Конфигурация и функционирование власти 7 страница
В то же время, вариант готовящегося покушения на Сталина находит отражение и в воспоминаниях его дочери Светланы. Она отмечает, что в феврале 1953 г. состоялся ее последний разговор с отцом по телефону, в котором он спросил ее о письме некоего Надирашвили, искавшего выход на Жукова или Ворошилова и имевшего некие компрометирующие материалы на Берия[476]. Светлана обращает внимание и на то, что несмотря на тяжелое состояние отца, высшие чины охраны не предпринимали ничего для оказания помощи Сталину, хотя даже без прихода врачей диагноз («удар») ему поставила даже подавальщица Мотя Бутузова[477]. Светлана Сталина утверждает, что некоторой информацией об участии отдельных членов руководства в устранении отца располагал ее брат Василий, который попытался поделиться своими идеями на этот счет с зарубежными корреспондентами и был именно за это арестован[478].
Материалы истории болезни Сталина показывают, что в этот критический момент был почему-то изменен традиционный (и проходивший всегда под неусыпным надзором МГБ) порядок лечения главы государства. Особую и до конца не проясненную роль в эти дни сыграл вскоре бесследно пропавший ближайший подручный Берии — Хрусталев. Некоторое недоумение с точки зрения практической целесообразности вызывает установление Бюро Президиума ЦК КПСС «постоянного дежурства у т. Сталина членов бюро Президиума ЦК»[479].
На прямой вопрос Ф. Чуева о возможности отравления Сталина во время последней встречи с ним членов Политбюро за столом, Молотов позже отвечал: «Могло быть»[480]. Более того, размышляя о первых месяцах после смерти Сталина, Молотов вспоминал о том, что Берия «на трибуне мавзолея 1 мая 1953 года делал такие намеки…», говоря: « Я всех вас спас»[481].
|
|
|
Наконец, в последний день жизни Сталина (причем именно в те часы, когда наметилось некоторое улучшение состояние его здоровья) «ближний круг» приступил к дележу власти. Это тема отдельного разговора, но она необычайно важна, так как речь идет о механизмах передачи власти. О том, как все проходило, говорил Молотов на январском Пленуме (1955 г. ), подвергая критике Маленкова: «Смерть товарища Сталина. Мы стоим у постели больного человека, который умирает. Надо между собой поговорить, никто не говорит с нами. Здесь есть двое — Маленков и Берия. Мы сидим на втором этаже: я, Хрущев, Булганин, Ворошилов, Каганович, а они наверху. Они приносят готовые, сформулированные предложения, обращение ЦК, проекты Президиума Верховного Совета, состав Правительства, глава Правительства, Министерства, такие-то Министерства объединить и прочее. Все это принесено нам Берия и Маленковым»[482]. В фонде Маленкова сохранились черновые наброски состава высшего руководства страны. Согласно этим первоначальным планам, лишались своего былого веса в партии и правительстве именно те лица, которым наиболее доверял в последний период жизни Сталин, более того, те, кого он всячески выделял в эти месяцы: М. З. Сабуров, М. Г. Первухин и В. А. Малышев. Они должны были утратить посты заместителей Председателя Совета Министров и членов Бюро Президиума СМ СССР. Первухин должен был получить пост министра электростанций (позже, заметим, после своего падения с поста главы правительства на это место был назначен сам Маленков), а Малышев — министра транспортного и тяжелого машиностроения. Характерно, что утверждение этих проектов на совместном заседании высших партийных и государственных органов состоялось вечером 5 марта, когда Сталин еще был жив!
|
|
|
Для чего понадобилось Маленкову и Берии после нескольких лет подковерной борьбы за власть вновь возводить на ее вершины Молотова, Микояна, Кагановича и др. ? Думается, главной причиной было именно то, что не знавшие всех перипетий этой борьбы миллионы советских людей по-прежнему видели едва ли не единственным преемником Сталина Молотова, а других старейших членов Политбюро — обязательным окружением любого нового лидера страны. Маленков и Берия справедливо опасались того, что страна может не поддержать иной расклад политических сил в высшем руководстве. И надо сказать, что опасались этого они, конечно, не без оснований — в адрес Молотова после смерти Сталина пришли сотни писем, в которых простые люди выражали недоумение по поводу того, что не он стал новым лидером страны. Кроме того, быстрая реабилитация врачей привела к тому, что в общественном сознании (обладавшим большой инерцией) она вызвала сомнение в правильности этого шага. Люди в письмах Молотову обвиняли Маленкова и Берию в «потворстве евреям» и т. п.
|
|
|
Так или иначе, смерть Сталина оказалась весьма кстати как для тех членов Президиума ЦК, кто возглавил бы списки новых «врагов народа» уже к лету 1953 г. , так и для тех, кто уже явно заждался власти и стремился скорее получить ее, не дожидаясь возможной опалы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Главное содержание первых послевоенных лет — это приобретение Советским Союзом статуса «сверхдержавы». Данное обстоятельство обусловило многие серьезные изменения в политическом курсе. В первую очередь, это касается внешнеполитической сферы. После окончания войны орбита влияния СССР существенно расширилась, советская страна утвердилась в качестве активного игрока на международной арене.
|
|
|
Расставание с бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции произошло довольно быстро, надежды на сотрудничество между ведущими государствами мира и, прежде всего, с Соединенными Штатами Америки остались иллюзиями. В результате отношения СССР с государствами Запада выстроились на основе политики, вошедшей в историю под названием «холодная война». Именно в период 1945-1953 годов практически в полном объеме произошла выработка советского внешнеполитического курса, существовавшего вплоть до конца 80-х годов. Конфронтационные отношения с Западом, оформленные в этот период, в целом оставались таковыми практически до перестройки. Ожидание полномасштабной войны или крупного конфликта стало тем синдромом, который характеризовал жизнь общества со сталинских времен до конца существования советского государства. Даже курс на мирное сосуществование двух систем, выдвинутый на первый план Хрущевым, зарождался именно на рубеже 40-50-х. К осознанию его необходимости и преимуществ советское руководство пришло еще до «оттепели».
Тоже можно сказать и об отношениях со странами социалистического лагеря, базовые принципы которых заложены в конце 40-х годов. Впоследствии советская политика здесь и после смерти во многом оставалась сталинской. Происходила лишь ее определенная оптимизация, связанная со смягчением наиболее явных резкостей, допущенных лично Сталиным (например, его неприязнь к И. Тито).
Курс на военное противостояние с Западом стал определяющим для внутренней жизни Советского Союза. Четко выраженная конфронтационная направленность оказала существенное влияние на экономическое развитие страны. Как это не покажется парадоксальным, окончание Великой Отечественной войны стало отправной точкой милитаризации советского общества. С 1946 года набирает силу производство различного вооружения. Возрастает производство его обычных видов, объем которого превысил уровень военного времени. Разрабатываются новейшие виды оружия — атомная бомба, реактивная техника, радиолокация. На все это тратятся огромные средства разоренной войной страны.
Представление о ВПК как об оборонном секторе народного хозяйства, долгое время господствовавшее в литературе, не выдерживает критики. Обслуживание потребностей военно-промышленного комплекса, фундамент которого фактически закладывается в период 1945-1953 годов, превращается в главную цель экономического функционирования СССР. Источниками развития ВПК становится все народное хозяйство страны. Ограниченность производства товаров народного потребления, разоренное сельское хозяйство, низкий уровень жизни людей, голод — все это следствие приоритетного положения военной промышленности, обеспечивающей баланс противостояния с капиталистической системой на международной арене. Поддерживание статуса «сверхдержавы» стало очень дорогой ценой для советской экономики, так как она основывалась не на эффективности работы, а на прямом административном перераспределении финансовых и материальных средств в пользу постоянно растущих военных отраслей. Данная экономическая модель, заложенная Сталиным в первые послевоенные годы, определила хозяйственную структуру страны на десятилетия вперед. Последующие руководители советского государства развивали и совершенствовали эту военизированную модель, в первую очередь, ориентируясь на нужды и запросы ВПК, что во многом являлось залогом устойчивости их власти.
Исторический этап 1945-1953 годов следует квалифицировать как исключительно важный для формирования идеологической архитектуры советского режима в целом. С одной стороны, он подводил итог тому, что появилось в политической практике после XVIII съезда ВКП(б) и особенно в период Великой Отечественной войны, с другой — определил те принципы, которые утвердились и оставались базовыми вплоть до середины 80-х годов.
Главным идеологическим стержнем той эпохи являлся вопрос о строительстве коммунизма. Эта наиболее существенная тема коммунистического учения получила своего рода «новый импульс» на XVIII партийном форуме, который объявил о начале строительства в Советском Союзе высшей фазы общественного развития. Более широкое звучание эти аспекты получали после окончания войны, по объективным причинам прервавшей победную созидательную поступь. Приближение коммунистического завтра становится практическим делом всей партии, всего народа. Однако доктрина строительства нового высшего общества в интерпретации Сталина выглядела не совсем привычно для постулатов марксистско-ленинского учения. Вождь отбросил любые попытки и рассуждения относительно уменьшения роли, а затем и отмирания государства. Данный процесс, прогнозировавшийся классиками научного коммунизма, рассматривался в качестве сущностного признака высшей фазы общественного развития. Но было очевидно, что режим, созданный в СССР не был готов к подобным воплощениям теоретических разработок марксизма. Не трудно догадаться, как это противоречило его сути, препятствовало всему его жизненному функционированию, а главное — масштабным планам по экспансии большевистской гегемонии в мире. Выход был найден в развитии теории научного коммунизма в исполнении Сталина. Вопросы строительства нового общества он напрямую связал с задачей укрепления государственной власти, армии и разведки. Такие неудобства, как расхождение с идейными ориентирами классиков, вождь объяснял изменившимися конкретно-историческими условиями (по отношению к Марксу и Энгельсу) и смертью Ленина, не успевшего создать цельное учение о государстве.
Концепция построения коммунизма, выдвинутая Сталиным, содержала и другое идеологическое новшество, основанное на сочетании двух факторов: участии в коммунистическом строительстве и патриотизма. В послевоенные годы патриотом назывался исключительно тот, кто разделял цель и деятельность партии по созданию светлого будущего. Данный сплав получал определение советского патриотизма, патриотизма нового высшего типа с акцентом на великорусскую державность. Использование патриотических мотивов во многом обуславливалось прошедшей войной, потребовавшей мобилизации нравственных и духовных сил народа. Но ставка на патриотизм в такой необычной интерпретации, на наш взгляд, требует более широкой трактовки. По сути, на этой основе создавалась система координат для идеологического противостояния с Западом, обслуживания амбициозных планов Сталина как внутри, так и вовне страны. Все это не совпадало с ленинскими идейными установками, во главе угла которых находились принципы интернационализма. Как известно, Ленин и его соратники делали ставку на мировую революцию в Западной Европе и, в первую очередь, в Германии, рассматривая Россию лишь в качестве стартового плацдарма для серьезных и масштабных дел.
Отказавшись от этого, Сталин представил Советский Союз в качестве главного революционного локомотива, прорывающегося в будущее, увлекая за собой целые страны и народы. Подчеркивание державности вызвало к жизни новое отношение к недавнему отечественному прошлому, т. е. царской России. Произошла определенная реабилитация того, что безоговорочно отвергалось и вызывало ненависть у старой большевистской гвардии 20-х годов. Такой подход к историческому прошлому (только героическому и величественному) давал выгодную подпитку державной политике и великорусским настроениям. Наиболее значимым поворотом в этом направлении стал пересмотр отношений с русской православной церковью. Подобного больше не наблюдалось в советской истории ни до войны, ни уже после смерти Сталина вплоть до конца 80-х годов. Вождь и здесь пренебрег идеологическими традициями большевизма для достижения сугубо прагматических целей. Использование института церкви, ее международного авторитета представлялось для него более перспективным, чем атеистическая риторика. Необходимо подчеркнуть, что сталинский поворот в отношении церкви так и не был принят значительной частью партаппарата, не одобрявшего заигрывание со своим заклятым врагом, определенным еще Лениным.
Основное содержание советской идеологии послевоенного периода состоит в ее приспособлении к обслуживанию сталинских замыслов по установлению мирового господства. Все идеологическое функционирование безотносительно соответствия марксистско-ленинским канонам было подчинено именно этим целям. Путь «мировой революции» в интерпретации Сталина во многом не совпадал с подходами в ее реализации, предлагаемых старой большевистской гвардией 20-х годов. Однако возведение Сталина в ранг классика марксизма-ленинизма решило все эти проблемы. Встав в один ряд с Марксом, Энгельсом и Лениным, вождь получил возможность беспрепятственно манипулировать теорией научного коммунизма, ориентируясь исключительно на собственные прагматические цели. Построенное им в послевоенные годы идеологическое здание стало родным «домом» для следующего поколения советского руководства, которое было не в состоянии отказаться от этого сталинского наследия.
В послевоенный период на вершине партийно-государственной иерархии происходили процессы, определившие конфигурацию и векторы внутреннего соперничества на многие годы вперед. Прежде всего, можно говорить о постепенном и все более заметном вытеснении представителей старой сталинской гвардии от реальных рычагов власти. Необходимо заметить, что данная тенденция, наметившаяся еще перед началом войны, заняла довольно длительный отрезок времени. В значительной степени это объяснялось «кадровым голодом» в руководстве страны, узостью ближнего сталинского круга. В одночасье заменить Молотова, Микояна, Ворошилова, Кагановича и др. не представлялось возможным. Даже падение ленинградской группы в 1949 году, ставшее катализатором в потеснении позиций ветеранов политбюро, не решило вопрос об их окончательном устранении. Говорить об этом можно только после Х1Х съезда партии, состоявшегося в октябре 1952 года. На нем произошло резкое расширение состава президиума ЦК, куда был введен целый ряд лиц, готовых в любой момент заменить, выбывших из строя соратников. В результате произошло оформление определенного круга новых кадров, почувствовавших свое перспективное будущее и осознавших роль, отведенную им Сталиным в вытеснении «старой гвардии». Ядро этой группы составили Суслов, Устинов, Косыгин, Брежнев, Патоличев и др. Именно они впоследствии образуют костяк руководителей безраздельно властвовавших в стране в период т. н. «застоя», вплоть до начала 80-х годов. Их роль во внутрипартийной схватке за сталинское наследство можно квалифицировать как определяющую. Ведь « молодые кадры», поддержав Хрущева в борьбе с «антипартийной группой», обеспечили ему необходимый перевес для победы на июньском (1957г. ) пленуме ЦК КПСС.
Последние годы жизни Сталина, после устранения ленинградской группы, в руководстве страны все более зримо проявлялись две соперничающие между собой силы. Неизменной связке Берия-Маленкова начала противостоять группа Булганина-Хрущева. Они были во многом схожи по своему положению в партийно-государственной иерархии. Берия и Булганин занимались вопросами военно-промышленного комплекса, становящегося все более значимой силой мирного общества, способной оказывать влияние на формирование политических раскладов. Маленков и Хрущев хозяйничали в аппарате Центрального Комитета ВКП(б). Причем позиции Хрущева год от года усиливались, особенно это становится заметным после Х1Х съезда КПСС, когда произошла ликвидация оргбюро, где председательствовал Маленков. Осенью, зимой 1952-53 года Хрущев захватывает многие ключевые позиции в структуре аппарата ЦК, ориентируясь на новое молодое поколение, введенное туда Сталиным. В результате в высших эшалонах власти произошло распределение интересов, связанное с поддержкой группы Маленкова-Берии или Булганина— Хрущева. Необходимо отметить и явное ухудшение положения Берии в последний период жизни Сталина. Об этом свидетельствует начало т. н. «менгрельского дела», а также сосредоточение Булганина на кураторстве военно-промышленного комплекса.
Смерть Сталина воспрепятствовала планам по проведению новой чистки в руководстве партии и государства, в ходе которой наверняка бы пострадали и Берия, и «старая гвардия». После марта 1953 все они сразу же попытались вернуть таявшие позиции во власти. Однако определяющими уже стали другие тенденции, набравшие силу еще при жизни вождя. Противоречия «старых» и «молодых» кадров после марта 1953 года приобрели острый характер. Устранение Берии — самого активного игрока в борьбе за сталинское наследство — заметно осложнило положение Маленкова. В своей борьбе с Хрущевым, опиравшимся на молодых сталинских выдвиженцев, Маленков объективно оказался потесненным в сторону ветеранов, с которыми ранее не был замечен в дружбе. В ходе этих процессов образовалось две группы: «стариков» с оказавшимся с ними Маленковым, их опорой являлся Совет Министров СССР и Хрущева, ставшего лидером новых кадров, концентрировавшихся в аппарате ЦК КПСС. Конфликт между ними разрешился в июне 1957 года победой Хрущева. Именно к такому ходу событий привела комбинация, начатая в 1952 году еще Сталиным. Впоследствии эти «молодые кадры», уже переставшие быть молодыми, осуществят переворот по устранению самого Хрущева и уверенно поведут страну… к ее краху.
Таким образом, период 1945-1953 годов рассмотрен в книге через призму ключевых направлений — внешней политики, экономики, идеологии, власти. Привлечение к исследованию ранее недоступной источниковой базы позволяет сделать серьезные уточнения относительно значимости данного исторического отрезка для жизни советского общества в целом. Этот период явился, с одной стороны, итогом определенной трансформации режима, начавшейся еще в предвоенные годы и, с другой — фундаментом для его последующего существования на протяжении десятилетий, вплоть до конца 80-х годов.
Надо заметить, что в советской, да и зарубежной литературе его значение принижено. Эти годы по-прежнему находятся в тени Великой Отечественной войны и, особенно, «хрущевской оттепели». Объем публикаций, посвященных реформаторству Хрущева, намного превосходит количество исследований по послевоенным годам. На наш взгляд, это нельзя признать правомерным. Оценка периода 1945-1953 годов как этапа восстановления народного хозяйства страны, преобладающая в историографии последних десятилетий, во многом поверхностна и далеко не исчерпывает содержания данного исторического отрезка. Тенденции, утвердившиеся в это время, были гораздо шире и глубже, чем просто восстановительные процессы. Поэтому с точки зрения выявленной за последнее время документальной базы сводить значение этого периода к данному знаменателю представляется неэффективным. Именно в 1945-1953 годах, а не ранее или позднее, СССР приобрел статус мировой «сверхдержавы», с четко выраженной военизированной экономикой, великодержавной идеологией, сложившимся кругом высшего руководства, составившего костяк лидеров на последующие десятилетия. С этих позиций данный этап по отношению ко всей истории советского общества следует квалифицировать как ключевой.
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 162; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!