В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ «BERLINER VOLKSBLATT» 17 страница
«Morning Star», и цитату по «Капиталу». Это второе приложение перепечатано здесь в документе № 14b.
Г‑н Брентано начинает отчет «Morning Star» словами: «Я, со своей стороны, должен сказать» и т. д. (I must say for one etc.) Этим он, таким образом, утверждает, что предшествующие фразы о росте подлежащих обложению доходов с 1842 по 1852 г. и с 1853 по 1861 г. отсутствуют в «Morning Star», откуда, конечно, следует, что Маркс пользовался не «Morning Star», a «Теорией вексельного курса».
«Ведь читатели» его брошюры, «с которыми он имеет дело, не могут его контролировать»! Но другие люди могут это сделать, и тогда они убедятся, что это место все же имеется в «Morning Star». Мы перепечатываем его здесь, а рядом с ним место из «Капитала» и по‑английски и в переводе для поучения Брентано и его читателей:
«Morning Star» от 17 апреля 1863 г.
In ten years, from 1842 to 1852 the taxable income of the country increased by 6 per cent, as nearly as I can make out – a very considerable increase in ten years. But in eight years from 1853 to 1861 the income of the country again increased from the basis taken in 1853 by, 20 per cent. The fact is so astonishing as to be almost incredible.
В переводе это означает:
За десять лет, с 1842 по 1852 г., подлежащий обложению доход этой страны повысился на 6 %, поскольку я могу это установить, – очень значительный рост для десяти лет. Но за восемь лет, с 1853 по 1861 г., доход страны опять повысился, если принять за основу доход 1853 г., на 20 %. Факт настолько поразителен, что он представляется почти невероятным.
«Капитал», т. I, 1 изд., стр. 639; 2 изд., стр. 678; 3 изд., стр. 671; 4 изд., стр. 617, примечание 103[156].
|
|
|
From 1842 to 1852 the taxable income of the country increased by 6 per cent…
in the 8 years from 1853 to 1861…
… it had increased from the basis taken in 1853, 20 per cent! The fact is so astonishing as to be almost incredible.
С 1842 по 1852 г. подлежащий обложению доход этой страны повысился на 6 %…
… За 8 лет, с 1853 по 1861 г… он повысился, если принять за основу доход 1853 г., на 20 %. Факт настолько поразителен, что он представляется почти невероятным.
Отсутствие этой фразы в его цитате из «Morning Star» является главным козырем г‑на Брентано для доказательства его утверждения, что Маркс цитировал по «Теории вексельного курса», а не по «Morning Star». Предположению, что цитата приведена по «Morning Star», он противопоставляет этот изобличающий пробел в стоящих рядом столбцах. А между тем фраза эта имеется в «Morning Star», и именно в той же редакции, как у Маркса, и уличающий пробел является собственной фабрикацией г‑на Брентано. Если это не является «выбрасыванием», и к тому же еще «искажением», то в таком случае эти слова вообще не имеют никакого смысла.
Но если в начале цитаты г‑н Брентано «искажает» и если теперь он остерегается утверждать, что в середине этой самой цитаты Маркс «присочинил» фразу, то это нисколько не мешает ему по‑прежнему утверждать, что в конце цитаты Маркс утаил часть ее.
|
|
|
В «Капитале» Маркс обрывает цитату на следующем месте:
«Однако я не решусь утверждать, что крайности бедности уменьшились».
Но этим не заканчивается фраза в отчете «Times» и «Morning Star». После запятой там следуют слова:
«но положение британского рабочего в среднем – мы имеем счастье знать это – является необычайным» (в «Times»: «за последние 20 лет улучшилось в такой, как мы знаем, необычайной степени»), «так что мы можем объявить его почти беспримерным в истории всех стран и времен».
Таким образом, Маркс обрывает здесь фразу посередине, «заставляет Гладстона закончить в середине фразы», «вследствие чего фраза эта теряет всякий смысл». И уже во втором ответе (документ № 7) г‑н Брентано называет это «абсолютно бессмысленным изложением».
Фраза Гладстона: «Однако я не решусь утверждать, что крайности бедности уменьшились», представляет собой совершенно определенное законченное выражение. Если она имеет смысл, то она имеет его взятая сама по себе, в отдельности. Если же она не имеет смысла, то какое бы длинное окончание мы ни прибавили к ней посредством всяких «но», это окончание не придаст ей смысла. Если фраза эта не имеет «никакого смысла» в цитате Маркса, то в этом вина не Маркса, который ее цитирует, а Гладстона, который ее произнес.
|
|
|
Обратимся теперь для более глубокого расследования этого важного случая к единственному источнику, который, согласно «обычаю» г‑на Брентано, принято цитировать, – к непогрешимому «Хансарду». Там, согласно собственному переводу г‑на Брентано, сказано:
«Я не беру на себя смелости определить, увеличилась ли или уменьшилась по сравнению с прежними временами огромная пропасть, разделяющая полюсы богатства и бедности».
Точка. И только после этой точки начинается новая фраза: «Но если мы будем рассматривать в среднем положение британского рабочего» и т. д. Если Маркс здесь, таким образом, тоже ставит точку, то он делает то же самое, что и непорочный «Хансард», и если г‑н Брентано создает из этой точки новое преступление Маркса и утверждает, будто Маркс обрывает Гладстона в середине фразы, то как раз он доверяет «неизбежно скверным газетным отчетам» и должен сам отвечать за последствия. Этим разбивается также утверждение, будто Маркс этой точкой сделал фразу совершенно бессмысленной; точка принадлежит не ему, а Гладстону, и пусть с ним говорит Брентано о смысле или бессмысленности этой фразы, нас это больше не касается.
|
|
|
Ведь г‑н Брентано и без того состоит в переписке с г‑ном Гладстоном. Мы, правда, не знаем, что он писал последнему, и очень немного знаем о том, что писал ему г‑н Гладстон. Во всяком случае, г‑н Брентано напечатал из гладстоновых писем только два тощеньких предложеньица (документ № 16), относительно которых я в своем ответе (документ № 17) указал, что «эта произвольная мозаика вырванных из общей связи фраз» ничего не говорит в пользу г‑на Брентано, между тем как тот факт, что он прибегает к такому способу отрывочной публикации вместо печатания всей корреспонденции, говорит целиком и полностью против него.
Но предположим на один момент, что оба эти тощенькие предложеньица допускают только самое благоприятное для г‑на Брентано толкование. Что же из этого следует?
«Вы совершенно правы, а Маркс абсолютно неправ». «Я не вносил никаких изменений». Таковы будто бы – ибо, насколько мне известно, г‑н Гладстон не имеет обыкновения писать по‑немецки – слова экс‑министра.
Значит ли это: я не произнес «пресловутой» фразы и Маркс ее «присочинил»? Конечно, нет. Восемь лондонских утренних газет от 17 апреля 1863 г. единодушно изобличили бы лживость подобного утверждения. Они без всякого сомнения доказывают, что фраза эта была произнесена. Таким образом, если г‑н Гладстон и не внес никаких изменений в отчет «Хансарда», – а хотя я на двенадцать лет моложе его, я не стал бы так уверенно доверять своей памяти относительно таких мелочей, имевших место 27 лет тому назад, – то отсутствие фразы в «Хансарде» ничего не говорит в пользу г‑на Брентано и говорит очень много против «Хансарда».
Если оставить в стороне этот единственный пункт о «присочиненной» фразе, то мнение г‑на Гладстона здесь совершенно ничего не доказывает. Ибо, как только мы оставим в стороне этот пункт, мы попадаем в область никого не обязывающих мнений, где каждый после многолетнего спора настаивает на своей правоте. Вполне понятно, что г‑н Гладстон, раз уже его цитируют, предпочитает метод цитирования г‑на Брентано, своего восторженного сторонника, методу цитирования Маркса, резко его критикующего противника, – и это его бесспорное право. Для нас же и для решения вопроса, цитировал ли Маркс без злого умысла или со злым умыслом, мнение г‑на Гладстона не имеет даже и такого значения, как мнение первого встречного незаинтересованного третьего лица, ибо в этом вопросе г‑н Гладстон является уже не свидетелем, а заинтересованной стороной.
VII
В заключение остановимся еще коротко на том, что сказал г‑н Гладстон в ставшем действительно «пресловутым» благодаря г‑ну Брентано месте своей бюджетной речи в 1863 г. и что из сказанного им Маркс цитировал и, соответственно, «присочинил» или «выбросил». Чтобы по возможности пойти навстречу г‑ну Брентано, мы возьмем за основу незапятнанный «Хансард», и к тому же в его собственном переводе.
«За десятилетие, с 1842 по 1852 г. включительно, подлежащий обложению доход страны, насколько мы могли это точно установить, увеличился на 6 %; но за восемь лет, с 1853 по 1861 г., доход страны опять‑таки увеличился на 20 % по сравнению с исходной величиной. Это настолько необычайный и поразительный факт, что он представляется почти невероятным».
Против цитирования Марксом этой фразы самому г‑ну Брентано нечего возразить, кроме того, что цитата якобы взята из «Теории вексельного курса». Но по поводу цитаты г‑на Брентано здесь следует заметить, что и он далек от цитирования «действительной бюджетной речи». Он опускает следующий затем экскурс г‑на Гладстона о причинах этого поразительного увеличения, не отмечая даже многоточием пропущенное место. – Далее:
«Так, господин председатель, обстоит дело, поскольку речь идет о всеобщем увеличении накопления. Что же касается меня, то я должен сказать, что я смотрел бы с болью и большой тревогой на этот необычайный и почти ошеломляющий рост, если бы думал, что он ограничивается тем классом людей, который можно характеризовать как находящийся в благоприятных условиях. Цифры, которые я приводил, мало или совершенно не принимают во внимание положение тех, которые не платят подоходного налога, или, другими словами, они достаточно точны для установления истины вообще, но совершенно не принимают во внимание имущество рабочего населения и рост его дохода».
Здесь далее следует, согласно г‑ну Брентано, фраза, «присочиненная» Марксом, но безусловно сказанная г‑ном Гладстоном по свидетельству всех восьми утренних газет от 17 апреля:
«Увеличение, которое я описал, основываясь на данных, на мой взгляд, совершенно точных, есть увеличение, всецело ограничивающееся имущими классами» («Times», «Morning Star», «Morning Advertiser», «Daily Telegraph»). «Оно всецело ограничивается увеличением капитала» («Morning Herald», «Standard», «Daily News», «Morning Post»).
«Хансард» после слова «дохода» сразу же продолжает:
«Косвенно же простое увеличение капитала на деле чрезвычайно выгодно для рабочего класса, так как это увеличение удешевляет тот товар, который во всем процессе производства непосредственно вступает в конкуренцию с трудом».
Несмотря на то, что «Хансард» выпускает «пресловутую» фразу, он в этом вопросе говорит совершенно то же самое, что говорят остальные газеты: было бы очень неприятно для оратора, если бы это ошеломляющее увеличение ограничивалось classes in easy circumstances. Но хотя он очень об этом сожалеет, тем не менее описанное им увеличение ограничивается людьми, которые не принадлежат к рабочему классу и которые достаточно богаты, чтобы платить подоходный налог, да, это в самом деле «простое увеличение капитала»!
И здесь, наконец, раскрывается секрет гнева г‑на Брентано. Он прочитывает фразу в Учредительном Манифесте, находит там роковое признание, берет версию «Хансарда», не находит там злополучной фразы и спешит объявить всему миру: Маркс формально и по существу присочинил эту фразу! – Маркс показывает ему эту фразу в «Times», «Morning Star», «Morning Advertiser». Теперь, наконец, г‑н Брентано должен хотя бы для видимости заняться «подробным сличением текстов». И что же он находит? Что «Times», «Morning Star», «Morning Advertiser» «по существу полностью совпадают» с «Хансардом». К сожалению, он упускает из виду, что в таком случае и «присочиненная» фраза должна по существу полностью совпадать с «Хансардом» и что отсюда должно, наконец, вытекать совпадение по существу «Хансарда» с Учредительным Манифестом.
И весь этот шум был поднят только потому, что г‑н Брентано пренебрег подробным сличением текстов, хотя это и приписывал ему Седли Тейлор, и в сущности не понял даже, что сказал г‑н Гладстон согласно «Хансарду». Правда, это было не совсем легко, ибо, несмотря на утверждение г‑на Брентано, что эта речь «вызвала внимание и восхищение всего образованного мира, в особенности вследствие… ее ясности», читатели могли убедиться, что, судя по «Хансарду», она произнесена крайне напыщенным и путаным языком, сопровождается многими оговорками и оратор запутывается в своих собственных повторениях. В особенности чистейшим вздором является фраза о том, что увеличение капитала чрезвычайно выгодно для рабочих, потому что оно удешевляет тот товар, который в процессе производства непосредственно вступает в конкуренцию с трудом. Если какой‑нибудь товар вступает в конкуренцию с трудом и этот товар (например, машины) становится дешевле, то первым И ближайшим результатом этого является падение заработной платы. И это, по г‑ну Гладстону, было бы «чрезвычайно выгодно для рабочего класса»! Как гуманно поступили некоторые лондонские газеты, например «Morning Star», подменив в своих «неизбежно скверных отчетах» вышеупомянутую непонятную фразу тем, что г‑н Гладстон, вероятно, хотел сказать, а именно, что увеличение капитала полезно для рабочих благодаря удешевлению основных предметов потребления!
Имел ли г‑н Гладстон в виду, когда он сказал, что смотрел бы на этот ошеломляющий рост с болью и с большой тревогой, если бы убедился, что этот рост ограничен состоятельными классами, – имел ли он в виду другой рост богатства, кроме того, о котором он только что говорил, а именно значительно улучшившееся, по его мнению, положение всей нации; не забыл ли он сразу же о том, что он говорил об увеличении доходов классов, платящих подоходный налог, а не о каком‑либо другом увеличении, – этого мы не можем знать. Маркс был обвинен в фальсификации, и, следовательно, стоит вопрос о тексте и о его грамматическом смысле, о том, что было сказано г‑ном Гладстоном, а не о том, что он, может быть, хотел сказать. Этого последнего г‑н Брентано также не знает, да и сам г‑н Гладстон через 27 лет в этом отношении тоже не компетентен. Нас же это, во всяком случае, нисколько не интересует.
Итак, совершенно ясный смысл этих слов состоит в следующем: подлежащий налоговому обложению доход вырос ошеломляющим образом. Мне было бы очень жаль, если бы это только что описанное увеличение ограничилось состоятельными классами, но оно ограничивается ими, так как рабочие не имеют подлежащих обложению доходов; это, следовательно, – простое увеличение капитала! Но и оно выгодно для рабочих, потому что оно и т. д.
Приведем теперь Маркса:
«Это ошеломляющее увеличение богатства и мощи… всецело ограничивается имущими классами».
Так передана фраза в Учредительном Манифесте, который дал повод ко всему этому ожесточенному спору. Но с тех пор, как г‑н Брентано не осмеливается больше утверждать, что Маркс ее присочинил, уже нет речи об Учредительном Манифесте, и все нападки направлены против цитирования этого места в «Капитале». Там Маркс прибавляет еще следующую фразу:
«но… но оно должно принести косвенную выгоду и рабочему населению, потому что оно удешевляет предметы всеобщего потребления».
«Произвольно составленная мозаика вырванных из общей связи фраз» у Маркса передает, таким образом, «по существу», «только в более сжатой форме», как раз именно то, что согласно незапятнанному «Хансарду», говорил г‑н Гладстон. Единственный упрек, который можно сделать Марксу, состоит в том, что он, пользуясь «Morning Star», а не «Хансардом», придает смысл заключительной фразе г‑на Гладстона, в то время как последний сказал бессмыслицу.
Далее по «Хансарду» следует:
«Но, кроме того, можно с уверенностью утверждать, что на долю массы народа выпали более непосредственные и более крупные выгоды. Глубокое и неоценимое утешение доставляет сознание, что в то время как богатые стали богаче, бедные стали менее бедны. Я не беру на себя смелости определить, увеличилась ли или уменьшилась по сравнению с прежними временами огромная пропасть, разделяющая полюсы богатства и бедности».
У Маркса сказано:
«в то время, как богатые стали богаче, бедные во всяком случае стали менее бедны. Однако я не решусь утверждать, что крайности бедности уменьшились».
Маркс передает только сжато оба тощих положительных утверждения, которые у «Хансарда» разбавлены целой массой ничего не говорящих елейных фраз. Можно с уверенностью сказать, что они от этого ничего не теряют, а, наоборот, выигрывают.
Наконец, в заключение в «Хансарде» сказано:
«Но если мы будем рассматривать в среднем положение британского рабочего, будь то крестьянин иди горнорабочий, необученный или обученный рабочий, то мы увидим из многочисленных и несомненных свидетельств, что за последние двадцать лет произошло такое увеличение его средств к жизни, которое мы имеем основание считать почти беспримерным в истории всех стран и всех времен».
Эта фраза приведена в Учредительном Манифесте несколькими строками раньше вышеприведенной «пресловутой» фразы.
Там сказано: «Таковы официальные данные, опубликованные по распоряжению парламента в 1864 г., в золотой век свободной торговли, в то самое время, когда канцлер казначейства сообщал палате общин, что
«в положении среднего рабочего в Великобритании наступило улучшение, которое надо признать исключительным и не имевшим себе равного ни в одной стране и ни в одну эпоху»».
Таким образом, все существенное приведено. Но г‑н Брентано упорно скрывает от своих читателей, которые, конечно, не могут его контролировать, что это место имеется в Учредительном Манифесте, на стр. 4 первого издания. Не можем же мы преподнести каждому из его читателей по экземпляру, как Седли Тейлору.
Nota bene [Заметьте. Ред.] : в своем втором ответе (документ № 6) Марксу приходилось защищать только Учредительный Манифест, так как до тех пор г‑н Брентано еще не включил в круг своих придирок указанное место из «Капитала». И в последовавшем после этого втором возражении (документ № 7) нападки г‑на Брентано все еще направлены против Учредительного Манифеста и защиты его Марксом.
Только после смерти Маркса делу придали новый оборот, притом это сделал не г‑н Брентано, а его кембриджский оруженосец. Только теперь было открыто, что Маркс в «Капитале» скрыл звучные утверждения г‑на Гладстона о беспримерном улучшении положения британских рабочих и этим придал противоположный смысл словам г‑на Гладстона.
Здесь мы должны констатировать, что Маркс упустил случай воспользоваться блестящим риторическим оборотом. Весь раздел, во введении к которому была цитирована речь Гладстона, имеет целью привести доказательства того, что положение огромного большинства британского рабочего класса именно во время этого ошеломляющего увеличения богатства было тяжелым и унизительным. Какой поразительный контраст с этими извлеченными из официальных публикаций самого парламента данными о нищете масс представляли бы эти напыщенные слова Гладстона о беспримерном в истории всех стран и времен счастливом положении британского рабочего класса!
Но если Маркс не желал воспользоваться этим риторическим эффектом, то у него не было никакого основания цитировать эти слова Гладстона. Во‑первых, они представляют собой лишь общепринятую фразу, которую каждый британский канцлер казначейства считает своим долгом из приличия повторять в хорошие или даже сносные времена; эти слова поэтому не имеют значения. Во‑вторых, Гладстон через год отказался от этих слов, когда в своей следующей бюджетной речи от 7 апреля 1864 г., в период еще большего промышленного расцвета он говорил о массах, стоящих «на краю пауперизма», и об отраслях производства, «в которых заработная плата не повысилась», и когда он заявил – согласно «Хансарду»:
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 249; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!