РАЗМЕР ЗАРАБОТНОЙ ПЛАТЫ И ЦЕНООБРАЗОВАНИЕ
Представления о человеческой природе влияют не только на политику фирмы по борьбе с отлыниванием от работы, но также на решения о размере заработной платы и уровне цен. В высокорентабельных фирмах, например, нередко случается, что члены профсоюза угрожают увольнением, если руководство не согласится удовлетворить их требования. В этих ситуациях руководство должно решить, следует ли принимать эту угрозу всерьез.
Лишиться средств к существованию — это, безусловно, очень высокая цена, в большинстве случаев более высокая, чем то, что потеряли бы работники, если бы умерили свои требования. И никто не верил бы их угрозам, если бы члены профсоюза вели себя в рамках модели эгоистического интереса. Но если их озабоченность честной игрой так важна для них, легко понять, почему подобные угрозы так часто оказываются эффективными. Политика трудовых отношений, основанная на традиционной модели рационального торга, сослужила бы фирме плохую службу.
Не только рабочие озабочены тем, как делится экономический пирог. В главе IX мы видели, что потребители тоже часто идут на жертвы ради честности. В частности, они обычно готовы терпеть убытки, но не иметь дела с наглыми компаниями, чьи цены кажутся им нечестными. Мы также видели на примере лыжных курортов, что представления о честности и стоящая за ними реальность часто сильно расходятся. В таких случаях фирма может укрепить свою позицию, если найдет способ сделать так, чтобы ее цены казались более соответствующими ее затратам.
|
|
|
Ричард Талер приводит пример с пакетами гостиничных услуг в выходные, на которые приходится Суперкубок[239]. Суперкубок разыгрывают каждый год в последнее воскресенье января. В городе, в котором проходит игра, совершенно невозможно найти номер в субботу накануне игры. И все-таки гостиничные сети не спешат повышать цену — в сущности, по той же причине, по которой лыжные курорты не устанавливают самые высокие цены в праздничные выходные: они боятся, что клиенты сочтут, что 300 долларов за ночь — это нечестно, и откажутся жить в их гостиницах в других городах или в другое время.
Решение, найденное некоторыми отелями, — продавать «пакет Суперкубка»: номер с четверга по воскресенье за 400 долларов. Поскольку в другие дни свободные номера всегда есть, их включение в пакет обходится отелю недорого. В этом случае клиент видит цену 100 долларов за ночь, которая кажется ему «честной». Клиент с радостью готов заплатить эту цену, хотя ему и не нужен номер на три другие ночи.
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
В военном и стратегическом планировании все больший вес набирает теория игр того рода, какие впервые были использованы для этих целей в корпорации RAND в 1950-е годы. Однако поведение, предсказываемое традиционной теорией игр, часто имеет мало отношения к реальному поведению стран — участниц конфликтов. Так, многие аналитики указывали на явную глупость, в которую вылилась война Великобритании с Аргентиной за заброшенные Фолклендские острова. Как отмечалось в главе I, за сумму гораздо меньшую, нежели та, что была потрачена на конфликт, каждому жителю Фолклендских островов можно было подарить замок в Шотландии и щедрую пожизненную пенсию.
|
|
|
В какой-то исторический момент Фолклендская война могла рассматриваться как рациональная инвестиция в сдерживание агрессии против других, экономически более ценных территорий Британской империи. Но учитывая, что осталось от этой империи, это едва ли может служить оправданием. (Например, насколько пострадают британские интересы, если Испания вернет себе Гибралтар?) Поэтому легко представить себе, как аргентинский военный, вооруженный только традиционными моделями теории игр, приходит к выводу, что можно совершенно безнаказанно захватить Фолкленды.
Конечно, реакция британцев разошлась с предсказаниями традиционных моделей, и они, и Аргентина понесли тяжелые потери. И все же хотя британцы потратили столько времени и сил и столь малого добились, они не выказывают признаков раскаяния. Возможно, несмотря на свою сдержанность, они тоже способны на возмущение и жажду мести. Если так, отсутствие у них раскаяния неудивительно. Точно так же никто не будет настаивать на том, что эти чувства, за которые в итоге пришлось заплатить дорогой ценой, были менее дороги до описываемых событий. Потому что, несмотря на предсказания традиционных моделей теории игр, аргентинцы должны были очень хорошо себе представлять ответ британцев — и он-то в первую очередь и должен был удерживать их от нападения. Но, конечно, ими тоже двигало чувство негодования, вызванное их предшествующими территориальными претензиями на эти острова.
|
|
|
Похожие проблемы возникают и в связи с вопросом, можно ли «заставить бомбардировками сдаться» военного противника. И немецкие бомбардировки Англии во время Второй мировой войны, и американские бомбардировки Северного Вьетнама 25 лет спустя были предприняты в надежде, что ответ положительный. Однако в обоих случаях такая политика только усилила сопротивление оппозиции. С точки зрения модели рационального выбора такой исход ставит в тупик. Но портрет человеческой природы, нарисованный моделью обязательства, делает эти факты более понятными.
|
|
|
Модели эгоистического интереса и обязательства демонстрируют и противоречащие друг другу наблюдения в отношении целого ряда других стратегических вопросов. Один из них — военная доктрина «взаимно гарантированного уничтожения» (ВГУ). В ее основе лежит простая идея: необходимо иметь достаточно вооружения, чтобы ответить разрушительным контрударом любой стране, которая может вынашивать планы первого ядерного удара против нас.
Рационалисты утверждали, что эта форма сдерживания бессмысленна. Едва мы узнаем, что стали жертвой первого удара, рассуждают они, очевидно, будет уже слишком поздно что-либо сдерживать. На этом этапе наши интересы четко требуют не отвечать тем же, потому в противном случае мы лишь увеличим вероятность уничтожения всего мира. Проблема со стратегий ВГУ, заключают они, в том, что потенциальный виновник первого удара прекрасно знает, каковы будут наши стимулы, как только удар нанесен. И это знание полностью подрывает способность ВГУ к сдерживанию.
Если принимать это за чистую монету, критика кажется совершенно верной. Если страна принимает политические решения, полагаясь строго на модель эгоистического интереса, то ВГУ и есть иррациональная стратегия. Чтобы она была рациональной, наши противники должны знать, что у нас есть либо (1) оружие Судного дня (устройство, которое ответит автоматически ), либо (2) политики, которые будут реагировать нерационально. Модель обязательства ясно показывает, что, поскольку такие решения принимают люди, они и в самом деле могут повести себя иррационально. Когда ставки так высоки, ни одна предусмотрительная страна не сделает ставку на идеально рациональный ответ на первый удар[240].
Хотя модель обязательства выявляет случаи, в которых нашим интересам лучше служат политики, обуреваемые человеческими эмоциями, она также указывает и на случаи, в которых эмоциональные политики приносят вред. Например, часто возникает трудность, когда законные интересы одной группы требуют, чтобы другая группа заплатила непомерную цену. Рассмотрим яркий пример: в критический момент Второй мировой войны, сразу после того как союзники взломали код немцев, Англия расшифровала сообщение, что Германия собирается бомбить Ковентри. Перед Уинстоном Черчиллем встала ужасная дилемма. Если он отдаст приказ об эвакуации Ковентри, он спасет жизни своих граждан, но даст понять, что код взломан. Если промолчит, тайна останется тайной, и война скорее всего закончится быстрее.
Черчилль рассудил, что выгоды от более быстрой и верной победы оправдывали жертвы Ковентри. По-видимому, частично имея в виду именно это решение, он позднее писал:
Нагорная проповедь — последнее слово христианской этики. Все уважают квакеров. И тем не менее министры берут на себя ответственность за руководство государством на других условиях[241].
Но даже если мы признаем, что Черчилль принял правильное решение, можно себе представить, что многие лидеры не смогли бы поступить так же. Их жалость к конкретным, известным жертвам в Ковентри перевесила бы беспокойство о неизвестных людях, которых можно будет спасти позднее.
Обратный пример — решение Рональда Рейгана поставить оружие Ирану в обмен на американских заложников. Это, конечно, было плохое решение. Оно обещало спасти жизни небольшого числа знакомых людей в краткосрочной перспективе ценой того, что почти наверняка существенно больше людей окажется в заложниках в будущем. Однако точно так же ясно, что это было решение, мотивированное честной человеческой заботой о конкретных людях, оказавшихся в заложниках.
В этих примерах мы видим, что эмоции могут функционировать не только как решение проблемы обязательства, но и как ее причина. В таких случаях их порой можно преодолеть при помощи уловок с обязательствами более формального толка. Так, после сделки с Ираном по принципу «заложники в обмен на оружие» выдвигалось предложение разработать закон, запрещающий президенту вести переговоры с террористами[242]. Президент в таком случае уподобился бы Одиссею, привязавшему себя к мачте, дабы помешать чувствам взять над собой верх.
НАЛОГИ И РЕГУЛИРОВАНИЕ
Как мы видели в главе IX, модель обязательства ясно показывает, что человек, пекущийся только об абсолютном богатстве, будет менее эффективным переговорщиком, нежели тот, кого волнует, как распределяются выигрыши. Эмоция зависти действует как механизм обязательства, мешающий людям принимать прибыльные, но несправедливые — отдающие явное преимущество лишь одной из сторон — транзакции. Завистливые люди часто ведут себя иррационально, но есть очевидное материальное преимущество в том, чтобы уметь эффективно торговаться.
Хотя и здесь эмоция решает одну проблему обязательства, только чтобы создать другие. Испытывать чувство зависти — значит быть озабоченным положением в некоей иерархии. Подобная озабоченность искажает наши решения в ряде важных вопросов, в том числе в вопросе, сколько денег откладывать[243]. В любой момент семья может откладывать большую часть своего дохода на старость или больше потратить сейчас на дом в районе, где школы лучше. Для большинства родителей перспектива дать относительные образовательные преимущества своим детям является мощным стимулом. Однако простые законы арифметики говорят нам, что независимо от того, сколько семья потратит на жилье, только 10% детей могут занять места в верхней децили в распределении качественного образования. Как в знакомой метафоре стадиона, люди вскакивают, чтобы лучше видеть, чтобы выяснить, что вид нисколько не лучше, чем когда все сидят. В конечном счете решение меньше откладывать и больше тратить на жилье в районе с хорошими школами ведет только к взлету цен на это жилье. Оно никак не влияет на общее распределение образовательных возможностей.
Таким образом, из-за заботы о положении выигрыши от траты денег часто кажутся очень большими, а выигрыши от накапливания — непропорционально маленькими. На самом же деле большинство семей имели бы крайне неадекватные доходы после выхода на пенсию, если бы не система социального страхования и частные накопительные программы. Озабоченность своим относительным положением помогает решать проблему торга, но в процессе создает дилемму заключенного в отношении сбережений. Принудительные сберегательные программы могут рассматриваться как попытка ее решения. Если смотреть на них в этом свете, и сама озабоченность положением, и программа, которая ее сдерживает, — это механизмы реализации обязательств.
Надеясь продвинуться в относительных категориях, люди не только меньше откладывают, часто они дольше работают и отказываются от сумм, выделенных на безопасность и страховки. Однако и здесь выигрыш в итоге меньше, чем кажется индивидам. Ибо когда все дольше работают или занимаются более рискованными работами, никто не двигается вперед в относительных категориях. И снова это проблема простой арифметики: неважно, сколько мы все работаем, неважно, как мы рискуем на работе, только 10% из нас могут оказаться в верхних 10% распределения доходов[244].
Модель обязательства подсказывает, что стандарты охраны труда и законы о труде могут интерпретироваться как механизмы осуществления обязательств, которые помогают разрешать дилемму заключенного. Если они полезны, то не в силу традиционно выдвигаемых причин, как то: у фирм слишком много власти или работники некомпетентны, но потому озабоченность своим положением — такой важный компонент человеческой природы. Это важно знать. Это может помочь ограничить регулирование областями, в которых оно имеет хотя бы какие-то шансы принести пользу. Это также подсказывает, при помощи каких альтернативных мер тех же самых целей можно достичь более тактично[245].
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 218; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!