Политическая, экономическая и социальная коррупция в американском стиле
О многих из обсуждаемых здесь проблем давно известно, однако реагирование на них до сих пор остается медленным. Почему страна, где так много талантливых людей и которая сумела отправить человека на Луну, не может лучше решать свои проблемы здесь, на земле?
Президент Эйзенхауэр предупреждал об опасностях, возникающих при развитии военно–промышленного комплекса28.
Но за последние полвека этот комплекс стал еще более масштабным: в число групп с особыми интересами, которые формируют американскую экономическую и социальную политику, входят помимо прочего финансовый сектор, фармацевтический, нефтяной и угольный. Из‑за их политического влияния проведение в стране по–настоящему рациональной политики стало невозможным. В некоторых случаях при толковании сложных социально–экономических явлений лоббисты играют вполне объяснимую роль, хотя, конечно, с уклоном в сторону частных интересов. Но по многим ключевым вопросам за их действиями не стоит практически ничего другого, кроме откровенного желания получить деньги, о чем свидетельствует недавнее требование фармацевтической отрасли, состоящее в том, чтобы правительство, крупнейший покупатель лекарственных средств, не требовало снижения цен при закупках этой продукции. Но еще более отвратительные примеры такого поведения демонстрировал как до, так и во время кризиса финансовый сектор.
|
|
|
Америке будет трудно реализовать любое видение будущего до тех пор, пока она будет оставаться столь ослепленной взносами, получаемыми во время политических кампаний, и не обращать должного внимания па действия лоббистов, а также на сложившуюся систему переходов высших менеджеров из банковского сектора на ключевые посты в органах власти. Возможно, у нас получится через все это пройти, но с какими затратами для нас сегодняшних и какими расходами для будущих поколений мы решим эту задачу? Этот кризис следует считать сигналом к пробуждению: затраты могут быть большими, очень большими, такими огромными, которые не может себе позволить даже самая богатая страна мира.
Заключительные комментарии
Я пишу эту книгу в ситуации, когда пройдена половина пути. Ощущение свободного падения закончилось. Может быть, к тому времени, когда книга будет опубликована, примени кризиса вообще перестанут про являться. Может быть, экономика вернется к полной занятости, хотя это маловероятно.
Я утверждаю, что проблемы нашей страны и мира, с которыми мы все столкнулись, приведут не только к небольшой корректировке финансовой системы. Некоторые специалисты утверждали, что возникшие проблемы в нашей «сантехнике» являются незначительными. Но на самом деле наши «трубы» оказались «забиты». И мы снова вызываем тех же «сантехников», которые монтировали нашу «сантехническую систему», плохая работа которой породила хаос, и делаем это исходя, вероятно, из того, что только они знают, как все можно починить. Ничего страшного, если за монтаж системы они содрали с нас непомерную плату; ничего страшного, если нас заставят переплачивать и за ремонт. Мы должны быть благодарны им за то, что наша «сантехника» снова работает, спокойно платить по счетам и молиться, чтобы сейчас они сработали лучше, чем в прошлый раз.
|
|
|
Но дело в том, что проблема гораздо серьезнее, чем неполадки с «сантехникой»: неудачи, случающиеся в нашей финансовой системе, олицетворяют более масштабные сбои, происходящие во всей нашей экономической системе, и отражают более глубокие проблемы, возникшие во всем нашем обществе. Мы начали осуществлять акции спасения без четкого Представления о том, какую финансовую систему мы хотим получить в Итоге, и результат этих действий был предопределен, поскольку выбором Занимались те же политические силы, которые довели нас до нынешнего Хаотического состояния. Мы не изменили нашу политическую систему, и Поэтому нам, возможно, не стоит удивляться ничему из того, что сейчас происходит. И все же у нас была надежда, что перемены возможны. И не Только возможны, но и необходимы.
|
|
|
Этот кризис неизбежно приведет к изменениям. Возврата к прежнему Положению дел, к тому миру, который существовал до кризиса, уже не будет. Но пока остаются вопросы, ответы на которые еще не получены. Насколько глубокими и фундаментальными будут эти изменения? Будут ли ОНИ осуществлены в правильном направлении? Мы утратили способность Отделять зерна от плевел, а то, что происходило до сих пор, не предвещает Нам хорошего будущего.
В некоторых областях регулирующие правила будут улучшены. Так, почти наверняка финансовым структурам запретят пользоваться избыточно большим кредитным плечом. Но в других областях на тот момент, когда эта книга готовилась к печати, прогресс пока почти не заметен. Так, слишком большим для краха банкам разрешили продолжать совершать почти в прежнем объеме сделки с внебиржевыми деривативами, которые Так дорого обошлись налогоплательщикам, а руководители финансовых учреждений будут и впредь получать огромные бонусы. В каждой из этих сфер деятельности проведут какой‑то косметический ремонт, но это будет далеко не то, что нужно на самом деле. В других областях быстрыми темпами продолжит дерегулирование, каким бы шокирующим ни казался этот подход, если только этому не помешает справедливый гнев народа, хотя, по–видимому, основные формы защиты обычных инвесторов будут существенно ослаблены после появления закона Сарбейнса – Оксли, который после скандала с Enron и доткомовскими компаниями принял республиканский Конгресс США и который вступил в силу после подписания его президентом–республиканцем.
|
|
|
Мы изменили не только наши институты, поощряя повышенную концентрацию в сфере финансов, но и базовые правила капитализма. Мы объявили, что на некоторые институты, попавшие в привилегированную касту, дисциплинирующие меры либо вообще не распространяются, либо действуют в очень ограниченной степени. Мы создали эрзац–капитализм с неясными правилами, но с предсказуемыми последствиями: будущими кризисами; неоправданно высокими рисками, которые с легкостью при ни маются в расчете на последующее вмешательство государства (независимо от того, каким, согласно обещаниям, должен стать новый режим регулирования), а также более низкой эффективностью. Мы читали лекции о важности прозрачности в бизнесе, но при этом мы предоставили банкам более широкие возможности для манипуляций со своими бухгалтерскими документами. В ходе предыдущих кризисов наше беспокойство вызывали моральные опасности и негативные стимулы, возникающие при проведении спасательных акций, однако масштабы нынешнего кризиса продемонстрировали, что для таких опасений появился новый повод.
Правила игры изменились в глобальном масштабе. Политика, созданная на основе Вашингтонского консенсуса, и его базовая идеология рыночного фундаментализма перестали существовать. В прошлом возможно были проведение дискуссий о том, предоставляются ли равные условия разни тым и менее развитым странам, но теперь двух мнений по этому вопросу быть не может. Бедные страны просто не могут помочь своему бизнесу тик как это делают богатые государства, и это меняет риски, на которые они могут пойти в таких обстоятельствах. Они видели, насколько плохо ocvществляется управление рисками глобализации. Но ожидаемые реформы, призванные помочь в управлении процессами глобализации, пока еще еле–еле видны на горизонте, так как они очень далеки от реализации.
В последние годы возникло своего рода клише – специально подчеркивать, что китайские иероглифы, используемые для передачи пони IHM «кризис», можно истолкован» и как «опасность», и как «возможность.» С опасностью мы уже познакомились. Вопрос в том, сможем ли мы not пользоваться предоставившейся возможностью, чтобы восстановить баланс между рынком и государством, между индивидуализмом и сообществом, между человеком и природой, между средствами и целями? Теперь у нас есть возможность создать новую финансовую систему, которая будет отвечать потребностям общества; создать новую экономическую систему, которая будет способствовать появлению необходимого числа рабочих мест и обеспечивать достойной работой всех тех, кто хочет трудиться, такую систему, в которой разрыв между имущими и неимущими будет сужаться, а не возрастать, и, что важнее всего, создать новое общество, в котором каждый человек сможет реализовать свои стремления и жить, раскрывая свой потенциал, общество, которое будет формировать граждан, руководствующихся в своей жизни общими идеалами и ценностями, общество, в котором мы создадим культуру уважения к нашей планете, что, безусловно, окупится в долгосрочной перспективе. Все перечисленное относится к возможностям. Реальная опасность в настоящее время заключается в том, что мы можем их упустить.
Послесловие
За восемь месяцев, которые прошли с тех пор, как вышло первое издание книги «Крутое пике», события разворачивались во многом (к сожалению) именно так, как и ожидалось: рост остается слабым и даже анемичным, из‑за чего безработица сохраняется на прежнем высоком уровне; обращение взысканий на заложенную недвижимость продолжается в значительных масштабах, и хотя размеры выплат банковских бонусов и получаемой прибыли восстановились, этого нельзя сказать об объемах выдаваемых ими кредитов, хотя именно необходимость возобновления кредитной деятельности была основанием для оказания помощи банкам. Как и прогнозировалось, политические последствия последних неудач означают, что Конгресс вряд ли согласится утвердить выдачу второго пакета стимулов, хоти потребность в нем имеется.
Некоторые из рассматривавшихся в книге проблем (кризис в Европе и масштабы мошеннических и неэтичных приемов, применявшихся банками) оказались более серьезными, чем ожидалось, а некоторые (размер убытков из‑за помощи, оказанной банкам) – менее тяжелыми. Реформы в области регулирования финансового сектора проводятся более широко, чем я ожидал, за что мы должны в первую очередь поблагодарить Goldman Sachs: общественное возмущение, вызванное его поведением, оказалось более серьезным аргументом, чем деньги и уловки банковских лоббистом Тем не менее банки смогли в значительной мере ослабить предложенные правила, и потому нельзя сказать, что шансы возникновения в будущем очередного кризиса теперь являются незначительными: мы купили себе немного времени до наступления очередного кризиса и, возможно, снизили размер связанных с ним потерь для нашей экономики и нашей казны.
Основной новостью последних восьми месяцев является медленное уяснение правительственными чиновниками и экономистами той мрачной картины, которая ожидает нас в ближайшем будущем и о которой я предупреждал. Новыми нормами этого мрачного будущего станут более высокий уровень безработицы, замедление темпов роста и более низкие объемы услуг, предоставляемых государством в промышленно развитых странах. Вместо процветания мы получим недомогание в японском стиле, конца которому не будет видно. Но в Японии на протяжении «потерянного десятилетия», несмотря на низкие темпы роста, уровень безработицы оставался низким, а социальная сплоченность общества – высокой. В отношении Европы и Америки у некоторых экономистов совсем другое мнение: они говорят об устойчивом уровне безработицы в 7,5%, что намного выше тех 4,2%, которые радовали нас в 1990–х годах. Финансовый кризис действительно нанес нашей экономике долгосрочный ущерб, восстанавливать который мы будем в течение долгого времени1.
К тому же в мире грез, возникновению которого способствовали пузыри на рынке жилья и на фондовой бирже, жил не только частный сектор. Косвенно эти мечты разделяли и органы власти, получавшие от этих пузырей какие‑то фантомные доходы в виде налоговых поступлений. Когда разразился кризис, те, кто считал, что они действовали финансово разумно, например власти Испании, и имели до кризиса излишки, затем обнаружили, что столкнулись не только с временным циклическим дефицитом, но и со структурным2. Даже если экономики этих стран и вернутся к состоянию полной занятости, им, скорее всего, не удастся залатать дыру в бюджете. В таких странах, как Соединенные Штаты в период президентства Джорджа Буша–младшего и Греция под руководством премьер–министра Костаса Караманлиса, действовавших финансово безрассудно, дела обстояли еще более неприглядно. К 2009 году дефицит бюджета США вырос почти до 9,9% ВВП, в Греции – до 13,6%.
Возвращение этих показателей к нулевому уровню будет не просто вопросом ожидания восстановления, так как эти страны имели дефицит даже в те времена, когда их экономики работали в режиме практически полной занятости, и налоговые поступления росли за счет прибылей, создаваемых при помощи ценового пузыря, но и повлечет за собой существенное увеличение налогов и сокращение расходов. Но вот беда: из‑за трудностей восстановления глобальной экономики любое сокращение расходов и увеличение налогов неизбежно приведет к еще большему замедлению роста экономики, что, возможно, подтолкнет многие страны к повторному погружению и состояние рецессии.
Нсемотря па эти очевидные перспективы развития мировой экономики, крики об устранении дефицита в первую очередь раздаются с Уолл–стрит и с финансовых рынков. Именно они своим недальновидным поведением породили прошлый кризис, а теперь снова ведут себя так же близоруко, требуя проведения политики, которая в очередной раз приведет к тяжелым последствиям. Они требовали сокращения бюджета. Без этого, предупреждали они и рейтинговые агентства, процентные ставки будут расти, доступ к кредитам будет все более ограниченным, и у стран не останется иного выбора, кроме как все‑таки пойти на указанное сокращение. Но не успела Испания в мае этого года объявить о сокращении бюджета, как рейтинговые агентства и рынки тут же отреагировали на это заявлением, и, я считаю, вполне обоснованным, о том, что сокращение бюджета может привести к замедлению экономического роста. С замедлением роста налоговые поступления будут снижаться, расходы на социальные нужды (например, пособия по безработице) – возрастать, а размер бюджетного дефицита – сохраняться большим. Fitch, одно из трех ведущих рейтинговых агентств, понизило оценку задолженности Испании, но процентные ставки, по которым эта страна могла привлечь кредиты, продолжили расти. Очевидно, что страны обречены на катастрофу, если они сокращают расходы, а также в том случае, если они этого не делают. Единственный случай, когда финансовые рынки, казалось, занялись благотворительностью, имел место, когда деньги пошли непосредственно в их закрома, как это было во время Великой акции спасения.
Эти результаты вызывают особенное разочарование, потому что вы знаете, что в ходе кризиса, в самый его пик, был момент национального и международного единения, когда страны выступали совместно против грозящей им глобальной экономической катастрофы. Впервые Большая двадцатка объединила развитые и развивающиеся страны, чтобы совместно решить общие для всего мира проблемы. Был момент, когда весь мир разделял кейнсианские взгляды, а ошибочная концепция, согласно которой рынки, не имеющие ограничений и регулирования, являются стабильными и эффективными, была дискредитирована. Возникла надежда, что появится новый, более прочный капитализм и новый, более сбалансированный мировой экономический порядок, благодаря которому в конце концов можно будет добиться большей стабильности и решить давно назревшие проблемы, которые я подробно описываю в главе 7 (такие, как значительное и к тому же возрастающее неравенство между богатыми и бедными, необходимость адаптации нашей экономики к угрозе глобального потепления, освобождение мира от нефтяной зависимости, а также реструктуризация экономики в целях эффективной конкуренции с развивающимися странами Азии).
Однако надежда, появившаяся в первые месяцы кризиса, быстро ослабла. Вместо нее возникло отчаяние: путь к восстановлению окажется, возможно, даже более долгим, чем я предполагал, а социальная напряженность – еще более сильной. В то время, когда банковские служащие приносят домой семизначные бонусы, рядовые граждане сталкиваются не только с длительной безработицей, но и с тем, что сеть безопасности, предназначенная для оказания поддержки именно в таких случаях, не соответствует тем вызовам, которые породила Великая рецессия. Разногласия, как экономические, так и идеологические, как внутри страны, так и между государствами, могут стать еще более сильными. По мере того как экономический спад продолжается, усиливается необходимость в глобальных действиях, однако из‑за указанных разногласий Соединенным Штатам все труднее и труднее надлежащим образом реагировать на происходящее, а надежды на то, что будут осуществлены какие‑то согласованные глобальные действия, желательные для всего мира, становятся все более призрачными.
В этом послесловии к нынешнему изданию я делаю обзор основных событий, произошедших в политике и экономике после первой публикации «Крутого пике», и рассматриваю, как произошедшее укрепило или уточнило сделанные ранее выводы. Прошедшие события привели к появлению новых взглядов и вопросов, а также заставили вернуться к попыткам получения ответов на старые вопросы. Например, критики кейнсианской экономики заявляют, что она лишь откладывает судный день на более поздний срок. Но в этом послесловии я утверждаю, что, если мы не вернемся к основным принципам кейнсианской экономической теории, мир обречен на длительный спад.
Кризис отправил весь мир на неизведанную территорию, где неопределенности очень велики. Но есть одна вещь, в отношении которой мы можем быть относительно уверены: если промышленно развитые страны продолжат идти по пути, на который они сегодня вступили, то вероятность скорого и быстрого восстановления является незначительной; экономические и политические позиции Америки и Европы из‑за этого сильно ослабнут, и такой же слабой будет наша способность заниматься долгосрочными вопросами, от решения которых зависит наше будущее благополучие3.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 214; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!