Песня о двух красивых автомобилях
Без запретов и следов,
Об асфальт сжигая шины,
Из кошмара городов
Рвутся за город машины, —
И громоздкие, как танки,
«Форды», «линкольны», «селены»,
Элегантные «мустанги»,
«Мерседесы», «ситроены».
Будто знают — игра стоит свеч, —
Это будет как кровная месть городам!
Поскорей — только б свечи не сжечь,
Карбюратор… и что у них есть еще там…
И не видно полотна —
Лимузины, лимузины…
Среди них — как два пятна —
Две красивые машины, —
Будто связанные тросом
(А где тонко, там и рвется).
Акселераторам, подсосам
Больше дела не найдется.
Будто знают — игра стоит свеч, —
Только вырваться — выплатят все по счетам!
Ну а может, он скажет ей речь
На клаксоне… и что у них есть еще там…
Это скопище машин
На тебя таит обиду, —
Светло‑серый лимузин,
Не теряй ее из виду!
Впереди, гляди, разъезд, —
Больше риску, больше веры!
Опоздаешь!.. Так и есть —
Ты промедлил, светло‑серый!
Они знали — игра стоит свеч, —
А теперь — что ж сигналить рекламным щитам?!
Ну а может, гора ему с плеч, —
И с капота… и что у них есть еще там…
Нет, развилка — как беда,
Стрелки врозь — и вот не здесь ты!
Неужели никогда
Не сближают нас разъезды?
Этот — сходится, один!
И, врубив седьмую скорость,
Светло‑серый лимузин
Позабыл нажать на тормоз…
Что ж съезжаться — пустые мечты?
Или это есть кровная месть городам?..
|
|
Покатились колеса, мосты, —
И сердца… или что у них есть еще там…
Я не люблю
Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и еще —
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда — наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или — когда все время против шерсти,
Или — когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой, —
Уж лучше пусть откажут тормоза.
Досадно мне, что слово «честь» забыто
И что в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья —
Нет жалости во мне, и неспроста:
Я не люблю насилье и бессилье, —
Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя когда я трушу,
Обидно мне, когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более — когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены:
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены —
Я это никогда не полюблю!
Год
Оловянные солдатики
|
|
Н. Высоцкому
Будут и стихи, и математика,
Почести, долги, неравный бой, —
Нынче ж оловянные солдатики
Здесь, на старой карте, стали в строй.
Лучше бы уж он держал в казарме их,
Только — на войне как на войне —
Падают бойцы в обеих армиях,
Поровну на каждой стороне.
Может быть — пробелы в воспитании
И в образованье слабина, —
Но не может выиграть кампании
Та или другая сторона.
Совести проблемы окаянные —
Как перед собой не согрешить?
Тут и там — солдаты оловянные, —
Как решить, кто должен победить?
И какая, к дьяволу, стратегия,
И какая тактика, к чертям!
Вот сдалась нейтральная Норвегия.
Ордам оловянных египтян.
Левою рукою Скандинавия
Лишена престижа своего, —
Но рука решительная правая
Вмиг восстановила статус‑кво.
Где вы, легкомысленные гении,
Или вам являться недосуг?
Где вы, проигравшие сражения
Просто, не испытывая мук?
Или вы, несущие в венце зарю
Битв, побед, триумфов и могил, —
Где вы, уподобленные Цезарю,
Что пришел, увидел, победил?
Нервничает полководец маленький,
Непосильной ношей отягчен,
Вышедший в громадные начальники,
Шестилетний мой Наполеон.
|
|
Чтобы прекратить его мучения,
Ровно половину тех солдат
Я покрасил синим — шутка гения, —
Утром вижу — синие лежат.
Я горжусь успехами такими, но
Мысль одна с тех пор меня гнетет:
Как решил он, чтоб погибли именно
Синие, а не наоборот?..
X x x
У меня долги перед друзьями, —
А у них зато — передо мной,
Но своими странными делами
И они чудят, и я чудной.
Напишите мне письма, ребята,
Подарите мне пару минут, —
А не то моя жизнь будет смята,
И про вас меньше песен споют.
Вы мосты не жгите за собою,
Вы не рушьте карточных домов.
Бог с ними совсем, кто рвется к бою
Просто из‑за женщин и долгов!
Напишите мне письма, ребята,
Осчастливьте меня хоть чуть‑чуть, —
А не то я умру без зарплаты,
Не успев вашей ласки хлебнуть.
X x x
Я лежу в изоляторе,
Здесь кругом резонаторы:
Если что‑то случается —
Тут же врач появляется.
Здесь врачи — узурпаторы,
Злые, как аллигаторы!
Персонал — то есть нянечки —
Запирают в предбанничке.
Что мне север, экваторы,
Что мне бабы‑новаторы,
Если в нашем предбанничке
Так свирепствуют нянечки!
Санитары — как авторы,
Хоть не бегай в театры вы! —
|
|
Бьют и вяжут, как веники,
Правда, мы — шизофреники.
У них лапы косматые,
У них рожи усатые
И бутылки початые,
Но от нас их попрятали.
X x x
Нет рядом никого, как ни дыши!
Давай с тобой организуем встречу!
Марина, ты письмо мне напиши,
По телефону я тебе отвечу.
Пусть будет так, как года два назад,
Пусть встретимся надолго или вечно,
Пусть наши встречи только наугад, —
Хотя ведь ты работаешь, конечно.
Не видел я любой другой руки,
Которая бы так меня ласкала, —
Вот по таким тоскуют моряки…
Сейчас — моя душа затосковала.
Я песен петь не буду никому!
Пусть, может быть, ты этому не рада, —
Я для тебя могу пойти в тюрьму, —
Пусть это будет за тебя награда.
Не верь тому, что будут говорить, —
Не верю я тому, что люди рады.
Когда‑нибудь мы будем вместе пить
Любовный взор и трепетного яда.
Ноль семь
Для меня эта ночь — вне закона,
Я пишу — по ночам больше тем.
Я хватаюсь за диск телефона,
Набираю вечное ноль семь.
«Девушка, здравствуйте! Как вас звать?» — «Тома».
"Семьдесят вторая! Жду дыханье затая…
Быть не может, повторите, я уверен — дома!..
Вот уже ответили.
Ну здравствуй, это я!"
Эта ночь для меня вне закона,
Я не сплю — я кричу: «Поскорей!..»
Почему мне в кредит, по талону
Предлагают любимых людей!
"Девушка, слушайте! Семьдесят вторая!
Не могу дождаться, и часы мои стоят…
К дьяволу все линии — я завтра улетаю!..
Вот уже ответили.
Ну здравствуй, это я!"
Телефон для меня — как икона,
Телефонная книга — триптих,
Стала телефонистка мадонной,
Расстоянье на миг сократив.
"Девушка, милая! Я прошу — продлите!
Вы теперь как ангел — не сходите ж с алтаря!
Самое главное — впереди, поймите…
Вот уже ответили.
Ну здравствуй, это я!"
Что, опять поврежденье на трассе?
Что, реле там с ячейкой шалят?
Мне плевать — буду ждать, — я согласен
Начинать каждый вечер с нуля!
«Ноль семь, здравствуйте! Снова я». — «Да что вам?»
"Нет, уже не нужно, — нужен город Магадан.
Не даю вам слова, что звонить не буду снова, —
Просто друг один — узнать, как он, бедняга, там…"
Эта ночь для меня вне закона,
Ночи все у меня не для сна, —
А усну — мне приснится мадонна,
На кого‑то похожа она.
"Девушка, милая! Снова я, Тома!
Не могу дождаться — жду дыханье затая…
Да, меня!.. Конечно, я!.. Да, я!.. Конечно, дома!"
«Вызываю… Отвечайте…» — «Здравствуй, это я!»
X x x
Не писать мне повестей, романов,
Не читать фантастику в углу, —
Я лежу в палате наркоманов,
Чувствую — сам сяду на иглу.
Кто‑то раны лечил боевые,
Кто‑то так, обеспечил тылы…
Эх вы парни мои «шировые»,
Поскорее слезайте с иглы!
В душу мне сомнения запали,
Голову вопросами сверлят, —
Я лежу в палате, где глотали,
Нюхали, кололи все подряд.
Кто‑то там проколол свою душу,
Кто‑то просто остался один…
Эй вы парни, бросайте «морфушу» —
Перейдите на апоморфин!
Тут один знакомый шизофреник —
В него тайно няня влюблена —
Говорит "Когда не будет денег —
Перейду на капли Зимина".
Кто‑то там проколол свою совесть,
Кто‑то в сердце вкурил анашу…
Эх вы парни, про вас нужно повесть,
Жалко, повестей я не пишу.
Требуются срочно перемены!
Самый наш веселый — тоже сник.
Пятый день кому‑то ищут вены —
Не найдут, — он сам от них отвык.
Кто‑то даже нюхнул кокаина, —
Говорят, что — мгновенный приход;
Кто‑то съел килограмм кодеина —
И пустил себя за день в расход.
Я люблю загульных, но не пьяных,
Я люблю отчаянных парней.
Я лежу в палате наркоманов, —
Сколько я наслушался здесь, в ней!
Кто‑то гонит кубы себе в руку,
Кто‑то ест даже крепкий вольфрам…
Добровольно принявшие муку,
Эта песня написана вам!
X x x
И душа и голова, кажись, болит, —
Верьте мне, что я не притворяюсь.
Двести тыщ — тому, кто меня вызволит!
Ну и я, конечно, постараюсь.
Нужно мне туда, где ветер с соснами, —
Нужно мне, и все, — там интереснее!
Поделюсь хоть всеми папиросами
И еще вдобавок тоже — песнями.
Дайте мне глоток другого воздуха!
Смею ли роптать? Наверно, смею.
Запах здесь… А может быть, вопрос в духах?..
Отблагодарю, когда сумею.
Нервы у меня хотя луженые,
Кончилось спокойствие навеки.
Эх вы мои нервы обнаженные!
Ожили б — ходили б как калеки.
Не глядите на меня, что губы сжал, —
Если слово вылетит, то — злое.
Я б отсюда в тапочках в тайгу сбежал, —
Где‑нибудь зароюсь — и завою!
X x x
Жизни после смерти нет.
Это все неправда.
Ночью снятся черти мне,
Убежав из ада.
Песенка о переселении душ
Кто верит в Магомета, кто — в Аллаха, кто — в Исуса,
Кто ни во что не верит — даже в черта, назло всем, —
Хорошую религию придумали индусы:
Что мы, отдав концы, не умираем насовсем.
Стремилась ввысь душа твоя —
Родишься вновь с мечтою,
Но если жил ты как свинья —
Останешься свиньею.
Пусть косо смотрят на тебя — привыкни к укоризне, —
Досадно — что ж, родишься вновь на колкости горазд.
А если видел смерть врага еще при этой жизни,
В другой тебе дарован будет верный зоркий глаз.
Живи себе нормальненько —
Есть повод веселиться:
Ведь, может быть, в начальника
Душа твоя вселится.
Пускай живешь ты дворником — родишься вновь прорабом,
А после из прораба до министра дорастешь, —
Но, если туп, как дерево — родишься баобабом
И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь.
Досадно попугаем жить,
Гадюкой с длинным веком, —
Не лучше ли при жизни быть
Приличным человеком?!
Так кто есть кто, так кто был кем? — мы никогда не знаем.
Кто был никем, тот станет всем — задумайся о том!
Быть может, тот облезлый кот — был раньше негодяем,
А этот милый человек — был раньше добрым псом.
Я от восторга прыгаю,
Я обхожу искусы, —
Удобную религию
Придумали индусы!
Поездка в город
Я — самый непьющий из всех мужуков:
Во мне есть моральная сила, —
И наша семья большинством голосов,
Снабдив меня списком на восемь листов,
В столицу меня снарядила.
Чтобы я привез снохе
с ейным мужем по дохе,
Чтобы брату с бабой — кофе растворимый,
Двум невесткам — по ковру,
зятю — черную икру,
Тестю — что‑нибудь армянского розлива.
Я ранен, контужен — я малость боюсь
Забыть, что кому по порядку, —
Я список вещей заучил наизусть,
А деньги зашил за подкладку.
Значит, брату — две дохи,
сестрин муж — ему духи,
Тесть сказал: «Давай бери что попадется!»
Двум невесткам — по ковру,
зятю — заячью икру,
Куму — водки литра два, — пущай зальется!
Я тыкался в спины, блуждал по ногам,
Шел грудью к плащам и рубахам.
Чтоб список вещей не достался врагам,
Его проглотил я без страха.
Но помню: шубу просит брат,
Куму с бабой — все подряд,
Тестю — водки ереванского розлива,
Двум невесткам — по ковру,
зятю — заячью нору,
А сестре — плевать чего, но чтоб — красиво!
Да что ж мне — пустым возвращаться назад?!
Но вот я набрел на товары.
«Какая валюта у вас?» — говорят.
«Не бойсь, — говорю, — не доллары!»
Растворимой мне махры,
зять — подохнет без икры,
Тестю, мол, даешь духи для опохмелки!
Двум невесткам — все равно,
мужу сестрину — вино,
Ну а мне — вот это желтое в тарелке!
Не помню про фунты, про стерлинги слов,
Сраженный ужасной загадкой:
Зачем я тогда проливал свою кровь,
Зачем ел тот список на восемь листов,
Зачем мне рубли за подкладкой?!
Где же все же взять доху,
зятю — кофе на меху?
Тестю — хрен, а кум и пивом обойдется.
Где мне взять коня в пуху,
растворимую сноху?
Ну а брат и самогоном перебьется!
X x x
Как‑то раз, цитаты Мао прочитав,
Вышли к нам они с большим его портретом.
Мы тогда чуть‑чуть нарушили устав…
Остальное вам известно по газетам.
Вспомнилась песня, вспомнился стих,
Словно шепнули мне в ухо:
«Сталин и Мао слушают их…»
Вот почему — заваруха.
При поддержке минометного огня,
Молча, медленно, как‑будто — на охоту,
Рать китайская бежала на меня…
Позже выяснилось — численностью в роту.
Вспомнилась песня, вспомнился стих,
Словно шепнули мне в ухо:
«Сталин и Мао слушают их…»
Вот почему — заваруха.
Раньше — локти хоть кусать, но не стрелять!
Лучше дома пить сгущенное какао.
Но сегодня приказали: не пускать!
Теперь вам шиш, no рasarans, товарищ Мао!
Вспомнилась песня, вспомнился стих,
Словно шепнули мне в ухо:
«Сталин и Мао слушают их…»
Вот почему — заваруха.
Раньше я стрелял с колена: на бегу
Не привык я просто к медленным решеньям,
Раньше я стрелял по мнимому врагу,
А теперь придется по живым мишеням.
Вспомнилась песня, вспомнился стих,
Словно шепнули мне в ухо:
«Сталин и Мао слушают их…»
Вот почему — заваруха.
Мины падают, и рота так и прет,
Кто как может — по воде, не зная броду.
Что обидно! — этот самый миномет
Подарили мы китайскому народу.
Вспомнилась песня, вспомнился стих,
Словно шепнули мне в ухо:
«Сталин и Мао слушают их…»
Вот почему — заваруха.
Он давно — Великий Кормчий — вылезал,
А теперь, не успокоившись на этом,
Наши братья залегли — и дали залп…
Остальное вам известно по газетам.
Вспомнилась песня, вспомнился стих,
Словно шепнули мне в ухо:
«Сталин и Мао слушают их…»
Вот почему — заваруха.
X x x
Подумаешь — с женой не очень ладно,
Подумаешь — неважно с головой,
Подумаешь — ограбили в парадном, —
Скажи еще спасибо, что — живой!
Ну что ж такого — мучает саркома,
Ну что ж такого — начался запой,
Ну что ж такого — выгнали из дома, —
Скажи еще спасибо, что — живой!
Плевать — партнер по покеру дал дуба,
Плевать, что снится ночью домовой,
Плевать — в «Софии» выбили два зуба, —
Скажи еще спасибо, что — живой!
Да ладно — ну уснул вчера в опилках,
Да ладно — в челюсть врезали ногой,
Да ладно — потащили на носилках, —
Скажи еще спасибо, что — живой!
Да, правда — тот, кто хочет, тот и может,
Да, правда — сам виновен, бог со мной,
Да, правда, — но одно меня тревожит:
Кому сказать спасибо, что — живой!
X x x
Я склонен думать, гражданин судья,
Что прокурор сегодня был поддавши,
Ведь нападавшим вовсе не был я,
А я, скорее, даже — пострадавший.
Зачем я дрался?
Я вам отвечу:
Я возвращался,
А он — навстречу!
Я вижу — тучи
По небу мчатся…
Конечно, лучше б
Нам не встречаться.
Так вот, товарищ гражданин судья,
Поймите, не заваривал я кашу.
Учтите — это ложная статья
Мешком камней на совесть ляжет вашу.
X x x
«Рядовой Борисов!» — «Я!» — «Давай, как было дело!»
"Я держался из последних сил:
Дождь хлестал, потом устал, потом уже стемнело…
Только я его предупредил!
На первый окрик: «Кто идет?» он стал шутить,
На выстрел в воздух закричал: «Кончай дурить!»
Я чуть замешкался и, не вступая в спор,
Чинарик выплюнул — и выстрелил в упор".
"Бросьте, рядовой, давайте правду, — вам же лучше!
Вы б его узнали за версту…"
"Был туман — узнать не мог — темно, на небе тучи, —
Кто‑то шел — я крикнул в темноту.
На первый окрик: «Кто идет?» он стал шутить,
На выстрел в воздух закричал: «Кончай дурить!»
Я чуть замешкался и, не вступая в спор,
Чинарик выплюнул — и выстрелил в упор".
"Рядовой Борисов, — снова следователь мучил, —
Попадете вы под трибунал!"
"Я был на посту — был дождь, туман, и были тучи, —
Снова я устало повторял. —
На первый окрик: «Кто идет?» он стал шутить,
На выстрел в воздух закричал: «Кончай дурить!»
Я чуть замешкался и, не вступая в спор,
Чинарик выплюнул — и выстрелил в упор".
…Год назад — а я обид не забываю скоро —
В шахте мы повздорили чуток, —
Правда, по душам не получилось разговора:
Нам мешал отбойный молоток.
На крик души: «Оставь ее!» он стал шутить,
На мой удар он закричал: «Кончай дурить!»
Я чуть замешкался — я был обижен, зол, —
Чинарик выплюнул, нож бросил и ушел.
Счастие мое, что оказался он живучим!..
Ну а я — я долг свой выполнял.
Правда ведь, — был дождь, туман, по небу плыли тучи…
По уставу — правильно стрелял!
На первый окрик: «Кто идет?» он стал шутить,
На выстрел в воздух закричал: «Кончай дурить!»
Я чуть замешкался и, не вступая в спор,
Чинарик выплюнул — и выстрелил в упор.
X x x
Я уверен, как ни разу в жизни —
Это точно, —
Что в моем здоровом организме
Червоточина.
Может, мой никчемный орган — плевра,
Может — многие,
Но лежу я в отделеньи невро‑
Паталогии.
Выдам то, что держится в секрете,
Но наверное,
Наше населенье на две трети —
Люди нервные.
Эврика! Нашел — вот признак первый,
Мной замеченный:
Те, кто пьют — у них сплошные нервы
Вместо печени.
Высох ты и бесподобно жилист,
Словно мумия,
Знай, что твои нервы обнажились
До безумия.
Если ты ругаешь даже тихих
Или ссоришься —
Знай, что эти люди тоже психи,
Ох, напорешься!
X x x
Слухи по России верховодят
И со сплетней в терции поют.
Ну а где‑то рядом с ними ходит
Правда, на которую плюют.
Песенка о слухах
Сколько слухов наши уши поражает,
Сколько сплетен разъедает, словно моль!
Ходят сухи, будто все подорожает —
абсолютно, —
А особенно — штаны и алкоголь!
Словно мухи, тут и там
Ходят слухи по домам,
А беззубые старухи
Их разносят по умам!
— Слушай, слышал? Под землею город строют, —
Говорят — на случай ядерной войны!
— Вы слыхали? Скоро бани все закроют —
повсеместно —
Навсегда, — и эти сведенья верны!
Словно мухи, тут и там
Ходят слухи по домам,
А беззубые старухи
Их разносят по умам!
— А вы знаете? Мамыкина снимают —
За разврат его, за пьянство, за дебош!
— Кстати, вашего соседа забирают,
негодяя, —
Потому что он на Берию похож!
Словно мухи, тут и там
Ходят слухи по домам,
А беззубые старухи
Их разносят по умам!
— Ой, что деется! Вчерась траншею рыли —
Так откопали две коньячные струи!
— Говорят, шпионы воду отравили
самогоном.
Ну а хлеб теперь — из рыбной чешуи!
Словно мухи, тут и там
Ходят слухи по домам,
А беззубые старухи
Их разносят по умам!
Закаленные во многих заварухах,
Слухи ширятся, не ведая преград, —
Ходят сплетни, что не будет больше слухов
абсолютно.
Ходят слухи, будто сплетни запретят!
Словно мухи, тут и там
Ходят слухи по домам,
А беззубые старухи
Их разносят по умам!
Старательская (Письмо друга)
И. Кохановскому
Друг в порядке — он, словом, при деле, —
Завязал он с газетой тесьмой:
Друг мой золото моет в артели, —
Получил я сегодня письмо.
Пишет он, что работа — не слишком…
Словно лозунги клеит на дом:
"Государство будет с золотишком,
А старатель будет — с трудоднем!"
Говорит: "Не хочу отпираться,
Что поехал сюда за рублем…"
Говорит: "Если чуть постараться,
То вернуться могу королем!"
Написал, что становится злее.
"Друг, — он пишет, — запомни одно:
Золотишко всегда тяжелее
И всегда оседает на дно.
Тонет золото — хоть с топорищем.
Что ж ты скис, захандрил и поник?
Не боись: если тонешь, дружище, —
Значит, есть и в тебе золотник!"
Пишет он второпях, без запинки:
"Если грязь и песок над тобой —
Знай: то жизнь золотые песчинки
Отмывает живящей водой…"
Он ругает меня: "Что ж не пишешь?!
Знаю — тонешь, и знаю — хандра, —
Все же золото — золото, слышишь! —
Люди бережно снимут с ковра…"
Друг стоит на насосе и в метку
Отбивает от золота муть.
…Я письмо проглотил как таблетку —
И теперь не боюсь утонуть!
Становлюсь я упрямей, прямее, —
Пусть бежит по колоде вода, —
У старателей — все лотерея,
Но старатели будут всегда!
X x x
И вкусы и запросы мои — странны, —
Я экзотичен, мягко говоря:
Могу одновременно грызть стаканы —
И Шиллера читать без словаря.
Во мне два Я — два полюса планеты,
Два разных человека, два врага:
Когда один стремится на балеты —
Другой стремится прямо на бега.
Я лишнего и в мыслях не позволю,
Когда живу от первого лица, —
Но часто вырывается на волю
Второе Я в обличье подлеца.
И я боюсь, давлю в себе мерзавца, —
О, участь беспокойная моя! —
Боюсь ошибки: может оказаться,
Что я давлю не то второе Я.
Когда в душе я раскрываю гранки
На тех местах, где искренность сама, —
Тогда мне в долг дают официантки
И женщины ласкают задарма.
Но вот летят к чертям все идеалы,
Но вот я груб, я нетерпим и зол,
Но вот сижу и тупо ем бокалы,
Забрасывая Шиллера под стол.
…А суд идет, весь зал мне смотрит в спину.
Вы, прокурор, вы, гражданин судья,
Поверьте мне: не я разбил витрину,
А подлое мое второе Я.
И я прошу вас: строго не судите, —
Лишь дайте срок, но не давайте срок! —
Я буду посещать суды как зритель
И в тюрьмы заходить на огонек.
Я больше не намерен бить витрины
И лица граждан — так и запиши!
Я воссоединю две половины
Моей больной раздвоенной души!
Искореню, похороню, зарою, —
Очищусь, ничего не скрою я!
Мне чуждо это е мое второе, —
Нет, это не мое второе Я.
Про любовь в каменном веке
А ну отдай мой каменный топор!
И шкур моих набедренных не тронь!
Молчи, не вижу я тебя в упор, —
Сиди вон и поддерживай огонь!
Выгадывать не смей на мелочах,
Не опошляй семейный наш уклад!
Не убрана пещера и очаг, —
Избаловалась ты в матриархат!
Придержи свое мнение:
Я — глава, и мужчина — я!
Соблюдай отношения
Первобытнообщинныя.
Там мамонта убьют — поднимут вой,
Начнут добычу поровну делить…
Я не могу весь век сидеть с тобой —
Мне надо хоть кого‑нибудь убить!
Старейшины сейчас придут ко мне, —
Смотри еще — не выйди голой к ним!
Век каменный — и не достать камней, —
Мне стыдно перед племенем моим!
Пять бы жен мне — наверное,
Разобрался бы с вами я!
Но дела мои — скверные,
Потому — моногамия.
А все — твоя проклятая родня!
Мой дядя, что достался кабану,
Когда был жив, предупреждал меня:
Нельзя из людоедок брать жену!
Не ссорь меня с общиной — это ложь,
Что будто к тебе кто‑то пристает, —
Не клевещи на нашу молодежь,
Она — надежда наша и оплот!
Ну что глядишь — тебя пока не бьют, —
Отдай топор — добром тебя прошу!
А шкуры — где? Ведь люди засмеют!..
До трех считаю, после — задушу!
Семейные дела в Древнем Риме
Как‑то вечером патриции
Собрались у Капитолия
Новостями поделиться и
Выпить малость алкоголия.
Не вести ж бесед тверезыми!
Марк‑патриций не мытарился —
Пил нектар большими дозами
И ужасно нанектарился.
И под древней под колонною
Он исторг из уст проклятия:
"Эх, с почтенною матреною
Разойдусь я скоро, братия!
Она спуталась с поэтами,
Помешалась на театрах —
Так и шастает с билетами
На приезжих гладиаторов!
"Я, — кричит, — от бескультурия
Скоро стану истеричкою!" —
В общем, злобствует как фурия,
Поощряема сестричкою!
Только цыкают и шикают…
Ох, налейте мне «двойных»!
Мне ж — рабы в лицо хихикают.
На войну бы мне, да нет войны!
Я нарушу все традиции —
Мне не справиться с обеими, —
Опускаюсь я, патриции,
Дую горькую с плебеями!
Я ей дом оставлю в Персии —
Пусть берет сестру‑мегерочку, —
На отцовские сестерции
Заведу себе гетерочку.
У гетер хотя безнравственней,
Но они не обезумели.
У гетеры пусть все явственней,
Зато родственники умерли.
Там сумею исцелиться и
Из запоя скоро выйду я!"
…И пошли домой патриции,
Марку пьяному завидуя.
X x x
В прекрасном зале Гранд‑Опера
Затихли клакеры, погасли все огни,
Шуршали платья и веера.
Давали «Фронду» при участии Дени.
А в ложе "Б", обняв за талью госпожу,
Маркиз шептал: "Ах, я у ваших ног лежу!
Пока вступленье — я скажу, что больше нету терпежу,
Я из‑за вас уж третий месяц как гужу".
Оркестр грянул — и зал затих.
Она сказала: "Но я замужем, синьор.
Во‑первых — это, а во‑вторых —
Я вам не верю, пьете вы из‑за нее".
"Мадам, клянусь, я вам на деле докажу!
Мадам, я жизни и себя не пощажу.
Да я именье заложу, я всех соперников — к ножу!
Я даже собственного папу накажу".
Пел Риголетто как на духу, —
Партер и ярусы закончили жевать, —
Он «ля» спокойно взял наверху…
И лишь двоим на это было наплевать.
И в ложе "Б" маркиз шептал: "Я весь дрожу,
Я мужа вашего ударом награжу,
А ту, другую, я свяжу, но, если вас не заслужу —
То в монастырь я в этом разе ухожу".
Про любовь в Средние века
Сто сарацинов я убил во славу ей —
Прекрасной даме посвятил я сто смертей, —
Но наш король — лукавый сир —
затеял рыцарский турнир, —
Я ненавижу всех известных королей!
Вот мой соперник — рыцарь Круглого стола, —
Чужую грудь мне под копье король послал.
Но — в сердце нежное ее
мое направлено копье, —
Мне наплевать на королевские дела!
Герб на груди его — там плаха и петля,
Но будет дырка там, как в днище корабля.
Он — самый первый фаворит,
к нему король благоволит, —
Но мне сегодня наплевать на короля!
Король сказал: "Он с вами справится шаля! —
И пошутил: — Пусть будет пухом вам земля!"
Я буду пищей для червей —
тогда он женится на ней, —
Простит мне бог, я презираю короля!
Вот подан знак — друг друга взглядом пепеля,
Коней мы гоним, задыхаясь и пыля.
Забрало поднято — изволь!
Ах, как волнуется король!..
Но мне, ей‑богу, наплевать на короля!
Ну вот все кончено — пусть отдохнут поля, —
Вот льется кровь его на стебли ковыля.
Король от бешенства дрожит,
но мне она принадлежит —
Мне так сегодня наплевать на короля!
…Но в замке счастливо мы не пожили с ней:
Король в поход послал на сотни долгих дней, —
Не ждет меня мой идеал,
ведь он — король, а я — вассал, —
И рано, видимо, плевать на королей!
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 266; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!