Некоторые из известных детей Гарта Зеленой Руки

126 . Гарт Зеленая Рука (худ. Дуглас Уитли ).

ДЖОН ВЫСОКИЙ ДУБ, Первый Рыцарь, родоначальник рыцарства в Вестеросе (по общему мнению, огромный мужчина; в одних легендах – восьми футов ростом, в других – десяти или двенадцати, рожденный великаншей, которая зачала его от Гарта Зеленой Руки). Потомки Джона стали зваться Окхартами из Старого Дуба.

ГИЛБЕРТ ВИННАЯ ЛОЗА, который научил жителей Арбора делать сладкое вино из винограда, обильно и пышно произраставшего по всему острову. Основатель дома Редвинов.

ФЛОРИС ЛИСИЦА, самая хитрая из всех детей Гарта. Имела троих мужей, и ни один не подозревал о существовании соперников (от их сыновей ведут родословную дома Флорентов, Боллов и Пиков).

МАРИС ДЕВА, Прекраснейшая, столь прославленная своей красой, что пятьдесят лордов соперничали за ее руку на самом первом турнире Вестероса. (Победителем стал Аргот Каменная Шкура, Серый великан, но прежде чем он успел заявить права на Марис, девица вышла замуж за короля Утора Высокобашенного, и остаток своих дней Аргот бушевал у стен Староместа, яростно требуя вернуть свою невесту).

ФОСС ЛУЧНИК, прославившийся тем, что сбивал стрелой яблоко с головы любой приглянувшейся ему девицы. К нему восходят обе ветви Фоссовеев: красного и зеленого яблока.

БРАНДОН КРОВАВЫЙ КЛИНОК, который изгнал из Простора великанов и воевал с Детьми Леса, убив столь многих у Синего озера, что с тех пор оно стало зваться Алым.

ОУЭН ДУБОВЫЙ ЩИТ, что завоевал Щитовые острова, прогнав обратно в море людей-тюленей и водяных.

ХАРЛОН ОХОТНИК и ГЕРНДОН ОХОТНИЧИЙ РОГ, братья-близнецы. Они выстроили замок на вершине Рогова холма и взяли в жены прекрасную лесную ведьму, жившую в окрестностях. Сотню лет братья разделяли ее благосклонность (не старея так долго именно потому, что каждое полнолуние проводили в ее объятиях).

БОРС КРУШИТЕЛЬ, который пил только бычью кровь, благодаря чему обрел силу двадцати человек. Он основал дом Бульверов из Черного Венца (в некоторых преданиях говорится, что Борс выпил так много бычьей крови, что у него выросла пара блестящих черных рогов).

РОЗА С АЛОГО ОЗЕРА, оборотень, могла превращаться в журавля по своему желанию. Поговаривают, что эта способность и в наши дни иногда появляется у женщин из дома Крейнов, ее потомков.

ЭЛЛИН СЛАДЧАЙШАЯ, девушка, которая так любила мед, что разыскала огромный горный улей, где заключила договор с Пчелиным королем, обязавшись всегда заботиться о его детях и детях его детей. Эллин впервые начала разводить пчел и стала родоначальницей дома Бисбери.

РОВАН ЗОЛОТОЕ ДЕРЕВЦЕ, так горевавшая, когда возлюбленный покинул ее ради богатой соперницы, что обернула яблоко в свои золотые волосы, посадила его на вершине холма и вырастила дерево, листья, кора и плоды которого отливали чистым золотом. Дом Рованов из Золотой Рощи восходит к ее дочерям.

Величайшим же из потомков Гарта Зеленой Руки стал его первенец, Гарт Садовник, носивший корону из лоз и цветов. Он устроил себе дом на вершине холма над Мандером, позже ставший известным как Хайгарден. Все прочие дети Гарта Зеленой Руки почитали Садовника и признали его законным королем всех людей на земле. От его семени пошел дом Гарденеров, и короли из этого дома правили Простором многие тысячи лет под знаменем с зеленой рукой, пока в Вестерос не пришли Эйгон Дракон и его сестры.

Велик список сыновей и дочерей Гарта Зеленой Руки, и легенд о них сложено очень и очень много. В Просторе едва ли найдешь знатный дом, который бы не кичился происхождением от одного из бесчисленных детей Гарта. Даже героев из других земель и королевств иногда причисляют к отпрыскам Зеленой Руки. Некоторые предания заставляют нас верить, что Брандон Строитель – потомок Брандона Кровавого Клинка, а Ланн Умный – бастард Флорис Лисицы или Рован Золотого Деревца. Впрочем, такие легенды существуют лишь в Просторе. В Западных же землях чаще рассказывают, что Ланн обманул Зеленую Руку, выдав себя за его сына (которых у Гарта было так много, что зачастую он и сам их путал). Так Ланн сбежал с частью наследства, по праву причитавшегося настоящим детям Гарта.

Нельзя отрицать, что у Гарта Зеленой Руки действительно было множество детей, учитывая, сколь многие в Просторе утверждают, будто являются его потомками. Но то, что и все прочие знатные дома Вестероса также происходят от него, кажется весьма неправдоподобным.

КОРОЛИ ДОМА ГАРДЕНЕРОВ

История Простора времен Первых людей не слишком отлична от истории прочих королевств Вестероса. Щедрость этих зеленых плодородных земель не сделала местных жителей ни более миролюбивыми, ни менее жадными. Точно так же Первые люди здесь сражались с Детьми Леса, вытесняя их из священных лесов и полых холмов, так же вырубали богорощи своими огромными бронзовыми секирами. Точно так же королевства возникали, распадались и уходили в небытие, пока мелкие царьки и гордые лорды боролись друг с другом за земли, золото и славу. А тем временем полыхали в огне города, рыдали женщины, и меч звенел о меч – год за годом, столетие за столетием.

И все же разница была – если не в сути, то в накале борьбы. Ибо почти все благородные дома Простора восходят к одним предкам и считаются друг другу родичами, ведя род от Зеленой Руки и его многочисленных детей. Многие хронисты полагают, что именно благодаря этим кровным узам дом Гарденеров твердо удерживал трон в течение последующих столетий. Потомки Гарта Садовника восседали на живом престоле (Дубовом троне), что рос прямо в стволе древнего дуба, взращенного самим Гартом Зеленой Рукой. В мирную годину они носили короны из цветов и виноградных лоз, а в дни войны сменяли их на венцы из бронзовых шипов (позже – железных). И никто из прочих царьков даже не надеялся бросить вызов власти Хайгардена. Остальные могли величать себя королями, но Гарденеры, вне всяких сомнений, были верховными владыками Простора, и мелкие монархи выказывали им почтение, если не преклонение.

127 . Дубовый трон (худ. Нутчапол Тхитинунтхакорн ).

В ту пору испытаний и смятения земли Простора явили миру множество бесстрашных воинов. С тех самых пор и по сей день певцы славят деяния таких рыцарей как Сервин Зеркальный Щит, Давос Драконоборец, Роланд Боевой Рог и Рыцарь без Доспехов, а также легендарных королей, водивших героев в бой. Среди таковых – Гарт V Крушитель Дорнийцев, Гвейн I Галантный, Джайлс I Несущий Горе, Гарет II Беспощадный, Гарт VI Шипастая Булава и Гордан I Сероглазый.

Постоянным врагом многих из этих властителей были морские разбойники с Железных островов – в те темные и омытые кровью века они господствовали почти по всему западному побережью, от Медвежьего острова до самого Арбора. Благодаря своим быстроходным ладьям они могли налетать подобно ветру, исчезая до нанесения ответного удара. Чтобы застичь противника врасплох, пираты часто высаживались в самых неожиданных местах. И хотя Железные люди редко осмеливались забираться вглубь страны, все Закатное море находилось под их властью, и с жителей прибрежных рыбацких деревень ими взималась тяжкая дань. На Щитовых островах железнорожденные вырезали всех мужчин и пленили всех женщин, после чего, закрепившись там, стали безнаказанно совершать налеты на поселения, лежащие выше по Мандеру.

Король Куоред, самый грозный из тогдашних предводителей островитян, бахвалился, что власть его простирается повсюду, «где люди могут чуять запах моря или слышать грохот прибоя». В Просторе его прозвали Куоредом Жестоким, а короли, сменившие его, заслужили прозвища Хагон Ужасный и Джорон Губитель Дев.

И вот с такими врагами короли дома Гарденеров сражались на протяжении трех столетий. Порой они объединяли усилия с королями Утеса и лордами Староместа, а временами боролись в одиночку. Не менее шести королей Простора сложили головы в битвах, среди них Гарет Беспощадный и Гарт Шипастая Булава, а Джайлса II пленили и пытали, после чего разрубили на мелкие кусочки и пустили на наживку для рыб. В конце концов, Гарденеры все же вырвали нелегкую победу из рук захватчиков. И каждый король из этой династии увеличивал владения своего дома, собирая все больше земель и лордов под властью Хайгардена.

Но, несмотря на все сказанное, многие хронисты и по сей день полагают, что самыми значительными из королей дома Гарденеров были миротворцы, а не воители. О них сложено меньше песен, но, несомненно, в анналах истории деяния Гарта III Великого, Гарланда II Жениха, Гвейна III Тучного и Джона II Высокого заняли достойное место. Гарт Великий расширил границы своего государства на север, присоединив Старый Дуб, Алое Озеро и Золотую Рощу с помощью соглашений о взаимной приязни и поддержке. Гарланду удалось добиться того же на юге: он выдал свою дочь замуж за Лаймонда Морского Льва из дома Хайтауэров, а сам, отказавшись от прежних жен, вступил в новый брак с дочерью лорда Лаймонда. Тем самым Гарланд присоединил Старомест к своему королевству. Гвейн Тучный так рассудил спор лордов Пика и Мандерли, что убедил их присягнуть ему. И без единого сражения земли обоих лордов стали частью Простора. Джон Высокий поднялся на барке вверх по Мандеру до самых истоков, водружая свой стяг с зеленой рукой повсюду, где высаживался, и получил вассальную присягу от лордов и царьков, чьи земли тянулись вдоль берегов этой великой реки.

Величайшим же из всех Гарденеров стал Золотая Рука – король Гарт VII, никем не превзойденный и как воитель, и как миротворец. Еще мальчишкой он обратил в бегство дорнийцев десятитысячной армии короля Ферриса Фаулера, выдвинувшейся на завоевание Простора по Широкому пути (как тогда называлось Принцево ущелье). Вскоре после того Золотая Рука обратил свой взор к морю и выбил со Щитовых островов последних железнорожденных. А затем вновь заселил острова самыми свирепыми воинами из числа своих вассалов. Он даровал им особые привилегии и сделал их первым рубежом защиты от пиратов Железных островов на случай, если те рискнут вернуться. Это решение оказалось крайне удачным, а жители Четырех Щитов и сегодня гордятся тем, что защищают устье Мандера и сердце Простора от любых нападений с моря.

В своей последней и самой главной войне Гарту VII довелось противостоять союзу Штормового короля и короля Утеса, вознамерившихся разделить Простор между собой. Но Гарт разбил обоих, а затем хитростью посеял раздор среди своих врагов, и те обратили оружие друг против друга в страшном побоище, получившем название битвы Трех Воинств. В конечном же итоге Гарт выдал своих дочерей за наследников упомянутых королей и с каждым из них заключил договор, закрепивший границы трех держав.

128 . Король Гарт VII Гарденер, Золотая Рука (худ. Магали Вильнев ).

Но даже эти свершения бледнеют перед его значительнейшим деянием – миром, что длился три четверти века. Гарт Золотая Рука стал королем Простора в двенадцать лет и скончался на Дубовом троне в девяносто три, будучи все еще крепок умом (хотя и слаб телом). За восемьдесят один год его царствования Простор находился в состоянии войны менее десяти лет. Несколько поколений мальчиков появились на свет, возмужали, завели собственных сыновей и умерли, так и не познав, каково это – взять в руки копье и щит и уйти на войну.

И на время этого долгого мира в Просторе воцарилось невиданное доселе благоденствие. Златое Царствие – под таким именем вошла в историю пора, когда страна воистину процветала.

Однако любому золотому веку рано или поздно приходит конец, так случилось и на землях Простора. Гарт Золотая Рука покинул этот мир, Дубовый трон занял его правнук, по прошествии лет уступив его своим сыновьям.

А потом явились андалы.

АНДАЛЫ В ПРОСТОРЕ

Андалы добрались до Простора поздно.

Преодолев на своих ладьях Узкое море, сначала они высаживались в Долине, позже – по всему восточному побережью, однако же путь к проливу Редвинов и Закатному морю им преградили флотилии Арбора и Староместа. Несомненно, рассказы об изобилии Простора, о богатстве и могуществе владык Хайгардена доходили до ушей многих андальских военачальников, но от Зеленого королевства их отделяли иные земли с иными властителями.

Поэтому короли дома Гарденеров узнали о приходе андалов в Вестерос задолго до того, как те достигли Мандера. Они наблюдали за битвами в Долине, Штормовых и Речных землях издалека. Наблюдали и учились. И будучи, пожалуй, мудрее правителей других областей, властители Простора не допустили роковой ошибки последних – они не стали заключать союзов с андалами против собственных соседей. Гвейн IV Богобоязненный послал людей на поиски Детей Леса в надежде, что древовидцы своей магией помогут остановить захватчиков. Мерн II Каменщик возвел новую стену вокруг Хайгардена и приказал своим лордам-знаменосцам усилить защиту собственных замков. Мерн III Сумасбродный осыпал золотом и почестями лесную ведьму, обещавшую поднять армию мертвецов, которая заставит андалов убраться восвояси. Лорд Редвин построил новые корабли, а лорд Хайтауэр укрепил стены Староместа.

Но великие сражения, ожидаемые всеми, так никогда и не случились. Шло время, завоевание восточного побережья завершилось, сменились поколения, и андалы образовали без малого полсотни независимых государств, причем многие из них не ладили друг с другом. А в Хайгардене на Дубовый трон один за другим взошли Три Мудрых короля.

Гарт IX Гарденер, его сын Мерль I Кроткий и внук Гвейн V между собой очень разнились, но всех троих объединял общий подход к андалам: они предпочитали сотрудничество и слияние народов, а не вооруженное противостояние. Гарт IX допустил к своему двору септона, сделав его одним из своих советников, и построил первую в Хайгардене септу, хотя сам продолжал молиться в дворцовой богороще. Его сын, Мерль I, принялся исповедовать веру в Семерых и отпускал деньги на строительство септ, септриев и обителей Матери по всему Простору. Гвейн V стал первым Гарденером, рожденным в Святой Вере, и первым, кто был посвящен в рыцари, отстояв бдение и с соблюдением всех обрядов. (Многим из его благородных предков певцы и сказители приписали рыцарство посмертно, но, на самом деле, эти обычаи появились в Вестеросе только с приходом андалов).

И Мерль I, и Гвейн V взяли в жены андальских дев, чтобы привлечь их отцов на свою сторону. Все три короля принимали чужестранцев на службу в качестве домашних рыцарей или вассалов. Среди тех, кто удостоился этой чести, был и андальский рыцарь сир Алестер Тирелл, присягнувший Гвейну V. Доблесть сира Алестера на ратном поле была столь велика, что король назвал его своим защитником и первым мечом. Со временем потомки сира Алестера получили от Гарденеров наследственную должность стюарда Хайгардена.

А пришедших в Простор наиболее могущественных андальских вождей Три Мудрых короля наделяли землей и титулами лордов в обмен на клятву верности. Гарденеры привлекали ко двору андальских ремесленников и поощряли своих знаменосцев делать то же самое. Особенно щедро награждались умелые кузнецы и каменщики, поскольку учили Первых людей ковать железное оружие и доспехи вместо бронзовых и помогали усилить оборону замков и укреплений.

В последующие годы большинство новых лордов остались верными своим клятвам, хотя кое-кто и отрекся от них. Более того, бывшие враги со своими вассалами даже помогали подавлять восстания мятежников и бок о бок с Первыми людьми защищали Простор от отрядов тех андальских царьков, что пришли позже. Как превосходно было сказано королем Гартом IX: «Убив волка, напавшего на стадо, добьешься лишь короткой передышки перед появлением других хищников. А если волка прикормить и приручить, а щенков его сделать своими сторожевыми псами – те защитят тебя, когда накинется целая стая». Король Гвейн V высказался еще более кратко: «Они дали нам Семерых, мы дали им землю и дочерей, а наши сыновья и внуки станут друг другу братьями».

Многие знатные дома Простора возводят свою родословную к андальским воителям, получившим от Гарта IX, Мерля I и Гвейна V земельные наделы и родовитых жен. Среди них Ормы, Паррены[70], Грейсфорды, Кью, Рокстоны, Уфферинги, Лейгуды и Варнеры. По прошествии веков отпрыски этих домов столь часто вступали в браки с потомками Первых людей, что отличить их друг от друга стало невозможно. Мало найдется в истории завоеваний, что обошлись бы столь малой кровью.

Века, последовавшие за приходом андалов, нельзя назвать столь же мирными. Среди Гарденеров, занимавших Дубовый трон, были мужи сильные и слабые, умные и глупые, была даже одна женщина, но лишь немногие из них унаследовали прозорливость и хитроумие Трех Мудрых королей, так что золотой мир Гарта Золотой Руки более не повторился. Всю ту долгую эпоху – от слияния с андалами и до пришествия драконов – короли Простора постоянно воевали со своими соседями ради земель, власти и славы. Врагами Гарденеров побывали (впрочем, зачастую – и их союзниками) и короли Утеса, и властители Рек и Холмов, и Штормовые короли, и многочисленные вздорные правители Дорна.

Вершины могущества Хайгарден достиг при Джайлсе III Гарденере, который повел в Штормовые земли великолепно вооруженное рыцарское войско, разбил армию престарелого Штормового короля и захватил все области к северу от Дождливого леса, кроме самого Штормового Предела – Джайлс безуспешно осаждал замок целых два года. Он мог бы с успехом завершить свое завоевание, если бы в его отсутствие в Простор не ринулся король Утеса. Тогда Джайлсу пришлось снять осаду и поспешить домой, чтобы отразить угрозу с Запада. Война набирала обороты, и вскоре в нее вступили три короля из Дорна и два – из Речных земель. Но после смерти Джайлса III от кровавого поноса военные действия подошли к концу, и вновь установленные границы королевств более или менее совпали с существовавшими до начала кровопролития.

Резкий упадок могущества Гарденеров наступил в пору долгого правления короля Гарта X, прозванного Гартом Седобородым. Он был коронован в возрасте семи лет, а умер в девяносто шесть, пробыв у власти даже дольше, чем его знаменитый предок Гарт Золотая Рука. И хотя в молодости Гарт X был человеком решительным, правитель из него вышел тщеславный и легкомысленный, собиравший в своем окружении глупцов и льстецов. Король не обладал ни мудростью, ни хитростью, а в старости вовсе лишился рассудка. И его милость, будучи слабоумным, долгие годы служил игрушкой то одной, то другой партии из его приближенных, которые грызлись друг с другом за власть и богатство.

У Гарта Х не было сыновей, но одну из его дочерей взял в жены лорд Пик, а другую – лорд Мандерли, и каждый из них был твердо уверен, что именно его жене надлежит наследовать. Их соперничество отметили и предательство, и заговор, и убийство, и, наконец, оно переросло в открытую войну. А прочие лорды присоединялись к обеим сторонам.

Пока лорды Простора были на ножах, а король – слишком немощен, чтобы осознавать происходящее, а тем более чему-либо воспрепятствовать, Штормовой король и король Утеса воспользовались случаем и захватили обширные территории Простора. В ту же годину набеги дорнийцев стали более частыми и дерзкими. Один из дорнийских королей осадил Старомест, а другой – пересек Мандер и разграбил Хайгарден. Дубовый трон, что был предметом гордости дома Гарденеров на протяжении несчетных лет, изрубили в куски и сожгли, а дряхлый король был найден привязанным к кровати и стенающим в луже собственных нечистот. Дорнийцы перерезали ему горло (позже назвав это «милосердием»), а затем предали дворец огню, разграбив все его богатства.

129 . Дорнийские налетчики в Староместе (худ. Джон Маккембридж ).

За этими событиями последовало десятилетие безвластия и смут. Но, в конце концов, два десятка великих домов Простора, объединились под предводительством верховного стюарда, сира Осмунда Тирелла. Они одолели Пиков и Мандерли, отбили руины Хайгардена и короновали троюродного брата столь бесславно сгинувшего Гарта Седобородого. На новый трон король взошел под именем Мерна VI Гарденера.

Мерн VI, будучи сам человеком скромных дарований, прислушивался к советам своих талантливых стюардов. Сира Осмунда Тирелла на этом поприще с течением лет сменил его сын, сир Роберт, а позднее внук – Лорент. Положившись на их острый ум, Мерн правил достойно, отстроил Хайгарден и сделал очень многое для восстановления и дома Гарденеров, и Простора. Его сын, Гарт XI, завершил начатое отцом, отомстив дорнийцам так жестоко, что лорд Хайтауэр позже заметил: Красные горы были зелеными, пока Гарт не раскрасил их дорнийской кровью. И оставшиеся годы его долгого царствования короля величали не иначе, как Гарт Живописец.

И все пошло своим чередом – король сменял короля, за войной приходил мир. Несмотря ни на что, знамя с зеленой рукой гордо реяло над Простором, пока король Мерн IX не вышел навстречу Эйгону Таргариену и его сестрам на Пламенном Поле.

СТАРОМЕСТ

Любая история Простора будет неполной без взгляда на Старомест. Величайший и древнейший из городов, он и сейчас является самым богатым, самым большим и самым прекрасным во всем Вестеросе, пусть даже Королевская Гавань и затмила его по количеству населения.

Насколько Старомест на самом деле стар? Многие мейстеры задавались этим вопросом, но точного ответа мы не знаем: возникновение города покрыто патиной времени и окутано туманом легенд. По утверждениям некоторых невежественных септонов, город заложили сами Семеро. Другие заявляют, что на острове Битвы некогда гнездились драконы, пока первый из Хайтауэров не положил этому конец. Многие простолюдины верят, будто Высокая башня просто взяла и появилась в один прекрасный день сама по себе. Скорее всего, полная и подлинная история основания Староместа так и останется неведомой.

Впрочем, мы с уверенностью можем полагать, что в устье Медовой люди жили еще с Рассветной эпохи. Это подтверждают как древнейшие рунические записи, так и те немногие обрывочные сведения, что дошли до нас от мейстеров, живших среди Детей Леса. Один из них, мейстер Джелико, считает, что поселение в самом северном уголке залива Шепотов поначалу служило прибрежным рынком, где моряки из Валирии, Старого Гиса и с Летних островов пополняли запасы провизии, ремонтировали судна и торговали со Старшими народами. Пожалуй, это предположение не хуже любого другого.

Однако тайн по-прежнему немало. Каменистый остров, на котором стоит Высокая башня, даже в самых древних записях зовется островом Битвы, но почему? Что это была за битва? Когда она произошла? Между какими лордами, королями, народами? Об этом, как правило, молчат даже певцы.

Еще большей загадкой для ученых мужей и историков является огромная квадратная крепость из черного камня, возвышающаяся над островом. Мы знаем наверняка, что это потрясающее сооружение на тысячи лет старше верхних ярусов, пусть даже на протяжении почти всей летописной истории оно всего лишь служило основанием и нижним уровнем Высокой башни.

Кто построил его? Когда? Зачем? Большинство мейстеров соглашаются с общеизвестным мнением, что крепость – валирийской работы, ибо ее массивные стены и запутанные внутренние помещения выполнены из цельного камня без единого намека на стыки, известь или отметины зубила. Постройки такого типа можно увидеть и в других местах, наиболее знаменитые из них – тракты Валирийской Республики и Черные стены, защищающие сердце Старого Волантиса. Как мы знаем, драконьи владыки Валирии владели искусством превращать камень в жидкость, используя пламя драконов. Размягченной породе придавались нужные очертания, а при застывании она становилась крепче железа, стали или гранита.

Если крепость действительно построили валирийцы, можно предположить, что повелители драконов прибыли в Вестерос за тысячи лет до постройки заставы на Драконьем Камне, задолго до прихода андалов и даже Первых людей. И, если так, то для чего? Явились ли они ради торговли? Быть может, они были рабовладельцами, стремящимися заполучить великанов? Или желали научиться у древовидцев и чардрев магии Детей Леса? А может, у них была другая, более зловещая, цель?

Подобных вопросов довольно и поныне. До Рока Валирии мейстеры и архимейстеры часто отправлялись в Республику, пытаясь отыскать ответы, но успехов так и не снискали. Септон Барт заявлял, что валирийцы прибыли в Вестерос потому, что их жрецы предсказали, будто Рок Человеческий нагрянет из-за Узкого моря. Утверждение это можно с уверенностью считать вздором, как и многие другие, еще более причудливые, его убеждения и предположения.

130 . Высокая башня на острове Битвы (худ. Тед Несмит ).

Большую трудность представляют, но и более внимательного рассмотрения заслуживают доводы, выдвинутые теми, кто полагает, что первую крепость построили вовсе не валирийцы.

Литой черный камень, из которого она сделана, указывает на Валирию, а вот неброская, без всяких излишеств, архитектура – нет, ибо драконьи владыки обожали украшательство, придавая камню странные и вычурные очертания. Внутри крепости проложены узкие извилистые проходы без окон, напоминающие скорее туннели, а не залы. Потеряться в их бесконечных поворотах – легче легкого. Возможно, это лишь защитная мера, позволяющая сбить с толку противника, но, опять же, выглядят такие особенности очень не по-валирийски. Эти запутанные проходы навели архимейстера Квиллиона на мысль о том, что, возможно, крепость – творение строителей лабиринтов, загадочного исчезнувшего народа, следы которого можно найти в Лорате, на берегах Студеного моря. Предположение любопытное, но оно порождает больше вопросов, чем дает ответов.

Сто лет назад мейстер Терон предложил еще более причудливую догадку. Этот бастард с Железных островов заметил некое сходство между черным камнем старинной крепости и тем, что послужил материалом для Морского трона, на котором восседают главы дома Грейджоев, и чье древнее происхождение также окутано тайной. В своей довольно сырой рукописи под названием «Странный камень» Терон пишет, что и крепость, и трон могут быть творением странного и уродливого народа полулюдей, у которых в матерях – человеческие женщины, а в отцах – твари из соленых морских глубин. Эти бездняки, как называет их Терон, стали прообразом водяных из легенд, по его словам, а их жуткие отцы стоят за верой железнорожденных в Утонувшего бога.

 «Странный камень» – редкая книга, притягивающая взор благодаря обилию подробных и несколько пугающих изображений. Текст же местами читается с огромным трудом: мейстер Терон был одаренным художником, но плохим писателем. В любом случае, этот трактат, не имеющий под собой никакой реальной основы, не стоит воспринимать всерьез. И, таким образом, мы возвращаемся к началу и вынуждены признать, что происхождение Староместа, острова Битвы и его крепости навсегда останется для нас загадкой.

Неведома нам и судьба ее строителей, кем бы они ни были, как и причины, по которым они покинули крепость. Но с определенной уверенностью можно сказать, что остров Битвы и его громадная твердыня перешли во владение предков дома Хайтауэров. Были ли они Первыми людьми, как считает сегодня большинство ученых мужей? Или, возможно, потомками мореходов и торговцев, что поселились в северном углу залива Шепотов в еще более древние времена, прежде  Первых людей? Этого нам знать не дано.

На страницах истории Хайтауэры сразу предстают королями, правящими Староместом с острова Битвы. Согласно хроникам, первая «высокая башня[71]» была деревянной и возвышалась на пятьдесят футов над древней крепостью, служившей ей основанием. Ни она, ни более высокие бревенчатые башни следующих столетий не были жилыми: они лишь служили маяками и были построены, чтобы освещать путь торговым судам в окутанных туманами водах залива Шепотов. Жили же первые Хайтауэры внизу, среди мрачных чертогов, залов и покоев из странного камня. Только с постройкой пятой по счету Высокой башни, и первой, выполненной целиком из камня, она стала жилищем, достойным великого дома. Как утверждают, та башня поднялась над гаванью на двухсотфутовую высоту. Кто-то считает, что ее воздвигли по замыслу Брандона Строителя, по утверждению других – его сына, тоже Брандона. Короля же, заказавшего башню и заплатившего за ее возведение, помнят как Утора Высокобашенного.

С тех пор его потомки, ставшие королями, тысячи лет правили Староместом и землями вдоль Медовой. В их растущий город прибывали торговцы со всего мира. По мере того, как Старомест становился все богаче и могущественнее, соседние лорды и царьки все с большим вожделением взирали на его сокровища; до заморских разбойников и пиратов также дошла молва о великолепии города. За одно столетие Старомест захватывали и разоряли трижды. Первым грабителем стал дорнийский король Сэмвелл Дейн Звездный Огонь; вторым – Куоред Жестокий со своими железнорожденными; третьим – Джайлс I Гарденер Несущий Горе, который, как рассказывают, продал в рабство три четверти населения города, но прорвать оборону Высокой башни так и не смог.

Поскольку частокола и рва для защиты города оказалось явно недостаточно, следующий король Высокой башни, Ото II, посвятил большую часть своего царствования возведению массивных каменных стен вокруг Староместа, на то время самых высоких и толстых во всем Вестеросе. Пишут, что это начинание разорило город на три поколения вперед, но стены получились столь мощными, что в будущем налетчикам и завоевателям пришлось искать наживы в другом месте. Те же, кто все-таки пробовали напасть на Старомест, уходили ни с чем.

Присоединить правящий дом к королевству Простора помогла не война, а долгие переговоры и брачные союзы. Когда Гарланд II Гарденер взял в жены дочь Лаймонда Морского Льва, отдав тому руку собственной дочери, Хайтауэры стали знаменосцами Хайгардена. Из богатых, хотя и сравнительно мелких королей, они превратились в величайших лордов Простора. (Старомест последним из древних государств преклонил колено перед Хайгарденом. Чуть раньше последний король Арбора сгинул в море, что позволило его кузену, королю Мерину III Гарденеру, присоединить остров к своим владениям).

Согласно брачному договору, Гарденеры, кроме прочего, обязались защищать город от нападения с суши, что позволило лорду Лаймонду целиком посвятить себя «великой цели» – судостроению и покорению морских просторов. К концу его правления ни один из лордов или королей Вестероса не мог соперничать с домом Хайтауэров на море. И сегодня огромная статуя Лаймонда Хайтауэра, взирающего на залив Шепотов, возвышается над гаванью Староместа. Последнего короля Хайтауэра до сих пор помнят как Морского Льва.

Потомки лорда Лаймонда разделяли его воззрения. За редкими исключениями, их мало интересовали чужие сады. Они предпочитали возделывать собственные, избегая ввязываться в бесконечные свары местных царьков, а позднее – и Семи Королевств. «Хайгарден защищает наш тыл, – высказался однажды лорд Джереми Хайтауэр, – поэтому мы вольны устремлять свой взор вдаль, к морю и далеким землям». И лорд Джереми, именно что устремив взор к морю, построил еще больше кораблей для защиты торговых путей и удвоил богатства города. Его сын, Джейсон, удвоил их снова. Также он перестроил Высокую башню, сделав ее выше еще на сто футов.

Когда пришли андалы, Хайтауэры стали одними из первых лордов Вестероса, радушно их принявшими. «Войны мешают торговле», – заявил лорд Дориан Хайтауэр, оставляя супругу и мать своих детей, с которой прожил двадцать лет, чтобы жениться на андальской принцессе. Его внук, лорд Дамон Праведный, первым принял Святую Веру. Чтобы почтить Новых богов, он построил в Староместе первую септу и еще шесть в других уголках своих владений. После того, как Дамон скоропостижно скончался, мучаясь животом, септон Роубсон стал регентом его новорожденного сына. Следующие двадцать лет он был правителем Староместа во всем, кроме титула, а впоследствии – первым верховным септоном. Когда Роубсон умер, лорд Тристон Хайтауэр (юноша, которого тот вырастил и выучил) возвел в его честь Звездную септу.

В более поздние столетия Старомест стал неоспоримым средоточием Святой Веры всего Вестероса. В отделанных темным мрамором залах Звездной септы один верховный септон за другим надевал хрустальную корону (первая из которых была даром Святой Вере от лорда Барриса, сына лорда Тристона), чтобы служить Гласом Семерых на земле, повелевать Святым воинством и сердцами всех верующих от Дорна до Перешейка. Старомест стал для них священным городом, и многие набожные мужчины и женщины отправлялись туда, чтобы помолиться у алтарей, в септах и других святых местах города. Без сомнения, отчасти именно узы, которыми связали себя с Семерыми Хайтауэры, зачастую позволяли им оставаться в стороне от бесчисленных войн дома Гарденеров.

Под защитой Хайтауэров и массивных городских стен в Староместе процветала не только Святая Вера. За тысячи лет до того, как открылись двери первой септы, город стал обителью Цитадели, куда мальчики и молодые парни со всего Вестероса приходили учиться и ковать мейстерскую цепь. Более великого храма знаний не найти во всем мире.

 

Происхождение Цитадели почти так же таинственно, как и самой Высокой башни. Большинство приписывает ее основание второму сыну Утора Высокобашенного, принцу Перемору Скрюченному. Этот болезненный мальчик родился с кривой спиной и иссохшей рукой и почти всю свою короткую жизнь был прикован к постели, но его любопытство к миру за окном не знало границ. И Перемор обратился к мудрецам, учителям, жрецам, лекарям, певцам, а также к некоторым чародеям, алхимикам и колдунам. Рассказывают, будто для принца не было ничего слаще споров этих книжников. Когда Перемор умер, его брат, король Урригон, даровал большой кусок земли на берегу Медовой «питомцам Перемора», чтобы те могли осесть там и продолжить учение, преподавание и поиски истины. Что они и сделали.

Ко времени Завоевания Эйгона, Старомест, безусловно, был величайшим городом Вестероса – самым большим, богатым и населенным, оплотом наук и веры. И все же он мог бы разделить участь Харренхолла, если бы не тесные узы между Высокой башней и Звездной септой – именно верховный септон убедил лорда Манфреда Хайтауэра не оказывать сопротивления Эйгону Таргариену и его драконам, а напротив, открыть ворота Завоевателю и присягнуть ему на верность.

Предотвращенная было война все же разгорелась поколение спустя, когда развернулась кровопролитная борьба между Святой Верой и вторым сыном Завоевателя, королем Мейгором, метко прозванным Жестоким. В первые годы царствования этого короля должность верховного септона принадлежала родственнику Хайтауэров по браку[72]. И его внезапную смерть в 44 году от З.Э. (случившуюся вскоре после того, как Мейгор, разъяренный тем, что его святейшество осудил поздние браки короля, пригрозил сжечь Звездную септу драконьим огнем) считают удачным совпадением, поскольку она позволила лорду Мартину Хайтауэру открыть ворота до того, как Балерион и Вхагар дали волю пламени.

 

Впрочем, неожиданная смерть верховного септона в 44 году от З.Э. вызвала немало подозрений, и об убийстве шепчутся вплоть до нынешних дней. Кое-кто верит, что его святейшество устранил собственный брат, сир Морган Хайтауэр, командующий Сынами Воина в Староместе (нельзя отрицать, что сир Морган был единственным из Сынов Воина, которого помиловал король Мейгор). Другие подозревают ходившую в девицах тетку лорда Мартина[73], леди Патрису Хайтауэр, но все их доводы, похоже, сводятся к тому, что яд – оружие женщин. Были даже предположения, что за смертью верховного септона могла стоять и Цитадель, но звучит это, в лучшем случае, надуманно.  

ДОМ ТИРЕЛЛОВ

131 . Гербы дома Тиреллов (в центре) и некоторых достойных упоминания домов прошлого и настоящего (по часовой стрелке сверху): Касвеллы, Флоренты, Фоссовеи, Гарденеры, Хайтауэры, Мерривезеры, Маллендоры, Окхарты, Редвины, Рованы, Тарли и Эшфорды (худ. Дженнифер  Сол Чай ).

Хотя королевская кровь и течет в жилах Тиреллов (впрочем, как и в жилах полусотни других великих домов Простора), носить корону этому роду никогда не доводилось. Сир Алестер Тирелл, основатель династии, был из числа андальских искателей удачи. Позже он смог стать защитником и первым мечом короля Гвейна V Гарденера, одного из Трех Мудрых королей. Выдающимся рыцарем стал и старший сын сира Алестера, но, к сожалению, он погиб на одном из турниров. Второй же сын Тирелла, Гарет, был скорее книжником, а не воином. Отвергнув путь рыцаря, он выбрал для себя службу королевского стюарда. Именно от него ведут свою родословную сегодняшние Тиреллы.

Гарет Тирелл и его сын Лео выполняли свои обязанности так умело, что Гарденеры учредили наследственную должность Верховного стюарда, и в этом звании веками трудились многие поколения Тиреллов. Многие из них стали доверенными лицами и советниками королей, которым служили; а некоторые даже становились кастелянами Хайгардена в военную пору. Истории известен, по крайней мере, один Тирелл, что правил Простором как регент при несовершеннолетнем короле Гарланде VI. Король Джайлс III Гарденер объявил Тиреллов «своими самыми верными слугами», а король Мерн VI был так доволен ими, что отдал сиру Роберту Тиреллу руку своей младшей дочери (что позволило их сыновьям, внукам и всем следующим поколениям заявлять о происхождении от Гарта Зеленой Руки). Это был первый брак, связавший дома Гарденеров и Тиреллов, а в следующие столетия между ними было заключено еще девять супружеских союзов.

Однако совсем не из-за их королевской крови Эйгон Завоеватель назвал Тиреллов лордами Хайгардена, Хранителями Юга и Верховными лордами Простора после того, как на Пламенном Поле сгинул со всеми своими сыновьями последний король дома Гарденеров, Мерн IX. Эту честь своим благоразумием заслужил Харлан Тирелл, когда открыл Эйгону ворота Хайгардена и вместе со своей семьей присягнул дому Таргариенов.

Впоследствии многие великие дома Простора горестно сетовали, что их сделали вассалами «стюарда-выскочки», и ссылались на свою кровь, считая ее куда более благородной, чем у Тиреллов. Нельзя отрицать, что дома Окхартов из Старого Дуба, Флорентов из Ясноводного Чертога, Рованов из Золотой Рощи, Пиков из Звездного Пика и Редвинов с Арбора были древнее Тиреллов, с более впечатляющими родословными, и все они состояли в более близком родстве с домом Гарденеров. Однако их протесты не принесли плодов… возможно, отчасти потому, что все эти дома выступили с оружием в руках против Завоевателя и его сестер на Пламенном Поле, тогда как Тиреллов там не было.

Это решение Эйгона Таргариена оказалось верным. Лорд Харлан стал весьма умелым наместником Простора, хотя правил он лишь до 5 года от З.Э. Во время Первой Дорнийской войны Харлан Тирелл исчез где-то в песках – а с ним и вся его армия.

Его сыну, Тео Тиреллу, по понятным причинам не хотелось принимать участие в дальнейших попытках завоевания Дорна. Но, когда боевые действия выплеснулись за Красные горы, он все же оказался вовлеченным в войну. А позже, после заключения мира между Таргариенами и Дорном, лорд Тео сосредоточился на укреплении власти дома Тиреллов. Он собрал совет септонов и мейстеров, чтобы рассмотреть и, в конечном итоге, отклонить самые настойчивые притязания тех, кто утверждал, будто право на владение Хайгарденом принадлежит им.

Будучи лордами Хайгардена и Хранителями Юга, потомки этих «стюардов-выскочек» входят в число самых могущественных лордов королевства. Их не раз призывали подняться на бой под знаменами Таргариенов, и в большинстве случаев Тиреллы, как верноподданные, являлись по зову королей. Тем не менее, в дни Танца Драконов они мудро остались в стороне, так как лорд Тирелл в ту пору еще лежал в пеленках, а его мать и кастелян решили уберечь Хайгарден от этой кошмарной братоубийственной кровавой бойни.

Позже, когда Юный Дракон, король Дейрон I Таргариен, двинулся на Дорн, Тиреллы возглавили основную часть войск и повели через Принцево ущелье, доказав тем самым свою верность. Лорд Лионель Тирелл служил королю верой и правдой (возможно, даже с излишней отвагой), и за это Юный Дракон вверил ему покоренное королевство, после чего с триумфом вернулся в столицу. Его светлость на время преуспел в замирении дорнийцев, однако же претерпел ужасную смерть на печально известном ложе скорпионов. Убийство лорда Лионеля стало искрой, воспламенившей пожар охватившего Дорн восстания, которое в итоге привело к гибели и самого Дейрона I, бывшего в ту пору всего лишь восемнадцатилетним.

В последующие годы самым выдающимся потомком злосчастного лорда Лионеля стал лорд Лео Тирелл, победитель турниров, знаменитый и по сей день под именем Лео Длинный Шип. Многие считают, что он был величайшим поединщиком всех времен. Лорд Лео также отличился в годину Первого восстания Блэкфайра, одержав славные победы в Просторе над местными приверженцами Деймона Черного Пламени. Все же войска Тиреллов оказались не в состоянии собраться достаточно быстро, чтобы вовремя прибыть на Краснотравное поле.

Нынешний лорд Хайгардена, Мейс Тирелл, был верен дому Таргариенов, и в дни восстания Баратеона сражался за короля. Он разбил самого Роберта в битве при Эшфорде, а после почти год осаждал его брата Станниса в Штормовом Пределе. Но после смерти Безумного короля Эйриса и его сына, принца Рейгара, лорд Мейс сложил оружие. Сейчас он вновь Хранитель Юга, верноподданный Железного трона и короля Роберта.

ХАЙГАРДЕН

Великий замок Хайгарден, древняя обитель дома Тиреллов, а до них – королей Гарденеров, взирает на тихие воды могучего Мандера с вершины зеленого холма. Заметный издалека, он «кажется неотъемлемой частью природного пейзажа, и можно даже подумать, будто он вырос там, а не был построен». Многие считают Хайгарден прекраснейшим замком Семи Королевств, спорить с этим находят нужным разве что жители Долины, отдавая предпочтение собственному Орлиному Гнезду.

Холм, на котором стоит Хайгарден – не крут и не каменист, но обширен, а соразмерность его пологих склонов ласкает взор. Со стен и башен замка, за садами, лугами и цветочными полями (среди которых и поля золотых роз, издревле цветущих на щитах Тиреллов) открывается вид на много лиг во все стороны.

Крепость опоясывают три кольца зубчатых стен из превосходно отесанного белого камня. Каждая из этих стен выше и толще расположенной ниже, каждая укреплена изящными, словно юные девы, башнями. Между внешней стеной, окаймляющей подножье холма, и средней раскинулся знаменитый терновый лабиринт, огромная запутанная головоломка из колючей живой изгороди. Веками он восхищает жителей и гостей Хайгардена и служит для их развлечения… а также для обороны, ибо злоумышленникам, не знакомым с лабиринтом, будет непросто отыскать среди его тупиков и ловушек путь к воротам замка.

132 . Хайгарден (худ. Тед Несмит ).

А внутри, за стенами, все утопает в зелени, укрепления окружены садами, беседками, бассейнами, фонтанами, двориками и рукотворными водопадами. Старые здания густо поросли плющом, а по статуям, стенам и башням вьются виноградные лозы и шиповник. Немного найдется дворцов, подобных Хайгардену, столь изобильных скульптурой, фонтанами и колоннадами. И повсюду – цветы… Изящные круглые башни возвышаются над своими куда более древними (и мрачными) квадратными соседями. Самые старые из них воздвигли еще в Век Героев. Все прочие части замка появились гораздо позже, в основном их возводили при короле Мерне VI. Ему пришлось заново отстраивать Хайгарден после того, как старый замок был разрушен дорнийцами в дни правления Гарта Седобородого.

В Хайгардене отдают должное как старым богам, так и новым. Ряды витражей, прославляющих Семерых и вездесущего Гарта Зеленую Руку, украшают замковую септу, с великолепием которой могут соперничать разве что Великая септа Бейлора в Королевской Гавани и Звездная септа Староместа. Почти так же известна и роскошная цветущая богороща Хайгардена, знаменитая тем, что вместо единственного сердце-древа здесь высятся целых три древних прекрасных и величественных чардрева. За прошедшие столетия они так крепко срослись, что выглядят единым деревом с тремя стволами, льнущими друг к другу над безмятежными водами пруда. По легенде, эти деревья, называемые в Просторе Тремя Певцами, посадил сам Гарт Зеленая Рука.

Во всех Семи Королевствах нет замка, которому посвятили бы больше песен, чем Хайгардену. И это неудивительно – Тиреллы, как и Гарденеры до них, сделали свой двор обителью культуры, музыки и высокого искусства. В дотаргариеновскую пору короли Простора со своими королевами устраивали турниры любви и красоты, где лучшие рыцари Простора боролись за расположение прекраснейших дев, соревнуясь не только в военном искусстве, но и поэзии, а также демонстрировали ревностное служение идеалам добродетели, благочестия и целомудрия. Величайшим бойцам, мужам столь же благородным, достойным и чистым сердцем, сколь и превосходно владеющим оружием, оказывали честь, приглашая их вступить в Орден Зеленой руки.

Хотя последние члены этого благородного ордена погибли на Пламенном Поле подле своего короля (за исключением рыцарей из дома Мандерли, что и в наши дни заявляют о своей принадлежности к нему), в Просторе, где Тиреллы продолжают пестовать доблесть и отвагу, поддерживая лучшие традиции рыцарства, память о нем жива и поныне. Турнир на поле Роз, устроенный в дни царствования Старого короля Джейхейриса I, был единодушно признан величайшим турниром поколения, а впоследствии в Просторе было проведено еще множество славных турниров.

ШТОРМОВЫЕ ЗЕМЛИ

ШТОРМА УЗКОГО МОРЯ печально известны и в Семи Королевствах, и в девяти Вольных городах. Они бушуют в любое время года, но мореходы утверждают, что злейшие из них приходят осенью. Зарождаясь на юге, в теплых водах Летнего моря, ураганы с ревом мчатся на полночь над суровыми каменистыми островами Ступеней. Согласно записям Цитадели, больше половины из них устремляются на север и северо-запад через Мыс Гнева и Дожделесье, пересекают воды залива Разбитых кораблей, набирая там мощь и влагу, и обрушиваются на Штормовой Предел, стоящий на мысе Дюррана.

От этих великих бурь Штормовые земли и получили свое имя.

Сердце древнего королевства обретается в Штормовом Пределе, последнем и величайшем замке из тех, которые в Век Героев здесь возводил король из легенд, Дюрран Богоборец. Суровый и неприступный, Штормовой Предел возвышается над мощными утесами мыса Дюррана. К полудню, за предательскими рифами и неукротимыми водами залива Разбитых кораблей, лежит полуостров Мыс Гнева. Две трети его северной части захвачены влажными зелеными зарослями Дождливого леса, а южнее простирается широкая равнина, плавно спускаясь к Дорнийскому морю. Его побережье усеивают многочисленные рыбацкие деревушки. Здесь же расположен Скорбящий городок, названный так потому, что именно там тело павшего от рук убийц в Дорне короля-воителя Дейрона I Таргариена было возвращено его королевству. В порту и на рынках городка процветает торговля, и товары для полуострова, в основном, проходят через эту гавань.

Великий остров Тарт, с его водопадами, озерами и высокими горами, тоже считается частью Штормовых земель, как и Эстермонт, и множество мелких островков у Мыса Гнева и Скорбящего городка.

На западе царствуют сухие глубокие долины и величественные утесы из песчаника. Холмы дерзко возносятся все выше и выше к небу, пока не переходят в Красные горы, границу между Штормовыми землями и Дорном. Иногда на закате скалы и впрямь сияют под облаками багровым и алым… и еще поговаривают, будто эти горы получили имя не по цвету своих камней, но из-за всей той крови, что они впитали.

Далее на закат, за предгорьями, лежат Дорнийские марки – безбрежные просторы лугов, пустошей и продуваемых ветрами долин, растянувшихся на много лиг к западу и северу. Здесь, недалеко от Красных гор, стоят замки марклордов, возведенные для защиты рубежей Штормовых земель от нашествий как с юга – от дорнийцев, так и с запада – от одетых в железо слуг королей Простора. Сильнейшие лорды марок – Кароны из Ночной Песни, чьи Поющие башни отмечают самую западную оконечность владений Штормовых королей; Сванны из Каменного Шлема; Дондаррионы из Черного Приюта; Селми из Золотого Колоса. Они всегда хранили верность Штормовому Пределу – с незапамятных времен и по сей день.

А вот к северу от Штормового Предела граница королевства не раз менялась за столетия, ибо его владыки, по силе своей или слабости, присоединяли или теряли земли в войнах больших и малых. В наши дни указы дома Баратеонов признаются в землях от соленых вод вплоть до южного берега Путеводной и нижних[74] границ Королевского леса, а если смотреть вдоль каменистых берегов Узкого моря – то до основания Крюка Масси… но до Завоевания Эйгона, а тем паче до прихода андалов, короли-воины дома Дюррандонов проводили свои границы гораздо севернее.

Их королевство в те времена включало и Крюк Масси, и Королевский лес вплоть до Черноводной, а в иные столетия Штормовые короли правили и за рекой. Штормовому Пределу некогда присягали даже такие отдаленные города, как Сумеречный Дол и Девичий Пруд. А при грозном короле-воителе Арлане III Дюррандоне штормовые лорды захватили Речные земли целиком и держали их более трех веков.

Тем не менее, даже в самых широких своих границах королевство Дюррандонов и их наследников всегда было скудно заселено по сравнению с Простором, Речными землями и Западом, и потому могущество лордов Штормового Предела истаяло. Но те, кто решился поселиться в Штормовых землях – будь это каменистое побережье Узкого моря, влажная зелень Дождливого леса или открытые всем ветрам Дорнийские марки – особые люди. Жители Штормовых земель подобны своим ветрам и грозам, и справедливо называют их буйными, страстными, неумолимыми и непредсказуемыми.

133 . Штормовые земли, карта (худ. Майкл Джиллатли ).

ПРИШЕСТВИЕ ПЕРВЫХ ЛЮДЕЙ

История Штормовых земель тянется из глубин еще Рассветной эпохи. Задолго до прибытия Первых людей Штормовые земли принадлежали Старшим народам – Детям Леса и великанам (а еще поговаривают, что даже и ужасающим Белым Ходокам Долгой Ночи – Иным).

Дети Леса строили свои дома в безбрежной первозданной пуще, некогда тянувшейся от Мыса Гнева до мыса Кракена, лежащего к северу от Железных островов (сейчас от нее остались лишь Королевский и Дождливый леса). Великаны же селились у подножия Красных гор и вдоль иззубренной каменной гряды Крюка Масси. В отличие от андалов, приплывших в Вестерос морем, Первые люди пришли из Эссоса через исполинский перешеек, что зовется теперь Перебитой Рукой Дорна. Поэтому Дорн и Штормовые земли на полночь от него стали первыми, куда ступила нога человека.

Согласно преданиям, излюбленным пристанищем Детей было влажное первобытное Дожделесье. Великаны жили в холмах, вздымавшихся в тени Красных гор, а также среди теснин и кряжей скалистого полуострова, который позже назовут Крюком Масси. Пишут, будто изначально Дети Леса с добром привечали прибывших в Вестерос, веря, что земли достаточно для всех, но великаны чурались людей, а порою даже бывали враждебны.

Первые люди приспособились к лесу. Они строили дома под высокими секвойями, древними дубами, корабельными соснами и страж-деревьями. На берегах небольших ручьев выросли примитивные селения, чьи жители получили дозволение своих господ охотиться. Меха Штормовых земель ценились высоко, но истинным богатством Дождливого леса стала древесина, особенно редких твердых пород. Однако вырубка лесов быстро привела Первых людей к вражде с коренными обитателями Вестероса. Войны между ними продолжались сотни и тысячи лет до тех пор, пока Первые люди не разделили с Детьми Леса земли и не переняли у них веру в Старых богов. Договор об этом был заключен на острове Ликов, посреди огромного озера, названного Божьим Оком.

Но Договору предшествовала слишком долгая и кровавая история людей в Вестеросе, и потому к тому времени, как он начал действовать, в Штормовых землях уже почти исчезли великаны (которые ни с кем не договаривались), да и число Детей Леса значительно уменьшилось.

ДОМ ДЮРРАНДОНОВ

Большая часть ранней истории Вестероса затеряна в тумане прошедших лет, и чем дальше во тьму веков она уходит, тем труднее отделить от легенд истинно случившееся. В особенности это верно для Штормовых земель: Первых людей здесь было сравнительно мало, зато Старшие народы – многочисленны. В других местах Семи Королевств и по сей день сохранились руны, повествующие о тех событиях – выбитые на стенах пещер, на камнях и руинах павших твердынь. А в Штормовых землях деревья, на которых Первые люди вырезали рассказы о своих победах и поражениях, давным-давно сгнили.

Более того: принятый в старину обычай Штормовых королей называть старших сыновей и наследников в честь Дюррана Богоборца, основателя их династии, еще более усугубляет трудности историков. Сбивающее с толку количество королей по имени Дюрран, вполне естественно, породило большую путаницу. Мейстеры Цитадели наделили многих из этих владык порядковыми номерами, чтобы отличить одного от другого. Но у певцов такой привычки не было, а ведь именно их сочинения (ненадежные даже в лучшие времена) для нас остались последним источником знаний о той эпохе.

Только и единственно через песни стали нам доступны легенды, окутавшие образ Дюррана Богоборца, основателя дома Дюррандонов.

Они гласят, что Дюрран завоевал сердце Эленеи, дочери бога моря и богини ветра. Уступив любви смертного, Эленея обрекла себя на смертное существование. Боги, подарившие ей жизнь, возненавидели человека, что стал ее лордом-мужем. И любой замок, что осмеливался строить Дюрран, разрушался завывающими ветрами и хлесткими дождями, которые в своем гневе насылали небеса. Так продолжалось, пока некий мальчик не помог ему возвести цитадель столь крепкую и столь хитро устроенную, что та смогла противостоять ярости богов.

134 . Вид на Штормовой Предел (худ. Паоло Пуджони ).

 небеса».сторон, чего не коснись - на ..говля

Мальчик вырос и стал Брандоном Строителем, а Дюрран – первым Штормовым королем. Вместе с Эленеей он жил и правил в Штормовом Пределе тысячу лет – по крайней мере, так уверяют нас предания. (Столь долгая жизнь весьма сомнительна – пусть и был он героем, взявшим в жены дочь двух богов. Архимейстер Глейв, сам уроженец Штормовых земель, предположил когда-то, что Король на Тысячу Лет был на самом деле несколькими властителями, правившими друг за другом, но носившими одно и то же имя. Это выглядит правдоподобным, хотя навеки останется недоказанным).

Был то один человек или пятьдесят – но мы знаем, что в ту пору власть Дюррандонов понемногу все дальше выходила за рубежи Штормового Предела с окрестностями. Столетие за столетием к ним присоединялись одна соседская держава за другой, иногда путем договоров, иногда с помощью браков, но в основном – через завоевания. Так продолжалось и при других потомках Дюррана.

Сам Богоборец был первым, кто утвердил за собой влажное первозданное Дожделесье, принадлежавшее до того единственно Детям Леса. Его сын Дюрран Праведный вернул Детям большую часть того, что захватил отец. Но столетие спустя Дюрран Бронзовая Секира снова отвоевал эти земли, на сей раз навсегда. Согласно песням, Дюрран Суровый убил Луна Последнего, короля великанов, в битве на реке Крюк, но историки все еще спорят, был ли то Дюрран Пятый или же Шестой.

Во времена еще одного Дюррана, Любителя Воронов, Малдон Масси построил Камнепляс и стал властителем всего Крюка Масси. Тем не менее, годы правления этого Дюррана и его номер так и остаются предметом споров. Дюрран же Молодой, известный как Юный Мясник, сотворил на реке Слейн плотину из трупов дорнийцев после того, как в битве у Кровавого пруда обратил в бегство Йорена Айронвуда и деву-воительницу Виллу из Виля... Но был ли он тем же королем, что до безумия влюбился в собственную племянницу и погиб от руки своего брата, Эриха Братоубийцы? Эта и многие другие загадки, скорее всего, так никогда и не будут разгаданы.

Впрочем, о более поздних веках у нас имеются источники несколько лучшего достоинства. Мы можем почти уверенно сказать, что великое островное королевство Тарт подпало под власть дома Дюррандонов, когда Дюрран Красивый взял в жены дочь Эдвина Вечерней Звезды, владыки острова. Их внук, Эрих Корабел (скорее всего, Эрих III) впервые укрепился на Эстермонте и мелких островах к югу от него. Другой Дюрран (Дюрран Х, как согласилось большинство книжников) расширил королевство на север до Черноводной. А сын его, Монфрид I Могучий, стал первым Штормовым королем, переправившимся с войском через эту великую реку. Он разгромил в битвах царьков из домов Дарклинов и Мутонов, после чего занял процветающие портовые города Сумеречный Дол и Девичий Пруд.

Все то, что приобрел Монфрид, и даже более того, потеряли Дюрран XI Недалекий и Баррон Прекрасный – сын и внук Монфрида. За те долгие годы, пока в Штормовом Пределе правил Дюрвальд I Толстый, отделились Масси, а Тарты трижды поднимали восстание. Даже Мыс Гнева бросил королю вызов: лесная ведьма, о которой нам ведомо лишь ее прозвище – Зеленая Королева, почти поколение держала Дожделесье против воли Штормового Предела. В те времена ходила поговорка, что-де власть Дюрвальда простирается не далее места, куда мужчина может пустить струю со стен Штормового Предела.

Возрождение державы началось, когда король Морден II назначил кастеляном своего единокровного брата Ронарда, рожденного бастардом. Грозный воин, Ронард стал правителем Штормовых земель во всем, кроме титула, и взял в жены сестру Мордена. В последующие пять лет Ронард получил и королевскую власть, а корону на его голову возложила собственная супруга бывшего короля (если песни правдивы, она также делила с Ронардом и ложе). Сам же Морден, считавшийся достаточно безобидным, был заточен в камере башни.

Узурпатор правил почти тридцать лет под именем Ронарда Бастарда, в битве за битвой сокрушая мятежных знаменосцев и мелких властителей. Неспособный удовлетвориться одной женщиной, он брал себе дочерей каждого врага, что преклонял колено, и ко дню своей смерти якобы стал отцом девяноста девяти сыновей. Большинство из таковых родились бастардами (хотя в песнях говорится, будто у Ронарда было двадцать три жены) и, не получив наследства отца, были вынуждены искать собственный путь в этом мире. Поэтому тысячи лет спустя многие простолюдины Штормовых земель, даже самые нищие и грязные, могут кичиться каплей королевской крови.

АНДАЛЫ В ШТОРМОВЫХ ЗЕМЛЯХ

Когда ладьи андалов впервые пересекли Узкое море, королем Штормовых земель был Эрих VII Дюррандон.

История запомнила его как Эриха Нерешительного, ибо он обращал на пришельцев мало внимания, легкомысленно заявив, что не интересуется «стычками незнакомцев в дальних землях». В ту пору он был занят своими войнами и пытался отбить Крюк Масси у печально известного короля-пирата Джастина Молочного Глаза, одновременно отражая нападения дорнийского короля Оливара Айронвуда. Эрих не дожил до дней, когда смог бы увидеть последствия своего бездействия – к концу его жизни андалы все еще были заняты покорением Долины.

135 . Андалы высаживаются на берегах Штормовых земель (худ. Хорди Гонсалес Эскамилья ).

Но уже его внук, король Кварлтон II Дюррандон, впервые встретился с андалами на поле брани. После войны, растянувшейся на четыре поколения, этот монарх – называвший себя Кварлтоном Завоевателем – наконец завершил покорение Крюка Масси, захватив после годичной осады замок Камнепляс и казнив последнего короля дома Масси, Джошуа по прозванию Мягкое Копье.

Однако этот Завоеватель удерживал завоеванные земли меньше двух лет. Андальский вождь Тогарион Бар-Эммон, именуемый Тогарионом Ужасным, основал собственное королевство к северу от Черноводной, хотя ему и грозил властитель Сумеречного Дола из дома Дарклинов. Почуяв слабость на юге, Тогарион взял в жены дочь Джошуа Мягкого Копья и с войском пересек Черноводный Залив, чтобы создать новое государство на Крюке Масси. Он построил собственный замок на Остром мысу, самой оконечности Крюка, прогнал владельцев из Камнепляса и посадил там править брата своей жены – как плясавшую в его руках куклу.

Вскоре Кварлтона Завоевателя озаботили беды посерьезнее потери Крюка Масси. хьяхрегажье"ть "ем выше означает " применяют к местности на реке, а у англичан - еще ть их ладьи.Взор андалов уже обратился на полдень, и переполненные ими ладьи все чаще стали появляться по всему побережью Штормовых земель. И каждый из этих изголодавшихся людей с семиконечными звездами, нарисованными на щите, на груди и на челе, жаждал выкроить для себя королевство. Войны велись почти постоянно – как в остававшиеся годы царствования Кварлтона II, так и при его сыне Кварлтоне III и внуке Монфриде V.

Ладьи продолжали прибывать, хотя Штормовые короли и выиграли с полдюжины важных сражений. Величайшим из них стала битва у Бронзовых Врат, в которой Монфрид V Дюррандон ценой собственной жизни разбил андальское Святое братство – союз мелких королей и военачальников. Однако же, как рассказывают, вместо каждого павшего в битве андала на берег высаживались еще пятеро. Первым захваченным владением в Штормовых землях стал Тарт; вскоре за ним последовал Эстермонт.

Андалы закрепились на полуострове Мыс Гнева, и захватили бы все Дожделесье, если бы не ввязывались в сражения между собой столь же охотно, как и в бои с Первыми людьми. Кроме того, король Болдрик I Дюррандон Коварный оказался мастером в деле натравливания андалов друг на друга, а король Дюрран XXI пошел на неслыханный шаг, разыскав в пещерах и холмах оставшихся Детей Леса. Он договорился о союзе против их общих врагов из-за моря. В битвах у Черной трясины, у Туманного леса и под Воющим холмом (точное расположение каждого из них, к сожалению, позабыто) Лига Чардрева нанесла андалам несколько болезненных поражений, отложив на некоторое время закат Штормовых королей. Поколением спустя еще более невероятный союз между королем Клеоденом I и тремя дорнийскими королями добыл еще более громкую победу над Дроксом Труподелом на реке Слейн у Каменного Шлема.

Однако будет ошибкой считать, что Штормовые короли обратили захватчиков в бегство, ибо, несмотря на все победы, столь мощный напор остановить было невозможно. Андалы продолжали прибывать, хотя многие военачальники и короли пришельцев закончили тем, что их головы воздели на пики над воротами Штормового Предела. Верно и обратное: андалы так и не сумели окончательно сокрушить династию Дюррандонов. Как гласят хроники, они семь раз брали в осаду либо пытались взять штурмом мощные стены Штормового Предела, и семь раз терпели неудачу. Это было воспринято как знак богов, и новых приступов после того не предпринималось.

В конце концов, обе стороны просто объединились. Король Малдон IV взял в жены андальскую деву, как и его сын, Дюрран XXIV Полукровка. Андальские вожди стали лордами и мелкими королями. Они брали в жены дочерей штормовых лордов и отдавали им своих дочерей в ответ, становились на своих землях вассалами Штормовых королей, поклявшись в том на мечах. Во главе с Ормундом III и его супругой, жители Штормовых земель отреклись от Старых богов и приняли религию андалов, Святую Веру в Семерых. Спустя столетия два народа стали одним... а Дети Леса, почти забытые, полностью исчезли из Дождливого леса и Штормовых земель.

В эпоху, последовавшую за объединением, дом Дюррандонов достиг величайших высот. Во дни Сотни королевств король Арлан I Мститель, уничтожая все на своем пути, расширил границы королевства вплоть до реки Черноводной и истоков Мандера. Его правнук король Арлан III пересек и Черноводную, и Трезубец, полностью захватив Речные земли, а однажды даже водрузил стяг с оленем на берегах Закатного моря.

Тем не менее, со смертью Арлана III началось неизбежное угасание, ибо силы Штормовых земель были слишком разрозненны для того, чтобы удержать огромное королевство. Чередой следовали восстания, отделялись замки и крепости, и один за другим, словно сорняки, объявлялись малозначащие царьки… а позже пришли железнорожденные, ведомые Харвином Твердой Рукой, королем Железных островов, и произошло все то, что случалось и ранее. Пока штормовые лорды отступали из-за железных людей на севере, дорнийцы прошли по Костяному пути, чтобы ужалить с юга, а короли Простора послали своих рыцарей из Хайгардена возвратить то, что было потеряно ими на западе.

И держава Штормовых королей сжималась – из года в год, от короля к королю, от битвы к битве… Упадок приостановился, когда оленью корону надел яростный воин – принц Аргилак, прозванный Надменным. Но даже столь могучий муж мог лишь остановить поток, но не обратить его вспять. Только на время сумел сделать это последний из Штормовых королей, последний из Дюррандонов... И состарившись, ближе к концу своей жизни, король Аргилак неуклюже дерзнул использовать дом Таргариенов с Драконьего Камня как щит против растущих сил железнорожденных и их короля, Харрена Черного. Старая пословица гласит: «не хватай дракона за хвост». Аргилак Надменный поступил ей наперекор и добился лишь того, что взгляды Эйгона Таргариена и его сестер обратились на запад.

Когда те высадились у устья Черноводной, чтобы начать завоевание Семи Королевств, с ними был черноволосый и черноглазый бастард по имени Орис Баратеон.

ДОМ БАРАТЕОНОВ

136 . Гербы дома Баратеонов (в центре) и некоторых его вассалов (по часовой стрелке сверху): Баклеры, Кароны, Коннингтоны, Дондаррионы, Эстермонты, Пенрозы, Сиворты, Селми, Стедмоны, Сванны и Тарты (худ. Могри, Дженнифер Сол Чай ).

Дом Баратеонов родился посреди дождя и грязи битвы, оставшейся в истории под названием Последний Шторм. В тот день Орис Баратеон трижды отразил натиск рыцарей Штормового Предела, после чего в поединке поверг короля Аргилака Надменного. Штормовой Предел, долго считавшийся неприступным, сдался Орису без боя (что было мудро, учитывая судьбу Харренхолла). Орис взял в жены дочь короля Аргилака и перенял герб и девиз Дюррандонов, чтобы почтить его мужество.

Благосклонность, оказываемая Завоевателем Орису Баратеону, дала пищу слухам, что тот был незаконнорожденным братом Эйгона. Хотя доказательств никогда не было, эту басню многие распространяют и по сей день. Другие же считают, что Орис поднялся столь высоко благодаря доблести в военном деле и пылкой преданности дому Таргариенов. Еще до Завоевания он служил поединщиком и присягнувшим защитником Эйгона, а победа над Аргилаком только добавила больше блеска его имени. Когда король Эйгон даровал Штормовой Предел в вечное владение дому Баратеонов и сделал Ориса Верховным лордом Штормовых земель и десницей короля, никто не осмелился заявить, что тот был недостоин такой чести.

Однако в годину вторжения Эйгона в Дорн (4 год от З.Э.) лорд Орис, попытавшись провести свои войска по Костяному пути, оказался в плену у Виля из Виля, прозванного Вдоволюбом, – и тот отрубил Баратеону правую руку.

Все записи сообщают, что после случившегося лорд Орис стал ворчлив и злобен. Отказавшись от должности десницы, он обратил свой взор на Дорн, одержимый желанием отомстить. Такая возможность представилась ему в дни правления короля Эйниса I. Тогда Баратеон разбил часть войска Короля-Стервятника, после чего лорд Уолтер Виль, сын Вдоволюба, оказался в руках лорда Ориса.

  

Из записей архимейстера Гильдейна  

 

А в последний раз Орис Баратеон, известный ныне как Орис Однорукий, покинул Штормовой Предел, дабы разбить дорнийцев у стен Каменного Шлема. Когда Уолтера Виля доставили к нему, раненого, но живого, лорд Орис промолвил:

– Твой отец забрал мою руку. В уплату я возьму твою.

Сказавши так, он отрубил правую руку лорда Уолтера… а затем вторую и обе его ноги, назвав сие своей «наценкой». От полученных в боях ран лорд Баратеон скончался в дороге, при возвращении в Штормовой Предел. Странно, но сын его Давос всегда говорил, что лорд Орис умирал, будучи довольным, улыбаясь при взгляде на гниющие руки и ноги, что висели в его шатре ровно вязанки лука.  

Баратеоны были тесно связаны с домом Таргариенов и сыграли заметную роль в беспокойные времена царствования наследников Эйгона Завоевателя. Внук лорда Ориса Баратеона, Робар, был первым великим лордом, открыто поддержавшим наследника Джейхейриса против Мейгора Жестокого, дяди принца. И после странной смерти Жестокого короля на Железном троне Штормовой лорд за верность и храбрость был удостоен поста десницы короля и титула Защитника Державы. В годы несовершеннолетия Джейхейриса лорд Робар правил совместно с матерью короля, вдовствующей королевой Алиссой. Полгода спустя они поженились[75].

Этот союз породил Боремунда Баратеона, который наследовал отцу как лорд Штормового Предела, и леди Джоселин. Последняя вышла замуж за старшего из сыновей Старого короля и стала матерью принцессы Рейнис – «Почти Королевы», как прозвал ее бойкий шут Грибок. На Великом совете 101 года от З.Э., созванном королем Джейхейрисом для обсуждения вопроса престолонаследия, лорд Боремунд прямо поддерживал притязания своей племянницы, принцессы Рейнис, и ее сына, принца Лейнора из дома Веларионов, но оказался на стороне, проигравшей спор.

Могущество Штормового Предела и его близость к Королевской Гавани и Железному трону сделала Баратеонов первыми из великих домов Вестероса, чьей поддержки искали принцесса Рейнира и король Эйгон II после смерти их отца, короля Визериса I Таргариена. Но к тому времени лорд Боремунд уже скончался, и правил его сын, лорд Боррос. А Боррос был совершенно другим человеком.

  

Из записей септона Юстаса о лорде Борросе  

 

Лорд Боремунд был камнем – твердым, сильным и неколебимым. Лорд Боррос же – ветром, что ярится и рычит, завывая то так, то этак.

Хотя лорд Боремунд неуклонно поддерживал Лейнора, покойного мужа Рейниры, лорд Боррос почуял удобный случай и был крайне сдержан, когда принимал Люцериса Велариона, второго сына Рейниры от принца Лейнора. Когда Люцерис прилетел на драконе в Штормовой Предел в поисках содействия, он обнаружил, что его кузен, принц Эймонд Таргариен, прибыл прежде него и занят устройством своего брака с одной из дочерей Борроса.

Лорд Боррос пришел в ярость от послания, доставленного Люцерисом, в котором принцесса Рейнира выказала невиданное высокомерие, посчитав, что Штормовой Предел примет ее сторону. К тому же принц Люцерис не решился взять в жены какую-либо из дочерей его светлости, поскольку был обручен с другой. Разгневанный Боррос изгнал юного Велариона из своего замка и не сделал ничего, чтобы помешать принцу Эймонду последовать за мальчиком и отомстить за глаз, потерянный им от руки Люцериса несколько лет назад, коль скоро упомянутая месть свершится не в стенах Штормового Предела.

Будучи на Арраксе, молодом драконе, принц Люцерис пытался улететь прочь, но Эймонд преследовал его на Вхагар – великой драконице. Если бы не буря, свирепствовавшая в заливе Разбитых кораблей, Люцерис мог бы спастись, однако этого не случилось. И юноша, и его дракон погибли, рухнув в море близ Штормового Предела под торжествующий рев Вхагар. Так была пролита первая королевская кровь Танца Драконов, но еще больше ее пролилось впоследствии.

В начале войны лорд Боррос не испытывал охоты встретиться с драконами лицом к лицу. Но ближе к концу Танца, во время Луны Трех королей, он во главе войска из Штормовых земель занял Королевскую Гавань. Лорд Боррос восстановил в городе порядок и получил за то обещание, что его старшая дочь станет новой королевой овдовевшего Эйгона II. После того Боррос храбро выступил с последним войском сторонников короля против приближающейся армии Речных земель, которую вели юный лорд Кермит Талли, еще более юный Бенджикот Блэквуд и сестра[76] последнего Алисанна. И лорд Штормового Предела уверился в своей победе, когда узнал, что армию противника возглавляют мальчишки и женщины. Но Кровавый Бен Блэквуд (с тех дней его помнят под этим прозвищем) взломал крыло войска Баратеона, а Черная Али Блэквуд командовала лучниками, сразившими штормовых рыцарей. Лорд Боррос бился до конца, и свидетельства уверяют, что он зарубил дюжину рыцарей и лишил жизни лордов Дарри и Маллистера, прежде чем пал от руки Кермита Талли.

После его гибели и разгрома штормовых лордов с Танцем Драконов было покончено. Дом Баратеонов проиграл, рискнув поддержать короля Эйгона II, и этот выбор не принес им ничего, кроме невзгод, в царствование Эйгона III Драконьей Погибели и во время регентства, что тому предшествовало.

Шли годы, король сменял короля на Железном троне – и старые размолвки были позабыты. Баратеоны снова верно служили короне... пока сами Таргариены не стали испытывать на прочность их преданность. Произошло это в дни правления Эйгона V Таргариена (оставшегося в истории под именем Эйгона Невероятного), когда лордом Штормового Предела был Лионель Баратеон, чванливый великан по прозвищу Смеющийся Вихрь, один из величайших бойцов своего времени.

Лорд Лионель всегда был одним из вернейших сподвижников короля Эйгона, и столь крепка была их дружба, что его милость с радостью согласился обручить своего старшего сына и наследника с дочерью лорда Лионеля. Все к тому и шло, но принц Дункан встретил загадочную женщину, известную просто как Дженни из Старых Камней (ведьму, как о ней отзывались некоторые), оказался сраженным любовью и взял девицу в супруги против воли своего короля-отца.

137 . Поединок сира Дункана Высокого, рыцаря Королевской гвардии и лорда Лионеля Баратеона (худ. Чейз Стоун ).

Историю любви Дженни из Старых Камней («с цветами в волосах») и Дункана, Принца Стрекоз, и сегодня обожают певцы, сказители и юные девы. Но эта любовь причинила дочери лорда Лионеля сильное горе, а дому Баратеонов принесла позор и бесчестье. Столь велика была ярость Смеющегося Вихря, что он принес на крови клятву мести, отказался от подданства Железному трону и короновал себя новым Штормовым королем. Мир был восстановлен только после того, как рыцарь Королевской гвардии, сир Дункан Высокий, бился с лордом Лионелем на суде поединком, принц Дункан отрекся от притязаний на корону и престол, а король Эйгон V согласился выдать свою младшую дочь, принцессу Рейль, за наследника Штормового Предела.

Словно Семеро в их мудрости вели к тому, чтобы именно этот брак, на который король Эйгон V решился, чтобы умиротворить Смеющегося Вихря, в конечном счете привел к окончанию владычества Таргариенов над Семью Королевствами. В 245 году от З.Э., во исполнение обещания своего отца, принцесса Рейль вышла замуж за Ормунда Баратеона, юного лорда Штормового Предела. На следующий год она подарила ему сына, Стеффона, который служил в Королевской Гавани пажом и оруженосцем, став близким другом принца Эйриса, старшего сына короля Джейхейриса II и наследника Железного трона.

К несчастью, галера его светлости затонула вместе с ним самим в заливе Разбитых кораблей. Лорд Стеффон тогда возвращался из путешествия в Волантис, куда король Эйрис посылал его в поисках жены для принца Рейгара... Но перворожденный сын Стеффона, Роберт, наследовал ему как лорд Штормового Предела и стал одним из величайших рыцарей Семи Королевств – воином столь сильным и бесстрашным, что многие звали его возрожденным Смеющимся Вихрем.

Когда безумие короля Эйриса II стало слишком велико и непереносимо, Роберт оказался тем, к кому обратились лорды королевства. В 283 году от З.Э., у брода на Трезубце, Роберт Баратеон поверг Рейгара Таргариена, принца Драконьего Камня, и разгромил его войско, окончив тем самым три века правления дома Дракона. Вскоре после того он воцарился на Железном троне как Роберт I Баратеон, основатель новой славной династии.

138 . Латники Баратеонов на Драконьем Камне (худ. Томаш Ендрушек ).

 

Следуя примерам Ориса Однорукого и Штормовых королей, бывших до него, многие другие Баратеоны удостоились славы в веках. Так, в Королевской гвардии в ту пору, когда Эйнис I был втянут в войну против Святой Веры, служил сир Раймонт Баратеон, младший сын штормового лорда. Он спас жизнь королю жизнь в тот час, когда Честные Бедняки дерзнули расправиться с Эйнисом в постели. Покрыли славой свой дом и такие рыцари, как Покоритель Шторма[77] и Смеющийся Вихрь, а лорд Ормунд Баратеон сражался и погиб под стягом Таргариенов на Ступенях, во времена войны Девятигрошовых Королей.  

ЛЮДИ ШТОРМОВЫХ ЗЕМЕЛЬ

В битве на Трезубце король Роберт – как и многие лорды и короли до него – доказал, что люди Штормовых земель столь же отважны, умелы и яростны в бою, сколь и другие жители Семи Королевств. Особенно славятся лучники Дорнийских марок, и оттуда ведут свой род многие известные из песен или сказаний мастера лука. Наилучшим из всех, когда-либо бравшихся за это оружие, считают Флетчера Дика, пресловутого разбойника из Братства Королевского леса – а он был рожден в приграничной деревушке, недалеко от замка Каменный Шлем.

Часть знаменитых капитанов и морских путешественников также родом из Штормовых земель. Сам Штормовой Предел возвышается над огромными скалами мыса Дюррана и предательскими рифами залива Разбитых кораблей, а потому не может предложить удобную пристань военному или торговому флоту. Но при Штормовых королях военные флотилии стояли на причалах Крюка Масси, Эстермонта, городов и рыбацких поселков на побережье Дорнийского моря. Позже другие властители предпочитали держать флот на западном побережье Тарта, ибо здешние высокие горы укрывали корабли от бурь, часто свирепствующих в Узком море. Сапфировым островом, как некоторые его называют, управляет дом Тартов из Вечернего замка – древний род андальского происхождения. Он может похвастаться родством с Дюррандонами, Баратеонами, а с недавних пор – и с домом Таргариенов[78]. Некогда полноправные короли, лорды Тарта все еще называют себя Вечерней Звездой, титулом, по их словам, восходящим к рассвету времен.

 

Многие из рожденных на Тарте, будь то высокородные или простолюдины, заявляют, что возводят свой род к легендарному герою, сиру Галладону из Морна. По слухам, он носил меч с именем Справедливая Дева, врученный ему самими Семерыми. Учитывая важность той роли, которую Справедливая Дева играет в историях о сире Галладоне, мейстер Хуберт в своем «Роде Оленя» предположил, что Галладон из Морна был не грубым воителем Века Героев, произведенным в рыцари лишь певцами спустя тысячу лет, а реальной исторической фигурой более поздних лет. Хуберт также отмечает, что Морн был столицей карликового государства на восточном побережье Тарта, пока его не захватили Штормовые короли. Но руины замка свидетельствуют, что построен он был андалами, а не Первыми людьми.  

139 . Остров Тарт, Вечерний замок (худ. Хорди Гонсалес Эскамилья).

Воины марок, без сомнения – наиболее яростные среди бойцов Штормовых земель, а, возможно, и всего Вестероса. Они частенько бахвалятся, что рождаются с мечом в руке, а сражаться учатся даже раньше, чем ходить. Их главной задачей всегда была охрана владений Штормовых королей от старинных врагов с запада и в особенности – с юга.

Сотни песен и сказаний прославляют воинскую доблесть марклордов, ибо те веками являлись основными защитниками державы Штормовых королей, и это для марочников – предмет особой гордости. Редко выдавалось поколение, которому бы не приходилось отражать очередное нападение, и потому замки Дорнийских марок – наикрепчайшие в королевстве, они изначально строились как оплот против дорнийцев и королей Простора.

Каменный Шлем, древнее родовое гнездо дома Сваннов, безусловно, один их мощнейших замков марок. Его сторожевые башни, сложенные из черного и белого камня, возвышаются над стремнинами, порогами и водопадами реки Слейн. Фамильный замок дома Дондаррионов – Черный Приют, с неприступными черными базальтовыми стенами и бездонным сухим рвом. Кароны уже многие века владеют Ночной Песнью Поющих Башен, они зовутся лордами Дорнийских марок, хотя и не главенствуют над прочими домами. Но они считают себя старейшими из марклордов (с чем не согласны Сванны) и всегда особо отличались при обороне Штормовых земель.

 

В самые глубины Века Героев уходит история дома Каронов, славного как воинами, так и певцами, отчего владетели Ночной Песни Поющих Башен имеют обыкновение говорить, что соловьи их дома реяли над полями сражений тысячу раз. И действительно, хроники показывают нам: случаев осады Ночной Песни только за минувшее тысячелетие было никак не меньше тридцати семи.  

Как марки известны крепкими замками и балладами, так знаменито и Дожделесье – своей влагой и тишиной, богатством мехов, янтаря и ценного дерева. О нем говорят, будто здесь правят деревья, а замки иногда кажутся не выстроенными, а выросшими из земли. Но корни рыцарей и лордов Дождливого леса лежат так же глубоко, как и у деревьев, их укрывающих, и на деле была часто доказана их стойкость в бою, сила, упорство и неколебимость.

ШТОРМОВОЙ ПРЕДЕЛ

140 . Штормовой Предел (худ. Тед Несмит ).

История постройки Штормового Предела ведома нам только из песен и сказаний – легенд о Дюрране Богоборце и прекрасной Эленее, дочери двух богов. Скорее всего, замок, возведенный Дюрраном на этом месте, является седьмым по счету (хотя такое число вполне может быть позднейшим дополнением приверженцев Святой Веры).

 

Штормовой Предел, несомненно, древний замок, но его главная башня и безупречность кладки наружных стен видятся лежащими далеко за гранью того, на что Первые люди были способны в течение многих тысяч лет. Особенно, если сопоставлять с руинами их же кольцевых острогов или даже Первой Твердыней Винтерфелла (которую мейстеры на службе Старков в прошлом тщательно обследовали, и обнаружилось, что та была перестроена бессчетное число раз, а потому определение точного времени ее возведения не представляется возможным). Огромные усилия, положенные на постройку Стены, которую не может побороть даже ветер, несомненны, но она – скорее памятник грубой силе, чем высокому искусству. Архимейстер Вирон в своих «Победах и поражениях» предполагает, что упоминание в легендах о седьмом и окончательном воплощении Штормового Предела – след явного андальского влияния. И если это – правда, значит, окончательный вид замок принял лишь при андалах. Вероятно, он был построен на руинах предыдущих, но даже если так, случилось это много позже того, как Дюрран Богоборец и его прекрасная Эленея покинули эту землю.

Мейстеры, служившие в замке, свидетельствуют о его значительной крепости и хитроумной планировке. Был ли он создан Брандоном Строителем или нет, по праву славятся как неохватные наружные стены, камни которых так искусно подогнаны друг к другу, что даже ветру за них не ухватиться, так и внушительная главная башня, что стремится к небу, обозревая залив Разбитых кораблей.

В хрониках утверждается, будто Штормовой Предел никогда не поддавался штурму либо осаде. Что ж, в это можно поверить.

В дни восстания Роберта Баратеона лорд Тирелл из Хайгардена осаждал Штормовой Предел в течение года, но не добился успеха. Будь запасы гарнизона достаточными, замок мог бы держаться сколько угодно, но война началась внезапно – и все склады с амбарами оказались наполовину пустыми. К концу года остатки войска под командованием брата лорда Роберта, Станниса, были измождены голодом и нуждой, но их спас обычный контрабандист, который однажды ночью проскользнул в Штормовой Предел через блокаду Редвина с грузом лука и соленой рыбы. Так замок смог остаться неприступным, пока Роберт не поверг Рейгара на Трезубце, а лорд Эддард Старк не прибыл снять осаду.

140 . Штормовой Предел (худ. Тед Несмит ).

 

Как рассказывают, на Штормовой Предел каждые семьдесят семь лет низвергается мощнейшая буря, никак не сравнимая по силе с обычными, ибо Старые боги небес и океана вновь пытаются сбросить замок Дюррана в море. Красивая сказка... Но лишь сказка, не более. Записи мейстеров Штормового Предела свидетельствуют, что бури свирепствуют там каждый год, в особенности осенью, и хотя иные из них сильнее других, нет сведений, что указали бы на семидесятисемилетний промежуток между ними. Величайшая буря на человеческой памяти случилась в 221 год от З.Э., в последний год царствования Эйриса I, а сильнейшая до нее была в 166 году, пятьюдесятью пятью годами ранее.  

ДОРН

ГОВОРЯТ, ЛИШЬ ДОРНИЙЦУ дано по-настоящему понять Дорн.

Всякому, кто вырос в Просторе, на Западе или в Королевской Гавани, самое южное из Семи Королевств покажется еще и самым негостеприимным... а также весьма диковинным, поскольку Дорн – другой, и в гораздо большей степени, чем можно выразить словами.

Огромные пустыни красного и белого песка, неприступные горы, чьи опасные перевалы стережет коварный народ, изнуряющая жара, песчаные бури… Еще скорпионы, острая пища, яды, дворцы из глины, финики, инжир и кроваво-красные апельсины – вот, в основном, и все, что обычный простолюдин Семи Королевств знает о Дорне. Конечно же, все перечисленное там имеется, но это лишь малая часть того, чем на самом деле является древняя страна, история которой восходит к Рассветной эпохе.

Тысячелетиями Дорн существует отдельно от остального Вестероса. На северных и западных границах его охраняют Красные горы, пустыни также играют не последнюю роль – за стеной гор безводные пустоши занимают более трех четвертей области. Ничуть не приветливее и протяженное южное побережье Дорна, по большей части это лишь нагромождение скал и рифов, и почти нет мест, где было бы удобно бросить якорь. Корабли, случайно или намеренно там приставшие, мало что смогут найти – даже из самого необходимого. На побережье нет лесов, которые бы дали древесину для починки судов, почти не водится дичь, немного ферм и еще меньше селений, где можно раздобыть провизию. И обычную пресную воду также отыскать будет непросто. А само море южнее Дорна изобилует водоворотами и кишит акулами и кракенами.

В Дорне нет городов, хотя прижавшийся к стенам Солнечного Копья так называемый Тенистый город (построенный, заметим, из глины и соломы[79]) достаточно велик, чтобы считаться таковым. Есть еще Дощатый город в устье Зеленокровной, он больше Тенистого и по величине, и по числу жителей. Вероятно, его можно назвать настоящим дорнийским городом, пусть и вместо улиц в нем – настилы, а жилые дома, общественные здания и лавки сооружены из плоскодонок, барж и купеческих кораблей. Суда накрепко связаны пеньковыми веревками и вместе с приливом поднимаются и опускаются.

Архимейстер Брюд, родившийся и выросший в Тенистом городе, что приютился под осыпающимися стенами Солнечного Копья, однажды высказал превосходную мысль: у Дорна и Севера куда больше общего друг с другом, чем с землями, лежащими между ними. «В одном жарко, а в другом холодно, однако же два этих древних королевства снега и песка отличаются от остального Вестероса историей, культурой и традициями. Оба скудно населены, если сравнивать с прочими землями. Оба упорно цепляются за свои собственные законы и традиции. Ни то, ни другое так и не были по-настоящему покорены драконами. Король Севера мирно признал Эйгона Завоевателя своим сюзереном, тогда как Дорн почти двести лет храбро противостоял мощи Таргариенов, прежде чем после заключения династического брака подчинился, наконец, Железному трону. И дорнийцы, и северяне высмеиваются невеждами пяти «цивилизованных» королевств как дикари, а отвагу их славят все, кто скрещивал с ними мечи».

Дорнийцы горделиво полагают свое королевство старейшим в Вестеросе – и, в какой-то степени, так оно и есть. Первые люди, в отличие от пришедших позже андалов, не были мореплавателями. В Вестерос они прибыли не на ладьях, а по суше, перебравшись из Эссоса по естественному мосту, от которого в наши дни остались только Ступени и Перебитая Рука Дорна. Пешком или на лошадях, но впервые ступить на землю Вестероса они были должны именно в восточной части Дорна.

Впрочем, лишь немногие предпочли там задержаться, поскольку земли, что им встретились, были далеко не гостеприимными. Дети Леса прозвали Дорн Пустой землей, и неспроста. Почти вся восточная половина Дорна – бесплодная пустошь с редкими кустарниками, а ее сухая и каменистая почва даже при орошении приносит бедный урожай. Дорн западнее Вейта – не что иное, как бескрайнее море беспокойных дюн, где нещадно палит солнце, и время от времени зарождаются яростные песчаные бури, которые за считанные минуты могут ободрать человеческую плоть до костей. Если верить сказаниям Простора, даже сам Гарт Зеленая Рука не смог заставить цветы распуститься в столь суровом и неумолимом краю. (Впрочем, в дорнийских преданиях о Гарте не говорится ни слова). И вместо того он повел своих людей через горы, к плодородным долинам Простора. Большинству из пришедших следом Первых людей хватило одного взгляда на Дорн, чтобы отправиться вслед за Гартом.

141 . Дорн, карта (худ. Майкл Джиллатли ).

Но так поступили не все. Нашлись и те, кто разглядел красоту этой жаркой, пустынной и жестокой земли и решил сделать ее своим домом. Изрядная часть таковых осела вдоль берегов реки, названной ими Зеленокровной – не особенно широкой, если сравнивать с Мандером, Трезубцем или Черноводной, но воистину дарующей Дорну жизнь.

 

Большинство дорнийских рек полноводны только после редких (и опасных) грозовых ливней, а весь остальной год являются попросту сухими балками. Не пересыхают лишь три реки во всем Дорне, продолжая нести свои воды как зимой, так и летом, денно и нощно. Высоко в западных горах берет начало Быстроводная, она стремится к морю через гряды крутых порогов и водопадов, через ущелья и расселины, где ревет подобно огромному зверю. Ее воды, рожденные горными ключами, чисты и свежи, однако для судоходства Быстроводная не пригодна, да и безопасная переправа через нее возможна только по мосту. Течение Серноводной куда более спокойное, но ее мутные желтые воды дурно пахнут серой, а по берегам кривятся странные чахлые растения. (О людях, что живут там же, мы упоминать не будем). Воды же Зеленокровной, пусть иногда и грязноватые, полезны как для полей, так и для скота, а хозяйства и сады теснятся у берегов реки на всем ее протяжении в сотни лиг[80]. Более того, Зеленокровная и ее притоки, Вейт и Плеть, почти до самых верховий проходимы для судов (хотя местами неглубоки и испещрены песчаными отмелями), и, соответственно, служат всему Дорну главным торговым трактом.  

Из тех Первых людей, которые решили остаться в Дорне вместо того, чтобы уйти дальше к северу в поисках более добрых земель, многие селились поближе к берегам Зеленокровной. Для того, чтобы будущие сады и посевы орошались живительными водами, ими были проложены рвы и каналы. Были среди новых поселенцев и такие, что предпочли осесть недалеко от Узкого моря (восточное побережье Дорна гораздо гостеприимнее южного), и вскоре здесь возникло множество небольших деревень, живущих ловлей рыбы и крабов. Более непоседливые пришельцы двинулись дальше – они нашли себе пристанище у подножий Красных гор, где идущие на полночь ураганы обыкновенно проливали свою влагу, создав тем самым благодатный зеленый пояс. Те, кто взобрался еще выше, нашли убежище среди вершин, в укромных долинах и на высокогорных лугах со свежей и сочной травой. А в глубь страны, пробираясь через пески, осмелились направиться лишь самые храбрые и отчаянные. Кое-кто из них все же нашел воду среди дюн и возвел укрепления и замки в этих оазисах – века спустя их потомки станут лордами источников. Но на каждого, кто наткнулся на родник, безусловно, пришлась сотня погибших от жажды под палящим дорнийским солнцем.

Так и возникли ныне ведомые нам три различных типа дорнийцев. Юный Дракон, король Дейрон I Таргариен, в своей книге «Завоевание Дорна» дал им названия, которыми мы пользуемся и сейчас: дорнийцы каменные, песчаные и соленые. Светлокожие и белокурые каменные дорнийцы, жители гор, произошли в основном от Первых людей и андалов. Песчаные дорнийцы, чья кожа под жгучим дорнийским солнцем стала коричневой, расселились по пустыням и долинам рек. У соленых дорнийцев с побережья, темноволосых, гибких, с оливковой кожей, наибольшая доля ройнарской крови и наиболее чудные обычаи. (Когда Нимерия высадилась в Дорне, большинство ее ройнаров предпочли не удаляться от моря, бывшего так долго их домом, даже после того, как принцесса сожгла корабли).

142 . Три рода дорнийцев: каменные, песчаные и соленые (худ. Нутчапол Тхитинунтхакорн ).

ПЕРЕЛОМ

К нашему великому сожалению, это важнейшее событие в истории Дорна – а то и всего Вестероса – является тем единственным, о котором мы знаем слишком мало.

Большая часть из известного ныне о Переломе дошло до нас через песни и легенды. По общему мнению, Первые люди из Эссоса в Вестерос перебрались по суше – пешком или на лошадях минуя холмы и леса большого естественного моста, соединявшего два материка в Рассветную эпоху. Как мы уже отметили, земля Дорна была первой, куда они ступили, но остались там лишь немногие. Гораздо больше людей поспешили на север через горы и, возможно, соленые болота, некогда существовавшие на месте Дорнийского моря. Шли века, и число новоприбывших только увеличивалось. Со временем они заняли Штормовые земли, Простор, земли Трезубца, добрались даже до Севера и Долины. Старшие народы, жившие ранее в тех краях, вытеснялись пришельцами – Первые люди уничтожали всех попадавшихся им великанов, а чардрева вырубали бронзовыми секирами в ходе кровопролитных войн с Детьми Леса.

Дети сопротивлялись, как могли, но пришельцы были массивнее, сильнее и более развиты – Первые люди облачались в бронзу и ей же вооружались, к тому же знали верховую езду. А оружие Старшего народа создавалось из дерева, кости и драконова стекла, и потому в каждой стычке Дети Леса оказывались поверженными. В конце концов, доведенный до отчаяния маленький народ обратился к магии, заклиная своих древовидцев остановить поток захватчиков.

Сотни Детей собрались (как сообщают, на остров Ликов[81]), чтобы воззвать к Старым богам с помощью песен, молений и чудовищного жертвоприношения. (По одной из версий, чардрева насытила кровью тысяча пленников, другая же уверяет – то была кровь отпрысков Детей Леса). И боги откликнулись на призыв, и великаны пробудились в недрах, и весь Вестерос содрогнулся и затрепетал. В земле разверзлись исполинские трещины, поглотив осевшие горы и холмы. Затем хлынули морские воды, и их силой Рука Дорна была перебита и раздроблена. Лишь несколько голых скалистых островов остались видны над волнами. Летнее море соединилось с Узким, и сухопутный мост между Вестеросом и Эссосом исчез навсегда.

Или так говорится в сказаниях.

Среди ученых мужей большинство согласно с тем мнением, что Вестерос и Эссос когда-то были соединены, а о переселении Первых людей свидетельствуют тысячи преданий и рунических записей. В наши дни два материка разделены морскими водами, поэтому очевидно существование некоей доли истины в рассказах о событии, именуемом дорнийцами Переломом. Однако произошел ли он за один день, как поется в песнях? Была ли в том заслуга Детей Леса и магии древовидцев? Здесь определенности меньше. Архимейстер Кассандер в своем труде «Песнь моря: Как разделились земли» полагает иначе. Он доказывает, что причиной отделения Вестероса от Эссоса стало не пение древовидцев, но скорее явление, названное им «песней моря» – постепенный, случившийся не за день, а в течение веков, подъем океанских вод. По предположению Кассандера, он был вызван чередой сезонов, сочетавших долгое жаркое лето и короткую мягкую зиму, а это привело затем к таянию льдов в стылых землях за Студеным морем и затоплению Руки.

Многие мейстеры нашли рассуждения Кассандера достаточно убедительными, чтобы принять его взгляды. Нет сомнений, что Перелом действительно свершился (будь то за ночь или за несколько веков) – чему Ступени и Перебитая Рука Дорна служат безмолвным, но красноречивым подтверждением. Многое указывает также на то, что Дорнийское море некогда было гораздо меньшей величины, чем сегодня. Оно представляло собой внутреннее пресноводное озеро, питаемое горными ручьями – пока Узкое море не вырвалось из своих границ и не затопило соленые болота, прежде лежавшие между этими водоемами.

Даже если допустить, будто Руку Дорна перебили Молотом Вод именно Старые боги, как уверяют нас легенды, древовидцы все же спели свою песню слишком поздно.

И пусть после Перелома в Вестерос больше не прибывали новые захватчики (ибо не были мореплавателями), но уже столь много Первых людей успело переселиться, что ко времени разделения земель они превзошли числом исчезающие Старшие народы почти втрое. В следующие века это неравенство лишь усугублялось, поскольку человеческие женщины приносили сыновей и дочерей значительно чаще, чем коренные обитатели. Так великаны и Дети Леса исчезли… Люди же множились и расселялись, занимая долы и леса, на месте которых вырастали села, замки и королевства.

ГОСУДАРСТВА ПЕРВЫХ ЛЮДЕЙ

Разобщенность дорнийцев очевидна даже древнейшим из наших источников. И огромные расстояния между отдельными поселениями, и тяготы путешествия через горячие пески и труднопроходимые горы – все это способствовало отделению каждой малочисленной общины от прочих и привело к возвышению изрядного числа незначительных лордов, более половины которых вскоре стали именовать себя королями. Несомненно, царьки всякого рода существовали во всем Вестеросе, но столь ничтожных владык и в таком количестве не бывало нигде, кроме Дорна времен Первых людей.

Не стоит и пытаться рассказывать обо всех этих правителях, поскольку большинство повелевало столь малыми областями (или завоевания их были столь недолговечны), что вряд ли стоят нашего внимания. И все же некоторые из величайших упоминания заслуживают: те, чьи дома пустили глубокие корни и пережили не одну тысячу лет.

Дом Дейнов возвел свой замок на острове в устье Быстроводной, где бурная ревущая река широко раскинулась перед встречей с морем. Согласно сказаниям, первый Дейн добрался до этого места, следуя за падающей звездой, и отыскал здесь камень с магической силой. И потомки его правили западными горами на протяжении веков, именуя себя властителями Быстроводной реки и лордами Звездопада.

К северо-востоку от владений Дейнов, в высоких каменных кручах над гигантским провалом в горах (его используют как самый удобный и короткий путь из Простора в Дорн), вырублен замок дома Фаулеров, названный Поднебесьем – за свое возвышенное положение и взметнувшиеся в небеса каменные башни. С течением лет горный проход, над которым господствует замок, стал известен как Широкий путь (сегодня мы зовем его Принцевым ущельем), поэтому Фаулеры стали величать себя пышными титулами властителей Камня и Неба, лордов Поднебесья и лордов Широкого пути.

 

Меч Зари

Дейны из Звездопада – один из старейших домов Семи Королевств. По большей части они обязан своей славой древнему фамильному мечу, носящему имя Рассвет, и благородным мужам, обладавшим этим оружием. Истина о происхождении клинка затерялась среди легенд, но вполне вероятно, что Дейны владеют им уже тысячи лет. Имевшие честь видеть Рассвет рассказывают, будто бы его бледная, как молочное стекло, сталь с виду не похожа на известную нам валирийскую, во всех же прочих отношениях весьма ее напоминает, ибо невероятно остра и прочна.

Хотя собственные родовые мечи есть у многих домов, их, как правило, просто передают от лорда к лорду. Некоторые, как Корбреи, одалживают меч сыну или брату, но после их смерти клинок возвращают главе дома. Однако в Звездопаде заведен иной обычай. Владельцу Рассвета всегда даруется имя Меч Зари, и достойным носить клинок может быть сочтен лишь воин из дома Дейнов.

143 . Меч Зари с Рассветом в руках (худ. Дхиан Прасетья, Хосе Даниэль Кабрера Пенья).

По этой причине любого рыцаря, зовущегося Мечом Зари, знают во всех Семи Королевствах. Мальчишки тайно мечтают быть сыновьями Звездопада, чтобы заявить права на легендарный меч и титул. Знаменитейшим из всех стал сир Эртур Дейн, самый смертоносный из гвардейцев Эйриса II, который разгромил Братство Королевского леса и снискал славу, выигрывая конные поединки и общие схватки на каждом турнире. Он с честью погиб в конце восстания Баратеона вместе со своими присяжными братьями – говорят, лорд Эддард Старк сразил его в бою один на один. Затем, в знак уважения, лорд Старк вернул Рассвет в Звездопад, родичам сира Эртура.

Дальше к востоку, где кряжи сбегают вниз к Дорнийскому морю, в долинах зеленых предгорий у подножия вершин подобным же образом обосновался дом Айронвудов. Они захватили вторую из ведущих в Дорн главных дорог – Каменный путь (и он намного круче, уже и опаснее Широкого пути на западе). Здешние земли лесисты, с ценными залежами олова, серебра и железа, сравнительно плодородны и достаточно защищены – все это сделало Айронвудов самыми богатыми и могущественными из дорнийских королей. Провозгласив себя Царственнокровными, лордами Каменного пути, хозяевами Зеленых холмов и Верховными королями Дорна, владыки дома Айронвудов в былую пору правили северным Дорном – от горных владений дома Вилей до истоков Зеленокровной... хотя их усилия подчинить прочих дорнийских королей своей воле редко давали плоды.

Во времена Первых людей с властителями из дома Айронвудов соперничал еще один Верховный король Дорна, издававший указы из громадной бревенчатой крепости на южном берегу Зеленокровной, близ Лимонной Рощи, где река впадает в Летнее море. То было своеобразное правление: всякий раз после кончины короля его преемник избирался из десятка знатных семейств, поселившихся у реки либо на восточном побережье Дорна. Уэйды, Шеллы, Хольты, Бруки, Халлы, Лейки, Браунхиллы, Бриары… королям всех этих домов случалось править из высокого чертога среди лимонных деревьев. Но столь любопытная традиция в конце концов пресеклась – когда очередные спорные выборы правящего дома обернулись междоусобной войной. Спустя поколение распри три старинных рода оказались стертыми с лица земли, а некогда могучее речное королевство распалось на дюжину ссорящихся мелких владений.

Различные карликовые государства влачили свое существование по всему Дорну: в глубоких песках и среди высоких пиков, вдоль морских берегов и на островах Перебитой Руки. Но лишь немногим из них удалось достичь могущества и величия Дейнов из Звездопада, Айронвудов из Айронвуда и Фаулеров из Поднебесья, лордов Широкого пути.

ПОЯВЛЯЮТСЯ АНДАЛЫ

Следы андалов легко найти по всему Вестеросу южнее Перешейка, остались они и в Дорне. Впрочем, большинство историков согласились, что в этом краю андальское воздействие было гораздо слабее, чем в других южных королевствах. В отличие от Первых людей, новые пришельцы были мореплавателями, и самые предприимчивые их капитаны хорошо знали дорнийское побережье. Знали и общее мнение: там-де не найдешь ничего, кроме змей, скорпионов и песка. Неудивительно, что относительно мало захватчиков направило свои весла на полдень, поскольку гораздо ближе к Андалосу лежали земли намного богаче и зеленее – стоило всего лишь пересечь Узкое море.

Тем не менее, в суровых уголках мира всегда отыщется сколько-то искателей удачи, предпочитающих бродить нехожеными тропами, которых остерегаются прочие. Именно такими и были те андалы, что устремились в Дорн. Некоторые из них принялись соперничать с прибывшими ранее Первыми людьми за лучшие земли вдоль Зеленокровной и на побережье, другие рискнули двинуться в горы. А кое-кто осел в землях, где еще не ступала нога человека.

Среди таковых оказались Уллеры и Кворгилы. Первые возвели свою мрачную и источающую зловоние крепость у богатых серой желтых вод Серноводной реки, тогда как вторые обосновались среди дюн и песков, соорудив укрепление возле колодца, единственного на пятьдесят лиг окрест. Дальше к востоку, на холмах у слияния двух водных потоков, свой высокий светлый замок воздвигли Вейты. Река ниже по течению вскоре стала носить их имя. В подобных уединенных областях Дорна смогли для себя выкроить владения и Аллирионы, и Джордейны, и Сантагары.

Земли на восточном побережье, между Перебитой Рукой и Зеленокровной, которые ранее находились под непрочной властью дома Уэйдов и дома Шеллов, завоевал андальский искатель удачи Морган Мартелл со своими родичами. После победы в битве он захватил поселения прежних хозяев и сжег их замки, тем самым установив собственное господство над полоской каменистого берега в пятьдесят лиг длиной и десять – шириной.

В следующих столетиях сила Мартеллов росла… но медленно, ибо лордов этого дома и тогда уже (как и сейчас) знали как осторожных людей. До прибытия Нимерии дорнийцы и вовсе не признавали их могущественной силой. Более того, хотя соседними владениями правили сплошь короли, сами Мартеллы никогда не претендовали на этот титул, а на определенных этапах истории охотно преклоняли колено перед Джордейнами, королями Тора, могучими Айронвудами из Айронвуда, благочестивыми Аллирионами из Дара Богов, или же различными царьками Зеленокровной.

ПРИБЫТИЕ РОЙНАРОВ  

144 . Гербы дома Мартеллов (в центре) и некоторых его вассалов (по часовой стрелке сверху): Дейны, Фаулеры, Джордейны, Кворгилы, Толанды, Уллеры, Вейты, Вили, Айронвуды, Аллирионы и Блэкмонты (худ. Могри, Дженнифер Сол Чай ).

Мартеллы управляли своей невеликой собственностью уже сотни лет, когда десять тысяч кораблей принцессы Нимерии пристали к берегу Дорна неподалеку от того места, где ныне лежат Солнечное Копье и Тенистый город.

Повесть о том, как Нимерия взяла в супруги Морса Мартелла, как сожгла корабли и связала ройнаров с его домом, славой и щедростью, рассказывают повсеместно. Нет нужды здесь ее повторять заново, как и старые знакомые истории о выигранных и проигранных сражениях или заключенных и разорванных союзах.

145 . Принцесса Нимерия и Морс Мартелл в тронном зале Солнечного Копья (худ. Карла Ортис ).

Достаточно сказать, что знания и богатства, принесенные ройнарами в Вестерос, вкупе с честолюбием лорда Морса и непреклонной волей Нимерии с реки Ройны, дали Мартеллам возможность расширить свое влияние. Одолев одного за другим малозначащих лордов и королей, а напоследок разгромив самих Айронвудов, они объединили весь Дорн… но как княжество, не королевство. Морс и Нимерия никогда не именовали себя королем и королевой, предпочитая титулы принца и принцессы – по обычаю павших городов-государств Ройны. И хотя их потомки не раз одерживали победу над соперниками и показали, на что способны, сражаясь против Штормовых королей и королей Простора, традиция эта продолжилась вплоть до нынешних дней.

В песнях Нимерия предстает колдуньей и воительницей, но ни то, ни другое не является истиной. Во многих сражениях она хитро и умело руководила своими воинами на поле боя, хотя и не брала в руки оружие. Мудрость ее передалась наследникам, командовавшим войсками после того, как принцесса в старости стала немощной. И даже если ни один из них не совершил ничего равного деяниям Нимерии (ею были отосланы на Стену шесть плененных королей в золотых оковах), потомки ее с успехом хранили независимость Дорна от враждебных королей с севера и держали в повиновении собственных вспыльчивых и мстительных лордов гор и пустынь.

  

 Отмеченные в хрониках имена шести королей, отправленных Нимерией на Стену  

 

ЙОРИК ЦАРСТВЕННОКРОВНЫЙ ИЗ ДОМА АЙРОНВУДОВ, богатейший и могущественнейший из дорнийских королей, низложенных Мартеллами.

ВОРИАН ИЗ ДОМА ДЕЙНОВ, Меч Заката, прославлен как величайший из всех рыцарей Дорна.  

ГАРРИСОН ИЗ ДОМА ФАУЛЕРОВ, Слепой король. Несмотря на преклонный возраст и слепоту, он по-прежнему внушал опасения благодаря своему коварству.

ЛЮЦИФЕР ИЗ ДОМА ДРАЙЛЕНДОВ, Последний из своего рода, король Серноводной реки, лорд Адовых Врат.  

БЕНЕДИКТ ИЗ ДОМА БЛЭКМОНТОВ, поклонявшийся темному богу и, по слухам, владевший способностью превращаться в стервятника невероятной величины.

АЛЬБИН ИЗ ДОМА МАНВУДИ, беспокойный безумец, господствовавший в Красных горах.  

Повергнув всех, кто мог быть угрозой их владычеству, Мартеллы управляли Дорном семь сотен лет[82]. При них возникли Тенистый и Дощатый города, а в Солнечном Копье взметнулись в небеса величественные башни.

СТРАННЫЕ ОБЫЧАИ ЮГА

Дорнийцы считают себя отдельным народом по отношению к прочим вестеросцам (к тому же тысячу лет назад они соединились еще и с ройнарами), а потому очень гордятся своей богатой событиями историей и блюдут собственные обычаи.

Меньше всего подверглись ройнарскому влиянию каменные дорнийцы, они весьма схожи с народом, живущим севернее Красных гор. Однако же это вовсе не сделало их близкими союзниками лордов Простора или марок. Наоборот, горные лорды тысячелетиями вели войны со Штормовыми землями и Простором (как и друг с другом), а их жестокое прошлое сравнивают с историей кланов Лунных гор. Когда в балладах поется о жарких схватках с суровыми дорнийцами на землях марок, речь идет, скорее всего, о лордах Черногорья и Королевской Гробницы, Виля и Поднебесья… И, разумеется, Айронвуда. Хранители Каменного пути продолжают быть самыми могущественными и кичливыми вассалами дома Мартеллов, а их отношения с сюзереном в лучшем случае можно назвать непростыми.

 

До прихода Нимерии Айронвуды были гораздо влиятельнее Мартеллов того времени. Они правили половиной страны, будучи сильнейшим домом всего Дорна, о чем и сейчас никому не позволяют забыть. В столетия, последовавшие за возвышением Мартеллов, Айронвуды выказывали склонность к мятежу и несколько раз поднимали восстания. И даже после того, как принц Марон объединил Дорн с Железным троном, привычка эта осталась – не менее чем в трех из пяти восстаний Блэкфайров лорды Айронвуда поддерживали притязания черного дракона.  

Больше от ройнаров в песчаных дорнийцах, привычных к суровой жизни в пустынях. Хотя реки Дорна в сравнении с Мандером и Трезубцем скудны, воды в них вполне хватает для орошения полей и поддержания жизни в деревеньках и городках. Но вне речных долин люди живут совершенно иначе: кочуют от одного оазиса к другому, опираясь на знания о расположении колодцев; детей же растят вместе с козами и лошадьми. Песчаные дорнийцы – главные заводчики коней знаменитой пустынной породы, считающихся самыми красивыми в Семи Королевствах. Тонкокостные, эти кони не способны выдержать вес рыцаря в полном облачении, зато быстры и неутомимы, и нуждаются всего в паре глотков воды, чтобы скакать день и ночь. Дорнийцы любят пустынных скакунов почти так же, как родных детей – король Дейрон в «Завоевании Дорна» отметил, что рыцарь Крапчатого Леса устроил стойла для лошадей в залах своего замка.

Соленые дорнийцы, потомки ройнаров, за века утратили речь предков, хотя она по-прежнему влияет на произношение ими слов общего языка. Они растягивают одни звуки, проглатывают другие и ставят ударения в самых неожиданных местах. Некоторые называют дорнийский говор очаровательным, прочие же (в основном, предвзятые марочники) считают неразборчивым. Но, что гораздо важнее, ройнары принесли с собой собственные законы и обычаи, которые Мартеллы позже распространили по всей стране. Так, в Дорне, единственном из Семи Королевств, родителю наследует не старший сын, а старший ребенок, независимо от его пола. Потому-то прекрасные леди и принцессы становились героинями песен и сказаний ничуть не реже великих рыцарей и принцев.

146 . Леди из дома Мартеллов в дорнийской пустыне (худ. Томаш Ендрушек ).

Помимо того, дорнийцев отличают и другие традиции. Они не слишком озабочены тем, в законном ли супружестве появился на свет ребенок или нет, в особенности, если дитя породила любовная связь. Многие лорды (и даже некоторые леди) заводят себе возлюбленных, чтобы предаваться любви и страсти – отнюдь не для продолжения рода и заключения союзов. Когда дело касается плотского влечения, то мужчина может лечь с мужчиной, а женщина с женщиной, и это также не вызывает нареканий. Септоны часто пытались наставить дорнийцев на путь истинный, но мало в том преуспели. Даже одежды дорнийцев не похожи на вестеросские – из-за климата там предпочитают носить свободные многослойные халаты. Местная же еда щедро приправлена специями и обжигает рот смесью драконьего перца с каплями змеиного яда.

 

Любопытный пример отличия (благодаря ройнарскому влиянию) дорнийских законов и воззрений, можно увидеть, как ни странно, в последние дни Танца Драконов. В хронике архимейстера Гильдейна есть следующая запись относительно короткого царствования Геймона Белокурого:

«Один за другим шли указы из Дома Поцелуев, где восседал малолетний король, и каждый последующий был возмутительнее предыдущего. Геймон повелел, что в делах наследования отпрыски обоего пола впредь будут равны, что в голодную годину сирым и нищим должно подавать пиво и хлеб, что воины, утратившие конечность, должны получать кров и пропитание у всякого лорда, за которого им довелось сражаться. Геймон предписал, чтобы мужья, поднявшие руку на жен, в свою очередь также были биты, без оглядки на то, какими деяниями заслужили их жены подобную кару. Если Грибок не ошибается, сии эдикты, почти вне всяких сомнений, стали детищем дорнийской блудницы, именуемой Сильвенной Сэнд, которая, по слухам, была возлюбленной Эсси, матушки короля».

Особняком от прочих дорнийцев (как соленых, так и песчаных, и каменных) стоят сироты Зеленокровной – те самые, что рыдали, когда Нимерия сжигала ройнарские корабли. Изготовив из их остовов плоскодонки, они принялись бороздить речные воды, мечтая о дне, когда смогут вернуться к Матери-Ройне. Чистокровные ройнары, они по-прежнему общаются между собой на родном языке, хотя, судя по всему, держат это в тайне – после того, как три преемника принца Морса II, внука Нимерии, пытались наложить запрет на ройнарскую речь.

Тех преемников прозвали также Красными принцами (хотя двое из них были женского пола), а их правление отмечено войнами как в самом Дорне, так и за его пределами. При них было положено начало Дощатому городу – связанные вместе паромы и плоскодонки служили местом для торговли. Для защиты разросшегося с течением лет города принцы повелели неподалеку воздвигнуть крепость, поскольку все больше кораблей из Вольных городов находили здешнюю гавань вполне удобной.

ДОРН ПРОТИВ ДРАКОНОВ

Из всех опасностей, с которыми сталкивались дорнийцы, ни одна не выглядела столь грозной, как та, что исходила от Эйгона Завоевателя и его сестер. Велика была отвага, выказанная дорнийцами в сражениях, велика была и их скорбь от понесенных утрат, ибо цена свободы оказалась весьма высока. Тем не менее, Дорн стал единственным королевством из всех семи, отстоявшим независимость от дома Таргариенов. Раз за разом отражались попытки Эйгона, его сестер и их преемников силой заставить дорнийцев преклонить колено пред Железным троном.

Дорнийцы не давали Таргариенам решающих сражений и не стремились защищать от драконов свои замки, поскольку Мерия Мартелл, принцесса Дорна времен Завоевания, узнав о Последнем Шторме, Пламенном Поле и судьбе Харренхолла, сделала верные выводы. И после того, как Эйгон в 4 году от З.Э. обратил взор на полдень, жители края, едва завидев в небе драконов, стали попросту исчезать.

Первый натиск на Дорн возглавила королева Рейнис, на пути к Солнечному Копью стремительно захватывая местные замки. Она спалила Дощатый город огнем своей Мераксес, в то время как Эйгон и лорд Тирелл в Принцевом ущелье вели бои с горными лордами. Защитники Дорна изводили войска Таргариенов непрекращающимися набегами, то и дело устраивали засады, а при виде драконов мгновенно исчезали в скалах. При наступлении на Пекло многие воины Тиреллов погибли от зноя и жажды, а те, кто выжил и добрался до замка Уллеров, нашли его пустым – хозяева скрылись.

Эйгон преуспел больше, но также почти не встретил сопротивления, разве что недолго осаждал Айронвуд, где ему противостояла горстка женщин, детей и стариков. Даже Поднебесье, родовое гнездо Фаулеров, оказалось покинутым. У Призрачного Холма – замка дома Толандов, стоящего на белой вершине меловой горы с видом на Дорнийское море – Эйгон все-таки увидел реющий над стенами крепости стяг с призраком. Тогда же он получил весть, что на бой с Таргариеном из замка отправляется поединщик. Этого бойца Эйгон сразил Черным Пламенем, но после узнал, что погибший был полоумным шутом лорда Толанда, чей господин бежал из своего владения вместе с домочадцами. Впоследствии Толанды приняли новый герб с драконом, кусающим собственный хвост, зеленым на золотом поле – в память об одеянии отважного шута.

А в другом месте – на Костяном пути – нашествие Ориса Баратеона закончилось полным разгромом. Хитроумные дорнийцы осыпали с высоты его войско градом камней, стрел и копий, вырезали людей по ночам и, в конце концов, перекрыли Костяной путь с обеих сторон. Лорд Виль захватил Ориса, а с ним и многих его знаменосцев и рыцарей. Несколько лет они провели в плену, прежде чем в 7 году от З.Э. наконец-то смогли освободиться за выкуп, равный их весу в золоте. Но, даже получив свободу, все пленники вернулись домой, лишившись правой руки – так они больше никогда не смогли бы поднять оружие против Дорна.

За исключением нападений на Костяном пути, дорнийские лорды продолжали сдавать врагу свои замки, отказываясь как оборонять их, так и преклонять колено. И когда Таргариены, наконец, достигли Солнечного Копья – принцесса Мерия (которую недруги в насмешку прозвали Желтой Дорнийской Жабой, а местные и по сей день почитают как героиню) подобным же образом исчезла в песках. Тогда королева Рейнис и король Эйгон, собрав оставшихся придворных и сановников, объявили о победе над Дорном и о переходе края под власть Железного трона. Оставив лорда Росби править в Солнечном Копье, а лорда Тирелла с войском – для подавления возможных мятежей, Таргариены на драконах вернулись в Королевскую Гавань. Не успели они ступить на землю столицы, как Дорн восстал, причем с потрясающей быстротой. Гарнизоны были преданы мечу, а возглавлявших их рыцарей запытали до смерти. Дорнийские лорды тогда выдумали новую забаву: делать ставки на то, кто из рыцарей проживет дольше остальных, если понемногу отрезать от них кусок за куском.

  

Из записей архимейстера Гильдейна о дефенестрации в Солнечном Копье  

 

К лорду Росби, кастеляну Солнечного Копья и Хранителю Песков, смерть пришла не в столь мрачном обличье, как к большинству прочих. Когда ворвавшиеся толпой из Тенистого города дорнийцы возвернули себе замок, на руки и ноги его светлости надели путы и отволокли на вершину башни. И там не кто иной, а сама престарелая принцесса Мерия своеручно сбросила Росби вниз.

Лорд Харлан Тирелл и все его войско, отправившись из Пекла вместе с гарнизоном, чтобы покорить Вейт и вернуть Солнечное Копье, бесследно растворились в пустыне, и больше о них никто не слышал. Посещающие эти места путешественники порой сообщают, будто ветер, перегоняющий песок с места на место, обнажает кости и части доспехов. Однако блуждающие в сердце пустынь песчаные дорнийцы говорят, что здешние дюны не одну тысячу лет становились могильником для павших в сражениях, и кости могут принадлежать любой эпохе.

После освобождения Ориса Однорукого и его изувеченных лордов война разгорелась с новой силой, поскольку теперь Эйгон был одержим местью. Таргариены дали волю своим драконам, снова и снова сжигая непокорные крепости. В ответ дорнийцы также применили огонь: отправленное в 8 году от З.Э. на Мыс Гнева войско спалило половину Дожделесья и разграбило полдюжины городков и деревень. Страсти бушевали все сильнее, и в 9 году еще больше дорнийских замков было предано драконьему пламени. Годом позже пришла расплата – уже воины лорда Фаулера захватили и сожгли великий замок марок Ночную Песнь, пленив его лордов и защитников, в то время как другая армия, ведомая сиром Джоффри Дейном, дошла до самых стен Староместа, уничтожив в окрестностях все поля и поселения.

Таргариены вновь использовали драконов, в этот раз их ярость была обрушена на Звездопад, Поднебесье и Пекло. Именно в битве за Пекло дорнийцы достигли своего самого крупного успеха в борьбе с Таргариенами. Болт, выпущенный из скорпиона, угодил прямо в глаз Мераксес, и гигантский зверь рухнул с небес вместе с наездницей. Содрогаясь в предсмертной агонии, дракон разметал высочайшую башню замка и разрушил часть внешней стены. Тело же королевы Рейнис в Королевскую Гавань так никогда и не вернули.

147 . Гибель Мераксес (худ. Чейз Стоун ).

  

Из записей архимейстера Гильдейна  

 

Разномыслие ученых мужей о том, довелось ли Рейнис Таргариен пережить своего дракона, продолжается и поныне. Одни почитают за истину, что ее милость, выпав из седла, разбилась оземь, другие же – что во дворе замка ее раздавило тело Мераксес. Немногие свидетельства полагают королеву выжившей после падения, но претерпевшей мучительную смерть от пыток в темницах Уллеров. Подлинные обстоятельства ее кончины, как видится, так и не будут нами познаны, и хронисты сходятся лишь на том, что Рейнис Таргариен, сестра и супруга короля Эйгона I, сгинула в Дорне близ Пекла в десятый год от Завоевания.

Два следующих года позже прозвали годами Гнева Дракона. Охваченные скорбью от смерти возлюбленной сестры, король Эйгон и королева Висенья по меньшей мере единожды сожгли каждый замок, крепость и острог в Дорне… кроме Солнечного Копья и Тенистого города. Почему они поступили так – можно только догадываться. В Дорне принято считать, что Таргариены боялись некоего хитрого приспособления для умерщвления драконов, которое принцесса Мерия приобрела в Лисе. Впрочем, более вероятны предположения архимейстера Тимоти, высказанные им в труде «Догадки»: пощадив Мартеллов, Таргариены тем самым надеялись противопоставить им остальных дорнийцев, претерпевших огромный урон. Если эта мысль истинна, то несложно объяснить, почему из марок в дорнийские дома отправлялись письма, призывавшие к отказу от дальнейшей борьбы. В них утверждалось, будто Мартеллы предали своих подданных, купив у Таргариенов безопасность ценой разрушения Дорна.

148 . Эйгон I в годы Гнева Дракона – пламя Балериона низвергается на Дорн (худ. Майкл Комарк).

Как бы то ни было, вскоре открылась последняя и самая бесславная страница Первой дорнийской войны.[83] Таргариены назначили цену за головы лордов из Дорна, и более полудюжины их пало от рук убийц, хотя лишь двое наймитов остались в живых и получили свою награду. Дорн ответил тем же – и последовала череда жестоких смертей. Даже в самом сердце Королевской Гавани никто не чувствовал себя в безопасности. Лорд Фелл был удавлен в борделе, а на короля Эйгона покушались трижды. Когда же напали на Висенью и ее сопровождающих, два охранителя успели лишиться жизни, прежде чем Висенья сама зарубила последнего злодея Темной Сестрой. Худшее же было совершено руками Виля из Виля, о чьих поступках нет нужды рассказывать подробно – они достаточно неприглядны и памятны до сих пор, особенно в Фаунтоне и Старом Дубе.

Дорн к тому времени превратился в мрачные дымящиеся руины, но жители края по-прежнему продолжали борьбу, прячась в укромных местах и совершая внезапные вылазки. Даже простолюдины не желали сдаваться, и счет потерянным жизням становился воистину бесконечным. Наконец, в 13 году от З.Э. принцесса Мерия умерла. Престол занял ее уже весьма немолодой и уступчивый сын, принц Нимор. Он, будучи сытым войной уже по горло, отправил в Королевскую Гавань посольство во главе со своей дочерью, принцессой Дерией. В качестве дара королю они привезли с собой череп Мераксес, что многие – в том числе, королева Висенья и Орис Баратеон – восприняли как оскорбление. Лорд Окхарт настаивал, чтобы Дерию отправили в самый низкопробный бордель для ублажения всех желающих, но король Эйгон Таргариен не дал на то позволения и выслушал ее слова.

Дерия объявила, что Дорн желает мира – но мира между двумя королевствами, а не между вассалом и господином. Отказаться от этого предложения его милость убеждали многие, и слова «нет мира без подчинения» в те дни часто звучали в залах Эйгонфорта. Твердили, что короля посчитают слабым, если он согласится с такими требованиями, а лорды Простора и Штормовых земель, претерпевшие наибольший урон в войне, будут разгневаны.

По слухам, король Эйгон под влиянием подобных рассуждений все более склонялся к отказу, пока принцесса Дерия не вложила ему в руки письмо от принца Нимора, своего отца. Король читал послание, восседая на Железном троне, и поговаривают, будто поднялся он с кровоточащим кулаком – столь крепко сжал его монарх. Эйгон сжег письмо и незамедлительно отбыл на Балерионе на Драконий Камень. Вернувшись на следующее утро, он принял предложение дорнийцев и подписал мирное соглашение.

149 . Эйгон Завоеватель читает послание дорнийского принца (худ. Майкл Комарк ).

До сего дня никто так и не знает, о чем говорилось в письме, хотя догадки строят многие. Сообщал ли Нимор, что изувеченная Рейнис до сих пор жива и ее мучения прекратятся, если Эйгон положит конец военным действиям? Было ли письмо заколдовано? Пригрозил ли он потратить все богатства Дорна и нанять Безликих для убийства юного наследника Эйгона, принца Эйниса? Ответов на все эти вопросы мы, видимо, уже не получим никогда.

Так или иначе, но пришел мир, продолжавшийся и в годы усобицы Короля-Стервятника, и после. Разумеется, были и другие Дорнийские войны, и даже в мирную пору разбойники продолжали совершать набеги, спускаясь с Красных гор в поисках добычи на север и запад, в богатые зеленые земли.

Дорнийцы под командованием принца Кворена Мартелла сражались на стороне Триархии, когда та воевала за Ступени с принцем Деймоном Таргариеном и Морским Змеем. В годы Танца Драконов обе стороны взывали к дорнийцам, но Кворен отказался от любого участия. Его ответ на послание сира Отто Хайтауэра, как известно, был таков: «С драконами Дорн уже танцевал, и, полагаю, спать со скорпионами мне будет приятнее».

 

Дочь принца Кворена думала иначе. Принцесса Алиандра заняла престол в юном возрасте и полагала себя новой Нимерией – так, пылкая молодая особа поощряла своих лордов и рыцарей добиваться ее расположения набегами на марки. Кроме того, своей высочайшей благосклонностью она одаривала лорда Алина Велариона, и не единожды: когда первое великое плавание Дубового Кулака привело его в Солнечное Копье, и позже – по возвращении его из Закатного моря.

Ко времени восхождения на престол Дейрона I стало очевидно, что соглашение о вечном мире явно продлится меньше, чем вечность, и все мы знаем, чем за это пришлось заплатить. Славный подвиг завоевания Дорна Юным Драконом справедливо воспет в песнях и сказаниях, но достигнутого успеха не хватило и на одно лето – а он стоил жизни многим тысячам, в том числе и самому храброму молодому королю. Заключение же мира выпало на долю брата и преемника Дейрона, Бейлора I Благословенного, и цена за него оказалась тяжкой.

Случившаяся позднее попытка короля Эйгона IV вторгнуться в Дорн с «драконами», изготовленными по его замыслам, вряд ли достойна упоминания – будучи глупым безрассудством с самого начала, она и закончилась унижением. Сын же Эйгона, король Дейрон II Добрый, смог, наконец, присоединить Дорн к Семи Королевствам… и сделал это не огнем и мечом, но любезными речами[84], улыбками и парой продуманных брачных союзов. Торжественно заключенный договор закреплял права дорнийских принцев на титул и привилегии, а также давал обязательства престола, что собственные законы и обычаи всегда будут иметь преимущество в Дорне.

В дальнейшем Дорн по-прежнему оставался тесно связанным с королевским домом, и Мартеллы поддерживали Таргариенов против претендентов из Блэкфайров. Так, для борьбы с Девятигрошовыми королями на Ступени были посланы дорнийские копейщики. Верная служба Мартеллов была вознаграждена, когда Рейгар Таргариен, принц Драконьего Камня и наследник Железного трона, взял в жены принцессу Элию Мартелл из Солнечного Копья, и прижил от нее двоих детей. Если бы не безумие отца Рейгара, Эйриса II, вполне вероятно, что во главе государства однажды смог бы встать принц дорнийской крови. Однако беспорядки, случившиеся в дни восстания Баратеона, привели к гибели и принца Рейгара, и его супруги, и их отпрысков.

СОЛНЕЧНОЕ КОПЬЕ

История Солнечного Копья весьма примечательна. В прежние дни твердыня Мартеллов, зовущаяся Ковчегом Песков, была приземистой и неприглядной, но с течением лет вокруг нее поднялись прекрасные башни со всеми признаками ройнарского стиля. После того, как солнце Ройны обвенчалось с копьем Мартеллов, крепость стали называть Солнечным Копьем. Позже воздвигли Башню Солнца и Башню Копья: первую венчает громадный золоченый купол, вторую – высокий тонкий шпиль. Именно их сначала видят прибывающие как по суше, так и по морю.

Замок, стоящий на мысу, с трех сторон окружает вода, а с четвертой стороны расположился Тенистый город. Хотя последний в Дорне и зовут городом, это не более чем поселок, к тому же весьма странный, пыльный и неказистый. Дорнийцы начали пристраивать свои жилища прямо к стенам Солнечного Копья, затем к стенам соседских домов – и так продолжалось, пока Тенистый город не принял нынешний облик. Сегодня он представляет собой лабиринт из узких улочек, базарчиков, переполненных дорнийскими и восточными пряностями, и домов из сырцового кирпича, хранящего прохладу даже в палящий летний зной.

Петляющие стены возвели около семисот лет назад. Окружая Солнечное Копье, они извиваются по всему Тенистому городу подобно змее, образуя преграду, благодаря которой заблудится даже самый решительный враг. Проникнуть прямо в замок можно, только пройдя через Тройные ворота, прорубленные в Петляющих стенах, и ворота эти при необходимости защищают с особым усердием.

150 . Солнечное Копье (худ. Тед Несмит ).

---

Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 325; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!