ЦРУ при Эйзенхауэре, 1953 – 1961 18 страница
Той ночью Имре Надь, бывший премьер‑министр страны, который был исключен из коммунистической партии сторонниками жесткой политики, отправился на государственную радиостанцию, чтобы резко осудить «ужасные ошибки и преступления прошлых десяти лет ». Он сказал, что российские войска уйдут из Будапешта, прежние государственные органы безопасности будут распущены, а «новое правительство, опираясь на власть народа» будет бороться за демократическое самоуправление. Через семьдесят два часа Надь сформирует рабочее коалиционное правительство, отменит однопартийную систему, разорвет отношения с Москвой, объявит Венгрию нейтральной страной и обратится за помощью к Организации Объединенных Наций и Соединенным Штатам.
Но когда Надь пришел к власти и решил ликвидировать советский контроль над Венгрией, Аллен Даллес предрекал ему провал. Он сказал президенту, что Венгрию может и должен возглавить человек из Ватикана, кардинал Миндсцеди, который недавно был освобожден из‑под домашнего ареста. Это сразу же нашло отражение на радио «Свободная Европа»: «Возрожденная Венгрия и ее лидер, посланный самим Господом, встретили друг друга в эти часы».
Радиостанции ЦРУ ложно обвиняли Надя в том, что тот якобы пригласил советские войска в Будапешт. Они травили его как предателя, лгуна, убийцу. Когда‑то он был коммунистом, и, значит, на нем вечное проклятие. В тот час в эфире вещали сразу три новые частоты ЦРУ. Из Франкфурта сосланные русские солидаристы сообщили, что к венгерской границе направляется целая армия борцов за свободу. Агенты ЦРУ усиливали донесения венгерских партизан, переданные с низкочастотных радиостанций, и потом из Вены транслировали их обратно на Будапешт. Из Афин неслись призывы отправлять русских на виселицы.
|
|
|
1 ноября директор ЦРУ в полном восторге информировал Эйзенхауэра о ситуации в Будапеште на очередном Совете национальной безопасности, встречающемся 1 ноября. «То, что там произошло, – просто чудо , – заявил Даллес президенту. – Благодаря силе общественного мнения вооруженные силы эффективно применяться не могли. Приблизительно 80 процентов солдат венгерской армии перешло на сторону мятежников и обеспечило их оружием».
Но Даллес оказался в корне не прав. Не было у мятежников никакого оружия. Венгерская армия не переходила на сторону противника. Она выжидала, чтобы понять, какой «ветер» подует из Москвы. Советы направили на подавление восстания более 30 тысяч солдат, 1500 танков и бронемашин и около 800 орудий и минометов.
Утром, в день советского вторжения, венгерский диктор радиостанции «Свободная Европа» Золтан Тури сообщил слушателям, что «давление на правительство США с требованиями направить вооруженную помощь борцам за свободу становится невыносимым». Когда за последующие несколько недель австрийскую границу пересекли десятки тысяч обезумевших, разъяренных беженцев, многие говорили об этой радиопередаче как об «обещании, что помощь придет ». Но ее так и не дождались. Аллен Даллес настаивал на том, что во всем виноваты радиостанции ЦРУ: они, дескать, не сделали ничего, чтобы подбодрить венгров. Президент поверил ему. Пройдет еще сорок лет, прежде чем будут расшифрованы стенограммы радиопередач.
|
|
|
Через четыре дня советские войска разгромили будапештских партизан, убив тысячи и схватив десятки тысяч; многим выпала участь умирать в далеких сибирских лагерях.
Советское вторжение началось 4 ноября. Той ночью венгерские беженцы принялись осаждать американское посольство в Вене, моля Америку хоть что‑то для них сделать. По словам резидента ЦРУ Пеера де Сильвы, они задавали колючие вопросы: «Почему нам никто не помог? Разве вы не знали, что венгры рассчитывают на вашу помощь?» Ответить ему было нечего.
Его забросали командами из штаба: окружить несуществующие легионы советских солдат, которые бросают оружие и бегут к австрийской границе. Даллес рассказывал президенту о «массовых» дезертирствах. Но это было глубокое заблуждение. Де Сильва мог лишь догадываться, что «штаб охвачен лихорадкой времени ».
|
|
|
«Здесь творятся странные вещи»
5 ноября Виснер прибыл в резидентуру ЦРУ во Франкфурте‑на‑Майне, которой руководил Трейси Барнс. Он был в таком смятении, что едва мог связно говорить. Когда русские танки продолжали давить подростков в Будапеште, Виснер провел бессонную ночь на квартире у Барнса, забавляясь с игрушечными поездами. По поводу переизбрания Эйзенхауэра на следующий день он не испытывал особой радости. При этом президент не оценил новое, хотя и не соответствующее действительности донесение Аллена Даллеса о том, что Советы якобы готовы отправить в Египет 250 тысяч солдат, чтобы защитить Суэцкий канал от британцев и французов . И при этом его отнюдь не радовала неспособность ЦРУ вовремя оповестить о фактическом советском вторжении в Венгрию.
7 ноября Виснер выехал в Венскую резидентуру, в 30 милях от венгерской границы. Он беспомощно наблюдал, как венгерские партизаны шлют свои последние донесения в свободный мир по линиям Ассошиэйтед Пресс: «МЫ ПОД ПУЛЕМЕТНЫМ ОГНЕМ… ПРОЩАЙТЕ, ДРУЗЬЯ. ДА СПАСЕТ БОГ НАШИ ДУШИ».
|
|
|
Он уехал из Вены и полетел в Рим. Той ночью он обедал с американскими шпионами Римской резидентуры ЦРУ, среди них был Уильям Колби, будущий директор Центральной разведки. Виснер был в ярости, что люди гибнут, а агентство пребывает в нерешительности. Он хотел «прийти на помощь борцам за свободу, – вспоминал Колби. – Ведь именно в этом и состояла цель, ради которой и направлены военные силы агентства. И они могли бы найти повод, чтобы оказать эффективную помощь, не вовлекая Соединенные Штаты в мировую войну с Советским Союзом». Но Виснер не мог подобрать вразумительного повода. «Было ясно, что он на грани нервного срыва », – отметил Колби.
Виснер отправился дальше, на этот раз – в Афины. Местному шефу ЦРУ Джону Ричардсону он показался «заведенным до предела ». Свои нервы он успокаивал сигаретами и алкоголем. Виски он пил бутылками, пытаясь заглушить свои страдания и гнев.
14 декабря он вернулся в штаб. В тот день Аллен Даллес оценивал возможности ЦРУ для ведения уличной войны в Венгрии. «Мы хорошо укомплектованы для партизанской войны в лесах , – сказал Даллес, – но есть серьезная нехватка оружия для уличного и ближнего боя, и особенно противотанковых устройств». Ему хотелось, чтобы Виснер сказал ему, что какое «оружие лучше всего вложить в руки венгров» и «борцов за свободу других стран железного занавеса, которые могли бы восстать против коммунистов». Виснер дал поистине грандиозный ответ. «Раны, нанесенные коммунистам в России недавними мировыми процессами, значительны, а некоторые из них весьма глубоки, – сказал он. – Соединенные Штаты и свободный мир, кажется, уже в основном вышли из лесов». Часть его коллег усмотрели в его поведении признаки психического расстройства. Самые близкие к Виснеру – нечто худшее. 20 декабря он уже лежал в бреду, на больничной койке, а его основное заболевание было неправильно диагностировано докторами.
В тот же день в Белом доме президент Эйзенхауэр получил формальное донесение о секретном расследовании тайной службы ЦРУ. Если бы оно когда‑нибудь стало достоянием общественности, то это погубило бы агентство.
Главным автором донесения был посол Дэвид K.E. Брюс, один из лучших друзей Фрэнка Виснера в Вашингтоне. Он мог запросто явиться поутру в дом Виснера, чтобы принять душ или побриться, если, например, в его великолепном особняке в Джорджтауне вдруг прекращалась подача горячей воды. Это был настоящий американский аристократ, человек номер два в УСС у Билла Донована в Лондоне, посол Гарри Трумэна во Франции, предшественник Уолтера Беделла Смита на посту заместителя Государственного секретаря и кандидат на пост директора Центральной разведки в 1950 году. Он много знал об операциях ЦРУ внутри страны и за границей. Из дневников Дэвида Брюса видно , что между 1949 и 1956 годами он встречался с Алленом Даллесом и Фрэнком Виснером на множестве завтраков, обедов, обедов, фуршетов и закрытых совещаний в Париже и Вашингтоне. Он подчеркивал свое «большое восхищение и привязанность» к Даллесу, который лично рекомендовал Брюса в новую президентскую комиссию по разведке.
Эйзенхауэр хотел иметь своего собственного надежного человека, который дал бы ему объективное представление о работе разведывательного ведомства. Еще в январе 1956 года, пойдя навстречу негласной рекомендации, высказанной в донесении Дулиттла, он публично объявил о своем создании президентской комиссии. Он написал в своем дневнике, что хотел, чтобы консультанты каждые шесть месяцев докладывали ему о значимости работы ЦРУ.
Посол Брюс запросил и получил президентское разрешение на более пристальное внимание к тайным операциям ЦРУ, то есть к работе Аллена Даллеса и Фрэнка Виснера. Его личная привязанность и высокая профессиональная оценка добавили неизмеримый вес к его словам. Его сверхсекретное донесение так и не было рассекречено – и даже собственные историки ЦРУ открыто сомневались, существовало ли оно вообще. Но его ключевые результаты проявились в записи 1961 года, сделанной разведывательным комитетом и полученной автором. Некоторые из отрывков воспроизводятся здесь впервые.
«Мы уверены, что сторонники решения, принятого в 1948 году, о том, чтобы навязать правительству запуск программы психологической войны и военизированных операций, возможно, не предвидели последствий этой деятельности, – говорилось в сообщении. – Ни у кого, кроме тех лиц в ЦРУ, которые непосредственно заинтересованы в повседневных операциях, нет детального понятия о том, что происходит».
Планирование и одобрение чрезмерно деликатных и чрезвычайно дорогостоящих тайных операций «все больше становились исключительно делом ЦРУ – при поддержке нигде не учтенных фондов разведывательного ведомства… ЦРУ, такое деятельное, денежное и привилегированное ведомство, купающееся в лучах славы и гордое тем, что может ставить у власти угодных ему политических деятелей и свергать неугодных (увлекательная интрига, результатом которой может служить самодовольство, иногда приправленное бурными аплодисментами; и при этом никакой ответственности за неудачи и провалы – да и сам бизнес в целом намного проще, чем сбор агентурных данных об СССР через традиционные методики ЦРУ!)».
Далее в донесении говорилось:
«В Государственном департаменте выражают серьезное беспокойство по поводу воздействия психологической войны и военизированных действий ЦРУ на наши международные отношения. По мнению сотрудников Государственного департамента, самый большой вклад, который может внести эта комиссия, должен, по‑видимому, заключаться в том, чтобы представить вниманию президента существенное, практически одностороннее влияние, которое психологическая война и военизированные действия ЦРУ оказывают на фактическое формирование нашей внешней политики и отношений с нашими «друзьями»…
Поддержка ЦРУ и ее манипуляции с местными средствами массовой информации, трудовыми группами, политическими деятелями, партиями и прочая деятельность, которая в любой заданный момент может оказать значительное влияние на работу местного посла, иногда совершенно неизвестны, либо о них имеется весьма смутное представление… Слишком часто наблюдаются расхождения во мнениях касательно отношения США к местным политическим деятелям или организациям, тем более между ЦРУ и Государственным департаментом… (Время от времени братские отношения между госсекретарем и ДЦР могут произвольно утвердить «американскую позицию».)
Психологическая война и военизированные операции (часто возникающие из растущего вмешательства во внутренние дела других стран умных и весьма способных молодых людей, которые постоянно должны чем‑то заниматься, чтобы оправдать свое существование) сегодня проводятся в мировом масштабе целой ордой представителей ЦРУ [удалено] , многие из которых, согласно принципам кадровой работы [удалено] , являются еще политически незрелыми. (В результате их «деловых отношений» с изворотливыми и переменчивыми типами их практическая реализация тем, предложенных штаб‑квартирой или разработанных на месте, – иногда с легкой руки местных оппортунистов и лицемеров – склонны происходить – и происходят! – весьма странные вещи».)
Тайные операции ЦРУ проводились «на автономной и вольной основе в весьма критических областях, связанных с этикой международных отношений, – говорилось в последующем сообщении президентского комитета по разведке в январе 1957 года. – В ряде случаев это приводит к ситуациям, которые почти невероятны».
В течение последующих четырех лет правления президент Эйзенхауэр попытался изменить способ управления ЦРУ. Но он знал, что не сможет изменить Аллена Даллеса. И при этом другая кандидатура на пост директора не приходила ему в голову. Это «один из наиболее специфических типов операций для любого правительства», сказал он, и, «по‑видимому, требуется необычный тип гения , чтобы ими управлять».
Аллен не терпел «надзирателей». Молчаливый кивок от брата Фостера – вот все, что было ему нужно. В американском правительстве никогда не было такой команды, как братья Даллес, но возраст и упадок сил все же давали о себе знать. Фостер был на семь лет старше Аллена. Он знал, что у него смертельное заболевание – рак, – и это медленно убивало его последующие два года. Он смело боролся, летал по всему миру, пугая всех американским военным арсеналом. Но силы покидали его, и это создавало тревожный дисбаланс у директора Центральной разведки. Видя, как угасает его родной брат, он потерял жизненно необходимую искру. Его идеи и здравый смысл стали столь же недолговечными, как и дым из его трубки.
Аллен бросил ЦРУ в пучину новых сражений в Азии и на Ближнем Востоке. Холодная война в Европе могла привести в тупик, заявил он своим «атаманам», но нужно с новыми силами развернуть знамя борьбы от Тихого океана до Средиземноморья…
Глава 14
«Неуклюжие операции всех мастей»
«Если вы начнете жить бок о бок с этими арабами, – сказал президент Эйзенхауэр Аллену Даллесу и собравшимся на заседание членам Совета национальной безопасности, – то увидите, что они попросту не в состоянии понять наши идеи свободы и человеческого достоинства. Они слишком долго жили в условиях той или иной диктатуры. Разве можно рассчитывать на то, что они смогут успешно управлять своими странами самостоятельно?»
ЦРУ вознамерилось ответить на этот вопрос, стремясь преобразовать, принудить или взять под контроль правительства различных стран Азии и Ближнего Востока. Оно вступило в борьбу с Москвой за умы и сердца миллионов людей, стремясь обрести политическое и экономическое влияние над народами, которым по какой‑то невообразимой исторической и геологической случайности выпало обладать миллиардами баррелей нефти. Новый боевой порядок представлял собой огромный полумесяц, протянувшийся из Индонезии через Индийский океан, через пустыни Ирана и Ирака к древним столицам Ближнего Востока.
Каждого мусульманского политического лидера, который не обещал кланяться Соединенным Штатам, рассматривали как «цель, в отношении которой юридически санкционированы жесткие политические действия со стороны ЦРУ », – заявил Арчи Рузвельт, руководитель резидентуры в Турции и двоюродный брат Кима Рузвельта, ближневосточного «царя» ЦРУ. Многие из самых влиятельных людей в исламском мире принимали от ЦРУ деньги и советы. Агентство смогло их «раскачать». Но лишь немногие сотрудники ЦРУ говорили на местном языке, знали обычаи или хотя бы понимали народ, который, в зависимости от установки свыше, стремились поддержать или подкупить .
Президент сказал, что хотел бы продвигать идею исламского джихада против безбожного коммунизма. «Мы должны сделать все возможное, чтобы подчеркнуть аспект «священной войны », – заявил он на заседании в Белом доме в сентябре 1957 года, на котором присутствовали Фрэнк Виснер, Фостер Даллес, заместитель госсекретаря по Ближнему Востоку Уильям Раунтри и члены Объединенного комитета начальников штабов. Фостер Даллес предложил создать «секретное оперативное подразделение », под прикрытием которого ЦРУ будет переправлять американское оружие, деньги и разведывательную информацию королю Саудовской Аравии Сауду, королю Иордании Хусейну, ливанскому президенту Камилу Шамуну и иракскому президенту Нури‑Саиду.
«Эти четыре полукровки , как предполагалось, были нашей линией обороны против коммунизма и арабского экстремизма на Ближнем Востоке», – сказал Харрисон Симмес, который работал в тесном сотрудничестве с ЦРУ в качестве правой руки Раунтри и позднее служил послом в Иордании. Единственным «долгоиграющим» наследством «секретного оперативного подразделения» было предложение Фрэнка Виснера включить короля Иордании Хусейна в платежную ведомость ЦРУ . Агентство создало иорданскую разведывательную службу, которая в настоящее время осуществляет связь со значительной частью арабского мира. Король получил секретную субсидию на последующие двадцать лет.
Если оружие уже не всегда могло купить лояльность на Ближнем Востоке, то всемогущий доллар по‑прежнему представлял в этом смысле мощный инструмент ЦРУ. Деньги для политической войны и оказания давления на противника всегда были необходимы, и потребность в них никогда не иссякала. Если что‑то могло помочь создать американскую абсолютную власть на арабских и азиатских землях, Фостер Даллес всегда был обеими руками за. «Давайте поступим следующим образом , – сказал посол Симмес. – Джон Фостер Даллес придерживался мнения о том, что нужно сделать все, что в наших силах, чтобы одержать победу над этими нейтралистскими, антиимпериалистическими, антиколониальными и националистическими режимами.
«Он предоставил Аллену Даллесу мандат на это… И конечно, Аллен Даллес просто дал волю своим людям». В результате «мы погрязли в переворотах и неуклюжих операциях всех мастей». Вместе с коллегами‑дипломатами он попытался «отследить и проверить некоторые из грязных трюков, которые планировались на Ближнем Востоке на предмет возможности их практической реализации, чтобы вовремя не дать им хода и остановить. И в ряде случаев нам это удалось. Но все остановить мы были просто не в силах».
«Созрела для военного переворота»
Один такой «грязный трюк» растянулся на целое десятилетие: план по свержению правительства Сирии.
В 1949 году ЦРУ усадило на пост сирийского лидера проамериканского полковника Адиба аш‑Шишакли. Он получал прямую американскую военную помощь наряду с тайной финансовой поддержкой. Резидент ЦРУ в Дамаске Майлз Коупленд называл полковника «симпатичным жуликом », который, «по моим сведениям, никогда не кланялся даже идолу. Однако он запросто совершит кощунство, богохульство, убийство, прелюбодеяние и воровство». Он правил четыре года, прежде чем был свергнут партией Арабского социалистического возрождения, а также коммунистическими политическими деятелями и офицерами вооруженных сил.
В марте 1955 года Аллен Даллес предсказывал, что страна «созрела для военного переворота » – естественно, при поддержке вверенного ему ведомства. В апреле 1956 года Ким Рузвельт и его коллега из британской СРС, сэр Джордж Янг, попытались мобилизовать правых офицеров сирийской армии; лидерам заговора сотрудники ЦРУ передали полмиллиона сирийских фунтов. Но фиаско на Суэцком канале отравило политический климат на Ближнем Востоке, подтолкнуло Сирию ближе к Советам и вынудило американцев и британцев в конце октября 1956 года отложить свой план.
Весной и летом 1957 года они снова вернулись к нему. Документ, обнаруженный в 2003 году среди частных бумаг Дункана Сэндиса, министра обороны в кабинете премьер‑министра Гарольда Макмиллана, подробно разбирает этот исторический эпизод.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 279; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!