ЧЛЕНАМ МЕЖДУНАРОДНОГО ТОВАРИЩЕСТВА РАБОЧИХ В ЕВРОПЕ И СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ 11 страница
Но каковы же могут быть намерения Мак‑Магона, если он действительно движется на Мезьер? Мы сомневаемся, чтобы у него самого было достаточно ясное представление о том, что он намерен предпринять. Теперь нам известно, что его движение на север, по крайней мере до некоторой степени, было вызвано неповиновением его солдат, роптавших по поводу «отступления» из Шалонского лагеря к Реймсу и довольно настойчиво требовавших, чтобы их повели на противника. Тогда был начат поход для освобождения Базена. К концу недели Мак‑Магон мог полностью убедиться, что его армия не обладает подвижностью, необходимой для марша прямо на Стене, и что теперь ему лучше избрать более безопасную дорогу через Мезьер. Это, несомненно, задержало бы предполагавшееся освобождение Базена и могло бы сделать его неосуществимым; но была ли когда‑либо у Мак‑Магона сколько‑нибудь твердая уверенность в том, что он способен его осуществить? Мы в этом сомневаемся. Кроме того, движение на Мезьер, во всяком случае, задержало бы поход противника на Париж, дало бы парижанам больше времени, чтобы закончить оборонительные работы, позволило бы выиграть время для организации резервных армий за Луарой и в Лионе, а в случае необходимости разве не мог бы он отступить вдоль северной границы к тройному поясу крепостей и попытаться найти среди них какой‑нибудь «четырехугольник»? Такие, более или менее неопределенные, мысли могли побудить Мак‑Магона, который, конечно, нисколько не походит на стратега, сделать второй ложный шаг после того, как он уже попал в затруднительное положение в результате первого; таким образом, мы видим, как эта армия – последняя, которой Франция располагает и, вероятно, вообще будет располагать для военных действий в открытом поле во время этой войны, – сознательно идет к своей гибели, спасти от которой ее могут только грубейшие промахи врага; а этот враг до сих пор не совершил еще ни единой ошибки.
|
|
|
Мы говорим – последняя армия, которой Франция, вероятно, будет располагать для военных действий в открытом поле во время этой войны. На Базена рассчитывать не приходится, если только Мак‑Магону не удастся освободить его, а это более чем сомнительно. Армия Мак‑Магона в лучшем случае окажется разбросанной среди крепостей у северной границы, где она не будет представлять никакой угрозы. Резервные армии, о которых теперь говорят, будут состоять из необученных новобранцев вперемежку с некоторым количеством старых солдат; командовать ими неизбежно будут, главным образом, некадровые офицеры; солдаты этих армий будут вооружены оружием самых различных образцов; они будут совершенно не приучены обращаться с винтовкой, заряжающейся с казенной части, а это равносильно тому, что их боевые припасы будут израсходованы раньше, чем в этом будет действительная необходимость, одним словом, они будут непригодны для действий в полевых условиях, непригодны ни к чему, кроме обороны укреплений. В то время как немцы не только снова полностью укомплектовали свои батальоны и эскадроны, но и продолжают посылать во Францию одну дивизию ландвера за другой, французские четвертые батальоны еще не укомплектованы. Из них только шестьдесят шесть батальонов сформированы в «regiments de marche» [маршевые полки. Ред.] и отправлены либо в Париж, либо к Мак‑Магону; остальные тридцать четыре батальона несколько дней тому назад еще не были готовы к выступлению. Организация армии повсюду оказывается негодной; благородная и храбрая нация видит, что все ее усилия защитить себя оказываются тщетными, потому что она в течение двадцати лет позволяла, чтобы ее судьбами вершила шайка авантюристов, которая превратила администрацию, правительство, армию, флот – фактически всю Францию – в источник своей личной наживы.
|
|
|
Напечатано в «The Pall Mall Gazette» № 1731, 31 августа 1870 г.
|
|
|
ЗАМЕТКИ О ВОЙНЕ. – XV
26 августа, когда все наши коллеги по печати почти без единого исключения были настолько заняты рассуждениями об огромном значении «решительного» марша кронпринца на Париж, что у них не оставалось времени для Мак‑Магона, мы осмелились указать, что действительно важное в настоящее время передвижение – это то, которое, как сообщают, предпринял Мак‑Магон для освобождения Меца. Мы говорили, что в случае поражения «войскам Мак‑Магона придется, быть может, сдаться на той узкой полоске французской земли, которая вдается в территорию Бельгии между Мезьером и Шарльмон – Живе» [См. настоящий том, стр. 68. Ред.] .
То, что мы тогда предполагали, теперь почти совершилось. В распоряжении Мак‑Магона находятся: 1‑й (его собственный), 5‑й (прежде де Файи, теперь Вимпфена), 7‑й (Дуэ) и 12‑й (Лебрёна) корпуса, а также части, которые до 29 августа можно было отправить из Парижа, включая даже вышедших из повиновения мобилей из Сен‑Мора; кроме того, конница из корпуса Канробера, оставленная в Шалоне. Все силы Мак‑Магона насчитывают, быть может, 150000 человек, из которых едва лишь половина состоит из войск старой армии; остальное – это четвертые батальоны и мобили, примерно в равных количествах. Говорят, что эта армия хорошо обеспечена артиллерией, но большая часть последней должна состоять из вновь сформированных батарей; известно также, что кавалерия в ней очень слаба. Даже если численность этой армии была большей, чем по нашим подсчетам, то этот излишек должен состоять из солдат новых наборов, что не увеличит ее силы и она, как мы полагаем, вряд ли равна по силе армии в 100000 хороших солдат.
|
|
|
Мак‑Магон выступил из Реймса на Ретель и к Маасу вечером 22‑го, но только 28‑го и 29‑го из Парижа был отправлен 13‑й корпус, а так как прямой железнодорожный путь в Ретель через Реймс оказался к этому времени под угрозой неприятеля, то эти войска пришлось направить обходным путем по Северной французской железной дороге, через Сен‑Кантен, Авен и Ирсон. Они не могли прибыть раньше 30‑го или 31‑го, когда уже начались серьезные бои, так что войска, которых ожидал Мак‑Магон, в конце концов, не оказались в нужный момент на месте, ибо, пока он терял время между Ретелем, Мезьером и Стене, немцы надвигались со всех сторон. 27 августа его двигавшаяся впереди кавалерийская бригада потерпела поражение у Бюзанси; 28‑го Вузье – важный узел дорог в Аргоннах – был в руках немцев; два их эскадрона атаковали и захватили селение Вризи, где находилась пехота, вынужденная сдаться, – подвиг, имеющий, между прочим, только один пример в прошлом: это захват в 1831 г. польской кавалерией Дембе‑Вельке, отбитого у русской пехоты и конницы[47]. Никаких сообщений из достоверных источников о боях 29‑го не поступало, но 30‑го (во вторник) немцы, сосредоточив достаточные силы, напали на Мак‑Магона и нанесли ему поражение. Немецкие сообщения говорят о сражении близ Бомона и о бое около Нуара (по дороге от Стене к Бюзанси)[48], а бельгийские сообщения упоминают о боевых действиях на правом берегу Мааса, между Музоном и Кариньяном. И те и другие сообщения можно легко согласовать, и если бельгийские телеграммы в основном верны, то 4‑й и 12‑й корпуса германской Четвертой армии (4‑й, 12‑й и гвардейский корпуса) находились, по‑видимому, на левом берегу Мозеля, где к ним присоединился 1‑й баварский корпус – первые войска прибывающей с юга Третьей армии. В Бомоне они встретили главные силы Мак‑Магона, двигавшиеся, очевидно, по направлению от Мезьера к Стене; они атаковали их, причем часть войск, вероятно баварцы, напала на их правый фланг и охватила его, оттеснив французов от прямого пути отступления к Маасу у Музона, где трудности при переходе по мосту и вызванная этим задержка послужили причиной их огромных потерь пленными, а также в артиллерии и припасах. Пока все это происходило, авангард 12‑го германского корпуса, посланный, по‑видимому, в другом направлении, встретил 5‑й французский корпус (Вимпфена), направлявшийся, по всей вероятности, во фланг немцам через Ле‑Шен‑Попюле, по долине Бар и через Бюзанси. Схватка произошла у Нуара, примерно в 7 милях южнее Бомона, и оказалась успешной для немцев, то есть, пока шел бой при Бомоне, им удалось остановить фланговое движение Вимпфена. Третья часть войск Мак‑Магона, согласно бельгийским сообщениям, продвигалась вперед, вероятно, по правому берегу Мааса, где она, как говорят, в предыдущую ночь расположилась лагерем у Во, между Кариньяном и Музоном, но этот корпус был также атакован немцами (вероятно, гвардией), совершенно разбит и потерял, как утверждают, 4 митральезы.
Эти три боя, ensemble [вместе взятые, в совокупности. Ред.] (если считать бельгийские сообщения в основном верными), означают для Мак‑Магона полное поражение, которое мы неоднократно предсказывали. Четыре германских корпуса, противостоящих ему, в настоящее время насчитывают около 100000 человек, но сомнительно, чтобы все они участвовали в боевых действиях. Войска Мак‑Магона, как мы уже сказали, соответствовали по своей силе приблизительно такому же количеству хороших солдат. Сопротивление их было совершенно не похоже на сопротивление старой Рейнской армии; это следует из замечания в официальной немецкой телеграмме о том, что «наши потери невелики», а также из количества захваченных пленных. Однако сейчас еще слишком рано пытаться критиковать тактические распоряжения Мак‑Магона как при подготовке к этому сражению, так и в ходе его, поскольку нам о них почти ничего не известно, но его стратегия заслуживает самого сурового осуждения. Он пренебрег всеми представлявшимися ему возможностями для спасения. Занимаемая им позиция между Ретелем и Мезьером позволяла ему вести сражение таким образом, чтобы обеспечить отход к Лаону и Суассону и тем самым возможность снова достигнуть Парижа или Западной Франции. Вместо этого он вел сражение так, как будто у него имелся единственный путь отхода, на Мезьер, и как будто Бельгия принадлежала ему. Говорят, что он находится в Седане; победители‑немцы тем временем займут линию левого берега Мааса не только перед этой крепостью, но также у Мезьера, откуда их левый фланг в один из ближайших дней протянется до бельгийской границы у Рокруа, а тогда Мак‑Магон будет заперт на той узкой полоске территории, на которую мы указывали шесть дней тому назад.
Поскольку он оказался там, у него остается весьма ограниченный выбор. Вокруг него расположены четыре крепости – Седан, Мезьер, Рокруа и Шарльмон; но на территории в 12 квадратных миль, когда перед ним находится превосходящая его по силе армия, а в тылу – нейтральная страна, он не может воспользоваться этим четырехугольником. Его принудят к сдаче голодом или разобьют, и он будет вынужден сдаться или пруссакам или бельгийцам. Но для Мак‑Магона открыт еще один путь. Мы только что сказали, что он действовал так, как будто Бельгия принадлежала ему. А что если он в самом деле так думал? Что если тайное основание этой необъяснимой стратегии целиком состояло в твердом решении воспользоваться бельгийской территорией, как если бы она принадлежала Франции? Из Шарльмона по бельгийской земле идет прямая дорога через Филипвиль к французской территории у Мобёжа. Эта дорога составляет лишь половину расстояния от Мезьера до Мобёжа по французской территории. Что если Мак‑Магон намеревался воспользоваться этой дорогой для своего спасения в случае, если он был бы поставлен перед крайней необходимостью? Он может рассчитывать, что бельгийцы не в состоянии будут оказать действительного сопротивления столь сильной армией, какой он располагает, а когда немцы, что весьма вероятно, последуют за Мак‑Магоном на бельгийскую территорию, в случае если бельгийцы не смогут остановить его, – что ж, тогда возникнут новые политические осложнения, которые могут улучшить, но не могут намного ухудшить нынешнее положение Франции. Кроме того, если Мак‑Магону удастся отбросить хотя бы один германский патруль на бельгийскую территорию, то тем самым нарушение нейтралитета станет фактом, а это послужит оправданием для последующего нарушения им самим прав Бельгии. Такие мысли могли прийти в голову этому старому алжирцу: они соответствуют африканским способам ведения войны, и, пожалуй, только ими можно оправдать применяемую им стратегию. Но его могут лишить даже и этой возможности: если кронпринц будет действовать со свойственной ему быстротой, он сможет, видимо, достигнуть Монтерме и слияния рек Семуа и Мааса раньше Мак‑Магона, и тогда Мак‑Магон окажется запертым между Семуа и Седаном на таком приблизительно пространстве, какое требуется для расположения его войск лагерем, без всякой надежды кратчайшим путем пересечь нейтральную территорию.
Напечатано в «The Pall Mall Gazette» № 1733, 2 сентября 1870 г.
ФРАНЦУЗСКИЕ ПОРАЖЕНИЯ
Большая армия, поставленная в безвыходное положение, не сдается сразу. Понадобилось прежде всего три сражения, чтобы войска Базена поняли, что они действительно заперты в Меце, а затем – отчаянное 36‑часовое сражение, продолжавшееся днем и ночью в минувшие среду и четверг[49], чтобы убедить их – если это их могло убедить, – что у них нет никакого выхода из ловушки, в которую их поймали пруссаки. Боя, происходившего во вторник, также оказалось недостаточно, чтобы заставить Мак‑Магона сдаться. Понадобилось еще одно сражение в четверг, – по‑видимому, самое крупное и кровопролитное из всех[50], – и ранение самого Мак‑Магона, прежде чем он понял свое действительное положение. Первое сообщение о бое близ Бомона и Кариньяна кажется в основном верным, за исключением того, что французским корпусам, сражавшимся при Бомоне, путь отступления по левому берегу Мааса на Седан, вопреки сообщению, не был полностью отрезан. Некоторая часть этих войск, по‑видимому, отошла по левому берегу к Седану – по крайней мере, на том же берегу в четверг снова произошел бой. Затем возникает некоторое сомнение относительно даты боя при Нуаре, который, как склонен полагать штаб в Берлине, произошел в понедельник. Эта дата, конечно, позволяет лучше согласовать германские телеграммы, и если она верна, то отпадает также версия об обходном движении, приписываемом французскому 5‑му корпусу.
Результаты боев, происходивших во вторник, оказались катастрофическими для участвовавших в них французских корпусов. Свыше 20 орудий, 11 митральез и 7000 пленных – это результаты, почти равные результатам сражения при Вёрте, но достигнутые гораздо легче и со значительно меньшими жертвами. На обоих берегах Мааса французы были отброшены назад непосредственно к окрестностям Седана. После сражения их позиция на левом берегу, по‑видимому, ограничивается на западе – рекой Бар и Арденским каналом, которые протекают по одной и той же долине и впадают в Маас у Виллер, между Седаном и Мезьером; на востоке – оврагом и ручьем, текущим от Рокура к Маасу у Ремийи. Обеспечив себе, таким образом, оба фланга, главные французские силы заняли, вероятно, промежуточное плато, приготовившись отразить атаку с любой стороны. На правом берегу Мааса французы после сражения, происходившего во вторник, должно быть перешли реку Шьер, впадающую в Маас напротив Ремийи примерно четырьмя милями выше Седана. В этой местности имеются три оврага, расположенные параллельно на север и на юг от бельгийской границы: первый и второй по направлению к реке Шьер, третий, самый большой из них, находящийся непосредственно перед Седаном, – тянется по направлению к Маасу. Во втором овраге, близ его начала, расположена деревня Серне; в третьем, выше, там, где его пересекает дорога, идущая на Буйон, в Бельгию, находится Живонн; и ниже, где овраг пересекает дорога в Стене и Монмеди, расположен Базейль. Во время сражения, происходившего в четверг, эти три оврага должны были явиться тремя последовательными оборонительными линиями для французов, которые, естественно, с наибольшим упорством удерживали бы последнюю и самую сильную из них. Эта часть поля боя напоминает поле сражения у Гравелота, но, тогда как там овраги могли быть, и действительно были, обойдены через плато, где они берут свое начало, здесь близость бельгийской границы делала попытку их обхода очень рискованной и почти вынуждала к прямой фронтальной атаке.
В то время как французы укреплялись на этой позиции и подтягивали те войска, которые во вторник не принимали участия в сражении (среди них, вероятно, был 12‑й корпус, включая мобилей из Парижа), у немцев был один день для сосредоточения их армии; и когда в четверг они пошли в наступление, то вся Четвертая армия (гвардия, 4‑й и 12‑й корпуса), и три корпуса (5‑й, 11‑й и один баварский) Третьей армии были на месте – силы, морально, если не численно, превосходившие силы Мак‑Магона. Сражение началось в половине восьмого утра, и в четверть пятого, когда прусский король послал телеграмму, оно еще продолжалось, причем немцы успешно наступали со всех сторон. По бельгийским сообщениям, деревни Базейль, Ремийи, Виллер‑Серне были охвачены пожаром, а часовня Живонн находилась в руках немцев. Это указывает, что
обе деревни на левом берегу Мааса, на которые в случае отступления опирались бы фланги французов, были либо взяты, либо сделаны негодными для обороны; тем временем первая и вторая линии обороны на правом берегу были захвачены немцами, а третью, между Базейлем и Живонном, французы готовы были оставить с минуты на минуту. В такой обстановке к наступлению ночи немцы, несомненно, должны были оказаться победителями, а французы отброшенными назад к Седану. Это, действительно, подтверждается телеграммами из Бельгии, сообщающими, что Мак‑Магон был полностью окружен и что тысячи французских войск переходят границу и разоружаются.
Мак‑Магону при таких обстоятельствах оставалось лишь одно из двух: либо капитуляция, либо стремительное продвижение через бельгийскую территорию. Разбитая армия, запертая в Седане и вокруг него, то есть в лучшем случае на участке не большем, чем требуется для расположения лагерем, не сможет удержаться; и даже если бы она была в состоянии обеспечить за собой коммуникации с Мезьером, который находится приблизительно в 10 милях к западу, то она все же была бы окружена на очень ограниченной полосе территории и неспособна устоять. Таким образом, Мак‑Магон, который не в состоянии пробиться через расположение противника, должен либо перейти на бельгийскую территорию, либо сдаться. Случилось так, что Мак‑Магон, обессиленный от ран, был избавлен от мучительного решения. Сделать заявление о сдаче французской армии выпало на долю генерала де Вимпфена. Сведения о решительном отпоре, оказанном Базену при его попытках вырваться из Меца, если эти сведения достигли Мак‑Магона, по всей вероятности, должны были ускорить этот заключительный акт. Немцы предвидели намерение Базена и были готовы дать ему отпор во всех пунктах. Не только Штейнмец, но и принц Фридрих‑Карл (это видно из упоминания о 1‑м и 9‑м корпусах) был настороже, а тщательно подготовленная сеть окопов еще более усилила барьер, окружающий Мец.
Напечатано в «The Pall Mall Gazettes № 1734, 3 сентября 1870 г.
ЗАМЕТКИ О ВОЙНЕ. – XVI
Капитуляция Седана решает судьбу последней полевой французской армии. Она решает в то же время судьбу Меца и армии Базена; об освобождении этой армии теперь не может быть и речи; ей также придется капитулировать, быть может, на этой неделе, и, почти наверное, не позже следующей.
Остается еще огромный укрепленный лагерь – Париж, последняя надежда Франции. Укрепления Парижа образуют самый большой комплекс фортификационных сооружений из всех когда‑либо построенных, но они еще ни разу не подвергались испытанию, и поэтому мнения об их достоинствах не только расходятся, но даже совершенно противоречат друг другу. Рассмотрев относящиеся к этому действительные факты, мы будем иметь прочную основу для своих выводов.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 206; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!