К словам «пустила в голову мертвый зуб» (с. 79) дан вариант: «змеиный зуб».
Вариант окончания сказки: «Злая сестра стала искать в голове у брата и пустила ему в буйную голову мертвый зуб; царевич тотчас же помер. Вскочила царевна, призвала слуг, приказала запереть братнину охоту в сарай наглухо и позатыкать всем зверям уши воском, чтобы они как-нибудь не прослышали про могилу царевича. После того схоронила царевича глубоко в сырую землю. Думает царевна: взяла свое! Да не тут-то было! Хитрая лиса выковыряла из ушей воск, подслушала людские речи и, как только выпустили зверей на волю, повела их на могилу и велела разрыть ее. Вот и достали они мертвого царевича. Говорит лиса медведю: «Если ты перепрыгнешь через покойника, а сам увернешься от зуба, то и хозяин наш и ты — оба живы будете!» Косолапый Мишка прыгнул, да не успел увернуться — зуб так и впился в него! Царевич ожил, а медведь ноги протянул. Прыгнул через Мишку иной зверь и тоже не сумел увернуться: Мишка ожил, а он ноги протянул. И вот так-то прыгали звери один за другим, и дошла, наконец, очередь до лисы; она всех ловчей, всех увертливей — как прыгнула, зуб не поспел за нею и вонзился в зеленый дуб; в ту же минуту засох дуб сверху донизу!»
203
(118b) Записано в Оренбургской губ.
AT 315. Присказка об Антоне и Агафоне имеет литературный источник — басню А. Е. Измайлова «Два крестьянина и облако». Не только в этом, но и в ряде других восточнославянских вариантов сюжета неверная сестра или мать посылает героя не за звериным молоком, а за яблоками, растущими в саду, «где не миновать смерти» (ср. текст № 206). Троекратное связывание брата неверной сестрой тоже относится к традиционным мотивам таких восточнославянских сказок. Из не обычных для них эпизодов отметим: разбойники берут в плен царевну, она сносит саблей голову атаману разбойников.
|
|
|
После слов «идучи по лесу, грибов наберу» (с. 80) Афанасьев указал вариант начала сказки, записанный в Архангельской области: «В некоем царстве, в некоем государстве жил-был старик; у него было два сына: Федор да Иван, а третья — дочь. Стал старик помирать, стал отказывать все свое добро старшему сыну: ему и дом, и соха, и борона. «Чем же нам с сестрой жить?» — спрашивает Иван. Старик глянул на них и сказал: «Ах, дети любезные, я про вас и забыл: только теперь все уж отказано, осталась одна старая баня; возьмите ее в наделок. Ты, Иван, на ногу скор, по сту верст в час ходишь; так своим счастьем и живи и сестру корми». Помер старик; перешли они на житье в баню. Поутру вставали ранешенько, умывались белешенько; говорит сестра Ивану: «Брат! Что мы есть будем? Видно, умирать нам с голоду — ведь у нас ни хлеба, ни денег!» — «Не тужи, сестра! Коли я буду жив, будешь и ты сыта. Вот я пойду в лес, нагну полозьев да продам в городе — у нас и хлеб будет». — «Спасибо, братец! Пока ты в лесу сходишь — я с голоду помру». — «Полно, сестра! Сегодня же я к обеду вернусь». — «Как бы не так! Самый близкий лес — верст полтораста от нас будет...» — «Правое слово, к обеду вернусь; тогда увидишь!» Пошел Иван к соседу, выпросил веревку и зашагал так скоро, что в один час сто верст отхватал, да еще половину того в полчаса. Пришел в дремучий лес и ну дубы ломать — топора-то с собой не было; который дуб возьмет за верхушку да пригнет к земле — тот и в дело готов; в короткое время столько наломал, что на трех возах не увезти; опутал веревкою, взвалил за плечи и понес в город, продал на чистые денежки и в обеденную пору домой поспел. На другой день собрался Иван в лес и говорит сестре: «Дай-ка мне бурак, пойду в лес — грибков наберу».
|
|
|
Вариант описания первого разбойничьего дома (с. 80): «В одной комнате обрезы вина поставлены, по краям ковши навешаны. Иван увидал и давай прикладываться: всё по ковшику да по ковшику, и напился допьяна; вышел на двор, взял прут в девяносто пуд, сел на бурак и попевает песенки. Едут из Украйны разбойники — бежит сто лошадей, на каждой на лошади сидит по мо́лодцу, все с ружьями, пиками, саблями
|
|
|
403
острыми. Въехали во двор, дуван раздуванили (разделили добычу), а Ивану ничего не дали. «Что ж вы меня обходите? — говорит Иван. — Вы должны гостя чествовать». — «Погоди, сейчас станем потчевать!» — отвечают разбойники; а им гость тот куда нелюб! Бегут к нему с ружьями, с пиками, с саблями острыми, хотят по частям разнести. Иван поднял прут в девяносто пуд, махнул раз, другой, третий и перебил всех разбойников; только один есаул убежал да где-то спрятался».
После слов «нарвал полну котомку яблок» (с. 81) дан вариант: «Пошел дурак в лес за грибами и заблудился; плутал, плутал и выбрался, наконец, на поляну. На поляне дом стоит. «Чем в лесу ночевать, лучше в дом пойду; не ровен час — звери разорвут». Входит в дом, а там лежит старый-старый дед. «Здравствуй, старина!» — «Здравствуй, младой юноша! Что ходишь по́ лесу, али есть нужда великая!» Он ему про все рассказал. «Ну, хорошо, что ты пришел! Тебя сам бог послал. Оставайся у меня; видишь, я при смерти лежу. Как помру, похорони мои кости; а этот дом и все богатство мое возьми себе; живи да меня поминай! Да в придачу отдаю тебе трех собак; береги их пуще глаза своего; они от беды тебя выручат!» На другой день старик помер; дурак похоронил его кости, написал к сестре письмо, чтоб тотчас к нему приходила в такое-то место, и послал письмо с собакою. Собака наскоро побежала к его сестре, отдала ей письмо и привела ее самоё к брату. Стали они на новоселье жить. Раз пошел дурак на охоту, а к сестре прилетел трехголовый змей; завелись у них шуры-муры! По его наученью хитрому притворилась сестра больною, стала говорить брату: снилось-де ей во сне, что недалече от их двора есть сад, в том саду могила, на могиле сидит седой старик и продает яблоки белого налива; те яблоки всякую болесть вылечивают. Дурак тотчас собрался и пошел искать старика: приходит в сад — и впрямь, сидит на могиле старик весьма древен и держит в руках яблоки белого налива. «Продай мне свои яблоки!» — «Они не продажные, а заветные; коли хочешь, сменяй на собак». — «Нет, старик, собаки самому надобны; возьми деньгами: никакой казны не пожалею!» Старик не соглашался. «Что делать? — думает дурак. — Ведь сестра одна у меня, другой не будет!» Выменял яблоки на собак и пошел домой. А старик обернулся змеем, собак посадил в крепкую засаду и говорит: «Теперь не боюсь, пойду — съем дурака!» (Окончание то же, что в сказке под буквою «с» [то есть № 204]: дурак идет в баню мыться, а собаки его тем временем прогрызают двери, вырываются из засады и спасают своего хозяина)».
|
|
|
204
(118c) Место записи неизвестно.
AT 315 + 300 (Победитель змея. См. прим. к тексту № 171) Часто встречающаяся в восточнославянских сказках, а также в сказках других народов сюжетная контаминация. Традиционными для восточнославянских сказок о зверином молоке являются такие эпизоды, отсутствующие в предшествующих текстах: сестра посылает брата на заколдованную мельницу; Иван-царевич заточает неверную сестру в каменном столпе и приказывает ей наплакать целый чан слез. Не обычными для сюжета о победителе змея являются эпизоды умерщвления героя водовозом и оживления героя львом.
К словам «притворись больною и пожелай волчьего молока» (с. 83) Афанасьевым указаны два варианта:
«Вариант 1: Сделайся больною и скажи брату: снилось-де мне во сне, что за тридевять земель, в тридесятом царстве, в чистом поле пасутся дикие свиньи с малыми поросятами; кабы достать от них молока — я бы тотчас, кажись, вылечилась!
Вариант 2: Притворись больною и пожелай молока от семи зверей: от зайца, лисы, куницы, волка, медведя, лесного кабана и льва (царевич идет добывать от них молока и от каждого зверя получает по щенку)».
После слов «и осталась охота его на мельнице взаперти» (с. 85) приведен вариант: «...в том царстве есть две горы высокие, стоят они вместе, вплотную одна к другой прилегли; только раз в сутки расходятся, раздвигаются и через две-три минуты опять сходятся. Промеж тех толкучих гор хранится вода живущая и целющая. «Пусть-ка достанет той чудной водицы; тут уж наверное не сдобровать ему, добру молодцу!» Посылает царевна своего брата за водою живущею и целющею. Иван-царевич оседлал своего богатырского коня, перекрестился на все четыре стороны, сел и поехал. Близко ли, далеко ль, долго ли, коротко ль, скоро сказка сказывается — не скоро дело делается, приезжает к тем горам высоким, толкучим. Стоит, дожидается, когда станут горы расходиться; вдруг поднялась страшная буря, ударил сильный гром — и раздвинулись две горы. Иван-царевич пришпорил своего богатырского коня, пролетел промеж
404
Гор стрелою, зачерпнул два пузырька воды и тотчас назад повернул; сам-то успел выскочить, а у лошади задние ноги совсем смяло, на мелкие части раздробило. Иван-царевич взбрызнул ее целющею да живущею водою — и стала она по-прежнему ни в чем невредима. Приезжает домой...» (после того злая сестра посылает его на мельницу).
После слов «твоя охота восемь дверей прогрызла» (с. 85) дан вариант: «Увидала царевна, что брат один домой воротился, не пустила его и на глаза к себе; выбросила ему из окна чистую сорочку: «Ступай, — говорит, — в баню да вымойся побелее — тебя Змей Горыныч скушает». А змей поддакивает: «Иди, иди в баню; поскорей будь готов! Я бы сейчас тебя съел — да, вишь, дорога была дальняя, ты весь пропотел и запылился». Пошел Иван-царевич баню топить, а ворон ему кричит: «Не спеши, Иван-царевич! Носи дрова мокрые, коли загорятся — водой поливай; твоя зверина уже трое дверей прогрызла»... В другой раз: «Не спеши, Иван-царевич! Не столько мойся, сколько марайся; твоя охота еще три двери прогрызла!»
После слов «и я прощу» (с. 85) — вариант: «Возле поставил четверик с горячим угольем и говорит: «Тогда тебя прощу, когда это уголье съешь!»
К эпизоду борьбы со змеем (с. 86) — вариант: «В другом списке Иван-царевич меняется с царевною кольцами, и впоследствии это служит знаком, что он — настоящий ее избавитель, а не водовоз. Царевич приходит на свадебный пир музыкантом; царевна наливает ему чару вина, а он бросает в эту чару кольцо».
205
(118d) Записано в Курской губ.
AT 315. В данном варианте сюжета, подвергшемся, видимо, литературной обработке, повествуется о неверной жене князя, что не обычно для сказок этого типа.
206—207. ПРИТВОРНАЯ БОЛЕЗНЬ
(с. 89—94)
206
(119a) Место записи неизвестно.
AT 315 + 300 (см. прим. к текстам № 171—204). Данный и следующий тексты, хотя относятся к типу «Звериное молоко», выделены Афанасьевым под иным, чем предыдущие, заглавием — «Притворная болезнь», так как повествуется в них о неверной матери. Неверная мать нередко играет главную отрицательную роль в восточнославянских сказках типа «Звериное молоко». Но Огненный царь не является традиционным персонажем таких сказок: обычно в роли любовника неверной сестры или матери выступает разбойник или змей, черт, железный волк, чародей. В данной сказке мать по наущению Огненного царя пытается отравить сына. Подобные эпизоды встречаются иногда и в других сказках типа 315, например, в башкирской сказке (Башк. творч., III, № 12). Не сумев отравить сына, мать в данной сказке ослепляет его. Этот эпизод тоже имеет параллели в некоторых опубликованных вариантах сюжета, например, в сказке, записанной от чувашского сказочника (Ск., лег. Башк. № 17).
207
(119b) Записано в Шенкурском уезде Архангельской губ.
AT 315. Традиционный сюжет осложнен необычными мотивами: герой правит царством, мать действует заодно с его врагом, находящимся в плену; она посылает героя к чудищам добывать их сердца; убитого героя оживляют дети при помощи чудесного корешка.
208—209. ЧУДЕСНАЯ РУБАШКА
(с. 95—99)
208
(120a) Записано в Соликамском уезде Пермской губ. Д. Петуховым.
AT 318 (Неверная жена). Вступление (Награда человеку за то, что три года топил в аду котел), так же, как и в сказках типа 475. Сюжет был популярен в солдатской среде и нередко приобретал ее бытовой колорит. Этот колорит ярко выражен в данном тексте. Сюжет о неверной жене, изложенный здесь довольно схематично, учтен в AT только в вариантах, записанных в странах Европы, в Турции и в Америке (на французском яз.). Русских вариантов — 30, украинских — 28, белорусских — 7. Подобные сказки встречаются и в фольклоре неславянских народов СССР — латышских (Арайс-Медне, с. 51—52), башкирских (Башк. творч., I, № 48), татарских (Тат. творч., II, № 57, 58). Основные мотивы сюжетного типа 318 имеются уже в египетской «Сказке о двух братьях» (см.: Фараон Хуфу и чародеи. Сказки, повести и поучения Древнего Египта. М., 1958), которая дошла до нашего времени в рукописи (папирус Весткар) от эпохи Среднего Царства (2200—1800 г. до н. э.).
405
209
(120b) Записано в Уфимском уезде Уфимской губ.
AT 318. В данном варианте сюжет изложен полнее и осложнен эпизодами, напоминающими другие сказки: «Братья-птицы» (AT 451 — начало). «Кощеева смерть в яйце» (AT 302 — выпытывание женой тайны, где находится мудрость мужа).
К тексту даны Афанасьевым следующие варианты:
Дата добавления: 2018-05-31; просмотров: 245; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!