IV. МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО И ПРАВО ГЕРМАНИИ 2 страница
--------------------------------
<77> Логично были сформулированы исключения из догмы о трансформации в отношении норм международного права, возникших "в рамках" так называемого социалистического сообщества государств. См.: de Fiumel. Die 
der 
Normen in der nationalen Rechtsordnung // Graefrath (Hrsg). Probleme des 
, 1985, 79 mN.
<78> В целом см.: Danilenko. The New Russian Constitution and International Law, AJIL 88 (1994) 451ff; Beknazar. Das neue Recht der 
in 
, 
56 (1996) 406ff; Lukashuk. Treaties in the Legal System of Russia, GYIL 40 (1997) 141ff. С учетом новейших конституций центрально- и восточно-европейских государств и отдельных государств - правопреемников Советского Союза см.: Vereshchetin. New Constitutions and the Old Problem of the Relationship Between International Law and National Law, EJIL 7 (1996) 29ff; Schweisfurth/Alleweldt. The Position of International Law in the Domestic Legal Orders of Central and Eastern European Countries, GYIL 40 (1997) 164ff; Ziemele. The Application of International Law in the Baltic States, GYIL 40 (1997) 243ff.
54. Последующее изложение посвящено современному правовому положению в Германии, но не рассматривает соотношение международного и германского права в историческом развитии, в частности германского имперского права. Правопорядок Германской империи был обязан строгому дуализму. Международные договоры нуждались в трансформации в имперское право, международное обычное право действовало внутри государства только тогда, когда и поскольку имперский закон формулировал его содержание. Имперские законы имели приоритет над договорным и обычным международным правом, что неоднократно подтверждалось в практике имперского суда <79>. Веймарская конституция, напротив, объявила в ст. 4 "общие нормы международного права" "составной частью" права империи. В эту категорию входили только нормы, признанные Германией. Непризнание германским законом, а также отзыв ранее совершенного признания обесценивало ст. 4 Веймарской конституции <80>. Договоры нуждались в обязательной трансформации, действие имплементированного права на внутригосударственном уровне могло быть в любое время отменено. Конституции ГДР по своему духу были близки Веймарской конституции <81>.
|
|
|
--------------------------------
<79> См.: RGSt 4, 271, 274; RGZ 85, 374.
<80> См.: 
. Die Verfassung des deutschen Reiches, 14. Aufl 1933, Art 4, Rn 4; Fleischmann // 
(Hrsg). HdbStR I, 1930, 209, 220.
<81> См. монографию Зайделя, содержащую теоретическое обоснование: G. Seidel. 
von 
und innerstaatlichem Recht, 1985; см. также: Becker. Die Umsetzung von in innerstaatliches Recht, NJ 1985, 392ff; de Fiumel (Fn 77). 69ff; о Советском Союзе см. также: Uibopuu. International Law and Municipal Law in Soviet Doctrine and Practice, FS Verdross, 1980, 661ff.
55. В последующем изложении используются различные правовые источники, нашедшие свое отражение, например, в ст. 38 Статута Международного суда ООН (с точки зрения международного права) и систематизированные в Разделе 1 настоящей книги. Однако в рамках германского права в этом случае требуется предпринять более широкий обзор. Здесь также следует коснуться права европейских сообществ в силу его практического значения и актуального развития современного международного порядка. Значимость права европейских сообществ для правовой системы Германии невозможно объяснить исходя из международно-правовых основ, в категориях теории международного права о правовых источниках (см. абз. 169 и след.).
|
|
|
56. Международные суды и инстанции, разрешающие споры, традиционно вправе принимать только решения, которые могут быть обязательными для государств на международном уровне. Если юридическая сила решения имеет характер inter partes, могут возникнуть международные обязательства по его исполнению (ст. 59 Статута Международного суда). "Источником права" международная судебная практика не является, хотя рассматривается как вспомогательное средство и служит для установления содержания норм международного права, отнесенных к иному источнику международного права. Решение любого международного суда как такового не оказывает влияния на право Германии, за исключением решений, уникальных в своем роде, Суда ЕС и Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), а также Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии, созданного в целях борьбы с противоправными деяниями, ограниченными во времени и пространстве, и Международного уголовного суда по Римскому статуту, будущее значение которого пока непредсказуемо <82>. Даже специальные полномочия первых двух из названных институтов не дают повода по-новому определить место международной судебной практики применительно к пониманию системы источников международного права в целом. Они относятся к разряду особых случаев применения судебными органами в государстве права Сообщества и международного права (см. абз. 181 и сл.). В целом не исключается обязательный характер решений иных международных судов для правительства, административных органов и судов. Не в последнюю очередь роль и состояние международной судебной практики позволяют воздержаться от рассмотрения этой проблемы в настоящем разделе <83>.
|
|
|
--------------------------------
<82> О роли Суда ЕС см.: T. Stein. Richterrecht wie anderswo auch? Der Gerichtshof der 
Gemeinschaften als "Integrationsmotor", FS Jur Fak zur 600-Jahr-Feier der 
Heidelberg, 1986, 619ff; Knauff. Integration durch Richterrecht - Zur Rolle des Gerichtshofes im 
Einigungsprozess, JA 2002, 719ff; Calliess. Grundlagen, Grenzen und Perspektiven 
Richterrechts, NJW 2005, 929ff; о ЕСПЧ и других судебных органах по защите прав человека см.: Bernhardt. Rechtsfortbildung durch internationale Richter, insbesondere im Bereich der Menschenrechte, FS Jur Fak zur 600-Jahr-Feier der Universitat Heidelberg, 1986, 527ff, см. также абз. 182 наст. разд. О "суде по Югославии" см. резолюцию ГА ООН N 827 (1993); Bergsmo. International Criminal Tribunal for the Former Yugoslavia: Recent Developments, HRLJ 1994, 405ff; das deutsche Zustimmungsgesetz in BGBl 1995 II, 485; 
, Verfassungs- und volkerrechtliche Grenzen der 
Kriegsverbrecher an den Jugoslawien-Strafgerichtshof, 
1996, 621ff; Schmalenbusch. Die Auslieferung deutscher Kriegsverbrecher an das Jugoslawientribunal in Den Haag, AVR 36 (1998) 285ff.
|
|
|
<83> О принятом 17 июля 1998 г. Статуте Международного уголовного суда см.: Werle. Menschenrechtsschutz durch 
, ZStW (1997) 807ff; Fastenrath. Der Internationale Strafgerichtshof, JuS 1999, 632ff; Blanke/Molitor. Der Internationale Strafgerichtshof, AVR 39 (2001) 142ff. О (германском) Кодексе преступлений против международного права (вступил в силу 29 июня 2002 г.: BGBl I 2002, 2254) см.: Zimmermann. Bestrafung 
Verbrechen durch deutsche Gerichte nach In-Kraft-Treten des 
, NJW 2002, 3086ff; Engelhart. Der Weg zum - Eine kurze Geschichte des 
, JURA 2004, 734ff; подробнее см. Раздел 7. Шредер. Абзац 46 и след.
2. Международные договоры
а) Общий обзор положений Основного закона
57. Международные договоры составляют предмет регулирования Основного закона (ст. ст. 59, 32, 24 и 23 ОЗ). Указанные правила определяют и обосновывают компетенцию, регламентируют процесс заключения международного договора, содержат основополагающие установки. Решающим в определении общегосударственной значимости международных договоров, которые заключены вне рамок участия в интеграционных сообществах либо делегируют суверенные права, является абз. 2 ст. 59 ОЗ.
58. Понятие "международный договор" как понятие конституционное идентично понятию источника международного права; иными словами, названная дефиниция не ограничивается определением, предусмотренным Венской конвенцией о праве международных договоров 1969 года, которое охватывает лишь договоры в письменной форме <84>. Абз. 2 ст. 59 ОЗ не касается межгосударственных договоренностей, не имеющих характера договора <85>. Это положение устанавливает предпосылки действия международных договоров во внутригосударственной системе права (но не их применимость) и их место во внутригосударственном правопорядке.
--------------------------------
<84> Подробнее см.: Раздел 1. Граф Витцтум. Абзац 114.
<85> Wengler. "Nichtrechtliche" 
in der Sicht des und des Verfassungsrechts, JZ 1995, 21ff.
59. Ст. 59 и ст. 32 Основного закона наполнены формальным содержанием, ст. ст. 23 и 24 ОЗ затрагивают также материальные положения. Вопрос о том, в какой мере абз. 1 ст. 24 ОЗ (и особенно ст. 23 ОЗ) регламентирует передачу суверенных прав межгосударственным учреждениям и каким образом он ограничивает Федерацию в создании (внешне)политических предпосылок, при которых указанное полномочие может быть выполнено (в процессе формирования наднациональных структур), уже рассмотрен ранее (см. абз. 21 и след.).
60. Абз. 2 ст. 24 Основного закона как бы обязывает к заключению договора (определенного содержания) по обеспечению мира в системе коллективной безопасности. Содержание второй части предложения названной статьи прямо указывает на обязательство Федерации по ограничению определенных суверенных прав, в случае если решение о включении в систему взаимной коллективной безопасности в целях обеспечения мира принято, а также если это включение уже произошло <86>. Однако такая интерпретация противоречила бы условиям и предпосылкам вступления в систему безопасности согласно первой части предложения. В этом случае можно исходить из формальной декларации.
--------------------------------
<86> Rojahn (Fn 22) Rn 90 mN zum Streitstand.
61. Лишь абз. 3 ст. 24 Основного закона обязывает к заключению договоров определенного содержания, а именно о присоединении к соглашениям о всеобъемлющем, обязательном международном арбитраже (общем, а не просто региональном). Это не препятствует вступлению в различные системы, решающие задачу урегулирования споров, но не соответствует названным предпосылкам. До настоящего времени отсутствуют соглашения о международном арбитраже, отвечающие требованиям абз. 3 ст. 24 ОЗ. Даже Международный суд не наделен такой юрисдикцией. Юрисдикция МС, являясь "общей" и "всеобъемлющей", в то же время не считается "обязательной". В связи с этим Конституция не обязывает Федеративную Республику Германия к изданию оговорки о признании юрисдикции в соответствии с абз. 2 ст. 36 Статута Международного суда <87>.
--------------------------------
<87> Randelzhofer // 
(Hrsg). Grundgesetz, Art 24 II, III Rn 18; Mosler // HdbStR VII, § 179 Rn 36.
б) Федерация и земли: стороны международных договоров
и участники процесса заключения договоров
62. Государства наделены способностью заключать международные договоры. Также государства - члены федеративного государства обладают элементами государственности вне зависимости от отсутствия внешнего суверенитета. Конституционный порядок любого федеративного государства определяет дееспособность государств-членов в области внешней политики. Основной закон предоставляет германским землям частичную способность по заключению международных договоров. Закон относит "поддержание отношений с иностранными государствами" (под которыми понимаются также все другие субъекты международного права, включая международные организации и государства - члены иностранных федеративных государств, наделенных международно-правовой дееспособностью <88>) к "ведению Федерации" ([абз. 1 ст. 32 ОЗ]; при этом до заключения международного договора, затрагивающего "особенности положения" какой-либо земли, эта земля должна быть своевременно заслушана [абз. 2 ст. 32 ОЗ]). Основной закон дает землям <89> возможность заключать международные договоры в сферах их законодательной компетенции (абз. 3 ст. 32 ОЗ), то есть во всех областях, в которых Основной закон (с точки зрения законодательной техники: в порядке исключения, качественно и количественно) не предоставляет компетенцию Федерации (ст. 70 ОЗ). Подразумеваются не (только) договоры, которые непосредственно затрагивают законодательство, иными словами, содержат в себе обязательства по принятию или изменению законов (абз. 2 ст. 59 ОЗ в старой ред.; см. также абз. 94 и след. наст. разд.), но и привязки к определенным сферам деятельности. Следовательно, земли могут заключать договоры с другими субъектами международного права, если соответствующий предмет регулирования не находится в исключительной законодательной компетенции Федерации по ст. 73 ОЗ, согласно прямой отсылке к другой статье ОЗ или согласно неписаным правилам; либо если предмет регулирования относится к областям конкурирующей законодательной компетенции (ст. 74 ОЗ) и земли свободны в осуществлении законодательных полномочий по абз. 1 ст. 72 ОЗ (известно, что рамочные предписания о законодательных полномочиях земель были отменены в ходе реформы федерализма 2006 года). Сказанное подтверждает, что Основной закон не закрепляет раз и навсегда компетенцию земель по заключению договоров, а ставит ее в зависимость от законодательной инициативы Федерации в областях, регламентированных ст. 74 ОЗ. Если Федерация законодательным путем (или в области параллельных полномочий по заключению договора, см. абз. 63) ограничивает полномочие земель по заключению договоров, вытекающее из абз. 1 ст. 72 ОЗ, в таком случае ранее заключенные землями договоры теряют международно-правовую силу ex nunc <90>.
--------------------------------
<88> См.: решение ФКС (BVerfGE 1, 351, 366; 2, 347, 374); Mosler. Die 
Gewalt im Verfassungssystem der Bundesrepublik Deutschland, FS Bilfinger, 1954, 261; об исключении Святейшего Престола из приведенного перечня см. решение ФКС Германии (BVerfGE 6, 309, 362); Bernhardt // HdbStR VII. § 174 Rn 20.
<89> Но не общинам; они могут заключать публично-правовые договоры с иностранными партнерами, если правовые нормы не противоречат какому-либо источнику, см. § 54 VwVfG; Beyerlin. Rechtsprobleme der lokalen 
Zusammenarbeit, 1988. Также см.: Gutt. 
kommunale Zusammenarbeit, 1999.
<90> Rojahn (Fn 22) Art 32 Rn 32; иное мнение см.: Maunz // 
(Hrsg). Grundgesetz, Art 32 Rn 51f; Magiera. 
der deutschen 
// 
(Hrsg). Staat und Verwaltung, 1997, 97, 101.
63. В ведении земель остаются полномочия по заключению договоров прежде всего в области политики по коммунальным вопросам, вопросам культуры <91>, спорта и деятельности полиции. Земли компетентны заключать договоры (исключение в абз. 3 ст. 32 к абз. 1 ст. 32 ОЗ) при условии, что договоры не касаются "политических отношений", осуществление которых предусматривает изменение законодательства (предл. 1 абз. 2 ст. 59 ОЗ, см. также абз. 90 и след. наст. разд.). Вопрос о том, обладает ли Федерация наряду с землями компетенцией по заключению договоров в областях, которые находятся в исключительном ведении земель, остается спорным и составляет предмет так называемого Линдауерского соглашения <92>, правовая природа и соответствие Конституции которого также вызывают дискуссии <93>. Если в соглашениях в области культуры, заключенных между Федерацией и иностранными государствами, затрагиваются вопросы, которые входят в компетенцию земель, то Федерация должна "учитывать" интересы земель путем оговорок, которые ограничивают международные обязательства ФРГ обязательствами, выполнимыми внутри государства с точки зрения разделения компетенции <94>. Относительно исполнения таких договоров земли придерживаются общего принципа "верности союзу" <95>.
--------------------------------
<91> В случае если она не относится к "внешней" политике в области культуры. Об этом см.: 
. Die Kulturhoheit des Bundes, 1989, 62ff.
<92> Соглашение между федеральным правительством и государственными администрациями земель о праве Федерации на заключение договоров от 14.11.1957 
zwischen Bundesregierung und den Staatskanzleien der 
das 
des Bundes v 14.11.1957, текст см.: 20 (1959/60) 116 ff.
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 164; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!