Беспомощный перед лицом твоей красоты 2 страница
Взрыв прогремел так близко, что треснули несколько высоких окон и повалилась штукатурка, элегантно пролетев через треугольные световые клинья и просыпавшись легким градом на лестницу.
– Куллис!
Он снова ухватил своего товарища за ворот и заспешил дальше по лестнице.
– Куллис! – прокричал он снова, поворачиваясь на площадке и чуть не падая с ног. – Куллис, старый хрен! Давай продирай глаза!
Еще один воющий звук вспорол воздух; все здание сотряслось от взрыва, наверху вылетело окно. На лестницу посыпались стекла и штукатурка. Полупригнувшись и продолжая тащить Куллиса, он проковылял по следующему пролету, сыпля проклятиями.
– КУЛЛИС! – заорал он, таща старика мимо пустых альковов и изящных фресок с пасторальными сценами. – Задница ты старая! Куллис, ПРОСНИСЬ!
Он миновал еще одну лестничную площадку. Оставшиеся бутылки оглушительно звенели, большая винтовка выбивала куски из декоративных панелей. Снова свист. Он упал лицом вниз, лестница задрожала под ним, сверху посыпалось стекло, все вокруг стало белым от пыли. Он поднялся и увидел, что Куллис сидит, стряхивая с груди куски штукатурки и протирая нормальный глаз. Следующий взрыв прогремел на некотором отдалении от них.
Куллис, выглядевший совершенно несчастным, помахал рукой, отгоняя пыль.
– Это не туман. А гремел не гром, верно?
– Верно! – прокричал молодой человек, спеша вниз.
Куллис откашлялся и поплелся следом.
|
|
|
Когда молодой человек вышел во двор, снова стали рваться снаряды. Один ударил слева от него, когда он выходил из дворца. Он прыгнул в полугусеничный автомобиль и попытался его завести. Снаряд разнес крышу королевских апартаментов. Во двор посыпались куски плитки и черепицы, которые производили собственные взрывчики, так что в воздух поднимались облачка пыли. Одной рукой молодой человек прикрыл голову, а другой рукой стал шарить перед пассажирским сиденьем в поисках шлема. Большой кусок штукатурки отскочил от капота открытой машины, оставив заметную вмятину и подняв облако пыли.
– Черррт! – выкрикнул он, найдя наконец шлем, который напялил себе на голову.
– Грязные вырод… – завопил Куллис.
Он споткнулся перед автомобилем и растянулся в пыли, потом выругался и кое-как залез внутрь. Последовал еще один взрыв и еще один, в покоях слева от них.
Облака пыли, поднятой снарядами, висели перед фасадами зданий. Солнечные лучи, обрамляя тень светом, высекли гигантский клин посреди двора, где царил хаос.
– Я-то думал, что они примутся за здания парламента, – тихо сказал Куллис, рассматривая догорающий грузовик на другом конце двора.
– А они не стали этого делать!
|
|
|
И с громким криком он снова ударил по стартеру.
– Ты оказался прав, – вздохнул Куллис с озадаченным видом. – Так на что мы спорили?
– Какая разница? – заорал он, нанося удары ногой куда-то под торпедо.
Двигатель ожил.
Куллис стряхнул хлопья штукатурки с волос. Его товарищ тем временем застегнул на себе шлем и протянул ему другой. Куллис с облегчением взял шлем и начал обмахивать им лицо, поглаживая грудь в районе сердца, – так, словно желал приободрить себя. Потом он оторвал руку от груди, недоуменно созерцая теплую красную жидкость на ладони.
Двигатель заглох. Куллис услышал, как его спутник выругался и снова ударил по стартеру. Двигатель закашлялся и кое-как затарахтел под свист снарядов.
Куллис разглядывал сиденье под собой. Несколько взрывов, поднявших столбы пыли, на сей раз прогремели чуть подальше. Автомобиль сотрясся.
Сиденье под Куллисом было залито красной жидкостью.
– Врача! – закричал он.
– Что?
– Врача! – Голос Куллиса перекрыл звук очередного взрыва; он держал перед собой свою ладонь, всю в красном. – Закалве! Я ранен!
Нормальный глаз Куллиса расширился от страха, рука тряслась. Молодой человек раздраженно стукнул его по руке.
– Это вино, кретин.
Он подался вперед, вытащил бутылку из-под мундира Куллиса и бросил ему на колени. Куллис изумленно уставился на нее.
|
|
|
– Вот как, – сказал он. – Хорошо.
Он заглянул себе под мундир и осторожно извлек оттуда несколько осколков.
– А я-то удивлялся, что он стал так хорошо на мне сидеть, – пробормотал он.
Внезапно двигатель заработал устойчиво и заревел, словно разозлившись на сотрясаемую землю и клубы пыли. От взрывов в саду бурые комья земли и отколотые куски от статуй полетели в стену, ограждавшую двор, а потом градом просыпались вокруг машины.
Молодой человек подергал рычаг коробки передач. Наконец передача включилась и машина рванулась вперед, отчего они с Куллисом чуть не вывалились наружу. Автомобиль выехал со двора на пыльную дорогу. Несколько секунд спустя бóльшая часть зала обвалилась – артиллеристы пристрелялись и положили точно в цель с десяток тяжелых снарядов. Стены обрушились прямо во двор, наполняя его, вместе с прилегающим пространством, кусками дерева, кирпичами и новыми облаками пыли.
Куллис поскреб голову и что-то пробормотал в шлем, куда его только что вырвало.
– Выродки, – сказал он.
– Верно, Куллис.
– Грязные выродки.
– Да, Куллис.
Автомобиль завернул за угол и с ревом понесся в сторону пустыни.
|
|
|
Хороший солдат
Глава первая
Она шла через турбинный зал, окруженная постоянно меняющейся по составу толпой друзей, поклонников и животных, – туманность, центром которой была она сама, – разговаривала с гостями, отдавала распоряжения персоналу, делала предложения и комплименты самым разным артистам. Гулкое пространство над древними сверкающими машинами, что безмолвно расположились среди ярко разодетых гостей, наполнялось музыкой. Она грациозно поклонилась и улыбнулась проходящему мимо адмиралу, поднесла к носу изящный черный цветок и вдохнула его головокружительный аромат.
Два гральца у ее ног подпрыгнули, скуля и пытаясь опереться передними лапами на ее вечернее платье; лоснящиеся морды потянулись к цветку. Нагнувшись, она легонько постучала их по носу цветком, и животные снова опустились на пол, чихая и тряся головами. Люди вокруг нее рассмеялись. Она наклонилась – платье встало колоколом – и погладила одного из гральцев, потрепав его большие уши. Потом она подняла взгляд на мажордома, который почтительно приблизился к ней, протиснувшись сквозь толпу.
– Да, Майкрил? – обратилась она к нему.
– Фотограф из «Системного времени», – тихо подсказал мажордом.
Он выпрямился одновременно с женщиной, и его подбородок оказался на уровне ее обнаженных плеч.
– Признал поражение? – улыбнулась она.
– Видимо, так. Просит аудиенции.
Она рассмеялась:
– Хорошо сказано. Сколько у нас есть на этот раз?
Мажордом подошел к ней чуть поближе, нервно глядя на одного из гральцев, заворчавших при его приближении.
– Тридцать две кинокамеры и больше сотни фотоаппаратов.
Она заговорщицки склонилась к уху мажордома:
– Не считая тех, что нашли на гостях.
– Именно так.
– Я приму его… Или ее?
– Его.
– Я приму его позже. Скажите ему, что через десять минут, а мне напомните через двадцать. В западном атриуме.
Она посмотрела на платиновый браслет – свое единственное украшение. Распознав рисунок сетчатки, крохотный проектор, замаскированный под изумруд, направил прямо в ее глаза два световых конуса с голографическим планом старой электростанции.
– Слушаюсь, – сказал Майкрил.
Она прикоснулась к его руке и прошептала:
– Мы ведь направляемся в дендрарий, да?
Мажордом едва заметно кивнул. Она с сожалением повернулась к окружающим ее людям, сложив руки, словно в мольбе:
– Прошу прощения. Я должна вас оставить ненадолго.
Улыбнувшись, она склонила голову набок.
– Здравствуйте. Привет. Рада видеть. Как дела?
Они быстро пробирались сквозь толпу, мимо серых радуг наркопотоков и плещущихся винных фонтанов. Шурша юбками, она шла впереди, быстро шагая на своих длинных ногах, – мажордом едва поспевал за ней. Она приветственно махала рукой тем, кто здоровался с ней, – министрам и теневым министрам, иностранным знаменитостям и атташе, медиазвездам самых разных убеждений, революционерам и адмиралам, крупным промышленникам и коммерсантам, владельцам акций их компаний, богатым до неприличия. Гральцы лениво пощелкивали зубами у ступней мажордома, их когти неуклюже скользили по полированному слюдяному полу. Наконец, ступив на один из множества бесценных ковров турбинного зала, они понеслись вперед.
На ступеньках, ведущих в дендрарий, – скрытый за корпусом самого восточного из генераторов, так что из главного зала его не было видно, – она помедлила, поблагодарила мажордома, отогнала гральцев, пригладила безупречно уложенные волосы, расправила и без того идеально сидевшее на ней платье, удостоверилась, что единственный белый камень располагается точно по центру черного стоячего воротничка. Затем она принялась спускаться к высоким дверям дендрария.
Один из гральцев заскулил с верхней ступени, подпрыгивая на передних ногах; глаза его слезились. Она раздраженно посмотрела наверх:
– Фу, Прыгун! Пошел вон!
Животное опустило голову и, засопев, поплелось прочь.
Она тихо закрыла за собой дверь, погружаясь в тишину дендрария, где буйствовала зелень.
Снаружи, за стеклами высокого полукупола, царила черная ночь. На высоких столбах внутри дендрария горели маленькие яркие огоньки, и глубокие неровные тени от столбов падали на тесно растущие растения. В теплом воздухе стоял запах земли и живицы. Она глубоко вздохнула и пошла в дальний конец дендрария.
– Привет.
Мужчина быстро повернулся и увидел, что она стоит за его спиной со скрещенными руками, прислонясь к осветительному столбу и улыбаясь глазами и губами. Глаза и волосы ее были иссиня-черными, кожа чуть-чуть отливала желтизной, и она выглядела стройнее, чем в новостях, поскольку на видео выглядела довольно приземистой, несмотря на свой рост. Мужчина был высок, очень строен и по-старомодному бледен; большинство людей решили бы, что его глаза посажены слишком близко друг к другу.
Он посмотрел на листик с тонкой сетью прожилок, который все еще держал в хрупкой с виду руке. Потом, неопределенно улыбнувшись, он выпустил лист, вышел из куста с пышными цветками, который обследовал, и сконфуженно потер ладони.
– Извините, я… – начал он, нервно жестикулируя.
– Все в порядке, – сказала она, протягивая руку и обмениваясь с ним рукопожатием. – Вы Релстох Суссепин?
– Гмм… да, – сказал он, явно удивленный.
Осознав, что все еще держит ее руку, он совсем смутился и отпустил ее пальцы.
– Дизиэт Сма.
Она чуть-чуть поклонилась – очень медленно, не сводя с него глаз. Ниспадавшие на плечи волосы всколыхнулись.
– Да, я, конечно же, знаю. Гмм… рад познакомиться.
– Хорошо. – Она кивнула. – Я тоже рада. Я слышала ваши сочинения.
– Вот как? – Лицо его по-мальчишески озарилось от удовольствия, и он хлопнул в ладоши, казалось, незаметно для самого себя. – Это очень…
– Я ведь не сказала, что мне понравилось, – сказала она, улыбаясь теперь только половиной рта.
– Вот как.
(Удрученно.)
«До чего жестоко».
– Нет, на самом деле мне очень понравилось, – сказала она, и внезапно на ее лице появилось выражение веселого – даже заговорщицкого – раскаяния.
Суссепин рассмеялся, и она почувствовала, как что-то в ней успокоилось. Все должно быть в порядке.
– Вообще-то, я удивился, получив приглашение, – признался он, и его глубоко посаженные глаза ярко засветились. – Тут все, кажется, такие… – продолжил он, пожав плечами, – важные персоны. Вот почему я…
Суссепин смущенно махнул в сторону растения, которое только что рассматривал.
– По-вашему, сочинители музыки не относятся к важным персонам? – спросила женщина с легким упреком.
– Ну… в сравнении со всеми этими политиками, адмиралами и предпринимателями… если говорить о власти, которой они обладают… А я даже не очень известен как сочинитель. Другое дело – Савнтрейг, или Кху, или…
– Да, они очень хорошо сочинили свои карьеры, тут сомнений нет, – согласилась женщина.
Он помолчал несколько мгновений, хохотнул и опустил глаза. Его красивые волосы сверкали в свете фонаря на мачте. Теперь настал ее черед рассмеяться вслед за ним. Может быть, следует сразу же упомянуть о вознаграждении? Не стоит оставлять это до следующей встречи, когда она сузит круг приглашенных – пусть прямо сейчас приглашенные и пребывали вдалеке от них – и тот станет более приятельским… И до интимного свидания – еще позднее, когда она будет наверняка знать, что он пленен, – оставлять это тоже не стоит.
Да и зачем тянуть? Именно такой ей и нужен. Но с другой стороны, после насыщенной дружбы все вышло бы гораздо острее. Долгий, утонченный обмен все более и более сокровенными признаниями; проведенные вместе часы, которых становится все больше; томный, затягивающий танец взаимного тяготения – сближаться и расходиться, сближаться и расходиться, сплетаясь все теснее, пока неспешное кружение не увенчается всепоглощающим пожаром.
Он заглянул ей в глаза:
– Вы мне льстите, госпожа Сма.
Женщина выдержала его взгляд, чуть подняв подбородок, остро ощущая тончайшие оттенки своей речи, тщательно переведенной на телесный язык. Теперь выражение лица Суссепина вовсе не казалось ей ребяческим; глаза мужчины напоминали камень на ее браслете. У нее слегка закружилась голова, она глубоко вздохнула.
– Гмм.
Сма замерла.
Хмыканье прозвучало позади и чуть сбоку от нее. Она увидела, как метнулся взгляд Суссепина.
Поворачиваясь, Сма напустила на себя безмятежный вид и наконец вперилась взглядом в серо-белый корпус автономника – так, словно пыталась просверлить в нем дыры.
– Что? – сказала она голосом, который мог бы протравить сталь.
Автономник был размером с небольшой чемодан, да и формой очень его напоминал. Он подплыл почти вплотную к лицу женщины.
– Неприятности, красавица, – сказал он и резко подался в сторону, наклонив корпус. Можно было подумать, что он созерцает чернильное небо за стеклянной полусферой.
Сма уставилась в кирпичный пол, сложив губы трубочкой и позволив себе лишь едва заметно тряхнуть головой.
– Господин Суссепин. – Она улыбнулась, разведя руками. – Мне очень досадно, но… прошу вас…
– Конечно.
Он уже двинулся с места и быстро прошел мимо нее, кивнув на ходу.
– Может быть, нам удастся поговорить попозже, – добавила она.
Суссепин повернулся, продолжая двигаться задом наперед.
– Да. Я бы… с удоволь…
Вдохновение, казалось, покинуло его, и Суссепин, опять нервно кивнув, быстро пошел к дверям в дальнем конце дендрария. Больше он не оборачивался.
Сма повернулась к автономнику, который что-то невинно напевал и, видимо, изучал ярко раскрашенный цветок, сунув в него тупоносое рыло. Заметив, что Сма изменила позу, автономник повернулся к ней. Та стояла, расставив ноги и упершись кулаком в бедро.
– Значит, «красавица»?
Аура автономника вспыхнула оранжевым и серо-стальным – смесь раскаяния и недоумения, впрочем неубедительная.
– Не знаю, Сма… как-то вырвалось. Звучит хорошо.
Сма пнула засохшую ветку и сердито уставилась на автономника:
– Ну?
– Вам это не понравится, – тихо сказал тот, чуть отступая. Аура его печально потемнела.
Сма задумалась. Несколько секунд она смотрела в сторону. Плечи ее внезапно опустились, и она уселась на корень дерева. Вечернее платье собралось в складки.
– Что-то с Закалве?
Аура автономника засветилась всеми цветами радуги в знак удивления. Сма даже подумала, что, может, машина изумилась вполне искренне.
– Боже мой! Да как же вы догада…
Женщина отмахнулась от него:
– Не знаю. По тону. Человеческая интуиция…
Значит, опять. Жизнь становилась слишком уж развеселой. Сма закрыла глаза и прислонилась головой к грубому темному стволу.
– Итак? – сказала она.
Автономник Скаффен-Амтискав опустился до уровня ее плеча и остановился. Сма посмотрела на него.
– Нужно его вернуть, – сказал автономник.
– Я думала об этом, – вздохнула Сма, стряхивая насекомое, которое уселось ей на плечо.
– Что ж, согласен. Боюсь, ничто другое не сработает. Только его личное присутствие.
– Да. А мое личное присутствие – оно необходимо?
– Таково… общее мнение.
– Замечательно, – кисло проговорила Сма.
– Вы хотите услышать все остальное?
– Разве это будет приятнее?
– Не то чтобы очень.
– Черт! – Сма хлопнула ладонями по коленям и погладила их. – Ладно, выкладывайте все сразу.
– Вам придется уехать завтра.
– Ах, да бросьте вы! – Она закрыла лицо руками, потом подняла глаза. Автономник играл веточкой. – Вы шутите.
– Боюсь, нет.
– А как же все это? – Она показала на двери турбинного зала. – Как же мирная конференция? Как же это отребье, люди с потными ладонями и глазами-бусинками? Что – три года работы коту под хвост? Как же вся эта долбаная планета?…
– Конференция будет продолжаться.
– Да, конечно, но что с моей «центральной ролью» на конференции?
– Понимаете, – сказал автономник, поднося веточку к чувствительной полосе на передней части корпуса, – дело в том…
– Нет-нет.
– Слушайте, я знаю, вам это не нравится…
– Нет, автономник, дело не в этом…
Сма внезапно встала и пошла к стеклянной стене, остановилась, вглядываясь в ночь.
– Диз… – произнес автономник, подплывая поближе.
– Я вам не Диз.
– Сма… это же не по-настоящему. Это же будет дублерша – электронная, механическая, электрохимическая, химическая. Машина. Машина, управляемая Разумом, неодушевленная материя. Не клон и не…
– Я знаю, что это будет, автономник, – сказала она, сцепляя пальцы за спиной.
Автономник подплыл поближе и легонько обнял ее за плечи своим полем. Сма стряхнула его поле и опустила глаза.
– Нам нужно ваше разрешение, Дизиэт.
– И об этом я тоже знаю.
Она устремила взгляд к звездам, невидимым не только из-за туч, но и из-за огней дендрария.
– Если хотите, то, само собой, можете остаться здесь. – Голос автономника звучал тяжело и укоризненно. – Мирная конференция – дело, конечно, важное… нужен посредник, чтобы устранять противоречия. Обязательно нужен.
– А что произошло такого страшного, что я должна завтра бежать отсюда, задрав хвост?
– Вы помните Воэренхуц?
– Я помню Воэренхуц, – сказала она ровным голосом.
– Так вот, мир длился сорок лет, но теперь он рушится. Закалве работал с человеком по имени…
– Мейтчай?
Она нахмурилась, наполовину повернув голову к автономнику.
– Бейчи. Цолдрин Бейчи. После нашего вмешательства он стал президентом Скопления. Пока власть принадлежала ему, он служил скрепой для политической системы, но восемь лет назад он ушел в отставку, задолго до истечения своих полномочий, чтобы посвятить себя науке и созерцанию.
Автономник тяжело вздохнул и продолжил:
– С того времени у нас наблюдался регресс. Хозяева той планеты, где теперь живет Бейчи, тайно враждебны силам, которых представляли Закалве и Бейчи и поддерживали мы; это они в первую очередь стоят за расколом. Сейчас разгораются несколько малых конфликтов, а назревает куда больше. Говорят, что неизбежна крупная война, которая охватит все Скопление.
– А что Закалве?
– Он должен вылететь на планету, убедить Бейчи в том, что он нужен… или хотя бы побудить его заявить о своей позиции. Но не следует исключать и применение силы. Сложность еще и в том, что Бейчи могут убедить лишь очень сильные аргументы.
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 118; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!