Гэбби: Да. Все хорошо. Прости, не хотела ставить тебя в такую ситуацию. 9 страница
И снова я потеряла дар речи. Почему никто не мог быть со мной честен? Я не попрощалась в ответ. Я таращилась на нее, лишившись дара речи из-за новой информации, которую она предоставила мне. Информации, которая, я знала, лишь усилит желание знать больше.
Теперь я не кралась по району, пошла прямо по тротуару. Было неважно, кто увидит меня, за исключением девочек, но я была осторожна и не приближалась к своему дому.
Только я собиралась зайти за магазин Пэкстона, как мой взгляд упал на закат. Темноте преграждало путь целующее океан солнце, еще несколько минут и на окрестности упадет ночь. Красный, перемешанный с фиолетовым и желтым, отблескивал от воды, вызывая у меня чувство потери. Как после смерти моей матери. Я снова почувствовала себя сиротой, одинокой и испуганной.
Как только завораживающий вид исчез, я почувствовала влагу между ног. Это не хороший знак.
— Проклятье! — проговорила я вслух и продолжила дорогу к коттеджу, включая телефон, чтобы воспользоваться фонариком. Почему я не подумала об этом? У меня никогда не было задержек. Пунктуальность и мои месячные были лучшими друзьями. Мне нужны были тампоны, находящиеся в доме. Я ускорилась, подсвечивая себе телефоном замок, чтобы открыть заднюю дверь, молясь при этом, чтобы в этой маленькой ванной нашлось хотя бы одно нужное мне средство гигиены.
Я сначала просунула в дом руку, нажимая на выключатель. Но свет не включился. Я не могла не засмеяться. Этот ублюдок отключил электричество. Смех был вызван его глупостью. Я даже не задумывалась о том, что он может это сделать. Без света камера тоже не работала. Я продолжала смеяться, когда ответила на телефонный звонок, даже не сказав "алло".
|
|
|
— Что ты, нахрен, делаешь? Не смей больше отключать телефон, ты поняла меня, Габриэлла?
— Да, конечно, Пэкстон, — сказала я безжизненным тоном, направляясь прямо в маленькую ванную за разделителем из рисовой бумаги. Конечно, это было то, что я подумала. Маленькое красное пятнышко на моих новых трусиках. Я наклонилась, пользуясь светом телефона, пытаясь что-то найти. Ничего. Ни единого гребаного тампона, ни единой прокладки, только наполовину использованная туалетная бумага на держателе.
— Куда ты ходила?
— Хочешь правды или продолжим лгать?
— Мне не нравится эта твоя сторона, Габриэлла. Тебе стоит остановиться.
— Да, но, видишь ли, я не настоящая Габриэлла, так что... — произнесла я, растягивая слова.
— Где ты, блядь, была?
— Ходила повидаться с Кэндес.
— Зачем?
— Потому что я хочу знать, что, черт возьми, происходит. Ты ничего мне не рассказываешь, так что я выясню сама. Ты знал, что Кэндес и Лейн уезжают? Лейн уже подал заявление об уходе.
|
|
|
— Мне плевать, куда они собрались. Что она тебе сказала?
— Включи электричество и узнаешь.
— Как? Что это значит?
— Она дала мне конверт от ее частного детектива. Ну, знаешь, того, которого нанял ты, чтобы узнать, куда я ездила в день аварии? Уверена, ты мечтаешь исправить этот день.
— И что, Габриэлла? Эти фотографии улучшат твое самочувствие? Знание того, что ты трахалась с мужем твоей подруги, именно тот ответ, который ты искала?
— Нет, даже не близко. Это лишь один кусочек пазла из тысячи составляющих. Пазла, который я пытаюсь собрать сама, — объяснила я, направляясь на кухню, где нашла пустой рулон бумажных полотенец. Черт. — Мне нужно прийти забрать несколько вещей.
— Хорошо, приходи, но ты уже не уйдешь.
— Забудь об этом, позвоню кому-то другому, — парировала я. Я не дала ему возможности ответить, так как по второй линии уже звонила Ми. Она могла принести мне тампоны.
— Ты все еще там? Я тут обезумела уже от волнения, — призналась Ми, когда я переключилась на ее вызов.
— Нет, но у меня только что начались месячные, а у меня ничего нет. Можешь принести что-то?
— Прости, у нас только одна машина. Ник только что уехал в шахматный класс. Что ты выяснила?
|
|
|
Я закатила глаза, увидев имя Пэкстона, мигающее на телефоне.
— Пока ничего. Она дала мне конверт, сказав, что это все, что у нее было, и чтобы я больше никогда не беспокоила ее.
— Что в нем?
— Пока еще не знаю. Пэкстон выключил здесь электричество. Я ни черта не вижу.
— Кретин.
— Это точно. Дай, я поищу свечу или фонарик. Я перезвоню тебе чуть позже.
— Ах, ладно. Я достала номер Мисс Чадвик. Это социальный работник Вандера.
— Потрясающе. Ты супер. Я люблю тебя, — возгордилась я. Почему — не знаю. Я не в состоянии сейчас позвонить ей и объяснить весь этот кавардак. "Здравствуйте, это Габриэлла, но я на самом деле Иззи. Я приеду за Вэном," — это явно не сработает.
— Да, да, знаю. Перезвони позже, но до десяти вечера.
— Хорошо, пока, — сказала я, переключаясь на звонок Пэкстона… снова. Я понимала, что имела в виду Ми. Ник в десять будет дома, и она не хотела, чтобы он знал, что она все еще помогает мне.
— Что? Я пытаюсь найти тампон.
— Уверен, у тебя есть парочка здесь. Иди домой, Габриэлла. Девочки надеются, что ты будешь здесь, когда они проснутся. Ты хотя бы ела сегодня? Тебя здесь ждет ужин. Твой любимый.
Я засмеялась на это.
— Ты забавный. Словно ты знаешь, что я люблю.
|
|
|
— Фарфалле с морепродуктами, только без морепродуктов. Просто немного соуса поверх этих бантиков, которые тебе нравятся. Еще немного брокколи для украшения, сверху тертый настоящий пармезан и чеснок с маслом, и все это сбрызнуто итальянским соусом.
Все мои движения прекратились, я замерла от шока. Могу поклясться, я слышала рычание моего живота. Сказать, что я впечатлена — ничего не сказать. Я часто это готовила. Девочки очень любили это блюдо, а Пэкстон жаловался каждый раз, однако съедал больше одной порции.
— Ты не можешь завлечь меня домой шантажом, Пэкстон.
— Нет, могу, Габриэлла.
— Ты натравил на меня полицию. Даже не пытался поговорить со мной. Ты отправил меня в тюрьму.
— Приходи сюда. Я встречу тебя у бассейна с тарелкой еды и напитком.
— Не могу. Я не настолько сильна. Боюсь, я уже не уйду.
— Знаю. Приходи.
— Черт! — ругнулась я на мигающий телефон. Он повесил трубку. Я была в заднице и к тому же теперь еще и голодна. — Черт, черт, черт! — повторила я. Ублюдок.
Я воспользовалась туалетной бумагой для импровизированной прокладки, не собираясь идти к нему. Я знала, сколько контроля у меня было в присутствии Пэкстона Пирса. Ноль. Совершенно никакого. Я не собиралась делать этого. Ни за что.
Я обыскала все на предмет чего-либо, что могло бы мне дать хотя бы немного света. Ничего. Ни единой проклятой свечи, а в найденном фонарике были севшие батарейки. Совершенно нерабочие. Я сидела в темноте столько, сколько могла, израсходовав последний кусочек туалетной бумаги. Блуждая по комнате, словно слепая, я на ощупь прокладывала себе путь, вспомнив о небольшом шкафчике у кровати. Может, я оставила свечу или чертов тампон там. Мои пальцы нащупали дерево, а после и металлическую ручку. Мысль о чем-то страшном и ползающем промелькнула в уме, когда я коснулась пары вещей, пустой обувной коробки и неустойчивой задней стенки. Я отдернула руку, когда коснулась паутины, испугавшись на долю секунды, что меня укусит паук.
Я закричала и захлопнула дверцу, когда магическим образом вернулся свет, пугая меня до смерти. Весь шкаф затрясся, закачавшись взад-вперед, пока, наконец, не вернулся в изначальное положение. Я сяду в тюрьму. Пожизненно. За убийство первой степени.
— Ты невыносим. Я ненавижу тебя, — проговорила я в камеру. Камеру, которую не было видно за шкафом. Это привлекло мое внимание, вспоминая второй стук, когда хлопнула дверью. Подняв взгляд и убедившись, что за мной не следили, я приоткрыла дверцу и заглянула внутрь, заметив кусок деревянной панели на полу и точно такой же конверт, как и тот, что я положила на столешницу, спрятанный наверху шкафчика.
Я не хотела связываться с Пэкстоном. Но я хотела узнать, что скрывала Кэндес, а теперь это. Я смотрела на новую информацию, спрятанную над моей головой, и размышляла о следующем моем шаге. Мне нужен был тампон. Вот был мой следующий шаг.
— Я приду, но не потому, что ты приказал мне. Я приду, потому что у меня кровь течет из вагины, и только поэтому, — убедила я камеру, отойдя от стены, зная, что он будет следить за каждым моим шагом.
И снова я со злостью отошла от столешницы, оставляя свои доказательства на потом. Или так я думала. Только я закрыла дверь, он снова позвонил.
— Принеси конверт.
— Ни за что. Ты заберешь его и не дашь мне посмотреть, что внутри. Я не принесу его.
— Ради Бога, Габриэлла. Принеси чертов конверт, или я приду за ним.
— Я увижу, что внутри, — потребовала я, в очередной раз подчиняясь его желаниям, сознательно и подсознательно. Это единственное поведение, которое мне известно. С психом забрав конверт со столешницы, я послала в камеру сердитый взгляд, после чего хлопнула дверью. Глупая, я даже закрыла ее, зная, что не вернусь сюда. Пэкстон не даст мне уйти снова. Никогда.
Я всю дорогу до дома бормотала себе подбадривающие слова, пока не увидела его.
Луна, находящаяся высоко над нами и отбрасывающая красоту на величественный океан, не могла сравниться с красотой, представшей предо мною. Мягкое сияние освещало темный силуэт. Он держал руки над головой, схватившись за верхнюю планку дверной рамы. По мере приближения мне открывался вид на его голый торс, джинсы и босые ноги. На лице сияла его глупая ухмылка. Мои внутренние подбадривания, уговоры оставаться сильной, не поддаваться ему и стоять на своем были забыты. Самобичевание заняло их место.
— Добрый вечер, миссис Пирс. Как дела? — спросил Пэкстон, прищурившись, его тело перекрывало проход.
Я изогнула губы в полуулыбке, гадая, было ли его обращение ко мне, "Миссис Пирс", вызвано тем, что он не знал, как меня называть. Изабелла или Габриэлла.
Никто из нас не заговорил. Я скрестила руки, пока он стоял, как вкопанный, преграждая мне проход своим твердым, как скала, телом. Без сомнений, я была обречена.
— Я сказал "добрый вечер", — повторил он.
Я подняла взгляд, намекая, чтобы он опустил руки. Эта поза подчеркивала слишком много его красивых черт. Например, линию загара и низко посаженные джинсы на его бедрах. Его выделяющийся пресс, четкие линии мышц. Все напряженные мускулы его груди и рук, напоминающие о том, как он выглядел, нависая надо мной. Образ моих обернутых вокруг его талии ног, пока он выглядит вот так, отказывался покидать мой разум.
— Господи, двигайся, — произнесла я, касаясь его руками — одной рукой его груди, другой — ребер. Его крепкое тело осталось неподвижным, не поддавшись моим попыткам отодвинуть его. Мои пальцы расслабились, а чувства заострились, по-настоящему ощущая его теплую кожу своей. Конверт в моей руке издал мнущийся звук, когда я бессознательно сжала его под мышкой.
Он не двинулся. Ни капли. Его глаза впивались в мои, но я отказывалась встречаться с ним взглядом. Вместо этого я смотрела за его правую руку — на розовое Лего под кушеткой у бассейна.
Я сильно прикусила нижнюю губу, когда его руки опустились ко мне. Его пальцы слегка обхватили мои запястья, и он убрал их от своего тела. До этого момента я и не осознавала, что все еще касалась его, мне это нравилось.
— Поцелуй меня.
Я изо всех сил пыталась сдержать свой смех, сильнее прикусив щеку.
— Ты сумасшедший. Просто псих.
В этот раз Пэкстон рассмеялся. По-настоящему рассмеялся. Не тем фальшивым смехом, к которому я привыкла.
— Интересно, кто же ты тогда.
Я сглотнула ком в горле, наблюдая за тем, как его рот приближался к моему.
— Разумное замечание, — согласилась я, и наши губы встретились. Кем я была, что имела право называть других сумасшедшими? Тот факт, что я сейчас целовала мужчину, который всего пару дней назад упек меня за решетку, делал меня самой сумасшедшей из всех мне знакомых. Безумной лунатичкой. Я не ответила на его поцелуй, не сразу. Пэкстон раскрыл мои губы своим языком, и я впустила его. На это я была согласна. Но когда он приподнял мою рубашку и провел руками вверх к моим ребрам, я полностью расплылась перед ним. Глупые, глупые эндорфины. И вот просто так я превратилась в лужу возбудившихся гормонов, в снедаемого любовью подростка в пылу.
Я ответила на его поцелуй, растворяясь в его теле, наслаждение искрилось между нами. События разворачивались быстро, и я совершенно забыла о своей проблеме. Но не Пэкстон. Он отстранился первый, оставляя меня задыхаться и с пульсацией между ног. Мягкие слова слетели с его губ:
— Хочешь принять душ, прежде чем поесть? Позаботиться о своей вагинальной проблеме?
— Это больше не моя вагинальная проблема.
Пэкстон усмехнулся и поцеловал меня одним быстрым чмоком.
— Знаю. Твоя одежда на кровати. Не буди девочек, — приказал он, забирая конверт из-под моей руки. Я попыталась схватить его, но он был быстрее и выше. Проклятье. Я не хотела, чтобы он первым заполучил его.
— Не открывай, пока я не вернусь.
Пэкстон снова поцеловал меня и сделал шаг назад.
— Не думаю, что ты можешь приказывать мне здесь.
Я прошла мимо него, качая головой и закатив глаза. Не на него, на себя саму. Что, черт возьми, со мной было не так? Причина должна быть в травме головы, ничто больше не могло объяснить мою глупость. То есть, я же должна была бороться с желанием сорвать с себя одежду. Господи. Мои мысленные упреки прекратились, когда я вошла в дом. С первым же шагом на меня навалилось ощущение того, что мне здесь было не место. Странно было находиться здесь, это было похоже на ложь, словно я была незнакомкой. Не сумев сдержаться, я выбросила недоеденное печенье и подняла Львицу Люси с пола, бросив ее на диван.
Как бы тяжело мне ни было, я удержалась от того, чтобы открыть хотя бы одну из их дверей, пока шла в конец коридора. Не потому что Пэкстон запретил мне, а потому что у меня была другая проблема, о которой нужно было позаботиться в первую очередь. Мне нужен был душ и тампон, затем я планировала открыть двери, обе.
Душ был потрясающим, мой лавандовый гель для тела был недостающим наслаждением, а мой дорогой шампунь был намного лучше того дешевого, что мне довелось использовать. Я думала, что я просто избалованная, но оказалось это правда — за что платишь, то и получаешь. Я даже не была против стринг, которые Пэкстон выбрал для меня — казалось, будто их тоже мне не хватало. В тот момент я решила, что действительно потеряла разум. Закрепила все это я макияжем и помадой. Не знаю даже зачем, ведь соблазнить его я не могла, у меня были месячные.
Я ослушалась, отказавшись от выбранной для меня одежды. Мне не нужна была ночнушка, потому что оставаться я не планировала. Эта ложь выскользнула из моей головы, когда я надела психоделический зеленый с голубым и оранжевым сарафан через голову. Пэкстон не даст мне уйти. Я знала это так же хорошо, как и он.
Мое сердце согрелось, как только рука соприкоснулась с прохладной дверной ручкой. И оно просто растаяло, когда я увидела спящую Роуэн, свернувшуюся в клубочек в обнимку с новым плюшевым котиком. Это объясняло, почему Люси оказалась одна на полу в гостиной. Ее заменили кошачьей сестрой. Я убрала волосы с ее лица и поцеловала маленькую щечку.
Ее глаза распахнулись и снова закрылись, прежде чем она осознала, что я правда была там.
— Мамочка! Ты вернулась. Папочка сказал, что ты не уедешь из больницы до утра. Тебе теперь лучше? Почему ты не позвонила мне? Ты сказала, что в следующий раз будешь звонить.
Я села на край кровати и крепко обняла ее, вдыхая тот же лавандовый запах, который исходил от меня.
— Прости, там не работали телефоны. Я сказала твоему папе, чтобы он каждый день крепко-крепко обнимал вас и говорил, как сильно я вас люблю.
— Он это делал, но я все равно скучала по тебе.
— Я тоже скучала по тебе. Очень-очень сильно, — призналась я, сжимая ее еще сильнее. Эти две маленькие девочки все меняли. Из-за них я хотела остаться. Я не хотела больше расставаться с ними. Никогда.
— Ты уже вообще не слушаешься, — сказал Пэкстон, стоя в дверях. Его поведение изменилось, и я знала, что он наблюдал. Он не был больше игривым Пэкстоном, даже его осанка была напряжена, а тело прикрывала футболка штата Флорида.
— Я не смогла сдержаться. Я соскучилась по ним, — призналась я Пэкстону, поворачиваясь обратно к Роуэн. — Ложись обратно спать. Увидимся утром, — пообещала я, целуя ее в носик.
— Обещаешь? — спросила она, желая освободиться из тугого кокона одеяла, в который я ее спрятала.
— Честно-пречестно. Сладеньких снов, милая. Люблю тебя до луны и обратно.
— Я тоже люблю тебя, — сказала она, зевая.
— Спокойной ночи, Роу. Люблю тебя, — произнес Пэкстон, пока я проходила мимо него, направляясь прямо в комнату Офелии, отмечая прозвище улыбкой.
— Ты назвал ее Роу, — обвинила я.
— Заткнись. Не разбуди ее, — приказал он, схватив меня за запястье, пытаясь удержать.
— Я должна. Попробуй ты не видеться с ними четыре дня. Посмотрим, как тебе это понравится, — ответила я и повернула дверную ручку.
Я услышала его громкий вздох, когда он отпустил меня. Уверена, он понимал, что этот бой не выиграет. К счастью для него, Фи заняла у меня две минуты. В отличие от Роуэн, она не пошевелила ни единой мышцей. Даже когда я подвинула ее ногу, лежащую в неловком положении, и укрыла ее. Я поцеловала Фи в лоб и прошептала, что люблю ее, пока Пэкстон ждал у двери.
— Твоя еда на улице, — произнес он, раскрытой ладонью указывая мне дорогу.
— И коктейль? — спросила я, отбрасывая волосы за плечо в попытке пофлиртовать и прочитать его одновременно. Он не ответил, а выражение его лица было неестественным. Не то, что я привыкла видеть. Оно не было злым, не было усмехающимся, не было игривым. Только эти были мне знакомы. Это выражение было похоже на то, будто его ударили в живот, что напомнило мне, вызывая волнение, об уликах, о которых он знал, а я нет.
Я увидела пачку фотографий, перевернутую лицевой стороной вниз возле моей тарелки, но меня больше привлекла паста в форме бантиков с моим любимым соусом. Лишь одного кусочка хватило, чтобы понять, что вкус был таким же божественным, что и вид. Искусство, поражающее мои вкусовые рецепторы. Он хорошо постарался, и я была впечатлена.
Я застонала от удовольствия, глядя на Пэкстона, который сел слева от меня.
— М-м-м-м, это очень вкусно. Ты приготовил?
— Триша. Я попросил ее.
Я бросила вилку, что вызвало характерный звук удара о фарфор, и отодвинула тарелку.
— Что? — спросил Пэкстон, словно не понимал в чем дело. Идиот.
— Ничего, я просто на минуту задумалась, ты хоть раз сделал что-то для меня.
— Я сделал. Я попросил Тришу приготовить это для меня.
— Ты попросил приготовить это для себя или для меня?
Тишина ответила на мой вопрос, и я закачала головой в неверии. К сожалению, я была голодна, а блюдо было очень вкусным. Я наколола кусочек брокколи на вилку и отправила его в рот, пронзая взглядом, словно кинжалами, его глаза.
— Какого хрена? С каких пор ты ревнуешь к Трише? В этом нет смысла.
— Это ты так думаешь. Наверно, потому что раньше мне было это безразлично? — снова тишина опустилась между нами, пока Пэкстон размышлял над моими словами. — И ее соус — отстой, — солгала я, обдумывая незнакомый вкус, пропитавший мою пасту. Возможно, Шардоне. Мне тайно понравился соус.
— Что это значит, Габриэлла?
Я взяла еще кусочек, и Пэкстон пододвинул тарелку ближе ко мне, чувствуя, что моя гордость и эго не позволят мне этого сделать. То же незнакомое выражение, что я видела ранее, вновь появилось на его лице; морщинки, вызванные волнением, стали видны в уголках его глаз.
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 194; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!