Иов – пример терпения и благодарения
6. Поэтому наклонные к излишней печали не должны в оправдание собственной страсти указывать на слезы Господа. Ибо как пища, которую вкушал Господь, должна служить для нас не поводом к сластолюбию, а, напротив того, самым высоким правилом воздержания и умеренности, так и слезы предложены нам не в закон, предписывающий плакать, но в самую пристойную меру и в точное правило, по которому должны мы, оставаясь в пределах естества, переносить скорбное честно и благопристойно. Посему ни женщинам, ни мужчинам не дозволяется много сетовать и плакать, но можно опечалиться несколько во время скорби и пролить немного слез, впрочем, тихо, без рыданий и воплей, не раздирая на себе одежды, не посыпая себя пеплом, без всяких других подобных сим неблагопристойностей, допускаемых людьми, которые не имеют понятия о приличиях [1581]. Ибо тому, кто очищен Божественным учением, должно оградиться правым словом, как твердою стеною, мужественно и с силою отражать от себя устремления подобных страстей и не допускать, чтобы полчище страстей наводнило уступчивую и податливую душу, как бы некое низменное место. Душе слабой и нимало не укрепляемой упованием на Бога свойственно чрез меру надрываться и падать под тяжестию скорби. Как черви всего чаще заводятся в деревьях менее твердых, так скорби зарождаются в людях более изнеженного нрава. Не адамантовое ли сердце было у Иова? Не из камня ли сделана была внутренность его? В короткое мгновение времени умирают у него четверо детей, сокрушенные одним ударом в дому веселия, во время наслаждения, потому что диавол обрушил на них дом. Видит он трапезу, смешанную с кровию, видит детей, рожденных в разные времена, но постигнутых общим концом жизни. Он не плачет, не рвет на себе волос, не издает какого‑нибудь немужественного гласа, но произносит это славное и всеми воспеваемое благодарение: Господь даде, Господь отъят: яко Господеви изволися, тако бысть: буди имя Господне благословенно (Иов. 1:21). Не бесчувственный ли он человек? Но возможно ли это? Он же сам о себе говорит: аз о всяком угнетаемом восплакахся (Иов. 30:25). Но не лгал ли он, говоря сие? Впрочем, нет, истина свидетельствует о нем, что при других добродетелях он был и истинен; сказано: человек непорочен, праведен, богочестив, истинен (Иов. 1:1). А ты плачешь, напевая какие‑то песни, сложенные для грусти, и унылыми напевами стараешься томить свою душу. Как лицедеям, когда они представляют что‑нибудь печальное, свойственно переодеванье и наряд, в котором являются на зрелище, так думаешь, что и у плачущего должны быть соответственный вид, черная одежда, всклокоченные волосы, в доме темнота, нечистота, пепел и унылый напев, которым бы рана скорби постоянно сохранялась в душе незаживленною. Предоставь поступать так не имеющим упования (1 Фес. 4:13). А ты о почивших во Христе (Откр. 14:13) научен, что сеется в тление, востает в нетлении… сеется в немощи, востает в силе; сеется тело душевное, востает тело духовное (1 Кор. 15:42–44). Для чего же плачешь о том, кто пошел переменить одежду? Не плачь и о себе, как лишающийся какого‑нибудь помощника в жизни, ибо сказано: благо есть надеятися на Господа, нежели надеятися на человека (Пс. 117:8). Не сетуй и о нем как о потерпевшем бедствие, ибо в скором времени пробудит его небесная труба, и увидишь его предстоящим судилищу Христову. Итак, оставь сии малодушные и невежественные возгласы: «Увы! какое неожиданное несчастие!»; и: «Кто бы думал, что это случится?»; и еще: «Когда ожидал я, что покрою землею любезнейшую для меня главу!» При таких словах, если мы слышим их и от другого, нам приходится краснеть; и памятованием прошедшего, и опытами в настоящем научены мы неизбежности сих страданий естества.
|
|
|
|
|
|
7. Итак, ни безвременная смерть, ни другие неожиданно встречающиеся злополучия не поразят нас, наставленных словом благочестия. Допустим, был у меня сын юноша, единственный наследник имения, утешение старости, украшение рода, цвет сверстников, подпора дома, – и он‑то в самом прелестном возрасте внезапно похищен смертию; землею и прахом стал тот, кого недавно так сладко было слушать, кто составлял приятнейшее зрелище для очей родителя! Что же мне делать? Раздеру на себе одежду, стану валяться по земле, вопить и жаловаться, покажу себя окружающим вроде ребенка, который кричит и бьется под ударами? Или, обратив внимание на необходимость приключившегося, на то, что закон смерти неумолим, одинаково простирается на все возрасты, разрушает по порядку все сложное[1582], не буду дивиться случившемуся как чему‑то небывалому, не стану сходить с ума как пораженный неожиданным ударом, издавна будучи предуведомлен, что сам я смертен и смертного имел сына, что все человеческое непрочно и не остается навсегда у обладающих; напротив того, даже великие города, и знаменитые своей блистательностию зданий, могуществом обитателей, и отличавшиеся цветущим состоянием во всех отношениях окружающей их страны и торговли [в них], теперь в одних развалинах сохраняют признаки древнего величия. И корабль, неоднократно спасавшийся на море, после тысячи быстрых плаваний, доставив купцам тысячи грузов, погибает от одного натиска ветра. И воинства, много раз одолевавшие врагов в битвах, с переменою счастия становятся жалким зрелищем и притчею. Даже целые народы и острова, достигшие великого могущества, и на суше и на море воздвигнувшие себе множество победных памятников, собравшие великие богатства из военной добычи, или поглощены временем, или, подпав плену, обменили свободу на рабство. И вообще, какое ни наименуешь из самых великих и нестерпимых бедствий, в прошлом уже есть подобные примеры. Поэтому как тяжести различаем по наклонению весов и различие золота пробуем трением о камень, так, приводя себе на память указанную нам Господом меру, никогда не выйдем из пределов благоразумия. Итак, если когда случится с тобою что‑либо неприятное, прежде всего, упорядочив свои мысли, не подвергайся смущению, а потом, упованием на будущее, облегчай для себя настоящее. Как больные глазами, отвращая взоры от предметов слишком блестящих, успокаивают их, останавливая на цветах и зелени, так и душе надобно не смотреть непрерывно на скорбное и не заниматься настоящими горестями, но возводить взор свой к созерцанию истинных благ. Так в состоянии будешь всегда радоваться, если жизнь твоя всегда обращена будет к Богу и надежда на воздаяние будет облегчать житейские скорби. Обесчещен ты? Но взирай на славу, какая уготована за терпение на небесах. Нанесен тебе убыток? Но простирай взор к небесному богатству и сокровищу, которое собираешь себе добрыми делами. Изгнан ты из отечества? Но имеешь отечеством Небесный Иерусалим. Лишился ты чад? Но имеешь Ангелов, с которыми будешь ликовать пред престолом Божиим и веселиться вечным веселием. Так настоящим горестям противополагая ожидаемые блага, соблюдешь душу свою беспечальною и невозмущенною, к чему и призывает нас установление апостольское. И счастливое течение дел человеческих да не производит в душе твоей неумеренной радости, и скорби да не унижают ее бодрости и возвышенности унынием и стеснением. Ибо кто не приобучен смотреть так на дела житейские, тот никогда не будет жить [1583] без треволнений и смущений. Но в сем легко успеешь, ежели будешь иметь при себе заповедь, которая советует тебе всегда радоваться, станешь устранять от себя беспокойства плоти, собирать же душевные веселия, восходить выше ощущения настоящего, устремлять мысль к надежде вечных благ, о которых и одного представления достаточно, чтобы наполнить душу веселием и вселить в сердца наши ангельское радование о Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава и держава во веки. Аминь.
|
|
|
|
|
|
Беседа 5
На память мученицы Иулиты [1584]и окончание сказанного в предыдущей беседе «О благодарении»
1. Поводом к сему [церковному] собранию послужило сделанное провозглашение о блаженной мученице. Ибо наперед объявили мы вам о сем дне, что в оный совершается память великого подвига, подвига в женском теле самого мужественного, тогда приводившего в изумление всех присутствовавших на зрелище, а впоследствии слышащих сказание о перенесенных мучениях, – подвига, каким подвизалась Иулита, блаженнейшая из жен, если только прилично наименовать женою ту, которая величием своей души скрыла немощь женского естества и которою, как думаю, тем более низложен общий наш противник [диавол], не терпящий поражения от жен. Он хвалился делами великими, что сотрясет вселенную всю, обымет яко гнездо, и возьмет яко оставленная яйца, и опустошит грады (Ис. 10:14); но оказалось, что побежден доблестию жены. Он намеревался обличить сию жену во время искушения, что по естественной немощи не может она до конца сохранить веры в Бога; но на опыте изведал, что она мужественнее своей природы и столько же посмеялась его страхованиям, сколько надеялся он привести ее ими в ужас. У нее началась тяжба с одним из сильных в городе, с человеком корыстолюбивым и наглым, собравшим себе богатство хищением и грабежом, который, отобрав множество земли у этой женщины и ее поля, деревни, стада, рабов и всякую утварь, нужную в жизни, присвоив себе, склонил суд на свою сторону, подкрепляемый тайными доносчиками, лжесвидетелями и продажностию судей. Когда же наступил решающий день, глашатай вызвал, ходатаи по делам были готовы, и она начала обнаруживать самоуправство этого человека, стала рассказывать, как имение приобретено вначале и как давность времени утвердила владение им, и потом жаловаться на насилия и корыстолюбие сего человека; тогда он вышел и сказал, что это дело не подлежит судебному разбирательству, потому что не позволительно пользоваться общими правами тем, которые не служат богам царей и не отреклись от веры во Христа. Председатель рассудил, что он говорит справедливо и требует необходимого. Тотчас были поданы ладан и жертвенник, сделано предложение обратившимся в суд, что если они отрекутся от Христа, то могут пользоваться законами и выгодами от них, а если же будут упорно держаться веры, то не могут иметь участия ни в судилищах, ни в законах, ни в прочих гражданских правах наравне с лишенными чести по закону [1585], имевшему тогда силу.
2. Что же после сего? Уловлена ли она приманкою богатства? Презрела ли полезное для себя в состязании с обидчиком? Устрашилась ли опасности, какою угрожали судии? Нимало. А напротив того, она говорит: «Гибни, жизнь! Пропадай, имение! Пусть не останется у меня тела, прежде нежели выговорю какое‑нибудь нечестивое слово на создавшего меня Бога!» И чем более в глазах ее председатель раздражался сими словами и до крайности воспламенялся на нее гневом, тем более благодарила она Бога, потому что, ведя тяжбу о тленном богатстве, явила за собою обладание небесными [1586]благами; лишалась земли, чтобы приобрести рай; осуждаема была на бесчестие, чтобы удостоиться венца славы; терпела телесные удары и лишалась временной жизни, чтобы получить блаженные надежды быть со всеми святыми [1587] в радости Царствия. Поелику же, много раз вопрошаемая, многократно давала она один и тот же ответ, именуя себя рабою Христовою, и проклинала приглашавших ее к отречению, то судия неправедный не только лишил ее имения, которое было отнято у нее несправедливо и вопреки законам, но и думал сверх того наказать ее лишением жизни, предав огню. А она не текла так поспешно ни к одному удовольствию в жизни, как шла к этому пламени, обнаруживая душевную радость в лице, во всей наружности, в словах и в веселом расположении духа. Увещевая стоявших около женщин не ослабевать в подвигах веры и не отговариваться немощию природы, говорила: «И мы из одного с мужчинами состава; так же сотворены по Божию образу, как и они; жену, равночестно с мужем, Творец создал способною к добродетели. Да и не по всему ли однородны мы с мужами? Не одна только плоть взята для устроения жены, но и кость от костей (Быт. 2:5). А поэтому наравне с мужами обязаны мы Владыке твердостию, бодростию, терпением». Сказав сие, устремилась она на костер; и он, как светлый некий чертог, заключил в себя тело святой, душу же возвел в небесную страну, в подобающее ей упокоение, честное же тело сохранил неповрежденным для ближних; и оно, почивая в прекраснейшем предместье города, освящает место, освящает и сходящихся на оное. Земля же, благословенная пришествием блаженной, из недр своих источает самого приятного вкуса воду, так что мученица заступила место матери живущих в городе, напоевая как бы общим каким млеком. Вода сия служит охранением для здоровых, доставляет удовольствие наслаждающимся целомудренно, подает облегчение больным. Какую благодать явил Елисей жителям Иерихона (4 Цар. 2:19–22), такую же и нам явила мученица, соленость, вообще свойственную водам сего места, переменив благословением в ощущение сладкое, и мягкое, и всем приятное. Не попустите, мужи, чтобы вам оказаться в благочестии худшими жен! Не оставляйте, жены, в пренебрежении сего примера, но неуклонно держитесь благочестия[1588], испытав самым делом, что немощь природы нимало не препятствует вам к приобретению благ!
Молитва
3. Многое желал бы сказать я о мученице, но слово, начатое нами вчера и оставшееся незаконченным, не позволяет останавливаться на сем долее. А я по природе не люблю ничего недоконченного. Неприятно видеть и изображение, наполовину доведенное до сходства; бесполезен и труд путешествия, когда путник не достигает намеченного конца и определенных мест отдохновения; добыть немного на охоте значит то же, что и ничего не добыть; и бегущие на поприще нередко, отстав на один шаг, лишаются наград. Так и мы, напомнив себе вчера апостольские слова и надеясь кратко обозреть смысл их, как оказывается, более пропустили, нежели сколько сказали. Почему и почитаем необходимою уплату вам недостающего. Итак, у апостола сказано: всегда радуйтеся, непрестанно молитеся, о всем благодарите (1 Фес. 5:16–18). О том, что надобно всегда радоваться, говорили мы в прошедший день, хотя и неудовлетворительно в отношении к предмету, однако же достаточно для нас самих. Но должно ли непрестанно молиться и возможна ли такая заповедь? Это и вы готовы спросить, и я, по мере сил, постараюсь защитить. Молитва есть прошение благ, воссылаемое благочестивыми к Богу. Прошения же, без сомнения, не ограничиваем словами, ибо не думаем, что Бог имеет нужду в словесном напоминании, но знает полезное, когда мы и не просим (см. Мф. 6:8). Поэтому что же говорим мы? То, что надобно не в звуках заключать молитву, а, напротив того, поставлять более силу молитвы в душевном произволении и в добродетельных делах, непрерывно продолжаемых чрез целую жизнь. Ибо сказано: аще ясте, аще ли пиете, аще ли ино что творите, вся в славу Божию творите (1 Кор. 10:31). Сидишь за столом – молись; вкушаешь хлеб – воздавай благодарение Давшему; подкрепляешь вином немощь тела – помни Подавшего тебе дар сей на веселие сердцу и в облегчение недугов. Миновалась ли потребность в снедях? Да не прекращается памятование о Благодетеле. Надеваешь хитон – благодари Давшего; облекаешься в плащ – усугубь любовь к Богу, даровавшему нам покровы, пригодные для зимы и лета, сохраняющие жизнь нашу и прикрывающие наше неблагообразие. Прошел ли день? Благодари Даровавшего нам солнце для совершения дневных дел и Давшего огнь освещать нощь и служить для прочих житейских потреб. Ночь пусть доставит тебе другие побуждения к молитве. Когда воззришь на небо и устремишь взор на красоту звезд, молись Владыке видимого и поклонись наилучшему Художнику всяческих, Богу, Который вся премудростию сотворил (Пс. 103:24). Когда увидишь, что вся живая природа объята сном, опять поклонись Тому, Кто и против воли нашей посредством сна разрешает нас от непрерывности трудов и чрез малое успокоение опять приводит в бодрость сил.
4. Поэтому ночь да не вся будет у тебя собственным и исключительным уделом сна; не попускай, чтобы от сонного бесчувствия сделалась бесполезною половина жизни, напротив того, ночное время да разделится у тебя на сон и на молитву. Даже и самые сны да будут упражнением в благочестии, ибо и сонные видения часто бывают как бы отголосками дневных забот: каковы житейские наши занятия, таковы по необходимости и сновидения [1589]. Таким образом непрестанно будешь молиться, не в речах заключая молитву, но чрез все течение жизни приближаясь к Богу, чтобы жизнь твоя была непрерывною и непрестанною молитвою. Но сказано также: о всем благодарите. Говорят: «Как можно быть тому, чтобы душа, мучимая бедствиями и как бы уязвляемая чувством скорбей, не плачу и слезам предавалась, но что в действительности ненавистно, за то благодарила как за благо? Ибо как буду благодарить, претерпевая то, чего мог бы пожелать мне враг? Безвременно похищено дитя, и скорбящую о возлюбленном матерь мучат болезни, тягчайшие прежних мук рождения; как же ей, оставив плач, обратиться к словам благодарения?» Возможно ли это? Возможно, если рассудишь, что рожденному ею младенцу ближайший Отец, разумнейший Попечитель и Домостроитель жизни – Бог. Почему же разумному Владыке не дозволяем распоряжаться Своим достоянием, как Ему угодно, но досадуем, как лишаемые собственности, и страдаем об умирающих, как будто им причиняется зло? А ты рассуждай, что детище не умерло, но отдано назад, что друг не скончался, но отправился в путь и ушел от тебя несколько вперед по той же дороге, по которой и нам идти необходимо будет надобно. Пусть заповедь Божия живет с тобою неразлучно, непрестанно сообщая тебе как бы некоторый свет и озарение для суждения о делах. Она, заранее приняв на себя надзор над твоею душою и предуготовив в ней верные представления о каждой вещи, не попустит, чтобы ты изменялся от чего‑либо, с тобою случающегося, но сделает, что с предуготовленною мыслию, подобно утесу, находящемуся близ моря, безопасно и непоколебимо выдержишь удары сильных ветров и волн. Почему не приучился ты о смертном думать смертно, но принял смерть дитяти как нечто неожиданное? Как только тебя известили о рождении сына, тогда, если бы кто спросил у тебя, кто родился, – что отвечал бы ты? Сказал ли бы что иное, или что родился человек? А если человек, то, конечно, и смертный? Что же тут необыкновенного, если смертный умер? Не видишь ли, что солнце восходит и заходит? Не видишь ли, что луна возрастает, потом убывает, что земля покрывается зеленью, потом увядает? Что из окружающего нас постоянно? Что по природе своей неподвижно и неизменно? Возведи взор на небо, посмотри на землю: и они не вечны. Ибо сказано: небо и земля мимоидет: звезды спадут с небесе, солнце померкнет, и луна не даст света своего (Мф. 24:35, 29). Что ж удивительного, если и мы, составляя часть мира, испытываем свойственное миру? Смотря на сие, когда и на тебя приидет общая участь [смерти], переноси это, смежив очи, не бесстрастно и не бесчувственно (ибо какая награда за нечувствительность?), но с великим трудом и с тысячами болезней. По крайней мере, переноси как храбрый борец, показывающий крепость и мужество не в том одном, что поражает противников, но и в том, что с твердостью терпит их удары; и как кормчий мудрый, по великой опытности в мореплавании ничем не смущаемый, сохраняющий душу свою в положении прямом, непотопляемой и превозмогающей всякую непогоду. Потеря возлюбленного сына или дорогой жены, или кого‑нибудь из любезнейших сердцу, соединенных всеми узами благорасположения, не страшна тому, кто предусмотрителен, имеет вождем жизни здравый разум, а не ходит по какому‑то навыку к другому. Ибо и для бессловесных претягостно разлучение. Видал я иногда, что вол плачет над яслями по смерти другого вола, с которым он пасся и ходил в одном ярме. Можно видеть, что и другие животные сильно держатся этой привычки. Но ты не так учился и не тому обучен. Напротив того, хотя ничего нет несообразного в том, чтобы полагалось начало дружбе долгим знакомством и давнею привычкою, но совершенно неразумно плакать о разлуке по той причине, что много времени жили мы вместе.
5. Например, разделяла с тобой жребий совместной жизни супруга, доставлявшая тебе все удовольствия в жизни. Она была причиной твоего душевного спокойствия, предуготовляла для тебя радости, приумножала твое имущество, в скорбях отвращала от тебя большую часть горестного; и она оставляет тебя, внезапно похищенная смертию. Не ожесточайся в страдании, не говори, что есть какое‑то случайное стечение происшествий и нет промыслителя, управляющего миром. Не предполагай какого‑нибудь злого творца [1590], от неумеренной скорби сам себе вымышляя лукавые учения, и не выступай из пределов благочестия. Поелику совершенно стали вы – два в плоть едину (Быт. 2:24), то весьма извинительно тебе с болезнию принять рассечение и расторжение сего союза; но нет для тебя пользы по этой самой причине выдумывать или говорить что‑нибудь несообразное. Размысли, что устроивший и одушевивший нас Бог каждой душе дал особенный путь в этой жизни и для каждого положил свои пределы исшествия. По неизреченным законам Своей премудрости и правды, одному определил долее пребывать вместе с плотию, а другому повелел скорее разрешиться от те лесных уз. Как из ввергаемых в темницы одни большее время бывают заключены в обременительные узы, а другие находят для себя более скорое освобождение от злострадания, так и души одни надолго, а другие недолго удерживаются в настоящей жизни, по мере достоинства каждого, потому что так о каждом из нас премудро, глубоко и неисследимо для ума человеческого предусмотрел Сотворивший нас. Не слышишь ли, что говорит Давид? Изведи из темницы (говорит о бедствиях) душу мою (Пс. 141:8). Не слышал ли о святом, что душа его отпущена? Ибо что говорил Симеон, когда держал в объятиях нашего Господа? Какое произнес слово? Не это ли: ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко (Лк. 2:29)? Для поспешающего к горней жизни всякого наказания и всякой темницы тяжелее пребывание с телом. Поэтому не требуй, чтобы распоряжения Божии о душах клонились к твоему удовольствию. Напротив того, о вступивших между собою в союз во время жизни и потом разлученных смертию рассуждай, что они подобны путникам, которые идут одною дорогою и от непрерывного пребывания друг с другом стали соединены привычкою. Такие путники, прошедши общий путь, когда видят, что далее дорога делится, поелику каждому необходимо уже нужно разлучиться с товарищем, не оставляют в пренебрежении предлежащего им пути, удерживаясь привычкою друг к другу, но вспомнив о причине, которая первоначально возбудила их к путешествию, отправляются каждый к собственной своей цели. Как у них цель пути была различна и сближение между ними произошло от привычки друг к другу во время путешествия, так и соединенным между собою супружеством или другим каким общежитием, без сомнения, каждому предлежал свой предел жизни, и предназначенный конец жизни по необходимости разделил и разлучил вступивших в союз друг с другом.
6. Поэтому рассудительной душе свойственно не из терпения выходить при разлуке, но благодарить Сочетавшего жребии за прежний союз. А ты, когда и живы были у тебя жена, или друг, или дитя, или другое что, о чем ныне сетуешь, – не благодарил Даровавшего за настоящие блага, но роптал, что недостает еще других. Если жил с одною только женою, ты жаловался, что нет детей, которых желал; а если были и дети, – что не богател или видел некоторых из врагов благоденствующими. Смотри же, чтобы самим нам не сделать для себя неизбежною утрату того, что наиболее нам дорого, не замечая его, когда оно при нас, однако желая его, когда его не станет. Поелику если не благодарим за блага, подаваемые Богом, то необходимым делается отъятие их для приведения нас в чувство. Как глаза не видят слишком близко яркого цвета, но требуют соразмерного некоторого расстояния, так и неблагодарные души обыкновенно по удалении благ начинают чувствовать минувшее счастье. Ибо, не знав никакой благодарности к Давшему, пока пользовались дарами, по утрате восхваляют прошедшее. Напротив того, никто из нас никаким обстоятельством жизни не освобождается от обязанности благодарить, если захочет добросовестно рассмотреть каждое из сих обстоятельств. Ибо жизнь каждого из нас заключает в себе много и не безрадостного, если только приимем на себя труд посмотреть на состояния низшие и таким образом, чрез сличение с худшим, измерить, какую имеет ценность благо, находящееся у нас в руках. Ты раб? Есть и ниже тебя. Благодари, что имеешь преимущество хотя бы перед одним тем, что не осужден вертеть жернова, что не принимаешь побоев. Но и у такого нет недостатка в побуждениях к благодарности, ибо на нем нет оков, он не носит на себе колодки. Узнику самая жизнь – достаточное побуждение к благодарению; он видит солнце, дышит воздухом, благодари и за то. Наказывают тебя несправедливо? Увеселяйся надеждою будущего. Осужден ты справедливо? И в этом случае благодари за то, что здесь несешь казнь за преступления, а не блюдешься для вечных мук за грехи, не наказанные в жизни. Таким же точно образом благоразумный, во всяком роде жизни и при всяком занятии, может воздавать Благодетелю великие благодарения за настоящее. Но ныне многие впадают в порок людей злонравных, не уважая того, что у них есть, и желая, чего нет. Ибо, не учитывая тех, которые их ниже, не изъявляют благодарности Благодетелю за то, что имеют, а, напротив того, сравнивают себя с теми, кто выше их, высчитывая, чего у них недостает, и не имея того, что принадлежит другим, печалятся и ропщут, как бы лишились своей собственности. Раб негодует на то, что он несвободен; воспитанный на свободе – что не высокого происхождения, не из знатных по роду, не может в восходящем порядке насчитать семи предков, которые расточали богатство [1591] на славных коневодов или на единоборцев. Знатный родом жалуется, что не слишком богат; богатый скорбит и сетует, что он не правитель городов и народов; военачальник, что не царствует; царь, что не обладает всей вселенной, но что есть еще народы, не подклонившиеся под его скипетр. Из всего же этого выходит то, что Благодетель ни за что не получает благодарности. Но мы, отложив скорбь о том, чего у нас нет, научимся воздавать благодарность за то, что есть. В трудных обстоятельствах жизни скажем мудрому Врачу: в скорби мале наказание Твое нам (Ис. 26:16); скажем: благо мне, яко смирил мя еси (Пс. 118:71); скажем: недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас (Рим. 8:18); скажем: мало, о нихже согрешихом, уязвлени есмы (Иов. 15:11); воззовем ко Господу: накажи нас, Господи, обаче в суде, а не в ярости (Иер. 10:24); ибо судими от Господа наказуемся, да не с миром осудимся (1 Кор. 11:32). А при благополучном течении жизни будем говорить словами Давида: что воздам Господеви о всех, яже воздадеми? (Пс. 115:3). Он привел [нас] из небытия в бытие; почтил разумом, споспешниками жизни даровал нам ремесла; из земли производит пищу; на служение нам дал скотов. Для нас дожди, для нас солнце; ради нас украшены нагорья и равнины, уготовляющие нам убежище на горных высотах; для нас текут реки, для нас бьют ключи, нам открыто море для торговли. А изобилие металлов, повсюду готовые наслаждения, – потому что вся тварь приносит нам дары по богатой и неоскудевающей к нам милости Благодетеля!
7. И нужно ли говорить о маловажном? Для нас Бог – с человеками! Для растленной плоти Слово плоть бысть и вселися в ны (Ин. 1:14). С неблагодарными вместе Благодетель; к пленникам пришел Освободитель; к сидящим во тьме (Ис. 9:2) – Солнце правды (Мал. 4:2); на кресте – Бесстрастный, до смерти доводится – Жизнь, до ада – Свет; для падших воскресение, Дух усыновления (Рим. 8:15), разделения дарований, обетования венцов и прочее, что трудно даже исчислить и чему вообще приличествует пророческое слово: что воздадим Господеви о всех, яже воздаде нам? (Пс. 115:3). Опять, и здесь не сказано, что Великодаровитый дал, но воздаде, как будто не Он первый оказывает милость, но вознаграждает оказавших милость, потому что благодарность приемлющих вменяет в благодеяние Себе. Он дает тебе имущество и Сам просит у тебя милостыни руками бедных; хотя и Свое берет, однако же приносит тебе полную благодарность, как бы за твою собственность. Поэтому что воздадим Господеви о всех, яже воздаде нам? Не могу расстаться с сими словами пророка, который прекрасно недоумевает и оценивает свою нищету, потому что не имеет ничего, достойного для воздаяния Тому, Кто кроме столь великих и славных благодеяний, несравненных по своему превосходству, обещает нам впоследствии еще большие: райское наслаждение, славу в Царствии, равноангельные почести, познание Бога, что для удостоившихся составляет высочайшее благо, какого желает всякая разумная природа, какого – о если бы и нам сподобиться, очистив себя от плотских страстей! «Как же, – скажут, – окажем свою общительность и любовь к ближним, это первое и совершеннейшее из благ, потому что исполнение закона любы (Рим. 13:10), когда, приходя к кому‑нибудь постигнутому великими бедствиями, станем не плакать с ним, не слезы проливать, но благодарить за случившееся? Собственное страдание переносить с благодарностию служит доказательством терпения и твердости; но за чужие бедствия благодарить Бога значит радоваться о зле и огорчать скорбящих, между тем как и апостол повелевает нам плакати с плачущими (Рим. 12:15)». Что же скажем на сие? Не следует ли нам опять напомнить себе [1592] слова Господни, о чем заповедано нам радоваться и о чем плакать? Сказано: радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех (Мф. 5:12). И еще: дщери иерусалимски, не плачитеся о Мне, но плачьте о чадах ваших (Лк. 23:28). Следовательно, Божие слово [1593] повелевает нам скакать и веселиться с праведными, а плакать и сетовать с теми, которые проливают слезы покаяния или оплакивают тех, которые живут беспечально, потому что не знают и о своей погибели.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 160; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!