Глава 4. Замечательный молодой человек 14 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 14 из 44Следующая ⇒

Дэймон победил и в Португалии — эту гонку Шумахер наблюдал по телевизору в Германии. «Волшебный результат, — заявил Хилл, — и я чувствую огромное облегчение, потому что знаю, что в отсутствие Михаэля многие считали исход этих гонок предрешенным». Хилла можно понять: нелегко оправдать чужие ожидания в ситуации, когда заработанный результат воспринимается всеми как единственно возможный. Счет: Шумахер — 76, Хилл — 75.

На неделе, когда истекала дисквалификация, Benetton и Williams прибыли на тесты в Эшторил. По слухам, Шумахер и Хилл остановились в одной гостинице, но за завтраком садились в разных концах обеденного зала. Лучшее время показал Шумахер: 1:18.75. У Хилла был второй результат: 1:19.33. «Надеюсь, этот результат заставил Дэймона поворочаться ночью, — сказал Шумахер, — Мне хотелось сесть за руль после долгого (четыре недели) простоя, и я рад своему возвращению!»

Пользуясь случаем, Шумахер обернул вынужденные потери себе на пользу. Он уехал в Швейцарию, где напряженно работал над улучшением физических кондиций. «Я работал по шесть-восемь часов в день на высоте две тысячи метров и это окупилось. Я чувствую себя великолепно!»

Непосредственно накануне Хереса Шумахер отпустил в адрес Хилла удивительно нетипичную для него тираду: «Не думаю, что мы оказались бы в нынешней ситуации (в чемпионате), если бы Айртон Сенна по-прежнему сидел в машине. Мы сражались бы за победы с Айртоном. Этим я хочу подчеркнуть, что думаю о Дэймоне, как о гонщике. Его в команде возвели в ранг первого номера, но он никогда не был гонщиком номер один. Это доказал и Култард, который за три гонки проехал быстрее, чем Хилл. В общем, я не испытываю к нему такого же уважения, как к другим гонщикам.

Ты всегда понимаешь, когда у тебя начинаются проблемы. Когда я оказался в сложном положении, он не поддержал меня. Всякий раз, когда мы доказывали, что не жульничаем, они находили возможность повернуть все задом наперед и сказать: «Все так, но что-то там есть». Многие люди не в восторге от того, что с нами вытворяют, только один-два считают это справедливым, во всяком случае, один точно считает именно так. В прошлом я относился к нему с большим уважением, считал его приятным и справедливым парнем. Я не жду, что он подойдет и скажет, что с нами обходятся несправедливо, но я и не жду, что кто-то будет еще больше нагнетать страсти. Лучше бы уж он вообще молчал!

Когда я узнал, что говорил Хилл, я подумал: о'кей, теперь я знаю, как с этим справиться. Сейчас я еще больше хочу выиграть чемпионат. Когда на меня сваливаются трудности, я становлюсь только сильнее. Я настроен на победу еще больше, потому что между нами всего одно очко, и, если чемпионом стану я, то титул я завоюю в двенадцати гонках, а не в шестнадцати. Если же я не выиграю, думаю, все будут понимать, почему — из-за пропущенных гонок, плюс дисквалификации в Силверстоуне, плюс дисквалификации Benetton на Гран-при Бельгии».

Хилл сохранял достоинство. «Я не стану портить чемпионат попытками принизить репутацию соперника. На мой взгляд, это грустно. Слишком долго Формуле 1 приходится наблюдать за тем, как два претендента на титул делают вид, будто ненавидят друг друга. По-моему, это не на пользу Формуле 1, не на пользу спорту, особенно в год, когда мы потеряли такого чемпиона, как Айртон».

Исход Гран-при Европы решила тактика пит-стопов. Лидировал Хилл, за ним шел Шумахер. Дэймон планировал провести две дозаправки. Михаэль — три. Если провести простые подсчеты, исходя из того, что на пит-стоп уходит около 20 секунд (въезд, остановка для заправки и смены шин, выезд), получается, что позиции Шумахера намного слабее. План Benetton был таков: отправить Михаэля в гонку с небольшим запасом бензина, чтобы он мог оторваться от соперников и затем останавливаться тогда, когда будет свободное время (если такой оборот применим к гонкам). Но Шумахер застрял позади Хилла и первый пит-стоп провел раньше, чем планировалось, отчасти потому, что давление в передних шинах было подобрано неверно и это сказывалось на управлении.

Команда Williams ответила, зазвав Хилла на дозаправку на три круга позже, и тут произошли сразу две беды. Во-первых, сам пит-стоп занял больше времени, чем у Шумахера (и Михаэль возглавил гонку), во-вторых, произошел сбой в работе заправочной машины. Хилл получил на 13 литров больше, чем показал датчик, и это сказалось на последних шести кругах очередного отрезка гонки. Это шесть кругов нужно было пройти как можно быстрее, учитывая, что топлива становится все меньше и меньше, но команда не могла знать, что реальный вес машины оказался на 13 кг выше. Она лишь знала: что-то не так.

Шумахер провел вторую дозаправку на 33-м круге (из 69), Хилл двумя кругами позже. Механики Williams воспользовались для дозаправки Хилла машиной Мэнселла, чтобы исключить повторение проблем, чем бы они ни были вызваны (пришлось перекатывать машину к месту дозаправки). Хиллу залили 105 литров, по-прежнему не зная, что в запасе у него еще 13. Хилл вез этот дополнительный груз до самого финиша, теряя на круге около секунды.

Шумахер провел третий пит-стоп, когда у него появилось свободное время, и выиграл гонку с преимуществом в 25 секунд. «Именно такой результат после двух пропущенных гонок мне и был нужен. Когда я увидел, что Хилл идет с двумя пит-стопами, стало понятно, что я должен сделать запас по времени, — и эта тактика сработала безупречно». Шумахер — 86 очков, Хилл — 81.

Из Хереса они отправились в Сузуку. Ферстаппена в Benetton сменил Джонни Херберт — Йос не выдержал груза сравнения: в десяти гонках он заработал всего 10 очков.

На Сузуку Хилл отправился восстанавливать равновесие в чемпионате, зная, что если он не справится, если вновь финиширует вторым позади Шумахера, то в Австралии ему ловить будет уже нечего — арифметика будет против него.

Шумахер стартовал с поула, Хилл — рядом с ним из первого ряда. Перед стартом на трассу обрушился ливень — даже не ливень, а настоящий шторм. Шумахер лидировал. Хилл шел вторым, но тут с трассы на четвертом круге «уплыл» Херберт (он шел третьим). Это был уже пятый сход, и на трассу на целых семь кругов вышел пейс-кар[4].

Гонку возобновили в боевом режиме на 14-м круге, но за пределами трассы тут же оказалось еще шесть машин, и заезд был остановлен. Это означало, что итоги Гран-при будут подведены по сумме двух заездов, и в командах лихорадочно занялись математическими подсчетами. К моменту остановки гонки Шумахер лидировал с отрывом в 6.8 секунды. Это был солидный запас на оставшиеся 36 кругов.

Benetton допустила стратегическую ошибку, решив дозаправить Шумахера дважды против одной дозаправки у Хилла. После 40-го круга (из 50) Дэймон лидировал с суммарным отрывом в 15 секунд. Шумахер, прекрасно понимая, что именно сейчас можно решить исход чемпионата, бросился в атаку, отыгрывая у соперника по паре секунд на круге. На трассе соперников разделяла пропасть, но, даже не видя друг друга, они вели поединок на секунды. Это была яростная погоня, и оба ее участника знали, что гонщик Benetton может нанести решающий удар. Шумахер неуклонно сокращал отставание: 10.1 секунды; 8.3; 7.0; 5.2; 4.2… Наконец, наступила кульминация. Когда оба ушли на последний круг, выяснилось, что Хилл лидирует с преимуществом в 2.4 секунды по сумме двух отрезков гонки.

Комментируя итоги Гран-при, Дэймон словно давал понять, что так и было задумано: «На каждом круге мне по радио сообщали, как идут дела у Михаэля». На трассе, полностью исключавшей малейшую ошибку, по-прежнему таившей массу опасностей, Хилл вел свой Williams спокойно и уверенно. К тому же последний круг он прошел чисто, без помех, тогда как на пути у Михаэля оказались два круговых. Нельзя сказать, что они его придержали, но необходимость учитывать их присутствие на трассе, проводить обгоны, сыграла свою роль, Хилл победил с преимуществом в 3.36 секунды. Возвращаясь в боксы, он, естественно, не мог знать, каков итоговый результат. «Четыре человека пытались одновременно сообщить мне по радио, что я — П1 (позиция 1). Но было столько помех, что я слышал только «П…бла-бла-бла». Мне пришлось попросить всех успокоиться, заткнуться и сообщить, каким же я все-таки финишировал!»

Его просьба была исполнена. Разрыв в чемпионате вновь сократился до одного очка, но теперь это была пропасть. Михаэлю достаточно было финишировать впереди Дэймона, и он становился чемпионом мира. У Хилла задача была посложнее: он должен был отыграть у Шумахера два очка. Это значит, что ему в Аделаиде нужна была победа. На крайний случай, второе место при условии, что Михаэль будет третьим. Действующая шкала начисления очков (10-6-4-3-2-1) была для Хилла неудобна. Еще одно неудобство заключалось в том, что о равенстве по очкам не могло быть и речи, ведь у Шумахера было больше побед. После гонки на Сузуке счет был 8–6 в пользу Михаэля.

Хилл приехал в Австралию во вторник и провел два дня в гостях у моточемпиона Барри Шина, британца, живущего на Золотом побережье. Там Дэймон отдохнул, поплавал, восстановил силы, после чего прибыл в Аделаиду и дал потрясающую пресс-конференцию, жалуясь со слезой в голосе на невысокие гонорары и на то, что команда не оказывает ему необходимой поддержки.

Патрик Хед, директор Willaims Engineering, знаменитый своей прямолинейностью, даже не поморщился: «Он может сколько угодно обливаться слезами, но, на мой взгляд, нужно просто дождаться первой тренировки. Если оценить положение дел беспристрастно, мы кровь из носа должны победить. Если бы я был азартным человеком, поставил бы сто тысяч долларов на Шумахера. Но это не значит, что я недооцениваю Дэймона». Что бы ни хотел этим сказать Хед, его высказывание украсило первые полосы всех газет.

Промежуточный поул, еще больше запутывая ситуацию, завоевал Найджел Мэнселл:

Мэнселл: 1:16.17

Шумахер: 1:16.19

Хилл: 1:16.83

За две минуты до конца сессии, явно превысив пределы своих возможностей в попытке превзойти результат Мэнселла, Шумахер хорошо приложился к стенке. Замедленный повтор крутящегося волчком Benetton, разбрасывающего веером осколки, долго крутили на больших экранах вдоль трассы. Неужели нервы начали сдавать и у немца?

Вторая квалификация проходила по мокрой трассе, и результаты не изменились. Теперь немалая ответственность легла и на плечи Мэнселла. Он должен помочь Хиллу, но как это сделать при таком стартовом раскладе? Кое-кто высказал предположение, что он мог бы, выражаясь дипломатично, совершить нечто неэтичное, на что Мэнселл, с трудом подавив прилив гнева, отвечал: «Омерзительное предположение! Я выше этого!» Шумахер, отвечая на вопросы, сказал: «Нет, меня совершенно не беспокоит, что Мэнселл стоит впереди».

Накануне каждого Гран-при компания Proaction представляла круг по трассе гонки. В Аделаиде ей помогал Хаккинен: «Похоже, первый поворот перестроен, так что я не уверен в том, что он нам несет. Но если взять круг в целом, исключив первый поворот, то получится вот что. Из первого поворота мы идем к узкому правому девяностоградусному повороту, перед которым на торможении очень трясет. Стоит задеть поребрик с левой стороны — и ты немедленно теряешь контроль над машиной. Тормозить нужно в самый последний момент, а это непросто. В следующем левом тоже здорово трясет, запросто можно «потерять» задок машины. Сложность в том, что на входе очень плохое сцепление…»

Аделаида — городская трасса, и хотя угрозы дождя (почти исключившего бы возможность обгонов) не было, но исход гонки во многом зависел от старта, ведь даже посуху на городских улицах обгонять очень и очень непросто. С зеленым сигналом светофора Мэнселл рванул со своего места, задок его Williams «загулял» — и этого оказалось достаточно, чтобы Шумахер встал рядом. Найджел сместился на середину трассы, но Михаэль был уже впереди. Первая тройка: Шумахер, Мэнселл, Хилл. Пока Михаэль, лидируя, танцевал в лабиринтах первых шикан, Хилл сунулся в щель рядом с Мэнселлом. Они пронеслись по «Уэйкфилд Роуд» к правому 90-градусному повороту, проскочили тряский левый, и Мэнселл поскользнулся на краю травянистой обочины — ярко-зеленой, словно английская лужайка — и откатился на пятое место. Так Хилл остался один, без помощника в борьбе с Шумахером. Впрочем, такое положение было ему привычно.

На втором круге Хилл показал рекордное время и начал подтягиваться. Преимущество на линии финиша три десятые секунды: моргни — опоздаешь! Шумахер довел отрыв до двух секунд и удерживал его, иногда чуть уходя вперед, иногда чуть теряя преимущество. Но гонка была еще не сыграна: Хилл не сломался! Круг за кругом он наращивал давление на Шумахера, держась рядом, почти рядом, и Михаэлю никак не удавалось стряхнуть его с себя.

Они вместе зашли на пит-стоп, вместе вернулись на трассу, продолжая гонку в тандеме. Хилл чувствовал, что Шумахер «испытывает напряжение». Когда они начали обходить круговых, Дэймон не отдал ему ни сантиметра, четко, шаг за шагом, нерв за нервом повторяя все маневры Шумахера. Хилл постоянно держался рядом, хотя и недостаточно близко, чтобы планировать атаку. Они неслись по Уэйкфилд Роуд по направлению к 90-градусному правому, за которым почти тут же следует левый поворот.

Ничто не мешало Шумахеру провести Benetton через эту связку чисто и аккуратно, как он делал это по ходу гонки уже 35 раз. Хилл держался неподалеку, но обгоном пока не угрожал. Мгновение спустя расклад неожиданно изменился, Шумахер вошел в поворот, но, как он наверняка мог бы сказать, «поймал кочку, и машину снесло», Benetton вышел из-под контроля, перемахнул пестрый бордюр, узкую полоску травы и ударился о стену. От удара его с кучей грязи с обочины выбросило обратно на трассу.

Когда Хилл входил в поворот, Benetton, пересекая трассу по диагонали, оказался прямо перед ним, Дэймон не знал, что Шумахер врезался в стенку, видел только, что Михаэль возвращается на трассу. У него не было ни малейшей возможности оценить повреждения, полученные машиной немца. Скорость была такова, что ему осталось только метнуться в сторону или врезаться в Benetton. Их движение было симметричным: оба шли по диагонали, едва не касаясь друг друга. Следующий поворот, сложный правый, уже разинул свой зев, готовясь принять дуэлянтов. Шумахер восстановил контроль над машиной, выровнял Benetton, но к этому времени ушел влево. Хилл, подчиняясь сверхчеловеческому инстинкту, тоже выровнял свой Williams, и в следующий момент инстинкт подсказал ему, что справа достаточно места, чтобы без проблем нырнуть в поворот. В сознании Хилла мелькнуло: «Я могу выйти вперед!» Если бы он видел, как Шумахер ударился в стенку, он мог был просчитать точнее: «Могу не проскочить».

Хилл направил свой Williams в открывшееся пространство, но поворот начал и Шумахер, перекрывая тем самым траекторию движения соперника: таковы законы геометрии. Удар вынудил Хилла уйти на поребрик в апексе поворота, а машину Шумахера поднял на два колеса. Benetton пробалансировал на дисках левых переднего и заднего колес, открыв свое брюхо Хиллу, затем упал на асфальт, перескочил поребрик и замер в груде отработавших шин.

«Я начал поворот и неожиданно увидел рядом Дэймона — мы задели друг друга. Я налетел на переднее колесо его машины и подскочил в воздух. Это меня напугало, я опасался переворота, но машина упала на днище». Шумахер добавил к этому, что после удара о стенку рулевое работало нештатно.

Хилл ушел за поворот, проскочил короткую прямую и скрылся из виду. «Это был худший момент в моей жизни, — рассказывал потому Шумахер, — Гонку продолжить невозможно, а твой соперник по-прежнему держится на трассе». Теперь, когда Шумахер, отстегнув привязные ремни, выбирался из кокпита своего Benetton, Хиллу достаточно было финишировать пятым.

Шумахер перемахнул через бетонные ограждения и остановился за защитной сеткой. Он еще не знал, что Хиллу пришлось сбросить скорость, возвращаясь в боксы, до которых ему предстояло пройти почти весь круг. Сняв шлем, Михаэль безучастно смотрел на трассу, покусывая губу, Хилл дотянул до боксов с заблокированным колесом. Но куда хуже было то, что оказался погнут один из рычагов подвески. Дэймон сидел в кокпите, а часы отсчитывали паузу. 7 секунд, 8, 9, 10, 11, 12… На счете 12 он покачал головой и открыл забрало шлема — взгляд полон грусти, непонимания, покорности судьбе и, кажется, злости. Отсчет времени был остановлен. Вокруг него суетились механики, дергали за рычаг, пытались его вправить, качали головами. Рука в перчатке уперлась в рычаг в месте изгиба, другая дергала его, проверяя, определяя состояние, тестируя его прочность.

Хилл безучастно сидел в кокпите.

Шумахер по-прежнему стоял за ограждением, закусив губу. Он ждал, когда появится Хилл, ждал, когда мимо проедет его чемпионская корона…

Механики оставили рычаг в покое. Хилл по-прежнему недвижимо сидел в кокпите.

Шумахер облизнул свои губы, пересохшие от напряжения. Он ждал, когда же покажется Williams — этот момент был все ближе, ближе, но на носовом обтекателе синей машины красовалась красная двойка. Это был Мэнселл, не Хилл! Из динамика донеслось сообщение о том, что у «Хилла какие-то проблемы, но какие именно, пока неясно». Он наблюдал за тем, как Мэнселл проехал мимо еще раз, второй, третий. Хилл все не появлялся. «И тогда я понял: вот оно! »

Хилл по-прежнему сидел в машине, которую невозможно было отремонтировать быстро. Он сидел, словно надеясь, что хоть что-то еще можно сделать, что у него остается еще хоть какой-то шанс. Из другого конца пит-лейна за ним наблюдали люди из Benetton, Хилл вылез из кокпита и ушел в боксы. После этого механики Benetton, не скрывая своих чувств, пустились в пляс, обнимаясь и приветствуя зрителей на трибунах.

Когда в глубине своего бокса Хилл стягивал с головы шлем, из динамиков разнеслась новость о его сходе. Шумахер потряс головой, словно не веря в то, что он только что услышал, но к нему уже потянулся лес болельщицких рук. Он отшатнулся, отступил ближе к сетке, где его невозможно было достать, лицо растянулось в гримасе. Он стоял, прижавшись к проволочной сетке, упершись лбом в кулак, словно опасаясь, как бы не поранить лицо. Хилл в боксах Williams поднял кулак и резко опустил его вниз, словно выражая этим жестом свое отчаяние, словно избавляясь от чего-то. Не от дурного видения, а в знак протеста против несправедливостей судьбы, играющей такую роль в людских амбициях.

Один из них выиграл чемпионат, другой проиграл. Один обрел, другой потерял.

Представ перед микрофонами. Хилл сказал: «Я чувствую опустошение, но я основательно его погонял. Он явно чувствовал прессинг, иначе не оказался бы за пределами трассы. Я увидел свой шанс и подумал, что должен его использовать. Не удалось. Таковы гонки! Я не собираюсь обсуждать то, что там произошло. Мне жаль себя, своих родных. Считаю, что каждый член команды Williams в этом году заслужил награду. Мы прошли трудные времена, сражались за титул и были сильны». Он не уронил собственного достоинства, как и подобает сильному человеку. Он не позволил себе посыпать пеплом голову из-за того, что с ним случилось.

Гран-при Австралии выиграл Мэнселл, компанию которому на подиуме составили Бергер и Брандл, а Михаэль, как новоиспеченный чемпион мира, присоединился к ним на пресс-конференции. После типично бергеровской шутки — Герд подсчитал, что его, Брандла и Мэнселла возраст в сумме составляет 120 лет, — слово взял Шумахер. Трудно было не заметить, что действовал он не лучшим образом, Михаэль готовился к этому моменту, как месяцами готовился к любому повороту, понимая, какие неприятности может доставить одна единственная кочка. Интервьюер предположил, что он, должно быть, не желал таким образом выигрывать чемпионат. Я немного пригладил стенограмму его высказываний и тон, в котором они были сделаны, дополнив ее лишь необходимыми пояснениями в скобках.

«Безусловно, в гонке у меня с Хиллом получился отличный поединок, и, должен сказать, он был молодцом. Мы не допускали ошибок, и те, кто это видел, наверняка получили удовольствие.

Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 165; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!