Какие металлы годятся для денег?
В третьем тысячелетии до нашей эры в недрах шумерской цивилизации появились первые серебряные деньги в форме слитков. Спустя тысячу лет они распространились по всей Азии: от Аравии до Китая.
В Ветхом завете серебро — синоним денег, богатства, благополучия, богач назывался "обремененный серебром", а раб — "купленный за серебро". Это характерное свидетельство дополняется количественными данными. Нашлись люди, которые скрупулезно подсчитали, что в Ветхом завете 350 упоминаний золота и 370 — серебра, в 82 случаях золото упоминается вместе с серебром, но только 24 раза золото на первом месте. Только четыре раза золото выступает как денежная единица — сикль.
К более позднему времени относится следующая сентенция. "Почему богам серебро угоднее золота, это, пожалуй, мог бы объяснить любой. И люди берут его в уплату охотнее: ведь оно чаще встречается у них, не то что золото, которое либо таится в земле, либо избегает людских взоров; серебро же и на вид приятно, и в жизненном обиходе удобно. И это не мое собственное мнение, но мнение древних.
Если мы за посланную тобой золотую монету дадим в ответ серебряную, словно равную по достоинству, не сочти это воздаяние менее ценным, и, не в пример Главку при обмене оружия, не подумай, что ответный дар стоит меньше. Серебряное оружие даже Диамед не дал бы в обмен на золотое: ведь оно было гораздо полезнее, ибо могло, подобно свинцу, лучше отражать удары. Впрочем, все это шутка". Так писал римский император Юлиан (331–363 годы нашей эры) своему учителю риторики Гекеболу. В письме содержится намек на VI песнь "Илиады", где говорится о том, как Главк отдал Диамеду золотое оружие, получив взамен медное.
|
|
|
Мы видим, что в тот период серебро сдавало свои позиции на денежном рынке. Именно в античные времена единоличное господство серебра как драгоценного "денежного" металла было поколеблено и финикийцы (а за ними и древние греки) стали использовать в качестве денег наряду с серебряными золотые, слитки. Но и в более позднее время серебро становилось синонимом любых денег. Во французском языке, например, и в наше время "серебро" и "деньги" — одно и то же.
Выход золота на первое место связывается с улучшением технологии добычи серебра. С античных времен до средних веков соотношение стоимости золота и серебра колебалось в пределах от 1:10 до 1:12 и никогда не превышало 1:16. В начале XX века это соотношение составило уже 1:38 — 1:39.
К привычным металлам, используемым в денежном обращении, — золоту и серебру — время от времени присоединяется медь. На одной из римских монет изображены три нимфы, олицетворяющие эти три "монетных" металла. В руках у каждой — весы и рог изобилия, рядом — груда металла. Три нимфы — три металла: золото, серебро, медь.
|
|
|
Золото — металл пластичный и не поддающийся коррозии. Даже в природе он встречается почти исключительно в чистом виде: самородками или песком. Первые факты использования золота человеком относятся к четвертому тысячелетию до нашей эры. Находки золотых вещей говорят о широком размахе торговли в античное время. Древние греки получали золото не только из Передней Азии, но и из Индии, и даже с Урала, а римляне времен Империи — из Испании и долины Дуная. В настоящее время добыча золота сконцентрирована в основном в шести странах мира: СССР, Южно-Африканской Республике, Канаде, США, Австралии и Гане.
Серебро так же, как и золото, не корродирует, пластично, не чувствительно к сернистым соединениям. Используется для монетного дела начиная с VI века до нашей эры. В настоящее время серебряные монеты в обращении крайне редки.
Медь относительно устойчива к коррозии и поддается холодной формовке; применялась — для чеканки монет еще в античные времена, первоначально как добавка к золоту и серебру.
Другие металлы использовались ранее в монетном деле редко. В III–II веках до нашей эры в Бактрии чеканились монеты из никелевого сплава. Указанный на них номинал был близок к стоимости металла. До сих пор неизвестны использовавшееся месторождение и технология выплавки, но достоверно установлено, что монета и равновесный ей слиток из этого сплава имели одну цену.
|
|
|
С античных времен известен способ улучшения, денежного обращения, состоящий в том, что ограничивается сфера действия монеты. Для мелких рыночных расчетов в Афинах, например, пользовались монетами, изготовленными из сплава меди с железом. Вне Афин они не ценились.
В Древней Спарте существовали большие железные монеты. При относительной редкости железа, о которой не раз упоминается в "Илиаде", их стоимость также была близкой к номиналу. Дороговизна алюминия привела в XVIII веке к нескольким попыткам чеканить из него полновесную монету. Но хотя Наполеон гордился алюминиевыми пуговицами, уже в его время монеты из алюминия не чеканили.
В XIX веке пытались чеканить платиновую монету в России, но, как и платиновая монета Московской Олимпиады, эти деньги остались экзотикой. В 1819 году на Урале были обнаружены богатые месторождения платины, и в 1828 году началась чеканка монет достоинством 3, 6 и 12 рублей. На каждой были слова "из чистой уральской платины". На чеканку монет было израсходовано 14,25 тонны этого металла. Платина в то время стоила Относительно дешевле золота. Известны английский фунт 1872 года и французская монета 1858 года в 20 франков, обе — нумизматические подделки: в одном случае платина позолочена, в другом — обтянута тонкой золотой пластинкой.
|
|
|
Но мировые цены на платину росли, и начался интенсивный вывод платиновой монеты за пределы России для последующей переплавки. В итоге было решено прекратить в 1845 году выпуск платиновых денег. Этот случай в истории денег уникален. Когда при подготовке Московской Олимпиады 1980 года были выпущены платиновые монеты достоинством 150 рублей, это напомнило одну из полузабытых страниц истории нашей Родины.
Слова "драгоценный металл" и "монетный металл" долгое время были почти синонимами, за одним исключением. Медь как таковая не относится к драгоценным металлам. Если чеканить из меди монету соответственно стоимости этого металла по весу, получаются неподъемные деньги. Бытовали они у ацтеков. Скорее всего, их наличие непосредственно при обмене было не обязательным, поскольку затраты на транспортировку таких денег были сопоставимы с их стоимостью.
В условиях дефицита драгоценных металлов в Европе XVII века при шведской королеве Кристине (1632–1654) стали выпускать медные плиты, по углам которых ставились королевские штемпеля, а в центре чеканился номинал. До 1649 года выпускались только плиты достоинством 1 далер, весили они 1,97 кг. Затем были выпущены плиты номиналом 8, 4, 2 и 1 далер. При Карле X (1654–1660) неподъемные десятидалеровые плиты перестали выпускать, при Карле XI (1660–1697) вместо плит в 4 далера стали выпускать плиты достоинством в 5, 3 и 1/2 далера, при Карле XII перешли на упрощенный набор медных плит 4, 2 и 1/2 далера, который продержался до 1792 года.
В России на Сестрорецком монетном дворе чеканились сестрорецкие рубли весом в десятую часть пуда (1,64 кг), После смерти Петра I предпринималась попытка повторить шведский опыт и выпустить штемпелеванные медные плиты по шведскому образцу. Такие плиты достоинством от 1 коп. до 1 руб, чеканились в 1725–1727 гг, на Урале.
Важной пользой от меди в денежном обращении издавна была добавка ее в золотые и серебряные монеты. Эту пользу традиционно трактуют как вред, наносимый экономике излишне предприимчивыми правителями и называемый порчей монеты. Пусть изложенные далее причины порчи монеты не кажутся апологетикой действий хитроумных государей. Они говорят лишь о том, что порча монеты носила объективный характер и, как все длительные явления хозяйственной жизни, не зависела от психологических характеристик того или иного государственного деятеля. Во-первых, расходы на чеканку монеты существуют объективно. Во-вторых, точный вес монеты трудно было обеспечить, точность чеканки всегда могла быть перекрыта большей точностью определения веса и химического состава монет при их отбраковке и отборе из них самых тяжелых и самых качественных по химическому составу. Процесс этот называется зейгерованием или зейгеровкой, он вызывал многочисленные преследования со стороны государства. Временами наличие у кого-либо весов для точного взвешивания монеты считалось достаточной уликой для возбуждения уголовного дела. Таким образом, порча монет могла быть и без злостных намерений со стороны правителя. В-третьих, раз начавшись, порча монет не могла остановиться, поскольку ухудшенная монета всегда вытесняет полноценную. Это правило называется законом Коперника — Грешэма. (Коперник — тот самый, не однофамилец. Грешэм — английский статистик и банкир XVII века.) Наконец, в-четвертых, начальный толчок порче монеты могла дать и не зейгеровка, а естественный износ (истирание) монет. Он тем более велик, чем неразумнее подобран монетный сплав.
Для простоты чаще всего пишут, что монеты чеканились из чистого металла, но нумизматам очень часто встречаются два монетных сплава: золота с серебром (электр) и серебра с медью (биллон). С точки зрения экономической, судьбы этих двух сплавов схожи. На примepe обращения электра можно продемонстрировать проблемы, возникавшие при обращении монет из биллона. Название "биллон" появилось во Франции в XIII веке, им обозначался любой нечеканенный драгоценный металл. Сейчас аналогичный термин существует во всех западноевропейских языках. Современные нумизматы называют биллоном монету из серебра 500-й пробы.
Прежде чем рассказать, как разные правители занимались попарным смешиванием трех металлов, нужно напомнить физико-химические стандартные соотношения. В практике обращения, при передаче из рук в руки, при транспортировке и небрежном хранении монеты подвергаются изнашиванию. Все три металла в чистом виде имеют неважные характеристики на этот счет. Наилучшее сочетание для сплава золота с медью — 9:1, или, как принято говорить, 900-я проба. Золото этой пробы имеет лучшую прочность на разрыв, высокую твердость, наименьшую ковкость. Последнее означает, что если уронишь монету, на ней с меньшей вероятностью останутся следы,
Для биллона наилучшее соотношение с точки зрения свойств: 5 частей серебра и 1 часть меди, или 833-я проба серебра. Электр менее определен в своих оптимальных свойствах. Содержание золота в монетах из электра колеблется от 80 до 30 %.
Монета, будь она полновесной и изготовленной из драгоценного металла, — уже не просто металл. С точки зрения металловедения можно воспринимать монету просто как государственный штамп, удостоверяющий качество содержащегося в монете металла. Но с позиций социологии и политической экономии она является отражением определенных производственных отношений, которые в этой монете концентрируются и преломляются, перекрывая блеск драгоценного металла. Можно изучать монеты сами по себе, их вес, форму, изображения на обеих сторонах, исследовать сплав, из которого они изготовлены. Это очень важное и нужное дело. Но вполне возможно изучение тех же монет со стороны экономической истории.
Великий историк Древней Греции Геродот писал, что первые монеты были отчеканены в Лидии в VII веке до нашей эры. Гениальным открытием лидийцев называют монету современные исследователи. Первоначально монеты назывались гигадами, по имени царя Лидии Гигоса. Чеканка была односторонней, изображались противостоящие друг другу лев и бык. Почти одновременно с лидийскими стали чеканить монету в Арголиде, где царь Фейдон повелел изображать на монетах морскую черепаху.
Лидийского царя Гигоса сейчас мало кто знает, гораздо более известен его потомок по имени Крез. Часто пользуются выражением "богат, как Крез". Богатство Креза происходило не от войн, а от хитроумных, удивительных даже для наших современников, операций с монетами. Отец Креза Алиаттес (606–561 годы до нашей эры) ввел одновременное обращение золотых и серебряных монет и накопил некоторый опыт параллельной их чеканки. Хитрость состояла в том, чтобы угадать соотношение обмена золотых монет на серебряные, которое было бы усредненным соотношением обмена в пограничных с Лидией странах. Тогда спекуляция лидийскими монетами была бы менее выгодной, чем монетой других стран.
Золотой статер Креза весил 8,4 г. Когда в Лидию стали притекать серебряные статеры из Эшны, Крез приказал обменивать сорок серебряных статеров на три золотых, и это соотношение продержалось более двух тысяч лет. Вокруг этих цифр соотношение стоимости серебра и золота колебалось до 1800 года нашей эры, что представляет собой одну из многочисленных загадок экономической истории.
В средневековье, видимо, еще помнили причины происхождения богатства Креза. В Испании при короле Альфонсе XIII работала, не зная дифференциальных уравнений и потому пользуясь подручными средствами, целая экономико-математическая лаборатория. Задачей ее была оценка соотношения между количеством золотых и серебряных монет в Португалии и Франции с тем, чтобы соотношение золото: серебро (рацио) в монетном обращении внутри Испании выдерживалось точно посредине между французским и португальским.
К древним временам относятся три неудачные попытки изменить соотношение обмена между золотом и серебром. Отец Александра Македонского Филипп II ввел соотношение 1:10, Юлий Цезарь-1:12. Обе попытки связаны с увеличением добычи золота. Наконец, в 307 году нашей эры тетрархи Рима пытались ввести соотношение 1:9 в связи с отпадением колоний, располагавших серебряными рудниками.
В средние века самым распространенным в мире, но не в Европе, было соотношение 1:10. Для начала XIV века рацио равнялось: в Индии 1:10, в Хорезме и Герате — 1:9, в Италии и в Золотой Орде — 1:11.
В период с XV по XVII век упоминаемое соотношение прошло относительно плавный путь от 1:12 до 1:15. Крез привлекал для определения соотношения обмена золота на серебро тогдашних мудрецов, которые убедили его в том, что соотношение 3:40 они высчитали из расположения небесных светил. Мог ли Крез догадываться, что двадцать два века спустя мир изменится до неузнаваемости, а "астрономическое" число останется неизменным? Вряд ли.
Но факт остается фактом: соотношение 3:40 не выдержало только натиска событий нового времени. В XVII–XVIII веках рацио колебалось выше "астрономического" числа — между 5:14 и 6:15. Но к 1900 году оно подскочило до соотношения 3:100, а к 1950 году — 1:50. Повое время принесло сначала колебания в относительной стоимости золота и серебра, а затем скачок (иначе не назовешь), в четыре раза изменивший это соотношение.
Томас Ман (1571 — 1641), один из основателей меркантилизма в теории и Ост-Индской компании в хозяйственной практике, не любил надписи сами по себе. "Ценятся не названия наших фунтов, шиллингов и пенсов, а их внутренняя стоимость". Солидность купца-воротилы чувствуется в этом высказывании. Но что за ним скрывается? Мы знаем, что внутренней стоимости нет ни у монеты, ни у золота как такового, ни у серебра. Купец живет ради оборота, а не для того, чтобы накопить как можно больше золота и серебра и на том успокоиться. Успокоение или отход от дела означает, что кто-то иной будет выполнять функции купца, и для общества в целом практически ничего не изменится.
Колебания рацио в момент притока американского золота в Европу не привели к его резкому изменению. Новые количества поступающего золота балансировались увеличением добычи и ростом поступлений в обращение серебра и серебряных монет. К притоку золота денежное обращение Европы смогло приспособиться. Роковым оказалось для него прекращение этого притока.
Если бы дополнительное серебро в обращение выпускал один человек, он, вероятно, понял бы, что стоимость серебра относительно золота начинает падать, и попридержал серебро ради стабилизации рацио. Но на компенсации серебром поступлений золота из-за океана выросли сложные социальные и хозяйственные структуры, включившие в себя тысячи людей. Они не могли распасться только из-за того, что приток золота прекратился и потребность в дополнительном, компенсирующем серебре отпала. Они продолжали функционировать безотносительно целей денежного обращения. Поэтому, если "внутреннюю" стоимость серебра выражать в золоте, нельзя не учитывать социальные аспекты его добычи, и мы вновь отходим от денег к общим социально-экономическим проблемам.
Нынешние монетаристы сохраняют для наших современников представление о допустимости произвола в регулировании денежного обращения. Одно из важных положений неомонетаризма высказано в такой форме: "В настоящее время золото представляет собой являющийся объектом спекуляции товар с той специфической особенностью, что большие количества этого товара принадлежат правительствам".
Это утверждение голословно, поскольку нет точной и даже приблизительной оценки количества золота в частных руках. Но оно фиксирует внимание на том, что золото может быть средством, дополнительным рычагом, расширяющим возможности государственного регулирования экономики в условиях капиталистического способа производства. Объектом спекуляции может быть любой товар, но нет товаров удобнее для спекулятивных сделок, чем серебро и золото. Появление их в хозяйственной жизни обусловлено не столько химическим составом земной коры, сколько потребностью в наличии такого товара. Даже то, что драгоценных металлов два, вполне объяснимо: стало возможным существование экономических структур, использующих разницу в соотношениях золото: серебро во времени и в пространстве.
Суждения меркантилистов, напрямую или косвенно связанных с купеческим капиталом, свидетельствуют, что они считали синонимом богатства золото или серебро, но не тогда, когда оно лежит в сундуках и не пускается в оборот. Драгоценные металлы привлекали внимание теми возможностями, которые они давали предприимчивому дельцу. Это различение восходит к античным временам. "Сами деньги не представляют имущества, если они не приносят нам пользы", — писал Ксенофонт, выдающийся историк и экономист античности. "Не безумно ли называть богатством изобилие, среди которого можно умереть с голоду", — задавал риторический вопрос Аристотель.
Выпав из экономической жизни, деньги теряют для нее значимость. Только в моменты, когда они уходят из нее или вновь возвращаются, деньги выполняют общественно значимые функции. В составе причин того или иного функционирования денег отсутствует ничем не обусловленный произвол государя или государственного деятеля.
Вернемся в связи с этим к тем свойствам золота, которые перечислены в начале главы. К. Маркс иронически замечал по поводу списков этих свойств, приводившихся политэкономами до него: "Может показаться, что золото становится деньгами еще находясь в земле". Разумеется, свойства золота и серебра интересуют нас пе в плане материаловедения, а как свойства функциональные, как элемент социальной действительности.
Возьмем, например, такое свойство драгоценных металлов, как прочность, стойкость к физическим и химическим воздействиям. Вернее было бы назвать это свойство неуничтожимостью. Если учесть характерную для экономики особую приверженность к чему-то стабильному, слабо изменяющемуся, то золото подходит для исполнения функций меры стоимости и средства обращения не потому, что оно не портится в чьих-то конкретных руках или кубышке. Основополагающей будет неуничтожимость мировых запасов золота. Даже используемые на промышленные нужды драгоценные металлы не теряют своих свойств и физического состояния. Долгое время золото вообще не использовалось нигде, кроме производства ювелирных изделий, служащих для образования частных сокровищ. Вплоть до XX века ежегодное потребление золота оценивалось до 0,2 % запаса. Если к этому добавить, что и вовлечение новых количеств золота не превышало 3 %, то становится ясным, что существенна даже не прочность, не неуничтожимость, а именно вытекающая из того и другого стабильность запасов. Инерционность запасов драгоценных металлов обеспечивает стабильность их стоимости. Оценивая динамику стоимости зерна, Адам Смит пишет: "Ценность серебра, напротив того, меняется очень сильно из столетия в столетие, но очень мало ежегодно; она остается часто неизменной или почти неизменной в течение полстолетия или даже целого столетия". И далее: "Цена этих металлов (золота и серебра) не гарантирована, правда, от всяких изменений, но те изменения, которым они подвергаются, медленны, постепенны, равномерны".
Тем самым соблюдается одно из главных требований к мере стоимости — стабильность, неизменность во времени.
Доход от чеканки
В экономической истории средневековья честность эквивалентного обмена уступает место насилию, другое наименование которого — "внеэкономическое принуждение". Категорию эту используют где нужно и где не нужно. Иногда она прикрывает неумение разобраться в экономических отношениях, установить их объективный характер.
Рассмотрим частный пример того, когда ссылка на внеэкономическое принуждение оказывается несостоятельной.
В описаниях проблем денежного обращения в древности и в средние века подразумевается само собой, что монеты чеканились из металлов, находящихся в государственной казне. Это не совсем так. Монетные дворы раннефеодальных государств работали зачастую "на заказ". Ставя штампы на металл, они как бы продавали гарантию (доверие) к качеству и количеству металла. Эта процедура напоминала учет частного векселя в банке и относилась к своеобразным доверительным операциям.
Тем, что существовал чистый доход от чеканки монет, вряд ли кого можно удивить. Покупная цена драгоценного металла практически всегда была для монетного двора ниже рыночной цены выпущенных монет не только на затраты чеканки, но и еще на некоторую сумму, которая ранее считалась чистым доходом государя, а теперь поступает в государственный бюджет. Хорошо известны величины чистого дохода от чеканки по средневековой Германии: 1385 год, Нюрнберг — доход составил всего 1,45 %, курфюст Саксонский в конце XVI века "брал" 2–2,5 %, Венский монетный двор — 5 %. XVII век в связи с Тридцатилетней войной и сопутствовавшим ей денежным кризисом принес повышение чистого дохода от чеканки: в 1621 году в Дрездене он составил более 60 % и до конца века серьезно не снижался. Курфюст Бранденбургский получал 50 % дохода, а ранее скромный в своих аппетитах курфюст Саксонский — 42 %. Конечно, в сравнении с доходом 300 %, какой получали монетные дворы, некоторых германских князей, такой доход выглядел небольшим.
Несомненно, величина чистого дохода от чеканки в значительной мере, хотя и не полностью, зависит от доступа к месторождениям драгоценных металлов (для Европы — к серебряным рудам). В любом случае доход от чеканки — результат перераспределения прибавочного продукта, получаемого за счет эксплуатации рабочих серебряных рудников. Если сам рудник принадлежал феодалу, то владелец был в состоянии без особых потерь отказываться от чистого дохода, получаемого в результате чеканки, поскольку и без того весь продукт доставался ему, Но когда источник драгоценного металла (серебра) находился в чужих руках, то церемониться не приходилось и, претендуя на свою часть прибавочного продукта, курфюст, князь или герцог превращали его в доход от чеканки.
Марксистско-ленинская политическая экономия, в отличие от других экономических учений, строго последовательна в вопросе об источнике прибавочной стоимости, которая может быть создана только в процессе производства. Земельная рента, процент за кредит, предпринимательский доход получаются в результате распределения созданной прибавочной стоимости по категориям эксплуататоров — землевладельцам, банкирам и промышленным капиталистам. Применительно к чистому доходу от чеканки монет трактовка остается точно такой же: прибавочная стоимость создается производительным трудом при добыче драгоценного металла. Доход от чеканки монет составляет часть этой прибавочной стоимости.
Доля его зависит от многих факторов. Наиболее важными из них, помимо горно-геологических условий и принятой технологии добычи драгоценного металла, являются сложившиеся система землевладения и финансовая система. Рента, изымаемая из прибавочной стоимости землевладельцем, и процент, достающийся банкиру, — части того же пирога, из которого обособляется и чистый доход от чеканки.
Изготовление монеты не всегда оказывалось выгодным занятием. Сомнительность выгоды в особенности касалась медных и бронзовых денег. От Северного до Южно-Китайского моря по всей территории Евразии государства пытались извлечь хоть какой-нибудь прок из меди и бронзы. В Швеции штемпелевались неподъемные медные плиты. В России предпринимались попытки в двух направлениях: либо чеканить килограммовые рубли и штемпелевать плиты по образцу шведских, либо вводить региональные медные деньги. Относительно удачным было введение только сибирской медной монеты.
Впрочем, самые удивительные события вокруг дохода от изготовления монеты происходили в Китас. За редкими исключениями денежное обращение в этой стране вплоть до XIX века базировалось на литой бронзовой монете. В начале II века до нашей эры, после неудачных попыток императора Цин Ши Хуап-ди унифицировать денежное обращение, его преемниками было принято мудрое решение… позволить изготавливать монеты любому желающему. Как и следовало ожидать, столь радикальная мера борьбы с фальшивомонетчиками не привела к упорядочению денежного обращения. Разнокалиберные монеты наводняли страну вплоть до 118 года до нашей эры, когда императором У-Ди была начата отливка единой для всего государства монеты достоинством 5 шу (24 шу = 1 лян).
Эта монета просуществовала 700 лет. Характерным шагом У-Ди было приглашение работать на императорском монетном дворе всех наиболее известных частных монетчиков. Этот пример отделения эмиссии денег от государства наглядно показывает, что такое было возможно даже в императорском Китае, который зачастую фигурирует в рассуждениях о так называемом "внеэкономическом" принуждении.
Не менее поучительна история чеканки в европейском средневековье. Возрастание чистого дохода от чеканки в период с XIV по XVIII век как бы симметрично падению его к середине IX века. Карл Великий в первую половину своего правления (до 771 года) взимал доход при чеканке монеты 9 %, во вторую (до 814 года) — всего 4 %. Его преемник Людовик Благочестивый довел этот источник пополнения казны к концу своего правления (840 год) до нуля. И действительно, не было нужды в распределении совокупного дохода от добычи серебра. Он весь сосредоточивался в одних руках. Подсчет чистого дохода от чеканки монет в более ранние годы — при Пи-пине Коротком (761–768) и при Меровингах — не сделан. Сложность расчетов обусловлена тем, что для своеобразного сокрытия дохода от чеканки использовалась система двойного счета. Фунт делился на унции и солиды будто бы независимым образом. При Меровингах фунт весил 327,45 г и делился на 12 унций или на 24 солида, а при Пипине Коротком уже на 12 и 22 соответственно. При Карле Великом фунт потяжелел до 341,1 г, а два деления остались такими же: 12 и 22. Как и при Пипине Коротком, фунт "на входе" делился на 264 динара, но в чеканенном фунте было уже 240 динаров. Разница в 24 динара с каждого фунта и составляла доход от чеканки. При Людовике Благочестивом деление на унции и солиды стало просто двойным счетом, фунт получался сложением либо 15 унций, либо 20 солидов. Разницы не было.
Система двойного счета сохраняет смысл только при наличии дохода от чеканки. Это, в свою очередь, говорит об отделении владельца монетной регалии от рудников драгоценных металлов.
Здесь мы немного отвлечемся и обратимся к доходам самих владельцев золотых и серебряных рудников. По этому вопросу мнения специалистов и дилетантов противоположны. Человек, далекий от анализа цифр, помнит остроту бедствий героев Джека Лондона и самостоятельно додумывает: "Значит, было за что мучиться". Увы!
Изучавший эту проблему Адам Смит записал еще в начале прошлого века: "Доходы эксплуататоров серебряных рудников в Перу обычно невелики. Два уважаемых и осведомленных автора — Фредье и Уллоа — сообщают нам, что в Перу тот, кто берется за эксплуатацию рудников, считается вступившим на путь банкротства и разорения и всеми избегается. В горной промышленности там, по-видимому, видят лотерею, в которой выигрыши не покрывают потерь, хотя величина некоторых выигрышей соблазняет иных искателей приключений бросить все свое состояние в такое неверное предприятие".
В одной из своих ранних работ академик Е. С. Варга приводит пример такой лотереи, относящейся уже к началу нашего века: рентабельность американских золотодобывающих компаний колебалась от нуля до шестисот процентов, по в среднем составляла довольно незначительную величину. По другим данным, относящимся к концу прошлого века, рентабельность в золотодобыче была всегда в два-три раза ниже, чем в других отраслях горно-добывающей промышленности. По данным о 1079 компаниях, эксплуатировавших в США золотые и серебряные рудники, в 1902 году только 136 из них выплачивали дивиденды акционерам, да и те составляли немногим более 5 %. А ведь эти годы — бум "золотой лихорадки" на Аляске.
По бортику (гурту) русского десятирублевого золотого империала шла надпись: 1 зол. 78,24 доли. Из этой надписи следовало, что фунт золота стоит 530 рублей. И действительно, в то время золото шло на рынке по цене 540 рублей фунт, т. е. дороже, чем в монетах. Выгодно было скупать монеты и переплавлять их в слитки.
В истории российских монет много подобных парадоксов вокруг дохода от чеканки. В конце XIX века он состоял из четырех частей: пошлины за разделение металлов и доходов от чеканки монеты трех видов: золотой, полновесной серебряной ("банковской") и разменной. Наибольший доход давала чеканка полновесных серебряных монет достоинством в 1 рубль, 50 и 25 копеек. Разменная монета приносила доход в 10 раз меньший, а золотая монета вообще чеканилась в убыток. Монетный доход был крайне нестабилен: в 1895 году он дал, например, 720 тыс. рублей дохода, в 1896 году — 11,6 млн. рублей, в 1900 году — 4,2, а в 1906 — 5,2 млн. рублей.
Вся тонкость этой удивительной невыгодности чеканки золотых монет состояла в монопольном определении цены на золото, которое золотопромышленники обязаны были передавать в казну. Взамен они получали своеобразные монеты — свидетельства о сданном золоте.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 145; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!