Малыш, которому многое по плечу

 

Самый любопытный, на мой взгляд, факт — то, что Брэнвилл Бронте, брат Эмили и Шарлотты, умер стоя, прислонясь к камину, лишь бы доказать, что такое возможно.

Хотя нет, это не совсем верно. Мой самый любимый факт — это то, что молодые ленивцы настолько глупы, что вместо ветвей цепляются за собственные лапы и падают вниз с деревьев. Правда, это никак не связано с тем, о чем я сейчас думаю, потому что речь идет о ленивцах, в то время как факт о Бронте касается писателей и ощущения смерти, а также стремления во что бы то ни стало доказать, что нечто возможно. Все это с устрашающей точностью подходит к моей теперешней ситуации.

Я писатель, и ощущаю себя живым трупом. На моем месте вы бы чувствовали себя точно так же, если бы ни свет ни заря прилетели в Грэнд Рэпидс, штат Мичиган, и обнаружили, что попасть в свой номер сможете только через три часа. Вообще-то достаточно уже того, что вы прилетели в Грэнд Рэпидс, штат Мичиган. Если вы житель Грэнд Рэпидс, штат Мичиган, пожалуйста, сочтите это за шутку. А вот все остальные наверняка решат, что я отнюдь не шучу.

Идти мне некуда, вот я и стою, прислонившись к камину. Ну, или к чему-то вроде камина. На самом деле я даже не знаю, что это. Сделано оно из меди и какого-то пластика; по всей видимости, проект принадлежит архитектору с большого бодуна. Что тотчас вызывает в памяти еще один любопытный факт. В одном месте Транссибирская магистраль делает большой крюк — и все потому, что когда царь (не помню, какой именно, ведь я не у себя дома в кабинете, а стою, прислонясь к какому-то безвестному «шедевру» в штате Мичиган, и книг здесь нет) объявил, что надо проложить магистраль, он взял карандаш и линейку и с их помощью провел на карте линию. Линейка оказалась неровной.

Я пишу эту статью, опираясь на какую-то безымянную ошибку архитектора, и, главное, не на «Макинтоше». Писал бы, но мой «PowerBook» разряжен (подумайте только — назвать вещь в честь ее главного недостатка; это из той же оперы, что и Гренландия). У меня есть с собой зарядное устройство, но я, даже при большом желании, не могу его никуда воткнуть. Оно может работать от любого напряжения, но у него нет универсальной вилки. Зато есть большая балбышка в английском стиле, с тремя штырями, которая напоминает вам о том, что если вы не купили переходник до того, как вылетели из Хитроу, вам, мягко говоря, не повезло. За пределами Британии невозможно приобрести переходник для британских вилок. Уж мне-то известно. Я пытался, когда столкнулся с подобной проблемой со старым «Мае Portable». (Я не собираюсь отпускать шуточки в адрес «Мае Portable», в этом достаточно преуспела фирма «Apple». Черт побери. Я же сказал, никаких шуточек.) В конце концов мне пришлось купить американское зарядное устройство. То есть пришлось попытаться купить. Ничего не вышло. Они продавались лишь в комплекте с новыми «Мае Portable». Я десять дней носил мертвый «Мае Portable» и иногда использовал его как подставку для бутербродов, потому что это все-таки легче, чем носить с собой стол. (Черт, опять шучу.)

Хотя с моим «PowerBook» у меня совсем другая проблема. Я еще не совсем дурак. На этот раз я взял с собой переходник. Хотя все же немного сглупил, потому что он в моем чемодане, который я только что отдал гостиничному портье, в то время как сам жду здесь битых три часа, пока моя комната будет готова.

Так что же я сейчас делаю? Пишу от руки? Вы что, шутите? После десяти лет работы на компьютере я вообще разучился писать. Я знаю, что окончательно разучиться невозможно. Это примерно то же самое, что есть палочками: привыкнув к этому, вы уже не утратите навык. Но дело в том, что я чаще пользовался палочками, нежели ручками. Так что нет, я не пишу от руки. И я не говорю в эти ужасные маленькие диктофоны, которые неумолимо записывают ваше молчание, пока вы отчаянно пытаетесь придумать, что сказать. Но как только вы его выключаете, ваши мозги вновь начинают работать.

Нет. Сейчас я сижу на каком-то стуле и пишу все это на новом карманном компьютере «Psion Series За». Я приобрел его в беспошлинном магазине в Хитроу, можно сказать, скорее шутки ради, чем для дела, но должен сказать, что он неплох. Он работает.

Можно мне сначала сказать кое-что о беспошлинных магазинах, прежде чем я продолжу рассуждать о моем малыше? Дело не в том, что товары в них не дешевле. Они дешевле. Слегка. Делая там покупки, вы все же экономите небольшую сумму денег. Конечно, затем вы потеряете, и уже кругленькую сумму, на налогах, если забудете, что вам нужно декларировать таможенникам все, что вы приобрели беспошлинно, когда возвращаетесь обратно в страну.

Товар можно назвать беспошлинным только в том случае, если вы собираетесь провести остаток дней своих в самолете. Так что же случается, если вы покупаете что-нибудь в беспошлинном магазине незначительно дешевле, чем если бы вы купили то же самое в крупном универмаге? Это значит, что большая часть денег, сэкономленных на пошлинах, идет в сундуки этих магазинов, а не на нужды здравоохранения (или, в конце концов, на ядерные подводные лодки). Так зачем же я приобрел мой «Псион» в беспошлинном магазине? Только потому, что я полный идиот.

Ну да Бог с ним. Мой статус повысился. Мне нашли комнату. Я распаковал вилку переходника. Мой «PowerBook» заряжается. Я пока еще не пользуюсь им, потому что в данный момент лежу в ванне. Поэтому я продолжаю пользоваться «Псионом». До этого я ни разу ничего не писал в ванне. Бумага размокает, ручки не пишут в вертикальном положении, пишущую машинку неудобно держать на животе, и если вы готовы пользоваться «PowerBook» в ванной, могу предположить, что это не ваш собственный «PowerBook».

Но такое вполне возможно. Вы можете писать на карманном компьютере — раньше я даже не представлял, что это такое. Однажды я пытался воспользоваться «Sharp Wizard», но ничего не вышло, потому что клавиатура была расположена в алфавитном порядке, а это никуда не годится. Просто недоразумение какое-то — располагать буквы в алфавитном порядке. Думаю, что основания для этого были таковы: не каждый знает qwerty (довольно странно печатать qwerty как слово; попытайтесь сами, и тогда поймете, что я имею в виду), но уж алфавит-то знают все. Это правильно, но совсем не важно. Люди представляют алфавит как одну цепочку букв, а не как две. Так что все равно приходится отыскивать каждую букву. Так почему бы не использовать qwerty во благо людей, которые его знают?

Я также пытался работать на «Sharp Wizard-8200», который побольше размером. Там клавиатура в виде qwerty, но отсутствуют переносы. Можете себе это представить? Сейчас даже в «Etch-a-Sketch» есть переносы слов.

Еще одна трудность в использовании карманных компьютеров — слишком маленькие клавиши. Вот где загвоздка. Вы в любом случае проигрываете. Если машинка мала настолько, чтобы уместиться в вашем кармане, она слишком мала и для того, чтобы на ней печатать. Ладно, я нашел выход. Не судите строго, если вам это уже известно; возможно, я последний, кто до этого додумался. В общем, так: сжимаете компьютер ладонями и печатаете большими пальцами. Серьезно. Это работает. Поначалу довольно непривычно, руки болят, потому что мышцы не тренированы, но привыкаешь быстро. Я уже написал тысячу слов.

Теперь возникает несколько любопытных вопросов. (По крайней мере для меня. Вы же как хотите.) Например, как быть с вводом информации? Я, например, пришел едва ли не в телячий восторг, узнав, что не за горами возможность ввода информации с голоса или написанной от руки. Но ведь вам известно не хуже меня — да что там, любому, кто пытался работать с «Windows» или чем-то вроде того, — что на деле все обстоит не так гладко, как бывает в теории, или по крайней мере пока еще обстоит. Большая часть времени и усилий, которые уходят на то, чтобы заставить работать технику, которая пока еще отказывается работать, попросту не окупают себя и бесполезны для пользователей, хотя мы, со своей стороны, бываем рады всем этим штучкам-дрючкам.

Пока еще далек тот день, когда вы, например, скажете: «Хэл, открывай посадочный люк № 2» — в полной уверенности, что Хэл поймет, что вам не терпится сгинуть где-нибудь на задворках системы Юпитера. Подозреваю, что мне еще долго ждать, прежде чем я смогу надиктовать компьютеру заметку вроде этой и в результате получить что-то хоть мало-мальски членораздельное, не говоря уже о точности.

Сколько раз мне на глаза попадались старые карикатуры, на которых секретарша судорожно записывает буквально все, что ей говорит босс, в том числе и такие фразы, как «Это можете не записывать» или «Последнее предложение вычеркните». Боюсь, что и с компьютером, прежде чем тот поймет, чего мы от него хотим, придется хлебнуть того же горя, что и с дурой-секретаршей. Что касается ввода написанного от руки, как я уже сказал выше, десять лет клацанья по клавиатуре довели мой почерк до такого состояния, что я сам не понимаю, что пишу. Поэтому не берусь судить, каковы шансы компьютера разобрать мои каракули. Чего не знаю, того не знаю. Так стоит ли попробовать поискушать судьбу? Думаю, лучше не стоит.

Так что пока нам не остается ничего другого, как пользоваться клавиатурой, а пользоваться клавиатурой — значит работать с qwerty. Но ведь такое расположение клавиш было изобретено как раз для того, чтобы машинистки работали медленнее и клавиши не цеплялись одна за другую. То есть qwerty по определению неэффективно. Тем не менее все попытки заменить ее чем-то другим, например, клавиатурой Дворака, до сих пор заканчивались неудачей. Ведь те, кто печатает, уже набили руку на qwerty и им нет никакого смысла переходить на другую систему.

Так что пусть даже система Дворака и лучше, но к qwerty все привыкли, и, кажется, она всех устраивает. «Зачем чинить то, что еще работает» представляется мне вполне разумным принципом, даже несмотря на то что всю свою жизнь я поступал вопреки нему.

Думаю, однако, что мы наконец достигли той точки, когда самое время все-таки придумать новую клавиатуру. И для этого как ничто другое подходят карманные компьютеры. Такие гиганты, как «Apple» и «Microsoft», и не только они, кажется, заинтересовались этими крошечными личными секретарями, да и я, поработав со своим карманным малышом всего несколько часов, тоже. Это удивительное изобретение и, главное, начало того момента, когда хитроумная штуковина перестает быть просто очередной игрушкой и превращается в нечто такое, чем можно серьезно воспользоваться, даже лежа в ванне.

Уже давно было известно, что qwerty, как говорится, не фонтан. Теперь же мы достигли того момента, когда ясно как божий день, что она никуда не годится. Ясно, как божий день, что она никуда не годится (Именно так, напечатано мною дважды!) Надеюсь, что неудача, которая постигла клавиатуру Дворака, не охладила пыл разработчиков. Смею предположить, что они внимательно изучают, каким образом народ берет в руки карманные компьютеры, куда сами по себе ложатся пальцы и каким образом можно переосмыслить сам принцип расположения клавиатуры. Как бы я был им благодарен, если бы мои большие пальцы не затекали и не болели, как сейчас. Я доказал себе, что на карманном малыше печатать можно, но, как и Брэнвилл Бронте, боюсь, не смогу с тем же успехом повторить этот эксперимент завтра.

Мы замечаем вещи тогда, когда те не работают. Исправные проходят мимо нашего сознания. Мы замечаем компьютеры, но не замечаем ручки. Замечаем электронную почту, но игнорируем письма в конвертах.

 

Хвостатые довески

 

По-моему, пора объявлять войну хвостатым довескам. Сегодня, например, очередная их партия пришла вместе с утренней почтой. Я заказал себе в одном американском посылторге новый оптический привод для компакт-дисков, а так как я живу в странном и далеком месте под названием «Заграница», а еще потому, что имею привычку странствовать вроде почтового голубя, мне ужасно не терпелось узнать, когда я его заказывал, работает ли он от универсального питания.

Универсальное питание — это такая штука, которая позволяет вам пользоваться электроприборами независимо от того, в какой вы стране. Более того, даже если вам известно, в какой стране вы находитесь (что, между прочим, может оказаться куда большей проблемой, чем вы подозреваете), — просто втыкаете себе вилку в розетку, и ваш старый добрый «Макинтош» сам делает выбор. Этот принцип называется «Воткни и Пляши»[29]. По крайней мере, так его называет «Майкрософт», потому что он еще не обзавелся тем, что есть у «Макинтоша». В мире же «Макинтоша» принцип этот работает так давно, что никому и в голову не пришло давать ему какую-то кличку. Сейчас уже никого не удивишь тем, что компьютерная периферия выпускается в расчете на универсальное питание — правда, не вся. Вот почему мне и было любопытно узнать.

— Да-да, не беспокойтесь, — заверил меня продавец по имени Скотт.

— Вы уверены? — все-таки переспросил я.

— Да, — повторил Скотт. — Техника рассчитана на универсальное питание.

— Вы точно уверены?

— Да.

Сегодня утром я получил мой заказ. И первое, что увидел, — что заказанный мною проигрыватель не имеет адаптера универсального питания. Зато вместо него я обнаружил «хвостатый довесок». Моя квартира уже полным-полна этим хламом, и я не знаю, куда мне его девать. Более того, я не в состоянии понять, каким приборам предназначается добрая половина этих хвостатых довесков. И, что еще важнее, я не знаю, куда подевались хвостатые довески у половины имеющейся у меня техники. И, что самое противное, почти все из этих хвостатых довесков, включая и тот, что прибыл ко мне сегодня утром, это хвостатые довески, работающие исключительно от американского напряжения в 120 вольт, что означает, что их нельзя использовать в такой стране, как «Заграница» (или «Загр» на бланке заказа). Но я все равно хранил их, на тот случай, если возьму штуковину, к которой они подходят, — при условии, что я знаю, к какой штуковине они подходят, — с собой в США.

Вы можете спросить: о чем это он?

Хвостатые довески, которые так действуют мне на нервы (кстати, они не единственный вид хвостатых довесков, заполонивших собой мир микроэлектроники), — это переходники для ноутбуков и карманных компьютеров, всяких там проигрывателей, кассетных магнитофонов, автоответчиков, акустических колонок и прочих чрезвычайно нужных прибамбасов, которые необходимо переключать с напряжения в 120 или 240 вольт на 6 вольт, постоянного тока. Или 4,5 вольт постоянного тока. Или 9 вольт. Или 12. При пятистах миллиамперах. Или трехстах. Или тысяче двухстах. Обычно у них на вилках положительные концы и отрицательное покрытие, если, конечно, они не принадлежат к тому типу, у которого все наоборот. К тому моменту, когда вы наконец перемножите все эти переменные, убедившись, сколько, однако, выпускается всякой всячины, я сумею набить кладовки у себя дома хвостатыми довесками, которые для меня все на одно лицо, то есть хвост; проверить же, что к чему подходит, можно только методом научного тыка. Но чаще, однако, я просто иду и покупаю себе другую такую штуковину по цене, от которой воздух в буквальном смысле слова покидает мое тело.

Возникает вопрос: зачем? Нет, у меня, конечно, имеется на сей счет одна теория, а именно: довески — это что-то вроде «Ксерокса», который только для того и существует, чтобы продавать нам картриджи с тонером. Вот и «Сони» на самом деле торгует хвостатыми довесками.

Другая возможная причина заключается в чистой воды идиотизме. Трудно поверить, согласитесь. Просто не укладывается в голове, как это самые золотые из золотых мозгов человечества, заправившись от самой вкусной пиццы, которую только можно купить за деньги, вдруг в какой-то момент не выдали мысль вроде: «А не лучше ли перевести всю технику на стандартное напряжение постоянного тока?»

Нет, я по образованию, конечно, не инженер-электрик, и то, чего мне хотелось бы, невозможно по определению. Может, и в самом деле оптический привод или проигрыватель для компакт-дисков должен в обязательном порядке потреблять 600 миллиампер и никак не меньше. Например, 500. Или же иметь отрицательный полюс на конце вилки, а не на покрытии. И будь хоть что-то чуть-чуть не так, он или расхнычется, или зажарит сам себя. Но я почему-то никак не могу отделаться от подозрения, что если запереть создателя этой чудо-техники где-нибудь в чулане и поизводить сутки-другие ароматами пиццы, глядишь, и нашелся бы способ приспособить любой прибор (может, даже эту новую штуковину под названием «Pro», о которой говорят так много хорошего) под стандартное напряжение постоянного тока.

Собственно говоря, стандарт уже более или менее существует, хотя и довольно странный. Сейчас мало кто курит за рулем, а углубление в приборной доске, в которое когда-то вставлялась зажигалка, теперь чаще всего служит источником питания для мобильного телефона, проигрывателя компакт-дисков, факса и даже, если верить недавней и совсем уж фантастической телерекламе, кофеварки. Но так как эта розетка первоначально имела совершенно иное назначение, у нее совершенно не те размеры и ужасно неудобное место для подключения тех приборов, которыми мы пользуется сейчас. Так что самое время заняться и довести ее до ума.

Самое важное, чем мы обязаны этому удивительному и, главное, совсем неожиданному решению, это возможный стандарт напряжения постоянного тока. Разумеется, выбран он наобум, но может, нам все-таки стоит поблагодарить судьбу, что в кои веки своим существованием он обязан безвестному автомеханику, а не Комитету по компьютерным стандартам? Сохраните уровень напряжения и создайте новый, компактный адаптер — вот вам и новый стандарт!

Польза очевидна — вам понадобится всего один-единственный адаптер для всего, что у вас есть! Подумайте только! Нет, разумеется, не один, а целая дюжина, но зато совершенно одинаковых! Целая коробка, и все как один! Они станут для вас чем-то вроде, скажем… лампочек. Нет, не то, лампочки все же бывают разного напряжения и формы. Главное преимущество универсального адаптера в том, что лампочкам до него далеко.

Вы не только будете избавлены от лишней головной боли и прочих неудобств. Нет, введение нового стандарта повлечет за собой новые усовершенствования. Розетки там, где удобно вам, а не автопроизводителям. Розетки постоянного тока в квартирах и на работе, они же в подлокотниках самолетных кресел…

Вынужден буду признаться: несмотря на всю мою любовь к «PowerBook», который сейчас делает примерно 97,8 % того, что когда-то делал мои старый громоздкий динозавр, я перестал пользоваться им в самолетах. Знаю-знаю, наслышан обо всех этих уловках, позволяющих продлить жизнь батареи, — все эти режимы пониженного потребления энергии, диски ПЗУ, передышки в работе процессора и т. д. и т. п.

Проблема в том, что мне все это особенно ни к чему. С меня достаточно, если я попытаюсь читать журнальчик, из тех, что раздают пассажирам, — тот же заряд отрицательных эмоций. А вот будь в подлокотнике розетка постоянного тока, я бы смог немного поработать, или по крайней мере мне было бы чем заняться. Уверен, что представители авиакомпаний наверняка скажут: «Да, но если мы на это пойдем, наши самолеты начнут падать с небес на землю». Но они всегда так говорят. Более того, мне известно, что их самолеты и без того падают с небес на землю, с той разницей, что не так часто, как то можно предположить из слов представителей авиакомпаний. Так что я, например, рискнул бы. В великой войне против хвостатых довесков любые жертвы оправданны.

Журнал «Mac User»

Сентябрь 1996 года

 

Мы почему-то терпим неудобства от современных приборов, хотя нам надо, чтобы они просто работали. А как узнать, какой из них современный? Такие обычно снабжают руководством по эксплуатации.

 

Что нам терять?

 

Самые революционные идеи, как правило, осеняют нас тогда, когда мы задумываемся, как бы нам избавиться от чего-то старого, а не когда ломаем голову, пытаясь изобрести нечто новое. Взять, например, аудиоплейер. Собственно говоря, что он прибавил к кассетному магнитофону? Наоборот, он избавил нас от усилителя с колонками, породив таким образом совершенно новый способ слушать музыку и новую промышленность. А новая камера от «Сони», «Handycam», с блеском решила проблему крупного плана — оказалось, что эта в общем-то ненужная функция стоит немалых денег, делает камеру громоздкой, а самое главное, любительские съемки, сделанные с ее помощью, совершенно невозможно смотреть.

Не исключено, что таким же самым образом «Сони» выкинет на рынок новый хитроумный видеоплейер, который только записывает, но не воспроизводит, и видеокомпании будут вынуждены выпускать кассеты, записанные в режиме скоростной перемотки вперед.

Чип RSCP устроен по гениальному принципу, позволяющему быстро расправляться с легкими вещами, оставляя решать те, что позаковыристее, кому-то другому. (Я, конечно, преувеличиваю, но согласитесь, в этой идее что-то есть.) Отлично приготовленный сухой мартини тоже основан на замечательном принципе — готовить его так, чтобы от мартини осталось одно название.

Технологические прорывы случаются и тогда, когда вы замечаете, что можно избавиться от части проблемы. Возьмем, к примеру, алгебру (а значит, и все компьютерное программирование), которая основана на том, что можно попросту избавиться от всех этих вечно сбивающих с толку чисел. Или новую, усовершенствованную Британскую справочную службу. Пару лег назад, или около того, там ввели нечто доселе неслыханное — стоило вам набрать 192, как вам сразу же, и причем вежливо, давали ответ, и как! С сочным шотландским акцентом.

Оказывается, справочную службу взяли и одним махом перевели в Абердин, где там у них полным-полно вежливых и воспитанных людей, которым не нужно платить высокую лондонскую зарплату. Какая-то умная голова в «British Telecom» сочла, что место — не самое главное, а проблема расстояния и связанных с ним издержек легко решаема, если на нее попросту закрыть глаза (правда, им все-таки придется учесть эту немаловажную деталь). Протянув еще несколько сотен миль кабеля, они могли с тем же успехом перевести справочную службу куда-нибудь с глаз подальше, на остров Святой Елены или Фолклендские острова, решив заодно проблему занятости в тех краях, где до этого единственной отраслью было разведение овец. Фолкленды, например, могли бы также заявить о своем праве на Аргентинскую справочную службу, глядишь — министерствам иностранных дел обеих стран было бы чем заняться.

В Интернете, что ни возьми, обязательно отыщется нечто такое, чем можно пожертвовать, и положение в пространстве — тому пример. Бродить по мировой паутине — все равно что оказаться в мире, где каждая дверь на самом деле сродни волшебным штучкам-дрючкам научной фантастики, пройдя через которую, попадаешь в совершенно иное измерение. Нет, не сродни, а именно такая. И попытаться до конца осмыслить все, что это влечет за собой, подобно тому как в самом начале эры кинематографа киношники пытались понять, к чему приведет возможность перемещать камеру. Что еще может выпасть из нашей модели?

В последние годы кто только время от времени не загонял меня в угол своими вопросами — и суетливые издатели, и журналисты, и радиорепортеры, и кинопродюсеры. Причем все как один донимали меня вопросом: как, по-моему, повлияют компьютеры на область их деятельности? В течение длительного времени большинство из них тешило себя надеждой, что я скажу в ответ нечто не совсем вразумительное, что может быть истолковано как «не очень». (Людям нравится запах типографской краски, им нравится запах попкорна, им нравится смотреть программу, которую в данный момент смотрят и их соседи, им нравится, что газеты полны статей, которые они могут с полным правом не читать, и т. д.)

Но ответ на этот вопрос не так прост, потому что сам вопрос зиждется на неверной модели. Это все равно что попытаться объяснить Амазонке, Миссисипи, Конго и Нилу, как изменится их жизнь, если они отныне будут не впадать в Атлантический океан, а вытекать из него. Главное — понять, что правила поведения обычных рек будут к ним больше не применимы.

Давайте задумаемся, что произойдет, если журнал перестанет быть полноправной рекой, а будет всего лишь потоком в общем информационном океане. В мировой сети уже начали появляться журналы, но по сути своей это ряд взаимосвязанных страниц, а в мире взаимосвязанных страниц границы между «журналом» и «не-журналом» или «журналом А» и «журналом Б», особенно с точки зрения пользователя Интернетом, весьма расплывчаты. Как только мы избавимся от идеи листов глянцевой прессованной целлюлозы, переплетенной в отдельные книжки, так же, по отдельности, продаваемых, то что, собственно, у нас остается? Я имею в виду, что полезного?

С точки зрения читателя, веб-журнал полезен в той же мере, что и бумажный, — это собрание интересных для нас фактов в легко доступной форме, плюс такое преимущество, что он дает нам возможность быстрого и беспрепятственного доступа к другим фактам из той же области, чего бумажный журнал лишен. Пока все идет гладко.

Но как быть с издателями? Что, собственно, им продавать? Что им вообще делать, коль теперь у них нет пачек глянцевой бумаги, за которые любопытный читатель готов выложить свои кровные? Нет, конечно, все зависит от того, в какой области они работают. Но сколько людей занимаются совсем не тем, что вы о них думаете.

Например, «Ксерокс» на самом деле торгует картриджами с тонером. А все эти разговоры о том, что они якобы разрабатывают и продвигают на рынок современную копировальную технику, — обыкновенное очковтирательство, потому что на самом деле они гребут огромные бабки, торгуя картриджами с тонером.

Телекомпании занимаются отнюдь не трансляцией телепрограмм для зрителей — на самом деле они поставляют зрителей рекламе. Именно поэтому на «Би-би-си» сейчас у всех болят головы — ведь они занимаются совсем не тем, чем их конкуренты.

Вот и с журналами то же самое — каждый проданный экземпляр в действительности не что иное, как попытка покрыть кошмарные издательские расходы на печатание этой макулатуры и, что еще важнее, очередная циферка в объеме проданного тиража. А полные сведения об объеме проданного тиража издатель передает рекламодателям.

На мой взгляд, реклама на страницах периодики — это целая проблема. Лично я ее ненавижу. Она заслоняет собой текст; в конце концов тот превращается в унылую серую речонку, терпеливо прокладывающую себе русло между огромными, кричащими, напоминающими рекламные щиты разворотами, пока те наперегонки друг с другом пытаются привлечь ваше внимание к тому, что вам совершенно не нужно.

Первое, что приходится делать, покупая журнал, — это энергично потрясти его над мусорной урной, чтобы из него вылетели все эти навязчивые купоны, пакетики, компакт-диски и бесплатные щенки-лабрадоры, от которых сам журнал нещадным образом раздувается и делается похож на амбарную книгу вашей бабушки. Ну а потом, когда вы все-таки чем-то заинтересовались и хотите купить, информацию о нужной вам вещи уже не найти, потому что она содержалась в номере за прошлый месяц, который вы давным-давно выбросили.

В прошлом месяце я купил себе новую фотокамеру, а к ней целую кучу журналов о фотокамерах, надеясь найти в них рекламу и отзывы о тех моделях, которые меня заинтересовали. Как видите, хотя я обычно и пропускаю мимо своего внимания 99 % попадающейся мне рекламы, иногда я все же интересуюсь ею, чтобы сделать правильный выбор. Вот вам очередная неувязка — нечто такое, что само так и просится выпасть из системы.

Если побродить по вебовским журналам (например, по «Hot Wired»), вы обнаружите то там, то здесь не слишком бросающиеся в глаза спонсорские иконки, на которые при желании можно кликнуть мышкой. Сначала вам просто хочется взглянуть, что там, а если заинтересуетесь, то ссылка за ссылкой доберетесь до исчерпывающей и весьма полезной информации об интересующем вас продукте. И для рекламодателя куда полезнее найти одного потенциального покупателя, чем своей назойливостью выводить из себя 99 тех, кому она не нужна. Более того, рекламодатель получает на редкость точную обратную связь. Теперь он безошибочно знает, сколько людей заглянули на его сайт, как долго они по нему бродили. И если окажется, что реклама оставила народ равнодушным, если на яркую иконку так никто и не клюнул, ее быстро уберут. Те же, что пользуются популярностью, будут еще долго привлекать к себе потенциальных покупателей.

Рекламодатели платят веб-журналу за возможность размещать свои ссылки на наиболее посещаемых страницах — и, смотришь, идея заработала. Она оказалась — мне это нередко приходится слышать от других, причем всякий раз брови удивленно ползут вверх, — на редкость плодотворной. И можно легко пожертвовать расхожим заблуждением, будто реклама всенепременно должна быть кричащей и навязчивой.

Это лишь одна из моделей, по которой устроены веб-журналы, и она предоставляет читателям полную свободу. Есть и другая, которая вскоре вступит в действие, как только станет возможным наводнить Интернет виртуальными деньгами. Идея такова — взимать с читателя за просмотр популярных веб-страниц символические суммы. Гораздо меньшие по сравнению с теми, которые вы тратите на покупку бумажных газет и журналов, — ведь вам больше не придется из своего кармана оплачивать рубку всех тех деревьев, которые затем были пущены на изготовление целлюлозы, оплачивать бензин для грузовиков, которые эти журналы и газеты развозят, плюс жалованье спецам из отдела маркетинга, которые любят превозносить себя за то, какие, мол, они умные. Читательские денежки теперь пойдут непосредственно автору статьи и еще немного издателю веб-журнала, а деревья пусть себе и дальше растут в лесу. Что до умников из отдела маркетинга, то им ничего не останется, как помалкивать в тряпочку, пропустив вперед тех, кто действительно того заслуживает.

«Но почему автору пойдут не все читательские деньги?» — слышу я, как вы (да и я сам) спрашиваете меня. Возможно, и все, если он согласен просто скинуть свои творения в веб-океан, в надежде, что кто-то проявит к ним интерес и выудит оттуда. Но, как и любой океан, веб-пространство то и дело завихряется течениями и водоворотами. Вот тут-то и нужен издатель, задача которого как раз и состоит в выуживании интересных материалов. Обнаружив, он помещает их в те потоки и течения, в которые чаще всего ныряют читатели в поисках нужной им информации, — собственно говоря, этим издатель занимается и сейчас. Разница в том, насколько быстро реагирует рынок, с какой скоростью будут возникать и распространяться эти течения и в какой степени контроль за ними переместится от тех, кто лишь создает видимость бурной деятельности, к тем, кто создает нечто действительно нужное.

И тогда можно будет спокойно избавиться от тонн мертвой древесины.

Британское издание журнала «Wired» № 1

1998 год

 

Путешествие во времени

 

Путешествие во времени? Я просто уверен, что существуют люди, которые регулярно переносятся назад из будущего, вечно вмешиваясь в наши повседневные дела. За подтверждением не надо далеко ходить. Я говорю вот о чем: всякий раз, пытаясь получить компенсацию по страховке, мы неожиданно обнаруживаем, что то, чего мы добиваемся, бесследнейшим образом исчезло из страхового полиса.

 

Предатель

 

Мне нередко задают вопрос, не чувствую ли я себя чем-то вроде предателя. Двадцать лет назад, в своей книге «Автостопом по Галактике» я загубил свою репутацию, отпуская шпильки в адрес науки и техники: чего стоили все эти скорбные роботы, вечно застревающие лифты, двери с дурацкими электронными интерфейсами (неужели их нельзя просто открыть рукой) и тому подобное. И вот теперь я превратился едва ли не в главного апологета технического прогресса, как, например, видно из серии радиопередач, подготовленных мной для «Радио 4» — «Автостопом в будущее».

Название, конечно, получилось не подарок, но иногда события выходят из-под нашего контроля и развиваются сами собой.

Есть две вещи:

Первое, не переборщили ли мы в наши дни с комедиями. В детстве я любил спрятаться под кровать со стареньким, купленным на распродаже радиоприемником, и с восторгом слушал тогдашние радиокомедии: «За гранью познания», «Хэнкок», «Морской жаворонок» или даже «Малыш Клисэро», — все, что казалось мне смешным. Это было подобно проливному дождю с радугой в пустыне. Затем пришел черед «Простите, я прочту это снова», а через несколько лет появился «Монти Питон» во всей своей красе.

Что больше всего поразило меня в «Питонах» — и мне все равно, если это попадет в «Уголок Умника», — так это то, что комедия была средством, с помощью которого очень умные люди выражали вещи, которые невозможно выразить никаким иным образом. В уэссексской глуши, в частной школе, где я учился, это было подобно глотку свежего воздуха. Интересно, что Питоны появились как раз тогда, когда другие кумиры молодежи — например, «битлы» — начали постепенно терять популярность. Это напоминало передачу эстафетной палочки. Кажется, Джордж Харрисон однажды сказал нечто подобное.

Но сейчас каждый в своем роде комик, даже девушки, объявляющие прогноз погоды, или дикторы — ведущие передачу. У нас все вызывает смех. Мы теперь смеемся неумно, без внезапного шока, удивления или откровения, а просто безжалостно и бессмысленно. Нет больше ливней в пустыне, только грязь и моросящий дождик, иногда перемежаемый вспышками камер папарацци.

Творческое возбуждение проникло повсюду — в науку и технику: мы по-новому смотрим на вещи, по-новому понимаем вселенную, постоянно появляются новые откровения о том, как устроен мир, как мы думаем, как воспринимаем, как общаемся. Это и есть второе.

Тридцать лет назад мы давали старт рок-группам, теперь даем старт новым отраслям техники, и экспериментируем с новыми способами общения друг с другом, и играем с информацией, которой обмениваемся. И когда одна идея оказывается нежизнеспособной, сразу же появляется другая, еще лучше прежней, а за ней еще и еще. С такой же скоростью в шестидесятые годы рок-группы выпускали свои альбомы.

Всегда наступает момент, когда ты понимаешь, что разлюбил — не важно, человека ли, идею или любимое ранее дело. Даже если ты рассказываешь об этом только себе по прошествии лет: сущий пустяк, неверное слово, фальшивая нота — и ничто уже не будет прежним. Для меня это было высказывание телевизионного комика:

«Вы только посмотрите на этих ученых. Какие же они идиоты! Надеюсь, вы слышали про черные ящики, которые устанавливают на самолетах? Знаете, что по идее их невозможно разрушить? Обычно они не разбиваются. Так почему бы и самолеты не производить из того же материала?»

Публика держалась за животы, хохоча над глупостью ученых, не способных увидеть, казалось бы, очевидную вещь, а вот я чувствовал себя немного не в своей тарелке. Был ли я чересчур педантичен, чтобы почувствовать бессмысленность этой шутки, — ведь черные ящики сделаны из титана, и если самолеты производить из титана, а не из алюминия, они будут слишком тяжелы и просто-напросто никогда не взлетят в небо.

Я начал размышлять над этой шуткой. А если бы так ляпнул Эрик Моркамб? Было бы тогда смешно? Думаю, не очень, но все зависело бы от публики, от того, поняла бы она, что Эрик туп как слоновья задница, — другими словами, им пришлось бы знать кое-что об относительной массе титана и алюминия. Переделать эту шутку, чтобы она не зависела от рассказчика и публики, настроенной против того, кто знает больше, чем они сами, невозможно (если вы думаете, что это навязчивый синдром, проверьте это на собственном опыте).

У меня мурашки по спине побежали и бегут до сих пор. Я почувствовал себя преданным комедией, подобно тому как черный рэп заставляет меня чувствовать себя преданным рок-музыкой. Я даже начинаю задумываться о том, сколько моих шуточек были, скажем так, невежественными.

 

Мой поворот в сторону науки случился году в 1985-м, когда я гулял по лесу на Мадагаскаре. Моим спутником в этой прогулке был зоолог Марк Карвардайн (с которым я впоследствии сотрудничал в написании книги «Больше вы их не увидите»), и я спросил его:

— Объясни-ка мне, что такого особенного в тропических лесах, раз мы должны так о них заботиться?

И он объяснил мне. Объяснение заняло около двух минут. Он рассказал о разнице между лесом умеренных широт и тропическим, и почему в последнем такое разнообразие видов, но в то же время он такой уязвимый. Какое-то время я молчал, и до меня начало доходить, что новое понимание в корне изменило мое видение мира. Словно я только что ухватился за ниточку, которая поможет распутать клубок запутанных связей и зависимостей вокруг нас. В течение нескольких последующих лет я с жадностью поглощал любую новую информацию об эволюционной науке и понял, что полученные в школе знания не подготовили меня ко всему тому, что попадалось мне на глаза. Что касается эволюции — если она не вывернула ваш мозг наизнанку, значит, вы так ничего и не поняли.

Затем, к собственному величайшему удивлению, я обнаружил, что это имеет немало точек соприкосновения с моим все возрастающим интересом к компьютерам. Этот энтузиазм не отличался глубиной — я просто очень люблю играть с разными штуковинами. Сходство заключается в наблюдении за тем, как сложные вещи являются результатом простых, повторенных бессчетное количество раз. Очень просто понять это на примере компьютера. Какие бы сложные вещи ни делались на компьютере — моделирование турбулентности ветра, экономические прогнозы или блик света в глазу воображаемого динозавра, — все эти вещи получаются из простых кодовых линий, которые начинаются с прибавления единицы к единице, проверки результата и затем снова то же самое. Способность видеть сложные вещи, вытекающие из вещей простых, — одно из величайших чудес нашего века, более великое, чем шагающий по Луне человек.

Намного труднее заметить это в эволюции жизни — временные шкалы широки, а наши перспективы осложняются тем, что мы изучаем самих себя. Однако изобретение компьютера впервые позволило нам почувствовать, как это работает, — точно так же, как изобретение гидравлического насоса помогло понять механизм работы сердца и кровообращения.

И вот еще почему невозможно отделить науку в чистом виде от техники: они питают и стимулируют друг друга. Так, последнее чудо компьютерной мысли — передача звука в формате mpЗ из одного компьютера на другой через все континенты. Если заглянуть в его внутренности и породившую его инфраструктуру, которая, в свою очередь, стала его частью, — чудо это не менее интересно, чем механизм деления клетки, чем формирование мысли в мозгу, или жук, пожирающий в чащобе тропического леса Амазонии свою добычу.

Все это часть одного и того же общего процесса, и мы, в свою очередь, тоже его часть — вот где генерируется наша творческая энергия, и она в любое время победит комиков, телевидение и футбол.

Октябрь 2000 года

 

Дайте людям заполнить вопросник, и они начнут завираться. Один мой друг как-то раз готовил анкеты для заполнения в Интернете. По его словам, полученная информация о положении дел в мире оказалась весьма обнадеживающей. Например, известно ли вам, что почти 90 % населения — главы собственных компаний и зарабатывают более миллиона долларов в год?

 

---

Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 175; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!