Печать в полицейском государстве
Залогом покорности обывателя были для полицейского государства его безмолвие и его одиночество. В условиях всесторонней полицейской опеки голос обывателя невольно переходил в ропот, а его единение с другими обывателями - в скопище или сообщество, противное порядку и спокойствию полицейского государства.
Типографский станок был изобретен у немцев в г. Майнце в половине XV века. Первоначально печатались Евангелие и другие книги священного писания и отцов церкви. И хотя, казалось бы, это распространение книг св. писания было только полезно, в той же второй половине XV века устанавливается цензура (от латинского censura - надзор): предварительный просмотр произведений, предназначенных к печати. Это учреждение, состоявшее в руках сперва духовной, а затем светской власти, продолжало в течение нескольких столетий оставаться тяжелым игом для печатного слова.
Как велико было недоверие к просвещению обывателей, которое побудило, вслед за изобретением книгопечатания, учредить и цензуру, можно судит по следующему эпизоду. Французскому королю Франциску I в 1533 году была подана следующая петиция: если он хочет спасти потрясаемую со всех сторон религию, то безусловно необходимо, путем издания строгого закона, уничтожить навсегда во Франции искусство книгопечатания, благодаря которому ежедневно является масса книг, столь пагубных для нее.
Эта крайняя мера не была принята; зато были использованы всевозможные ограничения и стеснения. Ограничивалось число типографий и даже число станков в допущенных типографиях; устанавливалась монополия печатного дела в руках благонадежных лиц. За каждое нарушение цензурных запретов налагались суровые, временами чудовищные, наказания. Так, в Англии некий литератор Прайн за неодобрительные отзывы о театре, который пользовался особым расположением королевы, был в 1632 г. оштрафован на 50 тыс. руб., лишен университетского диплома и адвокатского звания и выставлен у позорного столба; у него были отрезаны уши, наложены клейма, и он был посажен в тюрьму. Поучительно, однако, бессилие суровости. По выходе из тюрьмы Прайн вернулся к литературной деятельности и за нападки на духовенство снова очутился у позорного столба с новыми клеймами на щеках. В ту же эпоху типографщик Твин за напечатание неразрешенного цензурой листка был повешен за руки; у него были вскрыты и изжарены внутренности, четвертовано тело и части трупа выставлены в разных местах города в назидание...
|
|
|
Печать в правовом государстве
С переходом от полицейского государства к правовому наступает освобождение печати,- правда, лишь относительное и постепенное. Впервые предварительная цензура отменяется в Англии в 1694 г.; во Франции декларация прав 1789 г. объявляет свободный обмен мыслей и мнений одним из наиболее драгоценных прав человека.
|
|
|
Предупредительные меры
Однако, когда обратным течениям абсолютизма удавалось временно возвратить утраченное влияние, снова восстановлялась цензура и другие стеснения печати. При Наполеоне I сразу были закрыты все враждебные ему газеты, и предписано, чтобы нигде не издавалось ни одной новой. В министерстве полиции было учреждено для надзора за печатью "бюро общественного разума". Людовик XVIII, заменивший Наполеона, требовал, чтобы газеты открывались не иначе, как с министерского разрешения, нуждающегося каждые три месяца в возобновлении: "Во все эпохи,- гласил его ордонанс 26 июля 1830 г., - повременная печать была ничем иным, как орудием беспорядка и восстания, и по своей природе она чем-либо иным не в состоянии явиться", После июльской революции предварительная цензура была во Франции окончательно упразднена: по словам конституции 1830 г., "она никогда не может быть более восстановлена". Но позднее, при Наполеоне III, в отношении печати была изобретена особая система стеснений, по вреду своему для свободы слова не уступавшая отмененной цензуре. Это - система административных взысканий: она состоит в предоставлении администрации права делать редактору предостережения и, в случае их безуспешности, приостанавливать или прекращать повременное издание за вредное направление. С первого взгляда эта система не кажется столь тягостной, как предварительная цензура: но именно в ее мягкости и лежала ее опасность для печати. Под угрозой материального ущерба, а, может быть, и разорения в случае прекращения издания, редактор невольно становился собственным цензором: эта необходимость для самого издателя приспособляться к изменчивым видам правительства должна была оказывать на печать нравственно разлагающее влияние. Тяжесть системы административных взысканий усугублялась для повременного издания требованием предварительного разрешения и залога и установлением так наз. штемпельного сбора,- особого налога с каждого номера и экземпляра газеты,- благодаря которому дешевая уличная печать удорожалась во много раз.
|
|
|
Однако, как ни разнообразны и ни суровы были все эти предупредительные меры в отношении печати, они не могли удержать роста общественного самосознания. Там, где печать не могла развиваться открыто, она уходила в душное подполье, делаясь еще более непримиримой и фанатичной.
|
|
|
Карательная система
Система предупредительных мер теперь на Западе уже уступила место системе карательной. Печатать можно все, что угодно, произведение не подлежит предварительному просмотру и исправлению со стороны цензора; издателю более не грозят взыскания в административном порядке. Но за всякое правонарушение в печати автору, издателю, редактору и даже типографу грозит уголовная кара. Печать приобретает ту же гарантию, что и личная неприкосновенность: она ставится под защиту закона и суда. Печать не страдает больше за вредное направление, по усмотрению правящей власти: ответственность устанавливается за нарушение закона - в судебном порядке. При этом, судом, наиболее авторитетным в вопросах о закономерности мысли и слова, признается суд присяжных.
Карательная система установилась на Западе - в Англии в первой половине прошлого века, в Германии-с 1874 г. и во Франции-с 1881 г.: это - годы издания в названных странах действующих законов о праве печати.
Административные требования в отношении печати по действующему праву на Западе очень ограничены. Для того, чтобы установить ответственное лицо, требуется обозначение на каждом печатном произведении имени и местожительства типографа, при чем на последнего возлагается обязанность сохранять сведения о своих заказчиках. Если представление нескольких экземпляров и требуется, то, главным образом, для национальных книгохранилищ. Повременные издания должны иметь ответственного редактора из числа полноправных граждан: он ставит свою подпись на каждом номере издания. Во Франции для выпуска в свет нового периодического издания требуется предварительная заявка прокурору; зато типографию или книжный магазин можно открывать без всякого заявления какой-либо власти. В Германии, наоборот, не нужно никакой заявки для выпуска в свет нового периодического издания, но необходимо предварительное заявление администрации для открытия типографии или книжной торговли. Однако лишение права содержать типографию или книжный магазин не может последовать, по германским законам, ни в административном ни даже в судебном порядке. Германское право допускает наложение полицией ареста на произведения печати, однако с тем, чтобы в течение 12 часов дело было передано прокурору и в следующие 12 часов - в суд; если к исходу пятого дня со времени полицейского ареста суд не подтвердит последнего, издание освобождается.
Указывая правовые гарантии для печати на Западе, нельзя не отметить и отрицательных сторон в ее современном положении. Карательная система не всегда обеспечивает в достаточной мере свободу печатного слова в виду крайней широты некоторых определений действующего уголовного законодательства о печати. Так, по английскому праву печать отвечает за всякий "пасквиль". Это понятие весьма растяжимо: английская практика считает пасквилем "возбуждение народного недовольства", "нарушение общественного мира" и т. д. Впрочем, вследствие того, что дела о преступлениях печати разбираются судом присяжных, в Англии получается следующее явление: каждый может огласить в печати все, чего двенадцать его сограждан не считают предосудительным, и, с другой стороны, подлежит наказанию всякий, оглашающий то, что в глазах присяжных является предосудительным.
История цензуры в России
У нас, в России, первая типография была устроена в Москве в начале шестидесятых годов XVI столетия. В 1564 году была отпечатана первая книга: Деяния Апостольские и послания св. апостола Павла. Первопечатниками были диакон Никольского Гостунского собора Иван Федоров и его товарищ Петр Мстиславец. Они вскоре должны были бежать из Москвы вследствие подозрения в ереси.
Лет через двадцать книгопечатание в Москве возобновилось. В течение XVII века печатались почти исключительно церковные и богослужебные книги. Лишь в ХVIII столетии начинают печататься богословские и другие сочинения, а вместе с тем устанавливается и цензура. Первым цензурным учреждением явилась Духовная Коллегия: так первоначально назывался Святейший Синод. Впоследствии цензура светских книг была поручена Академии Наук.
До второй половины XVIII века печатать книги можно было только в казенных типографиях. Первая частная "вольная" типография устраивается в Петербурге в 1771 году иностранцем Гартунгом: ему разрешено было, впрочем, печатать книги только на иностранных языках, "дабы казенным типографиям в доходах их подрыву не было". Оживилось дело книгопечатания с 1783 г., когда было дозволено "каждому по своей собственной воле заводить типографии", с правом печатать книги на русском и иностранных языках. Цензура книг была при этом поручена управам благочиния.
Но уже в конце царствования Екатерины II и при Павле I усиливается отрицательное отношение правительства к печати. Частные типографии, за исключением лишь некоторых, устроенных по особому дозволению, упраздняются. Цензура поручается особым цензурным управлениям. Павел I запрещает впуск в Россию всякого рода книг, на каком бы языке оные ни были, и даже музыкальных нот, так как "через вывозимые из-за границы разные книги наносится разврат веры, гражданского закона и благонравия". Просветом для печати является первая половина царствования Александра I: он отменяет суровые меры своих предшественников и передает цензуру книг университетам.
Общая реакция во вторую половину царствования Александра I и особенно во времена Николая I отражается крайним усилением цензурного гнета. По цензурному уставу 1826 года, цель цензуры состоит в том, "чтобы произведениям словесности, наук и искусств... дать полезное или, по крайней мере, безвредное для блага отечества направление". В чем же этот вред и польза? Запрещаются "всякие частных людей предположения о преобразовании какихлибо частей государственного управления или изменении прав и преимуществ" разных сословий и состояний. "История не должна заключать в себе произвольных умствований, которые не принадлежат к повествованию"; запрещается описывать бывшие в разных странах возмущения, если сочинитель "всех горестных последствий возмущения не представляет в спасительное поучение современникам и потомкам". Философские книги, "наполненные бесплодными и пагубными мудрствованиями новейших времен, вовсе печатаемы быть не должны". "Отнюдь не должны быть одобряемы к напечатанию сочинения о правах и законах, заключающие в себе теории о праве естественном, народном, о первобытном зверском состоянии человека, будто бы естественном, о мнимом составлении первобытных гражданских обществ посредством договоров, о происхождении законной власти не от Бога и т. под." Цензор наблюдает, чтобы в произведениях словесности "сохранялась чистая нравственность и не заменялась бы одними красотами воображения"; что бы в медицинских науках не выражалось сомнения в духовности души, во внутренней ее свободе и в ее высшем определении к будущей жизни.
Цензура была изъята из ведения университетов. Под главным управлением министра народного просвещения учреждаются для надзора за печатью Верховный Цензурный Комитет и несколько местных комитетов.
Цензурная практика
Как же на деле выполняли цензоры сложные обязанности, возложенные на них уставом?
Интересные сведения по этому предмету дает история столкновений с цензурой великих русских писателей - Пушкина, Грибоедова, Лермонтова, Гоголя.
О драме Пушкина "Борис Годунов" был представлен Николаю I особый доклад шефом жандармов гр. Бенкендорфом: "Литературное достоинство (пьесы) гораздо ниже, нежели мы ожидали... Все - подражание, от первой сцены до последней. Прекрасных стихов и тирад весьма мало. Некоторые места должно непременно исключить". "Представлено, что народ с воплем и слезами просит Бориса принять царский венец (как сказано у Карамзина), а между тем изображено: что люди плачут, сами не знают о чем... Затрудняюсь в изложении моего мнения насчет сей сцены. Прилично ли так толковать народные чувства?" "Сцену в корчме можно бы смягчить: монахи слишком представлены в развратном виде. Пословица: вольному воля, спасенному рай, переделана вольному воля, а пьяному рай. Хотя эти монахи и бежали из монастыря, и это обстоятельство находится у Карамзина, но, кажется, самый разврат и попойка должны быть облагорожены в поэзии, особенно в отношении к званию монахов". "Разумеется, что играть ее (пьесу) невозможно и не должно".
Пушкину было предложено "с нужным очищением переделать комедию свою в историческую повесть или роман наподобие Вальтера Скотта". Он ответил, однако, что не в силах уже переделать однажды написанное. Три года спустя, по новому ходатайству Пушкина, ему было, наконец, разрешено напечатать "Бориса Годунова" "под собственной ответственностью автора".
В комедии "Горе от ума" Грибоедова мы находим множество цензурных поправок. "Он вольность вздумал проповедать" - цензор исправил: "Вот что он вздумал проповедать". Вместо "Да он властей не признает" исправлено: "Он ничего не признает". Слова Чацкого: "Чины людьми даются, а люди могут обмануться", были исключены, как направленные к колебанию доверия к той власти, которая жалует чины.
У Лермонтова в "Маскараде" цензор не допустил слова "небесный" рай (про любовь), заменив его словом "прекрасный". В стихе "Я сам свершу свой страшный суд" цензор нашел более уместным слово "ужасный". Вместо "Но я - не Бог, и не прощаю" - поправка цензора: "Но я,- я нет, я не прощаю"...
А вот образцы цензурных поправок в "Мертвых душах" Гоголя. "Он (полицеймейстер) у нас чудотворец". По цензурной поправке: "чудный человек". "Русь! Русь! Вижу тебя из моего чудного, прекрасного далека, тебя вижу: бедно, разбросано и неприятно в тебе". Цензор нашел неуместной такую характеристику, заменив ее словами: "бедна природа в тебе".
Цензурный террор
Несмотря на строгость цензоров, правительство Николая I находило все еще недостаточным надзор за духом и направлением книгопечатания. В 1848 году учреждается цензура над цензурой: создается особый комитет под председательством Бутурлина для рассмотрения, правильно ли действует цензура. Этот Бутурлинский комитет обращает внимание не столько на "видимую", сколько на "предполагаемую" цель автора,- на междустрочный смысл сочинений. Наступает "эпоха цензурного террора". Подозрительность цензоров доходит до крайних пределов: один цензурный комитет затребовал в свой состав музыканта для рассмотрения нот, действительно ли они содержат музыкальное произведение, а не какое-либо безнравственное и вредное сочинение, написанное в виде нот.
Особое внимание цензуры было направлено на книги для народного чтения. По правилам 1850 г., цензор наблюдает с особенной строгостью, чтобы в книгах этого рода не было "не только никакого неблагоприятного, но даже и неосторожного прикосновения" к правительству "и ко всем поставленным от него властям и законам". "Цензор не должен дозволять описания особенных бедствий или нужд того состояния, к которому принадлежит многочисленный класс читателей этого рода книг, ни современных происшествий, сильно действующих на простонародье с невыгодной стороны". "Сочинения, в которых изъявляется сожаление о состоянии крепостных крестьян, описываются злоупотребления помещиков или доказывается, что пере мена в отношениях первых к последним принесла бы пользу, не должны быть вообще разрешаемы к печатанию, а тем более в книгах, предназначенных для чтения простого народа".
Дарование облегчений
При Александре II последовало у нас некоторое улучшение в положении печати. 6 апреля 1865 года был издан указ "о даровании некоторых облегчений и удобств отечественной печати". От предварительной цензуры были освобождены: в столицах сочинения объемом не менее десяти печатных листов (переводные - объемом не меньше двадцати печатных листов) и повсеместно издания университетов, ученых обществ и нек. др. Повременные или периодические издания могли выходить, под условием внесения издателем залога
в 2500-5000 руб., без предварительной цензуры с особого разрешения министра внутренних дел. Зато в отношении к ним была введена, вместе с ответственностью по суду, и система административных взысканий: министру внутренних дел предоставлялось право делать газетам и журналам, освобожденным от цензуры, в случае замеченного в них вредного направления, предостережения, причем третье предостережение влекло за собой приостановку издания. Эта система, сравнительно с судебной ответственностью, на практике получила преобладающее значение.
Период 1872 — 1904 г.
В семидесятых годах и в царствование Императора Александра III строгость цензурных мероприятий снова усиливается. Комитету Министров в 1872 году присваивается право уничтожать произведения печати, признанные "особенно вредными". Так были превращены в бумажное тесто книги: Брандеса, "Главные течения литературы XIX столетия"; Гауптмана, "Ткачи"; Геккеля, "Мировые загадки" и др.; Дидро, Романы и повести (издание Неклюдова, который потом был товарищем министра внутренних дел); роман Золя, "Истина"; Лекки, "История нравственности"; Летурно, "Эволюция морали"; Маркса, "Нищета философии"; Спенсера, "Социальная статика"; Л. Н. Толстого, "Народные рассказы", "Карма", "О жизни"; Лоренца Штейна, "История социального движения во Франции", и мн. др. При этом некоторые сочинения были уничтожены уже после выдачи разрешения на выпуск их в свет.
В то же время периодическая печать была связана угрозой административных взысканий не только вообще "за вредное направление", но и за неисполнение многочисленных циркуляров министра внутренних дел. Последнему было предоставлено законом 1873 года право воспрещать, "по соображениям высшего правительства", оглашение или обсуждение в печати вопросов государственной важности, (ст. 140 Уст. о цен.). Свыше пятисот циркуляров, изданных на этом основании министрами внутренних дел в период с 1873 по 1904 год, должны были поставить периодическую печать в совершенную невозможность правильно отражать русскую жизнь. Так, этими циркулярами было предписано не помещать никаких "намеков на необходимость изменения нашего государственного строя, о земском соборе, о центральных съездах представителей земства и т. п." (1881 г.) и четверть века спустя - "ничего не помещать о народном представительстве" (6 ноября 1904 г.); "не помещать никаких статей, сообщений и известий о какихлибо касающихся изменения нашего государственного строя адресах, постановлениях, заявлениях и речах, имевших место в земских, городских или сословных собраниях, в собраниях ученых и иных обществ и частных лиц (так называемых банкетах)" (2 декабря 1904 г.). Циркуляры 1893 и 1897 гг. предписывали не помещать никаких статей и заметок по рабочему вопросу, о заработной плате, рабочем дне и отношениях фабричных рабочих к хозяевам. Циркуляром 11 мая 1901 г. это запрещение было выражено несколько мягче: предыдущие циркуляры не надо понимать, как совершенно исключающие рабочий вопрос из обсуждения печати, Соблюдая их, необходимо лишь, чтобы все статьи и заметки излагались в строгом согласии с действительностью. Поэтому представлять их все в департамент полиции и печатать лишь с его разрешения.
"Не помещать ничего, затрагивающего честь турецкого султана, состоящего главой дружественного России государства" (цирк. 1888 г.). Не помещать о холере ничего, кроме объявляемого в "Правительственном Вестнике" (1892 г.). Не печатать о покушениях на самоубийство, если таковые происходят не в публичных местах (1897 г.). Не помещать никаких известий о проделках хулиганов (1903 г.). Таковы образчики разностороннего содержания вопросов государственной важности, по которым оглашение и обсуждение было найдено неудобным по соображениям высшего правительства.
Современное положение
Современное правовое положение русской печати определяется временными правилами 24 ноября 1905 года о повременных изданиях и 26 апреля 1906 г. для неповременной печати.
Мотивы к изданию этих законоположений указаны в следующем введении к временным правилам 24 ноября:
"Манифестом 17 октября сего года Мы возложили на обязанность Правительства выполнение непреклонной Нашей воли даровать населению незыблемые основы гражданской свободы, одним из условий коей является свобода слова... Ныне, впредь до издания общего о печати закона, признали Мы за благо преподать правила о повременных изданиях, выработанные Советом Министров и рассмотренные в Государственном Совете. Правилами этими устраняется применение в области периодической печати административного воздействия, с восстановлением порядка разрешения судом дел о совершенных путем печатного слова преступных деяниях".
Отмена цензуры
Рассматриваемые законоположения отменяют предварительную, как общую, так и духовную цензуру выходящих в Империй повременных (периодических) и не повременных изданий, включая и всевозможные иллюстрации. Из различных видов цензуры сохраняются, однако, 1) иностранная цензура т.е. просмотр произведений печати, выходящих за границей; 2) театральная цензура, в смысле допущения публичного представления драматических и иных произведений на сцене; 3) цензура всякого периодического издания, выходящего вне городов (но книга и брошюра, напечатанная в деревне, цензуре не подлежит), и, наконец, 4) полицейская цензура афиш и разных объявлений.
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 138; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!