Евдокс Книдский, предшественник Евклида

 

Евдокс Книдский начал свою карьеру в качестве врача. Он посетил Афины и там нашел себе учителя в Платоне, который по возвращении из Египта стал философом. Евдокс получил рекомендательное письмо от Агесилая к царю Некхт-хар-хеби и отправился в Египет вскоре после восшествия фараона на престол. Там он провел шестнадцать месяцев, сбрив бороду и брови, в качестве ученика Хонуфиса Мемфисского. Его обсерватория между Гелиополем и Керкесурой — башня для ведения наблюдений, где он делал записи о небесных телах, — все еще существовала более чем триста лет спустя.

В основном истории, которые рассказывают о Евдоксе, несерьезные и слишком часто вводят в заблуждение. Они не нужны, так как Евдокс сам по себе был великим человеком. Современные ученые считают, что его работа знаменует «начало научной астрономии».

То, что развилось такое мнение, нетрудно понять. Хотя труд Евдокса «Явления» утерян, он был реализован в основных элементах изложенного в стихах издания Арата; и это есть первый греческий трактат по астрономии, дошедший до наших дней. Но само заглавие «Явления» позаимствовано у Демокрита, а мы уже узнали от халдеев, каково, по всей вероятности, было его содержание. Картина небес у Арата, без сомнения, основана на картине Евдокса, но она в основных чертах уже была взята Демокритом у Набуриманни и его коллег. В отличие от Демокрита Евдокс не ездил в Вавилонию, и ничто не свидетельствует о том, что ему было что-то известно об уточнениях, сделанных его вавилонским современником Кидинну.

Несомненно, Евдокс заслуживает уважения, которое полагается за его оригинальную, но слишком сложную схему из двадцати семи концентрических сфер для объяснения необычных видимых передвижений Солнца, Луны, планет и установленных звезд. Но беглого взгляда достаточно, чтобы показать, что она основана главным образом не на его собственных наблюдениях, а на математической логике. Терминология, использованная Набуриманни и переданная через Демокрита, вся использована в ней: сферы, орбиты, эклиптика, угол наклона, небесный экватор, полюса, круговое движение, циклы, точки покоя, кажущееся движение планет с востока на запад, самая высокая северная и южная широта Луны. Вопросы, поставленные знанием Набуриманни о том, что движение небесных тел замедляется, а затем ускоряется на различных участках их орбит, решены Евдоксом посредством поразительного числа отдельных круговых циклов, связанных вместе отдельными полюсами, вращающимися вдоль различно наклоненных осей. Мы можем судить об этой системе по ее результату. По мере поступления новых трудностей эпицикл (вспомогательная окружность в геоцентрической системе мира Птолемея. — Пер. ) громоздился на эпицикл до тех пор, пока не появилась средневековая система Птолемея со всеми ее инволюциями. Система Набуриманни была точна, так как она была основана на тщательных, подробных и длительных наблюдениях при поддержке такой же крепкой математической системы — хотя во многих отношениях она совершенно отличается по методике, — которую использовали греки. В конечном счете преемнику Набуриманни Селевку из Селевкии на берегу Персидского залива суждено было открыть, что все эти циклы и эпициклы не нужны, как только стало ясно, что Земля движется вокруг Солнца.

Но если Евдокс и не был таким великим астрономом, как Демокрит, его слава заслуженна, потому что он был непосредственным предшественником Евклида. В настоящее время трудно сказать, в какой степени его появлению способствовали египтяне или даже вавилоняне. Мы обнаружили математиков на Востоке столь недавно, что мы еще находимся в состоянии удивления при виде их достижений, а история математики на Востоке — в гораздо меньшей степени оценка их вклада в греческую математику — еще в будущем.

Подобно предшествовавшему ему Демокриту, Евдокс был эрудитом, который взял почти всю сферу знаний в качестве поля своей деятельности. Он проложил путь для выдающегося научного гения древности Аристотеля. Если в его собственных трудах и работах его учеников суммированы все знания его предшественников, то величайшим вкладом Аристотеля является та прочная база, которую он создал для еще более великих открытий начала эпохи эллинизма.

 

 

Глава 32

РЕЛИГИИ УГАСАЮЩИЕ И ЖИВЫЕ

 

Религиозный синкретизм

 

Набуриманни и Кидинну заслуживают быть в первых рядах в истории чистой науки, но нам не следует приписывать им современную «научную философию». Такое отношение было возможно только у греческих философов-агностиков, которые при этом были впереди своего времени. Консервативные Афины в ответ изгнали Анаксагора за преподавание астрономии. Испытывая отвращение к своей былой неортодоксальности, Сократ заявил, что астрономические данные бесполезны, дерзостью является изучение того, что бог не предназначил для понимания человека, и что попытка объяснить механицизм богов — просто безумие.

Вавилония была даже еще более консервативна — на самом деле настолько консервативна, что так и не поняла, что возможен конфликт между наукой и богословием. Набуриманни и Кидинну были прежде всего жрецами; их жизнь была посвящена служению богу луны, богу солнца или другим божествам, воплощенным в небесных телах. Они поклонялись этим богам, осуществляя обряды, предписанные со времен далеких предков. Когда они обратились к более практическим вопросам «научной» астрономии, они не сознавали своей «дерзости»; их единственной целью было понять сам этот механицизм богов, что осудил Сократ, и тем самым буквально объяснить «пути» богов людям.

На фоне огромного научного движения вперед религия вавилонян продолжала оставаться на одном месте. Письма, административные распоряжения и деловая документация показывают, что в храмах все шло без изменений; единственное, что доставляло им беспокойство, — все возрастающий контроль за их собственностью со стороны правительства. Храмовые жрецы переписывали древние литературные произведения религиозного содержания до буквы. Бел-Мардук сохранял свои древние почести до тех пор, пока Ксеркс не уничтожил Эсагилу за подстрекательство к восстаниям в Вавилоне. За одно поколение культ был восстановлен, хотя и в более ограниченном виде. Ану и Богоматерь в Уруке, Шамаш в JIapce и Сиппаре, Энлиль в Ниппуре и Набу в Борсиппе получали почести с долей былой роскоши. К тем же самым богам обращались с теми же словами, монотонно повторяя имена великих фамилий.

В долине Нила та же самая картина, усиленная лишь тем фактом, что Египет больше не был политически независимым государством, а египетские правители стремились и имели возможность восстановить храмы и вернуть культ. Тенденции возврата к старине, которые впервые появились в Саисский период, продолжались, и до сих пор забытые божества, вроде Нейт в Саисе, вернули себе свое почетное положение. Другие немногие ссылки на иные части огромной империи указывают на схожую ситуацию для других этнических религий. И все же не покидает тревожная мысль, что, несомненно, статическая картина является таковой только благодаря нашему собственному невежеству — мы еще не увидели намеки на новые тайные движения, которые вскоре должны были появиться и оставить свой след в более поздние времена.

Личные имена могут рассказать историю о синкретических событиях. Еще в годы правления Артаксеркса I мы видим вавилонские документы, которые показывают нам, что многочисленные жители города почитают чужих богов. Среди них персидские Митра и Бага, арамейский Шамаш, еврейский Яхве, а также египетские Исида и Гармакис. Несомненно, в большинстве случаев эти боги сопровождают своих эмигрировавших приверженцев, но есть другие случаи, которые наводят на мысль об определенных изменениях в религии. Когда еврейский купец заменяет Набу или Мардука богом Яхве, это может быть просто синкретизмом — отождествлением одного бога с другим. Когда это случается неоднократно или когда отец-египтянин, поклоняющийся Гармакису, называет своего сына именем вавилонского божества, это начинает выглядеть как обращение в новую веру. И еще: отец признает Яхве, сын — вавилонского бога, а внук носит неопределенное иранское имя; здесь достаточно ясное доказательство того, как происходило смешение национальных религий.

В Египте ничто не указывает на то, что местные жители уже позабыли богов своих предков, но они заключали смешанные браки. Когда, например, Ашор взял себе в жены богатую еврейскую наследницу Мибтахиах, предполагалось, что она уйдет от своей родни и станет молиться богам своего мужа; позднее она развелась с Ашором и вернулась к своей родне, передав свое унаследованное богатство своему второму мужу, который был ее соплеменником-евреем.

В верхнем и нижнем течении Нила мы находим остраконы (осколки глиняных сосудов с нанесенными на них письменами. — Пер. ), папирусы и могильные стелы сирийских купцов. Геродот знал о лагере тирейцев неподалеку от храма Гефеста (как он называл бога Птаха) в Мемфисе. В более поздних документах много говорится об Ашуре (обычное название сирийца), их острове и регионе. Имена самих купцов выдают синкретизм того времени. Например, Хадад-езер по-прежнему поклоняется сирийскому богу погоды, а Гори почитает теперь египетского Гора, хотя отец, который дал ему имя, носил доброе персидское прозвище Багабага; другого зовут Багадат. То, что эти арамейские торговцы были на самом деле обращены в новую веру, доказывают не только их имена. Хотя Анан, сын Элиши, был жителем (baal ) сирийского города, названного по имени семитского бога Баала, он стал жрецом Исиды. Шейл, или Саул, родиной которого была Сиена, был жрецом вавилонского Небо. Герем-шезаб тоже был жрецом — очевидно, того божества, в честь которого он был назван. Поэтому, когда мы видим другие имена, напоминающие имена Анат (великая сирийская богиня), Ашима, Бетел или вавилонского Мардука, мы можем предположить, что когда-нибудь найдем жрецов и храмы этих богов на берегах Нила.

Все эти последние имена были найдены на особом арамейском кладбище к юго-западу от Мемфиса, где они были похоронены в глиняных, реже каменных или деревянных саркофагах, напоминающих человекообразную форму тех саркофагов, которые использовали местные жители. В основном тела мумифицированы, хотя бальзамирование плохое; внутренности упакованы в сверток (который иногда кладут в деревянный ящичек, раскрашенный в традиционные погребальные цвета) и положены на тело. Имена, родословная по отцу и титулы написаны чернилами или грубо нацарапаны, после чего саркофаг обкладывали кирпичами или даже делали над ним кирпичный свод.

Более богатые арамейцы, похороненные здесь или вокруг могилы Осириса в Абидосе, устанавливали обычные могильные стелы, которые полностью доказывают, что эти новообращенные были преданы земле с соответствующими обрядами, свойственными культу Осириса. Стиль и сопровождающие иероглифы могут выдать нетренированную руку «варвара»; сирийская одежда обычно сохранена, но обряд Осириса изображен в сопроводительных сценах и выделяется через перевод на арамейский язык. Это так, даже когда старое вино учения об Осирисе наливают в новые бутылки арамейской поэзии:

 

Да будет благословенна Таба, дочь Та-хапи,

Преданно верующая в бога Осириса;

Ты не сделала никакого зла,

Ни одного человека ты не оклеветала;

Будь ты благословенна перед Осирисом,

Взяв у него воды.

 

Более искусно сделанные из этих могильных стел датируются от конца IV или начала III в. до н. э. и демонстрируют полное принятие культа Осириса. Более ранняя стела, датируемая 482 г. до н. э., имеет необычный вид. Под крылатым диском без обычного урея стоит умерший, а его жена молится перед Осирисом, Исидой и Нефтис. На ужасном египетском языке мы читаем: «Царское подношение, которое дает Осирис, первый из жителей Запада, великий бог, владыка Адоса. Он дает хорошие похороны в некрополе и доброе имя на земле, которое пребывает с великим богом, владыкой небес, почитаемой владычицей Акхтобу». Но покойный и его жена, а также присутствующие на похоронах носят сирийские головные уборы; кувшины, используемые на церемонии, сирийские, а не египетские, да и жрецы не выглядят как местные жители. Чужеземные также и погребальные носилки в форме львов с поднятыми хвостами, которые соединены стоящей между ними фигурой, которая тоже выглядит необычно. Мы начинаем подозревать, что существует синкретизм не только богов, но и обрядов.

 

Первая тайная религия

 

Наши подозрения недавно более чем оправдала эффектная расшифровка — она пока еще в самом начале — демотического папируса IV в. до н. э. И хотя в нем использованы демотические значки — по большей части алфавитные с изрядным количеством детерминативов (показатель при существительном, выражающий грамматическое значение определенности, — артикль, местоименное прилагательное. — Пер. ) и идеограмм — в нем видна рука чужеземца. Скрытый таким образом язык оказывается тем, какой мы и должны были ожидать, — универсальный язык империи: арамейский.

Трудность представляет бедность демотического алфавита, использованного для транслитерации, а также другие многочисленные знаки, фигурирующие как настоящие идеограммы или их фонетические эквиваленты. Взамен нам оказывают помощь делители слов или групп слов, детерминативы бога, женщины или иноземной страны и фонетические дополнения к идеограммам, которые указывают на то, какие у них должны быть окончания при прочтении на арамейском языке. Мы уже уверены, что язык, скрытый таким образом, является древнеарамейским, на котором говорили в IV в. до н. э. при Ахеменидах.

Впервые мы можем прочитать текст, написанный на этом архаичном языке, с приблизительно правильным произношением. Местами добавлены буквы у и w — точно так же, как в наших рукописях еврейской Библии, чтобы показать, что следует читать гласные i , или u, или о. На самом деле все гласные а , столь часто встречающиеся в арамейском языке, обычно подтверждаются другим знаком.

Было переведено уже достаточно, чтобы получить удивительные результаты. Сохранившийся длинный отрывок — двадцать одна колонка текста общим объемом свыше двух тысяч слов — скрывает тайный культовый обряд. Верховный жрец дает указания, и затем разыгрываются мистерии. Можно заметить поэтическое построение текста («параллелизм членов» и реальный ритм); вокабуляр и содержание часто напоминают похожую более древнюю литературу Рас-Шамры (название холма в 12 км от Латакии в Сирии, под которым были найдены остатки поселений древнего торгового города-государства Угарита. — Пер. ), найденную не так давно при раскопках, но записанную клинописью.

Над всей композицией висит мрачная атмосфера, освещенная, однако, твердой надеждой на благословенную жизнь в будущем. Мы уже видели, как много арамейских изгнанников на берегах Нила поменяли свои семитские взгляды на тусклое и безнадежное существование после смерти ради благословенной жизни с Осирисом. Важно, что автор нашего текста взял знакомую нам сцену суда Осириса, для того чтобы перенести ее на свою «богородицу» Анат.

Везде наличествует полный синкретизм. В то время как прославленными героями являются эта богиня Анат и Баал, Мут или Смерть — враг. Тема этой мистерии — ее временная победа над Баалом и возвращение возлюбленного Анат к жизни. Часто упоминается другой бог — сирийский Баал Шамаин, «Владыка небес», как переводится его имя. Один раз появляются три супружеские пары: Баал Сафон («Владыка севера») и Падри из текстов Рас-Шамра, Бел из Вавилона и Богородица из Шингала (Эсагила), Набу из Борсиппы (Бар Сап) и Нана из «Эанны» (Аяку); к каждому божеству добавлено утешение: «Он (или она) благословит тебя».

Несмотря на большое сходство с обрядными стихами, найденными при раскопках Рас-Шамры, здесь есть одна заметная разница. Это чужеземный культ на чужой земле, и обряд — тайный.  Египетский или вавилонский обряд мог понять каждый, достаточно образованный человек, умеющий разобрать написанное; лишь тайны практических знаний, вроде астрологии или гадании по печени, предназначенные для царской семьи, записывали необычными знаками вместо ключевых букв, предваряя особым предупреждением не сообщать эти знания непосвященным. Наш папирус, напротив, был написан в виде замысловатой криптограммы, которую ни египетский писец, ни арамейский не могли расшифровать, не столкнувшись с трудностями, которые почти невозможно было преодолеть, не имея ключа. Так что здесь перед нами первый известный образец подлинной «тайной религии».

 

Эволюция религии у евреев

 

Таким образом, у других народов Востока мы можем мельком увидеть скрытые движения под видимой спокойной поверхностью; но только у этих народов — персов, греков и евреев — мы можем проследить явную эволюцию религии. В годы, когда царства Израиль и Иудея обладали непрочной независимостью, они сохранили какие-то крупицы автономии, сталкивая соседний Египет с Ассирией или позднее с Халдеей. С точки зрения культуры евреи были частью — и в целом удовлетворенной частью — мировой цивилизации, которая существовала на берегах и Нила, и Тигра, и Евфрата, равно как и в менее значительных государствах на границах великих империй. Только по вопросу религии евреи были склонны в то время идти своим путем.

Появление иранцев сначала, казалось, не имело почти никакого значения. В основном иранская культура строилась на культуре более древних империй. Религия иранцев была, по существу, монотеистична, и они, вероятно, испытывали некоторую симпатию к религии малых народов, которые тоже верили в одного бога. Возможно, не только политические соображения сыграли свою роль в том, что мы находим так много иллюстраций персидского вмешательства в интересах еврейской ортодоксальности. В вопросах религии Персия была толерантна даже больше своих предшественников, она не преследовала другие культы, если только они не объединялись с угрозами национальных восстаний. Естественным результатом было то, что новые идеи легко воспринимались и закреплялись даже в самых ортодоксальных еврейских кругах.

Тем не менее, несмотря на толерантность персов, политическая ситуация навязывала растущее единство религиозной культуры. Под властью Ахеменидов цивилизованный мир подошел ближе к тому, чтобы оказаться под одной политической властью, чем когда-либо раньше или позже. В случае с евреями весь восточный мир, на просторах которого они даже в настоящее время так широко рассеяны, признал общего хозяина. Значение этого фактора в эволюции религии евреев нельзя переоценить.

Еврейская диаспора зародилась давным-давно. Мы можем начать с самой Палестины. Половина этой страны была занята совершенно чужеземными народами — филистинцами, которые дали название Палестине, финикийцами, морские берега которых простирались далеко на юг за пределы бывшего Израильского государства, арамеями, пробивавшимися с севера, арабами с востока и эдомитами с юга. Колонисты, депортированные ассирийскими монархами, оккупировали столицы израильских царей. Естественно, они поклонялись Богу земли, равно как и своим месопотамским божествам, и хотели стать признанной частью восстановленной еврейской общины. Отвергнутые пророчествами Захарии и еще более решительно — Неемией, они тоже присоединились к врагам восстановленного Сиона.

Большинство евреев — крестьян — отдалилось благодаря «реформам» Иосии и особенно настоятельным требованиям существования одного законного святилища. Изгнание отрезало их от природных вождей. Их возмущали притязания на Сион, они крепко держались за свои крестьянские обычаи и часто поклонялись древним ханаанским богам, а также богам своих соседей-язычников. Когда они поняли, что вернувшиеся сионисты не настолько набожны, чтобы не воспользоваться растущим налогообложением, хотя они пренебрежительно окрестили их «людьми Земли», гораздо большая их часть снова впала в более или менее открытое язычество.

Много евреев нашили прибежище в Египте, в эпоху Ахеменидов они охотно служили в качестве персидских наемников и тем самым не снискали любви местных жителей. Когда египтяне подняли успешное восстание против своих персидских хозяев, судьба этих наемников не могла быть счастливой.

Никакой помощи им не оказал Иерусалим, так как эти евреи были неортодоксальными. Против одного-единственного храма, построенного благодаря реформе Иосии, они возвели в противовес ему другой — в Элефантине и стали поклоняться другим богам и богиням, а не Яхве.

Евреи-»пленники» в Вавилонии, с другой стороны, были гораздо более «ортодоксальными», чем сам Иерусалим, от которого время от времени отрекались такие люди, как Эзра и Неемия. Но при этом лишь немногие из вавилонских евреев были на самом деле правоверными. В Вавилонии, как и в Египте, богатые евреи переженились на язычницах и давали своим сыновьям имена, которые прославляли чужеземных богов. В Палестине банкиры без колебаний грабили своих соплеменников-евреев под самой сенью Священного города. Такие националистические надежды, которые продолжали существовать после исчезновения Зерубабеля, должны были сосредоточиться вокруг верховного жреца, но он стал даже более миряниом, когда власть приняла его как единственного представителя своего народа. Такими же мирянами были высшие жрецы, вполне удовлетворенные тем, что могут отправлять свой культ по-прежнему.

Если бы эти элементы иудаизма управляли будущим, евреев постигла бы судьба других этнических групп. К счастью, те же самые движения духа, которым суждено было возродиться в зороастризме у персов и мистических культах, позднее привезенных с Востока греками, присутствовали в еще большей степени среди определенной части поистине духовных евреев. Еврейские жрецы и деловые люди сыграли свою роль в политической и экономической истории после падения правления Ахеменидов, но история евреев была бы историей язычников, если бы не сформировались новые группировки.

Можно увидеть, что эти группировки представляют три совершенно различных идеала, смутно признававшиеся в более поздний период Ахеменидов. С одной стороны были «праведные», глубоко религиозные, верные храмовым традициям люди, но в душе более озабоченные правильным соблюдением Закона Моисея, введенного Эзрой. Для них спасение было возможно лишь через полное отделение (откуда и произошло позднее их название «отделенные» — фарисеи) ото всех, кто не соглашался с их учением, будь то равнодушные жрецы или «люди земли». Браки с язычниками предавались анафеме. Писцы, обученные Закону, как Эзра, давали им наставления, и время их триумфа настало после разрушения Второго храма.

Другое крыло было представлено широкими церковными кругами. По-своему члены этой группировки были такими же религиозными, как и так называемые «праведники». Наверное, они были даже более преданы храму, его обрядам и всему тому, что они считали истинным иудаизмом. В отличие от «отделенных» они хотели распространить эти преимущества на весь мир.

В то время как «праведники» были явными пацифистами и никогда не противились чужеземному правлению до тех пор, пока разрешалась свобода отправления религиозных культов, у Хаггая, Захария и Малахи проявился в равной степени вполне определенный национализм. В произведениях Захария впервые появилось упоминание апокалипсиса среди евреев. Но Зерубабель исчез, а у Малахи не было преемника. Персидские налоги отвлекли все мысли на проблему простого выживания. Национализм и апокалипсис, казалось, были забыты у евреев, но, как часто случается, видимость обманчива.

 

Восточные культы у греков

 

Задолго до того, как эти религиозные движения начали свое развитие на Востоке, и прежде чем обратное движение из греческих земель начало свое медленное течение на восток, религиозное мышление Востока оказывало мощное влияние на греков. Мы начнем с Гесиода, который таким образом давно считал Адониса сыном Феникса, «финикийцем». Среди отрывков из Сафо мы читаем: «Горе Адонису!», «Умирает, Китера, нежный Адонис; что нам делать? Девы, бейте себя в грудь, рвите свои хитоны!», «Четырехмесячный траур по Адонису» в преисподней. Тимокреон Родосский, автор комедий и открытый соперник Фемистокла и Симонида, рассказывает нам, как после почестей Адонису, оказанных Афродитой на его похоронах, киприоты продолжали бросать в его погребальный костер живых голубей, которые улетали, но потом падали в другой погребальный костер и умирали. Согласно гимнам Праксиллы (женщина-поэт, процветавшая ок. 450 г. до н. э. — Пер. ) из Сикиона (греческий полис на северо-востоке Пелопоннеса в глубине Коринфского залива. — Пер. ), когда тени умерших спросили Адониса в преисподней, что из того, что он оставил на земле, было самым прекрасным, он ответил: «Самое прекрасное, что я оставил, — это солнечный свет; во-вторых, это свет звезд и луны; а еще зрелые огурцы, яблоки и груши». Антимах (греческий поэт и ученый из Колофона (V–IV вв. до н. э.). — Пер. ) знал, что Адонис был правителем Кипра.

Задолго до конца V в. до н. э. метики (иностранные подданные, не имевшие прав граждан в греческих городах-государствах. — Пер. ) финикийского происхождения ввели культ Адониса в Аттике. Аристофан вместе с мистериями Деметры Элевсийской упоминает о Зевсе в Олимпии и Адонисе. Он рассказывает об обрядах Сабация (фригийское божество, отождествляемое с Дионисом и Зевсом. — Пер. ) и Адониса, которые проводились на крышах домов в тот момент, когда должна была отплыть злополучная экспедиция на Сицилию. Позднее авторы сочли зловещим тот факт, что погребальные церемонии Адониса, изображения которого пронесли по всему Пирею в толпе стенающих женщин, совпали с отъездом афинской молодежи и мало кто из них вернулся.

Ссылки на Адониса накапливаются в течение IV в. до н. э. Кратин (древнегреческий комедиограф (ок. 420 г. до н. э.). — Пер. ) не хотел, чтобы в его свите шел хор даже во время праздника Адониса, хотя Дионис, тиран Сиракуз, сочинил трагедию под именем бога. Ферекрат (актер, поэт древней аттической комедии, жил раньше Аристофана и позже Кратина. — Пер. ) писал: «Мы будем продолжать обряды в честь Адониса и оплакивать его». Антифан (греческий поэт-комедиограф с Родоса (405–330 до н. э.). — Пер. ) сочинил комедию «Адонис», а в своих «Коринфянках» он рассказал о свинье, которая на Кипре считалась священным животным Афродиты. Эвбул (древнегреческий оратор, политический противник Демосфена. — Пер. ) объяснил, почему латук-салат — пища мертвых, в него на Кипре обрядили Адониса. Однако в «Адонисе» из Арара иноземный бог высмеян, так как «бог поворачивает свое рыло к нам». Филетер (полководец периода эллинизма, основатель династии Атталидов и Пергамского царства (343–263 до н. э.). — Пер. ) показал пьесу Adoniazousae о женщинах — приверженках культа Адониса, а Филиск (скульптор с Родоса эпохи эллинизма. — Пер. ) прославил «Браки Адониса». Дифил (греческий драматург из Синопа (III в. до н. э.). — Пер. ) в своем «Зографе» рассказывает о самосских куртизанках, которые прославляли Адониса в публичных домах. Автор комедий Платон в своем «Адонисе» изложил пророчество Кинирасу, царю киприотов, о том, что его сын погибнет от рук Афродиты и Диониса. Сам Демосфен ссылался на Адониса. Никакое другое восточное божество не упоминается так часто, и мы без удивления узнаем, что в 333 г. до н. э. метики из Китиума наконец получили разрешение построить храм для своей собственной Афродиты.

Принятие Аттиса (в древнегреческой мифологии юноша необычайной красоты родом из Фригии. — Пер. ) и его возлюбленной — фригийской Матери богов Кибелы тоже произошло давно. Уже в VI в. до н. э. Гиппонакс из Эфеса упоминает ее как Кибелис. Вскоре после большой Персидской войны появился государственный культ Матери в Афинах, так как оракул Аполлона попросил их жителей унять ее гнев, и они построили рядом с Агорой Metroon. Внутри была поставлена ее статуя работы Агоракита, ученика Фейдия, которая изображала ее сидящей на троне со львами у ног с тимпаном (музыкальный инструмент, напоминающий бубен. — Пер. ) в руках; ее также можно увидеть на барельефах того времени.

Пиндар посвятил ей — под именем Диндимены — храм; ее трон и статуя из пентеликского мрамора были изваяны фиванцами Аристомедом и Сократом. Павсаний, автор греческого путеводителя, увидел ее святилище неподалеку от развалин дома Пиндара. Еврипид связывает ритуалы вакханалий с оргиями в честь Великой матери Кибелы; за ним, очевидно, последовал Диоген из Афин в своей «Семеле», когда упоминает Кибелу, Фригию, Лидию, Тмола, Галис, Бактрию и персидский закон. В начале IV в. до н. э. в Олимпии существовал Metroon. Теопомп (греческий историк. — Пер. ) в Capelides пишет: «Я также заботливо отношусь к твоему Аттису». Однако, когда жрец Кибелы потребовал подаяния, Антисфен ответил: «Я не помогаю Матери богов, которой должны помогать сами боги!» Услышав насмешку в адрес своей матери-фракийки, тот же Антисфен парировал: «Даже Мать богов родом с горы Ида». Антифан в Metragyrtes показал просящего милостыню жреца Кибелы, через которого один из героев купил притирание от самой богини.

Вместе с Аттисом и Кибелой появились Сабаций и фригийские жрецы. В своей пьесе «Часы» Аристофан привлек к суду фригийского флейтиста Сабация и других чужеземных богов и изгнал их из Афин. Сосифей поместил сцену из своей «Дафны» или «Литиерса» в Келенах, древнем городе Мидаса. Уже Сафо воспевала Лина (в древнегреческой мифологии имя нескольких персонажей, близких по характеру. — Пер. ) и Адониса.

Амон пришел несколько позже через греков Ливии. Возведя хвалу этому богу через его ливийских покровителей — амонийцев, Пиндар посвятил ему храм в европейских Фивах, в котором стояла его статуя работы Каламиса. Еврипид знал, что засушливые края, где обитал Амон, жаждут дождя. Аристофан, на этот раз не зубоскаля, ставит своего оракула на второе место только после Дельфийского оракула. Когда Афины послали к Амону официальную делегацию, а Гелланик написал путеводитель «Анабас» к его святилищу, спартанец Лисандр последовал его примеру и тоже посетил оракула. Нападки на Амона заметно отсутствуют у комедиографов.

Это тем более удивительно, потому что комедиографы были явно враждебно настроены по отношению к культам, привезенным с Востока. Аристофан обвинил женщин в том, что они принимают чужеземные культы, в то время как в «Тельмессцах» высмеиваются суеверия, которыми были печально известны его оракулы. К 355 г. до н. э. Исократ показывает контраст между великолепием празднеств в честь чужих богов и пренебрежением национальными божествами.

 

Ослабление зороастризма

 

Дарий I вырос под влиянием Зороастра. Видимо, надписи на его гробнице являются цитатами из Гаты, и другие вещи, им написанные, показывают явные признаки мышления и языка Зороастра. Также ясно, что Дарий не всегда следовал учению своего учителя; вполне возможно, что он по-настоящему не понимал их. Он и его преемники не только призывали чужеземных богов по имени — на их родине это могло быть просто вопросом правил, — но и в официальных надписях не говорилось об Ахурамазде как единственном боге. Он скорее был «величайшим из богов», и рядом с ним они призывали «других существующих богов».

Запрещенный Зороастром Митра продолжал пользоваться народной любовью. Во время правления каждого монарха и на большинстве языков империи мы находим имена собственные, которые доказывают, что многие отцы отдавали своих сыновей под защиту древнего языческого бога солнца. Мы уже упоминали о ссылках на то, что этому богу поклонялись. Ко времени правления Артаксеркса I Митра официально уже стоит на следующем после самого Ахурамазды месте. Гимн Митре, сочиненный во времена языческого невежества, сохранился и теперь возродился, хоть и на диалекте, на котором не говорил пророк. Измененный еще раз в парфянские времена, он сохранился в своей более поздней форме и применяется в современных персидских обрядах.

Артаксеркс II был особенно предан Анахите, «Безупречной», которую обычно греки отождествляли с Артемидой. Он первым из персидских царей стал устанавливать ей статуи в Вавилоне, Сузах, Экбатане, Парсе, Бактре, Дамаске и Сардах. Такая статуя, очевидно, стоит за описанием богини в Яштах, воспетой в ее честь.

Здесь прекрасную Ардви Суру Анахиту ее верующие видят как прекрасную деву, подпоясанную широким поясом, очень сильную, зрелую, благородную, известного происхождения. На голове она носила золотую корону с сотней звезд с восемью лучами — звезда вавилонской Иштар — и развевающимися лентами. В ушах у нее квадратные золотые серьги, и золотое ожерелье обвивает ее прекрасную шею. Расшитое золотом платье скрывает ее тело, но под ним — белье из мягкой кожи трехсот бобров, которые родили по четыре детеныша, — в таком случае кожа самая лучшая. Ее талию плотно обхватывает пояс, отчего ее грудь приобретает хорошую форму. В руке она сжимает baresma — пучок священных ветвей. На ее ногах надеты туфельки, инкрустированные золотом.

Из звездных сфер так ее призывает Ахурамазда: «Спустись, Ардви Сура Анахита, со звезд на созданную богом землю. На ней могущественные правители, владыки земель и их сыновья будут поклоняться тебе. Сильные и храбрые мужчины будут просить у тебя быстроты для своих коней и ошеломляющей славы; атраваны (в зороастризме жрецы, которые поддерживали священный огонь, приносили жертвы и совершали обряды очищения. — Пер. ) и жрецы будут просить у тебя знаний и мудрости. Женщины, лоно которых еще не плодоносило, будут просить, чтобы Владыка небесный стал могущественным мужем; женщины на сносях будут просить легких родов. Все это ты дашь им, Ардви Сура Анахита, потому что это в твоей власти».

Анахита спускается с небес по зову Создателя. Прекрасны ее белые руки, плотные, как плечо коня. Ей нужна вся ее сила, потому что Ахурамазда сотворил для ее колесницы четырех белых жеребцов, высоких и быстрых — ветер, дождь, облако и дождь со снегом. Держа вожжи в руках, она направляет свою колесницу вниз; ее кони сокрушают тех, кто ненавидит правоверных, будь то дэвы или люди, Ятус или Пайрикас.

С вершины горы Хукарий, окруженной золотыми пропастями глубиной, равной высоте ста человек, Анахита прыгает вниз. Затем она становится могучей рекой, которая несет свои воды и летом, и зимой, чтобы распределить их по семи частям света (Каршварам). Днем и ночью она льет вниз такие большие потоки, как все воды, которые текут по Земле.

У Анахиты есть тысяча ущелий и тысяча водных каналов, длина каждого из которых равна сорокадневному переходу всадника на добром коне. У каждого канала стоит дом хорошей постройки, в котором горит свет в ста окнах; в нем тысяча колонн, которые укреплены десятью тысячами балок. В каждом доме постелена хорошая постель, издающая приятный аромат и полная подушек. Оттуда она стремительно несется к морю Воурукаша — океану, омывающему Землю. Море выходит из берегов, когда она вливается в него.

На земле у Анахиты другие задачи. Она готовит мужское семя и плод в женской утробе, чтобы он был готов родиться. Она дает всем женщинам возможность благополучно родить, а в их груди в нужный момент она вкладывает достаточное количество молока. Она дает человеку здоровье и увеличивает его водные каналы, поля и стада, его имущество и земли. Анахита ненавидит дэвов, которые когда-то были ее партнерами, и повинуется заповедям Ахуры.

Совершенно другую картину развития религии дают другие письменные источники, сейчас включенные в священную Авесту и названные Семичастная Ясна (Хаптангхати), которые, подобно подлинным словам Зороастра, сохранились на гатическом диалекте, но в прозе. В них мы можем, вероятно, найти официальные обряды империи Ахеменидов; по крайней мере, здесь нет прямой ссылки на великого иранского пророка, и учение не совпадает с его учением. В качестве введения мы читаем: «Мы поклоняемся святому Ахурамазде, Владыке Праведности. Мы поклоняемся Амеше Спентасу, который верно правит и распоряжается. Мы поклоняемся всему духовному и преходящему творению Праведности согласно обряду истинной маздаяснинской веры». Последний термин появляется раньше, так как незадолго до 410 г. до н. э. глава еврейской общины в Элефантине Иедония пишет своему корреспонденту, что чиновник, стоящий во главе нома Но или Фив, является маздаяснийцем.

А вот так начинается сама Ясна: «Мы выбираем Ахурамазду и Прекрасную Праведность, чтобы мы могли думать, говорить и делать то, что будет самым лучшим для обоих миров. Мы стремимся к награде за наилучшие деяния, чтобы скот находился в безопасности и у него был корм, независимо от того, приказано нам это или нет, будь то правитель или подданный. Поистине для самых лучших правителей предназначено Царствие, так как мы приписываем Царствие Ахурамазде и Наилучшей праведности. Так как мужчина или женщина знают, что есть правое дело, пусть они с усердием делают то, что правильно, для себя и для всякого, кого они могут привести к пониманию этого. Чтобы даровать тебе, Ахурамазда, почести и хвалу, корм скоту, мы считаем себя самыми лучшими. Для тебя мы будем трудиться и приносить свет твоего учения другим, стараясь изо всех сил. Рука об руку с Праведностью, вместе с Праведностью считай каждого понимающего твое учение человека наилучшим образом для обоих миров. Эти открытые нам слова, Ахурамазда, с размышлениями о Праведности мы будем провозглашать; однако тебе мы подчиняемся как учителю и дарителю заповедей. По желанию Праведности и Благой мысли, а также доброго Царствия мы будем возносить тебе, Ахура, хвалу за хвалой, максиму за максимой и молитву за молитвой».

Абстрактные проявления бога у Зороастра здесь очеловечены, и еще шесть самых выдающихся из них стали Амеша Спента (проявления Ахурамазды. — Пер. ) с собственными реальными культами. Но другие древние индоиранские боги стали богами, стоявшими в божественной иерархии ниже самого Ахурамазды. Первым стоит Атар, бог огня, к которому обращена целая молитва: «Через действие этого Огня мы приближаемся к тебе, Мазда-Ахура, через твой Священнейший Дух, который также является мукой тому, для кого ты ускорил муку. Как самая большая радость да приди к нам, Огонь Мазды-Ахуры, с самой радостной радостью, с самой почетной почестью для величайшего из испытаний. Как Огонь ты есть радость Мазды-Ахуры, как Священнейший Дух ты есть его радость; какое из твоих имен наиболее подходящее, Огонь Мазды-Ахуры, с ним мы и приближаемся к тебе. С Благой мыслью, с Доброй праведностью, с хорошими делами и словами Доброй веры мы приблизимся к тебе. Мы выражаем тебе свое уважение, мы благодарим тебя, Мазда-Ахура; со всеми благими мыслями, со всеми хорошими словами, со всеми добрыми делами мы приближаемся к тебе. Самое прекрасное тело из всех тел мы заказываем тебе, Мазда-Ахура: здесь свет, а там высочайшая из высот, которая называется солнцем».

Дарий почитал бога, «который сотворил эту землю, небеса, человека и дал ему благополучие». Наш псалмист поклоняется Ахурамазде, который сотворил Коров и Праведность, воду и полезные деревья, свет, землю и все хорошее для его высочайшей власти, величия и благих дел. К нему же будет обращаться автор псалмов со сборником молитв, имеющих отношение к Коровам, священным именам, полученным от Ахуры и приятным Мазде, к его плоти и его жизни.

Духов умерших предков, которых почитали с древних времен, Зороастр заменил на более духовную концепцию Собственных личностей; вернулась более древняя вера во фравашаев (духи праведных. — Пер. ): «Мы поклоняемся фравашаям верующих в Праведность — как женщин, так и мужчин», как Наилучшей праведности, самой прекрасной Спенте Амеше, Благой мысли и Доброму царствию, хорошей жизни, достойной награде и доброму Благочестию.

Еще больше древняя вера проявляется в следующей Ясне: «Мы поклоняемся этой Земле, которая носит нас и твоих жен, Ахурамазда, столь прекрасных благодаря Праведности, их усердию в вере, поступкам, независимости, набожности, а также доброму благословению, доброму желанию, чувству удовлетворения от сделанного, доброму характеру и развитию. Мы поклоняемся сильной струе воды, сбирающимся и утекающим Водам, которые, будучи исторгнутые Ахурой, сами есть Ахура, который делает добрые дела; их легко перейти вброд, переплыть, в них хорошо купаться; это награда обоим мирам. Называя имена, которые Ахурамазда дал вам — как Сеятель Добра, — он сотворил вас; с ними мы поклоняемся вам, с ними мы молим о вашей милости, ими мы выражаем уважение вам, ими мы благодарим вас. А вы, Воды, мы просим вас как несущих жизнь, как Мать, как молочных Коров, которые заботятся о бедных, давая пососать вымя всем; вы самые лучшие, самые прекрасные».

Суровый и надменный Ахурамазда Зороастра снова стал восточным монархом с гаремом, полным матерей-богинь.

Душа Быка больше не подчиняется Ахурамазде, так как она тоже стала объектом поклонения: «А теперь мы приносим жертву Душе Коров и их телу. Мы также приносим жертву душам скота, которые годятся для жизни». Это не все:

«Мы поклоняемся душам прирученных животных, диких трав, душам святых, где бы они ни были рождены — и мужчины и женщины, — чья чистая совесть побеждает в борьбе с дэвами. Мы поклоняемся Доблестным Бессмертным, как мужчинам, так и женщинам. Так мы приближаемся к тебе вместе с нашими добрыми родственниками, Праведностью и благословенными, хорошим законом бережливости и энергии, добрым Благочестием и готовым разумом.

Мазда-Ахура, помни и прими нашу просьбу, которую ты сделал наградой за Самое Себя. Даруй ее в этой жизни и в будущей жизни духа, которой мы достигаем, чтобы объединиться с тобой и Праведностью на веки вечные. Пусть воины стремятся к Праведности, чтобы пастухи были пригодны к долгому братству и чтобы они рьяно содействовали нам! Таковыми могут быть знатные люди, крестьяне и жрецы, с которыми мы объединены в братство; таковыми можем быть мы все, Мазда-Ахура, как последователи Праведности; мы просим тебя даровать нам то, чего мы желаем.

Хвалу, гимны и благоговение мы несем Ахурамазде и Наилучшей праведности. Да достигнем мы навсегда твоего Благого царствия, и добрый Царь будет над нами. Пусть каждый из нас — мужчина и женщина — следует этому — ты самый милостивый из существ в обоих мирах. Мы исполняем для тебя, оказывающий помощь Язад, у которого есть хорошие приверженцы, обряд; да будешь ты для нас нашей жизнью и силой нашего тела. Благодаря твоей милости и воле да получим мы долгую жизнь, да станем мы могущественными. Призывай нас на помощь, надолго и со спасением. Да станут называть нас воздающими тебе хвалу и читающими мантры; этого мы желаем, и да достигнем мы этого. Какую самую подходящую награду за нашу службу ты назначил Душам, которую ты дашь нам в этой жизни и жизни Духа, чтобы мы могли навсегда прийти под твою оберегающую опеку и под защиту Праведности».

Каким бы возвышенным все это ни было на самом деле, тем не менее учения Зороастра были выхолощены, и немалая часть была явным язычеством. В некоторых уголках сохранилась чистая вера, об этом мы узнаем из Трех молитв — Ахуна Вайриа, Ашем Boxy и Айриема Ишьо, — возможно, это самый древний документ после Гатх. Здесь Зороастр в центре внимания: «Так как Он (Ахура) желанный Владыка, то он (Зороастр) — Судия согласно Праведности, творец деяний Благой мысли для Мазды и Царствия для Ахуры; он тот, кто дарован бедным как пастырь»; «Праведность есть величайшее благо; она будет существовать согласно нашим желаниям, Праведность для величайшего счастья»; «Пусть желанное священное братство поможет мужчинам и женщинам, знающим учение Заратуштры, поддержать Благую мысль, посредством чего совесть [я] может завоевать драгоценную награду. Я молюсь о драгоценной награде — Праведности, которую может даровать Ахурамазда».

Зороастр не был упомянут в Семи главах, так как, очевидно, они появились не из круга его непосредственных последователей. Когда их присоединили к его Гатхам, понадобилось приложение:

«Мы вам поклоняемся, Доблестные Бессмертные, имея Ясну, Семь глав. Мы делаем жертвоприношения источникам воды, речным бродам, дорожным развилкам и перекресткам дорог. Мы делаем жертвоприношения горам, по которым бегут потоки воды, защитнику и создателю Заратуштре и Владыке. [Здесь Заратуштра, по крайней мере, назван не как пророк, а как божество, достойное почестей наряду с самим Ахурамаздой.]

Мы делаем жертвоприношения земле и небесам, яростному ветру, сотворенному Маздой, вершине высокой Харайти, земле и всему хорошему, что на ней есть. Мы поклоняемся Благому Духу и духам святых, мы делаем жертвоприношения рыбе с пятьюдесятью плавниками и священному животному, которое стоит в Воуру-каше, и тому морю в Воуру-каше, где оно стоит, и золотому цветку Хаома, растущему высоко в горах, напитку хаома, который возвращает нам силы и помогает развитию этого мира. Мы приносим жертвы Хаоме, который отводит смерть [странное утверждение, противоположное словам Зороастра, который осудил «грязный напиток»], и водным потокам, высокому полету птиц и возвращению Жрецов Огня, идущих издалека к тем, кто ищет Праведности на земле».

Когда это было написано, уже пришел и ушел Александр. Зороастрийская религия, даже в измененном виде, уже не была признанной сектой ортодоксальной веры, поддерживаемой мощью государства. Рассказ о том, что Александр лично уничтожил главную рукопись священного писания, есть выдумка, объясняющая последующим поколениям то, как это писание почти исчезло. Зороастризм теперь стал просто одной из многих отдельных сект. Против него были выставлены все привлекательные черты греческой религии, опирающейся на великолепные храмы и пышные, пусть и поверхностные, обряды, а также разрушительные силы греческой философии; и те и другие, как факторы эллинистического влияния, субсидировались союзом македонских царей.

Зороастризму осталась только формулировка Общей веры — изложение фундаментального учения маздаяснийской веры в надежде преградить путь поднимающейся волне эллинизма. Затем настало время признать, что гатхический диалект стал мертвым священным языком; на том и закончилась эта эпоха.

 

---

Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 271; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!