Кумарби замышляет реванш. Рождение Улликумми
Кумарби в душу свою мудрость вбирает,
Как злодей, он день дурной породит.
Он против Бога Грозы зло замышляет:
Он соперника Богу Грозы породит.
… Когда Кумарби в душу свою мудрость вобрал,
С трона своего вверх он быстро взлетел.
Взял он в руку жезл,
А ноги обул
В буйные ветры, как в сапоги, –
и в два шага домчался до далекого Холодного Озера. Низвергнутый царь богов взглянул с вышины на лежащую посреди туманной водяной глади скалу в три версты длиной, полторы шириной – и скривил губы в зловещей улыбке.
– Да, Ану, твой замысел удался, Бог Грозы меня одолел! Но игра еще не закончена, о нет! Теперь я знаю, что мне делать. Вскоре бунтовщики встретятся с мстителем в тысячу раз более ужасным, чей твой ублюдок Тешуб!
На что только не пойдешь ради мести! Распоясав чресла, Кумарби десять раз сочетался с Озерной Скалой и оставил в ней свое семя.
Неизвестно, сколько времени прошло – много ли, мало ли, – но вот у Скалы родился малыш с телом из камня кункунуцци, и Богини Судьбы вместе с Богинями‑Защитницами положили новорожденного на колени к отцу.
Довольно странный был вид у этого мальчугана, но Кумарби очень ему обрадовался и, качая сынка, начал придумывать отпрыску имя покрасивее.
– Как мне сына назвать,
Что Богини Судьбы и Богини‑Защитницы дали мне?…
Его назову Улликумми[165] .
Пусть на небо идет он и станет царем.
Славный город Куммию Улликумми растопчет,
|
|
|
Улликумми ведь Бога Грозы поразит,
Как мякину развеет, наступит пятою,
И раздавит его он, как муравья!
Позвоночник Тасмису, как тростник, он сломает!
Всех богов распугает на небе, как птиц,
Как пустые горшки, разобьет их!
Такую милую колыбельную напевал Кумарби над новорожденным сыном… Но потом умолк и задумался: где бы ему спрятать малыша, чтобы враги не убили Улликумми в младенчестве?
Бывший царь кликнул своего советника Импалури:
– Отправляйся немедленно к богам‑Ирсиррам, позови их ко мне! Да смотри, не говори, зачем они мне понадобились, чтобы весть о моем сыне не разлетелась по всей земле!
Быстроногие Ирсирры, одни из немногих богов, оставшихся верными Кумарби после его свержения, тут же явились на зов и выслушали повеление господина:
– Возьмите этого малыша, отведите на Темную Землю и посадите на плечо Упеллури. Только там мой сын будет в безопасности, только там он сможет вырасти, невидимый богам!
Да, это было неплохо придумано!
Упеллури, божество подземного мира, подобно эллинскому Атланту, держал на себе Небо и Землю. Но в отличие от Атланта, увлекавшегося садоводством и выращивавшего золотые яблоки Гесперид, этот неуклюжий ленивый гигант не интересовался абсолютно ничем. И им самим, стоящим на краю мира по горло в воде, тоже никто не интересовался. Лучшего убежища для ребенка, чем у великана на плече, было просто не найти!
|
|
|
Иштар пытается обольстить Улликумми
Ирсирры взяли новорожденного сына Кумарби, посадили его на правое плечо Упеллури, и Улликумми остался торчать там, словно стойкий оловянный солдатик… Или, скорее, как длинный узкий меч. Каменный отпрыск Озерной Скалы был слеп, глух, нем и неподвижен, зато рос не по дням, а по часам! За каждый день он вытягивался на сажень, за месяц – на четверть версты, а через пятнадцать дней стал таким огромным, что показался из моря по пояс, почти коснувшись головой небесных чертогов богов.
Только теперь Бог Солнца, невзначай посмотрев вниз, увидел Улликумми и страшно удивился.
– Что это за странная штука торчит из моря? И, если глаза меня не обманывают, она растет?
Бог Солнца спустился, рассмотрел Улликумми поближе и со всех ног помчался к Богу Грозы.
Едва взглянув на запыхавшееся Солнце, Тешуб и Тасмису поняли: произошло что‑то ужасное! А когда перепуганный гость рассказал, что случилось, братья бросились на край света, чтобы своими глазами увидеть каменное чудовище.
|
|
|
– Эй, братишки, в чем дело? – Иштар, сестра Тешуба и Тасмису, догнала их и помчалась рядом. – На вас лица нет, что за беда стряслась?
Но край света был уже близок, и братьям ничего не понадобилось объяснять: Иштар сама все поняла, когда увидела Улликумми.
Два бога и красавица‑богиня в ужасе уставились на каменное чудовище, торчащее из воды, словно меч, угрожающий небесам. Даже храбрый и бесшабашный Тешуб, и тот побледнел и застучал зубами.
– Готов поспорить, что это отпрыск Кумарби, рожденный всем нам на погибель! – простонал он. – Кто же выстоит в битве с эдаким каменным монстром? Посмотрите, он уже достиг головой облаков и все равно продолжает расти!
Иштар опомнилась первой и принялась утешать перепуганных братьев:
– Успокойтесь! Хоть он и похож на гору Канцуру, он все же мужчина и, как мне кажется, недалекого ума… Значит, я в два счета сумею его обольстить. Могу поспорить, он у меня быстро забудет, что его тело сделано из камня!..
И Иштар, спустившись на побережье с лютней и бубном, запела страстную песню, закружилась в зажигательном танце.
Богиня плясала и пела час, другой и третий, до крови изранила ноги об острые камни, до хрипоты сорвала голос, но Улликумми продолжал неподвижно стоять на плече Упеллури, все такой же бесстрастный и молчаливый: камень камнем, столб столбом!
|
|
|
Неизвестно, сколько еще времени красотка выбивалась бы из сил, но тут из моря встала большая волна и сочувственно прошумела:
– Эй, дочка, не мучайся понапрасну! Этот парень слеп и глух, он не оценит твоих любовных песен и танцев!
Давно не испытывала богиня любви такого удара!
Как услышала это Иштар,
Сразу петь перестала И отбросила лютню и бубен,
Украшенья с себя сорвала золотые,
Плача в голос, ушла она прочь.
Поражение Бога Грозы
После сокрушительного фиаско Иштар пришло время взяться за дело ее братьям.
И хотя у Бога Грозы дрожали колени при одном воспоминании об Улликумми, все же он начал готовиться к битве, засыпая слуг многословными приказаниями:
– Приготовят пусть корм для быков!
Благовонное масло пускай принесут!
Пусть натрут благовоньями Сьерри рога!
Хвост у Теллы пусть золотом будет покрыт!
Дышло в упряжи бычьей пускай повернут!
Прикрепят эту упряжь к могучим быкам,
А снаружи на упряжь пусть камни наденут!
Поскорее пусть вызовут грозы такие,
Что за верст девяносто скалу разбивают…
Ветры вызовут пусть вместе с ливнями быстро,
И те молнии, что ужасают сверканьем,
Пусть из спальных покоев скорее выводят!
Так командовал Тешуб, всеми силами стараясь оттянуть миг сражения… А пока его слуги золотили хвост одному боевому быку и натирали благовониями рога другому, Улликумми все рос и рос.
Но вот последние приготовления были завершены и, взойдя на колесницы, боги устремись в бой.
Вот тут‑то Улликумми впервые шевельнулся и показал, на что он способен! Одним движением каменной рукой он низверг в море целый отряд богов во главе с Аштаби и Небесами, как платьем порожним, встряхнул он.
А ростом сын Кумарби теперь уже намного превосходил гору Канцуру: если раньше он возвышался над морем на две тысячи верст, то сейчас затмевал собою полнеба, так что жители Куммии – священного града Бога Грозы – даже с самых высоких башен не могли разглядеть поле сражения.
Напрасно супруга Тешуба Хебат вглядывалась вдаль с башни своего храма; она видела только гигантского каменного врага, облик которого внушал ей леденящий ужас.
Тогда Хебат позвала верную богиню Такити:
– Пожалуйста, возьми скорее жезл, обуй ноги в буйные ветры, как в сапоги, и лети на поле битвы, принеси мне вести о муже. Жив ли он? Цел ли он? Или великан Кункунуцци[166] уже его одолел?
Такити взмыла в небо и понеслась на север – но куда бы она ни направлялась, всюду каменной преградой перед ней вставал Улликумми. Так и не выполнив просьбу госпожи, вестница вернулась к Хебат, и женщины снова стали со страхом вслушиваться в звуки далекого боя…
Вдруг откуда ни возьмись на площадку башни рухнул брат Тешуба Тасмису.
– Бог Грозы велел мне вывести тебя из Куммии, Хебат! – прохрипел он, вытирая пот и кровь с осунувшегося лица. – Похоже, наши дела совсем плохи. Брат приказал мне спрятаться вместе с тобой в укромном месте… Но лучше беги и прячься сама, царица! Я тебя предупредил, а теперь мне надо вернуться на поле боя…
И Тасмису, повернувшись на пятках, унесся прочь, а Хебат вскрикнула и в полубеспамятстве сделала шаг вперед. Она упала бы с башни, если бы в последний миг ее не подхватили придворные женщины.
Эйя побеждает Улликумми
– Надо отступать! – крикнул Бог Грозы, отшвырнув в сторону колчан, в котором больше не осталось перунов. – Нам не выстоять в битве с каменным исполином!
– Отступать? Куда? – хладнокровно отозвался Тасмису. – На вершину Канцуры или Лалападувы?[167]
Чтобы сидеть там, дрожа, и ждать, когда Улликумми швырнет нас себе под ноги и растопчет, как муравьев?
– Что же ты предлагаешь? – огрызнулся Тешуб.
– Там, где не помогли отвага и сила, должен помочь разум. Есть один‑единственный бог, которому под силу справиться с Кункунуцци, – это Эйя. Пойдем к нему, поклонимся стократно и попросим помощи против сына Кумарби!
Да, ничего другого разбитым наголову богам и впрямь не оставалось!
И Тешуб с Тасмису, явившись в Апсу, принялись усердно бить поклоны. Пять раз они поклонились воротам дворца, пять раз – дверям покоев Эйи, а когда навстречу им вышел хозяин, успели совершить перед ним пятнадцать поклонов, прежде чем он их остановил.
– Сейчас не время для подобных упражений! – проворчал Эйя, даже виду не подав, что помнит о давнишней размолвке с Тешубом и о зловещих посулах Бога Грозы. – Я уже знаю, что Кункунуцци вас победил!
– Чудовищный сын Кумарби разнесет на куски весь мир, если ты не придумаешь, как его одолеть, – пробормотал Тасмису. – Пожалуйста, придумай что‑нибудь… Ведь стоит ему подрасти еще на пару‑другую верст, и его уже невозможно будет остановить!
– Я должен посмотреть на него вблизи, – задумчиво перебил мудрый бог и, покинув подводный дворец, отправился на край света, где по горло в воде все так же безмятежно стоял Упеллури…
А на правом плече гиганта торчало такое, что Эйя невольно присвистнул. Да, акселерат Улликумми не терял времени зря! Если не принять экстренных мер, скоро с ним и впрямь невозможно будет справиться!
Громкий свист заставил Упеллури прервать храп и медленно приподнять тяжелые веки.
– Это ты, Эйя? – зевая, удивился гигант. – Рад тебя видеть, у‑эых!
– Здравствуй, дружок! – отозвался Эйя и помялся, не зная, как бы поделикатнее задать щекотливый вопрос. – Скажи, пожалуйста, Упеллури, когда ты в последний раз смотрел на свое правое плечо?
– Да никогда, – благодушно сообщил тот и зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть. – А зачем?
– Затем, что на твоем плече стоит сын Кумарби Улликумми, сотворенный на погибель богам!
– Подумать только, – вежливо‑равнодушно откликнулся великан. – Ну и что же?
– А то, что он продолжает расти и скоро, наверное, коснется головой самого верхнего неба! Неужели ты ничего об этом не знал? И неужели тебя это совсем не волнует?
– Эйя, когда боги взвалили на меня небо вместе с землей, я об этом и знать не знал, – прогудел Упеллури. – И когда подножие небес отсекли от краев земли, я об этом ведать не ведал. Да, теперь я припоминаю, что с некоторых пор что‑то начало давить мне на плечо… Но почему я должен из‑за этого волноваться?
– Да погляди же наконец! – Эйя силой повернул голову гиганта вправо. – Неужели тебе не хочется сбросить с себя эту тяжесть?
– Да, впечатляет… – пробормотал Упеллури. – Не‑а, не хочется… – и великан снова погрузился в сон.
Некоторое время Эйя напряженно размышлял, кусая губы, а потом вдруг стукнул себя ладонью по лбу:
– Ха! А ведь я, кажется, знаю, как победить Кункунуцци! Ну, спасибо, дружище, что ты напомнил мне о тех временах, когда небо было отсечено от земли!
– Хррр… Мммм… Ффф… – отозвался сквозь сон Упеллури.
Улликумми же за время беседы Эйи и великана вытянулся еще на три локтя.
Хозяин Апсу поспешил к богам минувшего, которые заведовали складом с рухлядью, накопившейся еще от начала времен. В необъятном полутемном помещении само время, казалось, остановилось, запутавшись в висящей повсюду паутине. Порой боги‑кладовщики просыпались, чтобы стряхнуть с себя полуметровый слой пыли, а потом опять погружались в дремоту на несколько десятков лет…
И вдруг пыль, пауки, паутина, таблички учета имущества полетели в разные стороны: на склад ворвался Эйя и поднял всех на ноги громким криком:
– Эй, просыпайтесь, вставайте! Немедленно принесите мне нож, которым когда‑то отрезали небо от земли! Я отсеку им Улликумми от плеча Упеллури, и никогда больше каменный исполин не будет торчать подобно мечу!
Кладовщики всполошенно заметались туда‑сюда и через пару часов отыскали древний нож между первым изданием таблиц судеб бога Энлиля и давно вышедшим из моды старым платьем Иштар.
А дальше все пошло как по маслу!
Эйя блестяще прбвел хирургическую операций): Упеллури даже не проснулся, когда гигантский каменный нарост, отсеченный от его плеча, с плеском шлепнулся в воду. Он не проснулся и тогда, когда присутствовавший на операции Тасмису ликующе закричал:
– Слава тебе, Эйя! Весь мир перед тобой в неоплатном долгу!
– Да, уже в который раз, – снимая маску и вытирая пот со лба, скромно согласился божественный хирург. – Что ж, теперь дело за вами!
Тасмису с радостным воплем устремился на небеса, зовя старшего брата окончательно расправиться с поверженным противником, и Тешуб не заставил себя долго ждать.
На колесницу, как птица, взлетел Бог Грозы,
С громовыми раскатами к морю понесся,
И сразился тогда Бог Грозы с Кункунуцци…
Угадайте, кто победил в этом сражении?
Исчезновение Телепинуса
Телепинус, отпрыск Бога Грозы и Богини‑Матери, покровитель плодородия и растительности, был почтительным и послушным сыном, но и ему порой доводилось ссориться с родителями. Так и случилось однажды: раздор начался из‑за пустяка, но слово за слово перерос в большую ссору. И в конце концов Телепинус так разозлился, что, в гневе надев правый сапог на левую ногу, а левый на правую, покинул отчий дом.
– Иди‑иди, грубиян! – прокричал ему вслед отец. – И можешь больше не возвращаться, невежа!
Мать‑Богиня, тоже рассердившаяся на сына, промолчала… Но с уходом Телепинуса ее дом словно осиротел, и точно так же осиротел весь мир, совсем как тогда, когда Иштар спустилась в прейсподнюю.
Погасли в очаге поленья, и окна заволокло чадом. В хлеву затосковали быки, в загонах – бараны. Овцы не захотели кормить ягнят, коровы отгоняли от вымени телят. Перестали цвести и плодоносить растения, женщины больше не рожали детей, высохли пастбища, погибли леса, обмелели реки.
Однако бессмертные не сразу поняли, что происходит. Бог Солнца по привычке устроил для своих собратьев роскошный пир, но сколько гости ни налегали на яства, их по‑прежнему мучил голод; сколько чаш они ни осушали, им все больше хотелось пить.
– Что же это такое? – испуганно вскричал Бог Солнца. – Откуда такая напасть?
Только теперь Бог Грозы сообразил, что происходит, и со вздохом признался:
– Наверное, это случилось из‑за того, что мой сын Телепинус в гневе покинул отчий дом! Нужно поскорее вернуть его, пока все живое в мире не погибло от голода!
Самые быстроногие гонцы бросились на поиски Телепинуса, но нигде не могли его найти. Даже орел Бога Солнца, хотя и осмотрел все горы, долы и морские волны, не разыскал беглеца. Даже сам Бог Грозы, как ни старался, не смог отыскать сына. Усталый и голодный, он ни с чем вернулся домой и в ответ на тревожный взгляд жены проворчал:
– Бесполезно! Наверное, наш отпрыск всем назло укрылся в Иркалле!
Тогда Богиня‑Мать разжала ладонь, на которой сидела крохотная пчелка:
– Лети! Ищи Телепинуса! А когда найдешь, ужаль этого лентяя пару раз, чтобы поднять с места, и приведи сюда!
– Да ты, никак, рехнулась, жена! – раздраженно громыхнул Бог Грозы. – Раз уж орел Бога Солнца не высмотрел сверху нашего лоботряса, где его разыскать какой‑то жалкой пчеле?
Однако крылатая посланница Богини‑Матери оказалась на редкость трудолюбивой. Она без устали летала туда‑сюда до тех пор, пока не нашла наконец Телепинуса спящим на лесной поляне возле священного города Лихцина. Помня наказ хозяйки, пчела ужалила беглеца в руку, ужалила в ногу – и Телепинус вскочил с громким воплем, разозленный еще больше прежнего!
Тряся укушенной рукой, бог в гневе принялся сметать дома и целые города, губить людей и животных, колыхать землю и громыхать так, как не сумел бы даже его отец, Бог Грозы!
Бессмертные и смертные в ужасе прятались, и не помышляя о том, чтобы утихомирить разошедшегося буяна… Но великая волшебница богиня Камрусепа не растерялась. Вооружившись крылом орла, она принялась нараспев читать заклинание:
– Сердитый дух Телепинуса и его сердцевина! Задыхаются в огне дрова. И подобно тому, как дрова горят, пусть так же сгорит гнев Телепинуса, сердитость, вина, свирепость. Как маленькие зерна солода в поле не несут, а оставляют впрок на семена… так пусть столь же малы станут гнев Телепинуса, его сердитость, вина и свирепость.
… Прочь, гнев Телепинуса! Прочь, сердитость! Прочь, вина! Прочь, свирепость! Подобно тому как вода по водосточному желобу обратно вверх не течет, так пусть гнев Телепинуса, его сердитость, вина и свирепость назад не приходят!
И волшебство Камрусепы подействовало: Телепинус успокоился, перестал ругаться, чесать укушенную руку и виновато обозрел причиненные им опустошения.
А потом он вернулся домой, помирился с родителями, и вместе с ним в мир вернулось прежнее плодородие.
Овца снова начала заботиться об ягненке, корова ласково подтолкнула к вымени теленка, в домах запищали новорожденные дети, на полях пышно распустились цветы.
И боги, собравшиеся на пир после долгой голодовки, не забывали поднимать каждую вторую чашу за здравие Телепинуса – вечно юного бога изобильной природы.
Однако вскоре мир вновь оказался перед угрозой голодной гибели, на этот раз по вине мстительного Кумарби.
Хедамму и Иштар
Хотя Бог Грозы и уничтожил Улликумми, Кумарби не пожелал примириться с поражением и составил новый злодейский план. Он вступил в брак с дочерью Океана Шертапшухури, которая родила огромного Хедамму, прожорливого, как Робин Бобин Барабек.
Его город боялся Куммия
И город Дуддул боялся.
Когда Хедамму родился,
Все перед ним трепетали
И в страхе его растили.
Еще бы! Как нянькам было не бояться ребенка, который для разминки глотал козлят вместе со шкурой и копытцами, а на обед требовал две тысячи быков. Присматривавшие за сыном Кумарби женщины дрожали от страха, ожидая, что питомец вот‑вот слопает и их!
Но детский аппетит Хедамму был ничто по сравнению с булимией[168] , которая разыгралась у него, когда он подрос. Теперь ненасытный обжора каждый день съедал целые табуны лошадей, большие стада барашков и овец, а истребив весь домашний скот в окрестностях, принялся за диких зверей. Он вылавливал в лесах и глотал оленей, кроликов, медведей, волков, на десерт выуживал в реках выдр и запивал все это целыми озерами воды…
Вскоре во всей стране начались голод и засуха, и сам Эйя не знал, как справиться с такой бедой.
Тогда, посовещавшись, боги обратились за помощью к Иштар:
– Пусти в ход все свои чары, красавица, и останови Хедамму! Он разорил уже сто тридцать городов, и еще семьдесят выскребают сейчас для него последние припасы. Если сына Кумарби не остановить, скоро он примется глотать людей, а потом, чего доброго, настанет и наш черед… Так пусть он заболеет любовным томлением и забудет про еду и питье!
Иштар, не задумываясь, согласилась. Она до сих пор переживала поражение с Улликумми и с радостью ухватилась за возможность восстановить свою репутацию.
Красавица натерлась благовониями, надела самые лучшие украшения, зато одежду, наоборот, сняла – и кликнула своих служанок, Красоту и Страсть:
– Разузнайте поскорей, где сейчас Хедамму!
– Госпожа, он только что сожрал припасы пяти больших городов и отправился к морю закусить рыбешкой, – ответила Красота. – Горе нам, горе! Сын Кумарби уже лишил нас хлеба и мяса, а теперь задумал лишить и рыбы!
– Ну, это мы еще посмотрим! – загадочно улыбнулась богиня и, прихватив лютню, отправилась на берег моря.
Толстый живот Хедамму, покачивающегося на волнах, был виден издалека, как спина огромного кита, но Иштар сделала вид, что ничего не замечает и, наигрывая на лютне, спустилась к воде. Услышав странные звуки, Хедамму приподнял голову… и при виде красотки, одетой только в золотые украшения и прикрытой лишь лютней, чуть не подавился макрелью.
– Кто ты? – пропыхтел он, с трудом проглотив вставшую поперек горла рыбу.
– Я – служанка благочестивой Кель, – Иштар с притворной скромностью опустила ресницы. – Моя госпожа решила принести богам богатую жертву и послала меня приготовить все для жертвоприношения. Но поскольку я неловкая, глупая и неуклюжая, Кель велела: «Разыщи Хедамму, он мастер на все руки и, конечно, не откажется тебе помочь!» Прошу тебя, прекрасный юноша, скажи, где мне найти знаменитого героя Хедамму?
– Аэмм… Ммм… Бльбль… – отозвался обжора, невольно хлебнув воды.
– О, как ты красноречив! – восхитилась Иштар. – Как я завидую твоей возлюбленной! Я отдала бы все на свете, чтобы очутиться в объятиях такого стройного мужественного красавца, как ты!
– Да‑а? – сын Кумарби торопливо пошлепал к берегу, расправив плечи и пытаясь втянуть живот.
– Конечно! – трепеща ресницами, страстно пропела Иштар. – Наверное, даже великий Хедамму не сравнится с тобой в красоте!
– Вообще‑то я и есть Хедамму, – смущенно признался толстяк.
– О‑о! – богиня любви всплеснула руками, и лютня упала на песок, явив «знаменитому герою» последние скрытые от его взора прелести красавицы.
Не прошло и трех дней, как Энлилю принесли радостные вести: Хедамму совсем перестал есть и почти перестал пить! Вместо того чтобы опустошать амбары, леса, моря и реки, он усиленно занимается спортом, желая приобрести стройную талию, и учится играть на лютне, чтобы исполнять для своей возлюбленной серенады…
Так мир спасся от ужасного голода, богиня любви взяла реванш за неудачу с Улликумми, а Кумарби окончательно потерял надежду отомстить.
Чудовища и Бог Грозы
Раньше эти создания были людьми, но над ними тяготело проклятие, заставившее их совершить ужасные дела. Что именно они натворили, неизвестно, но их деяния лишили их человеческого облика.
Подметая звериные тропы мохнатыми хвостами, уродливые чудища скитались по лесам и пустынным горам, днем прятались в пещерах, а ночью выли на луну. Но в их безобразных телах страдали человеческие души, и наконец глухой ночью чудовища осмелились войти в спящий город и прокрасться в храм Бога Грозы.
– Верни нам человеческий облик! – взмолились они. – Мы исполним любое твое приказание, только сделай нас снова людьми!
Громовый бог в задумчивости взглянул на странных просителей и проговорил:
– Короткие пути вы удлинните,
А дальние пути – укоротите!
Гора высокая пусть низкой станет,
А низкая гора – высокой станет!
Поймайте Волка голыми руками,
Льва оседлайте и за пасть схватите!
А в реку бросьте сеть! Поймайте Змея
И во дворец его доставьте тут же,
Чтобы судить его судом законным!
Если вы совершите все эти подвиги, вы снова станете людьми!
Съежившись, поджав хвосты, чудовища ползком покинули храм грозного бога.
Прошел день, миновал месяц, кончился год… Тоскливый хриплый вой уже давно перестал пугать по ночам детей, и получеловеческий‑полузвериный силуэт не мелькал больше в лунном свете на окраине города.
Но когда год обновился, мохнатые уродливые тени вновь подкрались к воротам храма Бога Грозы, и круглые зеленые глаза ярко вспыхнули во мраке святилища.
– Не удалось нам сделать ничего:
Короткие пути не удлиннили,
А долгие мы не укоротили.
Гора высокая не стала низкой,
А низкую не сделали высокой!
И Волка мы руками не поймали,
Льва мы не оседлали,
не схватили…
– А сеть, которой вы ловили Змея, порвалась, как только вы забросили ее, – холодно прервал Бог Грозы жалобный скулеж чудовищ. – Я уже знаю. Так ступайте же прочь отсюда! Носите и дальше свои шкуры! До тех пор, пока не совершите подвиг, который снова сделает вас людьми.
И дети вновь начали просыпаться по ночам от тоскливого воя, а взрослые пугали малолеток:
– Смотри, если будешь баловаться – придет из лесу чудище и съест тебя! Оно только и ждет, как бы схватить такого озорника!
И никто даже не догадывался, что чудовища искали вовсе не поживы, а подвига, который смог бы снова сделать их людьми…
Луна, упавшая с неба
Однажды Бог Луны упал с неба на рыночную площадь, и вместо луны на небосводе осталось лишь пустое место среди звезд.
Поскольку несчастье случилось поздно ночью, никто из людей его даже не заметил – зато Бог Грозы, увидев сверху лежащую на площади луну, так перепугался, что пустил дождь, быстро перешедший в сильный ливень.
Напрасно богиня Хабнатали пыталась излечить Бога Грозы от постыдной слабости – тот никак не мог с собой совладать, и ливень все хлестал и хлестал.
Наконец шум дождя разбудил великую волшебницу Камрусепу, и та укоризненно проговорила:
– Подумаешь, Луна упала на рыночную площадь! Разве это повод, Бог Грозы, чтобы ты залил весь мир, как во время Великого потопа?
– Но я никак не могу удержаться! – смущенно объяснил тот. – Вот потому и гремлю перунами и хлещу ливнем!
– Да, и не даешь мне уснуть, – покачала головой Камрусепа. – Хорошо, сейчас я приведу тебя в чувство, дружок. Послушай‑ка мое заклинание! Как же там… Подожди… Ах, да! Вот, слушай: пусть страх и ужас покинут тебя, пусть они никогда к тебе не вернутся!
Сонная Камрусепа выбрала самое короткое заклинание и еле выговорила его сквозь зевоту, поэтому на этот раз ее волшебство не сработало. Зато сработала наконец мужская гордость: Богу Грозы стало так стыдно за свою трусость, что он немедленно прекратил громыхать и заливать землю дождевыми потоками. Более того – он сошел вниз, и, хотя его зубы стучали от страха, вернул Бога Луны на небо.
Над миром опять засиял шафрановый диск, а Камрусепа, очень довольная своим колдовским искусством, снова отправилась спать.
Пожалуй, на этом пришла пора проститься с людьми и богами страны Хатти
До дня, когда цари минувшего вернутся,
Чтобы узнать, что с их страною сталось.
А когда настанет такой день, наверное, не знает никто…
[1] Геродот говорит лишь (со слов жрецов), что от царствования первого египетского фараона до конца эфиопского владычества прошло 341 поколение, принимая это время за 11 340 лет.
[2] Та‑Мери – Любимая Земля: так называли свою страну сами египтяне.
[3] Т.е. солнечных, от лат. solaris – «солнечный».
[4] Омфал (греч. – «пуп»). Сами древние греки без колебаний помещали омфал в храме Аполлона в Дельфах, в Фокиде.
[5] Первоначально Ра и Амон почитались как разные боги, но в период Нового царства их культы слились, и появилось единое солнечное божество Амон‑Ра.
[6] Тота изображали в виде обезьяны или человека, но чаще – в виде человека с головой ибеса.
[7] Перевод А. Ахматовой.
[8] Ху – Воля, Сиа – Разум, Сехем – Энергия, Хех – Вечность.
[9] Здесь и далее переводы, помеченные *, принадлежат М. Матье.
[10] Перевод О. И. Павловой.
[11] Перевод А. Ахматовой.
[12] Птица Хат – самка коршуна.
[13] Поиски частей тела Осириса и изготовление его мумии заняла 70 дней – время, в течение которого на небе виден Сириус.
[14] По верованиям древних египтян, имя (Рен) давало знавшему его власть над обладателем имени.
[15] Перевод О. Павловой.
[16] Нейт – богиня войны и охоты; позднее – богиня плодородия и ткачества.
[17] В древнеегипетском языке слова «скот» и «сан» имели одинаковое произношение.
[18] После наказания, которому он подвергся, бог Анти проклял золото. Поэтому в местностях, где чтили Анти, пользоваться золотыми вещами было запрещено.
[19] Сет предложил Гору состязание на каменных ладьях. Гор, схитрив, построил себе ладью из кедра и сверху покрыл ее гипсом, а Сет спустил на воду ладью из настоящего камня. Конечно, ладья Гора легко поплыла, а ладья Сета тут же утонула… Но это все равно не разрешило спор.
[20] «И Сет сказал Гору:
– Иди! Проведем приятный день в моем доме.
И Гор сказал ему:
– Согласен, я согласен.
И вот затем, в вечерннюю пору, им постелили, и они легли, эта пара.
И вот ночью Сет укрепил свой член и направил его между ляжек Гора.
И Гор всунул обе свои руки между своих ляжек и принял семя Сета.
И Гор отправился сказать своей матери, Исиде:
– Приди ко мне, Исида, моя мать! Приди, и ты увидишь, что Сет сделал со мной.
Он раскрыл свою руку и показал ей семя Сета. Она громко закричала, схватила свой нож, отрезала его руку, бросила ее в воду и достала ему равноценную руку.
И она взяла немного приятно пахнущей мази и помазала ею член Гора.
И она укрепила его, сунула его в небольшой сосуд, и он испустил в него свое семя.
И Исида направилась с семенем Гора в утреннюю пору к саду Сета. Она сказала садовнику Сета:
– Какие овощи Сет ест здесь у тебя?
Садовник сказал ей:
– Он не ест здесь у меня никаких овощей, кроме латука.
Исида окропила латук семенем Гора.
Сет пришел по своему ежедневному обыкновению и поел латука, который он ел постоянно. Он забеременел от семени Гора.
Затем Сет отправился сказать Гору:
– Приди! Поспешим – я буду препираться с тобой в суде.
И Гор сказал ему:
– Согласен, я согласен.
И они отправились в суд, эта пара. Они предстали перед великой Эннеадой. Им сказали:
– Говорите, вы!
И Сет сказал:
– Пусть отдадут мне сан Правителя, ибо, что касается Гора, который присутствует здесь, то я выполнил работу мужчины по отношению к нему.
И (боги) Эннеады громко закричали. И они извергали блевотину и плевали в лицо Гору.
И Гор насмехался над ними.
И Гор поклялся богам:
– Ложь все, что говорит Сет! Пусть позовут семя Сета, и посмотрим, откуда оно откликается, и пусть позовут (затем) мое (семя), и посмотрим, откуда оно откликнется.
И Тот, владыка божественных слов, писец нелицеприятный Эннеады, положил свою руку на плечо Гора и сказал:
– Выходи, семя Сета!
Оно откликнулось из глубины болота.
И Тот положил свою руку на плечо Сета и сказал:
– Выходи, семя Гора!
И оно сказало ему:
– Откуда я должно выйти?
И Тот сказал ему:
– Выходи через его ухо.
Тогда оно сказало ему:
– Неужели мне подобает выйти через его ухо: я – божественное истечение!
И Тот сказал ему:
– Выходи через его темя.
И оно появилось в виде золотого диска на голове Сета.
И Сет сильно разгневался. Он протянул свою руку, чтобы схватить золотой диск.
И Тот отнял его у него и поместил как украшение на своей голове».
(Папирус Британского музея, известный под именем Честер‑Бити, вторая половина Нового царства. Перевод И. Лившица.)
[21] Поневоле напрашивается вопрос: а кто светил с неба до того, как Ра начал путешествовать в ладье Манджет?
[22] Уннефер – «Постоянно пребывающий в благости»: эпитет Осириса.
[23] Отрывок из «Книги мертвых», изданной Лепсиусом в 1842 г.
[24] Перевод М. Коростовцева.
[25] Перевод М. Коростовцева.
[26] Хотя очень трудно представить, что земледелец или пастух мог пройти через все вышеперечисленные испытания. Сдача государственных экзаменов в любом из современных российских институтов ничто перед экзаменами в египетском царстве мертвых!
[27] Карстен Нибур – участник экспедиции, отправленной Фридрихом I Датским для изучения Аравии, Ирана и других восточных стран. О своих исследованиях Нибур написал в книге «Описание путешествия по Аравии и другим близлежащим странам по собственным наблюдениям и сведениям, собранным на месте». Этой книгой зачитывался Наполеон, он даже взял ее в египетский поход.
[28] То есть востоковедом.
[29] Хедив (перс.) – до 1922 года официальный наследственный титул вице‑короля Египта, данный ему в 1867 году турецким султаном, в номинальной зависимости от которого тогда находился Египет.
[30] Нармера, так же как и легендарного царя Скорпиона, часто относят к додинастическому периоду – около III тыс. до н. э.
[31] В защиту Геродота следует сказать, что он всегда использовал все доступные ему источники, от официальных документов до рассказов очевидцев, причем ко многому, что рассказывали его многочисленные местные информаторы, относился весьма критически. «Я передаю то, что мне рассказывали, но я не обязан в это верить», – неоднократно повторяет Геродот. Греческий путешественник старался собрать как можно более полные сведения о любой стране, где он бывал, но был лишен возможности лично проверить все, что ему говорили. Зато он всегда старался интерпретировать собранные факты, опираясь на логику и здравый смысл – в этом у него не мешало бы поучиться тому же Эриху фон Деникену, чьи расчеты, посвященные Великой пирамиде, пестрят нелепейшими ошибками. А цифровые данные Геродота о пирамиде Хефрена удивительно точны.
[32] Между Аменхотепом II и Аменхотепом III очень недолго правил Тутмос IV.
[33] Их посадили на кол.
[34] Этот период именуется «амарнским» по названию современного поселка Эль‑Амарны, расположенного неподалеку от места, где находился Ахетатон.
[35] Синдром Фрелиха – органические изменения с нарушением выделения гормонов.
[36] Цитата дана по книге А. Немировского «Мифы и легенды Древнего Востока».
[37] Четыре отряда войска Рамсеса П назывались по именам богом – Амон, Ра, Птах и Сутех.
[38] Перевод М. Коростовцева.
[39] Перевод А. Ахматовой.
[40] Уауат – область Северной Нубии, Сенмут – ныне остров Бигге у первого порога Нила, пограничный пункт Египта.
[41] Локоть – около 50 см.
[42] Великое Зеленое море – Красное море.
[43] Речь идет, по‑видимому, о фараоне Рамсес IV из XX династии.
[44] Коптос – центр Пятого нома Верхнего Египта.
[45] Кар – принадлежавшая египтянам область в Нубии.
[46] Вот это и называется справедливый божественный суд!
[47] Вероятно, хурритское государство Митанни.
[48] К сожалению, о собаке в сказке ничего не говорится. Хотя она тоже заслужила «дыхание жизни» и счастливую судьбу.
[49] В сказке перечисляются фараоны V династии. Есть мнение, что эта сказка является оправданием прихода к власти гелиопольской династии. Так же как эллинские цари обычно возродили свою родословную к богам, фараоны этой династии возводили свое происхождение к Богу Ра.
[50] Так именуется в папирусе вождь восставших.
[51] Месопотамией – «Междуречьем» – древние греки называли местность между Тигром и Евфратом. Термин «Двуречье» используется чаще всего как синоним «Месопотамии», хотя иногда так называют только юг Междуречья. Здесь Двуречьем будет называться вся Месопотамия в целом.
[52] Надеюсь, вы помните, что «Весы Обеих Земель» – это одно из египетских названий города Мемфиса?
[53] Некоторые исследователи считают, что носители Эль‑Обейдской культуры уже были шумерами. Таким образом, шумерская цивилизация и впрядь оказывается едва ли не древнее египетской.
[54] Ныне о. Бахрейн.
[55] Постоянный эпитет Энлиля. Вероятно это означает «муж могучий».
[56] Перевод В. Афанасьевой.
[57] Перевод стихотворного текста в этом мифе Ф. Мендельсона.
[58] Нинмах – «Госпожа могучая». Есть предположение, что это эпитет Намму и что Энки творил людей на пару с матерью, а не с женой.
[59] Перевод стихотворного текста в этом мифе В. Афанасьевой.
[60] Перевод стихотворпого текста в этом мифе В. Афанасьевой.
[61] Нинкаси – богиня пива.
[62] Перевод стихотворного текста в этом мифе В. Афанасьевой.
[63] Перевод Ф. Мендельсона.
[64] На самом деле письменность появилась раньше.
[65] Перевод И. Каневой.
[66] Перевод стихотворного текста здесь и далее в этом мифе В. Афанасьевой.
[67] С третьей попытки. Сперва Нинурта ранил Анзуда стрелой, но, обладая таблицами судеб, орел нашел в них соответствующее заклинание и легко излечился от раны.
[68] Согласно другой версии, муж Инанны, пастух Думузи правил в еще допотопные времена в Бад‑тибире, а его тезка, урукский правитель, был рыбаком, а не пастухом. Любопытно, что в те времена для правителей не считалось зазорным именоваться рыбаками или пастухами, например, царь Киша Этана тоже называется в «Царском списке» пастухом.
[69] Перевод стихотворного текста в этом и в следующем мифе В. Афанасьевой.
[70] Перевод стихотворного текста в шумерских мифах про Гильгамеша В. Афанасьевой.
[71] Миф об Этане сохранился в немногих фрагментах, в которых отсутствует концовка. Однако судя по тому, что в других легендах упоминается сын Этаны Балих, царь все‑таки раздобыл вожделенную траву. Кстати, название ее неизвестно.
[72] Апсу – шумерский Абзу.
[73] Гишизда – умирающий и воскресающий бог плодородия, так же как и Думузи.
[74] Нингирсу – главный бог Лагаша, иногда отождествлявшийся с богом войны Нинуртой.
[75] Нисаба – богиня, покровительствовавшая писцам.
[76] Переводы с аккадского в этой главе И. Дьяконова.
[77] Перевод И. Дьяконова.
[78] Перевод стихотворного текста в этой главе В. Афанасьевой.
[79] Перевод стихотворпого текста в этой главе В. Афанасьевой.
[80] О природе Асага до сих пор идут споры. Кто считает его огромным деревом, кто – камнем, кто – воплощением болезни (от аккадского асакку – «болезнь»), кто – драконом.
[81] Отчасти в этом была повинна повышающаяся с каждым годом засоленность почвы, но причина наверняка заключалась не только в этом. Надо сказать, что во времена третьей династии Ура плотность засева была вдвое больше, чем во времена Уруинимгины, и все‑таки урожайность резко упала.
[82] Перевод В. Афанасьевой.
[83] Ворота Иштар – главные ворота Вавилона.
[84] Перевод И. Волкова, переработанный И. Дьяконовым.
[85] Перевод стихотворного текста в этой главе В. Афанасьевой.
[86] Не забывайте, что Эйя – это шумерский Энки, а вавилонское Алсу соответствут шумерскому Абзу.
[87] За исключением жриц и гетер, считавшихся служительницами Иштар.
[88] Царпаниту – богиня‑покровительница при родах.
[89] Иркалла – царство мертвых.
[90] Перевод стихотворного текста в этой главе В. Шилейко.
[91] Образ Нергала сближался с образом бога чумы Эрры; в одном из городов у них имелся общий храм.
[92] Перевод стихотворного текста в этой главе В. Афанасьевой.
[93] Сибитти – «Семерка» – семь злых демонов, насылающих на людей болезни, спутники Эрры.
[94] Около 1225 года до н. э.
[95] Перевод В. Афанасьевой.
[96] Перевод К. Бельцода.
[97] Иероскопия (греч.) – гадание по внутренностям животных, в том числе по печени. Греки переняли его у вавилонян.
[98] Перевод В. Афанасьевой.
[99] Сикль – 8,4 г.
[100] Это была его ошибка: в древнем Вавилоне, во избежание недоразумений, левой рукой давали взятку, а правой – «честный дар».
[101] Мина – около 400 г.
[102] Перевод стихотворного текста в этой главе В. Якобсона.
[103] Иеродула – храмовая рабыня.
[104] Эугаль – храм в Даксе.
[105] Эмеслам – храм Эрры в Вавилоне.
[106] Шуанна – Вавилон.
[107] Перевод стихотворного текста в этой главе В. Афанасьевой.
[108] Перевод И. Дьяконова.
[109] Перевод И. Дьяконова.
[110] Раньше завоеванными землями управляли наместники, имевшие гораздо больше прав, чем начальники областей.
[111] Напоминаю, что это означает «царь истинен» или «истинный царь».
[112] На территории современного Армянского нагорья.
[113] Перевод Л. Липина.
[114] Приводится по изданию Д. Ч. Садаев, «История Древней Ассирии». – М, 1979 г.
[115] Если только их выполняли ассирийцы, а не угнанные в плен иноземные мастера.
[116] Согласно воле Синаххериба, царем Вавилона был назначен старший брат Шамашшумукин. Недовольный такой скромной долей в отцовском наследстве, он восстал против Ашшурбанипала и, когда Вавилон был взят, бросился в пламя своего дворца.
[117] Существует версия, что Ашшурбанипал то ли отрекся, то ли был отстранен от власти и дожил остаток дней в одном из городов Месопотамии.
[118] Современные ассирийцы соблюдают этот пост, но только три дня. Он называется «пожелание Ниневии», что в контексте исторических событий стоит воспринимать как едкую иронию. Но, как свидетельствует Бибилия (книга Ионы), подобный пост однажды спас ниневийцев от гнева Господа, а их город – от разрушения.
[119] Современные ассирийцы говорят на новоассирийском языке.
[120] Стихотворный перевод поэмы Н. Гумилева.
[121] Вавилонский талант (мера веса) равен 30,3 кг.
[122] В переводе Гумилева – Эабани
[123] В ниневийской версии этот эпизод завершает поэму.
[124] В переводе Гумилева – Ут‑напиштим
[125] Рабочие Винклера разрушали здания, которые никто даже не подумал хотя бы перед этим зарисовать.
[126] Надо сказать, что сами хетты называли свой язык не хеттским, а неситским по имени одной из своих столиц Несы (Канеса).
[127] Больше всего споров вызывает Вилуса, которую ученые помещают то там, то сям, но чаще всего отождествляют с Илионом (Троей).
[128] Хаттусилис – «Хаттуский».
[129] Перевод «Летописи Хаттусилиса 1» В. Иванова.
[130] В хеттских городах все самые важные события происходили в обширном пространстве между двух городских ворот, отгороженном боковыми укреплениями, а не на площадях. Если в городе было несколько рядов укреплений, т. е. несколько стен, то было несколько таких дворов. Между ворот велась торговля (иноземных купцов в сам город пускали редко), там стояли столики с весами, на которых проверялся вес серебрянных слитков, трудились общественные писари, войско принимало присягу, собирался панкус.
[131] Перевод «Завещания Хаттусилиса 1» В. Иванова.
[132] Цидантас убил Хантилиса, сам погиб от руки своего сына Аммунаса, а того приказал убить Хуццияс, «малый царь» города Хакмес. Сыном Аммунаса и был Телепинус.
[133] Перевод «Указа» В. Иванова.
[134] Т.е. выкуп, виру.
[135] Перевод В. Иванова.
[136] Перевод В. Иванова.
[137] Это хурритское имя вавилонская царевна приняла, став женой хеттского царя; как ее звали раньше – неизвестно.
[138] «Молитвы Мурсилиса во время чумы», перевод В. Иванова.
[139] Оракулы заявили Мурсилису, что чума – это наказание за убийство Суппилулиумасом законного царя.
[140] Исключение составляли важнейшие крепости и города вроде Каркемиша, отдававшиеся под управление членов семьи хеттского царя.
[141] Перевод «Эпоса Пентаура» здесь и далее Н. Петровского.
[142] Еще одно отличие – у египтян на колесницах сражались только знатные люди, у хеттов же колесничим мог стать в принципе любой. Из «Летописи» Мурсилиса II известно, что жители побежденных городов просили царь зачислить их в колесничие, и он эту просьбу удовлетворил.
[143] Видимо, Хаттусилис получил свое прозище за то, что вернул столицу обратно в Хаттусу.
[144] Перевод «Автобиографии Хаттусилиса III» В. Иванова.
[145] В. Замаровский, «Тайны хеттов».
[146] Напоминаю, что отождествление Аттарисия с микенским Атреем имеет как своих сторонников, так и противников, так же как до сих пор идут споры, при каком хеттском царе происходила история с Маддуваттасом.
[147] Хетты и впрямь почти никогда не прибегали к подобной мере.
[148] Мономахия (др. греч.) – поединок двух противников.
[149] F. Sommer.
[150] Поэтому ее содержание известно только по ответу Арнувандаса.
[151] До сих пор идут споры о том, правомочно ли усматривать в этом имени фригийское «Мидас». Хотя знаменитый фригийский царь Мидас, награжденный Аполлоном ослиными ушами, жил гораздо позже, есть предположение, что Мидас, как и Минос – династическое имя, передававшееся из поколения в поколение.
[152] Согласно легенде, Зевс послал Аполлона и Посейдона работать на троянского царя Лаомедонта в наказание за мятеж, который те подняли против громовержца. Лаомедонт приказал богам обнести город новой стеной взамен прежней, разрушенной землетрясением. Только один участок стены был уязвим – тот, который воздвиг помогавший богам царь мирмидонян Эак.
[153] Но даже этот список носит следы реформ, значит, первоначальный вариант законов еще старше.
[154] Однако «грех» с лошадью или мулом считался ненаказуемым.
[155] Фульгуриты – кусочки сплавившегося при ударе молнии песка.
[156] Еще в I тыс. до н. э. на Кипре учителя чтения и письма называли «человеком, рисующим на шкуре».
[157] Аранцах – хурритское название Тигра.
[158] Тасса – священная гора у хурритов.
[159] Канцура – местопребывание хурритских богов.
[160] Перевод хеттских и хурритских мифов В. Иванова.
[161] Кункунуцци – скорее всего базальт.
[162] Забаба – вавилонский бог войны. В этом мифе, как видите, перемешались хеттские, хурритские и шумеро‑аккадские божества.
[163] Существовали магические обряды, при которых разбивали сосуд с пивом, чтобы вызвать гибель врага.
[164] Небесный Возница – у хеттов так называлось созвездие Большой Медведицы.
[165] Улликумми – «Разрушитель города Куммии», священного города Тешуба.
[166] Кункунуцци – прозвище Улликумми. То ли происходит от названия камня, из которого он был сделан, то ли образовано от слова «убивать» и может быть переведено как «Каменный убийца».
[167] Лалападува – священная гора, обиталище богов.
[168] Булимия – постоянный мучительный голод.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 218; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!