он происходил из се-мьи потомственных переводчиков из Нагасаки. Поэтому Нарабаяси с детства обу­чался писать и говорить по-голландски, по­том совершенствовал свои зна-ния под руко­водством врачей фактории и через 20 лет по­лучил ранг старшего переводчика.  В 1691 г.  он  был  назначен офи­циальным врачом  при бакуфу.  В 1706 г.  он написал два трактата, где описал  свои методы хирургического лечения.

   Кроме того, профессию врача в европейском понимании стали прио-бретать люди, которые никак не были связаны со средой пе­реводчиков. Так, большой известностью пользовался Арасияма Хоан. Он был сыном торговца из провинции Тикудзэн, в Нагасаки обучался западной медицине, и в 1665 г. получил свидетельство от врача голландской фактории Даниеля Буша.

     Всё же следует отметить, что несмотря на распространение западных медицинских знаний, китайская медицина не утратила в Японии своего зна-чения и сохраняла доминирующее влияние в медицинской практике.

   Хотя в XYIII в. медицина по-прежнему оставалась главным объектом изучения, японцы начали проявлять интерес и к другим отраслям знаний –ботанике, астрономии, а в XIX в. – к европейской технике, технологии, ме-тодам управления. До берегов Японии добрались и западные общест­вено –политические идеи.

 

   В 70-х годах XYIII в. в Японии появилось слово «рангаку» /«голланд-ская наука», «голландоведение»/. «Голландоведами» /рангакуся/, в отличие от японцев-переводчиков в Нагасаки, ста­ли называть ученых, интересовав-шихся западными науками. Ра­зумеется, интересы «голландоведов» не огра-ничивались собст­венно Голландией. Термин «рангаку» имел в Японии гора-здо бо­лее широкий смысл. Вместе с голландскими книгами в Японию приш-ли знания всей Европы. Поэтому вскоре наряду с «рангаку» появился термин «ёгаку» /иностранные знания/, который более точно отражал суть явления. Можно сказать, что школа «гол­ландской» науки /рангаку/ постепенно стала школой европей­ской науки /ёгаку/. Рамки ее значительно расширились.

  Названия «рангаку»  и  «ёгаку» заменили бытовавший ранее термин «бангаку»  /«варварская наука»/, что свидетельствовало о возросшем уваже-нии к западным знаниям. Занятие  рангаку  переходило в разряд достойных, вполне приличествующих человеку благородного сословия.

  Одним из ярких представителей школы рангаку был Хонда Тосиаки, который ратовал за развитие внешней торговли для укрепления японской экономики. Он обвинял правительство в проведении антинародной политики и выступал за формирование новой политической элиты, способной поднять Японию до уровня европейских стран. Другим видным деятелнм этого нап-равления был Сато Нобухиро, который подчёркивал необходимость освоения западной науки и техники, развития экономики для обеспечения националь-ной безопасности. Как и Хонда Тосиаки, Сато Нобухиро особенно обращал внимание на необходимость государственного вмешательства в экономику. 

  Постепенно знание одного лишь голландского языка сдела­лось недо-статочным – в Японию все чаще попадали книги и на других европейских языках. Обучение им началось в 1808 г., ко­гда Хенрик Дёфф, директор фактории,  стал  давать  уроки  фран­цузского  языка  шестерым  ученикам.                          

   В следующем году группа японцев начала заниматься русским и английским языками, и с того времени оба эти языка стали регулярно изучаться.

   В XIX в. появилось много частных школ, где изучались запад­ные науки. В такие школы даймё направляли молодых самураев из своих владений. Как правило, главным предметом в них была медицина, но во многих школах программа обучения была шире.

   Например, Огата Коан, который ранее сам изучал медицину в Эдо и               в Нагасаки у голландского врача Иоханеса Эдвина Нисмана, открыл на од-ной из центральных улиц Осака школу под на­званием Тэкитэкисай дзюку.  В ней, кроме медицины, преподавали ботанику, химию и баллистику. Среди его учеников были Фукудзава Юкити, в будущем виднейший японский про-светитель, и Сано Цунэтами, будущий организатор Красного Креста в Японии.

   С конца XYIII – начала XIX вв. интерес в Японии к западным знаниям еще более усилился. Особенно ярко он проявлялся в отдельных княжествах, главы которых интересовались ими в чисто практических целях. Создавать условия для изучения западной научной литературы в своих владениях их заставляла практиче­ская необходимость: европейские знания были нужны для того, чтобы справиться с экономическими трудностями, решить вопро­сы обороны и сельского хозяйства, развивать у себя в княжествах промышлен-ные производства. Как шло освоение западных знаний в Японии в это время можно продемонстрировать на примере некоторых княжеств.

   Княжество Сага. Княжество Сага находилось недалеко от Нагасаки. Правитель этого княжества Набэсима Наомаса, у которого были тесные контакты с голландца­ми, сыграл большую роль в изучении западных наук.          В своем княжестве Набэсима активно находил практическое применение западным знаниям. В 1834 г. он открыл школу Рангакурё, где ве­лось обуче-ние западной медицине. Кроме того, он укрепил оборо­ну побережья своих владений, освоил литье, и в 1853 г. в княже­стве была отлита пушка.

 

   Многими своими мероприятиями в деле укрепления обороны княжест-во было обязано Такасима Сюхан. От своего отца он унаслед9вал должность городского старшины Нагасаки /матидо – сиёри/. Чтобы модернизировать оборону города /защита его была обязанностью княжества Сага/, Такасима детально вник в евро­пейскую военную науку. На свои собственные средства он заку­пил через голландцев ружья, полевые пушки и мортиры. Голланд­цы жившие на о. Дэдзима, обучили его как применять это ору­жие. Такасима изучал и западные полевые уставы и проводил ар­тиллерийские учения. Всё это он продемонстрировал властям ба­куфу во время парада в Эдо в 1841 г.

 

 

  Инициатива Такасима пришлась как нельзя кстати – бакуфу знало                о  печальных  для   Китая   результатах  англо – китайской опиумной войны.

Поэтому бакуфу не только наградило Такасима, но и поручило ему организо-вать обучение новой западной военной технике.

 

  Такасима Сюхан успел обучить 280 даймё и самураев, но про­тив него ополчились те, кто отрицательно относился к распро­странению западных знаний. Особенно резким нападкам подверг­ся за то, что выступил за откры-тие страны для внешней торговли. Консервативная конфуцианская группи-ровка внутри правитель­ств добилась его высылки из Эдо. Затем он был поса-жен в тюрь­му, откуда его освободили лишь в 1853 г. Но его идеи о необходи-мости овладевать западной военной техникой нашли отклик не только в Сага, но и в других княжествах.

 

  Распространение в Японии западных знаний было невозможно останови-ть никакими репрессивными мерами, поскольку это было вызвано практиче-скими потребностями времени. Причём эти потребности вовсе не сводились только к вопросам военной техники и обороны.

 

  Княжество Сацума. Глава княжества Сацума и тесть сёгуна Иенари Симадзу Сигэхида, проявлял интерес ко всему спектру естественных наук. Его очень интересовали пути повышения продуктивности сельского хозяй-ства. Он стремился расширить производство у себя в княжестве, поощрял ремёсла и расширял внешнюю торговлю. В 1771 г. с разрешения бакуфу он отправился в Нагасаки, где осмотрел голландское судно, конструкция кото-рого ему очень понравилась. В Нагасаки он остановился в доме переводчика Имамура Гэнъуэмон /Акинори/, общаясь с которым, он почерпнул много знаний о западной культуре. В 1779 г. он построил обсерваторию при школе Мэйдзикан, где велось изучение астрономии под руководством переводчика Мацумура Гэнко.

 

  Кроме того, Симадзу Сигэхидэ разбил сад с лекарственными растения- ми и написал книгу о птицах, в которой их названия были указаны на латыни. Он также переписывался с Ф. Зибольдом, используя ромадзи – латинскую азбуку.

 

Следующий глава княжества Симадзу Нариакира в освоении западных знаний делал акцент на военные новшества и значительно укрепил оборону Сацума. Однако, он также не ограничился этим и основал в своей столице Кагосима школу Рангаку косюдзё специально для изучения западных наук. Он не только приглашал учёных к себе в княжество, но и заботился о подго-     

товке собственных кадров, отбирая способных людей среди молодых саму-раев и отправляя их учиться. Он построил и своего рода гостиницу для ино-странцев – Гайкокудзин сэттайсё. Наконец, Симадзу Нариакира постро-   ил предприятие по производству стекла – Хари сэйдзосё. Можно сказать,

что он смотрел далеко вперёд – его целью было с помощью западной техники

и технологии наладить собственное производство товаров, используя природ-ные и сельскохозяйственные ре­сурсы своих владений.

 

   Княжество Фукуи. Даймё другого княжества – Фукуи –                 Мацудайра Ёсинага также был предприимчивым человеком. Он тоже забо-тился об укреплении обороны княжества и прилагал большие усилия, чтобы поднять продук­тивность сельского хозяйства. У него были товарные склады в Нагасаки, и он успешно торговал по всей Японии бумагой, шёлком, чаем, нитками и пенькой.

   Но заботило его и здоровье подданных. От Хино Тэйсай, кото­рый обу-чался у Зибольда, Ёсинага узнал о вакцине против оспы. И тогда он развер-нул в своем княжестве целую программу оспо­прививания. При помощи Хино в Фукуи был открыт своего рода медицинский пункт, где делали прививки от оспы, стремясь охва­тить ими как можно больше жителей княжества.

   Контакты с голландцами длительное время оставались для японцев единственным каналом проникновения европейских зна­ний в страну. Вместе с тем, европейские знания и изучавшая их «голландская наука» играли нема-ловажную и всё возрастающую роль в жизни страны. Это было вынуждено признать и бакуфу, создав в 1811 г. специальное учреждение для перевода иностран­ных книг /бансё вагэгоё/, которое в 1855 г. было переименовано в егакусё,  а в 1856 г. – в  бансё сирабэсё. В 1839 г. группа ученых, специали-зировавшихся в изучении западных наук, стала называть себя  банся /«вар-варская группа»/.

  Нельзя сказать, что европейские знания доходили до Японии в систе-матизированном виде. Часто информация носила отрывоч­ный характер.                Но японцы, обладая длительным опытом заимство­вания, практической смекалкой смогли извлечь и применить на практике много полезного                   из европейского опыта. А начиная с XIX в. можно говорить о том, что добывание информации о Западе приняло целенаправленный характер.        Эта деятельность приняла такой размах, что есть все основания согласиться с английским исследователем Д. Кином, написавшим, что «грубую ошибку со­вершают некоторые историки, недооценивая знание Запада в жизни Японии до прибытия Перри».

   В период правления 11-го сёгуна Иэнари продолжалось распростране-ние западных знаний, особенно голландской медицины. В 1823 г. в голланд-ское торговое представительство на о. Дэдзима прибыл немецкий врач Ф.Зибольд, который начал обучать японцев медицине и естественным нау­кам. Но с ним случился инцидент, который обернулся большим бедствием для сторонников рангаку и  ёгаку. Перед возвращением на родину в его багаже нашли карту Японии, подаренную ему ученым Такахаси Кагэясу. Зибольда арестовали, а на следующий год (1830 г.) выслали за пределы страны. Такахаси Кагэясу также был арестован и умер в тюрьме.

---

Дата добавления: 2018-10-27; просмотров: 518; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!