I. Раннеклассовые общества и государства на Крите и в южной части Балканского полуострова (конец III–II тысячелетие до н.э.). 6 страница
После того как главные микенские твердыни пали, захватчики расселились на самых плодородных землях. Владения фессалийцев простирались от Фессалиотиды по всей главной Фессалийской равнине. Девять ахейских государств Фессалии сменились четырьмя крупными владениями со столицами в Ларисе, Кранноне, Фарсале и Ферах (в ахейском списке лишь Феры фигурируют как город). Впоследствии наибольшей властью в Фессалии обладали Алевады из Ларисы, заявлявшие о своем происхождении от Гераклидов, первоначально возглавлявших вторжение. Беотийцы во время наступления на юг из Фессалиотиды в Беотию, видимо, разделили локрийцев на две части, по которым в поздние времена получили свои названия Опунтийская Локрида и Озолийская Локрида. В северной Беотии пришельцы сперва заняли Херонею и Коронею; последняя стала местом общебеотийского праздника Панбеотии, проводившегося в честь Афины Итонийской. Завоевание и заселение Беотии шло медленно: Платея возникла позже, а минийский Орхомен сохранил свои особые предания и в классический период. Здесь, как и в Фессалии, во главе пришельцев стояли сильные кланы, например Офельтиады из Херонеи и Эгеиды из Фив.
На Пелопоннесе западная группа захватчиков, возглавлявшаяся этолийцем Оксилом, поселилась на богатых равнинах «пустой Элиды». Потомки Оксила, Оксилиды, остались ведущим Асланом в Элиде, и позже именно они были Hellanodikai (судьями эллинов) на играх в Олимпии с ее культами Зевса и Геры. Восточная группа захватчиков – дорийцы во главе с Гераклидами – заняли наиболее богатые земли в восточном и южном Пелопоннесе. Согласно преданию, когда около 1120г. до н.э. вожди гераклидов тянули жребий, Арголида досталась старшему сыну Темену, Мессения – Кресфонту, а Лакедемония – Аристодему или его сыновьям-близнецам Эврисфену и Проклу. Поначалу они, вероятно, совместно разрушили микенские твердыни, способные на организованное сопротивление. Но последующее завоевание и заселение трех основных регионов полуострова потребовало усилий нескольких поколений.
|
|
|
Внуки Темена, унаследовавшие Аргос как свою резиденцию, снесли многие города на Аргосской равнине. В Эпидавре зять Темена, Деифонт, некоторое время сохранял независимость от Теменидов. Трезена и Гермиона получили дорийских поселенцев из Аргоса. Остров Эгина в Сароническом заливе заселили дорийцы из Эпидавра. Сын Темена основал в Коринфском заливе дорийский Сикион; его сын, в свою очередь, основал дорийский Флий. Однако Коринфия была захвачена дорийцами во главе с другим гераклидом, Алетом, который не входил в число Теменидов. Возможно, захват Коринфии произошел после захвата Сикиона и Флия. В самую последнюю очередь дорийцы, пришедшие из Коринфии, Мессении и других дорийских областей Пелопоннеса, заселили Мегариду.
|
|
|
Вторжение в Лакедемонию шло под руководством Эврисфена и Прокла; завоевание продолжалось в течение нескольких поколений. Амиклы к югу от Спарты были взяты лишь при поддержке Эгеидов, призванных из Фив. Последовавшие за дорийским вторжением смуты продолжались в Лакедемонии дольше, чем где бы то ни было. В Мессении гераклиды и дорийцы закрепились в прибрежном Пилосе. Но внутренняя Стеникларийская равнина находилась под властью Эпитидов, клана недорийского происхождения, о чем свидетельствуют последующие предания. Таким образом, после вторжения на Пелопоннес последовал длительный период войн и смут, и лишь некоторым районам полуострова удалось сохранить независимость.
Пока главные силы дорийцев штурмовали микенские твердыни в Арголиде, Лакедемонии и Мессении, другие отряды отправились за море захватывать острова и объединились со своими предшественниками на Крите, Родосе, Нисиросе и других островах. Кифера, Милос и Фера были заняты дорийцами из Лакедемонии. Захватчики, возглавляемые Тирасом из клана Эгеидов, явились на Феру в поколение Эврисфена и Прокла; Милос, лежащий между материком и Ферой, был оккупирован, вероятно, в то же время – согласно Фукидиду, около 1116г. до н.э. Дорийцы из Лакедемонии и Арголиды, возвышение которых приходится примерно на 1050г. до н.э., под руководством Алфемена, внука Темена, захватили богатую равнину в центре Крита, а позже расселились и в других частях острова. Дорийцам из Арголиды достались острова Анафи, Астипалея, Касос и Карпатос. Другие присоединились к дорийцам, уже давно поселившимся на Родосе, где в V в. до н.э. еще сохранялся культ первого основателя колонии, гераклида Тлеполема. Однако под влиянием Аргоса его родиной стали считать не Эфиру (вероятно, в Феспротии), а Тиринф в Арголиде. Нисирос, Кос и Калидны были заселены выходцами из Эпидавра. На соседнем малоазиатском побережье дорийцы и ионийцы из Трезены основали Галикарнасс, дорийцы из Арголиды – Яс, а дорийцы из Арголиды и Лакедемонии – Книд. Эти города обозначили самые дальние пределы дорийских завоеваний. На Книдском мысе был основан культ Аполлона Триопийского, к которому допускались лишь дорийцы из Книда, Галикарнасса, Коса и трех городов Родоса (Линд, Ялис и Камир). Таким образом, дорийцы захватили все острова из ахейского списка, а также Милос, Феру и Киферу. Такой успех был достигнут силой оружия и за счет ахейцев, карийцев, финикийцев и других эгейских народов. Эти острова когда-то служили вехами на главном торговом пути между материковой Грецией и Востоком. Но в темные века все торговые потоки прервались.
|
|
|
|
|
|
2.2.2. Греческий мир после дорийского вторжения.
Дорийское переселение было последним крупным передвижением народов на Балканском полуострове в истории Древней Греции. После него расселение греческих племен и распространение диалектов в бассейне Эгейского моря завершилось. В дальнейшем этническая картина в этом регионе мало изменилась.
В конце XII – ХI вв. до н.э. многие районы, обжитые микенцами, обезлюдели. В некогда цветущей Арголиде найдены следы всего семи поселений, в Мессении – шести, в Беотии – двух. На это время приходится максимальный отток населения из Балканской Греции, зато осваиваются новые территории: Малая Азия, острова Эгейского и Ионического морей. На новые земли прежде всего устремились бежавшие от нашествия варваров ахейцы. В ХI в. до н.э. греки, говорившие на ионийском диалекте, заселяют большую часть западного побережья Малой Азии и ближайшие к побережью острова: Хиос, Самос и др. Этот процесс массового переселения ионийских греков на малоазийское побережье получил название ионийской колонизации. Носители эолийского диалекта заселяют северную часть Эгейского побережья Малой Азии и близлежащие острова (самый крупный из них – Лесбос). Искавшие удобные для поселения места дорийцы, захватив Пелопоннес, затем занимают Крит, Родос и южную часть западного побережья Малой Азии. В результате греки расселились по всему бассейну Эгейского моря.
На новых территориях утвердились принятые у переселенцев общинные родовые структуры. Греческое общество, сделав шаг назад, вернулось к первобытнообщинным отношениям. В этих условиях дворцы оказались несовместимы с новым укладом жизни и сошли с исторической арены. Вместе с дворцами оказались ненужными письменность и многие другие достижения микенской культуры. Новые родовые поселения возникали в стороне от руин дворцов, как бы знаменуя этим разрыв с микенским обществом. Из богатого наследия культуры микенского времени сохранились преимущественно отдельные навыки в выращивании зерновых, винограда и оливок, важнейшие технологические приемы, орудия и инструменты, применяемые в бронзолитейном и гончарном производстве, кузнечном деле, в строительстве парусных судов и т. п. Сохранились также некоторые религиозные верования и культы, прежде всего связанные с сельскохозяйственной деятельностью.
К предполисному периоду относятся первые свидетельства движения общества по новому пути развития. Изменяется характер погребений, а вместе с ним, вероятно, и обряд заупокойного культа. Традиционную гробницу для целой семьи заменяют «ящичные» могилы для захоронения одного человека. С распространением обряда кремации умершего появляются погребальные урны.
Кузница. Роспись на сосуде (VI в. до н.э.)
Но важнейшим новшеством после дорийского нашествия следует считать широкое использование железа. Начинается железный век в истории Древней Греции. Искусство обработки железа имеет длительную историю. В микенское время железо считалось ценным металлом, и изделия из него были чрезвычайно редки. Но в ХІ в. до н.э. обработкой металла занимались уже в Афинах, Арголиде, на острове Эвбея. Совершенствуется производство железных орудий труда, которые были прочнее и дешевле бронзовых, к тому же месторождения железной руды встречаются значительно чаще, чем залежи олова и меди. Массовое использование железа привело к техническому перевороту в производстве. Новые орудия труда резко повысили производительные возможности как всей общины, так и отдельного работника. Это дало мощный импульс для быстрого движения древнегреческого общества по принципиально новому пути развития.
Благодаря широкому использованию железа и индивидуализации труда производителя, стали ненужными столь необходимые в микенское время государственная монополия в металлургии, обусловленная дорогостоящими дальними экспедициями к местам добычи руды, и кооперация работников, необходимая при использовании малопроизводительных орудий труда бронзового века.
В X–IX вв. до н.э. преимущественно из железа стали делать военные доспехи и оружие. Уже в X в. до н.э. Греция становится одним из ведущих производителей изделий из железа в Восточном Средиземноморье, что позволяет отказаться от использования бронзы для изготовления предметов для повседневной жизни.
Однако процесс становления новых социально-экономических и политических структур был долгим. Греческое общество оставалось еще замкнутым, изолированным от передовых центров восточных цивилизаций. Об этом свидетельствует отсутствие предметов, привезенных из стран Востока. Местная керамика была грубая, низкого качества. Только возникший после 900г. до н.э. геометрический стиль в вазописи указывает на прогресс в развитии древнегреческого общества. О реалиях того времени наглядно свидетельствуют археологические открытия и тексты поэм Гомера.
3. Гомеровский вопрос. Основное содержание гомеровских поэм.
3.1. «Гомеровский вопрос».
Период с XI по IX в. до н.э., следующий за эпохой падения крито-микенской цивилизации, именуют по-разному. Традиционно его называют гомеровским, поскольку поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея» являются основным источником по данной эпохе. В последнее время в науке появился термин «предполисный период», акцентирующий внимание на условиях, которые привели к формированию главного феномена нарождающейся цивилизации – полиса. Этот период порой называют и «темными веками», потому что сведения об этой эпохе, по сравнению с данными о других этапах развития греческого общества, чрезвычайно скудны.
Гомеровский эпос создан как бы на грани двух больших исторических эпох. Он отражает события конца микенской эпохи и крушения общества бронзового века и в то же время начавшееся движение греческих стран по новому пути развития. Дошедшие до нас сведения о Гомере весьма неоднозначны. Согласно традиции, Гомер жил на рубеже IX–VIII вв. до н.э., и семь городов не без основания спорили за право называться родиной поэта. «Илиада» и «Одиссея» получили широкую известность и популярность в греческом мире уже вскоре после их создания. Тексты их передавались долгое время изустно. Первая запись эпоса относится ко времени правления афинского тирана Писистрата. Вначале поэмы исполняли на праздниках в честь богини Афины, затем тексты Гомера легли в основу школьного образования и широко распространились по всему греческому миру. Это привело даже к возникновению культа Гомера.
В эпоху эллинизма в Александрии Египетской началось научное исследование поэм Гомера. Зенодот в конце IV в. до н.э. для удобства разделил каждую поэму на 24 песни, обозначив их буквами греческого алфавита. Другой ученый, Аристарх Самосский (ок. 215–145 гг. до н.э.), после тщательного анализа поэм выделил стихи, не принадлежащие Гомеру и «сомнительные», а также повторы. Нашлись ученые, которые, обратив внимание на ряд различий между поэмами, объявили, что эти произведения не могли принадлежать одному автору.
Новый всплеск интереса к творчеству Гомера вызвала опубликованная в 1715г. работа французского аббата Ф. д'Обиньяка. В ней утверждалось, что «Илиада» является соединением произведений различных певцов, и что собраны вместе они были задолго до времен Писистрата, и что Гомера вообще никогда не существовало, а слово «гомер» означает «слепец». Эта теория получила поддержку, когда в конце XVIII в. была найдена рукопись «Илиады», сделанная в Венеции в Х в., в которой в дополнение к тексту приводилось изложение точек зрения на авторство поэмы античных филологов.
В 1795г. немецкий филолог Ф. Вольф (1759–1824) опубликовал свое знаменитое «Введение к Гомеру», положившее начало научным дискуссиям, не прекращающимся до сих пор. Отмечая множество расхождений в рукописях гомеровских поэм, он заключил, что единых текстов произведений никогда не было. В основе текстов поэм, полагает он, лежат эпические песни, созданные разными поэтами в разное время и передававшиеся из поколения в поколение в устной форме. Сторонники этой точки зрения получили название аналитиков.
Наиболее последовательным сторонником теории Вольфа был германский лингвист К. Лахман (1793–1851), который выделил из текстов Гомера шестнадцать самостоятельных песен («Подвиг Диомеда», «Подвиги Ахилла» и т.д.) и несколько промежуточных, внесенных для связи. Такой взгляд на гомеровские поэмы получил название «теория малых песен».
Все эти идеи вызвали в науке горячие споры. Немецкий ученый Г. В. Нич (1790–1861) доказал несостоятельность гипотез Вольфа и Лахмана, отрицавших авторство Гомера. Он был убежден, что противоречия присущи любому крупному художественному произведению, а у Гомера они настолько ничтожны, что не нарушают художественного единства поэм. Нич допускал, что Гомер использовал в своих поэмах старинные эпические песни, но переработал их, подчинив весь текст поэм единому художественному плану. Сторонников признания авторства Гомера и взгляда на его поэмы как на единое художественное целое стали называть унитариями (т.е.сторонниками теории единства).
Попыткой примирить две противоположные точки зрения стала так называемая теория основного ядра. Ее автор – Г. Германн (1772–1848). Он предположил, что Гомер создал две небольшие поэмы – «Пра-Илиаду» и «Пра-Одиссею», тексты которых были расширены и дополнены другими поэтами. Благодаря гомеровскому «ядру» сохранялось единство повествования, а дополнения внесли многочисленные отступления и противоречия.
Хотя точка в споре еще не поставлена, но подавляющее большинство исследователей сходятся во мнении, что каждая поэма представляет собой творение великого Гомера и предстает как художественное целое. В то же время сказитель использовал созданные задолго до него эпические песни, в которых нашли отражение исторические реалии как бронзового века, так и более поздней эпохи, после переселения дорийцев. Поэтому элементы материальной и духовной культуры, общественные отношения и религиозные верования, принадлежащие различным историческим эпохам, в эпосе предстают в сложных и порой причудливых сочетаниях. Естественно, автор лучше представлял себе и потому конкретнее описывал хронологически наиболее близкие к нему явления. Древнейшие микенские реалии составляют незначительную долю в воспроизведенных исторических событиях. А доминирующее положение в поэмах, несомненно, занимают реалии, либо современные автору, либо относящиеся к заключительному периоду «темных веков».
Важный вклад в решение «гомеровского вопроса» в XX в. внесли работы зарубежных и отечественных ученых: М. Пэрри, А. Лорда, Р. В. Гордезиани. Впрочем, нынешние споры между унитариями и их оппонентами в основном ведутся вокруг вопроса о форме и объеме стихов, включенных Гомером в поэмы, и того, насколько эти вставки нарушают целостность изложения. Но эти проблемы уже относятся к истории литературы.
3.2. «Илиада»: сюжет, персонажи, идейно-художественное своеобразие.
Илиа́да – эпическая поэма в 15 700 гекзаметров, приписываемая Гомеру, древнейший из сохранившихся памятников греческой литературы. Основой для нее послужили многочисленные сказания Древней Греции о подвигах древних героев.
Краткое содержание:
Троянская война длилась десять лет. В поход на Трою собрались десятки греческих царей и вождей на сотнях кораблей с тысячами воинов: перечень их имен занимает в поэме несколько страниц. Главным вождем был сильнейший из царей – правитель города Аргос Агамемнон; с ним были брат его Менелай (ради которого и началась война), могучий Аякс, пылкий Диомед, хитроумный Одиссей, старый мудрый Нестор и другие; но самым храбрым, сильным и ловким был юный Ахилл, сын морской богини Фетиды, которого сопровождал друг его Патрокл. Троянцами же правил седой царь Приам, во главе их войска стоял доблестный сын Приама Гектор, при нем брат его Парис (из-за которого и началась война) и много союзников со всей Азии. Сами боги участвовали в войне: троянцам помогал сребролукий Аполлон, а грекам – небесная царица Гера и мудрая воительница Афина. Верховный же бог, громовержец Зевс, следил за битвами с высокого Олимпа и вершил свою волю.
Началась война так. Справлялась свадьба героя Пелея и морской богини Фетиды – последний брак между богами и смертными. (Это тот самый брак, от которого родился Ахилл.) На пиру богиня раздора бросила золотое яблоко, предназначенное «прекраснейшей». Из-за яблока заспорили трое: Гера, Афина и богиня любви Афродита. Зевс приказал рассудить их спор троянскому царевичу Парису. Каждая из богинь обещала ему свои дары: Гера обещала сделать его царем над всем миром, Афина – героем и мудрецом, Афродита – мужем красивейшей из женщин. Парис отдал яблоко Афродите. После этого Гера с Афиной и стали вечными врагами Трои. Афродита же помогла Парису обольстить и увезти в Трою красивейшую из женщин – Елену, дочь Зевса, жену царя Менелая. Когда-то к ней сватались лучшие богатыри со всей Греции и, чтобы не перессориться, сговорились так: пусть сама выберет, кого хочет, а если кто попробует отбить ее у избранника, все остальные пойдут на него войной. (Каждый надеялся, что избранником будет он.) Тогда Елена выбрала Менелая; теперь же ее отбил у Менелая Парис, и все бывшие ее женихи пошли на него войной. Только один, самый молодой, не сватался к Елене, не участвовал в общем уговоре и шел на войну только для того, чтобы блеснуть доблестью, явить силу и стяжать славу. Это был Ахилл. Так чтобы по-прежнему никто из богов не вмешивался в битву. Троянцы продолжают свой натиск, во главе их – Гектор и Сарпедон, сын Зевса, последний из сыновей Зевса на земле. Ахилл из своего шатра холодно наблюдает, как бегут греки, как подступают троянцы к самому их лагерю: вот-вот они подожгут греческие корабли. Гера с вышины тоже видит бегство греков и в отчаянии решается на обман, чтобы отвлечь суровое внимание Зевса. Она предстает перед ним в волшебном поясе Афродиты, возбуждающем любовь, Зевс вспыхивает страстью и соединяется с нею на вершине Иды; золотое облако окутывает их, а земля вокруг расцветает шафраном и гиацинтами. За любовью приходит сон, и, пока Зевс спит, греки собираются с духом и приостанавливают троянцев. Но сон недолог; Зевс пробуждается, Гера дрожит перед его гневом, а он говорит ей: «Умей терпеть: все будет по-твоему и греки победят троянцев, но не раньше, чем Ахилл усмирит гнев и выйдет в бой: так обещал я богине Фетиде». Но Ахилл еще не готов «сложить гнев», и на помощь грекам вместо него выходит друг его Патрокл: ему больно смотреть на товарищей в беде. Ахилл дает ему своих воинов, свои доспехи, которых привыкли бояться троянцы, свою колесницу, запряженную вещими конями, умеющими говорить и прорицать. «Отрази троянцев от лагеря, спаси корабли, – говорит Ахилл, – но не увлекайся преследованьем, не подвергай себя опасности! О, пусть бы погибли все и греки и троянцы, – мы бы с тобою одни вдвоем овладели бы Троей!» И впрямь, увидев доспехи Ахилла, троянцы дрогнули и поворотили вспять; и тогда-то Патрокл не удержался и бросился их преследовать. Навстречу ему выходит Сарпедон, сын Зевса, и Зевс, глядя с высоты, колеблется: «Не спасти ли сына?» – а недобрая Гера напоминает: «Нет, пусть свершится судьба!». Сарпедон рушится, как горная сосна, вокруг его тела закипает бой, а Патрокл рвется дальше, к воротам Трои. «Прочь! – кричит ему Аполлон, – не суждено Трою взять ни тебе, ни даже Ахиллу». Тот не слышит; и тогда Аполлон, окутавшись тучей, ударяет его по плечам, Патрокл лишается сил, роняет щит, шлем и копье, Гектор наносит ему последний удар, и Патрокл, умирая, говорит: «Но и сам ты падешь от Ахилла!». До Ахилла долетает весть: Патрокл погиб, в его, Ахилловых, доспехах красуется Гектор, друзья с трудом вынесли из битвы мертвое тело героя, торжествующие троянцы преследуют их по пятам. Ахилл хочет броситься в бой, но он безоружен; он выходит из шатра и кричит, и крик этот так страшен, что троянцы, содрогнувшись, отступают. Опускается ночь, и всю ночь Ахилл оплакивает друга и грозит троянцам страшным отмщеньем; а тем временем по просьбе матери его, Фетиды, хромой бог-кузнец Гефест в своей медной кузнице выковывает для Ахилла новое дивное оружие. Это панцирь, шлем, поножи и щит, а на щите изображен целый мир: солнце и звезды, земля и море, мирный город и воюющий город, в мирном городе суд и свадьба, пред воюющим городом засада и битва, а вокруг – сельщина, пахота, жатва, пастбище, виноградник, деревенский праздник и пляшущий хоровод, а посредине его – певец с лирою. Наступает утро, Ахилл облачается в божественные доспехи и созывает греческое войско на сходку. Гнев его не угас, но теперь он обращен не на Агамемнона, а на тех, кто погубил его друга, – на троянцев и Гектора. Агамемнону он предлагает примирение, и тот с достоинством его принимает: «Зевс и Судьба ослепили меня, а сам я невинен». Брисеида возвращена Ахиллу, богатые дары внесены в его шатер, но Ахилл почти на них не смотрит: он рвется в бой, он хочет мстить. Наступает четвертая битва. Зевс снимает запреты: пусть сами боги бьются, за кого хотят! Ратница Афина сходится в бою с неистовым Аресом, державная Гера – с лучницей Артемидой, морской Посейдон должен сойтись с Аполлоном, но тот останавливает его печальными словами: «Нам ли с тобой воевать из-за смертного рода людского? / Листьям недолгим в дубраве подобны сыны человечьи: / Ныне цветут они в силе, а завтра лежат бездыханны. / Распри с тобой не хочу я: пускай они сами враждуют!..» Ахилл страшен. Он схватился с Энеем, но боги вырвали Энея из его рук: Энею не судьба пасть от Ахилла, он должен пережить и Ахилла, и Трою. Разъяренный неудачей, Ахилл губит троянцев без счета, трупы их загромождают реку, речной бог Скамандр нападает на него, захлестывая валами, но огненный бог Гефест усмиряет речного. Уцелевшие троянцы толпами бегут спасаться в город; Гектор один, во вчерашних Ахилловых доспехах, прикрывает отступление. На него налетает Ахилл, и Гектор обращается в бегство, вольное и невольное: он боится за себя, но хочет отвлечь Ахилла от других. Три раза обегают они город, а боги смотрят на них с высот. Вновь Зевс колеблется: «Не спасти ли героя?» – но Афина ему напоминает: «Пусть свершится судьба». Вновь Зевс поднимает весы, на которых лежат два жребия – на этот раз Гекторов и Ахиллов. Чаша Ахилла взлетела ввысь, чаша Гектора наклонилась к подземному царству. И Зевс дает знак: Аполлону – покинуть Гектора, Афине – прийти на помощь Ахиллу. Афина удерживает Гектора, и он сходится с Ахиллом лицом к лицу. «Обещаю, Ахилл, – говорит Гектор, – если я тебя убью, то сниму с тебя доспехи, а тела не трону; обещай мне то же и ты». «Нет места обещаньям: за Патрокла я сам растерзаю тебя и напьюсь твоей крови!» – кричит Ахилл. Копье Гектора ударяет в Гефестов щит, но тщетно; копье Ахилла ударяет в Гекторово горло, и герой падает со словами: «Бойся мести богов: и ты ведь падешь вслед за мною». «Знаю, но прежде – ты!» – отвечает Ахилл. Он привязывает тело убитого врага к своей колеснице и гонит коней вокруг Трои, глумясь над погибшим, а на городской стене плачет о Гекторе старый Приам, плачет вдовица Андромаха и все троянцы и троянки. Патрокл отомщен. Ахилл устраивает другу пышное погребение, убивает над его телом двенадцать троянских пленников, справляет поминки. Казалось бы, гнев его должен утихнуть, но он не утихает. Трижды в день Ахилл гонит свою колесницу с привязанным телом Гектора вокруг Патроклова кургана; труп давно бы разбился о камни, но его незримо оберегал Аполлон. Наконец вмешивается Зевс – через морскую Фетиду он объявляет Ахиллу: «Не свирепствуй сердцем! ведь и тебе уже не долго осталось жить. Будь человечен: прими выкуп и отдай Гектора для погребения». И Ахилл говорит: «Повинуюсь». Ночью к шатру Ахилла приходит дряхлый царь Приам; с ним – повозка, полная выкупных даров. Сами боги дали ему пройти через греческий лагерь незамеченным. Он припадает к коленям Ахилла; «Вспомни, Ахилл, о твоем отце, о Пелее! Он так же стар; может быть, и его теснят враги; но ему легче, потому что он знает, что ты жив, и надеется, что ты вернешься. Я же одинок: из всех моих сыновей надеждою мне был только Гектор – и вот его уже нет. Ради отца пожалей меня, Ахилл: вот я целую твою руку, от которой пали мои дети». «Так говоря, он печаль об отце возбудил в нем и слезы – / Оба заплакали громко, в душе о своих вспоминая: / Старец, простершись у ног Ахилла, – о Гекторе храбром, / Сам же Ахилл – то о милом отце, то о друге Патрокле». Равное горе сближает врагов: только теперь затихает долгий гнев в Ахилловом сердце. Он принимает дары, отдает Приаму тело Гектора и обещает не тревожить троянцев, пока они не предадут своего героя земле. Рано на заре возвращается Приам с телом сына в Трою, и начинается оплакивание: плачет над Гектором старая мать, плачет вдова Андромаха, плачет Елена, из-за которой началась когда-то война. Зажигается погребальный костер, останки собирают в урну, урну опускают в могилу, над могилой насыпают курган, по герою справляют поминальный пир. «Так воителя Гектора Трои сыны погребали» – этой строчкой заканчивается «Илиада». До конца Троянской войны оставалось еще немало событий. Троянцы, потеряв Гектора, уже не осмеливались выходить за городские стены. Но на помощь им приходили и бились с Гектором другие, все более дальние народы: из Малой Азии, из сказочной земли амазонок, из дальней Эфиопии. Самым страшным был вождь эфиопов, черный исполин Мемнон, тоже сын богини; он сразился с Ахиллом, и Ахилл его ниспроверг. Тогда-то и бросился Ахилл на приступ Трои – тогда-то и погиб он от стрелы Париса, которую направил Аполлон. Греки, потеряв Ахилла, уже не надеялись взять Трою силой – они взяли ее хитростью, заставив троянцев ввезти в город деревянного коня, в котором сидели греческие витязи. Об этом потом расскажет в своей «Энеиде» римский поэт Вергилий. Троя была стерта с лица земли, а уцелевшие греческие герои пустились в обратный путь.
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 262; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!