После слов «Ну, ладно, покажи же ты мне жениха» (с. 315) в сноске Афанасьева даны ссылки на два варианта этой сказки.
«Вариант 1: В одной деревне была-жила вдова, у нее был сын Ванька Голый. Жили они в большой бедности: изба набок свалилась; окно худым сарафанишком затыкалось; ни сеней, ни двора — кругом чисто! Пошел сын в город работы искать, денег наживать; жил так год и два и выжил десять рублей. «Нет, — думает, — от работы не будешь богат, а разве горбат!» Воротился домой и говорит матери: «Поди к богатому мужику, проси четверик, а станет спрашивать: «зачем?» — скажи: деньги мерить». Пришла баба к богатому мужику и просит четверика: сын-де приехал из города, так деньги надо смерить. «Возьми» Приносит домой: Ванька Голый и начал побрякивать десятью рублями. А богатому мужику не терпится, пошел подслушивать. Баба увидала его и спрашивает у сына: «Что, сколько четвериков?» А он говорит: «Двадцать». Только богатый мужик воротился домой, Ванька Голый будь догадлив, позасунул в четверик за обручи пятачков да гривенников и отнес к нему. Посмотрел мужик на свой четверик, как увидел серебро — и думает себе: «И впрямь он деньги мерил!» На другой день Ванька Голый посылает мать: «Поди, сватай за меня дочь у богатого мужика». Пошла сватать, а мужик тому и рад, веселым пирком да за свадебку! Взял Ванька большое приданое и стал жить-поживать с своею молодою женою в богачестве, и теперь живут да хлеб жуют. Я у них на свадьбе был, мед-вино пил; дали мне блин, что три года гнил, а кто-то был смел, выхватил да съел.
|
|
|
Вариант 2: Жил себе купец, у него был сын. Вот отец помер, а сын остался один, прогулял все имение и задумал жениться. Пошел он на базар, накупил горшков, поразбивал в черепки и наколотил полный погреб. Недалеко жил другой купец, у него была дочь красавица. Приходит к нему купеческий сын и просит: «Дай, пожалуй, четверика». — «На что тебе?» — «Да купил овса, так за ночь хочу перемерить». — «Бери», — говорит купец, а сам думает: «Что такое хочет мерить? Дай разузнаю!» И пошел подслушивать, а купеческий сын сидит в погребе да черепки пересыпает. «Ишь гремит! — думает купец. — Верь после людям, сказывают, что промотался, а он
497
По ночам деньги меряет». Наутро купеческий сын набил в щель четверика мелких денег с рубль серебра и понес и отдал купцу. Потом заслал к нему сваху и женился на его дочери, да и стал жить припеваючи».
164. КОЗЬМА СКОРОБОГАТЫЙ
(с. 316—319)
164
(99) Записана в Подольской губ. Рукопись — в архиве ВГО (р. XXX, оп. 1, № 7, лл. 1—8; 1848); ее малограмотный, тяготеющий к книжному слову текст Афанасьев подверг значительной литературной обработке, ввиду чего его пришлось полностью воспроизвести в комм. к I т. сказок Афанасьева изд. 1936, с. 632—634.
AT 545 В Данная разновидность сюжета, в которой повествуется о том, как лиса пригнала к царю и подарила ему от имени жениха, мнимого богача, много зверей, является для восточнославянских сказок традиционной и встречается в опубликованном материале нередко. Сказка «Козьма Скоробогатый» имеет необычное начало: бедняк ловит лисичку-воровку, и она обещает сделать его богатым.
|
|
|
После слов «Обвенчался он на царевне» (с. 318) в сноске Афанасьева приведен вариант:
«Был-жил мужик с бабой, у них был один сын, да и тот не в полном разуме. «Муж-муженек, — говорит баба, — в нашем сыне мало толку будет; давай отделим его, пускай сам живет по себе». Вот и отделили его, дали ему одну худую лошаденку да петуха. Сел дурак на клячу, взял петуха и поехал в чистое поле; ехал долго ли, коротко ли, и приехал в лес. Видит: стоит в лесу глиняная избушка; входит туда, а в избушке пусто — нет никого. Вот пустил он лошадь в лес, а сам забрался в избушку и лежит себе голодный на печке. Где ни взялась лисица, вбежала в избу и говорит: «Здравствуй, дядюшка! Как тебя зовут? Скажешь — буду знать, как величать». — «Люди зовут: Никита Македонский». — «Ну, Никита Македонский, подари мне петуха, я тебе невесту высватаю». Он не много думал, слез с печи, зарезал петуха, ощипал и отдал лисице: «На, кушай, лисонька, на здоровье». — «Спасибо, Никита Македонский! Есть царь Огонь и царица Грозная Маланья́ (Молния), у них дочь — прекрасная царевна; я ее за тебя высватаю». — «Кто за меня, бедного, пойдет?» — «Молчи, не твоя забота».
|
|
|
И побежала лисица к царю Огню и царице Маланье́. «Здорово, лиса! Что хорошенького скажешь?» — «Здорово! Пришла свахою. У вас есть невеста, у меня жених молодец, Никита Македонский царевич». — «Где же он? Что сам не приехал?» — «Ему нельзя, он один на своем царстве.» — «Что же он поделывает?» — «Да все за зверями охотится». — «Ну, пускай пришлет нам семьдесят зайцев; тогда поверим тебе». Лисица пустилась в лес; попадается ей косой заяц: «Где была, лиса?» — «На обеде у царя Огня и царицы Маланьи́». — «Не слыхала ль чего про нас, зайцев?» — «Как же, слыхала; про вас завтра будет у царя большой обед. Соберитесь гуртом семьдесят зайцев, я вас завтра туда проведу». Заяц бросился созывать своих товарищей; созвал. «Ну, лиса, веди!» Лиса привела их к царю, поставила рядком и говорит: «Царь Огонь и царица Грозная Маланья́! Нареченный зять прислал вам в подарок семьдесят зайцев». Ну, их забрали и заперли в клеть. Царь и говорит лисе: «Коли нареченный зять прислал зайцев, пусть пришлет еще семьдесят волков».
|
|
|
Лисица опять побежала в лес; попадается ей навстречу серый волк. «Здорово, лиса!» — «Здорово, куманек!» — «Где ты была? — «На обеде у царя Огня и царицы Маланьи́». — «Не слыхала ль чего про нас, волков?» — «Как же, слышала; про вас завтра будет у царя и царицы большой обед. Собери семьдесят волков, я вас туда проведу». Волк побежал скликать своих товарищей, скликал и прямо к лисе: «Ну, лиса, веди нас!» Лиса привела к царю, построила их рядком и говорит: «Царь Огонь и царица Грозная Маланья́, извольте принять; нареченный зять прислал вам подарок». — «Ну, спасибо». Сейчас их забрали и заперли в сарай. «Скажи нареченному зятю: коли он прислал волков, то пусть пришлет еще семьдесят медведей». Лисица ударилась в лес; попадается ей навстречу медведь. «Куда, лиса, ходила?» — «Была в гостях на обеде у царя Огня и царицы Маланьи́». — «Не слыхала ль чего про нас, медведей?» — «Как же, слышала; про вас завтра будет у царя и царицы большой обед. Соберитесь семьдесят медведей, я вас проведу». Косолапый медведь поплелся скликать
498
своих товарищей, накликал — и к лисице: «Ну, веди нас, лиса!» Привела их лиса, построила рядком и говорит: «Царь Огонь и царица Грозная Маланья́! Нареченный зять прислал вам подарок». — «Спасибо! Пускай нареченный зять Никита Македонский приедет сам к нам: мы на него поглядим, а он на невесту посмотрит».
Лисица распрощалась и пустилась к глиняной избушке, где Никита Македонский на печи ничком лежал Прибежала и говорит: «Что лежишь? Царь Огонь и царица Грозная Маланья́ зовут тебя в гости; поедем, станем свадьбу играть». — «Ах, лиса, как я поеду? Мне одеться не во что». — «Ничего! Запрягай свою лошадь. Как поедешь через город я пробегу мимо лавок; купцы и приказчики бросятся за мною, а ты смотри не плошай, кушаки, шапки и разную одежду из лавок хватай; да захвати кстати и пилу». Поехал Никита городом, а лиса уже около лавок; все купцы и приказчики выбежали да за нею, а Никита Македонский берет из лавок, что надо, да грузит тележонку; и одежду добыл и пилу спроворил одноручную. Выехал за город и видит, что лиса давно его дожидает. Поехали Попался на пути на дороге мостик. «Пили мост!» — говорит лиса Никита Македонский и ну стараться, подпилил столбы, мост и рухнул. «Раздевайся донага да кидай всю одежду в воду-то, а сам катайся по песку». Сказала лиса и побежала к царю и царице. «Ах, — говорит, — несчастье случилось». — «Какое несчастье?» — спрашивает царь. — «Да мосты некрепки в вашем царстве; нареченный зять ваш Никита Македонский ехал к вам в гости, а мост в подломился; люди его все потонули, да и сам он еле жив».
Поскакали к мосту, смотрят: Никита Македонский голый валяется в песку. Подняли его, одели в царское платье, посадили в карету и повезли во дворец. Вот пирком да за свадебку; у царя не пиво варить, не вино курить, обвенчали Никиту на царевне и стали пить-есть и прохлаждаться. Нагулялись досыта. Молодая княгиня и говорит: «Ну, Никита Македонский, пора к тебе ехать, посмотреть твое царство...» (Продолжение сказки такое же, как и о Козьме Скоробогатом. Вместо выражений: царь Огонь и царица Грозная Молния — ставят иногда Грома-батьку и Молнию-матку)».
165—166. ЕМЕЛЯ-ДУРАК
(с. 320—327)
165
(100а) Текст перепечатан Афанасьевым с лубочного издания.
В сносках Афанасьева приведены варианты: к словам «вытащил из-под навесу сани» (с. 322) — «из сарая»; к словам «поехал из городу домой» (с. 322) — «В свою деревню»; к словам «Чаны с разными напитками» (с. 326) — «винами».
AT 675 («По щучьему велению»). В AT учтены варианты, записанные в европейских странах, в Турции и в Америке на французском и испанском языках от американцев европейского происхождения и индейцев, негров. Русских вариантов — 22, украинских — 11, белорусских — 6. Сюжет сложился первоначально как анекдотический. В таком плане разработаны его первые литературные версии XVI—XVII вв. — сказка Страпаролы о Пьетро Дураке («Приятные ночи», ночь III, сказка 1) и сказка Базиле («Пентамерон», I, № 3). В восточнославянской традиции сюжет получил характерную форму волшебной сказки. Первая русская публикация — «Сказка о Емеле-дурачке» в сб.: Тимофеев, с. 312—345. Сказки этого типа вошли в лубочные книжки XIX в. и обрабатывались также известными русскими писателями — В. И. Далем («Емеля-дурачок»), И. А. Буниным («О дураке Емеле, какой вышел всех умнее»), А. Н. Толстым («По щучьему веленью»). Лубочный текст отличается обстоятельностью изложения, но ему недостает живости слога.
166
(100b) Записано в Новгородской губ. AT 675. Текст воспроизводит устный пересказ лубочной сказки.
167. ПО ЩУЧЬЕМУ ВЕЛЕНЬЮ
(с. 328—330)
167
(101) Место записи неизвестно.
AT 675. В варианте выпали некоторые звенья традиционного сюжета (рубятся дрова, движется печь), но вместе с тем он осложнен необычными эпизодами (рожденный царевной мальчик опознает отца; единоборство сына царевны с богатырем; утка, найденная у отца царевны).
499
168. СКАЗКА ОБ ИВАНЕ-ЦАРЕВИЧЕ, ЖАР-ПТИЦЕ И О СЕРОМ ВОЛКЕ
(с. 331—343)
168
(102) Текст перепечатан Афанасьевым из книги: Прогулки.., № 3, с. 3—27.
AT 550 (Жар-птица и серый волк). Всемирно известный сюжет. Русских вариантов — 30, украинских — 19, белорусских — 6. Близкие восточнославянские тексты встречаются в некоторых сборниках сказок неславянских народов СССР, например, башкир, татар, шапсугов (Башк. творч., II, № 6; Тат. творч., I, № 63, 64, 68; Сказки адыгских народов. М., 1978, № 14). Старейшая письменно зафиксированная европейская сказка о жар-птице и сером волке восходит к латинскому сборнику монаха Йоганна Габиуса «Scala coeli», изданного в 1480 г. (см. Wesselski, № 28). С конца XVIII в. сюжет получает распространение в России, преимущественно книжным путем: лубочные издания сказки весьма многочисленны. Имеющие немало общего с западноевропейскими, русские лубочные варианты «Жар-птицы и серого волка» вместе с тем отличаются некоторыми характерными особенностями, связанными с национальной фольклорной традицией, в них отсутствуют такие часто встречающиеся в западноевропейских сказках мотивы, как, например, превращение волка-помощника в человека (он, оказывается в конце сказки, был заколдованным принцем). В стихотворной форме сюжет обрабатывался В. А. Жуковским («Сказка о Иване царевиче и сером волке», 1845) и Н. М. Языковым («Жар-птица», драматическая сказка, первое издание 1857 г.). Источниками для них, как отмечалось исследованиями, послужили, вероятно, сказка лубочной книги «Дедушкины прогулки» и немецкие сказки, влияние которых явно проявляется в тексте Жуковского, особенно в финальном эпизоде. Исследования: Nilsson N. A. Die Apolonias Erzählungen in der slawischen Literatur. Uppsala, 1949, S. 46. О происхождении сказочного мотива живой и мертвой воды, его мифологических истоках основательные предположения высказаны, в связи с данной сказкой, в монографии В. Я. Проппа (Ист. ск., с. 179—181).
169—170. ЖАР-ПТИЦА И ВАСИЛИСА-ЦАРЕВНА
(с. 344—349)
169
(103a) Место записи неизвестно.
AT 551 (Конек-горбунок). Сюжет широко распространен в странах Европы. В AT учтены также записи, сделанные на Востоке (в Турции, Индии) и в Америке. Русских вариантов — 51, украинских — 40, белорусских — 24. Сюжет в близких русским и в очень своеобразных вариантах встречается в сборниках сказок многих неславянских народов СССР — башкирских, татарских, казахских, осетинских, абхазских, адыгейских и др. Сюжет сформировался на европейской культурной почве, но отдельные его мотивы имеют параллели в сказках древних народов Востока. Старейшие литературные версии в итальянских сборниках XVI—XVII вв. «Приятные ночи» Страпаролы (ночь III, сказка 2 — о царевиче Ливоретто и его волшебном коне) и «Пентамерон» Базиле (III, № 7). Первая русская публикация лубочной сказки относится к концу XVIII в. (Погудка, I, № 9, с. 3—36), за ней последовал ряд других изданий. Влияние лубка проявляется в сказке сборника Афанасьева, довольно схематично излагающей приключения стрельца-молодца, обладающего чудесным богатырским конем. В 1834 г. был издан «Конек-горбунок» Ершова, имеющий фольклорную русскую основу. Он оказал заметное влияние на народные сказки второй половины XIX в. и начала XX в. Своеобразной стихотворной переделкой сказки Ершова в революционном публицистическом духе является «Конек-скакунок» С. А. Басова-Верхоянцева (1906). Исследования: Лупанова И. П. Фольклорные основы сказки П. П. Ершова «Конек-горбунок». — Уч. зап. Петрозаводского ун-та. Историч. и филологич. науки. 1956, т. 6, вып. 1. Петрозаводск, 1957, с. 161—162; Новиков, с. 112—113. К имени Василиса-царевна (с. 344) Афанасьев в сноске указал вариант: «царевна Елена-краса, золотая коса».
170
(103b) Место записи неизвестно.
AT 531. В данном варианте — редкий сказочный мотив восточного происхождения, не отмеченный в других известных русских сказках: герой выполняет трудное задание — выдоить семьдесят кобылиц. Мифологическое истолкование этого мотива см.: Афанасьев. Поэт. воззрения, II, с. 128.
500
После слов «купается — ничего ему не делается» (с. 348) Афанасьев в примечании отметил вариант: «Царь-девица призывает согреть чан молока; как только молоко вскипело — жеребенок разыгрался, подбежал к чану, три раза хлебнул, доброго молодца туда пихнул; искупался добрый молодец в горячем молоке и сделался таким красавцем, что ни в сказке сказать, ни пером описать»,
171—178. СКАЗКА О МОЛОДЦЕ-УДАЛЬЦЕ,
МОЛОДИЛЬНЫХ ЯБЛОКАХ И ЖИВОЙ ВОДЕ
(с. 349—373)
171
(104a) Записано в Липецком уезде Тамбовской губ. Рукопись в архиве ВГО (р. XL, оп. 1, № 36, лл. 23—27, 1848).
AT 551 (Молодильные яблоки) + 3001 (Победитель Змея). Первый сюжет учтен в AT, в многочисленных европейских вариантах, а также в записях, сделанных в Африке и Азии (в Турции, Индии) и на французском, испанском языках в Америке от американцев европейского происхождения и негров. Русских вариантов — 40, украинских — 14, белорусских — 5. Отдельные мотивы сюжета отмечались исследователями в «Тысяче и одной ночи» и в средневековых рыцарских романах, например, в «Парцифале» (XIII в.), но старейшая сказка типа 551 относится к позднему средневековью. Она вошла в латинский сборник Иоганна Габиуса «Scala coeli» (см.: Wesselski, № 28). Первые русские лубочные издания сказок этого сюжетного типа появились в XVIII в. (Лекарство.., с. 152—188; Прогулки.., № 3, с. 3—27; Тимофеев, с. 1—22). Обычно в русских сказках о молодильных яблоках герой проникает в волшебный сад и дворец богатырской царь-девицы, а не в сад «страшной ведьмы», как в сказке сборника Афанасьева. Исследования, указанные в комментариях к тексту № 169, посвящены не только сюжетному типу AT 550, но и типу AT 551. Сюжет типа 3001, имеющий широкое распространение во всех частях света, обычно встречается в восточнославянских сказках в соединении с разными сюжетами, особенно часто входит эпизодом в сказки о неверной сестре (AT 315, см. тексты № 201—207) и является неотъемлемой частью сюжетного типа 303 — «Два брата» (см. <текст A HREF="Af1-278-.HTM#">№ 155). Русских вариантов — 108, украинских — 30, белорусских — 29. История сюжета связана с мифом о Персее, известном по памятникам античной литературы: Аполлодор. Мифологическая библиотека (Л.: Наука, 1972, с. 29); имеет одним из своих источников сочинение греческого логографа V в. до н. э. Ферикида; Овидий Назан. Метаморфозы, II, 660—763 — о Персее и Андромеде. Сказкам и легендам о победителе змея посвящены монографии: Hartland E. S. The Legend of Perseus. London, 1893; Ranke, № 114. А. И. Никифоров опубликовал в сборнике «Советский фольклор» (1936, № 4—5, с. 143—242) 15 записей севернорусских сказок типа 3001, предпослав им статью «Победитель змея». Эпизоды в подземном царстве и особенно полет героя на птице-колпице, выносящей его на белый свет, напоминает сюжетный тип 301 (Ср. тексты № 128—132, 139—142). Эпизод обольщения «Прекрасною Дунею» старшего и среднего братьев царевича-удальца, которые «проваливаются сквозь кровать», соответствует былине «Три поездки Ильи Муромца» и другим вариантам сюжета типа 551 (ср. тексты № 174, 175, 176). Эпизод на пиру в подземном царстве, когда герой увеселяет гостей своей игрой на музыкальном инструменте, восходит к разным сказочным и эпическим сюжетам; для сказок о молодильных яблоках и победителе змея он необычен.
Афанасьев внес в текст много мелких поправок, которые перечислены в комм. ко II т. сказок Афанасьева изд. 1938 г., с. 585—586. Некоторые из поправок неудачны: нарочито усилено аканье рассказчика (тамбовский диалект). Так, например, Афанасьев напечатал: «А малец паехал дальше» (в рукописи: «А он поехал дальше»), «и спрасился начевать» (в рукописи: «спросился ночевать»), «маво каня» (в рукописи: «Моего коня»).
172
(104b) Место записи неизвестно.
AT 551. Вариант сюжета о молодильных яблоках отличается рядом подробностей (три брата отправляются на поиски молодости отца; убитого старшими братьями героя оживляет жар-птица), отсутствующих в тексте № 171, но характерных для полных
501
восточнославянских вариантов: герой крадет у спящей царь-девицы пузырек с живой водой, «на девичью красоту позарился», «квас пил, да квасици не покрыл» (традиционная для таких восточнославянских сказок стилистическая формула); воинственная царь-девица разыскивает героя, угрожает разорить, выжечь царство его отца и в конце концов становится его женой. Об образе царь-девицы см.: Новиков, с. 70—75.
После слов «а младший — прямо дорогой» (с. 353) Афанасьев в сноске сослался на вариант: «Старшие два брата ехали, ехали, добрались до огненной реки; как дальше ехать — не ведают, разбили в стороне палатки и стали в чистом поле жить, в гульбе время проводить. А младший брат заехал по дороге к бабе-яге; она дала ему полотенце: «С ним через огненную реку переедешь: махни полотенцем направо — мост появится, махни налево — мост пропадет».
После слов «ты в ворота не езди, у ворот львы стерегут» (с. 354) указан вариант: «В другом списке сказано, что кругом сада с моложавыми яблоками и с ключами живой и мертвой воды змей обвился — голова и хвост в одном месте сошлись. Говорит баба-яга царевичу: «Ударь ты этого змея по голове; от этого удара богатырского он будет спать трое суток. В это время успеешь все сделать! Да вот сухой прутик; как войдешь ты в сад, сейчас беги по всем родникам и макай этот прутик в воду; в каком роднике он даст листья и цвет — в том, значит, и живая вода течет».
173
(104c) Место записи неизвестно.
AT 551. Здесь в лубочном стиле оригинально разработаны мотивы трех перевозов на пути в тридесятое царство красной девицы, выезда красной девицы во главе девичьего войска, встречи Ивана-царевича с бабой-ягой и с великаном, которому он отрубает голову, умерщвления и оживления Ивана-царевича красной девицей.
В сноске к незаконченному тексту Афанасьев изложил следующие ее эпизоды: «Иван-царевич спасается с помощью большой птицы, которая выносит его на своих крыльях с того света (см. сказку: «Норка-зверь»); затем сказка оканчивается точно так же, как и в предыдущем списке» (№ 172). Сказка «Норка-зверь» (текст № 132) относится к сюжетному типу AT 301 «Три подземных царства».
174
(104) Записано в Пермской губ. штатным смотрителем Кунгурского училища С. Буевским. Рукописный источник в комм. ко II т. сказок Афанасьева изд. 1938 г. не отмечен. Рукопись — в архиве ВГО (р. XXIX, оп. 1, № 61, лл. 11 об. — 15 об.; 1848). Как установил Д. К. Зеленин, у Афанасьева запись ошибочно отнесена к Архангельской губ. (см. прим. к № 218).
AT 551. Эпизоды обольщения путников, остановившихся на ночлег, девицей связаны здесь и в следующем тексте № 175 с разными частями сказки и играют более конструктивную сюжетную роль, чем в тексте № 171. Характерны для восточнославянских сказок также эпизоды погони за Иваном-царевичем царь-девицы или ее стражников (ср. тексты № 175, 176, 563), а также встречи несколько лет спустя сыновей царь-девицы с братьями их отца и с отцом (ср. тексты № 175, 176, 178).
Текст напечатан Афанасьевым с многочисленными стилистическими изменениями, которые особенно заметно проступают в замене одних слов другими, вводе новых слов и целых предложений, в перестановке слов.
| Страница и строка | Напечатано: | Рукопись: |
| 358, 16 сн. | Посылает царь | царь посылает |
| 15 сн. | сладкие моложавые яблоки | сладкие яблоки |
| 9 сн. | его долго | долго его |
| 7—9 сн. | до того же | опять до того же |
| 8 сн. | Девица и этого | девица та опять и этого |
| 4—5 сн. | входит туда, а в избушке ягишна | входит в нее, тут ягишна |
| 359, 3 св. | по сладкие моложавые яблоки — туда, где | по сладкие яблоки, где |
| 5 св. | Он сел и поехал | он поехал и |
502
| Страница и строка | Напечатано: | Рукопись: |
| 359, 6 св. | Взошел | когда взошел |
| 7 св. | а ныне | ныне |
| 8 св. | отвечает | отвечал |
| 10 св. | сладкие моложавые яблоки — туда, где | сладкие яблоки, где |
| 11 св. | «Едва ли достанешь!» сказала баба | Она говорит, едва ли достанешь |
| 13 св. | Царевич | он |
| 14 св. | слыхом было не слыхать | слыхом не слыхать |
| 17 св. | сладкие моложавые яблоки | сладкие яблоки |
| 18 св. | «Трудно царевич! Едва ли достанешь» | Трудно! едва ли достанешь |
| 19 св. | станешь подъезжать | подъезжать станешь |
| 20 св. | ударь коня палицей | ударь палицей коня |
| 20 св. | перескочил за | когда же перескочил |
| 22—27 св. | а он сквозь пробивается: «Я, — говорит, — Белой Лебеди записку несу». Добился до покоев Белой Лебеди Захарьевны; в то время она крепко спала, на пуховой на постеле разметалася, а живая вода стояла у ней под зголовьем. Он взял воды поцеловал девицу и пошутил с ней негораздо; потом, набравши моложавых яблоков | пробивается через них и говорит, я записку Елизарьевне несу и иду по живую воду потом добился до покоев Захарьевны, она в то время спала, разметавшись, пришед от обедни, живая вода стояла у ней под зголовьем, он взял воды, поцеловал ее, потом набравши яблоков |
| 27 св. | задел за край | задел |
| 17 сн. | Белая Лебедь Захарьевна | Захарьевна |
| 16 сн. | кто-то в доме был | кто-то был |
| 13 сн. | Лебедь Захарьевна | Захарьевна |
| 12 сн. | только что коня сменил, и спрашивает | переменил лошадь, говорит |
| 10 сн. | а Лебедь Захарьевна | Елизаровна |
| 9 сн. | и | тут же и |
| 7 сн. | Лебедь Захарьевна | Захарьевна |
| 6 сн. | спрашивает ягишну | к ягишне, спрашивает |
| 3 сн. | домой воротилась | воротилась домой |
| 360, 1—4 св. | зовет его спать с собою. Царевич говорит: «Напой-накорми, тожно спать клади». Она напоила-накормила и опять говорит: «Ложись со мной!» Отвечает царевич: «Наперед ты ложись!» Она легла наперед, он ее и спихнул; де́вица полетела | предлагает лечь ему с нею; царевич говорит, напой-накорми тожно распроси, она напоила, накормила и опять говорит, ложись со мной; он отвечает, ты наперед ложись; после долгого спора она легла наперед, а когда легла, он ее пихнул, та и полетела: |
| 6 св. | Вскрыл — они тут и сидят, говорит им | они тут и сидят, он им и говорит |
503
| Страница и строка | Напечатано: | Рукопись: |
| 360, 7—9 св. | Собрались и поехали все вместе домой к отцу. Вот дорогою старшие братья вздумали убить младшего; Иван-царевич узнал их думу и говорит: «Не бейте меня, я вам все отдам!» | потом все вместе поехали домой к отцу; старшие братья вздумали младшего убить, он узнал их думу, говорит: не бейте меня, братцы, я все отдам вам |
| 11 св. | Конь Ивана-царевича собрал его косточки в одно место | Конь его собрал косточки в место |
| 12 св. | царевич | он |
| 13 св. | Долго я спал | долго спал |
| 14 св. | отцу в чужелке; отец | отцу также в чужелке как отправился; отец |
| 17 св. | выдал ей виноватого | послал виноватого |
| 18 св. | Детки Белой Лебеди, завидя его | дети, завидев его |
| 19 св. | А мать | Мать |
| 22 св. | едва | он едва |
| 22 св. | детки | дети также |
| 23 св. | А мать | мать |
| 18—19 сн. | «...в руках, тем и потчуйте!» Они так же ему бока навохрили | в руках; они навохрили бока |
| 18 сн. | Белая Лебедь Захарьевна выслал | Елизаровна послал |
| 16 сн. | на нем лапотишки худые, чежелко́ | в лапотишках худых, чежелчишко |
| 15—16 сн. | Вон нищий | Вон, маменька, нищий |
| 15 сн. | А мать | она |
| 15 сн. | ваш батюшка | тятенька ваш |
| 14 сн. | его потчевать | потчевать его |
| 14 сн. | Иван-царевич | он |
| 12 сн. | к царю | к отцу своему |
| 12 сн. | отцу свое | отцу своему свое |
| 11 сн. | и как они убили его | как они его убили |
| 9—10 сн. | взял к себе в наследники | взял к себе |
175
(104e) Записано в Архангельской губ.
AT 551 + 313 Н* (Бегство с помощью бросания чудесных предметов. Ср. текст № 93). Изображение облика богатырского коня героя сходно со сказкой о Сивке-бурке (AT 530). Из своеобразных подробностей афанасьевского текста отметим: царь посылает за молодою и живою водой старшего сына по совету «бар»; младший царевич, носящий традиционное имя героя русских сказок типа 530 (Сивка-бурка) и 545 В (Кот в сапогах), — Иван Запечный распознает царь-девицу среди двенадцати спящих девиц; убитого братьями Ивана-царевича оживляет старичок; по вызову царь-девицы, приплывающей на корабле, Иван-царевич идет к ней во главе буйной ватаги пропойц. Изложение отличается живостью.
После слов: «И дает ему коня еще лучше того» (с. 362) Афанасьев указал в сноске вариант начала сказки: «Царь собрал к себе разных королей и королевичей и сильномогучих богатырей; сели за столы дубовые, за скатерти браные, ели-пили, веселилися. Стали говорить гости хозяину: «Ваше величество! Говорят: старость не радость, а за тридевять земель, в тридесятом государстве есть чудесный сад, в том
504
саду яблоня, а на яблоне растут моложавые яблоки; кто съест хоть единое яблочко, тот отбудет своей старости». Царь посылает за теми яблоками двух старших сыновей: «Кто из вас достанет, тому при жизни половину царства отдам, а по смерти сделаю своим наследником». Наперед вызвался ехать старший сын; говорит ему отец: «Выбирай себе из моих лошадей — какая люба будет, и бери денег, сколько надобно: казна моя тебе не закрыта!» Поехал царевич, а навстречу ему — отколь ни взялась — идет старуха: «Здравствуй, русский царевич! Куда бог несет?» — «А тебе что за дело, старая чертовка!» — сказал царевич и поскакал дальше. Старуха перекинулась лютым зверем, забежала вперед и перешла ему дорогу. «Нехороша встреча, недоброе вещает!» — подумал царевич, повернул коня назад и воротился в ближний город. То же случилось и с средним братом. Стал собираться меньшой, Иван-царевич: «Любезный мой батюшка! Не прикажи казнить, прикажи речь говорить». — «Говори, милый сын!» — «Благослови в тридесятое государство ехать — моложавых яблоков достать и братьев разыскать». — «С богом, поезжай!» Иван-царевич пошел в белокаменные конюшни и выбрал себе доброго жеребца: на шести верстах жеребец один раз ноги переменяет! Надел сбрую богатырскую, опоясал вокруг себя меч-кладенец, в одну руку копье взял, а в другую железный молот в сорок пуд; тем молотом коня осаживать, чтоб не занес на край света. Сел на коня и уж нет его! Не поймать буйного ветра во чистом поле, не нагнать добра мо́лодца! Едет царевич дорогою, а навстречу ему старуха: «Куда бог несет?» — «А тебе что за дело, старая ведьма!» — отвечает Иван-царевич и поскакал было мимо, да через минуту одумался: «За что я ее выругал?» Повернул коня, нагнал старуху и стал говорить: «Прости меня, бабушка! С глупого разума злое слово молвилось». — «Бог тебя простит! Куда едешь?» — «За моложавыми яблоками, отец послал». «Ну слушай, я тебя научу...»
После слов «Сделал то Иван-царевич» (с. 362) указан вариант: «Иван-царевич напустил на себя смелость, вошел в спаленку царь-девицы, прельстился на ее красоту девичью и сотворил с нею грех; спит царь-девица крепким богатырским сном и очнуться не может! А Иван-царевич хочет домой ехать; подошел к своему доброму коню, говорит ему конь человеческим голосом: «Не могу поднять тебя, добрый мо́лодец! Согрешил ты с царь-девицей и стал больно тяжел...» Царевич побежал к колодцу, обмылся. Тогда говорит ему верный конь: «Хоть теперь и подниму тебя, добрый мо́лодец, а все же тяжел ты — за одну струну задену».
176
(104f) Записано в Зубцовском уезде Тверской губ. AT 551 + 3001 (см. прим. к тексту № 171). Эпизод добывания героем богатырского коня с помощью благодарного мертвеца, им похороненного, аналогичен сюжетному типу 508 (Благодарный мертвец) и выдержан в стиле, характерном для русских сказок о богатырях. Эпизод бросания волшебного платочка Иваном-царевичем близок к типу 313 Н* (ср. текст № 175). Эпизоды в подземном царстве, откуда герой возвращается на «птице-соколе», напоминают, как и в варианте № 171, сюжетный тип 301. И так же, как в варианте № 171, герой играет в подземном царстве на музыкальном инструменте. Сюжет о молодильных яблоках отличается здесь многими необычными подробностями: младший царевич отправляется за мертвой водой и «моложавыми» яблоками в восьмилетнем возрасте; в пути он останавливается в избушках сестер Елены Прекрасной, пересаживается со своего коня на летучего сокола первой ее сестры, потом на сокола второй сестры и на нем перелетает через шнуры, натянутые от 12-ти церквей к дому царь-девицы, и обратно; красная девица, к которой он заезжает на обратном пути и которую берет с собой, предупреждает его о коварной ведьме-соблазнительнице (ведьма играет роль «прекрасной Дуни», «девицы» и «Ирины мягкой перины» в вариантах № 171, 174, 175); царь-девица приплывает по морю в царство отца Ивана-царевича через двенадцать лет с двумя сыновьями и выдувает от своих кораблей до царского дворца хрустальный мост.
177
(104G) Записано в Новгородской губ.
AT 551. Необычный для сюжета о молодильных яблоках эпизод испытания героем крепости огромной железной булавы (палицы) является традиционным в восточнославянских сказках разных сюжетных типов о богатырях, как и эпизод добывания могучего коня. Основная часть сюжета изложена в этом варианте схематично.
178
(104G) Записано в Архангельской губ. AT 551. Необычный зачин связан с мотивом, не отмеченным в других вариантах
505
Сюжета о молодильных яблоках: царь-девица катается на горохе, гремя и грохоча. Встречаются в сказке и другие своеобразные подробности: царь-девица во время погони за Иваном-царевичем рожает сына; старшие братья Ивана-царевича идут к царь-девице по красным сукнам босиком, и она каждому из них «дает стежь», у каждого из них «вышибает из спины два сустава», а Иван-царевич идет по красным сукнам и все сукна в грязь вбивает» — царь-девица его встречает торжественно и радушно.
В Примечаниях к сказкам о молодильных яблоках Афанасьев дал пересказ другого варианта этой сказки без указания на источник: «В нашем простонародье существует еще следующий рассказ о кривой царевне. Весельчак-пьяница вызвался вылечить ее глаза и поехал в змеиное царство; в том царстве жили одни змеи да гады. Кругом города лежала большая змея, обвившись кольцом, так что голова с хвостом сходилась. Пьяница воспользовался сном исполинской змеи, сделал веревочную лестницу с железными крюками на конце, накинул лестницу на городскую стену, забрался в город и посреди его нашел камень, а под камнем целебную мазь, — сто́ит только помазать ею глаза, как слепота тотчас же проходит. Взял он эту мазь, спрятал под мышку, сел на корабль — и в море. Пробудилась большая змея, погналась за вором; плывет по́ морю, а под ней вода словно в котле кипит; махнула хвостом и разбила корабль вдребезги. Пьянице удалось выплыть на́ берег; он вылечил кривую царевну и получил щедрую награду».
Сноски
Сноски к стр. 432
1 Афанасьев А. Н. Народные русские сказки. М.: Изд. К. Солдатенкова и Н. Щепкина, 1855, вып. 1; 1856, вып. 2; 1857, вып. 3; 1858, вып. 1—4; 1860, вып. 1—4; 1861, вып. 5—6; 1863, вып. 7—8.
2 Афанасьев А. Н. Народные русские сказки (с портр. А. Н. Афанасьева). Изд. 2-е, вновь пересмотренное. М.: Изд. К. Солдатенкова, 1873, кн. I—IV.
3 Афанасьев А. Н. Народные русские сказки. Изд. 3-е доп. биогр. очерком и указателями под ред. А. Е. Грузинского, с илл., портр. т. I—II. М.: тип. т-ва И. Д. Сытина, 1897; Русские народные сказки А. Н. Афанасьева/Под ред. и с биогр. очерком А. Е. Грузинского, с картинками А. Комарова, М. Щеглова. Изд. 4-е, в 5-ти томах. Тип. т-ва И. Д. Сытина, 1913—1914, т. I—V.
4 Афанасьев А. Н. Народные русские сказки и легенды. С предисл. и примеч. А. Ф. Лёвиса оф Менара. Т. 1—2. Берлин: Изд. И. П. Ладыжникова, 1922.
Сноски к стр. 433
5 Афанасьев А. Н. Народные русские сказки / Под ред. М. К. Азадовского, Н. П. Андреева Ю. М. Соколова. /Л./: Academia, 1936, т. I; Гослитиздат, 1938—1940, т. II, III.
6 Народные русские сказки А. Н. Афанасьева. В трех томах / Подготовка текста, предисл. и примеч. В. Я. Проппа. М.: Гослитиздат, 1957 (т. 1, 2, 3).
Сноски к стр. 473
* С учетом колонтитула.
НАРОДНЫЕ РУССКИЕ
СКАЗКИ
А. Н. АФАНАСЬЕВА
В ТРЕХ ТОМАХ
ТОМ
II
СОДЕРЖАНИЕ
| Текст | Прим. | |||
| 179—181. | Сивко-бурко | 5 | 389 | |
| 182—184. | Свинка золотая щетинка, утка золотые перышки, золоторогий олень и золотогривый конь | 10 | 390 | |
| 185. | Волшебный конь | 22 | 390 | |
| 186. | Конь, скатерть и рожок | 27 | 391 | |
| 187. | Двое из сумы | 28 | 393 | |
| 188. | Петух и жерновки | 30 | 393 | |
| 189. | Чудесный ящик | 31 | 394 | |
| 190—191. | Волшебное кольцо | 33 | 394 | |
| 192—194. | Рога | 44 | 396 | |
| 195—196. | Сказка про утку с золотыми яйцами | 51 | 398 | |
| 197. | Чудесная курица | 55 | 399 | |
| 198—200. | Безногий и слепой богатыри | 59 | 399 | |
| 201. | Царь-медведь | 74 | 401 | |
| 202—205. | Звериное молоко | 77 | 401 | |
| 206—207. | Притворная болезнь | 89 | 404 | |
| 208—209. | Чудесная рубашка | 95 | 404 | |
| 210—211. | Волшебное зеркальце | 99 | 405 | |
| 212—215. | Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что | 108 | 407 | |
| 216. | Мудрая жена | 130 | 409 | |
| 217—218. | Три копеечки | 134 | 412 | |
| 219—226. | Морской царь и Василиса Премудрая | 137 | 415 | |
| 227—229. | Неосторожное слово | 170 | 417 | |
| 230—231. | Купленная жена | 174 | 418 | |
| 232—233. | Царь-девица | 182 | 419 | |
| 234—235. | Перышко Финиста ясна сокола | 190 | 419 | |
| 236—237. | Елена Премудрая | 198 | 420 | |
| 238. | Гусли-самогуды | 205 | 421 | |
| 239. | Царевна, разрешающая загадки | 207 | 422 | |
| 240. | Вещий сон | 208 | 422 | |
| 241. | Вещий сон | 213 | 423 |
462
| Текст | Прим. | |||
| 242. | Соль | 215 | 424 | |
| 243. | Золотая гора | 218 | 424 | |
| 244—246. | Чудесная дудка | 220 | 425 | |
| 247. | Птичий язык | 223 | 425 | |
| 248. | Охотник и его жена | 224 | 425 | |
| 249—253. | Хитрая наука | 226 | 426 | |
| 254—255. | Диво | 237 | 429 | |
| 256. | Диво дивное, чудо чудное | 241 | 430 | |
| 257. | Счастливое дитя | 242 | 430 | |
| 258. | Клад | 244 | 430 | |
| 259. | Скорый гонец | 246 | 431 | |
| 260—263. | Сестрица Аленушка, братец Иванушка | 250 | 431 | |
| 264. | Царевна — серая утица | 256 | 432 | |
| 265. | Белая уточка | 258 | 432 | |
| 266. | Арысь-поле | 260 | 432 | |
| 267—269. | Царевна-лягушка | 260 | 432 | |
| 270. | Царевна-змея | 268 | 434 | |
| 271—272. | Заколдованная королевна | 270 | 435 | |
| 273—274. | Окаменелое царство | 280 | 437 | |
| 275. | Береза и три сокола | 283 | 438 | |
| 276. | Заклятый царевич | 283 | 438 | |
| 277. | Сопливый козел | 285 | 438 | |
| 278. | Неумойка | 287 | 438 | |
| 279—282. | Косоручка | 289 | 439 | |
| 283—287. | По колена ноги в золоте, по локоть руки в серебре | 296 | 440 | |
| 288—289. | Поющее дерево и птица-говорунья | 308 | 442 | |
| 290—291. | Свиной чехол | 312 | 444 | |
| 292. | Золотой башмачок | 316 | 445 | |
| 293. | Чернушка | 317 | 445 | |
| 294. | Царевна в подземном царстве | 319 | 445 | |
| 295—296. | Незнайко | 320 | 445 | |
| 297. | Несмеяна-царевна | 332 | 449 | |
| 298—299. | Ночные пляски | 333 | 445 | |
| 300. | Мальчик с пальчик | 336 | 450 | |
| 301. | Верлиока | 337 | 451 | |
| 302. | Лихо одноглазое | 340 | 451 | |
| 303. | Горе | 341 | 452 |
463
| Текст | Прим. | |||
| 304. | Две доли | 344 | 452 | |
| 305—307. | Марко Богатый и Василий Бессчастный | 346 | 452 | |
| 308—309. | История о славном и храбром богатыре Илье Муромце и Соловье-разбойнике | 352 | 455 | |
| 310. | Илья Муромец и змей | 357 | 456 | |
| 311. | Василий Буславич | 361 | 456 | |
| 312. | Алеша Попович | 362 | 457 | |
| 313. | Данило Бессчастный | 364 | 457 | |
| 314. | Василий-царевич и Елена Прекрасная | 368 | 458 | |
| 315. | Балдак Борисьевич | 371 | 458 | |
| 316. | Василиса Поповна | 375 | 458 | |
| 317. | Про Мамая безбожного | 377 | 458 | |
| 318. | Сказание об Александре Македонском | 383 | 459 | |
| ПРИЛОЖЕНИЯ | ||||
| Список сокращений | 387 | |||
| Примечания (Сост. Л. Т. Бараг и Н. В. Новиков) | 389 | |||
| Список иллюстраций | 460 | |||
Сивко-бурко: № 179—181
179
A
Жил-был старик; у него было три сына, третий-от Иван-дурак, ничего не делал, только на печи в углу сидел да сморкался. Отец стал умирать и говорит: «Дети! Как я умру, вы каждый поочередно ходите на могилу ко мне спать по три ночи», — и умер. Старика схоронили. Приходит ночь; надо большому брату ночевать на могиле, а ему — коё лень, коё боится, он и говорит малому брату: «Иван-дурак! Поди-ка к отцу на могилу, ночуй за меня. Ты ничего же не делаешь!» Иван-дурак собрался, пришел на могилу, лежит; в полночь вдруг могила расступилась, старик выходит и спрашивает: «Кто тут? Ты, большой сын?» — «Нет, батюшка! Я, Иван-дурак». Старик узнал его и спрашивает: «Что же больш-от сын не пришел?» — «А он меня послал, батюшка!» — «Ну, твое счастье!» Старик свистнул-гайкнул1 богатырским посвистом: «Сивко-бурко, вещий воронко!» Сивко бежит, только земля дрожит, из очей искры сыплются, из ноздрей дым столбом. «Вот тебе, сын мой, добрый конь; а ты, конь, служи ему, как мне служил». Проговорил это старик, лег в могилу. Иван-дурак погладил, поласкал сивка и отпустил, сам домой пошел. Дома спрашивают братья: «Что, Иван-дурак, ладно ли ночевал?» — «Очень ладно, братья!» Другая ночь приходит. Середний брат тоже не идет ночевать на могилу и говорит: «Иван-дурак! Поди на могилу-то к батюшке, ночуй и за меня». Иван-дурак, не говоря ни слова, собрался и покатил, пришел на могилу, лег, дожидается полночи. В полночь также могила раскрылась, отец вышел, спрашивает: «Ты, середний сын?» — «Нет, — говорит Иван-дурак, — я же опять, батюшка!» Старик гайкнул богатырским голосом, свистнул молодецким посвистом: «Сивко-бурко, вещий воронко!» Бурко бежит, только земля дрожит, из очей пламя пышет.
6
а из ноздрей дым столбом. «Ну, бурко, как мне служил, так служи и сыну моему. Ступай теперь!» Бурко убежал; старик лег в могилу, а Иван-дурак пошел домой. Братья опять спрашивают: «Каково, Иван-дурак, ночевал?» — «Очень, братья, ладно!» На третью ночь Иванова очередь; он не дожидается наряду, собрался и пошел. Лежит на могиле; в полночь опять старик вышел, уж знает, что тут Иван-дурак, гайкнул богатырским голосом, свистнул молодецким посвистом: «Сивко-бурко, вещий воронко!» Воронко бежит, только земля дрожит, из очей пламя пышет, а из ноздрей дым столбом. «Ну, воронко, как мне служил, так и сыну моему служи». Сказал это старик, простился с Иваном-дураком, лег в могилу. Иван-дурак погладил воронка, посмотрел и отпустил, сам пошел домой. Братья опять спрашивают: «Каково, Иван-дурак, ночевал?» — «Очень ладно, братья!»
Живут; двое братовей ро́бят2, а Иван-дурак ничего. Вдруг от царя клич: ежели кто сорвет царевнин портрет с дому чрез сколько-то много бревен, за того ее и взамуж отдаст. Братья сбираются посмотреть, кто станет срывать портрет. Иван-дурак сидит на печи за трубой и бает: «Братья! Дайте мне каку лошадь, я поеду посмотрю же». — «Э! — взъелись братья на него. — Сиди, дурак, на печи; чего ты поедешь? Людей, что ли, смешить!» Нет, от Ивана-дурака отступу нету! Братья не могли отбиться: «Ну, ты возьми, дурак, вон трехногую кобыленку!»
Сами уехали. Иван-дурак за ними же поехал в чисто поле, в широко раздолье; слез с кобыленки, взял ее зарезал, кожу снял, повесил на поскотину3, а мясо бросил; сам свистнул молодецким посвистом, гайкнул богатырским голосом: «Сивко-бурко, вещий воронко!» Сивко бежит, только земля дрожит, из очей пламя пышет, а из ноздрей дым столбом. Иван-дурак в одно ушко залез — напился-наелся, в друго вылез — оделся, молодец такой стал, что и братьям не узнать! Сел на сивка и поехал срывать портрет. Народу было тут видимо-невидимо; завидели молодца, все начали смотреть. Иван-дурак с размаху нагнал, конь его скочил и портрет не достал только через три бревна. Видели, откуда приехал, а не видали, куда уехал! Он коня отпустил, сам пришел домой, сел на печь. Вдруг братья приезжают и сказывают женам: «Ну, жены, какой молодец приезжал, так мы такого сроду не видали! Портрет не достал только через три бревна. Видели, откуль приехал; не видали, куда уехал. Еще опять приедет...» Иван-дурак сидит на печи и говорит: «Братья, не я ли тут был?» — «Куда к черту тебе быть! Сиди, дурак, на печи да протирай нос-от».
Время идет. От царя тот же клич. Братья опять стали собираться, а Иван-дурак и говорит: «Братья! Дайте мне каку-нибудь лошадь». Они отвечают: «Сиди, дурак, дома! Другу́ лошадь ты станешь переводить!» Нет, отбиться не могли, велели опять взять хромую кобылешку. Иван-дурак и ту управил, заколол, кожу развесил на поскотине, а мясо бросил; сам свистнул молодецким посвистом, гайкнул богатырским голосом: «Сивко-бурко,
7
вещий воронко!» Бурко бежит, только земля дрожит, из очей пламя пышет, а из ноздрей дым столбом. Иван-дурак в право ухо залез — оделся, выскочил в лево — молодцом сделался, соскочил на коня, поехал; портрет не достал только за два бревна. Видели, откуда приехал, а не видели, куда уехал! Бурка отпустил, а сам пошел домой, сел на печь, дожидается братовей. Братья приехали и сказывают: «Бабы! Тот же молодец опять приезжал, да не достал портрет только за два бревна». Иван-дурак и говорит им: «Братья, не я ли тут был?» — «Сиди, дурак! Где у черта был!»
Через немного время от царя опять клич. Братья начали сбираться, а Иван-дурак и просит: «Дайте, братья, каку-нибудь лошадь; я съезжу, посмотрю же». — «Сиди, дурак, дома! Докуда лошадей-то у нас станешь переводить?» Нет, отбиться не могли, бились-бились, велели взять худую кобылешку; сами уехали. Иван-дурак и ту управил, зарезал, бросил; сам свистнул молодецким посвистом, гайкнул богатырским голосом: «Сивко-бурко, вещий воронко!» Воронко бежит, только земля дрожит, из очей пламя пышет, а из ноздрей дым столбом. Иван-дурак в одно ушко залез — напился-наелся, в друго вылез — молодцом оделся, сел на коня и поехал. Как только доехал до царских чертогов, портрет и ширинку так и сорвал. Видели, откуда приехал, а не видели, куда уехал! Он так же воронка отпустил, пошел домой, сел на печь, ждет братовей. Братья приехали, сказывают: «Ну, хозяйки! Тот же молодец как нагнал сегодня, так портрет и сорвал». Иван-дурак сидит за трубой я бает: «Братья, не я ли тут был?» — «Сиди, дурак! Где ты у черта был!»
Через немного время царь сделал бал, созывает всех бояр, воевод, князей, думных, сенаторов, купцов, мещан и крестьян. И Ивановы братья поехали; Иван-дурак не отстал, сел где-то на печь за трубу, глядит, рот разинул. Царевна потчует гостей, каждому подносит пива и смотрит, не утрется ли кто ширинкой? — тот ее и жених. Только никто не утерся; а Иван-дурака не видала, обошла. Гости разошлись. На другой день царь сделал другой бал; опять виноватого не нашли, кто сорвал ширинку4. На третий день царевна так же стала из своих рук подносить гостям пиво; всех обошла, никто не утерся ширинкой. «Что это, — думает она себе, — нет моего суженого!» Взглянула за трубу и увидела там Ивана-дурака; платьишко на нем худое, весь в саже, волосы дыбом. Она налила стакан пива, подносит ему, а братья глядят, да и думают: царевна-то и дураку-то подносит пиво! Иван-дурак выпил, да и утерся ширинкой. Царевна обрадовалась, берет его за руку, ведет к отцу и говорит: «Батюшка! Вот мой суженый». Братовей тут ровно ножом по сердцу-то резнуло, думают: «Чего это царевна! Не с ума ли сошла? Дурака ведет в сужены». Разговоры тут коротки: веселым пирком да за свадебку. Наш Иван тут стал не Иван-дурак, а Иван царский зять; оправился, очистился, молодец молодцом стал, не стали люди узнавать! Тогда-то братья узнали, что значило ходить спать на могилу к отцу.
Сноски
Сноски к стр. 5
1 Гайкать — кричать, кликать.
Сноски к стр. 6
2 Работают.
3 Поскотина — городьба вокруг скотного выгона.
Сноски к стр. 7
4 Платок, полотенце.
180
B
Мы говорим, что мы умны, а старики спорят: нет, мы умнее вас были; а сказка сказывает, что когда еще наши деды не учились и пращуры не родились, а в некотором царстве, в некотором государстве жил-был такой старичок, который трех своих сынов научил грамоте и всему книжному. «Ну, детки, — говорил он им, — умру я — приходите ко мне на могилу читать». — «Хорошо, хорошо, батюшка!» — отвечали дети.
Старшие два брата какие были молодцы: и рослы, и дородны! А меньшой, Ванюша, — как недоросточек, как защипанный утеночек, гораздо поплоше. Старик отец умер. В ту пору от царя пришло известие, что дочь его Елена-царевна Прекрасная приказала выстроить себе храм о двенадцать столбов, о двенадцать венцов, сядет она в этом храме на высоком троне и будет ждать жениха, удалого молодца, который бы на коне-летуне с одного взмаха поцеловал ее в губки. Всполошился весь молодой народ, облизывается, почесывается и раздумывает: кому такая честь выпадет? «Братья, — говорит Ванюша, — отец умер; кто из нас пойдет на могилу читать?» — «А кого охота берет, тот пускай и идет!» — отвечали братья; Ваня пошел. А старшие знай себе коней объезжают, кудри завивают, фабрятся, бодрятся родимые...
Пришла другая ночь. «Братья, я прочитал, — говорил Ваня, — ваша очередь; который пойдет?» — «А кто охоч, тот и читай, а нам дело делать не мешай». Сами заломили шапки, гикнули, ахнули, полетели, понеслись, загуляли в чистом поле! Ванюша опять читал; на третью ночь то же. А братья выездили коней, расчесали усы, собираются нынче-завтра пытать свое удальство перед очами Елены Прекрасной. «Брать ли меньшего? — думают. — Нет, куда с ним! Он и нас осрамит и людей насмешит; поедем одни». Поехали; а Ванюше очень хотелось поглядеть на Елену-царевну Прекрасную; заплакал он, больно заплакал и пошел на могилу к отцу. Услышал его отец в домовине1, вышел к нему, стряхнул с чела сыру землю и говорит: «Не тужи, Ваня, я твоему горю пособлю».
Тотчас старик вытянулся, выпрямился, свистнул-гаркнул молодецким голосом, соловейским посвистом; откуда ни взялся — конь бежит, земля дрожит, из ноздрей, из ушей пламя пышет; порхонул и стал перед стариком как вкопанный и спрашивает: «Что велишь?» Влез Ваня коню в одно ушко, вылез в другое и сделался таким молодцом, что ни в сказке сказать, ни пером написать! Сел на коня, подбоченился и полетел, что твой сокол, прямо к палатам Елены-царевны. Размахнулся, подскочил — двух венцов не достал; завился опять, разлетелся, скакнул — одного венца не достал; еще закружился, еще завертелся, как огонь проскочил мимо глаз, метко нацелил и прямо в губки чмокнул Елену Прекрасную! «Кто? Кто? Лови! Лови!» — его и след простыл! Прискакал на отцову могилу, коня пустил в чистое поле, а сам в землю да поклон, да просит совета
9
Дата добавления: 2018-05-31; просмотров: 263; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!