Глава 2. Гриффиндор против Слизерина.
Не так, как кажется(слэш) Проект "Поттер-Фанфикшн" http://www.fanfics.ru Автор:robix Бета:IndiaFilm - elvira.ts@gmail.com Переводчик:Aldream - aldream@box.vsi.ru Источник: http://www.efpfanfic.net/viewstory.php?sid=52812 Пэйринг:ГП/ДМ Рейтинг:NC-17 Жанр:Romance Размер:Макси Статус:Закончен Саммари: Предупреждение: AU, ООС, Слэш Саммари: – Нет, это невозможно! Вы меня разыгрываете! – Мистер Поттер, я никогда не шучу над своими студентами! – Мадам Помфри, но Вы только что сказали, что… – Да, и подтверждаю! Вы – слизеринец!
Глава 1. Первое столкновение.
— Ты уверен, что он согласится? Без сомнений?
— Да, друг мой, не сомневаюсь. Мой сын сделает все, что я прикажу ему, — прошипел мужчина у камина.
— Тебе не кажется, что после июньских событий все это больше не имеет смысла?
— Мне странно слышать твои слова!
— Но ты не можешь его заставить. Он почти совершеннолетний и может сделать другой выбор.
— Я могу, и я это сделаю, — воскликнул блондин. — Он рожден для великих дел, его единственная цель — прославить свой род. Он должен исполнить ему предназначенное и вписать свое имя в анналы магической истории.
— Но он всего лишь мальчик, а война уже почти закончена!
— Он, прежде всего, Малфой, а война, мой дорогой Астор, начнется вновь!
Двое мужчин, казалось, целую вечность смотрели в глаза друг другу, потом сидящий на диване брюнет, сделав глоток бренди из своего бокала, первым нарушил тишину:
— Люциус, ты не должен забывать, что Поттер практически свел к нулю все наши усилия. Смерть Темного Лорда значительно пошатнула верность идеалам у большинства его последователей. Многие перешли на другую сторону, и его могущество и величие постепенно забываются.
— В свое время они за все заплатят! — с ненавистью прошипел блондин. — И в первую очередь этот маленький ублюдок!
— Осталось совсем немного тех, кто все еще верен идее…
Но другой Пожиратель перебил его:
— А что насчет тебя, Забини?
— Ты прекрасно знаешь, что я буду с тобой в любом деле, которое ты начнешь. Только я думаю, что мы не должны вовлекать в это наших сыновей.
— Не должны вовлекать? Что ты хочешь этим сказать?
— Ты разве не хочешь предоставить им право выбора?
— Выбор? Ты же не думаешь, что я одобрительно похлопаю Драко по плечу и поздравлю его с удачным выбором, если он решит жениться на грязнокровке?
— Но разве не это должен сделать отец? — спросил Забини, поднимаясь. — Ведь мы желаем своим детям только добра.
— Во имя их же блага, Астор, мы не должны позволить им разрушить свое будущее собственным выбором, — вышел из себя блондин, не веря, что слышит подобные речи от своего друга. — По-твоему, я должен спокойно смотреть, как мой единственный наследник прожигает свою жизнь, как разрушает все, что я создал для него, как плодит всюду незаконных детей и отказывается от семейного состояния во имя неизвестно каких целей? Он — Малфой! Он не может пренебречь своим долгом. Если он дорожит своей жизнью, он не может меня ослушаться.
— Как ты можешь говорить так о своем сыне?
— Можно узнать, гиппогриф тебя задери, что ты несешь? Почему такая перемена мнения?
— Потому что я понял, что после Каролины Блейз — единственный, кого я люблю в этом мире. Потому что в Азкабане у меня было время подумать и осознать ошибки, которые я совершил. Потому что сейчас я хочу надеяться, что у меня есть шанс хоть что-то исправить. Не знаю и, если честно, не верю, что он даст мне такую возможность, но я хочу попытаться! Я не хочу потерять его!
— О, небо! Я почти растроган, — издевательски бросил Люциус, — подумать только, как повлияло на тебя заключение. Я, наоборот, ни на минуту не прекращал думать о том, как сделать своего сына сильнее, хитрее, могущественнее, чем твой покорный слуга, не смотря на то, что он не прислал мне в тюрьму ни одного письма.
Его друг тряхнул головой и промолчал. Люциус воспользовался этим и провозгласил:
— Сделаем так: ты позаботишься о Блейзе, а я о Драко. И время покажет, кто из нас был прав.
— Ты совершаешь ошибку, Люциус. Позволь ему жить так, как он хочет. Это его жизнь. И он не должен прожить ее, боясь и ненавидя тебя.
— Я охотнее предпочту его ненависть, чем жалость.
— Ты думаешь, Блейз жалеет меня? Ошибаешься, мой дорогой, он меня ненавидит всеми фибрами своей души, ненавидит все, что со мной связано, даже собственную фамилию, потому что для него она — синоним смерти. И я тебя уверяю, что Драко думает также.
— Говори о своем сыне, Астор, а моего не трогай, — закричал Люциус, ткнув в собеседника пальцем.
— Да они живут практически в симбиозе. Люциус, как ты можешь быть таким слепым? Они выросли вместе. Они считали себя братьями, которых у них не было на самом деле. Они доверяют друг другу и чувствуют себя при этом прекрасно. Каждый из них сделает все, чтобы другой был счастлив. И я думаю, что их отношения уже вышли за рамки простой дружбы.
— Что ты хочешь этим сказать? — сухо спросил блондин.
— В какой-то момент я подумал, что они любовники, — спокойно сказал Забини.
— ЧТО-О? Ты хочешь сказать, что мой сын ГЕЙ? Думай, о чем говоришь, и не смей больше повторять ничего подобного, Астор!!!
— Да что в этом такого ужасного? Однополые пары также уважаемы, как и разнополые. К тому же сила магии позволяет им иметь детей.
— Прекрати! — взревел Люциус. — Драко женится на чистокровной ведьме, произведет на свет единственного наследника и прославит род Малфоев!
— Да он также может его прославить, будучи геем или бисексуалом! — воскликнул брюнет.
— Он не гей и не бисексуал, и клянусь, если твой сын…
— Успокойся, Блейз не гей и не бисексуал. Этим летом он привез домой несколько подружек, и я застал их в весьма откровенных позах, так что сомневаться в увиденном не приходится. Но одно я знаю точно, Блейз очень любит Драко, и эту их связь мы не сможем разорвать, даже если попытаемся. Они очень близки, они знают друг о друге все до малейших секретов. И это нормально, что они так настроены друг на друга.
— Но это не значит, что один может убедить другого пойти против собственных корней, против своей семьи, — холодно заключил Люциус.
— Ты думаешь, что Блейз может сделать это?
— Я не знаю, это ты мне объясни, что он делает?
— Ты ничего не понимаешь, мой дорогой, у них общие убеждения.
— А если они ошибочны? Ты об этом подумал?
— Ты считаешь его настолько глупым?
— Кого?! — рявкнул блондин.
— ДРАКО!! — Закричал в ответ Забини.
— Нет, но я считаю его слабым и подверженным чужому влиянию.
— Он умеет выбирать! И хочешь ты этого или нет, но он знает, что хорошо, а что –плохо. И я надеюсь, что Драко, как и Блейз, сделает правильный выбор!
— Выбор, который я не одобрю, и от которого ему придется отказаться.
— Завтра он вернется в Хогвартс. Позволь ему прожить там последний год так, как он того заслуживает. Ему семнадцать лет. Он должен только развлекаться и бегать за девчонками. Почему ты хочешь взвалить на него ответственность, к которой он не готов и которой вовсе не хочет.
— Потому что я так решил, Астор, и не пытайся переубедить меня.
— Ты его потеряешь, — прошептал его друг, надевая мантию, которую по приказу хозяина принес домовый эльф.
Если бы холодные глаза Люциуса Малфоя могли бы убивать, Астор Забини, его доверенное лицо и лучший друг, не покинул бы в тот вечер имение. Но к счастью, во имя давней дружбы, что их связывала, один из мужчин перестал раздраженно бормотать: «Посмотрим», попрощался и трансгрессировал, пряча полные слез глаза, а другой остался, обдумывая произошедшее.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Назавтра вокзал Кингс-Кросс был как всегда заполнен, в клубах дыма скрывались вагоны, готовые к отправке в любую точку страны. Многочисленные студенты от одиннадцати до семнадцати лет толкали огромные чемоданы и волшебным образом исчезали, не привлекая внимания спешащих маглов, между девятой и десятой платформами.
Среди пестрой толчеи в этот первый сентябрьский день шел темноволосый юноша с блестящими зелеными глазами. Его появление сопровождалось широкими улыбками, теплыми приветствиями, похлопываниями по плечу и кое-где даже аплодисментами. Гарри Джеймс Поттер, спаситель волшебного мира, направлялся в Хогвартс на последний год своего обучения и чувствовал себя самым счастливым человеком в мире. Он смущенно благодарил и приветствовал многочисленных студентов и их родителей, желая как можно скорее скрыться от этой ненужной шумихи и суеты вокруг него. Он, наверное, первым сел в поезд в надежде, что уж в вагоне никто не станет донимать его.
«Ну вот, еще один учебный год начинается, мой последний год! — подумал он, поднимаясь в Хогвартс-Экспресс, который, пуская клубы пара, сверкающий как никогда, стоял на платформе девять и три четверти в ожидании, пока все студенты займут свои места в купе, чтобы отправиться в лучшую школу магии и волшебства в Европе. — Говорят, что этот год будет самым лучшим и самым трудным, но я надеюсь, наконец, прожить его, как и прочие ученики, развлекаясь и наслаждаясь жизнью. Хочу беспокоиться только о том, что должно заботить меня в моем возрасте: квиддич, уроки и секс. Точнее, сначала секс, а потом уж домашние задания».
Так думал юноша, заходя в купе, затаскивая свой багаж и пристраивая сверху на чемодан клетку с Хедвиг. Он улыбнулся на мгновение, представив себе Гермиону, говорящую: «Гарри, в этом году мы сдаем ТРИТОНы и не можем позволить себе провалить их, ведь от этого зависит наше будущее!». Он передразнил ее, и сам рассмеялся. Он обожал свою подругу, которая от всей души желала им добра, но иногда готов был согласиться с Роном, что выдерживать ее заботу было нелегко.
— Я хочу развлекаться, Герм, учиться и избегать неприятностей, особенно Малфоя, — вслух сказал Гарри, о чем и пожалел мгновение спустя.
— Не волнуйся, Поттер, ты не состоишь в списке моих приоритетов на этот год. Мне есть, чем заняться, вместо того чтобы тратить на тебя время, — раздался холодный голос за его спиной.
Брюнет тяжело вздохнул. Ему совсем не хотелось портить себе настроение, вступая в спор со слизеринским змеем, поэтому он обернулся, улыбаясь, и воскликнул:
— Привет, Малфой, и тебя с возвращением! Хорошо провел каникулы?
— Я провел все каникулы, снуя, как челнок, между домом и Азкабаном, благодаря тебе! Надеюсь, ты доволен?
— Я сожалею о твоих испорченных каникулах, но никак не о твоем сумасшедшем папаше-убийце. Он заслужил это, и я поражаюсь, как он в тысячный раз ухитрился выкрутиться, — воскликнул Гарри, поднимаясь и глядя прямо в глаза своего вечного врага.
Драко поразился, насколько гриффиндорец вырос за лето. Худоба одиннадцатилетнего мальчика сменилась атлетической стройностью юноши ростом метр восемьдесят, чье тело стало гибким и мускулистым, благодаря длительным квиддичным тренировкам, которые довели его до совершенства. Чтобы скрыть охватившее его замешательство, Драко колко заметил:
— Ты должен знать, Малфои непобедимы!
— Мерлин! Я слышал противоположное мнение. Но допускаю, что Малфои непобедимы, только если их не зовут Драко, — возразил Гарри, полный решимости не дать одержать верх высокомерному слизеринцу.
— Нарываешься, Поттер, — прошипел блондин с угрозой, делая шаг в его сторону.
— А что, правда глаза колет, хорек? — спросил брюнет, в свою очередь стараясь ударить побольнее. — Я говорю не только о том, что ты ни разу не обыграл меня в квиддич, но и о том, что ты ни разу не вышел победителем ни из одной дуэли.
Староста серебристо-зеленых задрожал от ярости — брюнет вызывал в нем бешеный гнев, который мог прорваться в любое мгновение. И Драко не осознавал, что не может оторвать глаз от этого магнетического взгляда, отросших до плеч взъерошенных волос цвета воронова крыла, которые обрамляли загорелое лицо. Его вечный противник не только вырос за лето, он стал еще и невероятно привлекательным. Сейчас он был настолько вызывающим и провоцирующим, что представлял собой возбуждающую смесь, которую никак нельзя было назвать прежним Поттером.
Разозлившись на себя за подобные мысли, блондин с ненавистью уставился на Поттера и, намереваясь задеть посильнее, произнес:
— Наслаждаешься, Поттер? Радуешься, что Темный Лорд наконец мертв, и ты отомстил за двух идиотов, которые принесли себя в жертву ради тебя? — добавил он, скрестив руки на груди и опираясь на дверь купе.
Гарри затрясло от ярости, он хотел броситься на наглеца, но удержался и сухо произнес:
— Ты должен благодарить меня, Малфой. Если бы я не убил Волдеморта, ты бы получил симпатичную татуировку на правой руке.
На этой фразе Драко вздрогнул, ничего не ответил и первый раз за время разговора опустил взгляд. Он отвернулся с явным намерением уйти, но Гарри, пораженный его реакцией, воскликнул:
— Черт возьми, Малфой, не говори мне, что ты предпочел бы, чтобы вышло по-другому!
Староста слизеринцев конвульсивно сжал кулаки и, вздрогнув как от удара, прошептал:
— Ты ни хрена не знаешь обо мне, Поттер, так что заткнись.
— Чья бы корова мычала! — возразил брюнет, — Ах, извините, мистер, я не хотел Вас обидеть!
— Ты ничего не знаешь обо мне, — повторил неприветливо блондин, вновь опуская глаза.
Пораженный такой пассивностью, гриффиндорец воскликнул:
— Ты на себя не похож, Малфой! Если ты в самом деле счастлив, что не получил метку, достаточно сказать мне спасибо.
— Спасибо за что? За то, что разрушил мою жизнь? — закричал блондин.
— Разрушил? Да что было разрушать? Если позволишь, я спас тебе жизнь, а не разрушил!
— У тебя свой взгляд на эти вещи, но в следующий раз, когда тебе захочется кому-то помочь, окажи мне услугу, урод ты безродный, избавь меня от своей заботы!
— Ты невероятен, но можно узнать, что я тебе сделал?
— Ты выжил одной проклятой ночью шестнадцать лет назад, — сухо ответил блондин, в его глазах плескалась такая ненависть, что его противник не нашелся сразу с ответом, нервно сглотнул и только потом сказал:
— Сожалею, может быть, в следующий раз…
— Имей в виду, Поттер, в следующий раз тебе так не повезет, — прошипел слизеринец и ушел, хлопнув дверью купе.
Брюнет упал на сиденье и, тряхнув головой, воскликнул:
— Мерлин! В чем проблема этого идиота? Мы, наверное, никогда не сможем с ним нормально поговорить. Вечно он умудряется достать меня.
От размышлений его отвлек звонкий голос его лучшей подруги, которая вместе с Роном, Джинни, Невиллом и Луной затаскивала в поезд свой багаж:
— Наконец-то мы нашли тебя, Гарри!
— Герм, ребята, привет! Как дела? — спросил он, поднимаясь, чтобы обнять друзей.
— Мы в порядке, но ты определенно чем-то взволнован, — крепче обнимая его, сказала Гермиона.
— Привет, дружище, все хорошо? — спросил Рон, пожимая ему руку в их обычной манере и обнимая его мгновение спустя.
— Привет, Рон. Все хорошо, только у меня была небольшая перебранка с …
— Малфоем, — хором закончили за него друзья, и не дав ему ничего добавить, принялись костерить на чем свет стоит блондина и факультет, на котором тот учился.
— Мы видели, как он несколько минут назад входил в свое купе. Он был просто вне себя, — воскликнул Невилл.
— Тоже мне новость, — тихо произнесла Луна, продолжая читать как всегда вверх ногами новый номер «Придиры».
— Итак, это ты был причиной такого бешенства? — спросила Джинни. — Мы слышали, как он проклинал человеческую глупость, но подумали, что он имел в виду своих дебильных телохранителей.
— Человеческая глупость? Это он про меня? Ну, это уже вообще! — удивленно прокомментировал Гарри. — Он явился сюда и начал в своей обычной манере доставать меня. А когда я ему ответил, он взбесился и обвинил меня в том, что, убив Волдеморта, я разрушил его жизнь. И вы считаете, он нормален?
— Нет, кончено, он не в себе, но при этом нельзя сказать, что он не хорош, — сказала Луна, не отрываясь от журнала.
Рон развел руками, как бы говоря: «Не обращай внимания, она в своем репертуаре», и спросил:
— Надеюсь, ты послал его?
— Более или менее. В одно определенное место. Но он сказал мне одну вещь… Он сказал это с такой ненавистью, что я в тот момент подумал, что он действительно хотел бы меня убить.
Эти слова привлекли внимание всех присутствующих, и даже Луна оторвалась от своего журнала и спросила:
— Так что он тебе сказал, Гарри?
— Когда я вышел из себя и спросил, что заставляет его так ненавидеть меня, он ответил — то, что я выжил в ту проклятую ночь шестнадцать лет назад.
— Вот кусок дерьма! Да как он смеет вообще говорить что-то подобное? Ну, в этом году я все же отделаю его, клянусь! Пора уже покончить с этим слизеринским засранцем. Нет, ну каков гад! — рычал Рон, выходя из себя.
— Гарри, не обращай внимания, это же Малфой! — пыталась, как обычно, успокоить его Гермиона, погладив его по щеке. — Когда видишь его, делай как я, отворачивайся и проходи мимо.
— Наплюй ты на этого хорька, он просто завидует тебе, — сказал Невилл, стараясь поймать свою жабу, которая в очередной раз стремилась улизнуть.
— Вы знаете, ребята, это странно, но на какое-то мгновение я подумал, что он действительно хотел сказать о том, что его беспокоит, но потом…
— Я не полезу к нему первым, но надеюсь, что он оскорбит или обидит меня, и тогда я вобью ему в глотку все его белоснежные зубки, — сказал Рон.
— Ребята, давайте не будем портить себе настроение из-за некоторых. Мы же выше этого, — пробормотала успокаивающе Луна, вновь вернувшись к чтению «Придиры».
— Выше, конечно. Когда я поймаю его и надаю ему оплеух, я буду чувствовать себя определенно выше этого, — проскрипел рыжий, разражаясь смехом при виде Невилла, который держал в руках свою полузадушенную жабу.
— Рон, держи свой тестостерон на уровне, пожалуйста, — воскликнула Гермиона, взглянув на часы. — О, нет! Черт побери, уже так поздно, а у меня еще собрание старост, мне надо бежать!
— Пока, красавица, увидимся позже, — сказал Гарри.
— Пока, Гарри, — ответила Гермиона, целуя его в щеку. — Пока, ребята!
С этими словами она развернулась и убежала к головному вагону на собрание старост.
— Не понял, почему это тебя она поцеловала, а нам сказала только «Пока!»? — спросил Рон. Глядя на Долгопупса, лицо которого было все в шоколаде.
— Не дури, Рон, ты прекрасно знаешь, что мы с ней только друзья.
— Ну да, подлый изменщик, только ты получаешь халявные поцелуи, а мы нет! — воскликнул рыжий обиженно.
— Ты закончил, хронический ревнивец? Ты прекрасно знаешь, что между мной и Герм ничего нет, она мне как сестра. И потом ты же помнишь, что она все лето провздыхала о том неизвестном, который разбил ей сердце. Все еще сомневаешься?
— И кто же это? — с любопытством спросила Джинни.
— Тайна, покрытая мраком! — ехидно улыбнулся Рон.
— Навер…ное … он ... слизе… ринец… — с полным ртом невнятно пробубнил Невилл.
— ЧТО? — хором воскликнули все.
— Я сказал, что, возможно, он слизеринец, — проглотив, спокойно сказал Невилл, не обращая внимания на возмущенные взгляды и восклицания: «Что? Что ты сказал?»
Глава 2. Гриффиндор против Слизерина.
Когда солнечным утром первого сентября сияющий Гарри Поттер садился в поезд, чтобы отправиться на последний год обучения в Хогвартс, он и представить себе не мог, насколько этот год будет богат на события. Смерть Волдеморта сняла с его плеч тяжкую ношу. Он чувствовал себя заново родившимся. Теперь он мог спокойно жить, не беспокоясь о том, что должен сделать согласно давнему пророчеству. Первый раз в жизни он чувствовал себя … свободным! Его хорошее настроение не осталось незамеченным: юноша шел, посылая счастливые улыбки всем встречным, включая профессоров.
Даже Колину Криви не удалось разозлить Гарри, когда он случайно сбил его с метлы на одной из изнуряющих квиддичных тренировок.
Даже профессор Снейп в конфиденциальной беседе с профессором МакГоннагал, предварительно взяв с нее клятву, что никто об этом не узнает, признался, что Поттер сильно продвинулся в его предмете и заразил прилежанием своих друзей.
— Не могу поверить, Минерва, но даже Долгопупс стал успевать гораздо лучше, — потрясенно восклицал профессор Снейп, проверив последнее эссе Невилла и выставив за него высокий балл.
— Ты думаешь, это заслуга Гарри?
— А чья же еще? Кажется, что эта его радость и жажда жизни поразили, как вирус, и его друзей. Это такое счастье — не видеть, как Долгопупс взрывает собственный котел, что я готов растрогаться! Я так приятно шокирован впервые в жизни!
— Они сильно продвинулись и в моем предмете. Сначала я думала, что это заслуга мисс Грейнджер, но потом была вынуждена изменить мнение. Такое ощущение, что магическая формула заключается в том, что «доволен Поттер, довольны остальные гриффиндорцы».
— Жаль только, что это не ко всем относится, — грустно сказал профессор зелий и, нахмурившись, добавил, — меня очень беспокоит Драко. Он все время взвинчен, ругается со всеми кроме Забини, и ото всех отдалился. Каждый раз, когда он видит поблизости Поттера, то смотрит на него так, как будто ищет лучший способ убить его. Он похудел, стал хуже учиться, и кажется все время погруженным в свои мысли. Мне кажется, что-то произошло у него дома. Но когда я спросил, он не захотел говорить. Что с ним делать?
— Да, я тоже заметила, что он стал хуже учиться. По моему предмету у него никогда не было высшего балла, но оценки всегда были хорошими. В последнее же время он не может запомнить простейшего заклинания. Он стал плохо готовиться, а две последние классные работы были просто ужасны. Я боюсь, что если так будет продолжаться и дальше, у мальчика будут большие проблемы со сдачей ТРИТОНов.
— Люциус, будь ты проклят! — прорычал Снейп, стукнув кулаком по столу в преподавательской.
— Ты думаешь, без него не обошлось? — спросила замдиректора, убирая волшебной палочкой воду, разлитую коллегой.
— Я не думаю, Минерва, я в этом просто уверен!
— И что же такого он мог сделать, чтобы довести Драко до такого состояния?
— Я не знаю, но у меня есть одно предположение… Как я хочу ошибиться!
— Может быть, дело не в нем? — предположила МакГонагалл, сама не убежденная своими словами.
— Скажи, кто еще может довести Драко до такого состояния, как не этот ублюдок, называющий себя его отцом? — прошелестел Снейп.
Женщина широко распахнула глаза и, глядя на зельевара, спросила:
— Северус, что ты хочешь этим сказать?
— То, о чем ты подумала.
— Ты хочешь сказать… что Люциус … не отец … Драко? — пролепетала МакГоннагал.
Мужчина поколебался, но, осознав, что и так сказал больше, чем должен был, грустно кивнул.
— Но тогда кто? Кто его отец?!
— Какая разница, если он уже умер?
— Умер? — повторила ошеломленная МакГоннагал. — Ты знал его?
— Конечно, я его знал. С ним были знакомы также Лили, Джеймс и его компания.
— Он был вашим ровесником, вашим товарищем?
— Да! — пробормотал Снейп, обхватив голову руками.
— Мертв? Действительно мертв или не хочет признаться? Не говори мне, что это ты!
— Нет, Минерва, это не я. Но скажу начистоту, я бы очень хотел быть его отцом. Драко — особенный мальчик, и ты не представляешь, как больно мне его видеть таким страдающим.
— Дамблдор знает?
Снейп снова кивнул и добавил:
— Скажи мне, чего он не знает?
— Да, он всегда все знает. Но скажи, как получилось, что мальчику никто не сказал? Он имеет право знать!
— Потому что Нарцисса заставила нас поклясться, что мы никому не скажем. Люциус не знает, что Драко не его сын. Если это раскроется, он убьет его без сожаления, также как и его отца, когда он узнал, что та, которую он хотел взять в жены, хочет замуж, но не за него.
— О, Мерлин! Но мы должны что-то сделать, мы не можем позволить ему разрушить мальчику жизнь!
— Ты думаешь, я не думаю об этом. Я каждый день ломаю голову, как избежать драмы. Как я могу подойти к нему и сказать: «Знаешь, Драко, твой настоящий отец был человеком, который любил твою мать больше жизни!» Ты думаешь, он мне поверит?
— Северус, но если Малфой на самом деле имеет планы на Драко, мы должны рассказать мальчику правду, чтобы у него были силы сделать правильный выбор. Нельзя пустить на ветер все усилия и отдать его этому злодею, с которым он не связан даже кровными узами, — заключила МакГоннагал, сжимая руку коллеги, которому ничего не оставалось, как кивнуть в тысячный раз.
Несмотря на благие намерения двух профессоров Драко стал еще более нелюдимым и замкнутым. Больше всего ему хотелось, чтобы все оставили его в покое. Он появлялся на занятиях, но уходил, как только раздавался звонок. Никто не отваживался задержать его. Прошло уже четыре недели, а Северус так и не смог поговорить с юношей, который похудел за это время килограмм на пять.
— Вы видели большего идиота, чем Малфой? — спрашивал Рон, глядя на блондина, ожесточенно терзавшего булочку.
— Что с ним случилось? Я никогда не видела его раньше таким напряженным и агрессивным, — сказала Джинни, удивленная его состоянием.
Гермиона взглянула на Малфоя и вздохнула. После того случая в поезде она смотрела на него другими глазами: несмотря на его все такой же холодный, наглый и высокомерный вид, она была уверена, что он страдает.
— Гарри, мне нужно с тобой поговорить, — прошептала она другу на ухо. Тот в очередной раз собирался почитать «Квиддич сквозь века» и не сразу ее услышал. Поняв это, девушка выхватила книгу у брюнета из рук и добавила, — Это важно, Гарри, ты сможешь почитать ее после того, как мы поговорим.
— Герм, меняй методы! Сначала верни мне книгу, — пробурчал он, недовольно глядя на подругу.
— Гарри, пойдем, мне надо сказать тебе важную вещь, — повторила она, поднимаясь и выходя из большого зала.
Немало озадаченному Гарри ничего не осталось, как подчиниться и пойти за ней. Они остановились у большого окна в вестибюле.
— Гермиона, ты меня пугаешь! Ты в порядке?
— Да, у меня все прекрасно! Речь не обо мне…
— И что приключилось? — спросил Гарри, ошибочно подумав, что дело в Роне.
— Этого я не знаю, но думаю, что-то произошло, потому что я никогда прежде не видела его таким убитым!
— Но в чем причина?
— Не знаю, Гарри, но как ты мог этого не заметить? Он на всех злится, похудел, почти ничего не ест. Боюсь, что случилось что-то серьезное.
— Ты уверена? Он и раньше не ел, как слон.
— Я тебе говорю, что это серьезно!
Поттер хмыкнул. До игры со Слизерином оставался всего час, и ему не хотелось отвлекаться. Но Рон был его лучшим другом, и он не мог не помочь, даже если ему самому так не показалось. Уверенность Гермионы серьезно его обеспокоила, и он спросил:
— Невероятно, почему он мне ничего не сказал? — воскликнул Гарри.
— А вы разговариваете? — изумленно спросила она, догадываясь, что произошло недоразумение.
— Что за вопросы? Конечно, мы разговариваем. Только почему он и на меня злится?
— Я слышала, как он нападал на тебя, обвинял…
— Что? — зарычал Поттер, вытаращив глаза.
— Гарри, но это же не новость для тебя, чем ты так возмущен?
— Ты шутишь? Я узнаю, что один из моих лучших друзей уже давно меня ненавидит, и думаешь, что меня это должно радовать?
— О ком ты говоришь? — пораженно спросила девушка.
— О Роне! И как давно он меня не выносит?
— Да при чем здесь Рон? Я говорю о Малфое!
На лице гриффиндорца появилось неописуемое выражение.
— Я имела в виду Малфоя, — тихо пролепетала Гермиона.
— Только не говори мне, что это ОН, — умоляюще произнес Гарри, без сил опускаясь на широкий подоконник.
— Кто ОН?
— Парень, в которого ты влюблена.
— Что-о? — побагровев, закричала Гермиона. — Нет, это совершенно точно не он! Просто я слышала в поезде, как он плакал и жаловался на тебя Блейзу…
— Блейзу? — вопросительно приподнял бровь брюнет.
— Забини, естественно. Да не о нем сейчас речь! Малфой — вот кому плохо! И мы вполне можем протянуть ему руку помощи.
Капитан красно-золотых изумленно посмотрел на девушку:
— Да он нам этого не позволит, ты же его знаешь. Для этого он слишком высокомерен. И вообще, почему я должен помогать тому, кто меня ненавидит?
— Потому что я уверена, произошло что-то серьезное, и потому что ты не такой, как он.
— Герм, я не буду играть в доброго самаритянина. И я не понимаю, почему я должен тратить свое время и силы, помогая этому злобному куску дерьма, который осмелился сказать, что жалеет о смерти Волдеморта!
— Гарри, послушай…
— Нет, Гермиона, меня не интересуют его проблемы и то, что он страдает. Я не хочу иметь с ним ничего общего, — ответил гриффиндорец, повышая голос.
— Но Гарри, я уверена, что ты можешь ему помочь!
— Герм, чтобы помочь кому-то, нужно чтобы этот кто-то хотел, чтобы ему помогли! — закричал брюнет, неудачно спрыгивая с подоконника.
— Почему ты так себя ведешь?
— А почему я должен вести себя по-другому? Что он сделал, чтобы заслужить мое уважение? Он способен был только говорить мне гадости в течение пяти лет, а сейчас, как будто ему все мало, он старается заставить меня почувствовать себя виноватым за его разрушенную жизнь. Не сейчас, Герм, не в этот раз!
— Гарри, ты должен с ним поговорить! Он на себя не похож, он так безнадежно повторял, что не хочет, не может…
— Герм, ты рехнулась! Ты забыла, как он унижал тебя все эти годы? Малфой просто чертов эгоист, способный только на издевки и оскорбления.
— Но люди меняются! — ответила девушка и, опустив глаза, добавила, — Может, он и ублюдок, но никто не заслуживает таких страданий.
— Он не изменится, и, возможно, он заслужил все это!
— Что ты говоришь, Гарри! Я знаю, на самом деле ты так не думаешь!
— Извини, мне нужно идти на матч, — сказал гриффиндорец, намереваясь прекратить этот неприятный разговор.
— Привет, очкарик! — раздался за спиной знакомый голос, манерно растягивающий слова.
— Пропусти, — рявкнул брюнет
— В чем дело, Поттер? Я слышал, вы упоминали мое имя.
— Никаких проблем, Малфой, если ты не против, мне нужно идти в раздевалку, — ответил гриффиндорец, стараясь обойти слизеринца. Но Малфой остановил его, резко дернув за руку, и приказал:
— Стой! Куда это ты собрался, если я с тобой разговариваю?
Гарри вырвал руку и ответил тем же тоном:
— Отвали, Малфой! Мне не нравятся ни твои оскорбления, ни прикосновения. Поэтому руки прочь.
— Могу я узнать, что такого важного вы говорили обо мне с грязнокровкой?
— Не смей ее так называть, придурок! — приблизившись к лицу блондина, прошипел гриффиндорец.
— А то что?
Гарри, не ответив, посмотрел на Гермиону, которая стояла рядом, испуганно лепеча «Не надо, не обращай внимания…», и со злостью спросил:
— Ты все еще считаешь, что мы должны ему помочь?
Та кивнула, но юноша холодно ответил:
— Сожалею, но если сначала у меня и были какие-то сомнения, то сейчас я точно знаю: он этого не заслуживает, и мне наплевать на его беды.
Эта короткая фраза просто взбесила Драко, и он, воспользовавшись моментом, сбил брюнета с ног и накинулся на него с кулаками. Тот не остался в долгу, в свою очередь свалив противника, который уже пожалел, что ввязался в драку.
— ДИВИДЕ! — выкрикнула Гермиона, и противников отшвырнуло в разные стороны.
Оба помятые и окровавленные, но от этого не менее злые, они вскочили на ноги готовые к продолжению. Но их остановил крик Гермионы:
— Прекратите! Вы отвратительны! Пятьдесят баллов с каждого, и прочь с глаз моих, если не хотите, чтобы я пожаловалась преподавательскому совету.
— Мы не закончили, Поттер, — прорычал Драко, удаляясь в сторону поля для квиддича.
— Да пошел ты! — донеслось в ответ. Поттер вытер рукой разбитую губу и рявкнул на толпу студентов, собравшихся, чтобы поглядеть на драку:
— Чего уставились? Никогда драки не видели? Убирайтесь!
Толпа моментально беззвучно рассосалась: злить и без того взбешенного Поттера никому не хотелось.
— Лучше его не злить, — подумала староста, пятясь к лестнице в надежде исчезнуть, чтобы не попасть под горячую руку тому, кто в одиночку одолел Волдеморта.
— Что здесь происходит? — рявкнул Снейп, примчавшись из подземелий.
— Ничего, профессор, — пробормотала Гермиона, обреченно опустив взгляд.
— Поттер, какого боггарта Вы вытворяете? Почему Вы в крови? Надеюсь, это была не драка?
— Да, профессор, я подрался с Малфоем! Вы довольны? Можете наказать меня, если хотите, но этот сумасшедший первым набросился. Что мне оставалось? Я только защищался!
Но вместо того, чтобы оштрафовать факультет, как думали гриффиндорцы, тот расстроенно произнес:
— Я поговорю с ним, он странно ведет себя последнее время, — и, не добавив больше ни слова, повернулся и скрылся в том направлении, откуда пришел, так и не наказав Поттера за его браваду.
Изумленная Гермиона подошла к нему и протянула платок:
— Извини, Гарри. Я подумать не могла, что так все выйдет. Давай сделаем вид, что я ничего тебе не говорила. Ты был прав.
Но брюнет ее не слышал, он был погружен в мысли о том, почему Снейп не наказал его и даже не пригрозил исключением. Неужели он настолько обеспокоен состоянием блондина, что не придал значения такому серьезному нарушению дисциплины как мордобой в переполненном вестибюле.
— Гарри, ты меня слышишь? Я сказала, что прошу прощения.
— Все нормально, Герм, я тоже неправильно повел себя. Извини, — улыбнулся он. — Тебе не кажется странным, что Снейп не оштрафовал меня?
— Не просто странно, а из ряда вон!
— Может, ты права, и Малфой действительно во что-то вляпался? Ненормально реагировать так без причины.
— Что будешь делать?
— Поговорю с ним, если он не убьет меня раньше.
— Когда?
— Да как только представится удобный случай! О, Мерлин! Уже так поздно, мне нужно бежать. Увидимся на матче! — крикнул он, убегая в сторону раздевалки, где его уже ждала вся команда.
— Что случилось?
— Ничего, я упал!
— Ну нет, красавчик, это следы кулаков. С кем ты подрался?
— Рон, пожалуйста, давай не сейчас. Сосредоточься, матч со Слизерином не будет легким.
— Это Малфой, да? Что сделала эта сволочь? — продолжил Рон, игнорируя предупреждение.
— Да, это был он! Доволен? Теперь мы можем поговорить о квиддиче или я должен умолять тебя на коленях?
— Скажи мне только — почему? — ответил Рон, раздражаясь.
— Не знаю! Он неожиданно накинулся!
— Этого он и добивался. Он в последнее время стал противнее, чем обычно. Если он еще хоть раз руку протянет, я его так отделаю!
— Рон, остынь! — взорвался Гарри, привлекая, наконец, внимание всех присутствующих, и начиная объяснять схему игры, которую он хотел использовать в этом матче.
Полчаса спустя гриффиндорцы на практике применили советы своего капитана, счет составлял сто десять — шестьдесят в их пользу, но снитча не было и в помине.
Внезапно началась гроза, подобной которой в Хогвартсе не помнили. Непогода в одно мгновение накрыла поле для квиддича: проливной дождь сопровождался ураганным ветром, гремел гром и сверкали молнии. Небо потемнело, и сквозь сплошные струи дождя невозможно было ничего увидеть на расстоянии больше метра. Джинни и Блейз отважились отправить по бладжеру, и, попав друг в друга, благополучно выбыли из игры.
Квоффлы, как пушинки, сносило ветром, и любая попытка охотников забросить их в ворота противника заканчивалась неудачей. Что до снитча, то увидеть и поймать его в такую бурю мог бы только тот, кто обладает поистине орлиным зрением, но было очевидно, что ни Гарри, ни Драко к таковым не относились
Продолжать матч в условиях, когда все игроки с трудом удерживались на метлах, было рискованно, и мадам Хуч, отвечавшая за безопасность студентов, объявила короткий перерыв, чтобы переждать непогоду и затем продолжить игру без риска увидеть обе команды в больничном крыле.
После ее свистка все игроки спустились за исключением двоих, которые на высоте в добрых двадцать метров продолжали переругиваться.
— И что это было? Милый способ показать мне, что тебе не нравится, когда кто-то обсуждает твою персону? — кричал брюнет.
— Скажи спасибо Грейнджер, что она нас разняла! — ответил Малфой, снова начиная заводиться.
— Согласись, это была слишком бурная реакция! Можно узнать, в чем дело?
— Отвали, Поттер, ты уже сделал достаточно!
— Что? Что я сказал? — прокричал Гарри, не услышав за порывом ветра ответ другого ловца.
— ОТ…СЬ! — заорал слизеринец, сопровождая свои слова жестом, который недвусмысленно давал понять, насколько его разозлил собеседник.
— Да как ты смеешь, сволочь! Я был идиотом, что начал беспокоиться о тебе! — рявкнул гриффиндорец, с трудом подлетая ближе сквозь ветер.
— Мне не нужна твоя уродская жалость!
— Ну да! Тебе нужен пинок в задницу и хороший психомаг! — во все горло заорал брюнет.
Блондин подлетел ближе и постарался столкнуть противника с метлы, но тот увернулся и крикнул:
— Не успел, как всегда!
— Ненавижу тебя! Ты слышишь, Поттер, Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ! Почему ты не оставишь меня в покое?
— Ответь, что такого я сделал, что ты меня так ненавидишь?
— Это все твоя вина! — ответил блондин, шарахнувшись на метле, когда молния ударила в десяти метрах от них и выжгла впечатляющий кусок травяного покрытия на поле.
— Вина в чем, Малфой? Скажи мне, и мы все можем исправить! — крикнул брюнет, не обращая внимания на то, что мадам Хуч и его друзья подают ему знаки, призывая спуститься на землю.
— Ты не смог бы помочь, даже оказавшись на моем месте! — ответил Малфой, впервые посмотрев своими удивительными серыми глазами прямо в изумрудно-зеленые глаза Гарри, который остолбенел, увидев, сколько в них было отчаяния.
— Поздно для чего? Объясни мне, и я смогу помочь!
Драко тряхнул головой, вытер залитое водой лицо:
— Никто не может мне помочь, и меньше всего ты, — ответил он, снижаясь. Гарри следовал за ним.
— Погоди, а ты не можешь это бросить? Что бы это ни было, ты же не можешь и не хочешь!
— Да что ты знаешь обо мне? Какого хрена ты думаешь, что ты рыцарь в сверкающих доспехах, который может совершить очередной подвиг! Ты ничего не знаешь о моей жизни и обо всем, что со мной связано! — закричал Драко, в то время как слезы катились из его глаз и мешались с каплями дождя, который не прекращался ни на мгновение. — Не смей говорить мне, что я могу, а что нет! Ты не знаешь, что я испытал! И как ты сказал уже раньше, тебе наплевать!
— Мы много чего говорим, когда злимся, — ответил темноволосый юноша, но блондин перебил его:
— Ты судишь, не зная. Попробуй побыть в моей шкуре, и тогда посмотрим, — крикнул он, ткнув в собеседника пальцем, и сжал кулаки вновь готовый к драке, если бы Поттер обвинил его в равнодушии, но времени на это у него не осталось. Вторая молния ударила в землю всего в двух метрах от них, и порывом ветра их отшвырнуло друг от друга. И если Драко, стоявший дальше, сумел удержаться на ногах, то Гарри подбросило вверх, как будто он вновь сел на свой Файерболт Плюс, и потом лишившегося сознания уронило на землю как мешок с картошкой с высоты трех метров.
— Разойдитесь все! — голос кричавшего Гарри слышал как сквозь вату.
— Я сказала назад! — повторил встревоженный голос теперь гораздо громче. — Мистер Поттер, как Вы себя чувствуете?
Гарри хотел ответить, но не смог произнести ни звука. Где он?
— Вы меня слышите? Хорошо, следите за моим пальцем! — произнесла женщина, мило ему улыбнувшись.
— Где… я?
— Лежите на замечательном поле для квиддича. Вы помните матч Гриффиндор-Слизерин? — спросила медсестра, увидев, как он рассеянно кивнул головой.
— Что со мной… случилось?
— Великолепное падение. Знаете, Вы нас ужасно напугали. Смотрите, здесь Ваши друзья, — она указала на толпу студентов, собравшихся вокруг все еще лежащего ловца.
Он смущенно оглянулся и увидел, что рядом стоят Малфой, Забини, Нотт, Стефан МакНейр и другие слизеринцы, а с другой стороны — Рон, Джинни и другие члены команды, которые к его удивлению не выглядели сильно расстроенными тем, что он неподвижно лежит на земле.
— Рон, — пробормотал он, закрывая глаза, — мы ведь проиграли, да?
— Нет, Вы все равно ухитрились поймать снитч, не знаю, как Вам это удалось, — вместо Рона ответила медсестра.
— Да, но…
— И чем Вы недовольны, молодой человек? Уже много лет вы не проиграли ни одного матча. Вы же лучший ловец у слизеринцев за последние шесть лет!
Понадобилось несколько секунд, чтобы Гарри смог переварить услышанное, поразившее его как гром среди ясного неба. Побледнев, он спросил:
— Извините, но причем здесь Слизерин?
— Ах, ах, наш шутник! Даже рискуя жизнью, не можете остановиться. Но помилуй, о ком же еще мне говорить? Уже шесть лет подряд вы выигрываете кубок по квиддичу и кубок школы.
— Выигрывает кто?
— Выигрываете вы — слизеринцы!
— Но… но… я… не… — это было последнее, что смог произнести Гарри Джеймс Поттер, перед тем как потерять сознание.
Глава 3. Новый дом.
— Аааааааааааа! — закричал Гарри, внезапно просыпаясь. Он огляделся, пытаясь понять, где находится. Он находился в больничном крыле. Было около восьми вечера, за окном было темно, и завывала непогода.
— Дождь? Но дождь шел и раньше. Мерлин, приснится же такой ужас! Я — слизеринец! Что я ел за завтраком? Все казалось таким реальным!
— А наконец-то, Вы проснулись. Как Вы себя чувствуете? — спросила, входя, мадам Помфри.
— У меня жутко болит голова.
— Вам очень повезло, Вы отделались лишь синяками и царапинами, но все кости целы.
— Все случилось так внезапно, мы разговаривали с Малфоем…
— Что такого срочного вам надо было обсудить, что вы делали это во время игры? Держу пари — новую стратегию.
— Да нет, никакой стратегии. Он меня обзывал, я его тоже, все как обычно, — расстроено ответил Гарри, увидев, что мадам Помфри начала смеяться над ним без причины.
— Вы всегда были остроумным и веселым юношей, но в последнее время Вы превзошли сами себя! — затряслась от смеха медсестра.
— В каком смысле — превзошел сам себя? — сконфуженно спросил брюнет.
— Вы и Драко ругаетесь? Какой абсурд! Даже если бы увидела своими глазами, не поверила бы.
Мурашки побежали у Гарри по спине: «Ничего себе: «Вы и Драко ругаетесь? Какой абсурд!». По-моему, я еще не проснулся, и кошмар продолжается». Он с трудом проглотил ком в горле и боязливо спросил:
— Мадам Помфри, скажите мне, пожалуйста, как меня зовут, и на каком факультете я учусь?
— Ох, Гарри, хватит, — пробормотала женщина, вытирая глаза, и увидев его умоляющее лицо, посчитала его вопрос за шутку. — Вас зовут Гарри Джеймс Поттер, Вам семнадцать лет, Вы учишься на седьмом курсе Школы чародейства и волшебства Хогвартс, и Вы фантастический ловец! — ответила она, подмигнув, и добавила, не зная, что только что почти добила его. — И уже больше шести лет как Вы распределены в Слизерин!
Юноша не произнес ни слова.
— Ну что, пришли в себя?
— По правде говоря, нет, — прошептал юноша и добавил: — Вы шутите, да?
Серьезный тон молодого человека немало обеспокоил медсестру, и она вновь подошла к нему:
— Мистер Поттер, я никогда не смеюсь над студентами, почему я должна шутить над Вами?
— Но Вы только что сказали…
— Да, и я это подтверждаю. И не делайте такое лицо, Ваш факультет скоро должен получить кубок школы.
— Какой факультет? — переспросил Гарри, боясь получить тот же ответ.
— Как какой факультет? — шокировано переспросила медсестра. — Тот, за который Вы уже шесть лет играете ловцом и три года капитаном.
— И это…?
— Молодой человек, я уверена, Вы хорошо все слышали, но, видимо, удар был сильнее, чем я предполагала
— Какой факультет, мадам Помфри?!
— Слизерин, конечно, какой же еще?
Единственное слово, но такое ужасное, что оно огнем обожгло мозг гриффиндорца. Он глубоко вздохнул и сказал:
— Мадам Помфри, возможно, то, что я сейчас скажу, Вас очень удивит, но я прошу, поверьте мне. Я — не слизеринец, я — гриффиндорец!
Тишина, на мгновение повисшая в комнате после его слов, была прервана взрывом безудержного хохота женщины, которая, держась за край кровати, с трудом сдерживала слезы неконтролируемого веселья.
— Мадам Помфри, прошу Вас, поверьте мне. Я не знаю, что произошло, но посмотрите на мою одежду, спросите Рона и Гермиону, они Вам все подтвердят.
— Да-да, Вашу одежду я видела, — сказала она, поднимаясь и демонстрируя юноше значок Слизерина на серо-зеленой квиддичной мантии. — Что же касается мистера Уизли и мисс Грейнджер, то я не думаю, что они скажут о Вас хоть одно доброе слово. Вы же смертельно ненавидите друг друга уже шесть лет!
— Ненавидим? Да они мои лучшие друзья! — вскакивая, закричал Гарри, начиная раздражаться.
— Мерлин! Какие слова! А что сказал бы Драко, если бы услышал это?
— А причем здесь Малфой? Он и я…
— … лучшие друзья. Вы и десяти минут не можете провести порознь.
Гарри упал на кровать, сердце билось в груди как сумасшедшее. Как могло все встать с ног на голову? Все стало наоборот? Неужели реальность изменилась? Куда его занесло?
«Я и Малфой — лучшие друзья. О небо, какая нелепость!» — подумал Гарри, содрогаясь. Но в этот момент голос, который он знал слишком хорошо, вырвал его из его мыслей.
— Привет, как дела?
— Хо… хорошо, — промямлил он, смотря на блондина.
— Замечательно! Я так волновался. Думал, что умру от инфаркта, увидев твое падение.
«Это не может быть Драко. Он улыбается, а не злобно ухмыляется, не оскорбляет меня и не лезет в драку. Что, гиппогриф его задери, происходит?» — подумал Гарри, не отвечая.
— Гарри, ты хорошо себя чувствуешь?
«О нет! Он зовет меня Гарри», — мысленно прокричал Гарри, робко кивая головой.
— Почему ты так на меня смотришь?
— Как так? — пробормотал брюнет.
— Так, как будто бы не узнаешь.
— Дело в том, что… это странно… но я почти ничего не помню.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ну-у, я не знаю, кто я…кто ты… кто мы, наконец!
Драко взволнованно посмотрел на своего лучшего друга и громко произнес:
— Мадам Помфри, по-моему, Гарри себя плохо чувствует.
Медсестра вышла из своего кабинета, увидела почти одетого пациента и строго спросила:
— И куда это Вы собрались, молодой человек?
— К профессору Дамблдору. Мне нужно срочно с ним поговорить, — ответил тот, обуваясь.
— Это абсолютно невозможно. Вы получили серьезную травму и должны переночевать здесь, чтобы я могла наблюдать за Вами.
— Я сразу же вернусь. Только переговорю с профессором Дамблдором, — и он ушел, не обращая внимания на зовущего его Драко и на медсестру, которая приказывала ему вернуться и не делать глупостей.
Он быстро поднялся по лестнице из больничного крыла и направился к кабинету директора. Десять минут спустя он стоял перед дверью, охраняемой двумя горгульями, которые не изъявляли никакого желания сдвинуться и пропустить его внутрь.
— Лимонный шербет! — Ничего. — Шоколадная лягушка! — Результат тот же. — Соленые крендельки! Малиновые леденцы! Фруктовое мороженое! Апельсиновый джем! — Перечислял он, но горгульи лишь молча смотрели на него. — Пропустите меня, пожалуйста, это очень важно! — Взмолился Гарри, добившись лишь презрительного зевка.
— Дерьмо! — В ярости воскликнул он. — Я вам обещаю по дюжине бутылок сливочного пива, если вы дадите мне пройти.
Услышав последнее предложение, одна и горгулий дернулась в сторону, другая наградила ее суровым взглядом. Но Гарри уже догадался.
— Сливочное пиво! — ликуя, выкрикнул он. Мгновение спустя два сторожа отпрыгнули в стороны, и дверь открылась.
— Проходи! — пригласил его директор. — Гарри, какой приятный сюрприз! Я слышал о происшествии на матче. Что привело тебя ко мне?
— Профессор, я знаю, это покажется странным, но я не тот Гарри, которого Вы знаете!
— Да? И кто же ты? — спросил профессор, глядя на него поверх своих очков-половинок.
— Это я! Но это не моя реальность, это не тот мир, который я знаю…
— Гарри, я понимаю…
— Нет, вы не понимаете! Посмотрите на меня. Что Вы видите?
— Я вижу Гарри, как обычно, — ответил профессор, — немного возбужденного, но в остальном ни в чем не изменившегося.
— Ошибаетесь! Я — Гарри, но Гарри, возможно, из другого измерения. В моем мире я не слизеринец, а гриффиндорец! В моем мире мы враги с Малфоем, а Гермиона Грейнджер и Рон Уизли — мои лучшие друзья. Она очень умная и добрая и терпеть не может, когда ей массируют плечи, а он замечательный друг, верный и преданный и смертельно боится пауков.
Профессор пристально смотрел на своего ученика и не произносил ни слова.
— Откуда я могу знать такие подробности, если я не один из них?
— Это ты мне скажи: ты мог где-нибудь услышать.
— Черт возьми! Поймите, в моем сердце живет лев, а не проклятая змея!
— Очень милая змея! Та самая, которая вышита на твоей мантии и квиддичной форме.
— Вот именно! В Вашем мире! А в моем мире мои цвета — это красный с золотым, я сплю в башне гриффиндорцев, а не в подземельях, и в комнате нас пятеро: Рон, Невилл, Дин, Симус и я. Моя кровать стоит между Роновой и Невилла, который ужасно скрипит зубами во сне. У Симуса под подушкой лежит фотография Лизы Турпин, а Дин разговаривает во сне. Рон — лунатик. И периодически мы ловим его, чтобы он не ушел из спальни. На портрете, охраняющем вход в нашу гостиную, изображена Полная Леди, и последний пароль был «Мимбулус Мимблетония». Я не знаю, где находится гостиная слизеринцев, не знаю их пароль, я не знаю ничего о них. Я терпеть не могу подземелья, я люблю, когда солнце входит в окна и будит меня по утрам. Я не выношу Снейпа, и никогда не думал, что скажу это, но профессор МакГоннагал мне в тысячу раз милее как декан факультета, — признался он, надеясь, что директор ему поверит.
— Гарри, я…
— Если Вы хотите спросить, откуда я все это знаю, я Вам отвечу. Я НЕ СЛИЗЕРИНЕЦ! Серебряный и зеленый не мои цвета. Говорят, что Малфой — мой лучший друг, но я ничего не знаю о нем, также как и о Забини, Паркинсон и прочих слизеринцах. В моем мире они меня ненавидят. Они оскорбляли меня и моих друзей в течение шести с лишним лет. Я способствовал аресту их родителей, после того как победил Волдеморта, который, как Вы знаете, любезно оставил мне этот шрам шестнадцать лет назад. С Томом Риддлом или с тем, что от него осталось, мы встретились в Тайной комнате. И тогда на втором курсе у меня в руках был меч Годрика Гриффиндора, которым я убил василиска. На первом курсе меня взяли ловцом в команду по квиддичу, на третьем курсе мы выиграли кубок школы. На пятом курсе меня дисквалифицировала Амбридж… Шляпа распределила меня в Гриффиндор, потому что я ее об этом просил, хотя она хотела отправить меня в Слизерин, потому что я — змееуст и склонен слегка нарушать правила, — Гарри все это выпалил на одном дыхании и в отчаянии добавил: — Пожалуйста, поверьте мне, я не ваш Поттер.
Дамблдор помолчал несколько секунд, потом сказал:
— Допустим, я тебе верю, Гарри-из-другого-мира, но зачем ты здесь?
— Вы у меня спрашиваете? Это Вы мне объясните: другой мир, где все перевернуто, ПОЧЕМУ?
— Давай сделаем так: сейчас ты сядешь, выпьешь чашечку чая, постараешься успокоиться, и мы с тобой обдумаем произошедшее. Прошу тебя только об одном: перестань кричать, Фоукс не выносит громких голосов, особенно перед тем, как сгореть.
Юноша ошеломленно смотрел на Дамблдора. Как можно так бесстрастно воспринимать то, что он сейчас сказал? Как можно оставаться таким невозмутимым? Гарри отогнал бесполезные мысли, поняв, что ответов он не услышит, и, кивнув, опустился в удобное кресло рядом с шикарным письменным столом директора. Дымящаяся чашка зеленого чая и блюдце с печеньем появились перед ним на маленьком ореховом столике.
— Спасибо, — пробормотал он и взял печенье.
— Прошу! — Ответил директор и продолжил: — Итак, мы говорили, что ты в теле Гарри-слизеринца, но с сознанием Гарри-гриффиндорца.
— Да.
— Как ты думаешь, почему так случилось?
— Я не знаю. Я не понимаю, как такое могло произойти. Я надеялся, что Вы мне это объясните.
— Вспомни, что произошло незадолго до того, как ты оказался здесь?
— Шел дождь, мы ругались с Малфоем. Это было во время матча, но так как непогода усиливалась, игру остановили. Все спустились, а мы продолжали ссориться в воздухе.
— О чем вы говорили?
— Я не помню, — фыркнул брюнет.
— Вспомни, это может оказаться очень важным, — настаивал Дамблдор.
— Ну, хорошо… Итак… — Гарри закрыл глаза, вспоминая, — незадолго до начала игры мы с ним уже начали этот разговор и потом подрались. Я пытался понять, что могло вызвать в Малфое такую бешеную реакцию: он нападал, я защищался. Он говорил, что ненавидит меня, что я должен оставить его в покое, что уже слишком поздно. Он прокричал, что я не знаю его и не мне его судить.
— Гммм, — прокомментировал старый профессор.
— Малфой был странным. Гермиона сказала, что с ним, наверное, что-то случилось, потому что с начала этого года он сам не свой: он стал молчаливым, нелюдимым, очень похудел, стал хуже учиться. Она попросила меня помочь ему, но я отказался. Во-первых, потому что общаться с ним очень сложно, а во-вторых, почему я должен стараться помочь человеку, который этой помощи не хочет. Зачем тратить попусту силы и время, пытаясь помочь тому, кто тебя смертельно ненавидит?
— Так-так, — послышался следующий комментарий директора, который продолжал пить свой чай и жевать печенье.
— «Гммм» что? И к чему относится Ваше «так-так»? Вы не могли бы комментировать услышанное чуть-чуть более понятно?
— Дорогой Гарри! Я думаю, ты сам скоро поймешь, почему здесь оказался. Это однозначно, связано с тем, что произошло между тобой и мистером Малфоем.
— Извините, и что это значит?
— Возможно, в нашем мире ты найдешь способ помочь мистеру Малфою из твоего мира, и, кроме того, я думаю, способ помочь себе самому.
Непонимание на лице юноши заставило профессора высказаться более конкретно:
— Возможно, дорогой Гарри, ты здесь, чтобы научиться чему-то, а, возможно, мистер Малфой из нашего мира должен сделать что-то, но это что-то, несомненно, касается вас обоих. Вы с ним один раз открыли временной переход, и боюсь, только вы можете сделать это вновь.
— О Мерлин, — прошептал Гарри, глубже проваливаясь в кресло. — Это значит, что я должен жить с ними? Это значит, что я стану слизеринцем?
— Да, потому что твои отношения с гриффиндорцами здесь намного более сложные.
— Какой кошмар! Я здесь, и должен отречься от друзей и сблизиться с врагами. И как я это сделаю?
— Очень просто! Для начала запомни свой новый пароль «Салазар господствует», — посоветовал ему профессор, вежливо улыбаясь.
— Но что я буду там делать? Что я ему скажу? Я чувствую себя так неловко, ведь до вчерашнего дня мы с ним не здоровались, а сейчас он зовет меня по имени, беспокоится обо мне. Он даже обнял меня.
— Гарри, может быть, ты обнаружишь, что Драко не так уж и плох. Скажи ему правду.
— ЧТО? Сказать ему, что я не тот человек, за которого он меня принимает, рассказать ему о переходе между реальностями? Да он рассмеется мне в лицо!
— Ты его недооцениваешь, мой дорогой. Не забывай, что в этом Хогвартсе вы очень близкие друзья.
— Не знаю, возможно, чуть позже…
— Боюсь, что он заметит перемены. Дело в том, что наш Гарри несколько отличается от тебя: он более дерзкий и высокомерный.
— Нет, не говорите мне, что здесь я — сволочь!
— Ну-ну, не будем преувеличивать. Просто здесь ты более уверенный в себе, более решительный, склонный нарушать правила и гораздо менее чувствительный к желаниям других.
— Я — сволочь! — безутешно простонал брюнет. Он хотел добавить что-то еще, но в это время в дверь постучали.
— Прошу, — пригласил Дамблдор и, увидев на пороге Драко, расплылся в улыбке. — Мистер Малфой, Вы пришли за своим другом?
— Да, господин директор, я немного забеспокоился, когда он не вернулся.
— Не стоит. Он здесь и в полном порядке. Да, Гарри?
Гарри вздрогнул, посмотрел сначала на Дамблдора, потом перевел взгляд на Драко, и опять на Дамблдора и, в конце концов, остановившись на Драко, жалобно пролепетал:
— Да, я в порядке.
Блондин хотел что-то сказать, но Дамблдор перебил его:
— О, как поздно! Ужин начался уже полчаса назад, давайте спустимся в Большой зал.
Юноши не ответили, лишь коротко переглянулись
— Не говорите мне, что не голодны. Сегодня на ужин запеканка.
— На самом деле я… — Гарри попытался избежать появления внизу.
— Да-да, я тоже ее обожаю! — ответил профессор, улыбаясь. Гарри и Драко поняли намек, и им ничего не оставалось, как кивнуть и выйти за хитро улыбавшимся директором из кабинета, направляясь в Большой зал.
— Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь, — заботливо спросил светловолосый юноша и, получив вместо ответа лишь утвердительный кивок, продолжил, — может, нам лучше вернуться к мадам Помфри?
— Не надо, я в порядке, — сухо ответил брюнет, и по привычке направился к гриффиндорскому столу.
— Гарри, — остановил его Дамблдор.
— Да?
— Твой стол здесь, — прошептал он, незаметно для других указывая на стол слизеринцев.
— Дерьмо! — выругался Гарри, чуть не совершив грубейшую ошибку, поблагодарил директора, и быстрым шагом кинулся догонять Драко, который направлялся к их местам.
Их появление было встречено бурным ликованием друзей по факультету. Все происходящее казалось ему невероятным. Панси тепло обняла его и наградила поцелуем в щеку. Стефан МакНейр облегченно вздохнул и растроганно прошептал:
— Гарри, это было так ужасно, когда ты упал.
— С возвращением, красавчик! — Блейз похлопал его по спине, в то время как Крэбб и Гойл довольно улыбались.
— Привет! — ответил он, усаживаясь и чувствуя себе в крайне степени глупо.
— Какой захват! — в восторге закатил глаза Нотт. — На самом деле я не думал, что ты сумеешь сделать это.
— Да ладно тебе.
— Нет, в самом деле, каков был финт! — Нотт повысил голос. — Уверен, даже на мировых чемпионатах такого не видали. Смелый и одновременно очень опасный.
— Да уж, только закончился он слишком… — возразил Драко, кладя себе на тарелку изрядный кусок запеканки.
— Это было великолепно! — стоял на своем Нотт.
— Он мог умереть! И мне кажется, не было острой необходимости входить в такое пике, — прошипел блондин.
— Да ладно тебе, Драко. О себе беспокойся! — Раздраженно ответил загонщик. — Посмотри на него, он прекрасно выглядит!
Гарри не мог поверить, что его злейший враг ругается не с ним.
«Это действительно ты? — подумал Гарри про себя, глядя на сидевшего по правую руку от него сероглазого слизеринца. — Ты совсем другой», — добавил он, услышав следующие слова.
— Конечно, я беспокоюсь о нем. Я его очень люблю, он мой лучший друг. И я жизнь за него отдам, если будет нужно.
Нотт уже собрался пререкаться дальше, когда объект их спора воскликнул:
— Ребята, хватит ссориться, дайте лучше спокойно поужинаем.
За столом воцарилась тишина. Все повернулись и уставились на Гарри, как будто бы он произнес богохульство. Он не знал, что Гарри из этого мира всегда наслаждался чужими ссорами, провоцируя еще больше ругавшихся, и ему никогда не приходило в голову попытаться примирить противников.
— Что? — сконфуженно спросил он, увидев изумленные взгляды.
— Ты, в самом деле, в порядке? — спросил Блейз.
— Да, все прекрасно.
— Нет, все действительно ок? — повторил третий охотник, побледнев.
— Забини, я тебе уже ответил. Мне что, станцевать на столе, чтобы ты мне поверил? — сухо ответил брюнет, поняв, что только ухудшил ситуацию.
— Забини? С каких это пор ты зовешь меня по фамилии?
Глаза всех слизеринцев были прикованы к нему. И что теперь делать? Как выкрутиться? И собравшись силами и демонстрируя показное спокойствие, сказал:
— Ага, попался! Тебе показалось, что я назвал тебя Забини? Мне просто хотелось посмотреть, как вы все отреагируете. За кого ты меня принимаешь, Блейз?
— Я на мгновение подумал…, — прошептал тот, но тут же засмеявшись, сменил тему, — Ну да, ты снова сделал это, ты такой же мерзкий как всегда.
— Что? — спросил Гарри, пытаясь представить, что еще такого ужасного он мог сотворить.
— Ну, ты направлялся за стол к рыжему нищеброду и…
— Не смей его так называть! — рявкнул Гарри.
— Извини? Я всего лишь хотел пошутить! Ты сам так его окрестил и зовешь уже больше шести лет.
«Спокойно, Гарри, держи себя в руках. Вспомни, что сказал тебе Дамблдор: здесь ты — сволочь».
— Да, но так могу называть его только я! — ответил он, вызвав шквал ликования за столом.
— Вот это наш Гарри! — воскликнула Панси, взъерошив ему волосы.
— Да мой господин, мы знаем, что некоторые экземпляры предназначены только для Вашей личной охоты! — добавила Милисента.
— Ну, наконец-то, — пробормотал Крэбб, набив рот шоколадным пудингом.
Одна только мысль билась в голове Гарри: «Кто же я такой в этом Хогвартсе? Боюсь, я не хочу этого узнавать!».
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 259; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!