Оборонительная война Куропаткина 17 страница
Через несколько дней в отель пришло письмо на имя господина Абазуресу, написанное явно женским почерком. Японцев поразило уже то, что их идентифицировали в самом секретном месте. Содержание заинтриговало японских разведчиков еще больше. «Пожалуйста, встречайте меня в 11 утра следующего четверга на станции «Елисейские поля» парижского метро. Вы не знаете меня, но я знаю вас, и узнаю вас без особых трудностей. Мне нужно сказать вам нечто очень важное, вам не следует бояться». Подписано было «Мадам Лоран».
По пути на Черное море, где ему предстояла переправка оружия в Россию, полковник Акаси решил навестить Париж. Француженка сорока с лишним лет подошла к нему и выразила готовность за 400 фунтов стерлингов рассказать нечто важное. Акаси сказал, что готов на сделку. «Мадам Лоран» сообщила, что русская разведка считает Акаси опасной персоной, и его приезд в Париж уже зафиксирован главой русской разведывательной сети, которому доложил агент, видевший полковника у Триумфальной Арки в 8 часов утра. «Мадам Лоран» сказала, что русские знают о контактах Акаси с Зиллиакусом и с борющимися против российского правительства лицами, которых она назвала нигилистами. Они знают о закупках оружия в Гамбурге. Женщина знала даже содержание письма одному русскому революционеру, которое японец подписал «Джордж». «Я могу цитировать ваши слова. Известно, что вы покупаете оружие». Она посоветовала быть осторожнее, не выходить на прежние связи, останавливаться только в больших отелях, где наблюдение осложнено. И она сказала, что русские расшифровали японский код.
|
|
|
Покупка оружия для террористов в те времена была весьма сложным делом. Как и их перевоз через границу в Россию. Но японцам особенно не повредило то обстоятельство, что русская сторона расшифровала японский код. Из Японии в это время возвратился Йожеф Пилсудский и начал вплотную заниматься переправкой оружия в Польшу. Из России прибывали лица, для которых террористическая деятельность была более чем знакома и помощь японцев делала этих лиц еще более опасными. В Варшаве началась забастовка, длившаяся неделю – обнадеживающие японцев процессы.
8 февраля 1905 г. в Хельсинки был убит наместник Финляндии. А через неделю с небольшим при выезде из Кремля бомба разорвала на части дядю царя, великого князя Сергея Александровича. Царь принял отставку министра внутренних дел Святополк‑Мирского; он также принял у себя представителей бастующих заводов, группу в тридцать четыре человека. «Добрый день, дети мои». «Мы желаем Вам, Ваше Величество, доброго здоровья». Император указал на «неизбежные последствия» беспорядков в стране, случившихся «потому, что вы позволили увести себя в сторону и быть обманутыми врагами отечества». Пили чай с бутербродами.
|
|
|
Почуяв эффективность подрывной деятельности, настоящего международного терроризма, японский генеральный штаб перевел Акаси в секретный фонд миллион иен , что было в те времена грандиозной суммой. Из этой суммы Акаси израсходовал 750 тысяч иен – это означает, что в один день он расходовал сумму, примерно равную 30 миллионам современных, текущих долларов в день. Немалая сумма при том, достаточно низком уровне жизни.
Акаси думал теперь о южных областях России. Одним из его наиболее близких сотрудников и порученцев был грузин Деканози, получивший, после встречи с отцом Гапоном 40 тысяч иен, очень большую сумму, для организации мятежа на Черном море. Японцы ожидали бунта всего флота, но и случившегося было немало. Броненосец «Потемкин» в Одессе – пожалуй, самое мощное судно на флоте – поднял знамя восстания и парализовал практически весь Черноморский флот. Здесь были сильны социал‑революционеры, их гражданский представитель был на броненосце.
Воодушевленный этими событиями, полковник Акаси добавил к «Сесилю» и «Сисну» третье судно – «Джон Графтон», нареченный мировой прессой «таинственным кораблем». В конце июля «Джон Графтон» встретился в Ла‑Манше с другим судном, которое передало ему груз бомб, стрелкового оружия и боеприпасов, закупленных в Лондоне Акаси и Зиллиакусом. Из‑за волнения на море погрузка заняла три дня. С полным грузом «Джон Графтон» направился в Балтийское море, где Польша представляла собой одну большую пороховую бочку. Первое мая было отмечено сплошным бомбометанием. Настоящее восстание началось в Варшаве 19 июня 1905 г. Социалисты открыли огонь недавно полученными револьверами.
|
|
|
К августу «Джон Графтон» снабдил оружием литовских повстанцев и передал груз для Москвы. После этого судно бросило якорь у небольшого острова от Выборга, ожидая прибытия «Сесиля», которому был передан груз оружия для подпольщиков Петербурга, которые, как знал Акаси, уже ждали оружие гражданских убийств. «Графтон» получил для Петербурга в Финляндии еще восемь с половиной тысяч ружей.
Восстания в прибалтийских губерниях заставили русское правительство послать Двадцатую армейскую группу не на Дальний Восток, а в Прибалтику. Над генерал‑губернаторским дворцом в Гельсингфорсе было поднято финское знамя. На деньги Акаси в Черное море судно «Сириус» вошло с восьмью тысячами винтовок для повстанцев Кавказа. За все месяцы работы против России он потерял только троих своих офицеров. Один покончил с собой в тюрьме, один был выслан из страны, сведения о третьем теряются. Когда полковник Акаси 18 ноября 1905 г. отплыл домой, в Японию, он видел результаты своих деяний, русский бунт. Кровь лилась в Москве, в прибалтийских провинциях, в русской Польше, на Кавказе. Своим агентам и сотрудникам в России Акаси писал из Токио: «Следует надеяться на будущее. Невозможно сместить правительство одним ударом, но мы вторгаемся в его укрепления шаг за шагом. Правительство царя падет».
|
|
|
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ:
НА СОПКАХ МАНЬЧЖУРИИ
Мы наследовали темперамент, который не знает отступления даже перед лицом неизбежной смерти, и это свое наследие мы сделали еще более твердым благодаря дисциплине. Именно эта особенность дает нам победы над противником.
Тадайоси Сакураи, 1905
Поздний Куропаткин
Ситуация к началу 1905 г. изменилась. С одной стороны, Куропаткина перестала подгонять необходимость ускорить военные действия с целью вызволения из‑под осады Порт‑Артура, вся связанная с этим торопливость, столь нелюбимая основательным русским командующим. С другой стороны, теперь Третья армия генерала Ноги поступала в распоряжение фельдмаршала Ойямы, и никто не препятствовал японцам сосредоточиться на Мукдене, на Северной Маньчжурии, на основных силах Куропаткина.
В долгой (и в общем несчастливой) истории военного руководства генерала Куропаткина наступивший в 1905 г. период на определенное время стал самым благоприятным для него, бывшего начальника штаба генерала Скобелева. Над ним теперь не стоял с вечными советами и тереблениями желавший ускорить события адмирал Алексеев, впавший в царскую немилость. Наступило всеми желаемое единоначалие. Устраивали Куропаткина и его новые главные подчиненные. Шестидесятисемилетний генерал Линевич прибыл из Владивостока командовать Первой армией. Сибиряк Линевич не склонен был импровизировать в пику начальству, на этого вояку можно было положиться. Как и на возглавившего Вторую армию генерала Гриппенберга, прямолинейность которого вошла в поговорки (войскам он говорил: «Того, кто отступит, я убью. Если я отступлю, убейте меня»). Несколько больше забот вызывал глава Третьей армии генерал барон А.В. Каульбарс, которому некоторое тщеславие не позволяло «зря терять время».
К наступлению 1905 г. Куропаткин получил действительно впечатляющие подкрепления. Да, зима вступила в свои права, но теперь войска были лучше обеспечены, они пребывали в лучших условиях. Время не было потеряно для создания более благоприятных для войск зимних квартир. Улучшилось продовольственное довольствие. Неблагоприятным обстоятельством было наличие в Мукдене девяноста тысяч беженцев, собравшихся здесь со всей оккупированной японцами территории. Упомянем также, что основной плацдарм Кропоткина значительно сузился. Он со своими войсками стоял между реками Ша и Хун, он освоил эту территорию, но теперь у него не было прежде всегда возможной альтернативы сражаться или отступить севернее. Теперь он должен был сражаться.
Двадцатый век стал проявлять себя в интенсификации психологической войны. Японцы приступили к распространению среди русских войск фотографий, демонстрирующих завидную сытую жизнь в японском плену. Позднее они стали распространять среди русских войск сведения о беспорядках в России, о забастовках, вооруженных выступлениях и прочем, что вызывало дезертирство, скажем, у поляков. Природно любопытных русских интересовала любая информация. Японцам удалось наладить важные разведывательные каналы. Одним из ценных агентов был «китайский парикмахер», обслуживающий весь штаб Куропаткина. Другим был китаец, сумевший занять позиции одного из главных поставщиков русских войск, проводивший много времени с высокопоставленными русскими.
Мукден много значил для собственно маньчжуров – здесь были могилы их предков, отсюда они бросились на Пекин и завоевали Китай. Локальная столица имела все столичные признаки, являя собой едва ли не уменьшенную копию Пекина. 15‑20‑метровые кирпичные стены, дворцы и сады. Крепостные стены образовывали почти правильный четырехугольник, каждая сторона почти в полтора километра. Вход представлял собой внушительные ворота. Но растущее население переросло старый город с его крепостью. Небольшие китайские мазанки заполнили все пространство между городскими стенами и железнодорожной станцией, отстоящей от них примерно на три километра. Богатые маньчжуры покрывали свои дома черепицей, бедные – камышом. Здесь расположились многие офицеры и различные армейские службы.
К северу и северо‑востоку располагались внушительные старинные кладбища, лестные победоносной истории маньчжуров, завоевавший великий Китай. Легенды гласили, что город был выстроен на хвосте огромного дракона, чье тело расположилось между императорскими мавзолеями на более чем тысячекилометровой площади, уходящей к горам равнины; голова же упокоилась в дивной красоты горном озере. Именно по «хвосту» дракона русские и построили свою железную дорогу, не желая ничего знать о местных предрассудках. Вот сейчас они за это и расплачивались. Ведь самое худшее, что может случиться с человеком или народом (гласила легенда), было посягательство на вену дракона. Местные китайцы постоянно рассуждали о том, каким является воздействие железнодорожной качки на дракона, который ведь может и ожить.
Средоточием русских в Мукдене с его 300‑тысячным населением был район близ южных ворот, средоточие наиболее богатых магазинов. Но и здесь шла обычная китайско‑маньчжурская жизнь с бесчисленными черными поросятами, бродящими по узким, запруженным народом улицам. Большое скопление народа, невероятные запахи, гуляющие рядом эпидемии, холод зимой, пыльная жара летом, толпы бездомных детей, спешащие по делам бедные люди.
Падение Порт‑Артура было воспринято болезненно русскими. Но у японцев боевой дух воспрял с взятием крупнейшей русской крепости и гибелью тихоокеанского флота. У русских возникал вопрос: что можно сделать, пока с юга не подошел Ноги? Как краткосрочной и победоносной операцией поднять боевой дух армии? Родилась идея крупной фланговой кавалерийской операции. 4 января 1905 г. Куропаткин пишет своему начальнику штаба: «Подумайте! Не было бы полезно для нас осуществить рейд на Ньючанг, по пути круша железнодорожные пути?» Пусть инициативу на себя возьмет местный Мюрат‑Багратион Мищенко. Он со своими казаками и штатной кавалерией сделает желаемый рейд. Впереди лежала долина, плоская как стол, реки и ручьи замерзли.
Примерно 7000 всадников пошли вперед. Заведомой ошибкой было брать с собой огромную колонну сопровождения с боеприпасами и пр. Это замедлило движение до 50 км в день (японцы с такой скоростью ходили пешком маршевой колонной). Поднимаемая пыль давала сигнал о приближающейся колонне. Долгая подготовка сыграла свою роль – о «неожиданном рейде» в Мукдене говорили даже на базаре. Фактор неожиданности следовало списать. Мелкие стычки держали всю колонну. Карт, разумеется, не наличествовало. Когда наконец вышли к железнодорожному полотну, то ни сил, ни охоты, ни умения максимально ее повредить уже не было. Никто не мог вспомнить, в какой стороне находятся мосты.
Это было в целом неудачное предприятие. Несколько спиленных телеграфных столбов не стоили такого грандиозного замаха. Вместо того, чтобы замедлить продвижение Третьей армии японцев (Ноги), Мищенко как бы указал японцам, что промедление опасно и нужно скорее вести из‑под Порт‑Артура войска на север. А страшнее всего для японцев было потерять стратегическую инициативу. Им нельзя было давать в руки Куропаткина нить ведения кампании. Даже до прибытия Ноги в междуречье Ша и Хун следовало возобновить былую агрессивность.
О том же думал и Куропаткин. Уже в середине декабря он совместно с Линевичем, Каульбарсом и Гриппенбергом начал обсуждать возможность перехода к наступательным действиям. Не было в среде тех генералов наполеоновских маршалов, никто не рвался в неожиданные и хитроумные атаки. Разумные, но пассивно‑консервативно мыслящие русские генералы не были способны на «свежие», нестандартные решения. Как некое чудо ожидали они прибытия из европейской России Шестнадцатого корпуса, должного стать авангардом наступательных действий.
Встреча в том же составе после падения Порт‑Артура отличалась еще меньшим энтузиазмом. Только генерал‑адъютант Оскар‑Фердинанд Казимирович Гриппенберг выдвинул план правостороннего охвата фланга войск Ойямы. Но Куропаткин посчитал этот план излишне рискованным, что погасило и эмоциональный порыв Гриппенберга. Печально смотреть документы этого совещания. Еще до битвы за Мукден присутствующие генералы склоняются к отступлению к Харбину – держаться за него и Владивосток. Частично этот пессимизм был связан с прибытием к Ойяме армии генерала Ноги. Они не знали, что японское руководство считало Ноги некомпетентным и без особого воодушевления ожидало его появления на севере. Кодама советовал перебросить Третью армию назад в Японию и создать совершенно новые части, не травмированные портартурским опытом. В том же духе майор Танака Гиичи, один из наиболее талантливых японских штабных офицеров, предложил 1 января 1905 г. распустить штаб Ноги ввиду очевидной некомпетентности. И лишь неожиданное вмешательство полковника Мацукава предотвратило посылку телеграммы от лица Кодамы с указанным предложением. Унизить Ноги после взятия Порт‑Артура – ударить по всей армии, ослабить воспаривший боевой дух. Было решено назначить генерала Ийичи председателем комитета по перегруппировке Третьей армии. Ноги с трудом удержал свое командование и сохранил свой престиж, но в русском штабе считали, что тот пользуется среди японцев славой героя.
А в русском штабе звучали печальные песни. Начальник штаба Второй русской армии выразился в том духе, что «нечего нам и думать о том, чтобы совладать с японцами после прибытия Ноги». После нескольких дней словесных пререканий все же было решено осуществить наступательную операцию хотя бы местного масштаба. 19 января 1905 г. любитель тщательного планирования Куропаткин выдвинул свой план. Цель: отбросить основные силы японцев за реку Тайцу у Ляояна, нанести японцам максимально возможные потери. Не вступать в горную местность. Постараться обойти японцев с фланга на равнине; основной удар придется по второй японской армии генерала Оку.
То была так называемая операция (или битва) у Сандепу. Куропоткин хотел использовать фактор неожиданности и поэтому запретил на некоторое время перемещение войск. Но пожилой, глухой и быстро устающий Гриппенберг не сдержал темпа подготовки, «отпуская вожжи» передовым колоннам. Как пишет в воспоминаниях сам Куропаткин, эти движения, конечно же, сразу же раскрыли наши замыслы и вскоре поступила информация о том, что противник в свою очередь, начал продвижение своих войск в западном направлении, укрепляя противостоящие нам части». И все же Куропаткин решил наступать.
Стояла отвратительная погода. Корреспондент респектабельной лондонской «Таймс» так и написал: погода не позволяет предполагать активные наступательные действия. Он ошибся. 25 января 1905 г. вперед устремился Первый сибирский корпус. За счет исключительных потерь он отодвинул два японских батальона от Хейкоутай. 75‑тысячная армия Гриппенберга пошла вперед в метель и пургу. Она перешла реку Хун; ветер дул в лицо японцам. Семь дивизий Гриппенберга выдвинулись против четырех дивизий японских войск (одна из которых – 8‑я – была новоприбывшей и не имела боевого опыта.
Теперь 14‑я дивизия должна была синхронно, точно в то же время атаковать Сандепу. Но неверная информация смешала карты, и атаке подверглись несуществующие японские позиции к западу от 14‑й дивизии. Отсутствие карт и ориентации привело к тому, что ударная артиллерия разгромила совсем иную деревню. Когда Гриппенберг понял свою ошибку, пушки были отосланы в другое место. Эта кричащая несогласованность печальна. Многие жертвы пропали втуне. Его войска были крайне истощены и 27‑го он запросил о дне отдыха. Гриппенберг не мог согласовать свои действия с левым флангом Каульбарса, а атака на Хейкоутай была проведена без предварительной разведки. Опять же, в который раз, у офицеров не было карт подходов к Хейкоутай.
Пораженный потерями русских войск, несчастливый Куропаткин приказал Гриппенбергу отозвать атакующие силы на двадцатикилометровом фронте. Приказ от Гриппенберга как обычно не дошел до сражающихся частей. Отношения Куропаткина с Гриппенбергом ухудшились донельзя. Они ссорились в присутствии своих штабов. Дальше было некуда.
На следующий день японская 14‑я дивизия выбила русские войска из того, что те считали Сандепу (но на самом деле было Паотайцу – полкилометра к северу). Теперь русские части гнали к пулеметам настоящего Сандепу, это был, видимо решающий момент. После имевших здесь место потерь восстановить силы было уже сложно. В 3 часа дня Гриппенбергу доложили о случившейся ошибке, но он не поверил и не соизволил передать новые сведения Куропаткину.
Особо нужно отметить, что в мировую (военную) историю входит пулемет. Если ранее его могли недооценивать, то теперь русские и японцы первыми на полях сражений кровавого двадцатого века обнаружили его страшную силу, нивелирующую отвагу и смелость атакующих бойцов. Обнесенная колючей проволокой деревенька, из окон или подвалов которой смотрели пулеметы, становилась настоящей крепостью. Цена взятия такой деревеньки всегда превышала значимость полученных нескольких километров. Один русский пулемет, защищавший деревню Хейкутай за короткое время положил 180 японцев. А японский пулемет у Паотайцу остановил огромную волну русской атаки, и тысяча воинов осталась на поле брани. Остальной мир поймет значимость этого явления через десять лет, на полях Первой мировой войны.
Куропаткин приказал недовольному Гриппенбергу отступать. Этот приказ совпал с приказом Ойямы начать наступательные действия. Ойяма пишет: «Мы предприняли несколько атак, но понесли жестокие потери от артиллерии противника и особенно от его пулеметов; но все колонны продолжали наступление со всей возможной силой».
Природа словно возмутилась безумием людей. Дул отвратительный ветер, несший пыль и холод, выбивавший радость жизни из каждой души. Русский доктор говорил, что из раненых выживали только те, кто своими силами доползал до госпиталя. Остальные замерзали в поле. Не хватало носилок и перевязочного материала. Начальник госпиталя Второй русской армии покончил с собой. Битва была несчастливой, она стоила русским войскам 20 тысяч погибшими, ранеными и пропавшими без вести. (Потери японцев – 9 тысяч). Треть этих потерь пришлась на Первый сибирский корпус, что привело к отставке его командира Штакельберга. Эта битва оборвала последние нити дружественности русских командиров.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 192; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!