I. Борьба за религиозную свободу 8 страница
VIII. Бодэн уделяет много внимания финансовой политике*(495). Вполне естественно, что автор, который ставил общественное благосостояние в зависимость от усиления центральной власти, сосредоточенной в лице монарха, не мог не сознавать, что сила короля основывается на финансах.
Обложению должны подлежать все подданные. Бодэн не может примириться с тем явлением, что вся тяжесть налогов падает на третье сословие, тогда как дворянство и духовенство, наиболее богатые классы, обложению не подлежат. В монархическом государстве все должны платить соответственно своим средствам. В виду этого лучшею формою налога был бы подоходный. Но Бодэн не скрывает от себя тех трудностей, какие связываются с такою формою обложения. Поэтому он предлагает организацию цензуры, которая должна определить степень состоятельности плательщиков. При помощи этой цензуры "можно будет знать, каким кто промыслом занимается, чем добывает средства существования, а благодаря тому можно будет устранить из государства всех трутней, которые поедают у пчел мед, и выгнать всех бродяг, лентяев, воров, шулеров, мошенников, которые замешались среди порядочных людей, как волки среди овец: тогда они будут обнаружены и отмечены". Очевидно, проблема, поднятая Томасом Мором, совершенно игнорируется Бодэном.
Из источников государственных доходов, известных его времени, Бодэн особенно настаивает на доменах и таможенных пошлинах. Большие недвижимые имущества дают монарху твердую опору и независимость. Таможенные пошлины должны иметь не только финансовое, но слегка и покровительственное значение. Бодэн высказывается за судебные пошлины ввиду того, что они уменьшают тяжбы. Подробно и настойчиво говорит Бодэн против порчи монеты, которая приносит несравненно больший вред всей стране и государственным финансам, чем та мимолетная выгода, какая достигается этим приемом.
|
|
|
IX. Государственная власть останавливается у порога семьи: семья и собственность, два учреждения священные и неприкосновенные, перед которыми бессильно даже государство.
Семья - это зародыш, из которого развилось государство, и в то же самое время она - основа государства. Семья это государство в миниатюре. Поэтому определение семьи соответствует определению государства: семья есть соединение нескольких лиц, связанных общностью, под справедливою властью главы семейства*(496).
Если семейства организованы правильно, наподобие государства, то будет прочно и государство, организованное из таких семей. Бодэн возражает против Платона в защиту семьи. "Платон не принял в соображение, что если бы установился коммунизм, то уничтожилась бы главная характерная черта государства, потому что нет ничего публичного там, где нет ничего частного, так же как не было бы государства, если бы все подданные были монархи, не было бы гармонии, если бы все звуки, ее образующие, перешли в один тон. Такое государство было бы прямо противно законам Бога и природы, которые не только отвергают кровосмешение, прелюбодеяние, отцеубийство, неизбежные при общности жен, но отвергают всякую попытку присвоить себе чужое. Отсюда следует, что государство так устроено Богом, чтобы отдать государству то, что ему принадлежит, а каждому частному лицу - то, что составляет его достояние"*(497).
|
|
|
Семья состоит из отца, жены, детей, слуг и рабов. Власть главы в семье монархична и основание ее кроется в разуме. Она различается, смотря по лицу, на которое простирается: раб совершенно лишен воли, жена обладает волею, но подчиненною, дети имеют неполную волю.
На первом плане стоит власть супружеская ее необходимость Бодэн основывает на авторитете Библии, римского права и всех древних народов. "Как бы ни были разнообразны и изменчивы постановления законов, но никогда не было такого закона или обычая, чтобы женщина была свободна от повиновения мужу и почтения к нему, с которым она должна относиться к своему главе и которое не позволит ей вызвать своего мужа к суду"*(498).
|
|
|
Суровый взгляд Бодэна на родительскую власть, доходящий до признания за родителями права на жизнь и смерть своих детей*(499), является, может быть, отражением той борьбы между церковным и светским авторитетом, которая выразилась в постановлениях Тридентского Собора (1545 - 1564) и ордонанса де Блуа (1576). Церковь в этом вопросе стояла на более либеральной точке зрения, но Бодэн придерживается обычного светского взгляда. У родителей Бодэн признает две основные обязанности: вскормить и воспитать. В имущественном отношении дети не должны стеснять родителей, и Бодэн отстаивает полную завещательную свободу, потому что страх лишиться наследства сделал бы детей особенно послушными в отношении родителей*(500).
Совершенно на иной точке зрения стоит Бодэн, когда говорит о власти господина над рабами. Сторонник личной свободы, он смело выступает против авторитета Аристотеля. Его аргументы против рабства заслуживают внимания.
Бодэн подвергает критике доводы в пользу справедливости и полезности этого института. Он приводит добросовестно мнения противников, признает за ними видимую доказательность, но тут же и опровергает их. Ссылаются на естественность рабства, подчиняющего низший род людей высшему. "Это было бы убедительно, если бы человек сильный, богатый и невежественный подчинился умному, образованному, слабому, хотя бы он был беден. Но подчинить умных глупым, образованных невежественным, добрым злым - кто будет утверждать, что это не противно природе"*(501). Говорят, что рабство, основанное на сохранении жизни военнопленному, которого раньше обыкновенно умерщвляли, обнаруживает милосердие. Говорить о таком милосердии, это все равно, что утверждать благородное чувство разбойника, оставившего жизнь своей жертве ради выкупа. Ведь жизнь военнопленного сохраняется ради хозяйственной выгоды. Основываются на всеобщности рабства. Но позволительно спросить, все ли справедливо, что всюду применяется? Напр., у многих народов есть обычай убивать престарелых родителей или приносить в жертву детей - и это признается делом благочестия*(502). Но разве можно признать такие обычаи справедливыми?
|
|
|
Отвергая справедливость рабства. Бодэн отрицает и полезность этого учреждения*(503). Его устами говорит уже новое время, имеющее дело с иными способами производства, говорит новое сословие, которое нуждается в свободном труде, как прежде дворянское нуждалось в крепостном. Здесь доводы Бодэна не так сильны. Он более чувствует инстинктивно, чем сознает потребности своей эпохи.
Бодэн, по указанным соображениям, приходит к заключению, что рабство должно быть уничтожено, однако не сразу, а постепенно, с подготовкою освобожденных к самостоятельному труду.
Гуго Гроций
Литература: Полного собрания сочинений Гуго Гроция нет. Главное его сочинение, De jure belli ac pacis, переведено на все языки, кроме русского. Новейшие Переводы: на немецкий Kirchmann'a и на французский Pradie - Fodere (с примечаниями). Несмотря на громкое имя Гуго Гроция, его деятельность не привлекает специальных исследований. Лучшею работою до сих пор считается Hartenstein, Sechtsphilosophie des Hugo Grotius, 1850. Можно назвать еще Нe1li, Etude sur le droit de la guerre de Grote, 1875, и еще совершенно ничтожную диссертацию Саumont, Etude sur la vie et les travaux de Grote, 1862. В связи с литературою о Гроции находится Kalternborn, Die Vorldufer des Hugo Grotius auf dem Gebiete des jus naturae et gentium sowie der Politik in Reformations - Zeitdlter, 1848.
I. Под влиянием борьбы с Филиппом II, охранителем абсолютизма и католицизма, в Голландии к концу XVI века развилась такая политическая и религиозная свобода, как нигде. Страна, богатая своею промышленностью и торговлею, стала убежищем всех тех, кого тогда гнали на его родине за свободные убеждения. Здесь находили себе приют гугеноты из Франции, католики из Англии, евреи - из Испании, социниане - из Полыпи.
В этой атмосфере духовной свободы должен был естественно развиться рационализм. Сопоставление открытий побуждало искать основания религии в разуме. Для этого разум должен был верить в самого себя, может быть, так же слепо, как ранее верил в авторитет, стоящий вне его и не подлежавший его критике. В Голландии именно работают и выпускают свои труды основатели новой рационалистической философии, Декарт и Спиноза. В этой атмосфере и философия права получила рационалистическое основание.
В Голландии, соприкасавшейся со всем остальным западноевропейским миром, должны были выдвинуться те же общественные проблемы, как и в других странах. Но здесь, благодаря некоторым политическим особенностям, стиралась острота вопроса о необходимости абсолютной власти, способной обеспечить свободу совести. На первом плане стал вопрос об идее права, стоящего выше усмотрения власти, в чьих бы руках она ни была, идее, которая бы не зависела от изменчивого человеческого установления. Эта идея права могла бы быть выдвинута оправданием голландцев, восставших против короля, который основывал свою власть на божественном авторитете. Нужно было противопоставить ему более высокий авторитет - природы и разума.
С другой стороны, конец XVI и первая половина XVII века ознаменовались кровавыми столкновениями на почве борьбы за религиозную свободу. Потоки крови, истребление мирных городов и селений, столкновение различных государств в самых странных комбинациях, впервые выдвигали проблему международного отношения. Эти вопросы, несомненно, находились в связи с образованием национальных государств и вооруженным столкновением их на религиозной почве.
Вот почему мы видим в конце XVI века не мало писателей, которые стараются обосновать международное право, как нравственные начала общения между народами. Среди них особенно замечательны попытки испанца Суареца и итальянца Альберико Джентилэ, который в самый год рождения Гуго Гроция издал сочинение под именем De jure belli. Но истинным основателем этой отрасли обществоведения, близкой к правоведению, всеми признан Гуго Гроций.
II. В 1583 году, в городе Дельфстах, у местного бургомистра родился сын - Гуго Гроций. Выдающиеся способности мальчика, своевременно обнаруженные образованным отцом, подверглись тщательному воспитанию. На двенадцатом году Гуго слушает лекции в университете, 15 лет - защищает уже научные тезисы и получает степень доктора. Тотчас же открывается перед ним общественная деятельность.
Сопровождая в Париж выдающегося государственного деятеля Голландии Обер - Барневельда, Гуго Гроций, 16 лет, представляется королю Генриху IV, который, будто бы, признал его уже "чудом Голландии". Во всяком случае Гроций настолько обращал на себя внимание, что 24 лет получил высокое назначение генерал - адвоката Голландии и Зеландии. В это время он пишет свое первое сочинение "Mare liberum" (1609), защищая, в интересах Голландии, свободу моря против исключительных притязаний на океан со стороны Испании, основывавшей свои права на папском даре, и Англии, опиравшейся на силу своего флота. В 1613 году Гуго Гроций выступает членом собрания провинциальных чинов Голландии, где и защищает веротерпимость против фанатических нападок.
Связи Гуго Гроция с Барневелъдом оказались вредными для него. Свобода Голландии давала простор партиям, не умевшим еще вести борьбу на легальной почве и при взаимном уважении. Мориц, принц Нассауский, враг Барневельда, прибег к силе, удовлетворяя свое честолюбие под покровом религии. Два профессора в Лейдене, Арминий и Гомар, разошлись во взглядах на благодать и предопределение. Спор имел настолько тонкий характер, что не мог быть доступен огромной массе голландцев, и если между арминианами и гомарянами разгорелась борьба, то в действительности не на религиозной, а на политической почве. В этом столкновении престарелый Барневельд поплатился жизнью, а Гуго Гроций подвергся пожизненному заключению. Однако преданная жена не только разделила с ним пребывание в тюрьме, но и нашла способ, при помощи книжного ящика, дать ему возможность спастись бегством.
Гуго Гроций бежал в Париж. Обласканный королем, назначившим ему даже пенсию, Гроций отдался научным занятиям, плодом которых явился самый крупный его труд "De jure belli ac pacis", 1625 года, посвященный, в довольно раболепных выражениях, Людовику XIII. Придирки к его свободному образу мыслей со стороны всесильного кардинала Ришелье и глубокое преклонение перед его именем со стороны Густава - Адольфа побудили Гроция, после геройской смерти шведского короля, переселиться в Стокгольм. Умный, либеральный министр Оксенштирна, поклонник Гуго Гроция, назначил его послом в Париж. Приезжая в место своего нового назначения, Гроций не мог удержаться от акта мести: он послал своему отечеству, так дурно обошедшемуся с ним, заявление об отречении от голландского подданства. Но и в Париже веротерпимому Гроцию приходилось терпеть от того, что он желал стоять выше установленного способа исповедания: католики отвергали его как протестанта, протестанты считали его католиком.
Утомленный общественной деятельностью, Гуго Гроций оставил свой пост и возвратился в Швецию. Здесь, однако, почувствовал он на склоне лет тоску по родине, которая, в свою очередь, готова была загладить вину перед знаменитым соотечественником. Несмотря на уговаривания королевы Христины, Гроций в августе 1645 года отправился в Голландию. Но на пути корабль подвергся крушению, и Гроций спасся из воды для того, чтобы через несколько дней умереть на суше вследствие простуды.
Сочинение Гуго Гроция "О праве войны и мира" имело такой успех, каким в настоящее время не пользуются самые знаменитые произведения. Сочинение тотчас же было переведено на все европейские языки, издание расходилось за изданием, иногда несколько в год. Оно произвело своим духом огромное нравственное впечатление, несмотря на большой объем, тяжелую форму и громоздкий аппарат цитат. Густав - Адольф никогда не расставался с книгой любимого автора.
III. Поводом, побудившим автора написать сочинение "De jure belli ac pacis", послужила тридцатилетняя война. По словам Гроция, свирепость этой войны, ужасы, которыми сопровождалось ее ведение, способные вызвать стыд даже в диких варварах, натолкнули его на мысль исследовать, в каком соответствии находится война к природе*(504). Если сочинение Гроция являлось ответом на злобу дня, то оно невольно должно было заинтересовать современников.
Для выполнения поставленной задачи Гуго Гроций обладал достаточной подготовкою. Можно сказать, что он вмещал в себе всю образованность своего времени. Он был прежде всего юрист, основательно знакомый с римским правом. Правоведению посвятил он две работы: "Florum spartio ad jus Justinianeum" и "Введение в юриспруденцию Голландии". Основательный историк, он дал специальное исследование летописей Голландии, изданное после его смерти. Как богослов, он известен "Трактатом об истинности христианской веры" и "Комментарием к Новому Завету". Знакомый с классической поэзией, он оставил не мало переводов с греческого и латинского.
Вся эта эрудиция отразилась на главном сочинении Гуго Гроция, доставившем ему громкую известность. Его юридическая подготовка дала возможность построить международные отношения на той твердой почве, которая свойственна юриспруденции, но, с другой стороны, она привела к перенесению понятий гражданского и уголовного права на взаимные отношения народов. Начитанность Гроция выразилась в массе цитат, густо покрывающих его собственные мысли. Если для нынешнего читателя эти ссылки затрудняют чтение книги, то следует иметь в виду, что это обстоятельство в то время, не успевшее еще отрешиться от схоластических приемов, обеспечивало уважение к труду автора.
Гуго Гроций указывает на два способа доказывания мысли: умозрительный (а рriori) и опытный (а posteriori). Априорный способ доказывания того, что данное явление составляет естественное право, состоит в том, чтобы обнаружить необходимое соответствие его с разумом и природою общежития. Апостериорный способ состоит в том, чтобы обнаружить, что данное явление признается естественным правом со стороны всех или наиболее цивилизованных народов*(505). В действительности Гуго Гроций представитель чистого рационализма. Историческими данными он оперирует гораздо слабее, чем Макиавелли. Притом последний пользовался как фактами древней, так и современной истории, тогда как Гроций ограничивается одной древней*(506). Это обстоятельство тем менее понятно, что сам Гроций признает, как мало сделали римляне для международного права*(507).
Гуманизм Гуго Гроция сказывается в том, что он почти исключительно цитирует древних авторов и почти совершенно игнорирует современников. Веротерпимость автор обнаружил в посвящении сочинения своего королю. "Ваша справедливость, обращается он к Людовику ХП?, видна в том, что Вы не оказываете давления на совесть тех, кто думает о вере иначе, чем Вы". "Народы христианские ожидают от Вас еще большого: они ждут, чтобы с прекращением враждебных действий водворился, по Вашей инициативе, мир не только между государствами, но и между церквами". Нельзя яснее выразить тенденцию своего времени. Несмотря на то, что Гуго Гроций ссылается на отцов церкви, сочинение его стремится обосновать мораль не на воле Бога, а на природе. Он не опирается на авторитет теологии, он, в сущности, разрушает его. Поэтому, хотя по форме сочинение Гуго Гроция имеет много черт схоластических, но по духу это произведение светского ума.
Исследование Гуго Гроция затрагивает три вопроса: что такое право, что такое государство, что такое те правила, которыми руководятся народы в своих взаимных, враждебных и мирных отношениях. Связь этих вопросов очевидна: если правила международного общежития составляют право, как это полагает Гуго Гроций, то, очевидно, первым вопросом является: что такое вообще право? Если это право нормирует отношения между государствами, то необходимо выяснить: кто же члены этого общения? т. е. что такое государство? Основная цель Гуго Гроция заключалась в том, чтобы дать полное и систематическое изложение начал международного права*(508). Но для философии права; не представляют ценность его рассуждения о сущности права и государства.
VI. Основание права Гуго Гроций стремится отыскать в природе человека, а не в Боге. Если даже допустить преступную мысль, что Бога нет, право все-таки существовало бы*(509). Это замечательное утверждение было совершенно немыслимо в средние века, оно составляет произведение новой философии права. И хотя Гроций старается загладить смелость своей мысли заявлением, что такое предположение несущественно, так как никто не сомневается в существовании Бога, но остается то, что Гроций ищет основания права вне Бога и тем отделяет философию права от теологии.
Можно было ожидать, что после такого утверждения Гроций обратится к исследованию тех потребностей, которые даны человеку природою и для удовлетворения которых он нуждается в праве. Но тогда право основывалось бы на пользе, оно являлось бы лишь выводом из сознанной выгоды. Этой мысли Гроций не допускает, считая, что такое воззрение способно унизить идею права. Поэтому, оспаривая такое мнение, представителем которого он выставляет Карнеада, Гуго Гроций выдвигает другое начало. Люди соединяются в общества для устроения правового порядка вследствие безотчетного стремления к общению (appetitus societatis), т. е. к сожительству с подобными себе в мирном единении, организованном согласно требованию разума*(510). Таким образом право оказывается не производным, а первоначальным данным в природе человека. В действительности Гуго Гроций вовсе не так далек от оспариваемого им Карнеада, как он это думает. "Нужно заметить, говорит он, что в начале люди соединились в гражданское общество не для того только, чтобы повиноваться велениям Бога; они сделали это непроизвольно, побуждаемые к этому единению основанным на опыте убеждением в слабости обособленных семейств, в незащищенности против насилия при разъединенности групп"*(511). Гуго Гроций готов даже допустить, что враждебное отношение друг к другу и составляет черту первобытного состояния. По крайней мере, доказывая, что война не противоречит требованиям природы, Гроций утверждает, что война, как и природа, в основе имеют то же стремление к самосохранению*(512).
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 193; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!