Первые герои Урука – Энмеркар и Лугальбанда
А теперь пора познакомиться с царями и верховными жрецами Урука, первым из которых был, согласно «Царскому списку», сын Бога Солнца Уту Мескиаггашер. Вообще‑то во времена Мескиаггашера на месте позднейшего Урука существовал лишь храм Эанна с небольшим поселением вокруг; этим поселением и владел сын Уту – владел целых 324 года.
Амбиции его наследника Энмеркара не позволяли ему удовольствоваться властью над жалкой деревушкой. Энмеркар построил город У рук и процарствовал в нем ни много ни мало 420 лет.
Основатель Урука был о себе столь высокого мнения, что саму богиню Инанну запросто называл сестрой, бога Уту считал своим вторым отцом и по‑приятельски навещал Энки в его подводном дворце Абзу. Обширные связи среди богов подвигнули Энмеркара посягнуть на богатства государства Аратта, что находилось в горах Луристана (Персии).
– О сестра моя Инанна!
Сделай так, чтобы жители Аратты
Искусно выделывали золото и серебро для Урука, –
доверительно обратился к богине правитель, –
Чтобы они приносили благородный лазурит,
извлеченный из скал,
Чтобы они приносили драгоценные камни и благородный лазурит![63]
А в благодарность за помощь в экспроприации богатств Аратты щедрый царь пообещал богине украсить раздобытыми в Луристане сокровищами ее храм и дворец Абзу.
Инанне пришлись по вкусу благочестивые намерения «брата», однако правитель Аратты Энсухкешданна почему‑то не пожелал добровольно отдать Уруку свое золото, серебро и лазурит. Больше того, этот наглец, заручившись помощью бога дождя и грозы Ишкура, сам потребовал от Энмеркара крупных поставок хлеба… Вслед за чем началась многолетняя распря между двумя государствами.
|
|
|
Через горы туда‑сюда сновали посланники Энмеркара и Энсухкешданны; оба царя прибегали к угрозам, подкупу и колдовству, чтобы заставить противника подчиниться, или же принимались загадывать друг другу через послов загадки (условие – победитель получает все!). Этот древнейший «конкурс капитанов КВН» не привел к разрешению конфликта, зато дал очень неожиданный побочный эффект: очередная загадка Энмеркара оказалась настолько сложной, что царский гонец не смог дословно ее запомнить. И тогда премудрый правитель У рука изобрел письменность:[64]
«Для посла слова были трудными и не мог он их повторить, тогда верховный жрец Кулаба прикоснулся к глине и слова на табличке написал. До этого дня не умели слова писать на глине, а теперь, о У ту, воистину стало так! Верховный жрец Кулаба слова на табличке написал, воистину это так!»[65]
И воистину – нет худа без добра!
Наконец в затянувшейся холодной войне верх все‑таки одержал Энмеркар. После того, как урукская колдунья Сагбуру одолела в профессиональном поединке араттского чародея, народ Аратты сам принес требуемое золото, серебро и лазурит в Урук и покорно сложил дань во дворе храма Эанны…
|
|
|
На том и кончается шумерская часть мифа; а вот о чем говорится в сказании более поздних, старовавилонских и новоассирийских времен.
… Недолго длилась пламенная дружба народов Аратты и У рука, недолго горное царство платило дань надменному Энмеркару. Вскоре любимцу Инанны пришлось вести войско в горы Хуррума, чтобы раз и навсегда показать Энсухкешданне, кто из них сильнее.
Энмеркара сопровождали в походе восемь его сыновей от богини Ураш, самым младшим из которых был герой Лугальбанда. Войско едва прошло половину пути, как внезапная болезнь одолела Лугальбанду, и не смог он двигаться дальше. Братья и друзья юноши после тяжких раздумий решили оставить его в горах, снабдив всем необходимым: если будет на то воля Уту, больной выживет и догонит войско, если же он умрет, войско заберет тело на обратном пути, чтобы похоронить в родном Уруке.
Рядом с героем положили еду, питье и оружие – и вскоре последний воин скрылся в глубине ущелья.
|
|
|
Тогда юноша поднял глаза к небу и взмолился:
– Уту, приветствую тебя, да не буду я больше болен!
У ту, с братьями в горы ты дал мне подняться!
В мрачном горном ущелье, в ужасающем месте,
да не буду я больше болен! Там, где матери нету, где нету отца,
Где нет знакомых, где нету близких,
Там, где мать моя – «о, дитя мое!» – мне не скажет.
Братец мой – «О, мой брат!» – мне не скажет.
Соседка, что к матери в дом придет, обо мне не заплачет.
.........................................................................................................
Незнакомый пес – плохо, человек незнакомый – ужасно,
На путях неизведанных, что по краю гор вьются.
О Уту, человек незнакомый – человек страшный!
В месте гиблом да не растекусь водою,
Землю горькую вместо зерна есть да не стану![66]
Услышал Уту мольбы своего внука, и преклонила слух к словам умирающего богиня Инанна. Они дали юноше поесть живой травы, поднесли ему живой воды, и герой вскочил на ноги еще здоровее и сильнее, чем был прежде. Первым делом Лугальбанда принес благодарственную жертву богам‑спасителям, изловив горного быка и голыми руками вырвав ему внутренности, а совершив это благочестивое дело, бросился догонять отцовское войско.
Но дики и пустынны горы Хуррума – и Лугальбанда заблудился в лабиринте ущелий. Долго скитался он наугад по горным тропам, как вдруг увидел на скале огромное дерево, а на вершине его – гнездо Анзуда, волшебного орла с головою льва. Молва о гигантском орле, о чудовищной птице‑буре не раз долетала до Урука. Старики рассказывали, что на заре времен Анзуд украл таблицы судеб у самого Энлиля! Только богу войны Нинурте с огромным трудом удалось настичь крылатого вора и отобрать у него похищенное добро…[67]
|
|
|
Когда орел на рассвете расправляет крылья,
Когда Анзуд кричит при восходе солнца,
Земля в горах дрожит от крика…
Когти орла у него, зубы – акулы,
Дикий бык от него спасается в горы,
Горный козел несется в страхе!
Но Лугальбанда не испугался и не убежал, он сразу сообразил, как использовать подвернувшийся случай. Юноша забрался в гнездо Анзуда и увидел там орленка: милую птичку величиной с барана. Лугальбанда угостил птенца вкусным овечьим жиром и медом, подкрасил ему глаза сурьмой и возложил на голову священный венец Шугур из ветвей душистого можжевельника. Еще никто и никогда не оказывал орленку таких божественных почестей!
Тем временем Анзуд вместе с супругой охотился в горах. Закогтив упитанного быка, он подлетел с добычей к гнезду и громко окликнул сына. Раньше орленок всегда откликался на зов – но на сей раз никто не ответил на громовой клекот!
В страшной тревоге супруги устремились к гнезду и увидели: сидит их сын в венце из можжевельника, с подведенными сурьмой глазами, с перепачканным медом клювом – такой довольный, сытый и важный, что даже отзываться на родительский оклик не хочет.
Вздох облегчения Анзуда и его жены пронесся ветром по всем окрестным ущельям.
– Тот, кто гнездо мое изукрасил,
Если ты бог – одарю тебя Словом,
Другом моим навеки станешь! –
радостно прокричал орел. –
Если ты смертный – наделю Судьбою,
Да не встретишь в горах соперников,
Могучий герой, одаренный Анзудом!
На последнее предложение Лугальбанда не замедлил откликнуться; покинув свое убежище, он почтительно пожелал здоровья орлу и его дражайшей половине.
Исполненный благодарности Анзуд начал предлагать герою всевозможные дары, но юноша отвергал их один за другим. Его не привлекли ни чудесное оружие, ни богатство, ни победная мощь… Орел уже и не знал, чем соблазнить привередливого гостя!
– Что же ты, мой Лугальбанда!
Одари же меня заветным желаньем! –
утомленно промолвила наконец божественная птица.
И тогда герой попросил вот о чем: пусть будет он, Лугальбанда, силен и неутомим в беге.
– Да будут мои ноги без утомленья!
Да будут руки полны силой!
Раскину их в беге, и не ослабнут!
Как солнечный луч, как звезда восхода,
Как семь огненных бурь Ишкура,
Пламенем взметнусь, молнией спущусь!
Куда взоры смотрят, хочу отправиться,
К желанному краю стопы направить!
Добраться до мест, куда сердце влечет!
Развязать сандалии, где сердце велит!
Что было испрошено – было даровано; и вскоре Анзуд и его новый друг отправились в путь. Орел несся в небесах, высматривая сверху войско Урука, юноша так же быстро мчался по земле, следя за вздымаемой войском пылью. Вскоре герой нагнал соплеменников, и орел, убедившись, что его приятель в безопасности, вернулся обратно к гнезду. Однако перед тем, как расстаться с Лугальбандой, он взял с него слово, что тот никому не расскажет о полученном в подарок чудесном свойстве.
Словно птица, спустившаяся с небес, возник Лугальбанда среди друзей и братьев, и те с криками радости окружили его, обнимая и засыпая вопросами.
– Откуда ты взялся, дружище? Мы уже оплакали тебя! Как тебе удалось выжить в этих диких горах?
Но герой твердо помнил о данном Анзуду слове и рассказал лишь о том, как благодаря богам он избавился от болезни.
Вдвоволь наудивлявшись чудесному спасению Лугальбанды, войско двинулось дальше и вскоре встало лагерем в четырех часах пути от стен Аратты. Ближе воины Урука подойти не смогли: им помешали горные камнепады, высокие деревья стеной преградили им путь. День прошел, кончился месяц, вот уже и год пришел к повороту, но враждебное колдовство чужих гор не теряло силы.
Тогда Энмеркар решил послать гонца в родной Урук, чтобы испросить совета богини Инанны – как справиться с этой бедой?
Легко сказать – послать гонца, да трудно сделать! Измученные воины пали духом, никто из них не решался отправиться в долгий путь через дикие горы, даже жадные до награды наемники прятались за спины друг друга.
Только Лугальбанда откликнулся на отцовский зов. Не моргнув глазом, юноша пообещал, что в два счета доставит Инанне царское послание и так же быстро принесет Энмеркару ответ.
Как ни отговаривали героя друзья от этого опасного замысла, храбрец настоял на своем и в одиночку отправился через семь гор, не взяв ни еды, ни питья. К чему тащить лишний груз, если не позднее полуночи гонец надеялся достичь храма Инанны в Уруке?
Так и случилось: в полночь Лугальбанда уже входил в храм Эанну, где был ласково встречен божественной покровительницей Урука. Инанна сразу дала царскому сыну совет, как победить волшебством враждебное колдовство гор Хуррума, и…
… и, увы, чем завершилось дело, остается неизвестным: в сказании отсутствует концовка. Но, надо думать, что Лугальбанда в точности передал отцу наставления богини, благодаря чему войско Урука смогло одолеть Аратту и благополучно вернуться домой.
Светлый Лугальбанда! Хвалебная песнь – тебе!
Инанна и Думузи
Неутомимый бегун, друг‑приятель орла Анзуда Лугальбанда правил Уруком 1200 лет – так говорится все в том же «Царском списке», составленном во времена третьей династии Ура. В этом любопытном источнике по мифологии и истории Шумера сказано также, что после Лугальбанды в У руке воцарился божественный Думузи[68] , возлюбленный муж прекрасной Инанны.
Пастух Думузи завоевал руку и сердце богини в борьбе с божественным земледельцем Энкимду. Позднее конфликт пастуха и земледельца повторится в библейской истории о Каине и Авеле, но в шумерском варианте он закончился мирно – бывшие соперники стали друзьями, едва Инанна сделала выбор в пользу Думузи.
Кстати, у шумеров существовал еще один миф о ссоре земледельца и пастуха: в этом мифе Аншар‑Зерно и Лахар‑Овца спорили, кто из них главнее. Каждый приводил в свою пользу аргументы один красноречивее другого, горячась все больше и больше, но до смертоубийства дело все‑таки не дошло – вмешательство Энки примирило спорщиков. Если бы Ева в детстве познакомила Каина и Авеля с этими мифами, может, братьям и удалось бы разрешить свои проблемы полюбовно.
Но вернемся к Думузи с Инанной.
Прошло каких‑то сто лет их совместной жизни, можно сказать, только‑только кончился «медовый месяц», как семейную идиллию нарушил беспокойный характер богини. Вместо того, чтобы наслаждаться домашним счастьем в почитавшем ее Уруке (и в шести других городах Шумера, где стояли ее храмы), Инанна задумала совершить прогулку в подземное царство. Раз Эн лил ю и Нинлиль удалось спуститься в Кур и вернуться оттуда, чем она хуже этих двоих?
И Инанна принялась готовиться к путешествию во владения своей страшной сестры Эрешкигаль. Приготовления ее вполне соответствовали легкомысленному характеру богини.
Красавица надела на голову венец Шугур, украсила лоб повязкой «Прелесть чела», прикрыла груди сеткой «Ко мне, мужчина, ко мне», обвила шею лазуритовым ожерельем, а запястья – золотыми браслетами, подвела глаза притираньем «Приди, приди» и прикрыла бедра роскошным передником, одеянием владычиц. В последний момент Инанна решила прихватить еще семь самых могущественных «ме», раздобытых когда‑то у Энки, в надежде, что Сути будут ей защитой в подземном мире.
И вот богиня покинула семь своих храмов, распрощалась с землей, оставила небо. С золотым обручем, знаком царской власти, в одной руке, с семью «ме», зажатыми в другой, во всеоружии своей непобедимой прелести Инанна бодро отправилась в путь в сопровождении доверенного слуги Ниншубура.
Но когда вдали показался вход в подземное царство, страх закрался в сердце богини. Красавица невольно засомневалась, что богатые наряды, драгоценности и косметические ухищрения защитят ее во владениях безжалостной Эрешкигаль. Но повернуть назад – нет, никогда! Не бывать такому позору!
– Ниншубур, – просительно обратилась богиня к своему провожатому, – если через три дня я не вернусь на землю, заплачь обо мне, как о мертвой, и поспеши за помощью к Энлилю, Нанне и Энки. Пусть старшие боги не дадут мне пропасть в мире мертвых!
Верный слуга пообещал в точности выполнить это приказание, и Инанна, собрав всю свою смелость, вступила в Кур и приблизилась к лазуритойому дворцу Ганзиру: он преграждал дорогу в темные недра земли.
– Открой ворота, привратник, слышишь? – громко позвала юная богиня (ой, почему так дрожит ее голос?). – Я хочу повидаться с Эрешкигаль!
– Кто ты такая? – донесся из‑за двери хриплый бас.
– Я – звезда солнечного восхода![69] –
гордо ответила Инанна, изо всех сил стараясь не выказать страха.
– Если ты – звезда солнечного восхода,
Зачем пришла к «Стране без Возврата»? –
оглядывая ее в дверное окошечко, хмуро осведомился страж Ганзира.
– Говорят, что муж моей сестры, Гугальанна, умер, и я пришла оплакать умершего вместе со вдовой! – находчиво заявила богиня и даже припомнила имя привратника: – Открой немедленно, Нети, не заставляй меня ждать!
– Хм, – проворчал привратник. – Сперва я обязан доложить о тебе госпоже!
Эрешкигаль, которая и раньше отличалась скверным характером, став вдовой, ярилась еще больше. Она переменилась в лице, услышав, что ее спрашивает разряженная красотка, имевшая наглость заявить, будто пришла участвовать в погребальных обрядах по Гугальанне.
– Впустить ее! – взвизгнула Эрешкигаль. – Уж я найду, чем приветить младшую сестрицу!
– Входи! – обрадовал Инанну вернувшийся Нети. – Царица ждет тебя!
А Инанна‑то уже начала надеяться, что ее не впустят! Но страж отодвинул семь скрипучих засовов, распахнул тяжелые ворота Ганзира, и едва богиня преступила через порог, сдернул с ее головы венец Шугур.
– Немедленно отдай! – возмутилась Инанна. – Как ты смеешь?!
– Таковы законы подземного мира, – невозмутимо ответил привратник. – Смирись, богиня! Молчи!
Ворота с грохотом захлопнулись, и испуганная красавица не посмела спорить – робко, послушно направилась дальше, к следующим воротам.
Суровый привратник снова распахнул перед ней створки – и за этим порогом сорвал с ее шеи лазуритовое ожерелье.
– Зачем ты забираешь мое ожерелье? – пролепетала вконец струхнувшая Инанна.
– Таковы законы подземного мира. Смирись, богиня, молчи! – вот и все, что она услышала в ответ.
Бежать бы ей теперь со всех ног – обратно, к солнечному свету, к свежему ветру! – но было уже поздно. Мрачный страж вел непрошеную гостью от одних ворот к другим, и за каждым порогом отнимал еще что‑нибудь у несчастной Инанны. За третьим порогом богиня лишилась повязки «Прелесть чела», за четвертым – сетки для грудей «Ко мне, мужчина, ко мне», за пятым – витых золотых браслетов, за шестым – золотого обруча и всех семи «ме», на помощь которых она так надеялась!
Обобранная, беззащитная, дрожащая от страха, подошла Инанна к седьмым, последним, воротам. За ними безжалостный Нети сорвал с красотки последнее, что у нее оставалось – прикрывающий бедра передник.
Без украшений, без знаков власти, обнаженная и беспомощная предстала богиня любви перед своей злобной сестрой Эрешкигаль и перед семью ее помощниками – ануннаками.
Бедняжка не успела промолвить ни слова, как Эрешкигаль со злобным криком вскочила с трона и кинула проклятье, мгновенно обратившее Инанну в бездыханный труп.
– Значит, ты пришла оплакать моего Гугальанну? – захохотала владычица подземного мира. – Ха! Ха! Ха! Так пусть теперь кто‑нибудь оплачет тебя\
Эрешкигаль собственноручно повесила холодный труп сестры на крюк и снова уселась на трон, очень довольная проделанной работой.
… На исходе трех дней Ниншубур, так и не дождавшись возвращения Инанны, понял, что с его хозяйкой стряслась беда. Громко заголосил слуга, заколотил в погребальный барабан, в кровь исцарапал лицо и, облачась в траурные одежды, побрел в храм великого Энлиля. Разве не ухитрился когда‑то верховный бог вырваться из страшного царства Эрешкигаль? Разве не вывел он оттуда Нинлиль и своего старшего сына? Значит, он сможет вызволить и несчастную Инанну!
Но Энлиль не пожелал снизойти к мольбам Ниншубура, и бог Нанна тоже не захотел из‑за своей взбалмошной дочурки ссориться с могущественной Эрешкигаль. С последней надеждой слуга устремился в подводный дворец Абзу… Если и Энки откажется помочь его госпоже – все пропало!
Но добрый Энки, услышав о беде Инанны, даже не вспомнил о ее давнишней проделке с «ме».
– Какой ужас! Ну конечно, я помогу малышке! – вскричал бог. – Жаль, что я только что почистил ногти… Ничего, думаю, что‑нибудь мне все‑таки удастся наскрести!
И хозяин Абзу наковырял из‑под ногтей ровно столько грязи, что ее хватило на сотворение волшебных малюток кургара и га л ату ра.
– Даже хорошо, что вы такие маленькие, – обратился к волшебным созданиям Энки. – Вы легко сможете прошмыгнуть мимо подземного стража Нети! А теперь быстрее возьмите живую траву и воду и не возвращайтесь, пока не выручите Инанну!
Кургар и галатур, подобно мухам, устремились в Кур, прошмыгнули между створок подземных ворот, влетели в чертоги Эрешкигаль…
И что же они там увидели? Всегда остававшаяся бесплодной, словно выжженное поле, Эрешкигаль теперь корчилась в родовых муках! С уходом Инанны плодородие покинуло подлунный мир и вслед за богиней любви спустилось в земные недра – и первой жертвой этой сложной ситуации стала сама владычица царства мертвых!
Царица Кура лежала на полу возле трона, вопя от боли, но никак не могла разродиться. Вокруг суетились растерянные ануннаки, которые не знали, как помочь своей госпоже, нежданно‑негаданно угодившей в интересное положение.
– А‑яй, какое несчастье! – в два голоса воскликнули кургар и галатур, кружась вокруг орущей роженицы.
– Это еще кто? – простонала Эрешкигаль. – А, все равно, кем бы вы ни были – помогите мне, умоляю! Если вы поможете мне разродиться, я отдам вам все, что пожелаете!
– Конечно, мы поможем, не сомневайся! – заверили посланцы Энки. – Только как насчет платы за родовспоможение?
– Я же сказала – берите все, что угодно! – завизжала царица.
– Хорошо! Тогда отдай нам свеженький труп, что висит на крюке – и мы в рассчете.
– Зачем он вам? – подозрительно осведомилась злыдня. – Уж не тело ли это вашей госпожи?
– Так и есть! – не стали отпираться малютки. – Ну, по рукам? Учти, плату мы берем вперед!
Яростно скрежеща зубами, Эрешкигаль кивнула. Тотчас кургар с галатуром сняли тело Инанны с крюка, коснулись его волшебной травой, окропили волшебной водой… И ожившая богиня опрометью бросилась из подземного мира, даже не поблагодарив своих избавителей.
Кургар же с галатуром, верные уговору, остались, чтобы оказать акушерскую помощь Эрешкигаль. К сожалению, легенда умалчивает о том, кем разродилась царица Кура.
А Инанна мчалась, как стрела, как вспугнутая газель, пока не выбежала наконец на яркий свет, на свежий воздух, на зеленую траву!
Верный слуга Ниншубур с радостным криком бросился ей навстречу, и богиня ответила ему таким же радостным воплем.
Но бедняжка слишком рано возликовала, решив, что все ужасы остались позади. Она забыла непреложный закон подземного мира: «Голову – за голову, душу – за душу!» И не успела Инанна перекинуться парой слов с Ниншубуром, как вслед за ней из Кура, подобно своре охотничьих собак, вырвались кошмарные демоны галла.
Тот, кто перед ней, – не гонец,
но жезл у него в руке.
Тот, кто за ней, – не боец, но оружье у него на боку.
Они, что за нею идут,
Они, что за Инанной идут,
Не ведают голода, не ведают жажды,
Муки просеянной не едят,
Воды проточной они не пьют,
Из объятий человека вырывают жену,
От груди кормилицы отрывают дитя, –
эти‑то беспощадные посланцы Эрешкигаль и окружили со всех сторон Инанну, чтобы утащить беглянку обратно во мрак и холод смерти.
– Нет! Нет! Нет! Я не вернусь назад! – закрывая лицо руками, отчаянно завопила богиня. – Уходите, оставьте меня в покое!
– Тогда отдай нам вместо себя другого! – хором гаркнули демоны галла. – Эрешкигаль должна получить замену – голову за голову, душу за душу! Мы согласны взять твоего слугу Ниншубура. Пусть он заменит тебя в Стране без Возврата!
И демоны протянули жадные руки к Ниншубуру, а тот, задрожав, повалился к ногам богини. Инанна заколебалась, но собралась с духом и твердо ответила:
– Нет! Я не отдам того, кто бил по мне в погребальный барабан, кто в кровь расцарапал из‑за меня лицо, кто облачился по мне в траурные одежды, кто молил о моем спасении жестокосердных богов! Ниншубур вернул мне жизнь – я вам его не отдам!
– Ладно! Тогда пойдем в Умму и заберем в Кур тамошнего божка, твоего бывшего любовника – Шару, – нехотя предложили галла.
Инанна не посмела возразить и в окружении свирепых демонов отправилась в Умму. Но при виде Шары в траурных одеждах, горько оплакивающего ее гибель, снова дрогнуло доброе сердце богини. Рухнул Шара к ее ногам, и Инанна не смогла отправить в Кур того, кто когда‑то был ей очень дорог.
– Песни пел мне мой Шара,
Стриг мне ногти, чесал кудри.
Оставьте его, не берите его! –
крикнула она кровожадным галла.
Скрежеща зубами от нетерпения, демоны потащили Инанну в Бадтибир, где правил другой ее бывший возлюбленный – Лулаль… Но и его не отдала на растерзание богиня, увидев, как облаченный в траур Лулаль радуется ее счастливому избавлению.
Этого ей было жаль, того жаль и другого тоже жаль! Галла выли, как голодные волки, все громче и злее. В любой миг они могли наброситься на саму Инанну и утащить ее обратно в царство мертвых!
Громко заплакав, богиня со всех ног помчалась в Урук, где остался ее возлюбленный муж Думузи. Кто, как не он, должен был защитить и спасти свою жену? Кто, как не Думузи, мог одолеть кровожадных галла?
По пятам преследуемая демонами, Инанна из последних сил добежала до Урука, влетела в свои палаты – и остановилась как вкопанная.
Думузи, вместо того чтобы горевать о погибшей жене, в светлой одежде восседал на троне! С радостным лицом он как ни в чем не бывало забавлялся игрой на флейте, а на голове у него красовалась корона Инанны!
– И это тот, кто клялся любить и защищать меня вечно! – горестно вскричала Инанна, и сердце ее оледенело.
Она выхватила флейту из рук Думузи и разломала ее на куски.
– Берите его, хватайте его! – гневно крикнула богиня, обращаясь к галла. – Вот кто заменит меня в подземном мире!
Позеленел от страха Думузи, бросился бежать – а за ним припустили злобные демоны Кура.
Думузи и Гештинанна
Нет спасения развенчанному царю от быстроногих врагов! Вот они уже почти настигли Думузи… И тогда несчастный взмолился к Уту: пусть солнечный бог превратит его в ящерицу, пусть хотя бы в этом обличье ему удастся скрыться от ужасных галла!
Уту сжалился над шурином и впрямь превратил его в юркую ящерку. Думузи проворно шмыгнул в канаву, побежал меж камней, затаился в траве…
Но демоны не собирались отказываться от преследования. Они обшаривали все вокруг, заглядывали под каждую травинку, приподнимали каждый камень… Нет, не укрыться от них беглецу!
В отчаянии Думузи бросился в дом своей сестры Гештинанны – «Лозы Небес». Неведомо как девушка узнала брата даже в обличье ящерицы; заплакала, запричитала над ним, в горе разрывая одежду…
А погоня шумела все ближе и ближе – и вот жуткие демоны ворвались в дом и со всех сторон окружили Гештинанну, спрашивая, где ее брат? Но Лоза Небес ничего не ответила демонам, хотя и знала, что Думузи прячется за домом в священном загоне для скота.
Донельзя разозленные галла перешли от вопросов к угрозам, а напоследок прибегли к пыткам. Но никакие муки не вырвали у Гештинанны признания.
Близится небо, уплывает земля, а она молчит!
Земля приблизилась.
Сорвали одежду, а она молчит!
Смолу на лоно ее излили, а она молчит!
Молчал и Думузи, пока галла терзали его сестру – зато пронзительно взвыл, когда демоны догадались обыскать окрестности дома и все‑таки обнаружили его убежище. Содрав с Думузи шкуру ящерицы, разъяренные галла всей толпой набросились на него, повалили на землю, вспороли ножами живот и безжизненным трупом поволокли в подземное царство.
Но и тогда Гештинанна не покинула брата – она полетела за ним горестно кричащей птицей.
– О брат мой! На великие муки за тебя пойду!
Самоотверженная любовь Лозы Небес заставила Инанну сжалиться над бывшим мужем и его сестрой. Воспользовавшись тем, что Эрешкигаль еще не оправилась после первых в жизни родов, Инанна вырвала у нее разрешение поделить поровну между Думузи и Гештинанной пребывание в подземном мире.
С тех пор брат и сестра стали по очереди спускаться в царство мертвых: полгода там находилась Гештинанна, по л года – Думузи. А когда Думузи возвращался на землю, его встречало такое же ликование людей и природы, какое ежегодно встречало умирающего и воскресающего египетского бога Осириса.
Великий Гильгамеш
Вновь обратившись к бесценному «Царскому списку», мы узнаем, что пятым царем I династии Урука стал Гильгамеш – самый знаменитый изо всех легендарных царей Шумера.
За свое недолгое правление (а правил он всего‑навсего 126 лет) Гильгамеш совершил великие подвиги, за которые вскоре после смерти его причислили к богам. А каких только невероятных слухов ни ходило о его рождении! Одни люди считали Гильгамеша сыном Лугальбанды и богини Нисун, потомком Бога Солнца Уту, другие же утверждали, что отец его – злой демон‑лиллу. Так в Шумере назывались являющиеся женщинам по ночам сверхъестественные существа, от которых рождались оборотни и полудемоны. Вот от такого лиллу и был зачат Гильгамеш – уверяли некоторые сплетники, должно быть, те, кому досталось под горячую руку от вспыльчивого урукского царя.
Но другие жители Урука, не испытавшие на себе крутого нрава Гильгамеша, зато помнившие его подвиги во славу родного города, рассказывали совсем иные истории про рождение героя. Одна из таких сказок дошла до нас благодаря греческому писателю Элиану.
Царю Урука Зеухоросу (так Элиан называет шумерского Энмеркара) как‑то раз предсказали, что сын его дочери отнимет у него царство. Испуганный пророчеством царь запер дочь в башню, но даже это кардинальное «противозачаточное» средство не помогло: принцесса все‑таки родила мальчика. Наверняка от бессмертного бога – кто другой смог бы добраться до запертой на семь замков красотки?
Но божественное происхождение внука ничуть не смутило Энмеркара; зациклившийся на предсказании царь повелел сбросить младенца с башни. И опять неудача – малыша на лету подхватил орел (не Анзуд ли?). Орел унес ребенка в сад, где сына царевны усыновил и воспитал садовник. Приемный отец назвал мальчика Гильгамеш (по‑гречески – Бильгамос), а когда герой возмужал, то исполнил предначертание судьбы: лишил своего жестокого деда царства.
Из тех незапамятных времен до нас дошло пять шумерских песен о подвигах Гильгамеша. Вот о чем рассказывается в некоторых из них.
После Великого потопа над всеми прочими городами Шумера возвысился Киш. Его правители добивались от своих соседей покорности и богатой дани, и все безропотно подчинялись требованиям тамошних лугалей. Последний из них, Агга, потребовал от Урука, чтобы его жители отбывали повинность на земле Киша, копая колодцы и прокладывая каналы. Как ни странно, он получил отказ – и тогда во главе большого войска подступил к стенам Урука. Испуганные старейшины города хотели покориться могущественному лугалю, но молодой строптивый эн Гильгамеш не внял благоразумным советам стариков. Вместо того, чтобы сдаться на милость грозного врага, он собрал воинов и вдохновил их на битву:
– О стоящие, о сидящие!
За военным вождем идущие!
Бока осла сжимающие!
Кто для защиты города дышит?
Перед Кишем главы не склоним,
Киш оружием сразим![70]
Народ провозгласил Гильгамеша военным вождем, и в кровопролитном бою урукцы наголову разбили вражескую армию, взяв высокомерного Аггу в плен. Впрочем, новоиспеченный лугаль Урука обошелся с побежденным великодушно и даже сделал его своим военачальником.
Править бы после этого Гильгамешу спокойно и мирно, наслаждаясь плодами победы, но царю не сиделось на месте, его сердце жаждало подвигов, душа стремилась к славе. Гильгамеш задумал отправиться в горы Ливана за драгоценными кедрами, которые сторожил свирепый великан, могучйй Хубаба. Собрав неженатых молодцев Урука, позвав своего верного слугу Энкиду, Гильгамеш повел отряд через семь чужедальних гор.
Когда люди вступили в лес, где кроны вековых деревьев затемняли над головами солнце, многих охватил страх, а Энкиду начал уговаривать предводителя вернуться, не бросать вызов хранителю кедров:
– Господин, ты мужа того не видел –
не трепетало сердце!
Я мужа того видел – трепетало сердце!
Богатырь! Его зубы – зубы дракона!
Его глотка – поток ревущий!
Его чело – жгучее пламя! Нет от него спасения!
Но Гильгамеш не пожелал повернуть назад и ободрил оробевшего Энкиду:
– Никто другой за меня не умрет!
Лодка с грузом в воде не тонет!
Нить тройную нож не режет!
Один двоих не осилит!
В тростниковой хижине огонь не гаснет.
Ты мне стань подмогой, я тебе стану подмогой,
что может нас погубить?
Отряд двинулся дальше, и в самой чаще кедрового леса люди увидели ужасного ликом великана Хубабу. Как буря, прокатился гневный крик исполина по заповедному лесу, и разъяренный страж кедров швырнул во вторгшихся в его владения наглецов смертоносный сверкающий луч. Семь таких магических лучей было у Хубабы, и все лучи – один за другим – обезвредил заклинаниями жрец и воин Гильгамеш. Лишив противника волшебного оружия, Гильгамеш вступил с ним в рукопашный бой, быстро одолел и связал, как пойманного быка.
Плененный великан уже не был страшен, он рыдал и молил о пощаде: нет‑де у него ни отца, ни матери, он рос один‑одинешенек в диких горах – где уж ему разбираться в тонкостях гостеприимства!
– Ив самом деле – где? – задумчиво кивнул Гильгамеш. – Убивать пленного и безоружного – последнее дело. Я отпустил напавшего на У рук правителя Киша, так почему бы мне не отпустить Хубабу?
Но Энкиду воспротивился решению господина.
– Если ты подаришь чудовищу жизнь, он отнимет жизнь у тебя! Страж кедров запутает наши дороги, не позволит вернуться в родной У рук!
Хубаба заскрежетал зубами и обозвал советчика Гильгамеша наймитом, продающим себя за похлебку. Этим он решил свою участь: Энкиду не стерпел колких слов и отсек обидчику голову.
По возвращении в У рук герои принесли голову Ху бабы в храм Энлиля, но вместо того чтобы поблагодарить за экзотический подарок, бог почему‑то воспылал гневом на Гильгамеша и Энкиду за убийство лесного исполина. Дарители уже давно покинули храм, а вспыльчивый бог все орал, топал ногами и изрыгал проклятья, размахивая головой Хубабы. Только чудом убийство стража кедров сошло Энкиду с рук…
Что, однако, не спасло слугу Гильгамеша от безвременного ухода в подземный мир.
В предвечные дни, в бесконечные дни,
В предвечные ночи, в бесконечные ночи,
В предвечные годы, в бесконечные годы,
В те времена былые, когда все насущное в сиянии выявилось, вот когда,
В те времена былые,
когда все насущное нежно вымолвилось, вот когда,
Когда в домах Страны хлеб вкушать стали, вот когда,
Когда в печках Страны плавильные тигли делать стали, вот когда,
Когда небеса от земли отделились, вот когда,
Когда земля от небес отодвинулась, вот когда,
Когда имя человеков установилось, вот когда –
тогда посадила Инанна в своем саду прекрасное дерево, волшебное дерево, единственное на весь мир дерево хулуппу.
Много лет Инанна заботливо ухаживала за деревом, надеясь сделать из него роскошный престол и великолепное ложе; но когда хулуппу выросло, под его корнями угнездилась чудовищная змея, в его кроне свила гнездо птицабуря Анзуд, а в дупле поселилась белозубая дева Лилит, беззаботная хохотунья, не боящаяся богов.
Как подступиться к дереву, где обитают такие жильцы? Как сделать из него престол и ложе?
Горько плача, пожаловалась богиня на такую беду своему брату Уту, но солнечный бог только засмеялся с высоты.
– Неужели ради подобных пустяков я должен спускаться с небес? Мне бы твои заботы, глупенькая сестренка!
Богиня заплакала еще горше и обратилась за помощью к Гильгамешу: герой, не побоявшийся Хубабы, должен не испугаться и захвативших ее дерево супостатов!
Царь Урука с готовностью откликнулся на зов Инанны. Он взял боевой топор, весивший двадцать с лишним пудов, и убил змею, поселившуюся под корнями дерева хулуппу. Птица Анзуд, не дожидаясь, пока богатырь возьмется за нее, подхватила птенца и унеслась в горы, а Лилит – дева белозубая, сердце беззаботное, – бросила в дупле все свои пожитки и исчезла еще быстрее орла.
Потом Гильгамеш разрубил дерево, чтобы Инанна могла сделать из него престол и ложе, а богиня в благодарность позволила герою смастерить из магической древесины барабан с волшебными палочками.
Что это был за барабан! Под его стук без устали плясали и пели все юноши Урука, позабыв про домашние заботы, не откликаясь на зов матерей и сестер.
Однако их буйное веселье пришлось не по вкусу пожилым матронам, которые на чем свет стоит честили шумную молодежь.
«В прежние времена цари не устраивали в У руке подобных бесчинств! Всю ночь мы глаз не могли сомкнуть из‑за барабанного стука! Провались барабан Гильгамеша в подземный мир, провались туда и его волшебные палочки!» Так бранились женщины Урука, а в ругани они были большие мастерицы! От их проклятий барабан вместе с палочками и в самом деле провалились в подземный мир, сгинули в Стране без Возврата.
Гильгамеш горевал по потерянным вещам, как ребенок по любимой игрушке. Видя безутешную скорбь господина, Энкиду решил спуститься в подземный мир, чтобы вернуть ему барабан и палочки. Спуститься‑то он спустился, да вот обратно подняться не смог, напрасно Гильгамеш молил за него Энлиля и доброго бога Энки. Все, что смог сделать Энки, – это позволить тени Энкиду ненадолго явиться на землю, чтобы в последний раз побеседовать с Гильгамешем. Только уж лучше бы не было этой беседы, так ужасен оказался рассказ Энкиду о безрадостном существовании мертвых во владениях Эрешкигаль…
В прежние времена в Шумере наверняка ходило много легенд о пятом правителе Урука, но до нас, кроме песен об Агге, Хубабе и волшебном барабане, дошли в небольших отрывках всего две шумерские песни о Гильгамеше: одна – о битве героя с чудовищным быком, которого наслала на город богиня Инанна, а вторая – о нисхождении урукского царя в обитель мертвых, где он принес жертвы Эрешкигаль и другим подземным богам.
Но все остальные легенды об организаторе древнейшей в мире дискотеки – где они теперь? Не там ли, где волшебный барабан героя и его неугомонные палочки?
Остается лишь надеяться, что однажды кто‑нибудь извлечет из Страны без Возврата новые таблички с рассказом о пятом царе первой династии Урука. Ведь пролежали почти три тысячелетия под развалинами библиотеки царя Ашшурбанипала осколки глиняных книг, повествующих о Гильгамеше и Энкиду уже не на шумерском, а на аккадском языке…
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 611; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!