ЯЗЫКОВЫЕ ОРГАНЫ И ГРАММАТИЧЕСКИЕ ГЕНЫ 17 страница
Будучи сам отчасти храбрецом, я рискну предположить, какого рода модули (или семьи инстинктов) в конечном итоге могут пройти эту проверку, помимо языка и восприятия (вы можете уточнить эти данные, обратившись к недавно вышедшей обзорной статье под названием «Адаптированное сознание»):
1. Интуитивная механика: знания о движениях, силах и деформациях, которые претерпевают объекты.
2. Интуитивная биология: понимание того, как функционируют животные и растения.
3. Числа.
4. Ментальные карты для больших территорий.
5. Выбор места обитания: поиск спокойной, информационно богатой, продуктивной окружающей среды, в основном, типа саванны.
6. Опасность, включая эмоции страха и осторожности, боязнь в ответ на раздражители, такие как высота, ограничение, опасные социальные встречи и ядовитые и хищные животные, а также побуждение узнать об обстоятельствах, в которых каждое из вышеперечисленного будет опасным.
7. Еда: что годится в пищу.
8. Скверна, включая эмоцию отвращения и реакцию на определенные вещи, которые по своей природе кажутся отвратительными, интуиция относительно заражения и болезни.
9. Наблюдение за состоянием, включая эмоции радости и грусти и состояние удовлетворения и беспокойства.
10. Интуитивная психология: предсказание поведения других людей, исходя из того, во что они верят и чего желают.
11. Ментальный Ролодекс: база данных для отдельных личностей, в которую должно быть внесено: родство, статус или ранг, история обмена услугами, врожденные навыки и сильные стороны плюс критерий для оценки каждого свойства.
|
|
|
12. Понимание себя: сбор и организация информации о собственной значимости для других людей и заготовка этой информации для остальных.
13. Справедливость: чувство права, обязанности и их нарушения, включая эмоции ярости и мести.
14. Родство, включая протекцию родне и распределение усилий родителей.
15. Половое партнерство, включая чувства сексуальной привлекательности, любви и стремления остаться верным партнеру или его покинуть.
Чтобы увидеть, насколько стандартная психология далека от этой теории, посмотрите на оглавление любого учебника. Главы будут называться так: Физиология, Обучаемость, Память, Внимание, Мышление, Принятие решений, Интеллект, Мотивации, Эмоции, Социальное, Развитие, Личность, Аномалии. Думаю, что за исключением Восприятия и, конечно же, Языка, ни один пункт программы по психологии не соответствует блоку сознания с внутренними связями. Возможно, это и объясняет тот шок, который испытывают студенты, впервые увидев программу по Введению в психологию. С таким же успехом можно объяснять, как работает машина, если сначала обсуждать ее стальные части, затем — алюминиевые, затем красные части и т.д., вместо рассказа об электрической системе, коробке передач, топливной системе и т.д. (Что интересно, главы учебников о работе мозга скорее будут группироваться вокруг того, что я считаю настоящими модулями. Ментальные карты, карты страха, ярости, питания, материнского поведения, языка и секса — все это обычные разделы в учебниках по неврологии.)
|
|
|
* * *
Для некоторых читателей приведенный выше список стал окончательным доказательством того, что я сошел с ума. Врожденный модуль для занятий биологией? Биология как научная дисциплина возникла недавно. Студенты мучаются, пытаясь в ней разобраться. Обычный человек с улицы и разбросанные по миру племена — это кладезь предрассудков и дезинформации. Сама идея этого кажется лишь немногим менее безумна, чем врожденный инстинкт для ремонта карбюраторов.
Но недавно полученные факты говорят об обратном: может существовать врожденная «народная биология», дающая людям базовую интуицию о растениях и животных, отличную от интуиции в отношении других объектов, таких как, например, предметы материальной культуры. Исследования народной биологии молоды по сравнению с исследованиями языка, и теория может быть неправильной. (Возможно, мы рассуждаем о живой природе, используя два модуля — один для растений и один — для животных. Может быть, мы используем больший модуль, охватывающий и другие природные объекты, как например, горы и камни. А может быть, мы используем не тот модуль, такой как народная психология.) Но пока что факты достаточно красноречивы, и я могу предложить народную биологию как образец возможного когнитивного модуля, отличного от языка, что даст вам представление о содержимом населенного инстинктами сознания.
|
|
|
Начнем с того, что как бы ни было тяжело в это поверить пресыщенному обитателю супермаркетных джунглей, первобытные охотники и собиратели были эрудированными ботаниками и зоологами. Как правило, у них имелись названия для сотен видов диких растений и животных и обширные познания об их жизненных циклах, экологии и поведении, что позволяло делать тонкие и сложные заключения. Они могли оценить форму, свежесть и направление следов животного, время дня и года и нюансы местности, чтобы предсказать, что это за животное, куда оно идет, каков его возраст, и насколько оно голодно, устало или испугано. Растение, цветущее весной, можно помнить на протяжении лета и вернуться к нему осенью, чтобы выкопать из-под земли корнеплод. Вспомните, что использование лекарственных растений — это часть жизни Универсальных Людей.
|
|
|
Какое проявление психологии лежит в основании этого таланта? Как согласуется наше ментальное пространство сходства с этой частью космоса? Животные и растения — это особые виды объектов. Чтобы разумно о них рассуждать, нужно воспринимать их не так как камни, острова, облака, инструменты, механизмы и, в числе прочего, деньги. Вот четыре основных отличия. Во-первых, организмы (по крайней мере, размножающиеся половым путем) принадлежат к популяциям скрещивающихся между собой особей, приспособленных к той или иной экологической нише; это заставляет их распадаться на биологические виды с относительно унифицированной структурой и поведением. Например, все малиновки более или менее похожи друг на друга, но отличны от воробьев. Во-вторых, родственные друг другу биологические виды произошли от общего предка, ответвляясь от прямой линии династии. Благодаря этому они распадаются на непересекающиеся классы, находящиеся в определенной иерархии. Например, у воробьев и малиновок общее то, что они — птицы, у птиц и млекопитающих общее то, что они позвоночные, у позвоночных и насекомых общее то, что они — животные. В-третьих, поскольку организм — это сложная, самосохраняющаяся система, ею управляют динамические физиологические процессы, имеющие силу даже тогда, когда они скрыты. Например, биохимическая организация организма позволяет ему расти и двигаться и пропадает, когда организм умирает. В-четвертых, поскольку у организмов разные генотипы и фенотипы, у них есть скрытая «сущность», которая неизменна, растет ли организм, меняется или размножается. Например, гусеница, кокон и бабочка — это в ключевом смысле одно и то же животное.
Знаменательно то, что не прошедшая школу человеческая интуиция относительно живых существ, по сути, имеет те же единицы измерения, что и биология, включая интуицию маленьких детей, ни разу не бывавших в биологической лаборатории.
Антропологи Брент Берлин и Скотт Атран изучили народную систематику флоры и фауны. Они обнаружили, что повсюду люди объединяют местные растения и животных в такие группы, которые соответствуют родам в профессиональной биологической классификации Линнея (вид — род — семейство — отряд — класс — тип — царство). Поскольку в большинстве местностей встречается один вид из каждого рода, то эта народная классификация обычно соотносится и с видом. Люди также классифицируют растения и организмы по биологическим формам более высокого уровня, как например, деревья, травы, мхи, четвероногие, птицы, рыбы и насекомые. Большинство категорий биологических форм животных соответствует уровню класса в биологии. Народная классификация, как и профессиональная, имеет строгую иерархию: каждое животное или растение принадлежит к одному и только одному роду; каждый род принадлежит только к одной биологической форме; каждая биологическая форма — это или растение, или животное; животные и растения — это живые объекты; а каждый объект — это или живое существо или нет. Все это сообщает интуитивным биологическим представлениям людей логическую структуру, отличную от структур, организующих другие их представления, например, о предметах материальной культуры. В то время как люди никогда не говорят, что животное может быть одновременно рыбой и птицей, они спокойно могут сказать, что, например, инвалидное кресло может быть и мебелью и средством передвижения или что пианино может быть как музыкальным инструментом, так и мебелью. А это, в свою очередь, делает рассуждения о естественном отличными от рассуждений об искусственном. Люди могут сделать заключение, что если форель — это вид рыбы, а рыбы — это вид животных, то форель — это тоже вид животного. Но они не приходят к заключению, что если сидение машины — это вид стула, а стул — это вид мебели, то сидение машины — это вид мебели.
Особая интуиция относительно живых объектов появляется рано. Вспомните о том, что человеческий младенец — это не просто комок рефлексов «орущий громко на руках у няньки»[151]. Трех-шестимесячные младенцы, еще не умеющие ни перемещаться, ни даже как следует видеть, имеют представление об объектах, об их возможных движениях и об их столкновениях, вызванных определенными причинами; они знают об их свойствах, таких как сжатие, и об их числе, и о том, как оно изменяется в результате сложения или вычитания. Отличие живой природы от неживой постигается рано, возможно, еще до первого дня рождения. Этот «водораздел» вначале принимает форму различия между неодушевленными объектами, которые перемещаются в соответствии с физическими законами биллиардного шара, и такими объектами, как люди и животные, которые движутся самостоятельно. Например, в эксперименте психолога Элизабет Спелк ребенку показывали шар, катившийся за ширму, и другой шар, появляющийся с другой стороны. Это показывалось снова и снова, пока ребенок не начинал скучать. Если ширму убирали и ребенок видел то, что, как предполагалось, было скрыто — один шар ударяется о другой и заставляет его двигаться — то интерес ребенка возобновлялся всего на мгновение. Предположительно, именно это ребенок все время себе и представлял. Но если ширму убирали, и ребенок видел магический трюк — один шар останавливается, не достигая второго, а второй начинает таинственным образом двигаться сам по себе, то ребенок наблюдал за этим гораздо дольше. Самое главное здесь то, что дети ожидают от неодушевленных шаров и одушевленных людей движения по разным правилам. В другом сценарии за ширмой исчезали и из-за нее появлялись люди, а не шары. Когда ширму убирали, то дети почти не удивлялись, когда видели, что один человек останавливается, а другой начинает двигаться; их больше удивляло столкновение людей.
К младшему дошкольному возрасту дети уже выказывают тонкое понимание того, что живые существа распадаются на виды со скрытыми сущностями. Психолог Фрэнк Кейл озадачивал детей такими сказочными вопросами:
Врачи взяли енота [показывается картинка с изображением енота] и кое-где выбрили у него мех. Оставшееся они покрасили в черный цвет. Потом они провели до середины его спины белую полоску. Потом они сделали операцию и вшили в его тело мешочек с очень противно пахнущим веществом, такой же, как у скунса. Когда все было сделано, животное выглядело в точности так [показывается картинка с изображением скунса]. Кто это был после операции, скунс или енот?
Врачи взяли кофейник, который выглядел так [показывается картинка с изображением кофейника]. Они отпилили ему ручку, запаяли крышку, убрали шишечку на крышке, закрыли отверстие для носика, а носик тоже отпилили. Еще они отпилили донышко и вместо него приделали плоский кусок металла. Они прорезали в нем окошечко, приделали маленькую палочку и заполнили то, что получилось, птичьим кормом. Когда все было готово, это выглядело так [показывается картинка с изображением птичьей кормушки]. Что это было после операции, кофейник или птичья кормушка?
Врачи взяли эту игрушку [показывается картинка с изображением заводной птички]. Ее можно завести ключом, и тогда ее рот раскрывается, а маленький механизм внутри играет музыку. Врачи сделали ей операцию. Они приделали настоящие перья, чтобы сделать ее милой и приятной, и сделали ей клюв получше. Затем они вынули прежний механизм и вставили новый, чтобы она хлопала крыльями и летала, и щебетала [показывается картинка с изображением птицы]. Что это было после операции, настоящая птица или игрушечная?
Что касается искусственных вещей, например, кофейника, превратившегося в птичью кормушку (или колоды карт, превратившейся в туалетную бумагу), дети приняли изменения за чистую монету: птичьей кормушкой может быть все, что угодно, из чего кормят птиц, поэтому то, что получилось — птичья кормушка. Но что касается природных объектов, например, енота, превратившегося в скунса (или грейпфрута, превратившегося в апельсин), то дети проявили большее сопротивление: в обличии скунса было какое-то невидимое «енотство», поэтому дети были менее расположены сказать, что новое создание было скунсом. Что же касается нарушения границы между искусственными предметами и живой природой, например, превращение игрушки в птицу (или дикобраза — в щетку для волос), дети были непреклонны: птица — это птица, а игрушка — это игрушка. Кейл также показал, что детям неприятна мысль о лошади, внутри которой находится корова, чьи родители и дети — тоже коровы, хотя их никак не беспокоило, что ключ сделан из расплавленных монеток, и потому он будет снова переплавлен, чтобы получились монетки.
И, конечно же, у взрослых, принадлежащих к другим культурам, будет точно такая же интуиция. Неграмотным жителям нигерийских деревень задавали такой вопрос:
Студенты взяли папайю [показывается картинка с изображением папайи] и сверху приделали несколько зеленых, остроконечных листьев. Затем они покрыли всю ее маленькими остроконечными бляшками. Теперь она выглядит так [показывается картинка с изображением ананаса]. Что это, папайя или ананас?
Типичный ответ был таким: «Это папайя, потому что у папайи своя внутренность, данная ей небесами, а у ананаса — своя. Одно нельзя превратить в другое».
Маленькие дети тоже чувствуют, что виды животных распадаются на бо́льшие категории, и их обобщения следуют из категорийного сходства, а не сходства внешнего вида. Сьюзен Джелман и Эллен Маркмен показывали трехлетним детям картинку с изображением фламинго, картинку с изображением летучей мыши и картинку с изображением черного дрозда, больше похожего на летучую мышь, чем на фламинго. Они говорили детям, что фламинго кормит своих детенышей перетертой едой, а летучая мышь — молоком, и спрашивали, чем кормит своих детенышей дрозд. Не имея никакой другой информации, дети опирались на сходство и предполагали молоко. Но стоило только упомянуть, что и фламинго, и дрозд — птицы, как дети мгновенно объединяли их и предполагали перетертую еду.
И если вы действительно сомневаетесь в том, что у нас есть ботанические инстинкты, подумайте об одном из самых странных человеческих желаний — смотреть на цветы. На разведении и выращивании цветов в декоративных целях специализируется огромная индустрия. Некоторые исследования показывают, что приносить цветы в больницу — это не просто милый жест, это действительно может улучшить настроение пациента и скорость выздоровления. Поскольку люди редко едят цветы, такое расточение средств и усилий кажется необъяснимо легкомысленным. Но если мы эволюционировали как интуитивные ботаники, оно имеет смысл. Цветок — это микрофиша ботанической информации. Когда растения не в цвету, они сливаются в море зелени. Зачастую, цветок — это единственный способ определить вид растения даже для профессионального ботаника. Цветы часто сигнализируют о том, в каком месте и в какое время года следует ожидать изобилия, а также показывают точное местонахождение будущих плодов и семян. Стремление обращать внимание на цветы и находиться там же, где и они, очевидно было полезно в той окружающей среде, где свежая зелень не была в продаже круглый год.
Конечно, интуитивная биология сильно отличается от того, чем занимаются в своих лабораториях ученые-биологи. Но профессиональная биология может опираться на интуитивную как на фундамент. Очевидно, что народная классификация предшествовала классификации Линнея, и даже сейчас профессиональная классификация редко противоречит тому, как местные жители классифицируют местные виды растений. Ясно, что именно интуитивное убеждение в скрытой сущности живых объектов, и в скрытых процессах, которые ими управляют, побудило первых профессиональных биологов попытаться постичь природу растений и животных, поместив их в лабораторию и положив их частицы под микроскоп. Любого, заявившего, что он пытается постичь природу стульев, принеся их в лабораторию и положив их частицы под микроскоп, наверняка бы уволили как ненормального, а не профинансировали бы это исследование. И в самом деле, очевидно, что все естественные науки, в том числе и математика, движимы интуицией, происходящей из врожденных модулей (числа, механики, ментальных карт, даже закона). Физические аналогии (теплота — это поток, электроны — частицы), зрительные метафоры (линейная функция, прямоугольная матрица), социальная и юридическая терминология (привлекательность, подчинение законам) используются в науке повсеместно. И если вы позволите мне сделать еще одно постороннее замечание, на самом деле заслуживающее отдельной книги, то я предположу, что большинство остальных явлений культуры (состязательные виды спорта, повествовательная литература, садово-парковый дизайн, балет), какими бы произвольными следствиями из лотереи Борхеса они ни казались, это хитроумные технологии, придуманные нами для развития и стимуляции ментальных модулей, изначально призванных служить для выполнения особых функций адаптации.
* * *
Итак, для языкового инстинкта требуется сознание, состоящее из адаптированных вычислительных модулей, а не чистый лист, кусок воска или общецелевой компьютер Стандартной социальной научной модели. Но как в свете этого мы должны рассматривать идеологию равенства и возможностей, которую дала нам эта модель? Если мы откажемся от ССНМ, обязательно ли мы обратимся к противоположной доктрине, такой как «биологический детерминизм»?
Позвольте мне начать с того, что я считаю очевидным. Во-первых, человеческий мозг работает так, как работает. Желая, чтобы он работал как-то по-другому — можно быстро прийти к утверждению, что науку и этику подтачивает какой-то этический принцип (а что еще можно сделать с принципом, если факты свидетельствуют об обратном?). Во-вторых, в психологии не предвидится такого открытия, которое заставило бы пошатнуться очевидную истину: все люди созданы равными, и всем им дарованы определенные неотъемлемые права, в числе которых жизнь, свобода и стремление к счастью. И наконец, радикальный эмпиризм не обязательно будет прогрессивной гуманитарной доктриной. Чистый лист — это мечта диктатора. Некоторые учебники по психологии упоминают тот «факт», что матери спартанцев и самураев улыбались, узнав, что их сыновья пали в битве. Поскольку история написана генералами, а не матерями, мы можем пренебречь этим невероятным утверждением, поскольку очевидно, чьим целям оно служило.
Убрав с дороги вышеперечисленное, я все же хочу указать на значение теории когнитивных инстинктов для наследственности и для человечества, потому что многие считают их прямо противоположным тому, что они есть на самом деле. Это позор, что следующие два утверждения так часто путаются:
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 211; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!