Раневская высоко ценила талантливых людей и в особенности конечно талантливых артистов.
И хотя она сама признавалась, что не чужда профессиональной зависти, она всегда с восхищением писала о таланте Орловой и Марецкой, об искренности Серовой, о том, как блистательно играла Золушку Янина Жеймо, о том, какая прекрасная актриса Татьяна Пельтцер и т. д.
Среди молодого поколения артистов, пришедших в профессию уже в 50–70‑е годы, она очень уважала Ию Саввину, о которой писала: «С Ией Сергеевной Саввиной мне довелось играть в одном спектакле. Оговорилась, не признаю слова «играть» в нашей актерской профессии. Скажу: существовать в одном спектакле. Это была первая встреча, в которой я полностью убедилась в том, что моя партнерша умна, талантлива…»
Как это часто бывало с Раневской, профессиональное уважение переросло в личную привязанность, и в какой‑то степени Саввина заменила ей умерших друзей. Как‑то раз, беседуя с ней по телефону, Раневская сказала: «Я так одинока, все друзья мои умерли, вся жизнь моя – работа… А я работаю трудно, меня преследует страх перед сценой, будущей публикой, даже перед партнером. Я не капризничаю, девочка, я боюсь. Это не от гордыни…»
Среди моссоветовской молодежи Раневская особенно выделяла Марину Неелову.
«Умненькая, славная, наверное несчастна. Думаю о ней, вспоминаю. Боюсь за нее. Она мне по душе, давно подобной в театре, где приходится играть (хотя я и не признаю этого слова в моей профессии), не встречала. Храни ее Бог – эту Неелову», – писала она в дневнике.
|
|
|
Так получилось, что только одна Неелова сумела понять и почувствовать страшное внутреннее одиночество Раневской, которого не понимали даже старые друзья – те немногие, кто еще оставался в живых. А вот Марина Неелова так отзывалась о ней: «И собака, и цветы, и птицы – все не так одиноки, как она. Страшное слово – одиночество – произносится ею без желания вызвать сострадание, а так, скорее констатация факта. И сердце сжимается, когда это слышишь именно от нее, от человека, любимого всеми…»
Раневская беспокоилась о Нееловой словно о родной дочери, которой у нее никогда не было. Звонила ей, чтобы узнать, как та доехала, заботилась, чтобы та не забыла поесть, беспокоилась о ее здоровье. А прощаясь, нередко говорила, не желая признаваться, что не хочет ее отпускать: «Попрощайтесь с Мальчиком, мне кажется, он скучает без вас».
Раневская славилась своим юмором, но бывало, что разыгрывали и ее, как например в случае с Брониславой Захаровой.
В 1977 году, перед возвращением из больницы, Раневская написала в дневнике: «Завтра еду домой. Есть дом, и нет его. Хаос запустения, прислуги нет…» Ее старая подруга, Елизавета Абдулова сказала, что найдет ей помощницу по хозяйству. Вскоре раздался звонок в дверь и… голос Татьяны Пельтцер. Раневская крикнула: «Танечка, я бегу!» Открыла дверь и в растерянности увидела перед собой незнакомую молодую женщину. Та сказала, что ее прислала Абдулова, и что она просто любит пародировать, вот и изобразила Пельтцер.
|
|
|
Новая помощница рьяно взялась за дело и вскоре стала не просто приходящей прислугой, а приятельницей Раневской. Но однажды кассирша из театра, принесшая зарплату, увидела эту помощницу и спросила: «А что у вас делает актриса Захарова?» Оказалось, что никакая это не домработница, а актриса ТЮЗа, обожавшая Раневскую и решившая помочь ей.
Раневская рвала и метала, кричала, что никогда не простит этого Захаровой и Абдуловой, но вскоре успокоилась, и когда в тот же день соседка, жена писателя Ардаматского, спросила: «Фаина Георгиевна, а что у вас делает Броня?», она спокойно сказала: «Ели бы этот вопрос прозвучал час назад, меня бы хватил инфаркт!»
Последние несколько лет одиночество Раневской скрашивал Мальчик – бездомная дворняжка, которого ей когда‑то принесли больного с перебитой лапой.
Как это нередко бывает с одинокими бездетными людьми, у которых остался огромный нерастраченный запас материнских чувств, к Мальчику она привязалась больше, чем ко многим своим друзьям. Она не просто заботилась о нем, а можно сказать – носилась с ним, сдувая пылинки. Каждый гость был обязан погладить Мальчика, ему доставались лучшие куски от обеда, а выгуливала его специально нанятая женщина.
|
|
|
«Кроткая моя собака, не нарадуюсь, как она спит, – писала Раневская в дневнике, – никто ее не обижает, ей хорошо у меня, и это моя такая радость – спасибо собаке!»
Правда, кроткой Мальчика считала наверное только сама Раневская, на самом деле характер у него был не самый приятный, да и неудивительно – она ведь сильно его избаловала. Но ей он был предан абсолютно и обожал ее не меньше, чем она его.
После смерти Раневской Мальчика взяла к себе ее приятельница Светлана Ястребилова, у которой он и прожил последние шесть лет своей жизни.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 159; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!