О ВИЛЛАНЕ, КОТОРЫЙ ТЯЖБОЙ ПРИОБРЕЛ РАЙ.
Практическое занятие на тему:
Литература городской среды
Источники: фаблио, Роман о Лисе (отрывки), повесть Крестьянин Гельмбрехт, Лэ, или малое завещание Франсуа Вийона (отрывки)
Литература: Косиков Г.К. Франсуа Вийон
Вопросы:
1. Каков он – Жак-простак? Образ крестьянина в городской литературе.
2. Верят или боятся? Церковь, клир, вера и религиозность в литературе городской среды.
3. Защитник или грабитель? Образ рыцаря в городской литературе.
4. Двуликий Янус или сосуд греха? Отношение к женщине.
5. Семь смертных грехов? Общественные и человеческие пороки, особенно осуждаемые авторами.
6. Образ Лиса и Льва в «Романе о Лисе».
7. Над чем смеётесь? Специфические черты средневекового юмора.
8. Одним миром мазаны? Отличия авторских и народных произведений городской литературы.
Фаблио
АНОНИМ
(XII-XIII вв.)
О СТАРУХЕ,
СМАЗАВШЕЙ РЫЦАРЮ РУКУ
Я о старухе, вам в забаву,
Побаску сочинил на славу!
У старой две коровы было.
Однажды их она пустила
На луг сеньора, слышал я.
Там заприметил их судья
И гнать к себе велел коров.
Старуха же, без дальних слов,
Скорей бежит к нему - просить
Ей коровенок возвратить.
Но как ни молит, ни хлопочет,
И слушать ничего не хочет,
Смеется лишь судья-злодей
И выкуп требует у ней:
Сперва, мол, денежки несите,
Монет горшочек припасите.
И вот, в слезах, удручена,
Пошла ни с чем домой она.
Соседку повстречавши вскоре,
Рассказывает ей о горе,
А та благой совет дает:
К владельцу луга пусть идет;
Коли ему словечко скажет
Да руку хорошенько смажет,
Отдаст приказ он - и назад
Коров ей тут же возвратят.
Но старой было невдомек,
Какой в совете скрыт намек,
И, сало взяв, она к сеньору
Пошла. Он дома был в ту пору
И во дворе один стоял,
А руки за спиной держал.
Вот старая тишком подходит
И салом по руке проводит…
Сеньор тотчас отдернул руку
И, оглянувшись на старуху:
- Зачем пришла? - спросил. А та
Ему ответила спроста:
- Да вот, сказали мне друзья,
Должна вам руку смазать я;
Тогда, по вашему приказу,
Вернут коров мне, дескать, сразу.
- Тот, кто совет такой давал,
Иное на уме держал.
Но я и так, и без даров,
Велю вернуть тебе коров.
Пасти их можешь без опаски.
|
|
|
Урок полезный в сей побаске
Для злых, корыстных богачей
И всех стяжателей-судей,
Что справедливость не блюдут,
За деньги совесть продают.
Бедняк же, в лапу им не дав,
Всегда окажется неправ.
Горожанка из Орлеана
Я на сегодня вам припас
О даме и купце рассказ.
Он жил в Амьене постоянно.
А взял жену из Орлеана.
Купец был тертым калачом —
Торговцем п ростовщиком.
Всех дел знал хитрости и штуки:
Того, что попадется в руки.
Уж он не выпускал из рук!
И в город к ним приходят вдруг
Три парня-школяра. Мешки
У них не больно велики,
А сами гладкие такие, —
Видать, обжоры записные;
Те, у кого они стояли,
Хвалы вовсю им расточали.
Один, что новиднее был,
К купцу с чего-то зачастил.
Он в обхожденье был приятен.
Лицом смазлив, собою статен,
И не могла жена купца
Не заприметить молодца.
Ходил он столь охотно к ним,
Что, подозрением томим.
Купец решил застать вдвоем
Свою жену со школяром —
Лишь только бы узнать заране.
Когда и где у них свиданье.
|
|
|
Девица в доме там жила,
Купцу племянницей была.
Вот он зовет к себе девицу:
Наградой, мол, не поскупится,
Пусть выведает то, что может,
И обо всем ему доложит.
Школяр же — парень он упрямый!
Обхаживал так ловко даму,
Что та сдаваться начала.
Девица тут как тут была:
Подсторожив, все услыхала,
Все вынюхала, разузнала —
И ну к хозяину опять —
О сговоре их рассказать.
Сговорено ж такое было:
Явиться к даме сможет милый,
Лишь отлучится муж из дому —
Не тратя время по-пустому,
Пусть к винограднику придет
И у калитки подождет,
Пока стемнеет. Рад купец:
Он их поймает наконец!
Немедля он идет к жене
И объявляет: — Надо мне
Уехать нынче но делам.
Блюсти весь дом придется вам,
Как надлежит супруге честной.
Когда вернусь я — неизвестно.
— Что ж, с Богом! — дама говорит.
Купец же к возчикам спешит
Сказать, чтоб были те готовы
В путь выступать с зарею новой,
Уже за городом ночуя.
Подвоха мужнина не чуя,
С дружком свиданья дама ждет.
И час урочный настает.
Купец, спровадивши людей,
Сам к винограднику скорей,
А вероломная супруга
Спешит туда же встретить друга.
Калитку дама открывает,
В калитку гостя пропускает.
Любовных помыслов полна,
Кто с ней, не поняла она,
Дружка приветствует, любя...
А муж не выдает себя
И отвечает ей невнятно.
С ним в дом она идет обратно.
Свое лицо скрывает он,
Но, заглянув под капюшон,
Она супруга вмиг узнала
И план коварный разгадала:
Задумал, видно, он схитрить,
Жену в измене уличить?
Пусть! Ей не страшно ничего,
Перехитрит она его!
(Да! Жены — продувной народ,
Их Аргус не устережет!
Так повелось еще с Адама.)
— О, как я рада, — молвит дама, —
Что вас могу здесь принимать!
Я вам хочу в подарок дать
Деньжат толику небольшую,
Лишь обо всем молчать прошу я.
Теперь же, чем гулять в саду,
Я на чердак вас отведу;
Побудете вы там пока —
Ключ у меня от чердака.
А как улягутся все спать,
Я к вам приду туда опять
И в спальню проведу свою:
От глаз людских вас утаю.
— Отлично! — он ей отвечал.
Купец и не подозревал
О тайном замысле ее
(Погонщик думает свое,
Осел кумекает другое).
Теперь купцу житье плохое —
Он взаперти, сидит и ждет,
Когда она к нему придет.
Ну, а жена — обратно в сад.
Школяр уж там, свиданью рад;
Встречает дама молодца,
И нежным ласкам нет конца.
Поди, купцу пришлось похуже:
Заставила плутовка мужа
Всю ночь сидеть на чердаке!
А те вдвоем, рука в руке,
Уже в опочивальню входят.
Постель там постланной находят;
И дама друга своего.
Не опасаясь никого,
Целует жарко, обнимает...
Школяр же сразу приступает
К тому, что нам велит любовь:
Пытает силы вновь и вновь
В игре, приятнейшей из всех,
А даме — слаще нет утех!
И долго нежились на ложе
Они, в объятьях тесных лежа.
— Постойте, — молвит дама вдруг, —
Я вас покину, милый друг.
Увы, пора мне уходить,
Мне нужно челядь накормить.
А после мы в укромном месте
Отужинаем с вами вместе.
— Я к вашим, госпожа, услугам! —
И дама в зал, простившись с другом.
Идет. Все домочадцы в сборе:
Задобрить надо их... И вскоре
Обильная, как никогда.
На стол поставлена еда.
Когда же съедено все было.
Она людей не отпустила,
А задержала на сей раз,
К ним с хитрой речью обратясь.
Племянник там хозяйский был,
И тот, кто воду в дом носил,
И три служанки молодые,
И слуги, парни удалые;
Там и племянница была.
— Друзья, — хозяйка начала, —
Хочу сказать вам вот о чем:
Вы видели, что в этот дом
Школяр-красавчик все ходил:
С меня и глаз он не сводил,
К любви меня склонить желая.
Сурова долго с ним была я,
Но, увидав, что все напрасно,
Глупцу я намекнула ясно,
Что дам ему я насладиться,
Лишь только муж мой отлучится.
И вот уехал муженек,
А тот, докучный, на порог —
Небось прийти не поленился
И за обещанным явился!
Сидит он заперт... Пир горою
Я вам сегодня же устрою,
Бочонок выкачу вина,
Коль буду я отомщена.
Скорей, идите на чердак!
Отколотите парня так,
Чтоб на ногах не устоял
И наземь от побоев пал,
Чтоб навсегда был отучен
Порочить верных, честных жен!
|
|
|
|
|
|
И слуги шустрые смекают:
Вскочивши с мест, тотчас хватают
Дубинку, вертел или шест,
Тот — кочергу, тот — тяжкий пест,
А дама ключ им отдает.
Кто счел бы их удары, тот,
Ей-богу, преискусный счетчик.
— Пускай покормится молодчик,
Лишь улизнуть ему не дайте!
А вы, бесстыдник, так и знайте, —
Кричит она, — проучим вас! —
И домочадцы, разъярясь,
За горло бедного схватили
И капюшоном так сдавили,
Что тот не вымолвит и слова.
Поколотив, дубасят снова,
Удар наносят за ударом;
За мзду большую, не задаром,
Ей-6огу, лучше не сомнут!
Племянники усердно бьют
Родного дядю в грудь, с боков —
Аж пот катится с молодцов.
Но бить наскучило, однако.
Купца, как дохлую собаку,
Они на свалку волокут,
А сами пировать идут.
Вин белых, красных, всех сортов
Для них несут из погребов;
Ей-ей, по-королевски прямо
Их угостила нынче дама!
Сама ж ушла к себе в покой,
Но, видимо, не на покой —
Взяла ни рог, вино и свечи...
И длятся все услады встречи
Вплоть до зари. Дружку в подарок
Вручает дама десять марок,
Прося, — так ей велит любовь! —
Чтоб приходил скорее вновь,
Почаще быть у ней старался.
А тот, кто на земле валялся,
Меж тем очнулся и, как мог,
Приполз тихонько на порог.
Дивиться домочадцы стали,
Когда хозяина узнали:
Как с ним беда такая сталась?
— Неведомо за что досталось, —
Он простонал. — Несите в дом,
Не спрашивайте ни о чем... —
Купца все разом подхватили,
Скорей в покои потащили.
От мыслей злых освобожден,
Немало был утешен он
И даже боль забыл: жена
Супругу, стало быть, верна.
Лишь только бы здоровым быть,
Век будет он ее любить!
Купца приносят в дом. И вот
Жена его полна забот.
Настоем из целебных трав
Мученья муженька уняв,
Желает знать, что с ним такое.
— Ох, испытание большое
Пришлось пройти мне, — говорит, —
Все тело от него болит! —
Тут домочадцы хвастать стали,
Как лихо парня наказали,
Им выданного на расправу.
Недурно выпуталась, право,
Жена купца из затрудненья!
Не будет больше подозренья
К ней никогда супруг питать.
Зачем же ей любовь бросать?
С дружком и впредь водиться станет,
Коль в их края он вновь заглянет.
Перевод С. Вышеславцевой
О ребенке, растаявшем на солнце
Жил некогда один купец.
Проворный, ловкий молодец.
Наживы ради он, бывало,
По свету странствовал немало.
С лихвой товары продавал,
В заботах отдыха не зная.
Умел он выгоду смекнуть.
Однажды он пустился в путь
И славно так расторговался,
Что на два года задержался
В далеких и чужих краях.
Жена меж тем, забывши страх,
С одним молодчиком слюбилась.
Недолго их любовь таилась —
В крови желание зажгла,
На общем ложе их свела.
И вот — нешуточное дело! —
Жена купца затяжелела
И сына родила. Купец
Домой вернулся наконец
И, в горницу едва войдя,
Увидел малое дитя.
Спросил жену он: — Кто же это? —
Ждать не пришлось ему ответа:
— Я на крылечке как-то раз
Стояла, вспоминая вас.
Я думала, судьбу кляня,
Как далеко вы от меня,
И горевала, и грустила.
Шел снег, зимою это было.
На небо глядя и скучая,
Напасти никакой не чая,
Стояла долго я... И вот
Снежинка мне влетела в рот.
В тот самый миг чудесной силой
Зачат был этот мальчик милый...
Клянусь, что правду говорю я! —
Купец же, втайне негодуя,
Ей отвечал: — Какое счастье!
Господь явил ко мне участье —
С небес младенца нам послал.
А я не думал, не гадал,
Что ждет меня такая честь.
Вот и наследник в доме есть!
Дай Бог, чтоб нас не опозорил. —
Купец не ссорился, не спорил.
Но отомстить жене решил.
Меж тем ребенок жил да жил.
Его взрастили, воспитали;
Купца же думы донимали,
И помышлял он об одном —
Как бы разделаться с сынком.
Пятнадцать минуло годов.
К отмщению купец готов
(Обида в сердце не стихает!).
Вот он однажды объявляет: —
Жена! Не надо огорчаться,
Придется завтра нам расстаться, —
Пущусь в дорогу торговать я.
Сбери мне кое-что из платья
И на рассвете разбуди.
Да в путь и сына снаряди,
Решил я взять его с собой.
Зачем? Мне на вопрос такой
Ответ тебе нетрудно дать:
Хочу, чтоб начал привыкать
К торговле помаленьку он.
Коли купец поднаторен,
Торгует ловко и умело,
Ручаюсь, что втянулся в дело
Еще мальчишкой он, юнцом.
— И я не сомневаюсь в том,
А все же — отложить бы срок
И переждать еще годок!
Но, знаю, вы в решеньях скоры,
Тут не помогут уговоры,
И вам перечить мне не след.
Уйдете завтра вы чуть свет...
Всевышний вас да сохранит
И мне сыночка возвратит!
Да будет вам во всем удача! —
И замолчала, горько плача.
А поутру купец встает;
В охотку он дела ведет,
Торговлею не тяготится.
Зато с сынком своим проститься
Жене купцовой было тяжко:
Как будто ведала бедняжка.
Что сына ей уж не вернуть.
Ушел с купцом он в дальний путь.
Тот путь описывать не буду.
Прошло немало дней, покуда
Достигли Генуи. Приют
Нашли в гостинице, и тут
Купец мальца торговцу сбыл.
Торговец же его решил
Перепродать в Александрии.
А у купца — дела другие;
Покончив с жениным сынком.
Своим он занят барышом.
Пора, однако, н домой.
Весь путь оставив за собой,
Купец порог переступает.
Представьте, как жена страдает,
Увидев, что домой один
Вернулся муж. А где же сын?!
Вся обмерла она сначала;
Потом, очнувшись, зарыдала,
Молила именем Христовым
Поведать хоть единым словом,
Сказать, зачем с ним сына нет.
А у купца готов ответ
(Умел он говорить красно):
— Жена! Кому как суждено,
Так и окончит он свой век,
И неразумен человек,
Коли упорствует в слезах.
Узнай же, что в чужих краях
Стряслось на этот раз со мной.
День летний был, измаял зной;
Уж за полдень перевалило,
И солнце жарило, налило.
Бродил с мальцом я по холмам.
Пришла на ум затея нам
Взобраться на гору крутую.
А солнце, будто бы колдуя,
Сильнее и сильнее жгло.
Нам за небесное тепло
Пришлось недешево отдать:
Стал мальчик таять, исчезать...
Воочию я убедился.
Что он от снега зародился,
И я ничуть не удивлен,
Что от лучей растаял он.
Ей стало ясного ясней:
Муж издевается над ней,
Про сына выдумав такое.
Пришло возмездье роковое.
Хоть правду об измене гнусной
Она скрывала столь искусно.
Жестоко муж ей отомстил
(Хоть и не одурачен был
Ее лукавыми речами).
Уж горю не помочь слезами.
Во всем ее самой вина:
Расплачивается она
И за измену и за ложь.
Да! Что посеешь — то пожнешь.
Перевод С. Вышеславцевой
О виллане-лекаре
На свете жил виллан богатый,
Прижимистый и скуповатый.
Ходил он в поле день-деньской
И плуг водил своей рукой,
Покрикивая на кобылу.
У мужика довольно было
Добра, но со своим добром
Он жил один, холостяком, —
К большой досаде и друзей,
И, почитай, округи всей.
— Ну что ж! Женюсь, — сказал он раз, —
Невеста 6 годная нашлась! —
С тех пор невесту для виллана
Друзья искали неустанно.
Жил старый рыцарь в том краю.
Жену он схоронил свою,
Но дочкой мог он похвалиться —
Пригожей, УМНОЮ девицей.
Богатств за ними не водилось,
И рыцаря не находилось,
Чтоб стал руки ее просить,
Отцу ж хотелось ДОЧКУ сбыть —
Лет было ей уже немало
И выйти замуж подобало.
Дружки виллана к ним приходят
И речь обиняком заводят
Про богатея-мужика:
Мол, у него наверняка
Одежи, хлеба, денег — горы!
Недолги были разговоры —
Старик согласье дал на брак.
А дочь была послушна так,
Что прекословить не решалась:
Ведь матушка давно скончалась,
И был суров ее отец.
Пошла девица под венец
И, хоть с нелегкою душой.
Виллана сделалась женой,
Вступила с ним в союз неравный.
Сыграли свадебку исправно,
Но только с самых первых дней
Виллан стал видеть все ясней,
Что он, бедняга, сплоховал —
Себе неровню в жены взял:
«Навряд ли МУЖИКУ годится
На дочке рыцарской жениться, —
Он размышлял. — Возьмусь за ПЛУГ,
А под окошком рыцарь вдруг:
Гуляке — что ни день, то праздник!
Не он, так капеллан-проказник,
Пока жена сидит одна,
Ходить к ней станет — и она
Уступит поздно или рано.
Нет. не полюбит ввек виллана,
Не стоит муж такой гроша!
Ох я, пропащая душа!
Чем тут помочь, кто даст совет?
Теперь казниться — проку нет!»
Мужик башку себе ломает,
Как уберечь жену, не знает...
«Вот что: пред тем как уходить,
Ее с утра я буду бить;
Пока работаю я в поле,
Наплачется уж верно вволю!
Коль будет хныкать и стонать,
Кто вздумает к ней приставать?
А вечером, придя домой,
Я повинюсь перед женой;
К ночи развеселю ее,
С утра же — снова за свое:
Того-сего поем немного,
Побью жену, а сам — в дорогу».
Вот утром он садится есть.
Жена спешит еду нринесть;
Не семгу подала она,
А яйца, хлеб, стакан вина
Да сыра сочного КУСОК
Из заготовленного впрок.
Когда ж обед пришел к концу,
Жену ударить по лицу
Виллан так крепко постарался,
Что след от пятерни остался.
Потом за волосы схватил
И изо всех мужицких сил
Стал колошматить он жену,
Как будто знал за ней ВИНУ.
Побил — и в поле он идет,
Она ж — сидит и слезы льет.
— Увы! — вздыхает. — Как мне быть
И чем тут горю пособить?
Как мукам положить конец?
Ох, погубил меня отец,
Виллану в жены отдавая!
Уж лучше б дома век жила я...
Как неразумна я была,
Что замуж за него пошла.
Зачем родимой нет на свете! —
И, слыша сетованья эти,
Случайный постоит прохожий
И чуть не прослезится тоже.
Так, охая, она сидела
До той поры, как солнце село
И воротился муж с полей.
Едва вошел — бух в ноги к ней.
Жену он молит о прошенье:
— То злого духа наущенье
Меня толкнуло на побои.
Но впредь, клянусь вам головою.
Не трону вас и пальцем я!
Берет раскаянье меня —
Ведь поступил я как подлец! —
Так говорил ей муж-хитрец,
И все жена ему простила.
Вот ужинать она накрыла
И подала еду на стол:
Поели сытно, н пошел
Виллан с женою мирно спать.
Но поутру мужик опять
Ее с размаху ударяет.
До полусмерти избивает,
А сам пахать уходит в поле.
Грустит она о тяжкой доле
И плачется: — Ну как же быть?
Что здесь придумать, что решить?..
Мне горе выпало большое,
А муж — знавал ли он побои?
Бывал ли битым он хоть раз?
Уж верно нет. Не то сейчас
Не избивал бы так меня! —
Сидит она, судьбу кляня,
И видит вдруг, что перед нeй.
Сойдя с породистых кoнeй,
Два всадника остановились
И к нeй с поклоном обратились:
Не УГОСТИТ ли тем, что есть, —
В ПУТИ, мол, захотелось есть.
Вот, накормив гостей своих.
Хозяйка спрашивает их:
— Откуда вы? Куда спешите?
Чего вы ищете, скажите!
— Гонцами нас, — сказал один, —
Послал король, наш господин,
И ПУТЬ нам в Англию держать:
Должны мы лекаря сыскать.
— Зачем же? — Помощь нам нужна.
Дочь королевская больна:
Уже с неделю, как страдает,
Еды-питья не принимает:
Она намедни рыбу ела.
И в горле кость у ней засела.
Король горюет день и ночь.
Воится потерять он дочь.
— Нет НУЖДЫ ехать в дальним ПУТЬ.
Поможем здесь вам как-нибудь!
Ведь МУЖ мой — лекарь; всем известно,
Что лечит он людей чудесно.
Он знает больше трав целебных,
Для врачевания потребных,
Чем знал когда-то Гиппократ!
— Вы шутите! — гонцы кричат.
— Нет в этом ШУТКИ никакой,
Но только нрав его такой:
Не станет делать ничего,
Коль не побьют сперва его. —
Гонцы смеются: — Что ж, сдается,
Недолго ждать ему придется!
А где же нам его найти?
— Вам в поле надобно идти:
Когда наш двор пересечете,
Вы прямо вдоль ручья пойдете;
Как раз за тем широким ЛУГОМ,
От края первый же, за ПЛУГОМ
Мой МУЖ идет. — Так говорит,
А мысли хитрые таит
Она, судьбу вручая БОГУ.
Гонцы пускаются в дорогу,
Виллана вскорости находят,
К нему с приветствием подходят
И говорят без дальних слов:
— БУДЬ К королю идти готов!
— Что НУЖНО вам? — виллан в ответ.
— Нам нужен мудрый твой совет:
Ведь лекарь ты — и нет другого
Нигде искусника такого. —
Узнав, что в лекари попал,
Виллан всем телом задрожал, —
Твердит, что он-де неучен,
Что он не может быть врачом.
Гонец кричит гонцу: — Скорей,
Как следует его огрей,
И будет он послушен нам! —
Один ударил по зубам,
Другой виллана, как скотину,
Колотит по спине дубиной...
Потом отправились домой,
Виллана прихватив с собой.
Кой-как, силком, но наконец
Его втащили во дворец.
Король навстречу вышел сам.
— Нашли? — он закричал гонцам.
— Да, государь! — гонцы в ответ.
Немил виллану белый свет,
И уж бедняга еле дышит,
Когда слова гонцов он слышит,
Что, дескать, лекарь из коварства
Не даст целебного лекарства,
Не станет делать ничего,
Коль не побьют сперва его.
— Нашли вы лекаря чудного,
Не слыхивал я про такого, —
Сказал король. — Что ж, бить так бить!
Слуга в ответ: — Готов служить!
Примусь за дело лихо я,
Небось запляшет у меня!
Король виллана подзывает:
— Почтенный лекарь! — восклицает. —
Сейчас за дочерью пошлю,
Вам исцелить ее велю. —
Виллан взмолился о пощаде:
— О, не губите, Бога ради!
Всю правду говорю в глаза:
В науках я ведь ни аза,
И врачевать я не мастак. —
Король промолвил: — Ах, ты так?
Побить его! — И повеленье
Исполнено в одно мгновенье.
С ударом крепким но спине
Виллан завыл: — Ох, больно мне!..
Пощады, государь, пощады!
Лечить берусь я, бить не надо!
Девица в залу введена.
Она слаба, лицом бледна.
Виллан же в думу погружен:
Лечить ее берется он,
Но как?! Ведь знает наперед —
Не вылечит, так сам умрет.
Какое средство бы найти,
Чтоб дочку короля спасти?
Придумал: надо постараться
Еe заставить рассмеяться —
И выскочит тогда, быть может,
Кость, что нутро ее тревожит.
И он сказал — В сторонке здесь
Велите-ка огонь развесть,
Зачем — увидите вы вскоре;
Бог даст, спасу ее от хвори. —
Король промолвил только слово —
И СЛУГИ мчатся. Все готово:
Там, где король им указал,
Огонь огромный запылал.
И вот, от страшных МУК стеная.
Садится в креслице больная.
Виллан вдруг обнажился весь:
Штаны, рубаху — все как есть
Он сбросил, у огня ложится
И пятернею, как скребницей,
Дерет себя по грубой коже.
На целом свете нет, похоже.
Такого мастера чесаться.
Чтоб мог с вилланом состязаться!
Больная смотрит и дивится...
И НУ вдруг хохотать, давиться,
И кончена вся маета:
Кость у девицы изо рта
Летит и наземь упадает.
Виллан поспешно надевает
Свои лохмотья, кость берет
И с нею к королю идет;
Кричит, ликуя, во всю мочь:
— Спас, государь, я вашу дочь!
Вот кость! Теперь уйти я волен? —
Король, и счастлив и доволен,
Виллану говорит: — Поверь,
Ты мне дороже всех теперь!
Парчовый дам тебе кафтан.
— На что он мне? — в ответ виллан. —
Не век же с вами оставаться,
Пора домой мне отправляться! —
Король ему: — Не отпущу!
Ты врач и друг мой, так хочу.
— Бог да простит вам все грехи!
Нет дома хлеба ни крохи:
Хотел я ехать со двора
На мельницу еще вчера. —
Король зовет двух молодцов:
— Побить его! — Без дальних слов
Те на виллана нападают,
Его нещадно избивают,
По ляжкам лупят, по хребту...
Терпеть ему невмоготу,
И начинает он вопить:
— Останусь я! Довольно бить!
Его в хоромах поселили,
Остригли, бороду обрили,
Одели в пурпур и парчу.
Однажды — врать я не ХОЧУ! —
С полсотни хворых и больных,
Калек, горбатых и слепых
Созвал король — попировать,
Про жизнь поведать-рассказать.
А сам виллана подзывает:
— Почтенный лекарь, — восклицает
Вверяю вам я сих людей,
Чтоб исцелили их скорей!
— Благодарю, — виллан ему, —
Где ж исцелить такую тьму?
Помилуй боже! Коль начнешь,
К концу вовеки не придешь! —
Тогда двух молодцов зовут,
С дубинкой оба тут как тут:
Приказывать не надо дважды —
Зачем зовут, смекает каждый.
Едва виллан их увидал,
Он весь как лист затрепетал
И стал кричать: — Прошу прощенья
Всех вылечу без нромедленья! —
Сказал он, чтоб дрова несли,
Огонь пожарче развели.
Когда ж огонь был разведен,
Встал около, как повар, он,
Больным приблизиться веля.
Потом он просит короля:
— Те, государь, что не больны,
ПОКИНУТЬ ЭТОТ зал должны. —
Король согласен — прочь из залы
Уходит он и все вассалы.
Виллан болящим говорит:
— Всевышний вас да сохранит!
Трудненько мне лечить: возьмешься,
А до конца не доберешься...
Кто всех слабей? Начну с того,
Что брошу здесь в огонь его!
Когда же он сгорит совсем,
Большая польза будет всем:
Золы глотнете — и тотчас
ПОКИНУТ все недуги вас. —
Один косится на другого,
И нет в Нормандии больного,
Чтобы по совести признался,
Что он хоть малость расхворался.
Виллан ближайшего спросил:
— Я ВИЖУ, ты совсем без сил?
Ты самый здесь больной. —
Да что вы?! Коль я больной, так кто ж здоровый?
Ей-ей, поклясться вам готов —
Вовек я не был так здоров.
Хоть раньше и недомогал.
Поверьте, вам я не солгал!
— НУ так зачем ты здесь теперь?
Ступай! — И тот скорей за дверь.
— Ты исцелен? — король спросил.
— Да, милостив Создатель был,
Я свеж, как яблочко, сейчас.
Какой ИСКУСНЫЙ врач у вас!
ПУСТЬ рай небесный им СУЛЯТ.
Но не желал ни стар ни млад.
Чтобы его на месте том
В огонь отправили живьем.
И по домам все поспешили,
Как будто вылечены были.
Король, узрев ТОЛПУ такую,
От радости себя не ЧУЯ,
Виллану молвит: — Лекарь милый!
Какой же вы чудесной силой
Столь быстро исцелили их?
— Известен мне особый стих.
Одно такое волшебство —
Нет трав целебнее его! —
Король сказал: — Теперь идите
К себе домой, коли хотите.
Вас щедро награжу деньгами
И быстроногими конями,
А коль за вами вновь пришлю.
Исполните, что повелю.
Теперь вы — друг мне дорогой
И будете любимы мной
Всех больше в целом государстве!
Я думать брошу о коварстве:
Впредь не позволю обижать,
Побоями вас оскорблять! —
Виллан в ответ: — Все в вашей воле
Я обещаю, жив доколе,
СЛУЖИТЬ И НОЧЬЮ вам и днем
И, верно, не раскаюсь в том.
Он королю поклон отвесил
И прочь пошел, душою весел;
Виллан к себе вернулся в дом
Ну прямо-таки богачом!
Уж не ходил за плугом в поле,
Жену свою не бил уж боле,
Ее он холил и берег.
Рассказ кончать подходит срок.
Вот так смекалистый мужик
Науку врачевать постиг.
Перевод С. Вышеславцевой
АНОНИМ
(XII-XIII вв.)
О ТОМ, КАК ВИЛЛАН
ВОЗОМНИЛ СЕБЯ МЕРТВЫМ
Рассказ услышите на диво -
И презанятный и правдивый.
В Байоле жил один мужик;
Не плут он был, не ростовщик,
Он на земле своей трудился.
Проголодавшись, воротился
Пораньше как-то он домой.
Виллан был неказист собой -
Большой, косматый, неуклюжий.
Жена, совсем забыв о муже, -
Несладко жить с таким мужланом! -
Водила шашни с капелланом
И сговорилась с ним тайком,
Чтоб свидеться им вечерком.
Всё приготовила она:
Из бочки налила вина,
Зажарила куренок в срок,
И на столе стоял пирог,
Салфеткой чистою накрытый,
Как вдруг, усталостью разбитый,
Идет виллан, домой шагает.
Она к калитке выбегает
Принять любовника в объятья,
А тут приплелся муж некстати,
Пришел не вовремя, нежданно…
И вот, со зла, жена виллана
Решила подшутить над ним,
Постылым муженьком своим.
- Что, друг мой, на тебя напало?
Как бледен ты! - она сказала. -
Как тощ!.. Один скелет остался!
- Я до смерти проголодался, -
Виллан в ответ, - поесть неси!
- Да что ты, Боже упаси!
Ты еле жив, мой друг! Ей-ей,
Ты помираешь… Ляг скорей!
Ох, участь горькая вдовы!
Покинет муж меня… увы!..
Слабеешь?.. Господи помилуй!
Последние теряешь силы -
Без долгих мук, знать, обойдешься…
- Жена! Ты надо мной смеешься?!
Так, подобру да поздорову,
Не околеет и корова!
Нет, не пробил еще мой час!
- Скажу я правду, не таясь:
Смерть к сердцу твоему подкралась,
Недолго жить тебе осталось,
Чуть дышишь ты, поверь жене!
- Ну, коль и впрямь так худо мне,
Клади меня на одр тогда!
И вот, не ведая стыда
И не краснея от обмана,
В углу переднем для виллана
Она соломы постлала
И в саван мужа облекла.
Потом, честь честью уложив,
Глаза и рот ему закрыв,
Упала на него, рыдая:
- Скончался муж… Беда какая!
Бог душеньку его спасет,
А мне как жить одной? Убьет
Тоска сердечная меня!
Себя умершим возомня,
Виллан не шевелясь лежит.
Ну, а жена к дружку бежит
(Проказлива она и лжива!),
Рассказывает торопливо
О выдумке своей, и, право,
Забава дерзкая по нраву
Пришлась попу! И вот вдвоем
Спешат они к виллану в дом,
Лишь об утехах помышляя.
Вошли - и попик, не зевая,
Давай отходную читать,
Она же - в голос причитать:
Изображала скорбь так ловко,
Что даже плакала, плутовка!
Но вскоре жар ее остыл,
А поп молитвы сократил -
Забыта грешника душа!
Бабенкой овладеть спеша,
Ее схватил он и увлек
Туда, подальше, в уголок,
Где сено свежее лежало;
И оба, не смутясь нимало,
Любовью занялись постыдной.
Виллану всё отлично видно:
Хотя он саваном одет,
Ее глазам запрета нет!
Он, как охотник из засады,
В любовника вперяет взгляды
И капеллана узнает…
- Эй, потаскун! - виллан орет. -
Сын грязной шлюхи! Прочь ступайте!
Не будь я мертвым, так и знайте,
Я б вас, сударик, проучил -
Так бы отделал, так избил,
Как вряд ли битым кто бывал!
- Сие возможно, - поп сказал, -
Но, будь вы живы, я б тогда
И не дерзнул прийти сюда!
А раз теперь лежите вы
И бездыханны и мертвы,
Что мне мешает здесь побыть?..
Извольте же глаза закрыть,
Усопшему смотреть зазорно! -
Виллан закрыл глаза покорно
И замолчал. Любовный пыл
Тут поп-паскудник утолил
Без опасенья и оглядки.
Пускаться не хочу в догадки,
Поутру было ль погребенье,
Но говорю вам в заключенье,
Что верить женщине столь слепо -
И безрассудно и нелепо.
Похороны осла
Любимого осла поп Амис потерял.
(Тот попросту издох), и поп над ним рыдал:
— Мой длинноухий друг! Служил ты мне так верно,
Что без твоих услуг придется мне прескверно…
Но память о тебе я долго сохраню,
Как друга лучшего тебя похороню!
И обещание свое сдержав отменно,
Поп Амис схоронил осла в земле священной,
Короче говоря, от церкви очень близко.
О том узнав, разгневался епископ:
«Сколь опоганена священная тропа!
Позвать немедленно еретика-попа!»
Поп струсил, но потом, обдумав это дело,
Перед епископом предстал довольно смело.
«О монсеньор! — воскликнул он в слезах, —
Любимый мой осел уж превратился в прах,
Но перед смертию успел он прошептать,
Что завещает вам то золото отдать,
Которое скопил я за его работу…
И двадцать ливров вам вручаю я с охотой,
Согласно воле своего осла,
Чтоб на покойного вы не имели зла».
Епископ золото в шкатулку положил
И хитрого попа с почетом отпустил.
Корыстолюбие и глупость здесь безмерны:
За злато и осел для них не пахнет скверно.
О ВИЛЛАНЕ, КОТОРЫЙ ТЯЖБОЙ ПРИОБРЕЛ РАЙ.
В писанье мы с вами найдем
Чудесную повесть о том,
Что случилось с одним вилланом.
Помер в пятницу, утром рано,
И тут вот что с ним приключилось:
В час, как с телом душа простилась
И виллан лежал уже мертв,
Не пришел ни ангел, ни черт,
Дабы душе вопрос задать
Иль что-нибудь ей приказать.
Знайте — робость душа забыла
И радость она ощутила:
Взглянув направо, в небе зрит —
Архангел Михаил летит,
К блаженствам душу восхищает;
За ангелом путь направляет,
Душа виллапова — и вот
Перед ними уж райский вход.
Святой Петр, врата охранявший,
От ангела душу приявший,
Возвратился снова к вратам.
Найдя виллана душу там,
Спросил, зачем она одна
И ком была приведена.
«В приют сей тот войти лишь смеет,
Кто приговор па то имеет.
И нам ли нянчиться с вилланом?
Нет, я клянусь святым Аланом,
Подлому люду здесь не быть».
«Кто ж подлей вас может быть?
Почтенный сударь Петр, ей-ей,
Были вы тверже всех камней,
И бог — вот те крест — сплоховал,
Что апостолом вас избрал;
Толку было от вас немного —
Отреклись от господа бога;
Так мало веры было в пас,
Что отреклись и в третий раз,
Вам-то уж совсем но под стать
У бога в раю пребывать».
«Ступай сейчас же прочь, неверный!
Я — апостол честный и верный;
Здесь, в раю мне быть надлежит».
Но, почувствовав странный стыд,
Петр стопы назад обращает
И святого Фому встречает.
Поведал ему все как есть —
Что пришлось ому перенесть,
Свою обиду и тревогу.
Фома сказал: «Именем бога
Ему велю убраться вон».
И подошел к виллану он.
«Виллан, — апостол говорит, —
Рай только нам принадлежит:
Святым и угодникам светлым;
Творил дела благие где ты,
Что думаешь здесь пребывать?
Нет, тому никак не бывать —
Для верных лишь эта обитель».
«Уж больно вы, Фома, спешите
Законы ваши изъяснять;
А кто посмел не доверять
Апостолам — мы все слыхали —
В том, что бога они видали
В самый день его воскресенья?
Кто клятвой подтвердил сомненья;
Чем вору, мол, словам давать,
Хочу сам раны осязать;
Так вы еизки и маловерны!»
Святой Фома устал, наверно,
Длить спор и головой поник;
К Павлу он идет напрямик,
Рассказывает про беду.
Тот ему: «Сейчас я пойду,
Ответит он за дерзновенье».
Душа не боится мученья,
Любуется раем она...
«Душа, кем ты приведена? —
Ей Павел, — где ты плоть смиряла,
За что ко входу в рай попала?
Рай очисти, виллан негодный!»
«Как? Лысый Павел преподобный,
Да вы ль так бойко говорите,
Вы — злейший тиран и мучитель,
Какого только свет рождал?
Это святой Стефан узнал —
Из-за вас был побит камнями.
Знаком я с вашими делами!
Сколько честных людей сгубили!
Не вы ль от бога получили
Пощечины звонкий удар?
Шли вы в дом и шли на базар,
Чтобы хлебнуть винца разок?
Хорош святой, хорош пророк!
Думаете, мы вас не знаем?»
Павел, смущением терзаем,
Торопится скорей уйти.
Встречает Фому на пути;
Тот совещается с Петром;
Павел сказал им шепотком,
Что он вытерпел от виллана:
«На рай оспаривал так рьяно
Мои права, что сдался я».
Пошли к богу — он им судья.
Святой Петр ему рассказал,
Как виллан их всех отчитал:
«Он всех нас сразил словопреньем.
Я сам ушел в таком смятенье,
Что прямо слова не найду!»
Говорит господь бог: «Иду,
Желаю сам услышать все».
Придя к душе, зовет ее
И спрашивает - как случилось,
Что без спроса сюда явилась:
«Без приговора никогда
Душа не вступала сюда.
Моих апостолов бранил
И упрекал, и поносил,
И думаешь здесь оставаться?»
«Коль здесь они — могу остаться
Я и подавно, полагаю;
Не отрекался от тебя я,
И верил плоти воскресенью,,
И не гнал людей на мученье;
Они же в атом провинились,
А ныне в раю очутились!
Пока я телом в мире жил,
Порядочным и честным слыл:
Беднякам свой хлеб отдавал,
Днем и ночью дверь открывал,
У огня их отогревал,
До кончины их призревал
И после в церковь шел за прахом,
Жертвовал портки и рубаху —
Все, в чем нуждался человек;
Иль это не добро, а грех?
Исповедовался не ложно
И плоть твою вкушал, как должно,
Кто помер так, тому, как слышно,
Отпускает грехи всевышний.
Знаете — правду ль я сказал;
Без помех я сюда попал;
Раз я здесь — зачем уходить?
Или ваши слова забыть —
Ибо вы сказали, конечно:
Вступивший здесь пребудет вечно,
Не ломать же мне ваш устав!»
«Виллан, — бог говорит, — ты прав.
Вел спор за рай с большим уменьем,
Тяжбу выиграл словопреньем;
В хорошей школе был, наверно,
Слова найти умеешь верно,
Умеешь дело защитить».
Притча хочет вас научить:
Часто зря пострадает тот,
Кто тяжбой свое не берет.
Ведь хитрость правду исказила,
Подделка естество сразила,
Кривда все пути захватила,
Ловкость стала нужней, чем сила.
О БУРЕНКЕ, ПОПОВСКОЙ КОРОВЕ.
Расскажу я вам про виллана.
В день приснодевы утром рано
Пошел с женою в церковь он.
Перед службой, взойдя на амвон,
Поп стал проповедь говорить:
Дары, мол, нужно приносить,
Чтоб не была молитва лишней;, .
Воздаст вдвойне тому всевышний,,
Чей дар от сердца принесен.
«Слышь, сестрица, наш поп умен, —
Говорит виллан, — ей же ей!
Даруй но совести своей,
И добро твое бог умножит;
Отлично пригодиться может
Корова наша в дар для бога:
Молока не приносит много;
Отдадим полу ее, а?»
«Что ж, сударь, — молвила жена,—
Дадим, пожалуй, я согласна».
И, не тратя слов понапрасну,
Едва домой прийти успев,
Виллан направился в свой хлев;
Из хлева корову выводит,
К попу с коровою приходит.
А поп их был большой хитрец...
Руки сложил виллан: «Отец,
Примите богу в дар коровку».
И передал попу веревку,
Клянясь, что отдал все, что мог.
«Ты мудро поступил, дружок, —
Сказал отец Констан учтивый,
Изрядно жадный до наживы. —
Ступай, похвально твое рвенье;
Будь столько у всех разуменья,
С прихода я б набрал скота
Наверно целые стада!»
Виллан в обратный путь идет.
А поп слуге приказ дает:
Чтоб к дому могла привыкать
Белянку с Буренкой связать,
Своею собственной коровой
(Та паслась в саду поповом).
Слуга Белянку в сад отводит
И, связав коров, сам уходит.
Осталась пара на лугу.
Буренка шею гнет в дугу,
Есть траву она продолжает;
Белянка пастись не желает:
Веревку тянет во всю мочь
И из сада уходит прочь.
Ведет Буронку по полям,
По пастбищам и деревням,
Пока ее не притащила,
Хотя и нелегко ей было,
К виллану — прямо к самой двери.
Виллан глядит — глазам не верит;
В душе радрадешенек он.
«Ото, — он молвил, поражен, —
И впрямь, дорогая сестрица,
Господь воздает нам сторицей:
За Белянкой пришла Буренка,
Стало сразу две коровенки;
Чай, тесен будет хлевушок».
В сей сказке вот какой урок:
Мудрый себя вверяет богу,
Бог пошлет — и получит много;
А глупый — и копит и прячет, —
Не разбогатеть без удачи!
Все счастливый случай решает:
Двух коров виллан получает,
А поп и одну потерял.
Подняться думал — ан упал!
шванк Ганса Сакса.
*
Аптекарь в Нюренберге жил,
Забавник он великий был,
Горазд на выдумки и плутни.
Отменно игрывал на лютне,
Знал толк в борьбе, в стрельбе по цели,
В оружии и в ратном деле.
Он с нюренбержцами был дружен,
Их часто звал к себе на ужин
И потешал их. Посему
Ходило ужинать к нему
Все молодое поколенье,
Любившее увеселенье.
Вот ужинали как-то раз.
Рекой беседа полилась,
Коли вина многонько пили.
О всякой всячине судили
И загалдели напоследок,
Всяк о своем — то так, то эдак —
О чернокнижье, ведовстве,
Заклятьях и колдовстве.
Один де может дождь наслать,
Другой умеет клад искать,
А третий знает, как в бою
Спасти заклятьем жизнь свою.
Четвертый так де слово сложит,
Что и без зелья приворожит.
А пятый сказки плел о том,
Как ездят на козле верхом,
На вилах иль на помеле,
Иль на метле в полночной мгле
К горе Венериной, и там
Числа-де нету чудесам.
Шестой — как мощью заговора
Добро свое вернуть от вора.
Седьмой — как черта в круг призвать
И тайны от него узнать,
И как его опять заклясть,
Чтобы в беду с ним не попасть.
К аптекарю на днях как раз
В служанки дура нанялась
Из Поппенрейта и теперь,
Приотворив в поварне дверь,
Речам диковинным внимала.
Про небылицы тож немало
Случилось слыхивать и ей
На посиделках от парней.
Всего наслушалась девица
И здесь, но одному дивится:
Хозяин-то у ней каков!
Он уверял своих дружков
И толковал усердно им,
Что может стать совсем незрим.
Служанку оное уменье
Повергло прямо в изумленье.
Неделю целую сполна
Молила барина она,
Чтоб соизволил он сказать,
Как ей невидимою стать.
Хозяин долго отпирался,
Над простотой ее смеялся,
Толкуя ей: коль быть в дому,
Не станешь ты видна тому,
Кто с улицы глядит на дом.
Но девка стала на своем —
Никак не хочет отцепиться.
Тогда аптекарь ей сулится,
Что все покажет ей с начала,
Но чтоб она про то молчала.
Решил он: если дура хочет,
Так пусть сама себя морочит!
Как и водилось, был он в духе
И молвил с важностью стряпухе:
“Чтоб ты невидимой была,
Разденься прежде догола,
Останься вовсе нагишом,
Да косу распусти потом!
Вот кость! Ее возьми ты в рот,
Три раза сделай поворот
Направо и налево снова,
Твердя притом такое слово:
Мек! Мек! Скорей ко мне гряди!
Мне зад и перед наряди,
Чтоб я, как ветер, унеслась!
И вот незрима ты глаз”.
Смекнул он, что и в зад и в перед
Служанка всей душою верит.
“У нас в субботу гости, Грета!
Вот в самое-то время это
Испробуй!” — ей он говорит.
И, радуясь, благодарит
Его служанка за науку.
А он гостям про эту штуку
Поведал и просил друзей
Не помешать затее сей.
Покуда гости пили-ели,
Служанка лоскутка на теле
Не оставляет, кость берет,
Кладет ее поспешно в рот,
Заклятье шепчет и пошла,
В чем мать родная родила,
К гостям дуреха, полагая,
Что им невидима нагая.
А задняя статья была
У девки вовсе немала,
И груди тучные, и брюхо
Качала на ходу стряпуха.
И были у нее в пристяжке
Две здоровенных красных ляжки.
Служанку гости увидали,
Но ни словечка не сказали.
Она — к столу и гостя хвать
За чуб, другого ну щипать!
А гости словно с перепуга
Глядят, дивуясь, друг на друга.
И так, пожалуй, с полчаса
Творила Грета чудеса.
Но, наконец, один кричит:
“Срамница! Да прикрой же стыд!
Снасть у тебя давно нам видно!”
Лишь тут и стало Грете стыдно.
И кошкой шмыг за дверь служанка,
Ворча под нос: “Ах, лихоманка
Его возьми! Он увидал!
Мою волшбу расколдовал!”
Тут гости начали смеяться
И над мужичкой потешаться.
*
Кто нос сует куда не след,
Тому немало будет бед
Из-за пустого любопытства.
Так наказуется бесстыдство,
Прищемят нос ему у нас.
На сем Ганс Сакс кончает сказ.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 782; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!