Искусство рационального предположения 5 страница

Поскольку счастье — это некая деятельность души в полноте добродетели, нужно, пожалуй, подробно рассмотреть добродетели; так мы, вероятно, лучше сможем уразуметь все связанное со счастьем.

Между тем человеческой добродетелью мы называем добродетель не тела, но души, и счастьем мы называем [тоже] деятельность души. Если это так, ясно, что государственному человеку нужно в известном смысле знать то, что относится к душе, точно так, как, вознамерившись лечить глаза, [нужно знать] все тело, причем в первом случае это настолько же важнее, насколько политика, [или наука о государстве], ценнее и выше врачевания. А выдающиеся врачи много занимаются познанием тела. Так что и государственному мужу следует изучать связанное с душой, при чем изучать ради своих собственных [целей] и в той мере, в какой это потребно для исследуемых вопросов, ибо с точки зрения [задач], стоящих перед ним, далеко идущие уточнения, вероятно, слишком трудоемки.

Итак, «добродетель» этой способности кажется общей, а не только человеческой; в самом деле, принято считать, что эта часть души и эта способность действуют главным образом во время сна, между тем именно во сне менее всего можно выявить добродетельного и порочного человека (потому и говорят, мол, полжизни счастливые не отличимы от злосчастных, и это вполне понятно, ибо сон — бездеятельность души именно в том, за что ее можно называть «добропорядочной» и «дурной»), если только не принимать в расчет каких-то движений, которые могут слегка затрагивать душу, отчего сновидения у добрых людей бывают лучше, чем у обычных. Однако и об этом довольно, и часть души, усваивающую пищу, следует оставить в стороне, поскольку по своей природе она не имеет доли в человеческой добродетели.

Учитывая это различие, подразделяют и добродетели, ибо одни добродетели мы называем мыслительным, а другие — нравственными; мудрость, сообразительность и рассудительность — это мыслительные добродетели, а щедрость и благоразумие — нравственные, ибо, рассуждая о нраве, мы не говорим, что человек мудр или сообразителен, но говорим, что он ровен или благоразумен. В то же время и мудрого мы хвалим за [его душевный] склад, а те скл̀ады [души], которые заслуживают похвалы, мы называем добродетелями.

 

Аристотель. Никомахова этика / Этика / Аристотель; пер. Н.В. Брагинской, Т.А. Миллер. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. – 492 с. – С.40-63.

 

                                         Фома Акивинский

 

Фома Аквинский (1225—1274) — самый крупный и влиятельный философ-схоластик западноевропейского средневековья, основатель томизма.

Основой и первопричиной всего сущего у Фомы  Аквинского выступает Бог, который является «чистой формой» (как у Аристотеля) и «чистой актуальностью». «Чистой потенциальностью» является материя, которая несовершенна и подлежит оформлению Богом. Фома  Аквинский классически сформулировал доказательства бытия Бога.

 Фома Аквинский считал возможным познание в двух формах: посредством разума и откровения. Однако откровение или божественное озарение выше, истин, познаваемых разумом так как есть истины, которые открываются только благодаря вере.

Взаимоотношения между людьми должны подчиняться «естест-венному закону», который Бог вложил в сердца людей. Целью нравственного поведения является загробное блаженство. Высшее блаженство на земле достигается в интеллектуальном познании и прежде всего в познании Бога.

Основные труды: «Сумма теологий», «Сумма против язычников», «О правлении государей», «Спорные вопросы».

 

Задания для конспектирования

 

1.Пять доказательств бытия Бога.

 

 

Сумма[1] теологии

 

    По закону своей природы человек приходит к умопостигаемому через чувственное, ибо все наше познание берет свой исток в чувственных восприятиях.

    Путь доказательства может быть двояким. Либо он исходит из причины, основываясь на том, что первично само по себе: либо он исходит из следствия и основываясь на том, что первично в отношении к процессу нашего познания. В самом деле, коль скоро какое – либо следствие для нас прозрачнее, нежели причина, то мы вынуждены постигать причину через следствие. От какого угодно следствия можно сделать умозаключение к его собственной причине (если только ее следствия более открыты для нас), ибо, коль скоро следствие зависит от причины, при наличии следствия ему по необходимости должна предшествовать причина. Отсюда следует, что бытие божие, коль скоро оно не является самоочевидным, должно быть нам доказано через свои доступные нашему познанию следствия

    Бытие божие может быть доказано пятью путями.

    Первый и наиболее очевидный путь исходит из понятия движения. В самом деле, не подлежит сомнению и подтверждается показаниями чувств, что в этом мире нечто движется. Но все, что движется, имеет причиной своего движения нечто иное: ведь оно движется лишь потому, что находится в потенциальном состоянии относительно того, к чему оно движется. Сообщать же движение нечто может постольку, поскольку оно находится в акте: ведь сообщать движение есть не что иное, как переводить предмет из потенции в акт. Но ничто не может быть переведено из потенции в акт иначе как через посредство некоторой актуальной сущности: так, актуальная теплота огня заставляет потенциальную теплоту дерева переходить в теплоту актуальную и через это приводит дерево в изменение и движение. Невозможно, однако, чтобы одно и то же было одновременно и актуальным, и потенциальным в одном и том же отношении, оно может быть таковым лишь в различных отношениях. Так, то, что является актуально теплым, может одновременно быть не потенциально теплым, но лишь потенциально холодным. Следовательно, невозможно, чтобы нечто было одновременно, в одном и том же отношении и одним и тем же образом и движущим, и движимым, иными словами, было бы само источником своего движения. Следовательно, все, что движется, должно иметь источником своего движения нечто иное. Следовательно, коль скоро движущий предмет и сам движется, его движет еще один предмет, и так далее. Но невозможно, чтобы так продолжалось до бесконечности, ибо в таком случае не было бы перводвигателя, а следовательно, и никакого иного двигателя, ибо источники движения второго порядка сообщают движение лишь постольку, поскольку сами движимы первичным двигателем, как – то: посох сообщает движение лишь постольку, поскольку сам движим рукой. Следовательно, необходимо дойти до некоторого перводвигателя, который сам не движим ничем иным; а под ним все разумеют бога.

    Второй путь исходит из понятия производящей причины. В самом деле, мы обнаруживаем в чувственных вещах последовательность производящих причин; однако не обнаруживается и невозможен такой случай, чтобы вещь была своей собственной производящей причиной; тогда она предшествовала бы самой себе, что невозможно. Нельзя помыслить и того, чтобы ряд производящих причин уходил в бесконечность, ибо в таком ряду начальный член есть причина среднего, а средний – причина конечного (причем средних членов может быть множество или только один). Устраняя причину мы устраняем и следствия. Отсюда, если в ряду производящих причин не станет начального члена, не станет также конечного и среднего. Но если ряд производящих причин уходил бы в бесконечность, отсутствовала бы первичная производящая причина; а в таком случае отсутствовали бы и конечное следствие, и промежуточные производящие причины, что очевидным образом ложно. Следовательно, необходимо положить некоторую первичную производящую причину, каковую все именуют богом.

     Третий путь исходит из понятий возможности и необходимости и сводится к следующему. Мы обнаруживаем среди вещей такие, для которых возможно и быть, и не быть; обнаруживается, что они возникают и гибнут, из чего явствует, что для них возможно и быть, и не быть. Но для всех вещей такого рода невозможно вечное бытие; коль скоро нечто может перейти в небытие, оно когда – нибудь перейдет в него. Если же все может не быть, когда – нибудь в мире ничего не будет. Но если это истинно, уже сейчас ничего нет, ибо не – сущее не приходит к бытию иначе, как через нечто сущее. Итак, если бы не было ничего сущего, невозможно было бы, чтобы что – либо перешло в бытие, и потому ничего не было бы, что очевидным образом ложно. Итак, не все сущее случайно, но в мире должно быть нечто необходимое. Однако все необходимое либо имеет некоторую внешнюю причину своей необходимости, либо не имеет. Между тем невозможно, чтобы ряд необходимых сущностей, обусловливающих необходимость друг друга, уходил в бесконечность (таким же образом, как это происходит с производящими причинами, что доказано выше). Поэтому необходимо положить некую необходимую сущность, необходимую самое по себе, не имеющую – внешней причины своей необходимости, но самое составляющую причину необходимости, всех иных; по общему мнению, это есть бог.

    Четвертый путь исходит из различных степеней, которые обнаруживаются в вещах. Мы находим среди вещей более или менее совершенные, или истинные, или благородные, и так обстоит дело и с прочими отношениями того же рода. Но о большей или меньшей степени говорят в том случае, когда имеется различная приближенность к некоторому пределу: так, более теплым является то, что более приближается к пределу теплоты. Но то, что в предельной степени обладает некоторым качеством, есть причина всех проявлений этого качества: так, огонь, как предел теплоты, есть причина всего теплого. Отсюда следует, что есть некоторая сущность, являющаяся для всех сущностей причиной блага и всяческого совершенства; и ее мы именуем богом.

    Пятый путь исходит из распорядка природы. Мы убеждаемся, что предметы, лишенные разума, каковы природные тела, подчиняются целесообразности. Это явствует из того, что их действия или всегда, или в большинстве случаев направлены к наилучшему исходу. Отсюда следует, что они достигают цели не случайно, но будучи руководимы сознательной волей. Поскольку же сами лишены разумения, они могут подчиняться целесообразности лишь постольку, поскольку их направляет некто одаренный разумом и пониманием, как стрелок направляет стрелу. Следовательно, есть разумное существо, полагающее цель для всего, что происходит в природе; и его мы именуем богом.

Источник: Фома Аквинский. Сумма теологии // Антология мировой философии. М.1969.Т.1.Ч.2. С. 827 – 831

 

Марсилио Фичино

 

 

Фичино Марсилио (1433—1499) — ведущий представитель платонизма в Италии эпохи Возрожде­ния, глава флорентийской платоновской Академии. В философии Фичино неоплатоновская метафизика и тео­логия Августина дополнялись многими новыми, ори­гинальными идеями. Фичино развил иерархическую систе­му универсума (Бог, ангельское сознание, душа, каче­ство, тело) и привел большое число доводов в под­держку бессмертия души. Человек рассматривался им как центр универсума, а человеческая жизнь интер­претировалась как восхождение души к Богу. Фичино принадлежат блестящие латинские перево­ды Платона, Плотина и других греческих философов; эти пере­воды дали западноевропейской философии новые важные материалы и широко использовались вплоть до XIX в. Под сильным влиянием Фичино сформировались воззрения Дж. Бруно. Платоновская метафизи­ка, развивавшаяся и пропагандировавшаяся Фичино, стоя­ла за научными поисками Н. Коперника.

Основные труды: «Книга о Солнце», «Письмо Марсилио Фичино Джованни Ручеллаи, мужу светлейшему, о том, что такое Фортуна и может ли человек противостоять ей»

 

 

Задания для конспектирования

 

1. Может ли человек, с точки зрения Фичино, изменить или пре­дотвратить грядущие события?

2. Что такое благоразумие?

3. Чем характеризуется природа?

4. Что является обшей целью и в то же время началом?

5. Что есть судьба?

6. Может ли человек защититься от судьбы?

7. Какие три образа жизни существуют, чем они характеризуются?

 

 

«Письмо Марсилио Фичино Джованни Ручеллаи, мужу светлейшему, о том, что такое Фортуна и может ли человек противостоять ей»

 

Ты меня спрашиваешь, может ли человек изменить или каким-либо образом предотвратить грядущие события, и в особенности те, что зовутся случайными. Конечно же, на сей счет у меня есть различные суждения. Ибо когда я раздумываю о беспорядочной жизни жалкой толпы, я нахожу, что эти глупцы не задумываются о будущем, а если думают, не заботятся о средствах защиты, и даже если стараются обезопасить себя, то это ни к чему ни приводит или помогает очень мало. Поэтому в таком случае, как го­ворит мне разум, против Фортуны ничего не предусмотрено. Но, с другой стороны, когда я мысленно обращаюсь к делам Джованни Ручеллаи и других, для которых благоразумие есть правило в их поступках, то вижу, что события случайные могут быть предугаданы, а следовательно, против них могут быть при­няты меры. И в этом рассуждении разум говорит мне противоположное тому, в чём убеждал прежде. Это противоречие, как мне кажется, следует свести к такому первому заключению: ударам Фортуны не может противостоять человек и человеческая природакак таковая, но лишь человек благоразумный и человеческое  благоразумие. Это нас подводит к другому размышлению, которое показывает, что многие люди едины в своем желании и в равной степени стремятся и упорствуют, используя одни и те же средства и способы, дабы обрести благоразумие, которое выше мы определили как правило человеческой жизни и как средство защиты от Фортуны. И тем не менее они  отнюдь не одинаково, не в равной мере и не в равной степени вышеозначенному благоразумию следуют, обладают им и применяют его. Это меня вынуждает утверждать, что благоразумие не столько человеческое  приобретение, сколько дар природы. Отчего, вероятно, и кажется, что не человек предотвращает случайности, но человеческое благоразумие и неблагоразумие, которое приобретается в результате человеческой деятельности, но — дарованное природой. Далее мы скажем, что природа есть неодушевленное качество, от которого исходит побуждение к движению, а само движение обращено от одной цели к другой, и от всех к определенной и близкой цели, и от одной особенной цели к другой, и от всех частных целей к общей для всех, которая присутствует во всех, но отделена от них чистотой сущности. Но, поскольку обычное движение есть производное от жизни, порядок движения создается разумом, а цель порядка задается благом, из этого следует, что природа не в себе состоит, не от себя зависит, не ради себя действует, будучи в своей основе неодушевленной, в своих зако­нах лишенной разума, по своей сущности отделенной от высшего блага многими ступенями. Итак, в природе следует усматривать разумную основу, жизненный источник, благое начало, или же изначальное благо, где находится субстанция разумная, живая и благая, или же разум, жизнь, благо, илиже жизненный разум, разумная жизнь, умопостигаемое и живое благо, или же первоединство блага, источник жизни, основа разума. Это начало по­лагает цель, к которой движение направляется от своего источни­ка; основа же создает пропорцию и порядок движения внутри него самого, и во всех движениях к цели, и во всех целях, устрем­ленных к общей цели, которая, естественно, есть высшее благо, источник жизни, первопричина разума. Из чего видно, что эта субстанция, от себя беря начало, по кругу на себе замыкается и все движения по кругу возвращаются к центру, откуда они выводятся на окружность. На основе этого платоновского процесса ты можешь прийти к заключению, что человеческое благоразумие есть дар не просто природы, но гораздо больше — начала, источника и первопричины природы. И поскольку между действующим и тем, на кого направлено действие, должно быть соответствие, то природа движет тем, что в нас есть природного, начало же природы — тем, что в нас есть жизненного, разумного и доброго. Итак, от двух основ зависит человеческое благоразумие: от телесной природы в ее использовании как инструмента и от божественного начала как источника действия. Из этого становится понятным, что тот, кто является первопричиной всего, что в настоящем, прошлом и будущем, является также основой умеренности в настоящем, размышления о прошлом и благоразумия в будущем. Итак, благоразумный человек обладает силой для противодействия Фортуне, с той оговоркой, однако, которую сделал мудрец: «Ты не имел бы этой силы, не будь она дана свыше».

Если бы сейчас кто-нибудь меня спросил, что такое судьба и какую защиту ты можешь предложить против нее, я ответил бы, во-первых, что судьба есть ход событий, совершающийся хотя и вне порядка вещей, который нам обычно известен и желателен, тем не менее согласно порядку, о котором знает и которого желает тот, кто знает и желает более, чем нам позволяет наша природа. Поэтому то, что по отношению к нам зовется Фортуной или случаем, по отношению ко всеобщей природе можно назвать ро­ком, по отношению к разумному началу — провидением и по отношению к высшему благу — законом.  На вторую часть вопроса я ответил бы, что образ верного поведения при событиях случайных, неизбежных и закономерных подсказан самой основой такого порядка событий, и знание его также входит в этот порядок, поскольку оно не мешает, не затрудняет, но осуществляет и завершает всеобщее управление. Помня о том, что было сказано, выше, мы приблизимся к тайному и божественному уму Платона, нашего князя философов, и завершим письмо следующей мораль­ной сентенцией: хорошо сражаться с Фортуной оружием благо­разумия, терпения и великодушия. Лучше уклониться и бежать такой войны, в которой побеждают лишь немногие, да и те с невероятным трудом и обильным потом. Лучше всего заключить с ней мир или перемирие, сообразовывая нашу волю с ее волей, и добровольно идти туда, куда она укажет, так как иначе она поведет тебя туда силой. Этого мы добьемся, если согласуем в себе силу, мудрость и желание.

Источник: Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (15 век). М.,1985. -, С.218-220.

 

 

Френсис Бэкон

 

 

Бэкон Френсис (1561-1626) – британский философ, основатель методологии опытной науки.

Сторонник теории двух истин, Бэкон посвятил всю свою деятельность пропаганде научного знания, разработке эмпирического метода, основных закономерностей индуктивного познания природы. Именно свой метод Бэкон считает условием успешной борьбы с мешающими продвижению к истине четырьмя препятствиями, которые он назвал «идолами» или «призраками» (рода, пещеры, рынка и  театра).

Бэкон дал подробную классификацию наук и высказал предположения о том, какие науки следует развивать в будущем.

Основные труды: «Опыты или наставления нравственные и политические», «Новый Органон или истинные указания для истолкования природы», «История жизни и смерти», «Новая Атлантида».

 

Задания для конспектирования

 

1. Ф. Бэкон об идолах рода и их происхождении.

2. Идолы пещеры, градация умов человека и правило созерцательности.

3. Идолы пещеры: вымысел и неясность определения.

4. В чем смысл идолов рынка (площади)?

5. Идолы театра: и необходимость  умеренности суждений.

6. Ф. Бэкон о методе подавления и изгнания идолов.

 

Новый органон

 

 

Идолы и ложные понятия, которые уже пленили человеческий разум и глубоко в нем укрепились, так владеют умом людей, что затрудняют вход истине, но, если даже вход ей будет дозволен и предоставлен, они снова преградят путь при самом обновлении наук и будут ему препятствовать, если только люди, предостереженные, не вооружатся против них, насколько возможно.

---

Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 1329; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!