Поэзия У.Х. Одена 1930-х годов в контексте англоязычного модернизма 10 страница
Корр. — Вы знали сумасшедших?
Оден — Ну, конечно, я знал сумасшедших. Все мы знаем. Люди, которые падают в грязь снова и снова, и снова. Я знал несколько человек, которые были маниакально-депрессивны. Я часто думал, большое дело было бы сделано, если бы для них организовали анонимный клуб. Где Они могли бы собираться и обсуждать свои психические проблемы.
Корр. — Я не думаю, что это сработало бы.
Оден — Ну, каждому известны их подъёмы и спады!
Корр. — Если бы Вы сошли с ума, как бы Ваше безумие проходило?
Оден — Я не могу вообразить сумасшествие. Это — просто что-что, что мое воображение не в силах ухватить. Можно быть рехнувшимся — но это другое! Есть очень забавная книга "The Three Christs of Ypsilanti", о больнице, в которой есть три пациента и каждый мнит себя Богом. Случаи достаточно обычные, кроме одного — который фактически нашел ученика!
Корр. — Теперь о сотрудничестве? Вы ведь отправили свои поэмы прямо Элиоту?
Оден — Нет, нельзя ожидать, что другие люди могут быть столь великодушны. Он был очень добр ко мне; он поощрял меня. Он не ревновал к другим авторам. Я встретил его прямо перед тем, как покинуть Оксфорд. Я послал ему несколько стихов, и он попросил приехать, чтобы увидеться с ним. Он первым издал мою поэму "Плата с двух сторон" в "Критерии" в 1928 или 1929.
Корр. — Ишервуд [361] помогал в это время?
Оден — О, чрезвычайно. Конечно каждый зависит в этом возрасте от друзей; один читает другому, и оба критикуют это. Это — повторяется в каждом поколении.
|
|
|
Корр. — Вы ведь с ним сотрудничали в Оксфорде?
Оден — Впервые я сотрудничал с Ишервудом, должно быть, в 1933 или 1934 в написании "The Dog Beneath the Skin". Я всегда очень любил совместное творчество. Это захватывает. Конечно, невозможно сотрудничать в конкретной поэме. Можно вместе переводить, или писать либретто, или драму, и еще я люблю работать в пути, когда Вы с людьми, основные идеи которых разделяете, где каждый может заменить другого. Когда идет совместная работа, эти два заинтересованных человека становятся одним целым, третьим, отличающимся от любого из них в отдельности. Мне кажется, когда критики пытаются выделить — кто что написал — это неправильно. Конечно, любая выполняемая работа должна быть, так или иначе, ограниченным сотрудничеством, потому что Вы собираетесь иметь исполнителей и производителей, и Бог знает что еще.
Корр. — Как Вы относитесь к ранним пьесам, которые Вы написали с Ишервудом?
Оден — Ни одну из них не назовешь совершенной. У меня личная слабость к "Dogskin", которая, если сократить все хоры, будет забавной. Там очень хорошая поэзия, но драматургия слаба. В каком-то смысле это было с моей стороны эгоистичное желание написать стихи, которые, действительно, не имели ничего общего с драмой…
|
|
|
Корр. — Как Вы ощущаете — театр сегодня способствует поэтической драме?
Оден — Сложность, я думаю, в том, что потеряна традиционная связь между актерами и стихами. В опере, например, никогда не прекращалась традиция пения. Затруднение у людей, пишущих формальную поэтическую драму — драму, написанную в стихах, в том, что они могут легко не выполнить обещание или написать кое-как, почти прозой, что может быть неплохой прозой, но не будет театральной. Фактически, г. Каллман[362] и я имели очень интересный опыт. Мы сделали перевод "Волшебной Флейты" для телевидения NBC, и мы решили разговорные перерывы написать двустишиями. Конечно, почти все выступавшие были певцами… которые никогда не читали стихи прежде; была только одна роль, исполняемая профессиональным актером. Певцов мы смогли научить чтению стихов немедленно. Певцы, не читавшие стихи прежде, могли научиться этому за десять минут, потому что они знали, какой был задан ритм. Но профессиональный актер доставил нам много хлопот.
Корр. — Вы ощущаете, что согласованное действие в Американском театре еще больше разрушает умение произносить стихотворную строчку?
|
|
|
Оден — Конечно, они уже растеряли это умение. Действие походит на футбольный матч. Поэзия очень ненатуральная. Одно из главных показателей в оперном пении — то, что Вы не можете притвориться, что это натурально.
Корр. — Вы ощущаете, что оперное либретто ограничивает — что оно требует жертв…?
Оден — Ну, да. Конечно, Вы должны забыть все, что Вы обычно подразумеваете под сочинением поэзии, когда Вы пишете поэзию, которая будет прочитана или будет продекламирована или спета. Это — полностью различные виды искусств. Естественно, подчиняешься композитору. И каждый сам может судить, насколько сильно один стимулирует другого. Но это — половина проблемы: ограниченность. Некоторые тексты, которые справедливо были бы признаны абсолютным хламом, внезапно, после исполнения, становится интересными. И наоборот.
Корр. — Как заметил Аддисон [363] об Итальянской опере в Лондоне начала восемнадцатого столетия — то, что является глупым, когда говоришь, можно спеть.
Оден — Ну, это не совсем так, особенно сегодня, когда композиторы еще более зависят от качества либретто, чем прежде. То, что либреттист не лакей, верно уже начиная со Штрауса [364] и Хофманншталя [365].
|
|
|
Корр. — Как произошло сотрудничество в "Похождениях повесы" [366]?
Оден — Ч. Коллман [367] и я подготовили заранее либретто, хотя сначала я переговорил со Стравинским, чтобы получить идею того, что он хотел сделать. Ему казалось, что он нашел интересный тему для оперы. Это была последняя сцена Хогарта[368] в Бедламе, где был изображен опустившийся блондин. Фактически Стравинский никогда не использовал это, но интуитивно так думал: "Сегодня это — актуальная тема." В конце концов, это никем не использовалось вообще…
Корр. — Как Вы можете охарактеризовать ваши рабочие отношения со Стравинским [369]?
Оден — Он был всегда абсолютно профессионален. Он брал тексты, которые я посылал ему и устанавливал на музыку. Он всегда очень сильно переживал из-за ритма, который, был, видимо, сложен для него, поскольку до работы со мной никогда не использовал тексты на английском языке.
Корр. — Вы переписывались так же, как Штраус и Гофмансталь?
Оден — Нет. Забавно в их переписке, которая, к счастью для нас, сохранилась — было то, что они работали по почте, потому что они не могли вытерпеть друг друга!
Корр. — Вы со Стравинским обсуждали работу по телефону?
Оден — Нет, я очень не люблю телефон и никогда не говорю долго, если я могу без этого обойтись. Вдруг появляются люди, которые просто не дают отойти от телефона! Я помню историю мужчины, который подошел к телефону и стоял, как заключенный, казалось, целую вечность. Женщина говорила и говорила. Наконец, в отчаянии, он сказал ей, "Я срочно должен отойти. Я слышу — звонит телефон!"
Корр. — Что Вы скажете об опере Ганса Вернера Хенза [370]?
Оден — Именно с начала двадцатого века художник-гений, чтобы сделать свою работу, должен эксплуатировать других людей. Своего рода натуральное чудовище. Поэт. Это произошло в австрийской горной гостинице в 1910 году. Была забавная путаница с названием, "Элегия для Молодых любовников", которые появились на документе доверенности адвоката как "Аллергия для Молодых Любителей".
Корр. — Вы участвовали в ее создании?
Оден — Естественно. Настолько, насколько мне позволяли, с современными театральными режиссерами не всегда легко.
Корр. — Вы наслаждаетесь суетой?
Оден — Да, люблю. Я ужасно несдержан.
Корр. — Поэзия содержит музыку?
Оден — Можно говорить об устной "музыке", пока каждый помнит, что звук слов неотделим от их значения. Ноты в музыке ничего не обозначают.
Корр. — Каково различие в ваших целях, когда Вы пишете текст, который должен быть положен на музыку? Есть различие в вашем методе?
Оден — Сочиняя слова, которые должны быть положены на музыку, нужно помнить, что, вероятно, только одно слово из трех будет услышано. Здесь нужно избегать усложненных образов. Подходят — глаголы движения, междометия, перечисления и такие существительные как луна, море, любовь, смерть.
Корр. — Вы автор слов гимна ООН, музыку к которому написал Касальс [371]. Расскажите о Ваших целях и средствах при его написании?
Оден — Сложность при написании гимна ООН заключалась в том, чтобы не оскорбить чью-либо концепцию человека, природы, мира, в том, чтобы избежать самых избитых клише. Я решил, главное, все музыкальные образы, для музыки, в отличие от языка, нужно сделать интернациональными. Я переписывался с Касальсом, и он чрезвычайно щедро изменял свою музыку, если я чувствовал, что он неправильно акцентировал слоги.
Корр. — Из-за чего появился Ваш интерес к исландским сагам?
Оден — Мой отец обратил мое внимание на них. Его семья произошла из области, которая когда-то являлась местом дислокации для армии Викингов. Имя Auden часто упоминается в сагах, обычно писалось Audun. Но у нас нет никаких генеалогических деревьев или чего-нибудь вроде того. Моя мать приехала из Нормандии, то есть она была наполовину скандинавка, поскольку Норманы были из Скандинавии. У меня была родственница по имени Берч (Береза), которая вышла замуж за Джона Констебла [372]. Семья, я понимаю, была разъярена, что она вышла замуж за живописца. Я видел несколько ее портретов, написанные им — она, видимо, была очень красива. Другая моя родственница вышла замуж за индуса. Это совпадает лучше, мне кажется, с семейной традицией, которая гласит, что или каждая пусть выходит замуж за англичанина — или пусть выходит замуж за Брамина!
Корр. — Ваш отец был доктором?
Оден — Да, был. Но в то время, когда моя мама вышла за него замуж, медицину не считали респектабельной профессией. Одна из ее теть сказала ей незадолго до свадьбы, "Хорошо, выходи за него, если хочешь, но никто не придет к Вам!"
Корр. — Вы верите в классовые различия, общественные устои и формы?
Оден — В известной степени, да; каждый говорит людям, если у него есть что сообщить — это делает плавный ход событий еще более гладким. И я уверен, что первая предпосылка к цивилизации — способность вести вежливую беседу.
Корр. — Много художников и авторов или присоединяются к СМИ или используют свои методы в создании или редактировании своей работы.
Оден — Это конечно никогда не привлекало меня. Я согласен с такими людьми как Норман Майлер [373], умеющий этим правильно пользоваться. Лично, я не понимаю, как цивилизованный человек может смотреть телевизор, гораздо меньше собственных увлечений. Я предпочитаю детективные романы, особенно про Отца Брауна. Я также не большом восторге от научной фантастики. Я читал в юности Жюль Верна, но мне не очень интересны другие планеты. Мне нравятся, что они там, в небе.
Корр. — Есть ли СМИ, которые для Вас неприемлемы?
Оден — Да: телевидение, все кинофильмы, кроме комедий — Чарли Чаплин и Братья Маркс были весьма забавны — и рок-н-ролл для меня табу.
Корр. — Газеты?
Оден — Они тягостны, но каждый должен прочитать их, чтобы иметь независимое мнение о том, что случилось. Я стараюсь пролистать их как можно скорее. Всегда очень неприятно утром открыть "Нью-Йорк Таймс".
Корр. — Вы читали или пробовали читать "Поминки по Финнегану"
Оден — Мне не очень нравится Джойс [374]. Очевидно он очень большой гений, но его произведение слишком длинное. Джойс сказал про себя, что он хотел бы, чтобы люди провели свою жизнь, читая его книги. Жизнь для меня слишком коротка, и весьма драгоценна. Я вижу совпадение с Улиссом. Кроме того, "Поминки по Финнегану" нельзя прочитать обычным образом. Вы можете погрузиться в чтение, но я не думаю, что любой в силах прочитать роман сразу и запомнить сюжет. Его приятно читать небольшими частями. Я помню, когда "Анна Ливия Плюрабелле" вышла, изданная отдельно, я был в состоянии прочитать ее и воспринять. В целом я люблю, когда романы короткие, и забавные. Конечно, есть несколько исключений; например, каждый читал Пруста [375], который, возможно, ненамного короче. Я предполагаю, что мои любимые современные романисты — Рональд Фирбанк[376] и P. Г. Уодехаус [377] — потому что оба пишут про Рай.
Корр. — Между прочим, Вы знаете, что Вы упомянуты на странице 279 "Поминок по Финнегану"?
Оден — Я это знаю. Я не смог бы Вам назвать страницу, но видел сноску.
Корр. — Не могли бы Вы рассказать про Йейтса [378]?
Оден — Мне очень трудно быть непредвзятым к Йейтсу, потому что он плохо повлиял на меня. Он увел меня в риторику, которая была мной слишком просто понята. Само собой разумеется, ошибка была моей, не его. Он был, конечно, очень большим поэтом. Но он и Рильке [379] оказали на меня плохое влияние, поэтому мне трудно судить справедливо.
Корр . — А что касается влияния Элиота [380]?
Оден — Фактически, Элиот имеет очень небольшое прямое стилистическое влияние на других поэтов. Я имею в виду, что большая редкость, чтобы, прочитав чью-либо поэму, можно было бы сказать: "Ах, он читал Элиота". Это возможно сказать о Йейтсе или Рильке, но не про Элиота. Он — очень особенный поэт, не поддающийся воспроизведению. Мою работу намного легче использовать как стилистическая модель. И я не говорю это про Элиота в уничижительном смысле. То же самое с Джерардом Мэнли Хопкинсом[381] — чрезвычайно особенно и не может быть приспособлено к собственной чувствительности. Если же Вы пытаетесь это сделать, в итоге получается просто Хопкинс на воде.
Корр. — Как Вы считаете "Gerontion" — величайшая поэма Элиота?
Оден — Снова, эта идея предпочтения. Почему только эта поэма? Очевидно, она хочет больше других.
Корр. — Но Вы ведь известны в теологических кругах; у Вас даже были отношения с Гильдией Ученых Епископальной церкви [382].
Оден — О, это происходило всего лишь несколько раз, когда они пересматривали Псалмы. Фактически, я сторонник неистовой анти-литургической реформы, и выступаю за сохранение Книги общей молитвы на латинском. Обряд — связь между мертвым и нерожденным и нуждается во вневременном языке, который на практике означает мертвый язык. Мне было любопытно, что в Израиле, как мне там рассказывали, долгое время существовал невыраженный язык.
Корр. — Вы говорите на иврите?
Оден — Нет, мне жаль, что я не знаю его. Очевидно это — изумительный язык. Еще мне бы хотелось, что мы имели в нашей церкви, — Седер [383]. Я был один или два раза, и был чрезвычайно впечатлен. У нас нет ничего похожего на это. Последний Ужин — общее, но не семейное событие.
Корр. — А что Вы думаете по поводу брачного обряда?
Оден — Ну, размышлять о свадьбе сейчас для меня самое время, но я считаю, что браки разрушаются, остается романтичная идея влюбиться. И это случается, конечно, с людьми, которые одарены очень богатым воображением. Несомненно, это — мистический опыт. Но большинству людей, которые думают, что они влюблены, я думаю, ситуацию можно объяснить намного проще, и, я боюсь, жестче. Неприятность со всем этим любовным занятием — один, или другой партнер прекращает себя чувствовать плохим или виноватым, потому что у них не получилось то, о чем они читали. Я боюсь, что браки более счастливы, когда их устраивают родители. Я убежден, что очень существенно, чтобы оба партнера имели чувство юмора и перспективные планы на жизнь. И, с Гете я согласен, что браки должны праздноваться более спокойно и кротко, потому что они — начало чего-то. Громкие празднования должны быть припасены для успешных завершений.
Корр. — Что это за толстая книга там?
Оден — Это — автобиография Гете. Это удивительно. Если бы меня попросили написать автобиографию моих первых двадцати шести лет, я не уверен, что я смог бы заполнить шестьдесят страниц. А Гете здесь заполнил восемьсот! Лично мне интересна история, а не прошлое. Мне интересен подарок и следующие двадцать четыре часа.
Корр. — Как зовут Вашего кота?
Оден — Сейчас у меня никого нет.
Корр — А Моз?
Оден — Моз был собакой.
Корр. — Она была Rolfi Strobl?
Оден — Собака нашей домохозяйки, житель Эльзаса. Должно быть, сука была по соседству, потому что однажды бедняга выбежал на автостраду и был задавлен. Однажды с мозом произошел очень забавный. Мы поехали в Венецию на премьеру "Похождений повесы", которое передавали по радио. Моз в это время трансляцию слушал с друзьями. Прослушав минуту мой голос по радио, Моисей, навострив уши, приободрился и перебил спикера, который посмел говорить Голосом Его Владельца!
Корр. — Что случилось с Вашими котами?
Оден — Их пришлось отпустить, потому что наша домохозяйка умерла. Их, также назвали именами из оперы "Кошки" Рудимэйс и Леонора. Коты могут быть очень забавными, а также могут показать, что они рады Вас видеть. Рудимэйс всегда мочился в наших ботинках.
Корр. — И еще у Вас есть новая поэма: "Разговор с Мышами." Ваши любимые легендарные мыши?
Оден — Легендарные! К чему же на Земле возможно обратиться? Есть ли что-либо еще, кроме Микки Мауса? Вы должны подразумевать вымышленных мышей!
Корр. — Я должен.
Оден — Ах, да, есть еще мыши Беатрисы Поттер, которую я очень люблю.
Корр. — Как Микки?
Оден — Он молодец.
Корр. — Вы верите в Дьявола?
Оден — Да.
Корр. — В Австрии Вы живете на Оденштрассе. Ваши соседи знают, кто Вы?
Оден — Мои соседи там знают, что я — поэт. Деревня, в которой я живу, была местожительством известного австрийского поэта, Джозефа Вайнхебера[384], таким образом, они привыкли иметь поэта под рукой. Он совершил самоубийство в 1945.
Корр. — Кто Ваши соседи здесь?
Оден — Я не знаю. Мой рейтинг повысился в прошлом году, я знаю. Особенно много писали обо мне в газете "Дейли Ньюс", которую каждый здесь, кажется, читает. После этого они, наверное, думали, что я не простой человек. Было очень приятно получать такое внимание.
Корр. — Вы думаете, что авторов больше признают за границей, чем здесь?
Оден — Я бы так не сказал. Я отвечал бы людям, что я — средневековый историк. Это замораживает беседу. Если каждый поэт будет открыто говорить, что он поэт, то получит недоуменные вопросительные взгляды: "Ну, а за счет чего он живет?" В прежние времена человек гордился, имея в своем паспорте запись — Род занятий: Джентльмен. В паспорте Лорда Антрима было написано — Род занятий: Пэр — и я чувствовал, что это правильно. У меня была удачная жизнь. У меня был счастливый дом, и мои родители дали мне хорошее образование. И мой отец был и врачом и ученым, таким образом, у меня никогда не возникала мысль, что искусство и наука соперничающие культуры — они одинаково поддерживались в моем доме. Мне нечего жаловаться. Я никогда не делал того, что мне действительно не нравилось. Конечно, я должен был выполнять различную работу, за которую не взялся бы, будь у меня деньги; но я всегда считал себя трудящимся, а не рабом. Очень многие люди работают в местах, которые терпеть не могут. У меня такого нет, и я благодарен за это.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 227; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!