ПЕСНЯ ПАРНЯ У ОБЕЛИСКА КОСМОНАВТАМ
Вот ведь какая отменная
У обелиска служба, –
Знает, наверное,
Что кругом – весна откровенная.
Он ведь из металла – ему все равно, далеко ты или
близко, –
У него забота одна – быть заметным и правильно стоять.
Приходи поскорее на зависть обелиску,
И поторопись: можешь ты насовсем, насовсем опоздать.
Гордая и неизменная
У обелиска поза, –
Жду с нетерпеньем я,
А над ним – покой и Вселенная.
Он ведь из металла – ему все равно, далеко ты или
близко, –
У него забота одна – быть заметным и весело сиять.
Если ты опоздаешь на радость обелиску –
Знай, что и ко мне можешь ты насовсем, насовсем
опоздать.
Если уйду, не дождусь – не злись:
Просто я не железный, –
Так что поторопись –
Я человек, а не обелиск.
Он ведь из металла – ему все равно, далеко ты или
близко,
У него забота одна – быть заметным и олицетворять.
Мне нужна ты сегодня, мне, а не обелиску, –
Так поторопись: можешь ты насовсем, насовсем опоздать.
1966
«ПУГАЧЕВ»
– Ну что, Кузьма?
– А что, Максим?
– Чего стоймя
Стоим глядим?
– Да вот глядим,
Чего орут, –
Понять хотим,
Про что поют.
Куда ни глянь –
Всё голытьба,
Куда ни плюнь –
Полна изба.
И полн кабак
Нетрезвыми –
Их как собак
Нерезаных.
Кто зол – молчит,
Кто добр – поет.
И слух идет,
Что жив царь Петр!
– Ох, не сносить
Им всем голов!
Пойти спросить
|
|
|
Побольше штоф?!
..............................
Кузьма! Андрей!
– Чего, Максим?
– Давай скорей
Сообразим!
И‑и‑их –
На троих!
– А ну их –
На троих!
– На троих
Так на троих!
..................................
– Ну что, Кузьма?
– А что, Максим?
– Чего стоймя
Опять стоим?
– Теперь уж вовсе
Не понять:
И там висять –
И тут висять!
Им только б здесь
Повоевать!
И главный есть –
Емелькой звать!
– Так был же Петр!
– Тот был сперва.
– Нет, не пойдет
У нас стрезва!
– Кузьма!
– Готов!
– Неси‑ка штоф!
– И‑и‑их –
На троих!..
– Подвох!
– Не пойдет!
На трех – не возьмет!
– Чего же ждем –
Давай вдвоем!
А ты, Кузьма,
Стрезва взглянёшь –
И, может статься,
Сам возьмешь.
..................................
– Кузьма, Кузьма!
Чего ты там?
Помрешь глядеть!
Ходи‑ка к нам!
– Да что ж они –
Как мухи мрут,
Друг дружку бьют,
Калечут, жгут!
Не понять ничего!
Андрей, Максим!
На одного –
Сообразим!
Такой идет
Раздор у них,
Что не возьмет
И на двоих!
– Пугач! Живи!
Давай! Дави!
– А ну его! –
На одного!
..............................
– Э‑эй, Кузьма!
– Э‑эй, Максим!
Эх‑ма, эх‑ма!
– Что так, Кузьма?
– Да всех их черт
|
|
|
Побрал бы, что ль!
Уж третий штоф –
И хоть бы что!
Пропился весь я
До конца –
А всё трезвее
Мертвеца!
Уже поник –
Такой нарез:
Взгляну на них –
И снова трезв!
– Мы тоже так –
Не плачь, Кузьма, –
Кругом – бардак
И кутерьма!
Ведь до петли
Дойдем мы так –
Уж всё снесли
Давно в кабак!
Но не забыться –
Вот беда!
И не напиться
Никогда!
И это – жисть,
Земной наш рай?!
Нет, хоть ложись
И помирай!
1967
«ИНТЕРВЕНЦИЯ»
ПЕСНЯ САНЬКИ
У моря, у порта
Живет одна девчонка, –
Там моряков до чёрта
Из дальних разных стран,
Загадочных стран.
И все они едва ли
Девчонку эту знали,
Одни не замечали:
Мол, не было печали, –
Ну а другим, кто пьян,
Скорее бы – стакан.
Подруга, блондинка,
Та, что живет у рынка:
Как день – так вечеринка,
Веселье там и смех,
Веселье и смех.
А тихая девчонка,
Хоть петь умела звонко,
К подруге не ходила –
Ей не до песен было, –
Веселье и успех
В почете не у всех.
Манеры, поклоны,
Мегеры и матроны,
Красавчики пижоны –
До них ей далеко,
До них ей далеко.
Ей не надо поцелуев –
Ведь надо бить буржуев!
И надо бить, заметьте,
На всем на белом свете.
|
|
|
И будет всем легко,
И будет всем легко!
«ПОСЛЕДНИЙ ПАРАД»
ПЕСНЯ СЕНЕЖИНА
Вот некрóлог, словно отговорка,
Объяснил смертельный мой исход
Просто: он – помор, она – поморка, –
Это то же, что огонь и лед...
И тогда все поймут, кого потеряли,
И осудят ее – это точно, –
Скажут: «Как он любил! А она...» – и так далее
Вот причина: «Муму» и пощечина.
Будет так – суда и караваны
Проревут про траурную весть,
И запьют от горя капитаны,
И суровей станет Север весь.
И тогда все поймут, кого потеряли,
И осудят ее – это точно, –
Скажут: «Как он любил! А она...» – и так далее.
А причина – «Муму» и пощечина.
И матросы, крепко сжав штурвалы
И судьбу жестоко матеря,
Перестанут уповать на тралы:
Разве тут до сельди – нет меня!
И тогда все поймут, кого потеряли, –
Все осудят ее – это точно, –
Скажут: «Как он любил! А она...» – и так далее.
Вот причина: «Муму» и пощечина.
1968
ПЕСНЯ ПОНЕДЕЛЬНИКА
Понятье «кресло» –
Интересно:
Ведь в креслах отдыхают, –
Так почему же словом «кресло»
Рабочье место
Называют?
Кресло стоит – ангел на нем,
бес ли?
Как усидеть мне на своем
кресле!
Приятно, если
|
|
|
Сидишь на кресле, –
Оно не возражает.
И выбрать кресло –
Тоже лестно, –
Но чаще – кресло выбирает.
Надо напрячь на ответственном
мне слух,
Чтоб поступать соответственно
креслу.
1968
«ОДИН ИЗ НАС»
ТАНГО
Как счастье зыбко!..
Опять ошибка:
Его улыбка,
Потом – бокал на стол.
В нем откровенно
Погасла пена;
А он надменно
Простился и ушел.
Хрустальным звоном
Бокалы стонут.
Судьба с поклоном
Проходит стороной.
Грустно
вино мерцало,
Пусто
на сердце стало,
Скрипки смеялись надо мной.
Впервые это со мной:
В игре азартной судьбой,
Казалось, счастье выпало, и мне –
На миг
пригрезился он,
Проник
волшебником в сон, –
И вспыхнул яркий свет в моем окне.
Но счастье зыбко –
Опять ошибка!
Его улыбка,
Потом – бокал на стол, –
В бокале, тленна,
Погасла пена;
А он надменно
Простился – и ушел.
Хрустальным звоном
Бокалы стонут.
Бесцеремонно он
Прервал мой сон.
Вино мерцало...
А я рыдала.
Скрипки рыдали в унисон.
1970
«ЖИВОЙ»
* * *
Видно, острая заноза
В душу врезалась ему, –
Только зря ушел с колхоза –
Хуже будет одному.
Ведь его не село
До такого довело.
*
Воронкý бы власть – любого
Он бы прятал в «воронки»,
А особенно – Живого, –
Только руки коротки!
Черный Ворон, что ты вьешься
Над Живою головой?
Пашка‑Ворон, зря смеешься:
Лисапед еще не твой!
Как бы через село
Пашку вспять не понесло!
*
Мотяков, твой громкий голос
Не навек, не на года, –
Этот голос – тонкий волос, –
Лопнет враз и навсегда!
Уж как наше село
И не то еще снесло!
*
Петя Долгий в сельсовете –
Как Господь на небеси, –
Хорошо бы эти Пети
Долго жили на Руси!
Ну а в наше село
Гузенкова занесло.
*
Больно Федька загордился,
Больно требовательный стал:
Ангел с неба появился –
Он и ангела прогнал!
Ходит в наше село
Ангел редко, как назло!
*
Эй, кому бока намяли?
Кто там ходит без рогов?
Мотякова обломали, –
Стал комолый Мотяков!
Так бежал через село –
Потерял аж два кило!
*
Без людей да без получки
До чего, Фомич, дойдешь?!
Так и знай – дойдешь до ручки,
С горя горькую запьешь!
Знает наше село,
Что с такими‑то былó!
*
Настрадался в одиночку.
Закрутился блудный сын, –
То ль судьбе он влепит точк<у>,
То ль судьба – в лопатки клин.
Что ни делал – как назло,
Завертело, замело.
*
Колос вырос из побега
Всем невзгодам супротив.
Он помыкался, побегал –
И вернулся в коллектив.
Уж как наше село
Снова члена обрело!
*
Хватит роги ломать, как коровам,
Перевинчивать, перегибать, –
А не то, Гузенков с Мотяковым,
Мы покажем вам кузькину мать!
<1971>
«ЧЕРНЫЙ ПРИНЦ»
* * *
Неужели мы заперты в замкнутый круг?
Неужели спасет только чудо?
У меня в этот день все валилось из рук
И не к счастию билась посуда.
Ну пожалуйста, не уезжай
Насовсем, – постарайся вернуться!
Осторожно: не резко бокалы сближай, –
Разобьются!
Рассвело! Стало ясно: уйдешь по росе, –
Вижу я, что не можешь иначе,
Что всегда лишь в конце длинных рельс и шоссе
Гнезда вьют эти птицы удачи.
Но, пожалуйста, не уезжай
Насовсем, – постарайся вернуться!
Осторожно: не резко бокалы сближай, –
Разобьются!
Не сожгу кораблей, не гореть и мостам, –
Мне бы только набраться терпенья!
Но... хотелось бы мне, чтобы здесь, а не там
Обитало твое вдохновенье.
Ты, пожалуйста, не уезжай
Насовсем, – постарайся вернуться!
Осторожно: не резко бокалы сближай
Разобьются!
<1972>
«НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ НА ВОЛЖСКОМ ПАРОХОДЕ»
ПЕСНЯ О ВОЛГЕ
Как по Волге‑матушке, по реке‑кормилице –
Всё суда с товарами, струги да ладьи, –
И не надорвалася, и не притомилася:
Ноша не тяжелая – корабли свои.
Вниз по Волге плавая,
Прохожу пороги я
И гляжу на правые
Берега пологие:
Там камыш шевелится,
Поперек ломается, –
Справа – берег стелется,
Слева подымается.
Волга песни слышала хлеще, чем «Дубинушка», –
Вся вода исхлестана пулями врагов, –
И плыла по Матушке наша кровь‑кровинушка,
Стыла бурой пеною возле берегов.
Долго в воды пресные
Лили слезы строгие
Берега отвесные,
Берега пологие –
Плакали, измызганы
Острыми подковами,
Но теперь зализаны
Злые раны волнами.
Что‑то с вами сделалось, города старинные,
В коих – стены древние, на холмах кремли, –
Словно пробудилися молодцы былинные
И – числом несметные – встали из земли.
Лапами грабастая,
Корабли стараются –
Тянут баржи с Каспия,
Тянут – надрываются,
Тянут – не оглянутся, –
И на версты многие
За крутыми тянутся
Берега пологие.
1973
ПОСАДКА
– Мест не хватит – уж больно вы ловки, –
Ну откудва такие взялись!
Что вы прете!
– Да мы по путевке!
– По путевке? Пожалуйста! Плиз!..
Вы ж не туристы и не иностранцы –
Вам не проникнуть на наш пароход!
Что у вас?
– Песни и новые танцы, –
Этим товарам нельзя залежаться –
Столько людей с нетерпеньем их ждет!
– Ну куда вы спешите, ей‑бога, –
Словно зельем каким опились!
– Мне местечко заказывал Гоголь.
– Сам Максимыч? Пожалуйста! Плиз!..
Вы ж не туристы, не иностранцы
И не резиновый наш пароход!
Что у вас?
– Песни и новые танцы, –
Этим товарам нельзя залежаться –
Столько людей с нетерпеньем их ждет!
– Мест не будет! Броня остается!
Ожидается важный турист.
– Для рабочего класса найдется?
– Это точно! Пожалуйста! Плиз!..
Не работяги вы, не иностранцы –
Вам не проникнуть на наш пароход!
Что у вас?
– Песни и новые танцы, –
Этим товарам нельзя залежаться –
Столько людей с нетерпеньем их ждет!
– Нет названья для вашей прослойки, –
Зря вы, барышни, здесь собрались!
– Для крестьянства остались две койки?
– Есть крестьянство!
– Пожалуйста! Плиз!..
– Это шутке подобно – без шуток, –
Песни, танцы в пути задержать!
Без еды проживешь – сорок суток,
А без музыки – вряд ли и пять.
– Вы ж не туристы и не иностранцы, –
Укомплектованный наш пароход!
Что у вас?
– Песни и новые танцы, –
Этим товарам нельзя залежаться –
Столько людей с нетерпеньем их ждет!
– Вот народ упрямый –
Всё с нахрапу!
Ладно, лезьте прямо
Вверх по трапу, –
С вами будет веселее путь
И –
лучше с музыкой тонуть!
1973
КУПЛЕТЫ ГУСЕВА
Я на виду – и действием, и взглядом
Я выдаю присутствие свое.
Нат Пинкертон и Шерлок Холмс – старье!
Спокойно спите, люди: Гусев рядом!
Мой метод прост: сажусь на хвост и не слезаю.
Преступник – это на здоровом теле прыщик, –
И я мерзавцу о себе напоминаю:
Я здесь, я вот он, – на то я сыщик!
Волнуются преступники,
Что сыщик не безлик, –
И оставляют, субчики,
Следочки на приступочке,
Шифровочки на тумбочке, –
Достаточно улик.
Работу строю по системе четкой:
Я не скрываюсь, не слежу тайком, –
И пострадавший будет с кошельком,
Ну а преступник – будет за решеткой.
Идет преступник на отчаянные трюки,
Ничем не брезгует, на подкуп тратит тыщи, –
Но я ему заламываю руки:
Я здесь, я вот он, – на то я сыщик!
Волнуются преступнички,
Что сыщик не безлик, –
И оставляют, субчики,
Следочки на приступочке,
Шифровочки на тумбочке, –
Достаточно улик.
Вот я иду уверенной походкой:
Пусть знает враг – я в план его проник!
Конец один – преступник за решеткой:
Его сам Гусев взял за воротник!
1973
КОЛЫБЕЛЬНАЯ ХОПКИНСОНА
Спи, дитя! Май беби, бай!
Много сил скопи!
Ду ю вонт ту слип? Отдыхай.
Улыбнись – и спи!
Колыбельной заглушён
Посторонний гул.
Пусть тебе приснится сон,
Что весь мир уснул.
Мир внизу, и ты над ним
В сладком сне паришь:
Вот Москва, древний Рим
И ночной Париж.
И с тобою в унисон
Голоса поют, –
Правда, это только сон,
А во сне – растут.
Может быть, все может быть:
Ты когда‑нибудь
Наяву повторить
Сможешь этот путь.
Над землею полетишь
Выше крыш и крон, –
А пока ты крепко спи,
Досмотри свой сон!
1973
ДУЭТ РАЗЛУЧЕННЫХ
Дорога сломала степь напополам,
И неясно, где конец пути, –
По дороге мы идем по разным сторонам
И не можем ее перейти.
Сколько зим этот путь продлится?
Кто‑то должен рискнуть – решиться...
Надо нам поговорить, перекресток недалек, –
Перейди, если мне невдомек!
Дорога, дорога поперек земли –
Поперек судьбы глубокий след, –
Многие уже себе попутчиков нашли
Ненадолго, а спутников – нет.
Промелькнет, как беда, ухмылка,
Разведет навсегда развилка...
Где же нужные слова, кто же первый их найдет?
Я опять прозевал переход.
Река! – избавленье послано двоим, –
Стоит только руку протянуть...
Но опять, опять на разных палубах стоим, –
Подскажите же нам что‑нибудь!
Волжский ветер, хмельной и вязкий,
Шепчет в души одной подсказкой:
Время мало – торопись и не жди конца пути, –
Кто же первый рискнет перейти?!
1963, ред. 1973
ЧЕ‑ЧЕТ‑КА
Все, что тривиально,
И все, что банально,
Что равно и прямо
Пропорционально –
Все это корежит
Чечетка, калечит,
Нам нервы тревожит
Чёт‑нечет, чёт‑нечет!
В забитые уши
Врывается четко,
В сонливые души –
Лихая чечетка.
В чечеточный спринт
Не берем тех, кто сыт, мы!
Чёт‑нечет, чёт‑нечет –
Ломаются ритмы!
Брэк:
барабан, тамтам, трещотка –
Где
полагается – там чечетка.
Брак
не встречается, темп рвет и мечет
Брэк!..
Чёт‑нечет!
Жжет
нам подошвы, потолок трепещет!
Чёт!..
Нечет!
Эй, кто там грозит мне!
Эй, кто мне перечит,
В замедленном ритме
О чем‑то лепечет?!
Сейчас перестанет –
Его изувечит
Ритмический танец, –
Чёт‑нечет, чёт‑нечет!
Кровь гонит по жилам
Не крепкая водка –
Всех заворожила
Шальная чечетка.
Замолкни, гитара, –
Мурашки до жути!
На чёт – два удара, –
И чем чёт не шутит!
Брэк:
барабан, тамтам, трещотка –
Где
полагается – там чечетка.
Брак
не встречается, темп рвет и мечет
Брэк!..
Чёт‑нечет!
Жжет
нам подошвы, потолок трепещет!
Чёт!..
Нечет!
Спасайся кто может!
А кто обезножет –
Утешься, – твой час
В ритме правильном прожит!
Под брэк, человече,
Расправятся плечи
И сон обеспечит –
Чёт‑нечет, чёт‑нечет!
Изменится ваша
Осанка, походка, –
Вам тоже, папаша,
Полезна чечетка!
Не против кадрили
Мы проголосуем –
Но в пику могиле
Чечетку станцуем!
Брэк:
барабан, тамтам, трещотка –
Где
полагается – там чечетка.
Брак
не встречается, темп рвет и мечет
Брэк!..
Чёт‑нечет!
Жжет
нам подошвы, потолок трепещет!
Чёт!..
Нечет!
1973
РОМАНС МИССИС РЕБУС
Реет
над темно‑синей волной
неприметная стайка.
Грустно,
но у меня в этой стае попутчиков нет –
Низко
лечу отдельно от всех,
одинокая чайка, –
И скользит подо мной
Спутник преданный мой –
белый мой силуэт.
Но слабеет, слабеет крыло –
Я снижаюсь все ниже и ниже, –
Я уже отраженья не вижу –
Море тиною заволокло.
Неужели никто не придет,
Чтобы рядом лететь с белой птицей?
Неужели никто не решится –
Неужели никто не спасет?
Силы
оставят тело мое –
и в соленую пыль я
Брошу
свой обессиленный и исстрадавшийся труп.
Крылья
уже над самой водой,
мои бедные крылья!
Ветер ветреный, злой
Лишь играет со мной,
беспощаден и груб.
Неужели никто не придет,
Чтобы рядом лететь с белой птицей?
Неужели никто не решится –
Неужели никто не спасет?
Бьется сердце под левым плечом,
Я спускаюсь все ниже и ниже,
Но уже я спасителя вижу –
Это ангел с заветным ключом.
Ветер!
Скрипач безумный, пропой,
на прощанье сыграй нам!
Скоро
погаснет солнце – и спутник мой станет незрим.
Чайка
влетит в пучину навек –
к неразгаданным тайнам, –
Я в себе растворюсь,
Я навеки сольюсь
с силуэтом своим.
Но слабеет, слабеет крыло –
Я снижаюсь все ниже и ниже,
Я уже отраженья не вижу –
Море тиною заволокло.
Бьется сердце под левым плечом,
Я спускаюсь все ниже и ниже,
Но уже я спасителя вижу –
Это ангел с заветным ключом.
1973
ДУЭТ ШУРЫ И ЛИВЕРОВСКОГО
– Богиня! Афродита!
Или что‑то в этом роде!
Ах, жизнь моя разбита
прямо здесь на пароходе!
Склоню от восхищенья я
пред красотой такою
Дрожащие колени я
с дрожащей головою!
– Ну что он ходит как тень –
Твердит одну дребедень!
– Возьми себе мое трепещущее сердце!
– Нас не возьмешь на авось –
На кой мне сердце сдалось!
– Тогда – экзотику и страсти де‑ля‑
Перца!
– Какая де‑ля‑Перца –
да о чем вы говорите?
Богиню надо вам? –
так и идите к Афродите!
Вас тянет на экзотику –
тогда сидите дома...
А кто это – экзотика?
Я с нею незнакома.
– Я вас, синьора, зову
В волшебный сон наяву
И предлагаю состояние и сердце, –
Пойдем навстречу мечтам!..
– А кем вы служите там?
– Я – вице‑консул Мигуэлла‑де‑ля‑Перца!
– Я не бегу от факта,
только вот какое дело:
Я с консулами как‑то
раньше дела не имела.
А вдруг не пустят к вам в страну
и вынесут решенье
Послать куда подальше, ну
а консула – в три шеи!
– Не сомневайтесь, мадам!
Я всех продам, все отдам –
И распахнется перед нами рая дверца.
Я вас одену, мадам,
Почти как Еву Адам
В стране волшебной Мигуэлла‑де‑ля‑Перца.
– Вы милый, но – пройдоха!
А меня принарядите –
И будет просто плохо
этой вашей Афродите!
Но я не верю посулам:
я брошу всё на свете –
А вдруг жена у консула
и даже хуже – дети!
– Ах, что вы, милая мисс!..
– Но‑но, спокойно, уймись!
– Я напишу для вас симфонию и скерцо.
Удача вас родила!..
– Ах, черт! Была не была!
Валяйте, – едем в Мигуэллу‑делу‑Перца!
1973
«БЕГСТВО МИСТЕРА МАК‑КИНЛИ»
БАЛЛАДА О КОКИЛЬОНЕ
Жил‑был
учитель скромный Кокильон,
Любил
наукой баловаться он.
Земной поклон – за то, что он
Был в химию влюблен,
И по ночам
над чем‑то там
Химичил Кокильон.
Но, мученик науки, гоним и обездолен,
Всегда в глазах толпы он – алхимик‑шарлатан,
И из любимой школы в два счета был уволен,
Верней – в три шеи выгнан, непонятый титан.
Титан
лабораторию держал
И там
творил, и мыслил, и дерзал.
За просто так – не за мильон –
В двухсуточный бульон
Швырнуть сумел
все, что имел,
Великий Кокильон.
Да мы бы забросали каменьями Ньютона,
Мы б за такое дело измазали в смоле!
Но случай не позволил плевать на Кокильона:
Однажды в адской смеси заквасилось желе.
Бульон
изобретателя потряс, –
Был он –
ничто: не жидкость и не газ.
И был смущен и потрясен,
И даже удивлен.
«Эге! Ха‑ха!
О эврика!» –
Воскликнул Кокильон.
Три дня он развлекался игрой на пианино,
На самом дне в сухом вине он истину искал...
Вдруг произнес он внятно: «Какая чертовщина!..» –
И твердою походкою он к дому зашагал.
Он днем
был склонен к мыслям и мечтам,
Но в нем
кипели страсти по ночам.
И вот, на поиск устремлен,
Мечтой испепелен,
В один момент
в эксперимент
Включился Кокильон.
Душа его просила и плоть его хотела
До истины добраться, до цели и до дна, –
Проверить состоянье таинственного тела –
Узнать, что он такое: оно или она.
Но был
и в этом опыте изъян:
Забыл
фанатик намертво про кран.
В погоне за открытьем он
Был слишком воспален –
И миг настал,
когда нажал
На крантик Кокильон.
И закричал, безумный: «Да это же – коллоид!
Не жидкость это, братцы, – коллоидальный газ!»
Вот так, блеснув в науке, как в небе астероид,
Взорвался – и в шипенье безвременно угас.
И вот
так в этом газе и лежит,
Народ
его открытьем дорожит.
Но он не мертв – он усыплен, –
Разбужен будет он
Через века.
Дремли пока,
Великий Кокильон.
А мы, склонив колени, глядим благоговейно, –
Таких, как он, немного – четыре на мильон:
Возьмем Ньютона, Бора и старика Эйнштейна –
Вот три великих мужа, – четвертый – Кокильон!
1973
МИСТЕРИЯ ХИППИ
Мы рвем – и не найти концов.
Не выдаст черт, не съест свинья.
Мы – сыновья своих отцов,
Но – блудные мы сыновья.
Приспичило и припекло –
Мы не вернемся, видит бог,
Ни государству под крыло,
Ни под покров, ни на порог.
Вранье –
ваше вечное усердие!
Вранье –
безупречное житье!
Гнилье –
ваше сердце и предсердие!
Наследство – к черту: все, что ваше, – не мое!
К черту сброшена обуза –
Узы мы свели на нуль:
Нет у мамы карапуза,
Нет ни колледжа, ни вуза,
Нету крошек у папуль.
Довольно выпустили пуль
И кое‑где и кое‑кто
Из наших дорогих папуль –
На всю катушку, на все сто!
Довольно тискали вы краль
От января до января,
Нам ваша скотская мораль
От фонаря – до фонаря!
Долой –
ваши песни, ваши повести!
Долой –
ваш алтарь и аналой!
Долой –
угрызенья вашей совести!
Все ваши сказки богомерзкие – долой!
Выжимайте деньги в раже,
Только – стряпайте без нас
Ваши купли и продажи:
Нам – до рвоты ваши даже
Умиленье и экстаз!
Среди заросших пустырей
Наш дом – без стен, без крыши – кров, –
Мы – как изгои средь людей,
Пришельцы из других миров.
Уж лучше – где‑нибудь ишачь,
Чтоб пóтом с кровью пропотеть,
Чем вашим воздухом дышать,
Богатством вашим богатеть.
Плевать
нам на ваши суеверия!
Кромсать
все, что ваше, проклинать!
Как знать,
что нам взять взамен неверии?
Но наши дети это точно будут знать!
Прорицатели, гадалки
Напророчили бедлам, –
Ну а мы уже на свалке –
В колесо фортуны палки
Ставим с горем пополам.
Так идите к нам, Мак‑Кинли,
В наш разгневанный содом!
Вы и сам – не блудный сын ли?
Будет больше нас, Мак‑Кинли!
Нет? Мы сами к вам придем!
1973
«ЕДИНСТВЕННАЯ ДОРОГА»
ПЕСНЯ СОЛОДОВА
В дорогу – живо! Или – в гроб ложись!
Да, выбор небогатый перед нами.
Нас обрекли на медленную жизнь –
Мы к ней для верности прикованы цепями.
А кое‑кто поверил второпях –
Поверил без оглядки, бестолково, –
Но разве это жизнь – когда в цепях,
Но разве это выбор – если скован!
Коварна нам оказанная милость –
Как зелье полоумных ворожих:
Смерть от своих – за камнем притаилась,
И сзади – тоже смерть, но от чужих.
Душа застыла, тело затекло,
И мы молчим, как подставные пешки,
А в лобовое грязное стекло
Глядит и скалится позор в кривой усмешке.
И если бы оковы разломать –
Тогда бы мы и горло перегрызли
Тому, кто догадался приковать
Нас узами цепей к хваленой жизни.
Неужто мы надеемся на что‑то?!
А может быть, нам цепь не по зубам?
Зачем стучимся в райские ворота
Костяшками по кованым скобам?
Нам предложили выход из войны,
Но вот какую заломили цену:
Мы к долгой жизни приговорены
Через вину, через позор, через измену!
Но стоит ли и жизнь такой цены?!
Дорога не окончена – спокойно! –
И в стороне от той, большой войны
Еще возможно умереть достойно.
И рано нас равнять с болотной слизью –
Мы гнезд себе на гнили не совьем!
Мы не умрем мучительною жизнью –
Мы лучше верной смертью оживем!
1973
* * *
Если где‑то в глухой неспокойной ночи
Ты споткнулся и ходишь по краю –
Не таись, не молчи, до меня докричи! –
Я твой голос услышу, узнаю!
Если с пулей в груди ты лежишь в спелой ржи –
Потерпи: я спешу – и усталости ноги не чуют!
Мы вернемся туда, где и воздух и травы врачуют, –
Только ты не умри, только кровь удержи!..
Если конь под тобой, ты домчи, доскачи –
Конь дорогу отыщет буланый –
В те края, где всегда бьют живые ключи,
И они исцелят твои раны!
Где же ты – взаперти или в долгом пути?
На каких ты сейчас перепутиях и перекрестках?
Может быть, ты устал, приуныл, заблудился в трех соснах
И не можешь обратно дорогу найти?..
Здесь такой чистоты из‑под снега ручьи –
Не найдешь, не придумаешь краше!
Здесь цветы, и кусты, и деревья – ничьи,
Стоит нам захотеть – будут наши!
Если трудно идешь – по колени в грязи
Да по острым камням, босиком по воде по студеной, –
Пропыленный, обветренный, дымный, огнем опаленный –
Хоть какой, – доберись, добреди, доползи!..
1974
«ИВАН ДА МАРЬЯ»
СВАДЕБНАЯ
Ты, звонарь‑пономарь, не кемарь,
Звонкий колокол раскочегаривай!
Ты очнись, встрепенись, гармонист,
Переливами щедро одаривай!
Мы беду навек спровадили,
В грудь ей вбили кол осиновый.
Перебор сегодня – свадебный,
Звон над городом – малиновый.
Эй, гармошечка, дразни,
Не спеши, подманивай!
Главный колокол, звони,
Маленький – подзванивай!
Крикуны, певуны, плясуны!
Оглашенные, неугомонные!
Нынче пир, буйный пир на весь мир,
Все – желанные, все – приглашенные!
Как на ярмарочной площади
Вы веселие обрящете,
Там и горло прополощете,
Там споете да попляшете!
Не серчай, а получай
Чашу полновесную!
Подходи да привечай
Жениха с невестою!
Топочи, хлопочи, хохочи!
Хороводы води развеселые!
По бокам, по углам – к старикам
Разойдись, недоёные, квелые!
Поздравляй, да с пониманием,
За застольною беседою –
Со счастливым сочетанием
Да с законною победою!
Наша свадьба – не конец
Дельцу пустяковому:
Делу доброму – венец,
Да начало – новому!
1974
* * *
Если в этот скорбный час
спустим рукава,
Соловей освищет нас,
и пойдет молва:
Дескать, силой царский трон
все скудней,
Ел, мол, мало каши он,
Евстигней.
Кто же все же уймет шайку‑лейку,
Кто на подвиги ратны горазд,
Царь тому дорогую шубейку
От щедрот своих царских отдаст!
Если кровь у кого горяча –
Саблей бей, пикой лихо коли.
Царь дарует вам шубу с плеча
Из естественной выхухоли!
Торопись указ зачесть,
изданный не зря!
Кто заступится за честь
батюшки‑царя?
Кто разбойника уймет –
Соловья, –
К государю попадет
в сыновья!
Кто оружьем побьет образину,
Кто проучит его кулаком,
Тот от царства возьмет половину,
Ну а дочку – дак всю целиком!
Сей указ – без обману‑коварства.
За печатью, как в сказке, точь‑в‑точь.
В бой – за восемь шестнадцатых царства
Да за целую царскую дочь!
1974
СОЛДАТСКАЯ ПЕСНЯ
I. Грустная
На голом на плацу, на вахтпараде,
В казарме, на часах – все дни подряд
Безвестный, не представленный к награде,
Справляет службу ратную солдат.
И какие бы ни дули
Ураганные ветра,
Он – в дозоре, в карауле
От утра и до утра.
«Напра!.. Нале!..
В ружье! На пле!..
Бегом – в расположение!»
А я пою:
Ать‑два, ать‑два,
Живем мы однова,
А тяжело в учении –
Легко в бою!
Если ломит враг – бабы слезы льют, –
Ядра к пушечкам подтаскивай!
Я пред боем – тих, я в атаке – лют,
Ну а после боя – ласковый.
Меня гоняют до седьмого пота –
Всяк может младшим чином помыкать, –
Но все‑таки центральные ворота
Солдату поручают охранять.
Как бы в рог его ни гнули,
Распрямится снова он.
Штык – дурак и дуры – пули, –
Ежели солдат умен.
«В штыки! К но‑ги!
Равняйсь! Беги!
Ползком – в расположение!»
А я пою:
«Коли! Руби!»
Ту би ор нот ту би, –
Но тяжело в учении –
Легко в бою!
Если враг бежит и гремит салют –
Зелена вина подтаскивай!
Я пред боем – тих, я в атаке – лют,
Ну а после боя – ласковый.
II. Походная
Ну чем же мы, солдатики, повинны,
Что наши пушки не зачехлены?!
Пока враги не бросили дубины,
Не обойтись без драки и войны.
Я бы пушки и мортиры
Никогда не заряжал,
Не ходил бы даже в тиры –
Детям елки наряжал.
Но вот как раз
Пришел приказ
Идти на усмирение,
И я пою,
Как и всегда,
Что горе – не беда, –
Но тяжело в учении,
Да и в бою.
Раззудись, плечо, если наших бьют!
Сбитых, сваленных – оттаскивай!
Я пред боем – тих, я в атаке – лют,
Ну а после боя – ласковый!
1974
«ОДИНОЖДЫ ОДИН»
ПЕСНЯ ВАНИ У МАРИИ
Я полмира почти через злые бои
Прошагал и прополз с батальоном,
А обратно меня за заслуги мои
Санитарным везли эшелоном.
Подвезли на родимый порог –
На полуторке к самому дому, –
Я стоял и немел, а над крышей дымок
Подымался совсем по‑другому.
Окна словно боялись в глаза мне взглянуть,
И хозяйка не рада солдату,
Не припала в слезах на могучую грудь,
А руками всплеснула – и в хату.
И залаяли псы на цепях,
Я шагнул в полутемные сени –
За чужое за что‑то запнулся в сенях,
Дверь рванул – подкосились колени.
Там сидел за столом, да на месте моем
Неприветливый новый хозяин –
И фуфайка на нем, и хозяйка при нем, –
Потому я и псами облаян.
Это значит, пока под огнем
Я спешил, ни минуты не весел,
Он все вещи в дому переставил моем
И по‑своему всё перевесил.
Мы ходили под богом, под богом войны –
Артиллерия нас накрывала.
Но смертельная рана нашла со спины
И изменою в сердце застряла.
Я себя в пояснице согнул,
Силу воли позвал на подмогу:
«Извините, товарищи, что завернул
По ошибке к чужому порогу...»
Дескать, мир да любовь вам, да хлеба на стол,
Чтоб согласье по дому ходило...
Ну а он даже ухом в ответ не повел:
Вроде так и положено было.
Зашатался некрашеный пол,
Я не хлопнул дверьми, как когда‑то, –
Только окна раскрылись, когда я ушел,
И взглянули мне вслед виновато...
1974
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 252; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!