Много шуму из никчемного протокола
Поляки из технической комиссии жаловались на то, что постоянно приезжающие на раскопки делегации мешают им работать. Делегаций и вправду было много – мы даже не знаем, сколько именно. Известно, что в Катынский лес возили пленных союзников СССР – на немецких фото зафиксированы англичане, американцы, канадцы. Однако самый большой пиар получила так называемая международная комиссия, которая посетила Катынский лес с 28 по 30 апреля. В нее входили представители судебной медицины европейских высших учебных медицинских учреждений. Д‑р Спелир – ординарный профессор глазных болезней Гентского университета (Бельгия); Д‑р Марков – ординарный доцент судебной медицины и криминалистики Софийского университета (Болгария); д‑р Трамсен – прозектор института судебной медицины в Копенгагене (Дания); д‑р Саксен – ординарный профессор патологической анатомии университета в Хельсинки; д‑р Пальмиери – ординарный профессор судебной медицины и криминалистики Неаполитанского университета (Италия); д‑р Мирославич, ординарный профессор судебной медицины и криминалистики Аграмского (Загребского) университета; д‑р де Бюрле – ординарный профессор анатомии Гронингенского университета (Нидерланды); Франтишек Гаек – ординарный профессор судебной медицины и криминалистики Пражского университета (протекторат Богемии и Моравии); д‑р Биркль, судебный врач румынского министерства юстиции и первый ассистент института судебной медицины и криминалистики в Бухаресте (Румыния); д‑р Навиль, ординарный профессор судебной медицины Женевского университета (Швейцария); д‑р Сурик, ординарный профессор патологии и анатомии Прессбургского университета, руководитель государственного здравоохранения в Словакии; д‑р Орсос, ординарный профессор судебной медицины и криминалистики Будапештского университета (Венгрия).
|
|
|
Мы не можем сейчас сказать, что это за люди, какова их репутация и насколько велик вес в научном мире. Итогом их работы стал «протокол международной комиссии врачей» – если этот документ можно назвать таким солидным словом.
Мы знаем, как работали в Катынском лесу советские судмедэксперты. А чем занималась на раскопках гитлеровская «международная комиссия»? Она «допросила лично некоторых русских свидетелей» (а именно Киселева, поскольку других к посетителям не выводили), познакомилась с уже полученными результатами и осмотрела вещественные доказательства – то есть, попросту говоря, посмотрела то, что продемонстрировали немцы. Кроме того, члены комиссии лично произвели исследование девяти трупов и, как сказано в немецком официальном материале, «осмотр многочисленных особо подобранных случаев». В чем заключалась данная «особость» и кто ее подбирал – не указано.
|
|
|
Выводы комиссии кратко повторяют уже знакомое нам заключение доктора Бутца. Все те же слова о выстреле в затылок как о причине смерти, об «опытной руке», о том, что «техника связывания соответствует установленной на трупах русских граждан, гораздо ранее зарытых и также извлеченных из могил в Катынском лесу».
Что же касается вскрытых членами комиссии девяти трупов – то немцы приводят протоколы вскрытия полностью, явно стараясь запутать между слов отсутствие результата. Почти все акты – это просто описания, без каких‑либо определенных выводов. Несколько черепов, взятых с поверхности общей могилы, были исследованы по методу профессора Орсоса – учитывая, что сам он находился в составе комиссии, ему, наверное, было приятно, но, опять же, частое повторение его имени маскирует тот факт, что выводы о времени смерти основаны на одном‑единственном непроверенном исследовании. Кстати, Орсос – единственный, кто заявил, что доставшийся ему мертвец пробыл в земле более трех лет. Остальные не дерзнули. В целом и члены комиссии тоже переводят стрелки с состояния трупов на документы: «Из свидетельских показаний, из найденных при трупах писем, дневников, газет и т. д. вытекает, что расстрелы имели место в марте и апреле месяце 1940 года. С этим вполне согласуются описанные в протоколе данные о массовых могилах и об отдельных трупах польских офицеров».
|
|
|
Правда, из приведенных данных что‑то не бросается в глаза, что они согласуются. А с учетом того, что в Катынский лес в марте, т. е. еще до появления там международной комиссии, привозили каких‑то мертвецов, которых вполне могли подсунуть экспертам, ценность данного исследования для установления истины вообще приближается к нулю.
Впрочем, есть сведения, что эксперты не хотели подписывать даже такой протокол. На состоявшемся в 1945 году в Софии судебном процессе над обвиненными в лжесвидетельстве коллаборационистами член комиссии доктор Марков рассказал, как происходило подписание. Протокол был составлен все тем же доктором Орсосом – венгерским ученым, на единственной работе которого было основано свидетельство о дате смерти. Интересный момент, вы не находите? Человеку делают роскошную рекламу, на результатах его исследований основывают выводы судебной экспертизы, и он же является первым помощником немцев… Плата за пиар, или, может, господин профессор входил в геббельсовскую команду?
|
|
|
Подписан протокол был не в Смоленске, а на каком‑то отдаленном аэродроме «Бяла Подляска», где зачем‑то опустился перевозивший комиссию самолет, в присутствии военных и полицейских. Как рассказывал Марков, подписание проходило «в тяжелой обстановке», и им прямо не говорили, однако дали понять, что тот, кто не поставит автограф под протоколом, едва ли вернется домой.
Доктор Марков бумажку подписал, но по прибытии в Болгарию замолчал наглухо: отказался делать заявления в печати и на радио, отклонил и приглашение немецкой миссии провести беседы с болгарскими врачами. Близким он рассказывал, что катынские раскопки являются инсценировкой и что поляков убили сами немцы.
Впрочем, с учетом содержания протокола, разницы от того, подписали его врачи или же нет, не было ни малейшей.
В 1946 году один из членов этой делегации, доктор Франтишек Гаек, прочитал на собрании чешских врачей (и позднее опубликовал в издании этого общества) свои впечатления от поездки в Смоленск. Выводы, которые он в то время обнародовал, были следующими (первый абзац цитаты предваряется длиннейшим описанием того, что происходит с мертвым телом в могиле, которое мы опускаем):
«Когда надо провести эксгумацию с целью кремации трупов (или останков), меня вызывают на пражские кладбища, чтобы я их осмотрел, и я действительно видел изрядное количество трупов со всех пражских кладбищ по истечении различного времени после погребения, следовательно, обладаю большим опытом. Не могу, однако, сказать, чтобы мне когда‑нибудь попадался даже двухлетний труп в таком состоянии, как те, что были в Катыни. Состояние трупов в Катыни указывало на то, что они лежали там самое большее 1,5 года…
…В соответствии с общим опытом, хлопчатобумажные и льняные ткани разлагаются в течение приблизительно 5‑ти лет, шерстяные приблизительно за 10 лет. На польских офицерах мундиры сохранились полностью, не были даже истлевшими, их можно было легко снять с тела и расстегнуть пуговицы, металлические детали, такие, как пряжки на ремнях; крючки и обувные гвозди хотя и были немного ржавые, однако местами сохранили свой блеск. Табак в портсигарах тоже сохранил желтый цвет; сигаретная бумага хотя и отсырела, но не размокла и не истлела…
…Трудно согласиться с тем, что письма и газеты, пролежав в земле 3 года, где на них воздействовала вода и продукты разложения, могли бы быть целы и читаемы так, как действительно были. У нас (в Чехии. – Авт.) есть традиция класть в гроб с телом усопшего изображения святых, которые обычно изготовлены из очень хорошей бумаги, но все‑таки при эксгумации трехлетних трупов я никогда никаких картинок не находил. У офицеров, как я видел, они лежали совершенно свободно в карманах, а не в каком‑либо футляре, и поэтому невозможно поверить, что по истечении 3‑х лет их целостность и читаемость была такая, в какой их действительно обнаружили. В процессе тления трупа на них воздействуют образующиеся кислоты – и они истлевают…
Как проистекает из вышеприведенных выводов, ни одно доказательство, на которое опирались немцы, не является настолько надежным, чтобы выдержать критику, и не доказывает, что трупы лежали в Катынском лесу 3 года, а наоборот, все обстоятельства указывают на то, что они там лежали 1,5 года»[23].
Впрочем, нет никаких сомнений, что господин профессор грубо вводит коллег в заблуждение – из страха перед НКВД. Вот если бы он выступил с таким докладом в 1943 году – тогда было бы совсем другое дело…
Винница – расширение темы
…Перейдем теперь к обещанному вкладу доктора Геббельса в современную пропаганду. Лишь ознакомившись подробно с тем, что говорили немцы в 1943 году, видишь, сколь много нынешние разоблачители «большевистских зверств» оттуда почерпнули.
Итак, берем издание «Столичные новости» № 10 за март 2002 года, материал Сергея Вейгмана «Незабытые могилы», посвященный тридцать седьмому году на Украине.
«Для большинства жителей Винницы массовые расстрелы в городе тайной не были – тем более что областное НКВД с непонятным рвением хоронило расстрелянных практически в центре города…».
Уже интересно. Наш журналист, конечно, любую фигню напишет, а читатель ее проглотит, дело понятное – желтая пресса, стремительно летящий вниз уровень интеллекта населения… Но в реале рвение чекистов не имеет ни объяснения, ни оправдания, ибо, согласно инструкции, для массовых расстрелов тридцать седьмого года следовало выбирать глухие, малопосещаемые уголки. Производить массовые казни и закапывать трупы в центре города не то что запрещалось – такое попросту никому бы и в голову не пришло[24]. Заниматься сексом в залах Эрмитажа тоже, знаете ли, правилами музея не запрещается – ну и что?
Это даже если не вспоминать о такой великой и ужасной структуре, как санэпидслужба. В СССР 30‑х годов, сотрясаемом постоянными вспышками тифа, кишечных инфекций и черт знает чего еще, одна только мысль об эпидемии могла довести до паники руководство любого масштаба, а действия, которые, хотя бы гипотетически, способны ее вызвать, шли по разряду вредительства, с применением ВМН. И если кто думает, что чекистов в тридцать седьмом не расстреливали…
Да и зачем им возиться с похоронами в центре города? Работникам НКВД не было нужды бояться бродящих по лесам окруженцев и партизан, они, в отличие от оккупантов, были свободны в выборе места, зато у них имелась куда большая нужда, чем у немцев, маскировать казни.
Откуда же взялись могилы в середине областного центра? На этот вопрос мы отвечать не будем, а лучше зададим другой: а откуда они взялись в Смоленске – 87 братских могил на 135 тысяч человек фактически в черте города. Тоже НКВД постарался?
…Дальнейшее чтение обрисовывает мучительно знакомую ситуацию.
«Уже весной 1942 года были выявлены первые массовые захоронения жертв сталинского террора. В районе внезапно огражденного забором фруктового сада на Литинском шоссе винничане обнаружили 19 траншей, переполненных трупами. 30 июня 1943 года новые останки были найдены на старом православном кладбище. Там в шести могилах глубиной более двух метров лежали останки людей, расстрелянных в затылок, со связанными за спиной руками. Последние жертвы энкаведистов были обнаружены в Винницком парке культуры и отдыха им. Горького, который расположен сразу же за зданием Винницкого областного управления НКВД».
Налицо, как видим, явное увеличение уровня маразма. Если в Катыни расстрелы производились на территории загородного пионерлагеря, то здесь – возле здания Управления НКВД, расположенного на пересечении двух главных улиц города, через дорогу от областного театра. Это примерно как если бы казни производились, скажем, в подвалах Русского музея, а хоронили казненных в Летнем саду. Но у г‑на Вейгмана расстрельщики вытаскивали трупы через забор прямо в ЦПКиО, и плевать, что утром пришедшие отдохнуть винничане увидят кровавые дорожки от забора УНКВД к свежим ямам по соседству с детскими площадками, а санэпидстанция уже дала предписание о строительстве ограждения и о санитарной зоне…
А кстати, где размещалось в Виннице гестапо? Они любили устраиваться в помещениях управлений НКВД. И вот еще вопросы: когда был внезапно огражден забором фруктовый сад, а также оставался ли при немцах вход в парк культуры свободным, или там стояли часовые и тянулась колючая проволока, чтобы партизаны не выкопали жертвы НКВД и не свалили на немцев преступления советской власти?
После «внезапного обнаружения трупов» пошли тоже хорошо знакомые вещи.
«С 12 июня по 7 сентября 1942 года Винница стала столицей смерти – за это время город увидел 15 похоронных процессий. Ежедневно жители города и области (в основном женщины) шли и ехали к местам раскопок с единственной надеждой – опознать одежду бесследно исчезнувшего мужа или годами не подававшего о себе известий отца.
Всего в Виннице было найдено 9439 трупов. После их перезахоронения в 1943 году над могилами был установлен крест с надписью:
„Тут похоронены жертвы сталинизма“. Когда весной 1944‑го года Винницу освободила Советская армия, на кресте сделали другую надпись: „Тут похоронены жертвы фашизма“. Впрочем, вскоре его и вовсе уничтожили».
Как видим, история на удивление напоминает катынскую (даже кресты есть), за исключением даты. Уж больно время какое‑то странное для торжественных перезахоронений жертв НКВД. В 1942 году немцам еще не было нужды сострадать убиенным в России (кто бы их ни убил) – они наступали и надеялись победить. Впрочем, недоумение разрешается просто: автор материала, как и положено достойному представителю второй древнейшей профессии, напутал. Любовь к правде проснулась у оккупационной администрации города Винница не в 1942‑м, а в конце мая 1943 года, аккурат после Сталинграда и почти одновременно с Катынью.
Первыми начались раскопки в саду на Подлесной улице, где и на самом деле отыскали тела, поразительно похожие на катынские находки: все казненные были убиты выстрелами из пистолета в затылок. С 4 по 7 июня некая украинская комиссия провела медицинскую экспертизу и определила дату смерти: 3–5 лет назад. Что за комиссия – непонятно, неясно даже, существовала ли она в реальности или только в пропагандистских отчетах.
А раскопки тем временем продолжались. До 16 июня было найдено 509 трупов, из которых один женский и один молодого мужчины (20–22 лет), остальные – мужчин старше сорока лет. 18 июня в Берлин ушло сообщение от представителя рейхскомиссариата Украины фон Зауккена, в котором тот сообщал, что предполагает найти 8–10 тысяч трупов. В общем‑то, уже одной этой телеграммой немцы выдали себя с головой – ну откуда им могло быть известно, сколько человек расстрелял здесь НКВД? А вот масштабы собственных казней они знали отлично!
Дальше процесс шел по уже накатанной колее. В том же июне в Виннице была создана так называемая «Международная комиссия по расследованию злодеяний большевистского режима». В нее входили врачи, юристы, священники и журналисты из Бельгии, Болгарии, Финляндии, Франции, Италии. Хорватии, Голландии, Румыни, Швеции. Словакии, Венгрии, Греции, Дании. Возглавлял работы назначенный ведомством Геббельса профессор Шрадер. И снова во главе расследования стоят не криминалисты, а пропагандисты!
В последних числах июня начались раскопки на православном кладбище и в парке культуры. 15 июля подписан протокол, где говорилось, что в саду на Подлесной улице обнаружили 37 могил с 5644 трупами, на кладбище – 42 могилы с 2405 трупами и в ЦПКиО – 24 могилы с 1390 трупами, а всего 9439 тел. Большей частью они были кинуты в ямы как попало, а сверху брошена одежда. Интересный нюанс – трудно представить себе чекистов, которые сперва приказывают приговоренным раздеться, потом, судя по всему, отбирают из вещей, что получше, а остальное бросают в яму. Это больше похоже на стиль бандеровцев из карательных подразделений, а сами казни – на «расовые чистки», в которых они активнейшим образом участвовали.
В 1944 году в Германии даже вышла соответствующая книга о винницких могилах и появился документальный фильм. Впрочем, широкой огласки история не получила – только что закончилась разборка по поводу Катыни, и советское правительство явно не горело желанием устраивать расследование еще одной точно такой же провокации. Не стоило давать немцам повод начать клонирование разрытых могил с «жертвами чекистов» – учитывая масштабы гитлеровского террора, процесс этот мог стать поистине безбрежным. На Западе тему Винницы тоже обошли молчанием – надо полагать, сотрудники НКВД, тайком зарывающие трупы в парке культуры и отдыха, не вдохновили даже бульварную прессу. Купились на эту наживку только всеядные перестроечные журналисты.
Так что советских материалов по поводу «винницкой Катыни» немного. Однако в свое время эта тема, наряду с собственно катынской, всплыла на том самом процессе в Болгарии, где судили доктора Марко Маркова. На Украину от Болгарии ездила целая делегация: доктор Георгий Михайлов, архимандрит Стефан, архимандрит Николай, архимандрит Иосиф, руководитель Дирекции национальной пропаганды Борис Коцев. В ходе процесса и проявились некоторые любопытные подробности.
…7 августа 1943 г. в болгарской газете «Зора» появилась заметка «Страшные находки на Украине». Там говорилось:
«На пресс‑конференции директор Дирекции национальной пропаганды г‑н Борис Коцев поделился своими впечатлениями о виденном им в Виннице. Отличает случай в Виннице от случая в Катынском лесу то, что в то время как в Катыни были убиты польские офицеры, военнопленные, в Виннице жертвами являются русские – украинцы из среды самого местного населения. Специальная международная комиссия по расследованию, составленная из специалистов по судебной медицине, после множества вскрытий и исследований констатировала в протоколе как время, которым датируется убийство, так и способ, которым оно было совершено.
Местность, на территории которой были убиты и похоронены жертвы, находится непосредственно вблизи ст. Винница. Здесь, согласно показаниям местного населения, в 1938–1939 гг. был устроен лагерь, окруженный высоким и неприступным забором. В нем содержалось много украинцев, главным образом, рабочих и крестьян. Поводы для ареста были самые различные. Чаще всего таким поводом было нахождение во время массовых обысков различных религиозных предметов и книг или же писем, хотя и с самым невинным содержанием, исходящих из заграницы.
Вслед за этим арестованные исчезали, а их близким сообщалось, что они сосланы в Сибирь на 10 или 15 лет. По существу же их ликвидировали на месте самым жестоким способом. Как устанавливает судебно‑медицинский протокол, им связывали руки за спину и убивали их двумя или тремя выстрелами в упор в затылочную область из мелкокалиберного, почти беззвучного пистолета. Убитых бросали и зарывали по 50–100 или 200 человек в огромные общие могилы, на поверхности которых впоследствии посеяли траву так, что после ликвидации лагеря спустя год на месте не оставалось никаких видимых следов совершенного массового преступления. На этом месте палачи устроили так называемый „Парк культуры и отдыха“. Были устроены детские качели, карусели и танцевальные площадки с тем, чтобы на могилах несчастных жертв забавлялись их собственные дети и родственники».
Да, конечно: сперва в центре города устроили лагерь, потом на этом месте открыли парк. По‑видимому, заключенных в порядке особого извращения содержали в окружении зелени, потому что траву можно посеять и вырастить за несколько месяцев, но с прочей флорой уже труднее. А какой же парк без кустов и деревьев? И ну прямо‑таки ни чего не подозревавшие местные жители (напомним, речь идет о зеленом массиве наподобие Таврического сада) бестрепетно резвились на братском кладбище. И санэпидслужба… впрочем, о ней мы уже говорили.
Нет, конечно, некоторые западные туристы до сих пор уверены, что в России медведи по улицам бегают, так что здесь в принципе может произойти все что угодно. Ну, так то западники – а вот нам такой бред даже читать стыдно, не то что пересказывать…
Затем началось стандартное шоу «еще одна Катынь».
«Массовые могилы разрываются постепенно в присутствии приглашенных комиссий из почти всех европейских стран. Обезображенные и разложившиеся трупы очищаются, после чего происходит опознание. Родственники жертв узнают их чаще всего по некоторым случайным приметам: особенное построение зубов, физический недостаток или еще сохранившиеся части одежды. Нередко на жертве находят кое‑какие документы – заметки, письма или самый приказ об аресте».
Приказ об аресте, обнаруженный на трупе, – это сильно! Даже сильнее, чем паспорт, найденный на теле военнопленного.
«Бесконечное множество женщин, детей и даже мужчин бродят по тому зловещему месту с надеждой узнать в ком‑либо из извлеченных трупов своего близкого, которого до сих пор они считали сосланным в Сибирь. До сих пор извлечено более 5 тысяч трупов и, судя по открытым следам могил, считают, что на том месте будет найдено не менее 10 тысяч трупов».
А вот какие показания дал тот же Борис Коцев на следствии 16 сентября 1944 года:
«Виюле 1943 года пришел в Дирекцию пропаганды секретарь германской миссии Борман и сказал мне следующее: в г. Винница в России (Украина) были произведены германскими военными раскопки массовых могил людей, убитых большевиками… С германской стороны делегации из представителей разных общественных кругов всех европейских стран приглашались посетить Винницу и видеть эти раскопки… Предвиделись делегации 4‑х видов. Одна из экспертов – судебных врачей, которые должны были сделать официальные констатации и составить соответствующий протокол, вторая – из журналистов, третья – из высших духовных лиц и четвертая – из некоторых общественных и должностных лиц…
…Нас отвели на самое место раскопок. Это было недалеко от города в двух отдельных местах. Там мы увидели несколько глубоких ям, не вырытых до этого трупов, которые уже были похоронены, и рылись также новые ямы, из которых тоже вынимались трупы. Трупы были сильно разложившиеся и смешанные с грязью, таким образом, что еще можно было узнать в них человеческие трупы. Двое германских врачей чистили трупы или их остатки. Они чистили главным образом черепа, чтоб показать присутствующим по две или три дыры от пуль в затылке. Лично я не врач и не могу констатировать и утверждать, ни какова давность трупов, ни отчего дыры в черепах. Германские врачи утверждали, что давность трупов приблизительно от 1938–1939 года и что дыры в черепах от мелкокалиберного пистолета. Пока мы были там, было вынуто в общем 30–40 трупов. Вокруг толкались люди из местного населения. Производило впечатление то, что некоторые женщины ходили вокруг трупов и плакали. Их плач, однако, был несколько профессиональным, и у меня сложилось впечатление, что они нарочно поставлены немцами, чтобы усилить впечатление у посетителей‑иностранцев. Отсюда нас отвезли в город, в одну комнату, где был устроен музей из вещей, обнаруженных в одежде трупов».
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 179; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!