Другое возражение того же еретика 4 страница
В письмах к брату архиепископу[578] я в достаточных выражениях оплакал смерть покойного моего Калогира[579] и теперь не могу, чадо возлюбленное, сказать ничего, кроме того, что Бог отнял у нас избранный сосуд (Деян. 9:15). Описание его добродетели – для меня дело желанное, но ныне не ко времени, тем более что и письмоносец спешит, и я сам изнурен болезнью. Я хочу сказать тебе, чадо, что печаль сильно поразила мое сердце, и я пролил горькие слезы, (223) хотя и не присутствовал при его кончине. Но вскоре я опять пришел в благодушное настроение, глубоко возблагодарив благого моего Бога, ибо ради Него я был разлучен и с блаженно усопшим, и с вами.
И вот он, подвизавшийся, как все знают, добрым подвигом и в конце через гонение за Господа достигший блаженства, как богосплетенного венца, не говоря уже о многом другом, и преселился, соединившись с нашим блаженным отцом [Платоном] и приснопамятными братиями, удостоившись, скажу с дерзновением, ангельского состояния и упокоения. А нам, чадо, теперь предстоит бороться, не отставая от добрых <p. 28> отцов; поэтому будем стоять твердо, управляемые их молитвами, и Благой Бог приведет нас к их пристанищу.
Я видел доброго Гаиана и успокоился, расспросив и выслушав от него, о чем хотел узнать. Я опечалился, узнав, что ты от огорчения по поводу смерти опять тосковал. Очень внимательно оберегай себя ради того прочего, о чем ты дал хорошие сведения.
|
|
|
106. К нему же <35>[580]
Ты обо всем предупреждаешь, чадо мое, разумеется, споспешеством Божиим. Ибо одновременно с [твоей] запиской (πιττάκιον) явился царский [человек] (о βασιλικός), сообщивший, о чем был спрошен от царя, а равно и какие приказания получил. Они же таковы: «Если обнаружишь, что он[581] кого‑либо учил или что говорит: “Я должен учить”, подвергни его ста [ударам] бича из жил (κορδάτα)». Человек сказал это со стыдом, прося прощения и извиняясь за эти слова. Я же отвечал ему: «Здесь, куда я заключен, мне не с кем разговаривать, кроме птиц» – и вообще [повторил то], что заявил чрез сопровождавшего меня в изгнание и чрез господина Льва. Он же отказался сказать это [царю]. И я ему сказал: «Я остаюсь при своем и готов лечь под удары (εκδύσασΰαι)». А он: «Как знаешь». С этим я его и отпустил.
(224) Я очень обрадовался тому, что архиепископ[582] и братия выпущены на свободу. Хотел было ему написать, но по искушению отказался. Объясни ему это. Ибо его сослали в эти же места[583] как будто по искушению, и я знаю, что он опечален, как сказал мне и царский человек, но так устроил Господь. Приветствуй его по‑родственному и упроси его молиться о моем смирении; то же сделай и по отношению к окружающим его братьям моим и чадам, особенно к протопресвитеру[584] и авве Тимофею. И ты сам, и братия аввы Тифоия потрудитесь по возможности упокоить его, смотря на него, как на меня. Прими к сведению, что господину Исакию я не писал ничего, кроме [пожелания]: «Да воздаст тебе Бог за посещение, за то, что ты один написал мне, и молись о том, чтобы я хотя бы когда‑нибудь благоугодил Богу». Должен сказать, что я готов к <p. 29> бичеванию за Христа по той или по другой причине, хотя и всяческим образом избегаю искушения, снисходя к своей слабости, а деятельны именно вы. Так и ты поэтому пребудь в служении, особенно мне, пиши и посылай, сколько на то, по твоему мнению, будет воля Божия. При этом условии я всё вынесу, хотя бы правитель грозил огнем, или мечом, или зверьми, или чем угодно. Не потому, что я силен, – на самом деле я слабее паутины, – а потому, что Бог желает, чтобы таковым сделался каждый христианин. Впрочем, дело устроилось снисходительно (οικονομικως), ибо стражи – и здешний старец, и монах – уверились и ушли.
|
|
|
С нами Бог и ваши молитвы. При удобном случае сообщи [мне], куда разошлись братия, получили ли десять и семь[585] [мои] письма, и, если возможно, пошли к десяти [братиям], как мы условились. Находящиеся со мной много приветствуют [тебя].
|
|
|
107. К нему же <36>[586]
(225) Действительно, чадо, я досадовал на промедление, но, имея в виду, что теперь зима, не негодовал. А теперь, одновременно и получив письмо, и увидев брата, и с обеих сторон узнав, о чем спрашивал, я возблагодарил Господа, изволившего нашему доброму брату и отцу – я разумею архиепископа – с прочими братиями и отцами подвергнуться изгнанию за истину[587]. Вы малодушно унываете ввиду ожидаемого переселения, но ничто не останется без возмездия. Будьте ради Господа готовы на всё, что Он повелит. Хорошо было бы в ясную погоду отправить морем в Город[588] одного брата Протерия, для того чтобы если даже и никто другой, то по крайней мере те, к кому я недавно писал, получили письма. Если даже он и не прибудет сюда, на нем пребывает мое смиренное благословение. Я дал ему распоряжение обо всем. Пусть он осмотрительно войдет в ворота (πάρτη) и вручит письма, но не ходит по своему желанию (παρρησία) где придется.
Пусть Господь будет над ним покровом по молитве отца нашего. Если придет помощник эконома, напомни о нем, чадо, чтобы нам обсудить и со своей стороны сделать, что следует. <p. 30> Если чтонибудь опять узнаешь об отцах, при удобном случае напиши мне. А пока ввиду зимнего времени не трудись посылать нам что‑нибудь не первой необходимости. Когда только соберется брат Тимофей, я желал бы узнать, чтобы дать ему письма.
|
|
|
Бог да будет тебе, чадо, покровом во всем. Из наших приветствуют тебя братья δ и λ[589].
108. К нему же (III, 37)[590]
(226) Ты, чадо мое богожеланное, хорошо поступил, послав брата с доброй вестью. Возрадовавшись при виде его, а также от его сообщения, мы возблагодарили Господа. Ты решил, что после изустной речи для нас не было нужды в письменном обращении. Но это неправильно, тем более что и устно ты не ответил нам на наши вопросы, именно о том, можно ли написать сосланным епископам и хорошо ли написать ямбами стихотворение на иконоборцев – не столько для пользы других, сколько для своей собственной, чтобы, дав работу уму, отвлечь его от нелепостей.
Поэтому каждый раз пиши, с кем придется, хотя бы о том, что ты здоров и что братия живы. Твое малое приветствие для меня дороже, чем длинные речи других. Ведь я дышу только тобою, мое сердце. Необходимо опять послать моего Протерия к тем, кто в Городе, проведать наших братий. Полагаю, хорошо тебе вручить ему и письмо к братии аввы Григория, чтобы укрепить их в твердости. Нужно и другим сделать то же, а не только нам, – в последнее время я стал воздерживаться от этого из опасения, чтобы не сделалось известно. А к живущим в Студийском [монастыре обратись] непосредственно с утешительной речью, сообщив, что я за них молюсь и волнуюсь.
Не бойся, чадо. Христос с нами, аще и пойдем посреде сени смертныя (Пс. 22:4). Зачем ты сообщаешь, что <p. 31> сюда идут такие‑то? Я вижу, кого ты посылаешь. Кто это именно – о том не спрашиваю, ибо ты достаточно предусмотрителен. Смотри посредством брата Адриана и хеландия[591], кого и когда ты можешь послать, а именно – кого нужно и как нужно. Относительно себя же примирись [со своей судьбой], а далее – как Господь устроит.
Читай, занимайся делом, горячо молись – и Господь спасет тебя. Приветствую моего Каллиста. Приветствует тебя, мое братство.
109. К нему же <38>[592]
(227) Получив первое и второе твое письмо, я обрадовался, чадо мое, и обрадовался выше меры и стойкости твоей души, и твердости твоей веры, и твоей настойчивости, и ревности во всем прочем. Благодарение Господу, укрепляющему и утверждающему тебя в страхе Своем! Господь премудро сохранил тебя доселе в безопасности для исполнения необходимых послушаний. Также я видел и доброго Гаиана и укрепился душой, [получив] известия относительно десяти[593]. Одно лишь огорчило меня – это именно, что с двумя братьями, пришедшими некогда из Пелекитского [монастыря][594], обошлись не как с нашими членами и братьями. Но пусть они будут обустроены (διοικηΒ’ήτωσαν), как это возможно и насколько этого требует любовь Божия.
Я получил всё, что ты прислал и в этот раз. Обрадовался книгам да и всему прочему. Господь за это да упокоит тебя, чадо мое, в Царствии Своем. Встречи с еретиками тяготят вас, но и это к вашему испытанию. Поддерживай брата Тифоия, смягчись, так как написано: братья да будут нам полезны в нуждах. Приветствуй его и от моего имени. Прошу также и его: подобно тому как вы трудитесь для всех, явите соответствующее расположение и к брату нашему авве Петру и, по возможности, снабдите его [всем] необходимым. Он мне сообщил, что вы покинули его на произвол судьбы. Соблаговоли приветствовать от нашего имени прежде всего брата Дометиана и помощника эконома; скажи последнему, что я получил его письма[595].
Бог да простит тебе все. Христос со всеми вами.
110. К нему же <39>[596]
(228) <p. 32> По милости Божией я, чадо мое возлюбленное, видел брата Силуана с Дорофеем. Я сказал «по милости», потому что они пришли не с дурной целью и не несвоевременно, явившись – и именно в такое время – к своему отцу, хотя я и дурной [человек]. Я видел их с предосторожностями, с какими и они пришли, встретившись со мною как‑то незаметно. Я им советовал нигде [даже и] случайно не упоминать о свидании. Так я отпустил их с миром, нашедши Силуана таким, каким желал. И ты по‑братски прими его, когда он придет к тебе с добрым Дорофеем из личного побуждения и расположения, из сильной к тебе любви и уважения. Ведь он не притворялся, как это сообщили тебе, когда в первый раз хотел к тебе прийти. Впрочем, он устно объяснится. Я наставил (ετνπωσα) его относительно его сидения (κατά το κάθισμα αύτοΰ) и [теперь] совершенно спокоен ввиду его полного смирения. Я почувствовал облегчение, узнав от него о том, как архиепископ отправился в путь, а также и о заключенных братьях наших. Теперь я желал бы узнать и о брате Протерии, отправился ли и он, опасаясь [за него] ввиду зимы.
Поэтому когда кто‑нибудь согласно [нашему] условию придет сюда, сообщи мне обо всем. Господь да будет со духом твоим.
111. К Иосифу, брату и архиепископу <40>[597]
Благодарю Бога моего, что ты пребываешь в здравии; об этом я узнал из честного твоего письма. Далее, кто такой я, несчастный, чтобы выслушивать от твоего боголюбивого преподобия такие [слова], какие скорее я должен воздавать твоей дивной добродетели, ибо ты, [как немногие] из епископов, (229) прославил Господа. И не только теперь, когда и некоторые из наших братьев вместе с тобою воспрянули к превыспренной истине, но и в прошлом, можно сказать, с самого начала [своего] епископства: когда многие пастыри, обезумевши (хотя это выражение и резко), перестали искать Господа, – [ты прославил] Его в темницах, <p. 33> уединении, нуждах, тесноте, болезнях, слезах, удушениях и во всякого рода несчастьях[598]. Твоя слава апостольская, твои победы равны отеческим! Хотя и я терплю нечто подобное, но незначительность моей степени и сила моих грехов покрывает [всё это] и не дает обнаружиться. Впрочем, твои доблести – моя гордость, многожеланный брат, вершина отцов; поэтому, прекратив похвалу, лучше молись [обо мне], чтобы моя смиренная душа укрепилась в страхе Божием против видимых и невидимых врагов с помощью молитвы и блаженного отца[599] нашего. Я очень боюсь за себя, брат, доколе пребываю в этом теле, и если на что‑нибудь дерзаю, то лишь в надежде на Бога, просвещающего по Своей великой милости отчаявшегося.
Я очень рад, что добрый Афанасий разделяет с тобою утешительное уединение в изгнании. О том же, каковы обстоятельства здесь, сообщит прилежный Силуан, знающий [это] по опыту; и не только об этом, но и обо всем, о чем я не мог сообщить в письме. Если Господь уготовал нам еще во плоти увидеться друг с другом, это дело Его воли. Так ли это или нет, но ты, отец, молись о том, чтобы мы с отцом или, правильнее, с отцами и братиями – все вместе увиделись в блаженном явлении и чтобы благосклонно воззрел на нас Бог, ради Которого [терпим] нынешнее разлучение и брани.
Кланяется тебе раболепно брат Николай, который один оставлен при мне. Благоволи приветствовать окружающую тебя братию, особенно доброго Афанасия.
112. К Евфимию, [епископу] Сардийскому <41>[600]
(230) Вот уж второй раз пишу письмо твоему блаженству, но горе мне, грешному, – я говорю это со слезами, – так как двое прежних письмоносцев по дороге к месту твоего изгнания потерпели крушение и [этим] немало огорчили смиренную [мою] душу[601]. Но так как мы сыновья послушания и предназначены к такому служению и, в‑третьих, так как только одна смерть достойна слез – смерть от грехов, хотя бы и на постели, <p. 34> то я с благодарностью перенес [это], отложив печаль.
Итак, и в первом письме я принес подобающее твоему боголюбию прославление; ты достоин быть назван блаженным, подвизавшись и обнаружив дерзновение превыше всех иерархов, и это в то время, когда ввиду вдовства кафедры дерзновение было бы неуместно. Но, занимая престол в царстве истины, ты победил почти всех подчиненных тебе [епископов], получив венец исповедничества. Это же я и теперь повторяю твоей священной главе, возлагая на нее не золотом украшенный венец, ибо и победа не по плоти, а венчая божественно сплетенным словом, ибо торжество – небесное. Итак, радуйся, дивный, и веселись, еще совершая и проходя поприще изгнания, чтобы изо рва ссылки тебе увенчанным взойти на небеса. Но, о, если бы до этого я имел возможность увидеть тебя в мирное время сияющим на престоле!
О том, как ныне взволнована и охвачена пламенем наша Церковь, долго рассказывать вследствие многообразия нечестия. Божественные алтари уничтожаются; священные храмы, лишенные икон, теряют свое благолепие; почти всякая душа преклонилась, дав расписку нечестивым; только немногие борются, и они, словно в огне, пытаемы бедствиями; из епископов поскользнулись Смирнский (231) и Херсонесский, из игуменов – Хрисопольский, монастыря Диева, Хоры и почти все столичные; держатся, по милости Христовой, вифинские. Молись, отец, о том, чтобы они с нами, смиренными, держались до конца. Из мирского чина никто не устоял, кроме Пиксиминита, который по бичевании сослан; из клириков – дивный Григорий, по прозвищу Кентрокукур[602]; а игумений – около шести, которые и заключены по монастырям.
<p. 35> Я обращаюсь к безусловности твоей заповеди. То, что ты, отец, заповедал обо мне, какое имеет отношение к моей степени и текущей нужде? Я могу обращаться тайно, и то лишь к близким друзьям. Всем страшно, а особенно мне, грешному, как бы всё не стало известно правителю. Хотя я и сослан в Анатоликон, гнев на меня, жалкого, у кесаря немалый, особенно раздраженный доносами. Он повелевает мне молчать и запрещает учить, а я без стеснений отвергаю это и всё резче возражаю. За это [мне присуждено] бичевание, хотя я и избег его благодаря стыду и благочестию палача[603] (πλήκτορος); за это мои служители ограблены вплоть до книжек, какие они имели. Я недоумеваю, как при таких обстоятельствах я мог бы исполнить что‑нибудь из твоих приказаний. Прости моему смирению, хотя это дело и блаженное. Не буду прибавлять, что бедствие голода здесь таково же, как и там. Впрочем, положившись на одно лицо, я послал письмо; если что‑нибудь случится с письмом, сообщит посланный.
Итак, молись о чаде своем, чтобы оно шествовало по стопам твоей святости.
113. К патрицию <42>[604]
(232) Считая себя обязанным твоему преславному великородию, я решил теперь обратиться к тебе, желанному, не только с устным, но и письменным приветствием. Хотя обстоятельства и не позволяют выдавать чужим тайну, но не мешает [сообщить это] вам, моим родным, ибо вы – мои господа и близкие по крови. Отсюда и наша любовь, не столько в силу родства, сколько [ввиду] добродетельного духа. Ведь [у меня] есть и другие родственники, но они не так мне любезны, чтобы обмениваться с ними письмами. Хотя я и грешен, однако сильно желаю вам спасения и здравия, телесного и душевного. Это я говорю ввиду наставшей ереси и душетленного заблуждения, чтобы даже без пастыря ты соблюл, богобоязненный мой господин, себя со всем своим домом. Гнев Господень начался со строптивой Византиды, <p. 36> поскольку она издревле привыкла отвергать всё, что о Господе, и уже огонь занялся повсюду. Блажен разумевающий и не задетый пламенем!
Ведь если Христос стал ради нас нищ и беден, как же могут быть не приложимы к Нему признаки бедности, то есть цвет, осязаемость, тело, вследствие которых и в которых [заключается] описуемость? Итак, человече Божий, не исповедующие описуемости разрушают спасительное таинство Слова, и настоящие события оказываются преддверием пришествия антихриста[605]. Но горе тебе, Византида, ибо как с тебя начался грех, так на тебе и окончится зло, когда исполнятся твои прегрешения.
Из любви и страдания [сказано это] мной твоему высокоумию, знающему более.
114. К чаду Афанасию <43>[606]
(233) На этот раз, чадо мое, я пишу тебе против воли, и причина тебе известна. Горе мне, несчастному! Увы мне, бедному! Что случилось с двумя нашими братьями?[607] Хотя они дороги мне и оба, как истинные чада, однако свой[608] более любезен. Почему же? Потому что он – человек Божий, полон веры и истины, сын послушания, чадо света, муж желаний (Дан. 9:3), неложный послушник, укротитель страстей, ревнитель, готовый шествовать по пути заповедей, сильно любящий своего духовного отца и в равной мере им любимый, отрекся от плоти и прилепился Богу, полезен для всех и всем желателен. Ты полагаешь, что этот муж мне по душе: в действительности – более того. Скорбь по нем меня сильно поразила, потрясла мой ум, сокрушила мое сердце; я горько заплакал, в рыданиях взволновался как никогда, не потому, что они скончались, а потому, что скончались в таком месте; боюсь, не мое ли приказание было тому причиной. Ведь он с радостью соглашался идти хоть в огонь с верою, что не потерпит никакого вреда; однако я не решался отпустить их в зимнюю пору и согласился [лишь] потому, что эконом[609] приготовил [все] к их отъезду.
Вот что <p. 37> произошло. Однако, чадо мое, я не остался в скорби. Овладев своим рассудком и подумав, что только один вид смерти губителен, именно – смерть греховная, и что важно не место смерти, а образ смерти, возблагодарил за происшедшее Господа, предоставив всё неисповедимым судьбам Его Промышления. Он еще до сложения мира определил каждому приличное и время, и место кончины.
Поэтому благодушествуй и ты, брат мой, вечно желанный, руководя после Зосимы и дивного Гаиана такими же братиями, как по духу, так и по телу. О, если бы я, недостойный, разделил их участь! Всегда молись о моем спасении, чадо мое возлюбленное.
115. К чаду Навкратию <44>[610]
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 150; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!