Авторучка опаснее, чем щит и меч
Вопрос: Что такое советское трио?
Ответ: Квартет, возвращающийся из заграничного турне.
Советский подпольный юмор 1970-х гг.
В 1973 г. советский дипломат, аккредитованный в Колумбии, вошел в сауну отеля «Хилтон» в Боготе. Несколько минут спустя другой человек спокойно подошел к нему и заговорил по-испански. Советским дипломатом был Александр Огородник, сотрудник Министерства иностранных дел, другим был офицер-агентурист ЦРУ. Их случайная, как могло показаться, встреча на самом деле была этапом тщательно скоординированного плана вербовки Огородника.
Огородник – экономист, специализирующийся на Латинской Америке, – имел доступ к информации о советской политике благодаря дипломатическому статусу и своей должности. Это был шанс для Соединенных Штатов узнать, о чем думали советские лидеры и каковы были их внешнеполитические планы в отношении латиноамериканских стран. В случае успеха эта операция могла бы обеспечить надежную и детальную разведывательную информацию о советских планах и намерениях, недоступную американским спутникам-шпионам.
Вступить в контакт с советскими чиновниками за пределами СССР было легко, гораздо сложнее было их завербовать. Для обеспечения безопасности советских дипломатов СССР предпринимал беспрецедентные меры. Работающие за границей советские чиновники находились под пристальным наблюдением посольской службы безопасности, офицеры которой находились в постоянной готовности. Они собирали сведения о малейших намеках на политические проступки, обращая внимание даже на такие безобидные вещи, как посещение иностранного кинотеатра. Внутри советских представительств были информаторы, или стукачи, которые выслуживались перед начальством, сообщая о любом, самом безобидном проступке. Советские дипломаты были обязаны сообщать офицеру посольской резидентуры КГБ о любом разговоре с американцем. Большинство дипломатов соблюдали подобные ограничения, поскольку это гарантировало роскошное по сравнению с условиями Москвы заграничное проживание. Жизнь этих дипломатов процветала под бдительным оком советского режима, и сами сотрудники ревниво охраняли свой особый статус.
|
|
|
Тем не менее, когда офицер-агентурист в тот день зашел в сауну, он уже имел основания полагать, что советский экономист может быть завербован. Согласно оценкам ЦРУ, Огородник отличался от остальных представителей советского дипломатического сообщества, он был известен как любитель хорошей жизни и наслаждался всеми возможностями, которые давал Запад. У него были хороший автомобиль и даже любимый пудель.
|
|
|
У Огородника имелись также три проблемы, которые делали его вербовку возможной. Во-первых, офицер КГБ в посольстве уже пробовал вербовать его в качестве информатора. Это уже говорило о том, что Огородник более или менее лоялен к советским спецслужбам. Вторая проблема была в том, что женатый дипломат Огородник имел колумбийскую любовницу, которая к тому же была от него беременна. Отсюда появлялась и третья проблема. После окончания командировки он должен был возвратиться в Москву. Огородник оказался в трудной ситуации, попав в ловушку дипломатической «мыльной оперы», в которой были замешаны неудачный брак, беременная любовница, карьерные амбиции и КГБ.
Как только контакт с дипломатом был установлен, для офицера ЦРУ стало очевидным, что Огородник имел сильную мотивацию и подходящий характер для шпионажа. Он не любил советскую систему и был готов работать против нее, хотя был неглуп. Он потребовал компенсаций и защиты. В обмен на обязательства Огородника работать на США, ЦРУ должно было перевести деньги для его любовницы и ребенка в ближайшее время. В долгосрочной перспективе ЦРУ должно было помочь ему бежать на Запад. Огороднику было присвоено кодовое имя TRIGON (треугольник) и даны строгие наставления относительно безопасности и конфиденциальности. Однако для эффективной работы в Советском Союзе TRIGON должен был пройти интенсивный курс обучения перед возвращением в Москву.
|
|
|
Джордж Сакс получил задание и точные инструкции – ему предлагалось закрыть все другие дела и сконцентрировать все усилия на агенте TRIGON. Он не мог обсуждать с кем-либо свое новое задание по обучению агента, а также по созданию системы связи для передачи ЦРУ фотографий документов из Москвы.
Хотя обучение и проводилось в Колумбии, конспирация была необходима. КГБ имел сильные позиции в этой стране и поддерживал близкие отношения с местными полицией, журналистами и правительственными чиновниками. Западный образ жизни выделял Огородника из местного дипломатического сообщества, и посольские офицеры КГБ следили за дипломатом в рамках собственной операции по его вербовке в качестве информатора.
Джорджу понадобился месяц на обучение и подготовку плана связи с агентом. С тех пор как Джордж начал свободно говорить и писать по-русски, он сам проводил обучение непосредственно в Колумбии, в контакте с офицером-техником OTS, находившимся рядом для технической консультации и помощи. В отличие от Пеньковского, Огородник не был офицером разведки. Ему нужно было изучить основы конспирации и освоить методы оперативной работы, включая использование тайников и контейнеров, постановку сигналов, моментальные передачи, автомобильные броски и отправку писем «до востребования». После этого новому агенту нужно было изучить современную спецтехнику и способы ее применения, такие как фотографирование документов, прием коротковолновых радиопередач, работа с одноразовыми шифрблокнотами, а также овладеть навыками тайнописи и чтения микроточек.
|
|
|
Даже у профессионалов такая всесторонняя оперативно-техническая подготовка занимает месяцы, а затем требуются годы для ее совершенствования. Но сейчас, в номере отеля «Хилтон» в Боготе, перед Джорджем стояла задача за несколько недель подготовить шпиона, который будет работать в самой жесткой контрразведывательной обстановке.
Среди спецтехники, подготовленной для агента, была новая сверхминиатюрная фотокамера, созданная OTS. Работы над ее созданием развернулись еще в начале 1970-х гг. – предполагалось, что эту камеру будут использовать в мероприятиях с Пеньковским. Офицер Квентин Джонсон в период своей работы в TSD настаивал на разработке фотокамеры для фотографирования документов в особо охраняемых местах, в том числе внутри резидентур КГБ. Первоначально казалось, что выполнить такие технические требования невозможно. В дополнение к высокому фоторазрешению, для четкого копирования изображения всей страницы документа фотокамера не должна была давать искажений на краях кадра. Еще она должна была делать снимки без вспышки, вмещать не менее сотни кадров, а также работать бесшумно. К этому надо добавить требование того, чтобы фотокамера имела минимальные размеры, чтобы можно было спрятать ее внутри предметов, которые человек имеет право вносить в охраняемые помещения и зоны безопасности.
По этим техническим требованиям в OTS был разработан новый сверхминиатюрный фотоаппарат T-100. Он был в шесть раз меньше всемирно известного аппарата «Минокс», который использовал Пеньковский 10 лет назад. Т-100 имел цилиндрическую форму, что в сочетании с малыми размерами позволяло использовать различные бытовые предметы, такие как ручки, часы, зажигалки или брелоки для ключей в качестве камуфляжа.
Объектив новой фотокамеры диаметром 4 мм был собран из восьми элементов с ювелирным искусством и точностью часового механизма. Некоторые элементы объектива были не намного больше булавочной головки. Все эти детали были тщательно собраны в единое целое – микрообъектив для получения четкого негатива при фотографировании стандартной страницы документа.
«Мастерство и оборудование, которые использовались при создании и сборке объектива, были сами по себе уникальны», – рассказывал Джордж Сакс спустя три десятка лет после опробования нового фотоаппарата.
В Т-100 объектив и механизм затвора были собраны в алюминиевом корпусе размерами 3,8 см в длину и 1 см в диаметре. Во время фотографирования фотопленка автоматически подавалась из одного крошечного отсека кассеты в другой. При максимальной длине пленки 38 см можно было сделать до 100 кадров.
Новая фотокамера была создана частной оптической фирмой в обстановке секретности и предназначалась специально для копирования документов. Агент мог бесшумно фотографировать, спрятав камеру в кулаке, на расстоянии около 28 см от плоскости документа, и со стороны казалось, что агент просто изучает описания, чертежи или политические материалы. Несмотря на весьма малые размеры, объектив Т-100 имел достаточную глубину резкости, чтобы пользователь не беспокоился о точном расстоянии до документа. Фотографирование могло проводиться людьми разной комплекции, которые, расставив локти на ширину плеч на столе, как бы создавали треногу для фиксирования камеры.
Агенты могли закрепить аппарат и с помощью штатива, что повышало качественно фотоснимков. В отличие от обычных фотокамер, Т-100 не имел автофокуса и видоискателя, и потому агенту надо было располагать объектив фотоаппарата по центру документа.
Необычная конструкция Т-100 требовала специальной сверхтонкой фотопленки с высоким разрешением. Инженеры OTS нашли выход, используя запасы фотопленки Kodak-1414, созданной для спутникового фотографирования. Эта пленка была покрыта сверхтонкой фотоэмульсией и разработана для спутников-шпионов с учетом жестких требований по весу и габаритам. Специалисты OTS разрезали рулоны Коdak-1414 на полосы шириной 5 мм и длиной 380 мм для установки в кассету Т-100. Итак, спутниковая программа «Глобальные технологии» еще раз помогла в разработке агентурной спецтехники.
Установка фотопленки в миниатюрную кассету требовала больших навыков, доступных далеко не всем специалистам OTS. Небольшой отрезок пленки вставлялся в кассету вручную в полной темноте или с помощью прибора ночного видения. При этом после установки фотопленки в кассету, как правило, оставались сомнения в том, что эта процедура была проведена правильно. «Это напоминало испытание одноразовых фотовспышек. Единственный способ проверить надежность и правильность работы фотоаппарата, это сделать несколько снимков, разобрать кассету, проявить пленку и проверить полученное изображение на негативе. И если негативы были требуемого качества, вы докладывали, что все хорошо, но затем должны были зарядить другую кассету. Было отобрано несколько специалистов по фотографии, о которых руководство точно знало, что именно они установят фотопленку в кассету так, как нужно. У тех сотрудников OTS, кто постоянно занимался снаряжением кассет, установка пленки занимала около 15 минут. Но каждую кассету нельзя было проверить, и потому оставалось только аккуратно завернуть ее в пакет для отправки в резидентуру», – рассказывал техник OTS.
Для установки фотокамеры в камуфляж и снаряжения кассеты фотопленкой требовались тщательность и точность, и потому эта работа выполнялась только техниками OTS. Попытки инструктировать агентов относительно того, как извлекать фотокамеру из камуфляжа и вставлять туда другую, оказались чрезвычайно неудачными. Из-за этого в OTS обычно присылали отдельные детали от камуфляжей и самой фотокамеры, в которой к тому же были «сбиты» все настройки. После нескольких попыток в OTS начали не только самостоятельно снаряжать кассеты фотопленкой, но и устанавливать новую фотокамеру в камуфляж. Это устранило все механические отказы, однако в процессе фотографирования плохое освещение и тени, падающие на документ, а также ошибки фокусировки по-прежнему влияли на качество снимков.
Джорджу для обучения агента TRIGON была передана фотокамера второго поколения T-50. Она имела те же параметры, что и T-100, но позволяла делать только 50 снимков. Это было компромиссом, предложенным конструкторами для улучшения надежности фотокамеры. Практический опыт работы с T-100 показал, что крошечный механизм транспортировки фотопленки был сложным и подвержен отказам. Изменив муфту сцепления и сделав другой зубчатый механизм подачи фотопленки, конструкторы устранили проблему отказов, пожертвовав количеством кадров на одной кассете.
В качестве камуфляжа для фотокамеры Огородника была выбрана известная марка авторучки. Такой дорогостоящий предмет был вполне уместен в кармане дипломата, и это соответствовало любви агента к хорошим вещам. Авторучка была создана одной из самых престижных фирм-изготовителей Америки, заключившей секретный контракт с OTS. Авторучка была достаточно толстой и работала так же, как и обычный аналог, но имела уменьшенный контейнер для чернил, а также более короткую основу для пера, что создавало внутреннюю полость для шпионской фотокамеры.
Джордж, прежде чем начать обучение агента, сам освоил практическую работу с T-50, потратив часы на секретное фотографирование в окрестностях Лэнгли и в местной библиотеке. Он носил авторучку в кармане, выбирал книгу или журнал, садился за стол лицом к другому человеку и делал тайные фотоснимки. Джордж многократно менял положение локтей на столе, пытаясь определить лучшее положение для съемки. Дома, с линейкой, он использовал различные позы, чтобы почувствовать оптимальное расстояние в 28 см от объектива до плоскости документа. Казалось, что никто не замечал его упражнений. После фотографирования нескольких кассет, Джордж передавал их в OTS, где снимки проявлялись и критически оценивались.
После интенсивной месячной практики Джордж наконец-то обрел уверенность в собственных навыках работы с фотокамерой. Прилетев в Боготу и зарегистрировавшись в отеле «Хилтон» под прикрытием, Джордж свел к минимуму все контакты с другими американцами и намеренно избегал посещений посольств и правительственных чиновников. Специально выделенный офицер ЦРУ проводил конспиративные встречи с Джорджем для координации всех действий и передачи поступающих инструкций. Однако атмосфера операции была весьма напряженной. Джордж знал, насколько важным для советского отдела ЦРУ является TRIGON, а также чувствовал, что руководитель подразделения ЦРУ по Латинской Америке пристально следит за ходом операции. Предыдущий оперативный офицер ЦРУ сделал свою работу, завербовав Огородника. Теперь все зависело от результатов обучения навыкам использования фотокамеры и оперативным методам.
Первое, что Джордж должен был определить, это способности агента к конспиративному фотографированию фотокамерой T-50. «Это сильный парень», – таково было первое впечатление Джорджа от встречи с Огородником. Обучение проходило на русском языке, и Джордж, понимая, что русский для него не родной язык, тщательно следил за тем, чтобы инструкции были понятными агенту.
Обучение началось с обычной 35-мм фотокамеры, чтобы познакомить агента с основами фотографии, оборудованием и фотопленкой. Была подобрана фотокамера Pentax OM-1 за $200, которую советский дипломат вполне мог приобрести в загранкомандировке. TRIGON быстро схватывал все инструкции, и фотографии, которые он делал, были практически идеальными.
Затем Джордж показал модифицированную авторучку, подчеркнув особую важность тщательного подбора положения рук и локтей при фотографировании, которое должно проводиться конспиративно, без опасности обнаружения фотокамеры. Вспоминая собственное обучение, Джордж отдавал себе отчет, насколько трудно постоянно удерживать внимание при работе с фотокамерой Т-50. Оценка окружающей обстановки при выполнении тайного действия была ключевым фактором, от которого зависела жизнь агента.
Джордж цитировал впечатления Огородника: «Для меня самой трудной была фотосъемка внутри посольства. Внезапно я ловил себя на том, что сосредоточен только на фотокамере и не уделяю никакого внимания тому, что происходит вокруг меня. Трудно постоянно концентрировать внимание сразу на двух вещах».
Обучение длилось несколько недель, проходило урывками, которые не нарушали ритм жизни агента и не привлекали внимания посольского КГБ. Однажды TRIGON так составил свой маршрут в Культурный центр Боготы, чтобы оставалось время на посещение отеля «Хилтон». В другой раз, после переговоров в Торговой палате Боготы о советской помощи Латинской Америке, он зашел в отель перед возвращением в посольство.
Эти незапланированные «уроки» занимали от 15 минут до двух часов, и Джордж никогда не знал заранее, когда прибудет его ученик. Джордж постоянно сидел в номере и боролся со скукой, ожидая прибытия агента, который внезапно появлялся со словами: «У меня есть 15 минут» или «У меня час».
TRIGON был способным учеником, однако Джордж понимал, что одно дело работать в безопасности вместе с инструктором, и совсем другое дело – пользоваться шпионской техникой в одиночку, безо всякой поддержки. Однако Джордж оценил смелость агента, когда после одного из уроков Джордж собрался отдохнуть, но пришел TRIGON и неожиданно озадачил его: «В посольство только что поступил новый документ весьма ограниченного доступа, касающийся советской политики в отношении Китая, и я должен с ним ознакомиться».
Джордж не одобрил фотографирование документа, поскольку обучение агента еще не было закончено, а важный документ был пока недоступен даже для дипломатов. TRIGON уже имел допуск к секретной информации посольства, однако документ тщательно охранялся. Эти бумаги постоянно находились в шифровальном отделе посольства, и необходимо было получить их под расписку у шифровальщика для прочтения, во время которого охрана просматривала кабинет через маленькое окно в двери.
Тренировки агента продолжались, и после трех успешных практических занятий TRIGON ушел из отеля, забрав авторучку с заряженной пленкой со словами: «Теперь я смогу это сделать».
Дважды он возвращался в отель к Джорджу, описывая систему безопасности посольства и свои риски. «Когда я был в ознакомительной комнате референтуры, охранник начал прохаживаться позади меня, и я не мог воспользоваться камерой. Вы же знаете, что могло случиться, если бы я ошибся», – сказал он.
Джордж разделял беспокойство агента. «Конечно, мы бы хотели получить эти фотокопии, – ответил он. – Я уверен, что и вы хотели бы это сделать, но это не стоит вашей жизни. Продолжайте обдумывать мероприятие. Ведь это хорошая практика перед вашим возвращением в Москву, хотя там будет не так трудно, поскольку у вас будет возможность брать документы и работать с ними в собственном кабинете».
Несколько дней спустя TRIGON вновь появился в дверях гостиничного номера с улыбкой на лице и произнес: «Я думаю, что сделал это».
Когда TRIGON ушел, довольный Джордж воспользовался телефоном вне гостиницы для вызова оперативно-технического сотрудника, который находился в другой части города, и назвал ему условную фразу для срочной встречи. Затем Джордж вышел из отеля, спрятав авторучку с отснятой фотопленкой в поясном кошельке. Напуганный участившимися грабежами в такси, он шел пешком более часа, чтобы передать авторучку офицеру-технику, который должен был попасть на ближайший самолет до Вашингтона с этим сокровищем в руках.
Сообщение, которое получил Джордж из Лэнгли, приятно удивило его. После обработки фотопленки оказалось, что только два кадра из 50 были нечитаемыми. Было снято все важное содержание политического документа. За более чем 20-летний опыт работы с советским направлением это был первый случай, когда особо секретные документы фотографировались агентом ЦРУ в референтуре советского посольства. TRIGON убедительно доказал, что может использовать фотокамеру T-50 в своей агентурной работе.
В сообщении также говорилось, что информация ушла на «седьмой этаж в Лэнгли», откуда директор ЦРУ собственноручно доставил ее госсекретарю Генри Киссинджеру, оценившему документ, как «самую важную разведывательную информацию, которую он когда-либо читал, будучи главой госдепартамента».
В конце очередного этапа обучения TRIGON вновь удивил Джорджа, неожиданно попросив: «Кстати, достаньте мне, пожалуйста, что-нибудь для самоубийства на случай, если меня поймают».
В отличие от шпионских романов, отравляющие препараты, так называемые Л-таблетки, были редкостью в ЦРУ, и потому их не было на складе OTS. Только в случаях, когда агента нельзя было отговорить и после того, как подобное спецсредство было непосредственно одобрено агентом, готовилась Л-таблетка.
Джордж сообщил о просьбе агента оперативному офицеру резидентуры ЦРУ, который телеграфировал об этом в Центр. Просьбу агента TRIGON должны были обдумать руководитель советского отдела и заместитель директора ЦРУ по оперативной работе. Их ответ был: «Ни в коем случае».
Когда Джордж сообщил Огороднику, что его просьба отклонена и Л-таблетки он не получит, тот ответил: «Отлично, я больше не буду на вас работать».
Последовал разъяренный обмен телеграммами между Лэнгли и резидентурой. В Центре спрашивали, не обманывает ли агент своего куратора. Оперативный офицер резидентуры, который ранее встречался с агентом, попросил Джорджа помочь составить подробный ответ. Еще до вербовки Огородник и его куратор провели вместе много времени в Боготе. Огородник не говорил по-английски, однако офицер ЦРУ свободно говорил и по-русски, и по-испански. Он использовал оба языка, чтобы построить доверительные отношения и соблюсти конспирацию. Они общались вечерами, во время неофициальных встреч. Часто поздно вечером, выпивая, агент и куратор говорили о политике, философии и личных взглядах. Офицер-куратор был уверен, что разобрался в Огороднике как в человеке. Кроме того, сам Джордж только что несколько недель интенсивно обучал советского дипломата основам шпионажа. Два офицера согласились, что их ответ в Лэнгли должен быть таким: «Или агент получает Л-таблетку, или мы не сможем продолжить операцию».
После этого OTS получила указание изготовить Л-таблетку и спрятать ее в корпусе точно такой же авторучки, как та, в которой находилась фотокамера.
В 1975 г., после завершения своей командировки в Колумбии, TRIGON возвратился в Москву. По мнению ЦРУ, новое назначение агента в Москве было не самым лучшим. Но его должность в американском отделе Министерства иностранных дел СССР давала ему возможность читать и фотографировать сообщения советских послов со всего мира.
Советские чиновники после возвращения из-за границы тщательно проверялись КГБ, и потому ЦРУ не практиковало личные контакты с агентом. После нескольких месяцев бездействия TRIGON изъял из тайника новые шифрблокноты, схему агентурной связи и фотокамеру T-50. После этого от агента была получена серия документальных материалов, раскрывающих детали советской внешней политики. Это подтвердило эффективность как обучения Огородника, так и применяемой им спецтехники.
Для обеспечения максимальной безопасности агента офицеры московской резидентуры ЦРУ ни разу не встречались с Огородником, за исключением, правда, одного случая. С агентом поддерживалась безличная связь с помощью односторонних коротковолновых радиопередач и письменных инструкций, которые он получал через тайники. TRIGON также никогда не встречался с офицером-агентуристом, который обслуживал его тайники. Если бы такая встреча произошла, TRIGON, наверное, был бы потрясен, узнав, кто это.
Марта Петерсон появилась в Москве в 1975 г. Как обычный сотрудник она проводила в посольстве США восьмичасовой рабочий день, работая под прикрытием. Марта совершенствовала русский язык и вела себя очень сдержанно. КГБ редко устанавливал за ней наружное наблюдение. Только в утренние часы и ночью она занималась оперативной работой с агентом, с которым никогда не встречалась и который был наиболее ценным источником ЦРУ в Москве.
Молодая женщина, одетая по последней моде и работавшая на административной должности в посольстве, Марта не соответствовала сложившимся в КГБ представлениям о сотрудниках ЦРУ. Она была совсем не похожа на офицеров московской резидентуры и поэтому не привлекала к себе внимания КГБ. Она получила это престижное назначение из-за настойчивости руководителя резидентуры, который был впечатлен ее оперативными достижениями на предыдущей должности.
С момента своей вербовки в Колумбии TRIGON доказал, что является результативным агентом. Однако весной 1977 г. в мероприятиях с ним начались проблемы. Первым тревожным сигналом стало нарушение графика связи между агентом и резидентурой ЦРУ. В конце концов агенту было отправлено радиосообщение с предписанием выставить стандартный сигнал своим автомобилем, который должен быть припаркован в определенном месте и в определенное время. Вместо традиционно быстрой реакции агента его автомобиль не появился в условленном месте. Однако на второй запрос о дополнительном сигнале красной губной помадой на предупреждающем дорожном знаке «Осторожно, дети» агент дал ответ – красная метка была на знаке уже на следующий день. Этот сигнал обозначал, что TRIGON должен забрать пакет из тайника в оговоренное время, а также указывалось место расположения тайника.
15 июля Марта Петерсон покинула рабочее место в обычное время. В течение следующих четырех часов она шла пешком, ехала на общественном транспорте, снова шла пешком, тщательно проверяя наличие слежки. Единственной оперативной задачей для нее той ночью была закладка тайника для агента. В предыдущие 18 месяцев она провела уже более десятка подобных операций. Ранее она не сталкивалась с признаками того, что за ней велась слежка.
Тайник представлял собой щель в проеме одной из арок на пешеходной дорожке Краснолужского моста через Москву-реку. Петерсон несла в хозяйственной сумке изготовленный OTS контейнер, напоминавший кусок асфальта. Этот плоский, размерами примерно 15 х 20 х 10 см кусок черного камня, половинки которого скреплялись винтами, был испачкан землей так, чтобы придать ему обычный грязный вид. Внутри находилась пачка рублей мелкими купюрами, перетянутая резинкой, дополнительный запас из шести кассет для фотокамеры T-50, несколько ювелирных изделий, авторучка-камуфляж, новые графики связи, одноразовые шифрблокноты, контактные линзы и персональные рекомендации агенту относительно фотопленки Kalvar.
Внутри также был лист – предостережение, напечатанное по-русски:
«Товарищ! Вы проникли в чужую тайну. Возьмите деньги и ценности, остальное бросьте в реку. И забудьте обо всем этом. Вы были предупреждены».
Если бы кто-то случайно нашел пакет и открыл контейнер, это угрожающее предостережение смогло бы подвигнуть нашедшего на то, чтобы избавиться от находки и не сообщать КГБ.
Свой проверочный маршрут Петерсон завершила уже в сумерках. Уверенная в отсутствии слежки, в 22:30 она поместила пакет с контейнером в тайник, протолкнув его насколько можно глубже в щель. Затем она прошла несколько шагов к длинной лестнице, чтобы спуститься с моста. Вдруг к ней быстро подошли трое мужчин и схватили за руки. Из-под моста тут же выехал фургон, и появилась еще дюжина офицеров КГБ. Чувствуя, что задержание женщины было неожиданностью для КГБ, Марта попыталась использовать это мгновенное замешательство в своих интересах и закричала: «Провокация!» Если бы в этом районе был TRIGON, крики и шум могли бы его предупредить. Завязалась короткая борьба, и Марта – обладательница зеленого пояса по таэквондо – нанесла одному из сотрудников КГБ болезненный удар в пах прежде, чем ее нейтрализовали.
Сотрудники КГБ забрали контейнер из тайника. Затем Петерсон обыскали и обнаружили прикрепленный «липучкой» к бюстгальтеру специальный радиосканер OTS для прослушивания частот КГБ. Ожерелье на шее Петерсон работало как передающая индукционная антенна для крохотного приемника-наушника, вставленного в ее ухо. Предполагая, что сканер является устройством связи, офицеры КГБ пытались говорить в него в попытке получить ответ. Во время обыска маленький приемник в ухе Петерсон так и остался необнаруженным.
Затем Петерсон отвезли на Лубянку, в штаб Второго главного управления КГБ, где начался допрос. Вскоре были сделаны телефонные звонки в американское посольство с неприятной новостью об аресте американской гражданки.
Представитель Государственного департамента США, прибыв на Лубянку и увидев задержанную Петерсон, был удивлен не менее, чем офицеры КГБ на мосту в момент ее задержания. В два часа ночи Марта была освобождена. На следующий день советское правительство объявляло ее персоной нон грата, и Петерсон была выслана из страны. Она покинула Москву первым же самолетом, чтобы больше никогда не возвратиться в свою московскую квартиру.
ЦРУ позже узнало о том, что по крайней мере за месяц до ареста Петерсон TRIGON был уже мертв. Его выдала семья шпионов Кочеров, Карл и его супруга Хана. Кочеры были чешскими подданными, прибывшими в 1965 г. в США по заданию чешской разведки. Они изображали из себя ярых антикоммунистов, заявляя, что сбежали в Америку в поисках свободы. Карл получил ученую степень в Колумбийском университете, и затем его приняли на работу в ЦРУ в качестве переводчика. Чехословацкая разведка передавала КГБ сообщения от своих агентов. Информация Кочера о советском дипломате, работающем на ЦРУ в Колумбии, послужила поводом для начала расследования, что в конечном счете позволило вычислить Огородника.
Точные обстоятельства смерти агента TRIGON остаются невыясненными, но его настойчивость в получении Л-таблетки была свидетельством того, что он обладал даром предвидения. Подтверждение этого есть в книге «Агентурная кличка – TRIGON», вышедшей в 2000 г. Автор, отставной офицер КГБ Игорь Перетрухин вел это расследование и утверждал, что TRIGON, сидя за столом в своей квартире и окруженный офицерами, в два часа ночи попросил бумагу и ручку, чтобы написать заявление председателю КГБ. Он попросил свою авторучку, которая лежала на столе и которую офицер КГБ уже осмотрел. Ручку проверили более тщательно еще раз, прежде чем дать агенту. Во время работы над заявлением TRIGON несколько раз прерывался и играл с авторучкой. Когда около стола никого не было, TRIGON сумел быстро вытащить из авторучки Л-таблетку и положить себе в рот. Внезапно он задрожал, откинулся на спинку стула и начал хрипеть. Офицеры КГБ бросились к нему и попробовали металлической линейкой открыть его твердо сжатые челюсти, чтобы извлечь ампулу с ядом. Изо рта агента начала выходить пенящаяся кровь, и он уже не приходил в сознание.
Карл Кочер был арестован в Нью-Йорке 27 ноября 1984 г. и обвинен в шпионаже. Он отсидел в тюрьме менее двух лет, после чего его обменяли на советского заключенного, диссидента Анатолия Шаранского. Выйдя на свободу, Карл и его жена вернулись в Чехословакию.
Глава 9
Сражение в условиях Арктики
И вы узнаете истину, и истина сделает вас свободными.
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 272; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!