Глава 6. ЧТО ЗА КОМИССИИ, СОЗДАТЕЛЬ? 6 страница
⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 6
Глава 7. ЗАВИДНАЯ СТОЙКОСТЬ
В 1991 г. вышел отчет <Причины и обстоятельства аварии на 4 блокеЧернобыльской АЭС. Меры по повышению безопасности АЭС с реакторами РБМК>за подписями директора ИАЭ Е.П. Велихова, генерального директора НПО<Энергия> (ВНИИАЭС) А.А. Абагяна, директора НИКИЭТ Е.О. Адамова,директора Института проблем безопасного развития атомной энергетики АН СССРЛ.А. Большова, главного специалиста ГКНТ Э.И. Чукардина, директора НТЦГоспроматомнадзора В.А. Петрова. Отчет составлен сотрудниками этихорганизаций, а поскольку это, практически, и все организации, занимающиесяреакторами РБМК, то, видимо, этот отчет надо считать итоговым документом.Ничего другого от них уже не дождаться. Естественно, составители отчета охулку на руку не положили. Бесполезнобыло бы искать у них о нарушениях в проекте требований нормативныхдокументов. Нет их, нарушений. И документов нет, не знают. По их мнению,реакторные установки РБМК имеют только особенности: - <недостаточную автоматическую защищенность реакторной установки отперевода ее в нерегламентное состояние>. То есть, реактор находится во взрывоопасном состоянии, а системаконтроля и автоматики и ухом не ведет. Нет ни сигнала предупредительного, ниавтоматического срабатывания A3 для предотвращения перехода реактора вопасное состояние. В том числе и по <важной физической характеристике сточки зрения управления и безопасности реактора, называемой оперативнымзапасом реактивности>. Такая вот особенность. Прошу обратить внимание нацинизм формулировки: <...от перевода ее в нерегламентноесостояние...>. Оперативный персонал спит и видит, как бы это перевестиреактор во взрывоопасное состояние, других мыслей у него нет. Здесь же вотчете составители, не совсем понятно с какой целью, приводят сведения изРегламента: на номинальной мощности в стационарном режиме величина запасареактивности должна составлять 26...30 стержней; при снижении запаса до 15стержней реактор должен быть немедленно заглушен. Таким образом, всего И...15 стержней отделяют реактор от нормального состояния и атомной бомбы, в товремя как эффекты реактивности при смене режима могут составлять десяткистержней. И, следовательно, реактор сам превращается в бомбу, а непереводить его надо. Только четкая система измерения, сигнализации и автоматики могла быпредотвратить это превращение, как того и требуют ПБЯ. Но самое основноесоставители умалчивают - не должен реактор становиться ядерноопасным приуменьшении запаса реактивности. Нет таких реакторов, только головотяпствофизиков и конструкторов стержней СУЗ привело к этому. - <характер изменения парового коэффициента реактивности ? ? иэффект обезвоживания в зависимости от уменьшения плотности теплоносителя вактивной зоне>. Ну, конечно, составители - все научные работники и просто выражать своимысли не должны, но даже с учетом этого фраза очень уж <особенная>.Однако, означает она все то же: реактор при том составе активной зоны имелнедопустимой величины положительный паровой эффект реактивности. Об этом мыуже говорили. - <недостаточное быстродействие A3 и возможность ввода положительнойреактивности>. Во, особенность! - A3 при срабатывании вводит положительнуюреактивность, т.е. разгоняет реактор. С такими <особенностями> вполне закономерной стала особенностьреактора РБМК - иногда взрываться. Не видят составители отчета в проекте реактора нарушений требованийпринятых в стране документов, зато видят: - <Система управления и защиты реактора основана на перемещении 211твердых стержней-поглотителей в специально выделенных каналах, охлаждаемыхводой автономного контура. Система в регламентных режимах и в условияхпроектной аварии обеспечивала> - и далее идет перечисление обычных требований, предъявляемых к системе,в том числе и по заглушению реактора. Далее - <Данные характеристики реакторной установки вместе с системамиобеспечения безопасности: защитными, локализующими, обеспечивающими, -обеспечивали надежную и эффективную работу РБМК во всех регламентных режимахи безопасность для всего перечня проектных аварий в соответствии сутвержденной проектной документацией>. Что следует из этих двух выдержек? Системы управления и защиты и другие- нормальные, работоспособные, а все режимы работы реактора, включаяаварийные, обеспечивались в лучшем виде. Реактор РБМК не взрывался - <этовсе придумал Черчилль в восемнадцатом году>, что был взрыв. Что реактор взрывался при срыве ГЦН, следует из акта комиссии Мешкова,где доминировали НИКИЭТ и ИАЭ - создатели реактора. Отказались потом от этойверсии, но не потому, что взрыв невозможен, а срыва насосов не было; а что,по отчету ИАЭ, реактор мог взрываться при отказе АР. об этом составителиотчета умалчивают. И еще много ситуаций, да и этих достаточно. Может этиаварии они не относят к числу проектных? Вроде бы не должны. Срыв насосоввполне мыслим и притом в различных случаях. Отказ АР - тем более, во всехучебниках по автоматическому регулированию реактора обязательнорассматривается. Есть заключение комиссии ГКНТ, что при таком паровомэффекте реактивности реактор взрывается при МПА. Эту, последнюю, кнепроектной при любом желании не отнесешь. Впрочем, составители отчета и не думают так, как они пишут. Этопродолжение все той же политики - защиты чести мундира, презрения к людям.После разбора и перечисления принятых мер на оставшихся реакторах они пишут: <Осуществление намеченных мероприятий по улучшениюнейтронно-физических характеристик реактора, резкое повышение эффективностиA3 позволили исключить неконтролируемый рост мощности при авариях с потерейтеплоносителя и ограничить последствия всех проектных аварий допустимымиуровнями радиационного воздействия на персонал, население и окружающуюсреду>. Бесспорно ли это утверждение, действительно ли обеспечиваетсябезопасность реактора РБМК - не вполне очевидно, но этой фразой авторыперечеркивают предыдущие две, приведенные мной. Не вызывает сомнения, чтопроведенные после аварии технические мероприятия на реакторах повысили ихнадежность, правильнее сказать, что они дали возможность поставить вопрос онадежности реакторов РБМК. То, что было до 1986 г., ввиду многочисленныхотступлений от требований нормативных документов по проектированиюреакторов, нельзя называть реактором, нельзя говорить и о его надежности.Если по привычке все-таки называть реактором РБМК-86, то реактор РБМК-1000совсем другой. Да, аварий по той причине, что была в 1986 г., и массе другихпричин на этом реакторе не будет. Однако изобретатели и конструкторыреактора настолько в первооснове реактора пренебрегли концепциейбезопасности, что достигнуть уровня ее, уже реализованного в другихпроектах, едва ли возможно при любых модернизациях. И не хочется говорить,но скорее всего так: горбатого могила исправит. Для примера можно взять случай с разрывом технологического канала.Почти все реакторы (исключение третий и четвертый блоки Смоленской АЭС)рассчитаны на разрыв одновременно двух каналов, не более. Разрыв более двухканалов приводит если не к Чернобылю, то к вполне сравнимой аварии. Порасчету НИКИЭТ одновременный разрыв двух каналов возможен с вероятностью 10-8 события на реактор в год. Это малая вероятность, а разрыв трех и болееканалов еще менее вероятен, можно сказать, гипотетичен. Только есть одноно... Расчет должен быть не лукавым. Не подвергаю сомнению добросовестностьрасчетчика, надо думать, он провел его с привлечением всех знаний, всегоматематического аппарата, согласно заданию. А вот в задании-то и вопрос.Дело в том, что кроме разрывов каналов, обусловленных технологиейизготовления, контролем и условиями эксплуатации (среда, температура,давление, цикличность), есть и другие, труднее учитываемые события(например, местный перегрев активной зоны, нарушение циркуляции). Учтено ливсе это? В трех выдержках из отчета я подчеркнул слова <проектная авария>не потому, что они имеют там важное значение. Причина другая. Не совсемясно, зачем авторы с назойливостью проталкивают это. Случайность исключена.Хотят что ли сказать, что 26 апреля авария была непроектная? И с нас, мол,взятки гладки? Да, авария непроектная. Такую аварию даже в проекте,по-моему, мыслить не надо, только при каких-то гипотетических условиях. Онадолжна исключаться конструкцией реактора и проектом реакторной установки, инаши нормативные документы отвечают этому условию. Реактор по конструкции неотвечал им, вот потому и произошла авария. И создатели реактора, надзорнаяорганизация ни при чем? Авария непроектная? Да нет, она именно проектом(конструкцией) обусловлена. Это поползновение создателей реактора чревато серьезными последствиямив дальнейшем, если ему дать окрепнуть. Через задний ход, но протаскивают составители отчета, что работареактора на малой мощности была запрещена. Пишут: - энергоблоки РБМК-1000 работают в базовом режиме (при постоянноймощности); - быстрый мощностной коэффициент в рабочей точке -и дают отрицательноезначение. Все стараются создать впечатление, что реактор был хороший. Можно бы ине обращать внимания, т.к. есть в отчете и нормальные правильные мысли, даведь все должны быть такими: составители (их 23 человека) - вполнекомпетентные люди, а подписавшие - так и вовсе корифеи. Но мешает им что-тои через пять лет мешает. И отмахнуться от этого нельзя, потому что именно отэтих, если не людей, то организаций, зависит будущая атомная энергетика. Вполне логичным в связи с двойственной позицией авторов оказалось изаключение отчета: 1. <Авария произошла в результате наложения следующих основныхфакторов: физических характеристик реактора, особенностей конструкцииорганов регулирования, вывода реактора в нерегламентное состояние>. Ну, особенностями мы уже оскомину набили. Нерегламентным состояниемтоже - опять указующий перст направлен на оперативный персонал. Но ведьотклонение любого параметра за норму есть нерегламентное состояние, 26апреля - это запас реактивности. И что, при отклонении параметра реактордолжен взрываться? Тогда все реакторы должны взрываться, нет реакторов, укоторых бы не происходили отклонения параметров за норму. Но конструкция изащита их таковы, что прекращается цепная реакция без недопустимыхнарушений. 2. <Появление новых современных программ, использование мощныхсредств вычислительной техники, а также экспериментальное изучениеобезвоживания РБМК, позволили уточнить основные физические параметрыреактора, а следовательно, и выработать новые требования к системам,повышающим его безопасность>. Процентов на пять верно это утверждение. Только в том смысле, чтоизучение и уточнение должны естественно продолжаться, пока реактор находитсяв эксплуатации. К аварии отношения не имеет, все им было известно давно: ипо паровому эффекту* (<Это не так. Паровой эффект не был известен>Прим. здесь и далее д-ра техн. наук Я.В. Шевелева (ИАЭ. 1992г.)) , и по A3,и по конструкции стержней. И новых требований нет никаких в принятых поплану модернизации мероприятиях. Что паровой эффект должен быть не больше ?- еще в 1976 г. было принято решение и как этого достигнуть было указано,именно теми путями и пошли после аварии. Быстродействующая защита спленочным охлаждением разработана не позднее 1973 г. Что нельзяконструировать органы воздействия на реактивность, меняющие знак вносимойреактивности при движении их в одну сторону, - это азбука. В том-то и дело,что ни одного неизвестного им фактора в аварии не выявлено; ни одного новоготребования нет и после аварии, все только направленное на выполнениетребований ОПБ и ПБЯ, принятых и вступивших в действие более десяти лет доаварии. Таким вот вышел итоговый отчет организаций, имеющих отношение креактору РБМК, и надзорного органа вкупе с ними. Очень интересна позицияпредставителя надзорного органа В. Петрова: в этом отчете он подписался подутверждениями, что реактор РБМК со всеми системами, включая СУЗ,<обеспечивал> безопасную работу; практически в одно и то же времяподписывается под докладом, где указывается совершенно справедливо, что этотреактор не отвечал пятнадцати статьям ОПБ и ПБЛ, непосредственно влияющим навозникновение аварии 26 апреля 1986 г. Выходит, по мысли господинагосударственного контролера, реактор с букетом несоответствий нормативнымдокументам все-таки хороший и вполне пригоден к эксплуатации. Может бытьгосударственный контролер г-н Петров при таком большом количестве отклоненийпроекта РБМК-86 от требований норм проектирования реакторов уже не считаетего реактором (и это было бы справедливо) и руководствуется другимидокументами (какими?) и интуицией? Но в отчете РБМК-86 называется реактором,и тогда он должен отвечать требованиям ОПБ и ПБЯ. Но есть, есть сдвиг за пять лет. Выдавили-таки из себя, что аварияпроизошла из-за физических характеристик реактора, особенностей конструкцииорганов регулирования, вывода реактора в нерегламентное состояние. Раньшеэти люди признавали причиной только маловероятное сочетание нарушенийинструкций и нерегламентное состояние. А поскольку очевидно, что 26 апреля1986 г. аварии бы не произошло даже: - при паровом эффекте реактивности, равном 6?; - при положительном быстром мощностном коэффициенте реактивности вбольшом диапазоне мощности реактора; - пусть A3 не отвечала предъявляемым к ней требованиям, но хотя бы невносила положительную реактивность, то сколько лет этим людям требуется для безоговорочного признанияпричиной аварии исключительно свойств реактора? Пишу это только потому, что люди эти находятся в живой атомнойэнергетике, рулят, а, как видите, рассчитывать на их откровенность неприходится. Примечание: Позднее В. Петров свою подпись снял.Глава 8. ЛЮДИ
Академик А.П. Александров Безусловно, заслуживает особого разговора. В 1986г. Президент Академиинаук СССР, директор ИАЭ, Научный руководитель темы РБМК, изобретательреактора РБМК* (<Изобретателем РБМК был не А.П. Александров, а С.М.Фепнберг>) . Какие еще посты и должности он тогда занимал, не знаю. - вперечисленных он имел прямое отношение к катастрофе 26 апреля 1986 г. Может статься, я буду пристрастным к нему здесь, ибо убежден, чтоименно промыслом академика А.П. Александрова я потерял здоровье и сталзэком. Будучи изобретателем реактора и Научным руководителем, он необеспечил нужного качества. Как Президент, как директор института, какпредседательствующий на заседаниях МВТС, направил расследование по ложномупути. И все же я никаких измышлений не допущу, изложу только известные мнефакты и мое понимание их. Лет двадцать назад, еще работая в г. Комсомольске-на-Амуре, приехал я вкомандировку в ИАЭ. Работники института Е. Аликин и другие говорили, что удиректора правило: бумага должна отлежаться и если приобретает скандальнуюизвестность, то нужна и пора ей давать ход. Никак не думал тогда, что этаманера А.П. Александрова тяжким катком пройдется по судьбам многих людей имоей. Видимо, следуя этому своему правилу, А.П. Александров не давал ходупредложениям комиссии после аварии на первом блоке Ленинградской АЭС:предложениям В.П. Волкова и В.Л. Иванова. Эти предложения, решенияНаучно-технического совета Минсредмаша по уменьшению парового эффектареактивности до 1? еще в семидесятых годах, как и другие, втуне лежали подсукном. Скандала ждали? Дождались!.. Скажите, кто бы захотел и смог академику помешать внедрить все это вжизнь? Нет таких людей. Ему и делать-то самому ничего не надо было. Толькоразрешить, приказать. И как не знали люди о Чернобыле до 1986 г., так бы неузнали до сего времени. Приведу выдержку из отчета А.А. Ядрихинского: <В самом ИАЭ с 1965 г. были сотрудники И.Ф. Жежерун, В.П. Волков,В.Л. Иванов, указывавшие на ядерную опасность предлагавшейся и впоследствиеосуществленной конструкции РБМК. Их действия успешно блокировалисьакадемиком А.П. Александровым, а докладные клались <под сукно>. Пуск и эксплуатация первого блока Ленинградской АЭС в 1975г. уже напрактике подтвердили ядерную опасность реакторов РБМК. Если до пуска первогоблока ЛАЭС нарушения Правил в проекте РБМК можно считать ошибками, то послепуска и их экспериментального подтверждения опытом эксплуатации первогоблока ЛАЭС и последующего тиражирования во всех вновь вводимых блоках РБМКих можно назвать только преступлением>. В дальнейшем при эксплуатации были и другие проявлениянеудовлетворительных, опасных качеств реактора, о которых А.П. Александровзнал. Нет никакого сомнения, что, зная все это еще до катастрофы 26 апреля,когда она произошла, академик четко осознал: авария - в чистом видерезультат научных и конструктивных просчетов. И тогда для спасениясобственной репутации (кто бы его судил - трижды Героя с восемью орденамиЛенина?) привел в действие все рычаги для сваливания вины исключительно наперсонал. Сделать ему это было совсем нетрудно, поскольку в расследованиидоминировали Министерство среднего машиностроения, ИАЭ и НИКИЭТ. И выводтакой бальзамом пролился на все сердца до самых верхов. А посмотрите, как стойко академик защищает свою позицию! Через пять летникакого изменения. В партизанах бы ему цены не было. В <Огоньке> No35за 1990 г. напечатано интервью академика. Очень характерное. КорреспондентуА.П. Александров отвечает, что он не входил в комиссию по расследованиюпричин аварии. Формально да, не таков академик, чтобы лезть в дела, где незаработаешь ничего, кроме шишек. Фактически постоянно следил и направлял,куда ему надо. Далее его слова: <Поймите, недостатки у реактора есть. Он создавался академикомДоллежалем давно, с учетом знаний того времени. Сейчас недостатки этиуменьшены, компенсированы. Дело не в конструкции. Ведете вы машину,поворачиваете руль не в ту сторону - авария! Мотор виноват? Или конструктормашины? Каждый ответит: <Виноват неквалифицированный водитель>. Очень характерное высказывание. Удивительно, как много можно вместитьлжи в какие-то два десятка слов. Давайте разберемся, что к чему здесь. Первое. <Недостатки> реактор имеет. Нет! Это недопустимые порокиреактора, исключавшие его эксплуатацию, прямые нарушения нормативныхдокументов, принятых в стране. Академик о них не говорит, он, как икомиссии, в упор не видит этих документов. Я в тексте по ходу описанияуказывал, как <согласовывается> A3 с требованиями Правил, А вот какговорит в реферате профессор Б.Г. Дубовский, до 1973 г. руководивший службойядерной безопасности в СССР: <Уму непостижимо, как могли руководители проектантов СУЗ, а такжеГосатомэнергонадзора СССР, ... допустить такие крупные, а в некоторыхслучаях лишенные элементарной логики просчеты. Ведь по существу реакторы РБМК-86 (имеется в виду РБМК-1000 по егосостоянию на 1986 г. - А.Д.) не имели нормальной защиты. Не имели никакойA3! Ни снизу активной зоны, ни сверху>. Все это Б.Г. Дубовский говорит после анализа защиты. Еще за нескольколет до аварии он давал и предложения по ее улучшению. Результат предложенийтот же - в корзину. Сам Главный конструктор М.А. Доллежаль признал, что реактор с такимбольшим положительным эффектом реактивности неуправляем. Не нашел возможнымлгать на склоне лет. Может создатель реактора не знает, что он должен отвечать нормативам?Вяжется ли это со здравым смыслом? Второе. Ловко, прямо-таки мастерски, А.П. Александров переводит стрелкуна Н.А. Доллежаля. Конечно, Главный конструктор несет ответственность, но иА.П. Александрову уходить от нее не следует. Деньги за изобретение получилне Доллежаль, а А.П. Александров. Дважды заявки на изобретение былиотклонены Союзным Бюро (<Литературная газета> No 20 за 1989 г.), тогдапротолкнули по ведомству как секретное. А, по-моему, напрасно и Союзное Бюроотклоняло. Есть явные признаки изобретения: - все реакторы ядерноопасны только при большом ОЗР. РБМК - и прибольшом, и при малом; - универсальная A3 - и глушит реактор, и разгоняет. И далее, А.П. Александров занимал официальную должность - Научныйруководитель темы РБМК. Поэтому каким был реактор при создании, каким он былпосле вплоть до аварии - вклад академика прямой. Третье. А.П. Александров говорит, что сейчас эти недостатки уменьшены,компенсированы. Правильно говорит. И умалчивает, что все эти<недостатки> ему были известны задолго до аварии в Чернобыле. Ну, обизбирательности памяти академика чуть ниже. Четвертое. Передергивает академик, когда говорит о машине, конструктореи водителе. По объективному свидетельству системы контроля мы нажали кнопку A3 вотсутствие каких-либо аварийных сигналов. Вправе ли были мы ожидатьнормального заглушения реактора? Безусловно. Защита обязана это исполнятьдаже и при наличии аварийных сигналов - на то она и A3. Приведение вдействие защиты реактора оператором никак не может быть квалифицированонарушением ядерной безопасности. Мы, следовательно, <руль не в тусторону> не поворачивали. Более уместным и правильным сравнение с машинойбудет такое: <Ведете вы машину, жмете на тормоз. Вместо торможения машинаразгоняется. Авария! Шофер виноват? А может все-таки конструктор, гражданинакадемик?> Видите, академик А.П. Александров, как настоящий академик, говорит: <Вы подумайте, почему авария произошла в Чернобыле, а не вЛенинграде?> Там еще не хватало! Ленинградская АЭС в 1975 г. только случайно избежала катастрофынесколько иной по причинам, но аналогичной с Чернобылем по масштабам. Врезультате локального перегрева зоны разгерметизировался технологическийканал. Но в той ситуации вполне могли разгерметизироваться три-четыре каналаодновременно, ведь на ремонте заменили около 20 штук. Как теперь ясно,одновременный разрыв 3-4 каналов вел точно к Чернобылю. У академика память работает сугубо селективно. Он вспоминает о турбине,о задвижках, но на реакторе, что явно по теме разговора, А.П. Александроваварии не помнит. Отказывает ему память и когда он говорит о флоте, оподводных лодках. <Во флотских установках у нас никаких неприятностей не было, а ведьтогда, в 1957 г., промышленность была менее развита, но, ничего,справлялись>. В Чернобыле тоже промышленность справилась, да... На лодочных водо-водяных реакторах я тоже до 1973 г. не припоминаюаварий из-за дефектов изготовления оборудования. А вот из-за научногообеспечения, вернее необеспечения, к которому академик имел прямоеотношение, были. Если не изменяет память, в 1962 г. на атомной лодке на трубопроводепервого контура оборвалась импульсная трубка диаметром 10 мм. Мала трубка,да там и первый контур по объему мал. Экипаж пытался принять меры, чтобыактивная зона не осталась без охлаждения. Понимали ребята, чтопереоблучаются, и делали. Почему? Потому, что они боялись: - высокообогащенное топливо после расплавления соберется в компактнуюмассу и произойдет ядерный взрыв; - если взрыва не произойдет, то может проплавиться днище корпусареактора и корпус лодки. После аварии институтом был проделан расчет, который показал, что нивзрыва, ни проплавления корпуса не было бы. После аварии считали, а не донее! Но умерших не вернуть. Будь эти сведения у экипажа - задраили бы отсеки пошли в базу, реактор все равно погиб. И никаких жертв. Я знал экипажи многих подводных лодок. Не могу ничего сказать отеперешних, а тогда офицеры, обслуживавшие атомную энергетическую установку,были в подавляющем большинстве грамотными специалистами, командиры же боевойчасти пять, т.е. механики, - все без исключения. Но экипаж - не коллективинститута, возможности и задачи у него другие. Экипаж свой долг выполнил и сперебором, а Научный руководитель А.П. Александров - с опозданием. Другой случай. На одном из судостроительных заводов оставили временнуюзаглушку на патрубке крышки реактора, и при гидравлических испытаниях еевырвало. Через патрубок проходил шток решетки, подавляющей реактивность.Когда хлынула вода, то потоком подняло решетку, и произошел взрыв. Давлениемподняло крышку реактора (вытянуло крепящие шпильки), выбросило в цех воду, иреакция прекратилась. Не помню, кажется, обошлось без гибели людей. Посадили начальника физической лаборатории завода. Вот так. Дваинститута - научные работники и конструкторы - не проиграли аварийныеситуации, а заводской работник должен был догадаться, что при срыве заглушкиможет поднять решетку. Как же похоже это на Чернобыль. И главный герой все тот же. Случиласьавария, и сразу посчитали, что эта АЗ в первые секунды может внестиположительную реактивность до 1?. Не до аварии, а после! О выводе САОР и программе испытаний нет нужды говорить, вновь и вновьопровергать домыслы. Но вот тираду академика, долженствующую изобразить егоужас и негодование, хочу все же прокомментировать. <Так вот, вы не поверите! В самом начале Регламента тогоэксперимента записано: <Выключить систему аварийного охлаждения реактора- систему САОР>. А ведь именно она автоматически включает аварийнуюсистему защиты. Мало того, были закрыты все вентили, чтобы оказалосьневозможным включить систему защиты. Двенадцать раз (!) Регламентэксперимента нарушает инструкцию по эксплуатации АЭС. В страшном сне неприснится такое. Одиннадцать часов АЭС работала с отключенной САОР! Какбудто дьявол руководил и подготавливал этот взрыв>. Каковы экспрессия, пафос! А ведь это все игра на публику. Отлично знаетакадемик, что вывод САОР никак не влиял на возникновение аварии. Этопризнают все, в том числе и его ученик В.А. Легасов, и даже крайнетенденциозная судебно-техническая комиссия. Мы вывели САОР, посколькусогласно тем документам главному инженеру разрешалось это делать, хотя можносогласиться с безусловным запретом вывода системы, как бы ни мала былавероятность возникновения МПА (26 апреля была не она) в это же время. Фразу: <А ведь именно она автоматически включает аварийную системузащиты>, - мне с неакадемическим умом не понять. Согласно ОПБ САОР самаесть система защиты и ничего не включает. Как наматываются нарушения, мы уже знаем. Одиннадцать часов былаотключена САОР на 4-ом блоке. Кошмар. Многоуважаемый Анатолий Петрович,прошу прощения за наивный вопрос. А Вам не снятся кошмары, что по два блокана Ленинградской, Курской и Чернобыльской АЭС уже несколько лет работают безСАОР? Ведь то, что там есть, весьма приблизительно отвечает требованиям. И христианское смирение академика А.П. Александрова: <никому я несудья>, - лицемерная поза, так же ему идет, как волку овечья шкура. А чемже он занят в этом интервью? Покаянием? Не усматривается. Как неправеднообвинял персонал, так и продолжает. Как говорится, куда ни кинь, везде клин.Так и у А.П. Александрова. Что ни статья, то ложь. Газета <Известия>за 14.10.89 г.: <Несколько раньше положено начало ядерной энергетике - построенапервая в мире АЭС (Чернобыль - результат <периода застоя>, т.е.периода всеобщей безответственности)>. И этот на период застоя, на систему сваливает. При чем же здесь периодзастоя? Кто мешал, кто мог бы это сделать, устранить недопустимые дефектыреактора? Безответственность-то проявлена прежде всего им самим. Если ибезответственны, то отнюдь не все. Предложения, и притом нужные были задолгодо аварии. По реактору РБМК над А.П. Александровым никого не было, всепредписанное им было бы сделано* (<Дятлов ошибается, что Александров могвсе сделать. Чего не хотел делать И.Я. Емельянов, того Александров сделатьне мог>) . Другое дело, можно ли по- настоящему руководить, занимая кучупостов и должностей? Пилюлю академику подбросила газета <Правда>, опубликовав его речьв ЦК КПСС при массовой отставке престарелых членов ЦК. Там он сказал: <Руководить таким институтом, как ИАЭ, крупнейшим институтом исложнейшими работами, и в то же время взять на себя заботу об Академии -надо сказать, это было чрезвычайно тяжело. В конце концов это кончилосьпечально. И когда случилась Чернобыльская авария, я считаю, с этого времении моя жизнь начала кончаться, и творческая жизнь>. Перед этим он рассказывал, что его силком заставили быть президентомАкадемии. Возможно. Нельзя было отказаться. А с должности директораинститута можно было уйти? От других постов отказаться можно было? Что можноделать на нивах десяти-пятнадцати постов и должностей? Только жать, где непахал, не сеял. Академик В.А. Легасов Согласен, правило о мертвых или хорошо или ничего, надо соблюдать. Новсе же не вижу большого греха, поскольку сам академик его не придерживался.Операторы, которых он обвинял, подписывая заключение правительственнойкомиссии, к тому времени уже умерли. Тем же самым он занимался и в качествеглавы советских специалистов - информаторов МАГАТЭ. Не хочу говорить о работе В.А. Легасова по ликвидации последствийаварии. В последнее время появились высказывания об ошибочности некоторыхпринятых в то время технических решений. Ну, в сильных задним умомнедостатка никогда не было, нет и сейчас. Сидя в комфортабельном кабинете,за несколько лет можно и до чего-то полезного додуматься. Ты в экстремальныхусловиях, за короткий срок прими решения и посмотри потом, все ли ониоптимальные. И, кроме того, почему это Легасову надо приписывать неверныерешения? Один он, что ли, там был? Велихов был. Или Велихова критиковатьопасно? Жив и при власти. В.А. Легасов по специальности не реакторщик, конкретно энергоблоки онне знал и, верю, конкретно в той круговерти мог не разобраться. В силухарактера доверился другим. Но это ни в коей мере не оправдывает и необъясняет его подписи под заключением Правительственной комиссии идеятельности в МАГАТЭ. Человек широкой эрудиции, он занимался вопросами безопасностипроизводств вообще. При всей специфике химических, нефтяных или атомныхпредприятий вопросы безопасности имеют и много общего. Нет, не мог академик В.А. Легасов не понимать, что обвинение персоналав таком взрыве неправомерно. Не мог он не понимать, что если реакторвзорвался в самых обычных условиях, без каких-либо природных катаклизмов,следовательно, он не имел права на существование. Не могут, не должны реакторы взрываться с выбросом громадных количестврадиоактивных веществ в окружающую среду. С сознанием этого, а не пониматьон этого никак не мог, должен был естественным путем прийти к вопросу -почему же все-таки взрыв произошел? Даже вовсе не разобравшись и неразбираясь в ошибках персонала. После такого вопроса прямой путь к следующим - отвечал ли реакторпринятым нормам ядерной безопасности? Если да, то сами эти нормативыотвечают ли в достаточной степени критериям безопасности? Этих вопросов невозникнуть не могло. Любое расследование аварии проводится с привлечениемэксплуатационной и проектной документации, паспортов оборудования. Ничегонового тут нет. И первые же усилия в этом направлении показали бы явныенесоответствия реактора ПБЯ и ОПБ. Да за этим не надо было и никуда идти,они есть и в заключении Правительственной комиссии, только нет там ссылки на<Правила>, а названы недостатками. Поэтому я уверен: упоминания о нормативных документах в заключении нетсознательно. И главным ответственным лицом за это является академик Легасов,наряду с председателем комиссии Б.Е. Щербиной. Не Министр же внутренних дел- он за свои дела в комиссии отвечал, а не за технику. В.А. Легасов никакой личной вины не несет за реактор РБМК, вообще к егосуществованию до аварии не имел отношения. Своими подписями он прикрывалчужие грехи, прикрывал сознательно. И не столь уж неожиданно письмо старшегонаучного сотрудника института: <Легасов - яркий представитель той научноймафии, чье политиканство вместо руководства наукой привело к Чернобыльскойаварии...>, о котором пишет в <Правде> В. Губарев. Видимо, не такуж неожиданно и неизбрание в Научно-технический совет института: 100 -за,129-против. На что бросил свой авторитет ученого, кто на него давил? Этого мы неузнаем. Нет, не всемирную славу принес В.А. Легасову его доклад в Вене наконференции в МАГАТЭ. И он, видимо, понял это. Хотел бы думать, что ошибался академик, не разобрался в причинахкатастрофы, потому что уж больно грустно думать противное. До чего дожили?! Не могу, не получается. Элементарная логика не дает. Иуход из жизни В.А. Легасова именно в годовщину Чернобыля говорит о том же. Но я его не к мафии отношу. Этот человек имел совесть. При каких-тообстоятельствах пошел на жестокий компромисс с совестью и не выдержал. Отборпродолжается. Выбиваются так или этак последние, имеющие человеческиекачества. Доктор А.А. Абагян Директор ВНИИАЭС - другие его должности нас не интересуют. Также был в составе первой комиссии по расследованию причинЧернобыльской аварии. Вместе с заместителем Министра Г.А. Шашаринымотказался подписывать акт в составе группы работников Минэнерго, участвовалв написании куда более реалистичного дополнения к акту расследования.Включенный в состав советских специалистов, информировавших мировоесообщество в МАГАТЭ, резко изменил свою позицию. Не знаю уж, по какойпричине он это сделал: то ли потому, что Шашарин был к тому времениотстранен от должности и, следовательно, теперь не начальник; то ли<прозрел> и присоединился к большинству. Чего не знаю, того не знаю. Просто констатирую, что мнение доктора А.А. Абагяна в течение двухмесяцев изменилось на противоположное без появления каких-либодополнительных материалов исследований. За это время только вышел докладПравительственной комиссии, который А.А. Абагяну новых технических сведенийне сообщил, и решение Политбюро, которое никаких технических сведений,естественно, не содержало. Не стану сопоставлять полностью два документа, приведу лишь одинконкретный пример. - Из дополнения к акту расследования: п.8. <Вывод из работы A3 по останову двух ТГ не противоречитТехническому Регламенту и Инструкциям, а срабатывание этой защиты не моглопредотвратить аварию, ... она произошли бы на 35 с раньше>. - Из отчета в МАГАТЭ (таблица нарушений, допущенных оперативнымперсоналом): <Нарушение. Блокировка защиты реактора по сигналу остановки двух ТГ. Последствия. Потеря возможности автоматической остановки реактора>. Оба документа подписаны А.А. Абагяном: один в мае, другой в июле 1986г. Предположим, изменилось мнение по данному вопросу, выводы сделаны другие.Как-то можно понять. Но как прикажете, доктор Абагян, понимать два Вашихмнения по блокировке защиты? В регламенте четко указано, когда онавыводится, и никаких кривотолков быть не может. В журнале, кажется, <Наш современник> доктор сообщает, что они попять часов в день отвечали на вопросы специалистов и корреспондентов,понемногу проясняется, как они отвечали, как постарались представитьперсонал мировому сообществу (выражение А.А. Абагяна), <красиво>,объективно> представили, спасибо! По защите только что мы видели. А вот по уровню мощности реактора: - в дополнении к акту подробно показано, что ни в одном доаварийномдокументе нет и намека на ограничения по работе реактора на каком-то уровнемощности, в том числе и на 200 МВт; - мировому сообществу сообщили: работа на уровне мощности менее 700 МВтРегламентом запрещалась. Коротко и ясно. Ложь, ну и что? Вот такие <принципиальные> люди занимались и продолжаютзаниматься расследованием. Ну, хозяин же своему слову: я дал, я и взялобратно.Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 186; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!