Дневник. 11 декабря. Вторник, день
У меня отпуск. На два дня, больше не могу. Думал немножко успокоить свое сердце, но не получилось. Чертова аритмия мешает думать и писать. Странное ощущение беспокойства в груди. Вот экстрасистола - бухает, как колокол ударяет под ребрами. Вот трепыхаются частые-частые удары - не исключено, что это желудочковая тахикардия, нехорошая вещь. Я будто вижу свое сердце. Как оно судорожно вздрагивает при экстрасистоле, как замирает после нее, как беспорядочно трепещет, словно пойманная птица. Сколько раз видел эти фокусы на операциях и дрожал: "Сейчас зафибриллирует!" Тогда я массирую, сжимаю между ладонями, пока ребята приключат дефибриллятор. Но сейчас я почему-то не пугаюсь, хотя дефибриллировать меня некому. А чего бояться? Все равно изменить нельзя. В лечение не верю.
Поэтому завтра пойду на работу. Уже назначена операция. Нетяжелая, всего лишь межпредсердный дефект. Только вот девочка маленькая. Боюсь детей оперировать. Но страх этот хочу преодолеть.
(Почитай, Амосов, что пишешь: ведь ты не веришь в смерть! Потому и кокетничаешь: "Не боюсь".) Так уж разум устроен - живущий в смерть не верит. Просто я, как кардиолог, знаю вероятность, но она не столь велика, чтобы меня согнула.
Приходила Люда П. Четыре года назад я вшивал ей два клапана. С очень большим риском. Была замученным бледным подростком. Сейчас расцвела. Учится в медучилище. Приятно было ее видеть. Без таких встреч - не выдержать бы и смертей...
|
|
|
Дневник. 15 декабря. Суббота, утро
Еще неделя прошла. Понедельник и вторник на работу не ходил, успокаивал сердце. Как будто удалось, только не знаю - от покоя или совпало с биоритмом (биоритмы сейчас модны). Немного подправил зарядку и бег, не уменьшая суммарной работы. Еще из той же сферы: сходил в поликлинику на диспансеризацию. Анализы хорошие, склероза вроде нет. Вот как славно! Ума добавляется, а старение остановилось. Логика: так не бывает. Четвертый этаж сознания успокаивает: "Не имеет значения. Умей владеть собой!"
Владеешь, да не очень. Ночь спал плохо, все думал о больных и операциях, а будут они аж на следующей неделе.
Операции у взрослых пошли легче, а у детей сдвигов нет. Что-то они не так делают, Зиньковский и Валько. Поэтому решился еще на один заход по операциям на детях. Нет у меня выхода: обязан снизить смертность. Обязан, категорически. Какие бы ни угрожали аритмии. Поэтому в отделение к Яше Бендету кладут детей: пока среднего возраста, 10-15 лет. Уже сделал с десяток межпредсердных дефектов, прошли они хорошо, даже сложные. Но теперь нужно подниматься на более тяжелые пороки. И вот лежат сейчас два мальчика с осложненным межжелудочковым дефектом и с тетрадой Фалло. Очень милые мальчики. Один из них (не хочу запоминать имени, не нужна мне сейчас никакая душевность!) даже поздравил с днем рождения. Еще и подарок принес: лимон, два кусочка пирога и флакончик одеколона - явно от себя, не наученный. Меня как ножом в сердце полоснул этим подарком, как цепь на шею накинул. Теперь как встречаемся, все спрашивает, когда возьму на операцию?
|
|
|
Попробуй удержи себя в руках.
А деться мне некуда.
(Отключись, Амосов. Не думай.)
В клинике идет напряженная работа: до конца года осталось девять операционных дней. Я бы сейчас в институте жил, кабы не Лида да Чари.
("Второе мое Я смотрит на эти страсти со стороны и говорит скептически: "Ну и глупо". Умей дозировать работу и отключения. Интерес жизни - в разнообразии. Тем более что осталось ее, жизни, не так много".)
Тоже верно.
Кругом противоречия.
Еще было забавное событие: моим именем назвали новую планету. Несколько человек поздравили меня с такой честью. Украинские астрономы открыли шесть новых маленьких планет и раздали им имена: Патона, еще кого-то и мое. Престижно. Небось в ЦК визировали, разве у нас можно без ЦК?
Прочитал несколько книг. Академик нашей академии Борис Николаевич Малиновский подарил свою повесть "Путь солдата". Начал - и не оторвался. Досталось ему изрядно. Снова вся война вспомнилась. Сорок тысяч раненых прошло через наш госпиталь на двести коек. Свыше половины - тяжелые: грудь, живот, бедро, череп.
|
|
|
Сталин в 46-м объявил, что война нам стоила семь миллионов жизней. Не поверили, но промолчали, потом Хрущев поднял цифру до 20 миллионов. Но толком никто не знает или скрывают...
Еще прочитал статью в журнале о побочных последствиях атомной войны: взрыв поднимет пыль, жар вызовет пожары и сажу. Солнце закроется на месяцы, температура понизится на 30-40 градусов -"атомная зима". Это что-то новое.
Какой идиотизм! И из-за чего?
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 138; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!