II. Предтечи: новобританский вариант. 10 страница
Роман сказал: сто семьдесят,
Демьян сказал: сто восемьдесят,
Лука сказал: пятьсот.
Две тысячи сто семьдесят, -
Сказали братья Губины,
Иван и Митродор.
Старик Пахом потужился
И молвил, в землю глядючи:
Сто тридцать одна тысяча четыреста четырнадцать,
А Пров сказал: Мульен.
Может быть, продолжить?
Д о к т о р (отмахиваясь). Нет-нет, не надо... Борис Анатольевич, Наталья Алексеевна, будьте добры, проводите больного до 4-й палаты. И немедленно в ванную. (Г у р е в и чу ). До... водобоязни, надеюсь, у вас дело еще не дошло?
Г у р е в и ч. Не замечал. Если не считать, что с ванной у меня - куча самых кровавых ассоциаций. Вот тот самый микенский царь Агамемнон, о котором я вам упоминал, - так вот, его, по возвращении из Пергама, в ванной зарубили тесаком. А великого трибуна революции Мара...
З и н а и д а Н и к о л а е в н а (не слушая его, обращаясь к д о к т о р у ). А почему все-таки в 4-ю? Там одни вонючие охломоны... Там он зачахнет, и у него появятся суицидальные мысли. По-моему, лучше в 3-ю. Там Прохоров, Еремин, там его прищучат...
Д о к т о р. "Суицидальные мысли", вы говорите... (к Г у р е в и ч у ). Еще вам, последний вопрос. Когда-нибудь, пусть даже в самой глубокой тайне, не являлось ли у вас мысли истребить себя... или кого-нибудь из своих ближних?.. Потому что 4-я палата это не 3-я, и нам приходится подчас держать ухо востро...
Г у р е в и ч. Положа руку на сердце, я уже отправил одного человека туда - мне было тогда лет... не помню, сколько лет, очень мало, но это все случилось дня за три до новолуния... так мне был тогда больше всего неприязнен мой плешивый дядюшка, поклонник Лазаря Кагановича, сальных анекдотов и куриного бульона. А мне мой белобрысый приятель Эдик притащил яду, он сказал, что яд безотказен и замедленного воздействия. Я влил все это дядюшке в куриный бульон - и что ж вы думаете? - ровно через 26 лет он издох в страшных мучениях...
Д о к т о р. Мм-дда... Шут с ним, с вашим дядюшкой... А на себя самого - ни разу в жизни не было влечения наложить руки?..
Г у р е в и ч. Случалось, и только позавчера, во время Потопа...
Д о к т о р. Всемирного?..
Г у р е в и ч. Ничуть не всемирного. Все началось с проливных дождей в Орехово-Зуеве... У нас в последнее время в России началась полоса странных, локальных катастроф: под Костромой, среди бела дня, взмывают к небесам грудные ребятишки, бульдозеры, и все такое. И никого не удивляют эти фигли-мигли. Примерно так же обстояло в Орехово-Зуеве: дожди хлестали семь дней и семь ночей, без продыха и без милосердия, земля земная исчезла вместе с небесами небесными...
Д о к т о р. А какие черти занесли вас в Орехово-Зуево?! Татарина из московского хозмага..?
Г у р е в и ч.
|
|
|
О, грустно быть татарином - до гроба!
Пришлось подзарабатывать в глуши:
И конформистом, и нонконформистом,
И узурпатором. Антропофагом,
На должности японского шпиона
При институте Вечной Мерзлоты...
|
|
|
Короче, когда на город обрушилась стихия, при мне был челн и на нем двенадцать удалых гребцов-аборигенов. Кроме нас никого и ничего не было над поверхностью волн... И вот - не помню, на какой день плавания и за сколько ночей до солнцеворота - вода начала спадать, и показался из воды шпиль горкома комсомола... Мы причалили... Но потом - какое зрелище предстало нам: опустошение сердец, вопли изнутри сокрушенных зданий... Я решил покончить с собой, бросившись на горкомовский шпиль...
Д о к т о р, охватив голову, дает понять Б о р и с у и Н а т а л и, чтоб больного поскорее отвели в палату.
Г у р е в и ч. Еще мгновение, ребята!.. И когда уже мое горло было над горкомовским острием, а горкомовское острие - под моим горлом, - вот тут-то один мой приятель-гребец, чтоб позабавить меня и отвлечь от душевной черноты, загадал мне загадку: "Два поросенка пробегают за час восемь верст. Сколько поросят пробегут за час одну версту?" Вот тут я понял, что теряю рассудок. И вот - я у вас. (Приподымается с кресла, ему подчеркнуто учтиво помогает Мордоворот.) И с того дня - мешанина в голове, ...нахт унд нэбель... все путается, теленки, поросенки, Мамаев курган, Малахов курган...
Н а т а л и. У тебя не кружится в голове, Лев? Иди тихонько, тихонько. (Н а т а л и ведет его под левую руку, Б о р е н ь к а под правую.) Все сейчас пройдет, тебя уложат в постель.
Г у р е в и ч (покорно идет). Но все отчего-то мешается, путается, поросенки, курганы... Генри Форд и Эрнст Резерфорд... Рембрандт и Вилли Брандт.
Д о к т о р (вслед им). В 3-ю палату. Глюкоза, пирацетам.
Г у р е в и ч (удаляется с сопровождающими, и голос его все приглушеннее). Эптон Синклер и Синклер Льюис, Синклер Льюис и Льюис Кэррол... Вера Марецкая и Майя Плисецкая... Жак Оффенбах и Людвиг Фейербах... (уже едва слышно)... Виктор Боков и Владимир Набоков... Энрико Карузо и Робинзон Крузо...
|
|
|
ЗАНАВЕС
ВТОРОЙ АКТ
Ему предшествуют до поднятия занавеса - пять минут тяжелой и нехорошей музыки. С поднятием занавеса зритель видит 3-ю палату, с зарешеченными окнами, и арочный вход в смежную, 2-ю палату. Чтобы избежать междупалатной диффузии, обмен информацией и пр. - арочный переход занят раскладушкою, на ней лежит В и т я, с непомерным животом, который он, чему-то облизываясь, не перестает поглаживать, с улыбкой ужасающей и застенчивой. Строго диагонально, изогнув шею снизу-слева вверх-направо, по палате мечется просветленный С т а с и к. Иногда декламирует что-то, иногда застывает в неожиданной позе - с рукой, например, отдающей пионерский салют, - и тогда декламации прекращаются. Но никто не знает, на сколько.
С е р е ж а К л е й н м и х е л ь, еще вполне юный, сидит на койке почти недвижимо, иногда сползая вниз, постоянно держится за сердце. В волосах и в лишайнике, со странным искривлением губ. На соседней койке К о л я и кроткий старичок В о в а держат друг друга за руки и покуда молчат. К о л я то и дело пускает слюну, В о в а ему ее утирает. Пока еще лежит, с головой накрытый простыней, в ожидании трибунала, комсорг палаты П а ш к а Е р е м и н. На койке справа - X о х у л я, не подымающий век, сексуальный мистик и сатанист.
Но самое главное, конечно, - в центре: неутомимый староста 3-й палаты, самодержавный и прыщавый П р о х о р о в и его оруженосец А л е х а, по прозвищу Диссидент, - вершат (вернее, уже завершают) судебный процесс по делу контр-адмирала М и х а л ы ч а.
|
|
|
П р о х о р о в. Если б ты, Михалыч, был просто змея - тогда еще ничего, ну, змея как змея. Но ты же черная мамба, есть такая южноафриканская змея - черная мамба! - от ее укуса человек издыхает за 30 секунд до ее укуса! На середку, падла!..
Толстый оруженосец А л е х а полотенцем скручивает руки за спиной контр-адмиралу. Поверженный на колени, тот уже не рассчитывает ни на какие пощады.
П р о х о р о в. Как тебе повезло, засранец, дослужиться до такого неслыханного звания: контр-адмирал КГБ? Может, ты все-таки боцман КГБ, а не контр-адмирал?
А л е х а. Мичман он, мичман, я по харе вижу, что мичман!..
П р о х о р о в. Так вот, мичман, мы тут с Алехой подсчитали все твои деяния. Было бы достаточно и одного... Первого сентября минувшего года ты сидел за баранкой южнокорейского лайнера?.. Результат налицо - Херсонес и Ковентри в руинах... Удивляет только изощренность этой акции: от всех его напалов пострадали только старики, женщины и дети! А все остальные...- а все остальные - как будто этот куй над ними и не пролетал! Так вот, боцман: к тебе вопиют седины всех этих ci-арцев, слезы всех сирот, потроха всех вдов - к тебе вопиют! Алеха!
А л е х а. Да, я тут.
П р о х о р о в. Так скажи мне и всему русскому народу: когда этот душегуб был схвачен с поличным за продажею на Преображенском рынке наших Курил?
А л е х а. Позавчера.
М и х а л ы ч (мычит). Неправда это все, позавчера я был здесь, никуда из палаты не выходил, все свидетели, и медсестричка Люся кормила меня пшенной кашей с подливкой...
П р о х о р о в. Это ничего не значит. Сумел же ты, говнюк, за день до этого, не выходя из палаты, осуществлять электронный шпионаж за бассейном Ледовитого Океана. Материалы предварительного следствия лгать не умеют. Сам посуди, сучонок, вообрази, что ты не адмирал, а страница сто семь материалов предварительного следствия, - мог бы ты солгать?
М и х а л ы ч. Ни... никогда.
П р о х о р о в. Итак, мы в клубе знатоков: что? где? почем? Так почем нынче Курильские острова? Итуруп - за бутылку андроповки и в рассрочку? Кунашир - почти совсем за просто так... А может быть, эти дельцы от политики - за все это просто подкидывали тебе пиздянки?..
М и х а л ы ч напрасно пытается что-то в свое оправдание мычать.
П р о х о р о в. Мало того, этот боцман имел намерение запродать ЦРУ карту питейных торговых точек Советского Союза. И попутно - нашу синеглазую сестру Белоруссию - расчленить и отдать на откуп диктатору Камеруна Мише Соколову...
С т а с и к (фланируя мимо, как обычно). Да. За такие вещи по таким головкам не гладют. Я предлагаю снять с него штаны и пальнуть из мортиры...
П р о х о р о в. Стоп. Я еще не все сказал. У этого пса-мичмана было еще вот какое намерение, поскольку продавать ему было уже нечего - он сумел за одну неделю пропить и ум, и честь, и совесть нашей эпохи, - он имел намерение сторговать за океан две единственные оставшиеся нам национальные жемчужины: наш балет и наш метрополитен. Все уже было приготовлено к сделке, но только вот этот наш двурушник немножко ошибся в своих клиентах с Манхэттена. Когда с одним из них он спустился в метрополитен, чтоб накинуть нужную цену, - этот бестолковый коммерсант-янки решил, что перед ним - балет. А когда тот привел его в балет... (Всеобщий гул осуждения.) Гриша! Комсорг! (Комсорг П а ш к а Е р е м и н откликается только тогда, когда его называют Гришей.) Сбрось с себя простыню, не бойсь, сегодня судят не тебя. Скажи свое слово, товарищ!..
П а ш к а Е р е м и н. Да очень просто: почему этого удава наша Держава должна еще бесплатно лечить? Его надо убивать вниз головой!..
К о л я. Да, так поступали восточные деспоты со всеми агарянами: они запрокидывали им головы и заливали глотку расплавленным свинцом... или холодным вермутом.
С т а с и к. Нет, лучше все-таки стрельнуть в него из арбалета...
Коля. Из аркебузы... с расстояния в два с половиной поприща...
С т а с и к. Да откуда мы здесь достанем аркебузу?.. А мортиру можно из чего-нибудь сплести. У медсестрички мыла можно выпросить хозяйственного и немножко аксельбантов...
А л е х а. Ха-ха, ты еще позументов у нее попроси... По-моему, отдать этого изверга на съедение Витеньке!..
Возгласы одобрения. Все оборачиваются в сторону В и т и. Однако В и т я, не переставая улыбаться и поглаживать пузо, делает отвергающее движение розовой своей головою.
П р о х о р о в. Молись, Михалыч! В последний раз молись, адмирал!
М и х а л ы ч (уронив голову до пределов, начинает быстро-быстро что-то бормотать, приблизительно такое). За Москву-мать не страшно умирать, Москва - всем столицам голова, в Кремле побывать - ума набрать, от ленинской науки крепнут разум и руки, СССР - всему миру пример, Москва - Родины украшение, врагам устрашение...
П р о х о р о в. Так-так-так-так...
М и х а л ы ч (трясясь, продолжает, и все так же некстати). Кто в Москве не бывал - красоты не видал, за коммунистами пойдешь - дорогу в жизни найдешь, Советскому патриоту любой подвиг в охоту, идейная закалка бойцов рождает в бою молодцов...
П р о х о р о в. Довольно, мичман!.. блестящий молитвослов... По-моему, никаких арбалетов не нужно, а просто растворить его в каком-нибудь химическом реактиве, чтоб он к вечеру состоял из одной протоплазмы... Только - для чего в нашем отделении лишняя протоплазма, от нее уже и так дышать нельзя. Лучше - под трибунал!.. Коля, утрите свои слюни. Как вы считаете, Коля, - много в нашем отделении протоплазмы?
К о л я. Очень много... я уже не могу...
П р о х о р о в. Ясно. Трибунал. Конечно, сейчас он жалок, этот антипартийный руководитель, этот антигосударственный деятель, антинародный артист, ветеран трех контрреволюций, он беспомощен и сир, понятное дело, на скромные ассигнования ФБР долго не протянешь... Но все его бормотания и молитвы - это привычное кривляние наших извечных недругов. Это извечное кривляние наших привычных недругов. Это недружественная извечность наших кривляк. (Прохоров вдохновенно прохаживается.) Такие вот антикремлевские мечтатели рассчитывают на наше с вами снисхождение. Но мы живем в такие суровые времена, когда слова типа "снисхождение" разумнее употреблять пореже. Это только в военное время можно шутить со смертью, а в мирное время со смертью не шутют. Трибунал. Именем народа, боцман Михалыч, ядреный маньяк в буденовке и сторожевой пес Пентагона, приговаривается к пожизненному повешению. И к условному заточению во все крепости России - разом! (Почти всеобщие аплодисменты.) А пока - за неимением инвентаря - потуже прикрутите его к кровати. Пусть обдумает свое последнее слово.
А л е х а и П а ш к а опрокидывают адмирала в постель и - простынями н полотенцами - прикручивают так, чтоб тот не мог шевельнуть ни одним своим суставом и членом.
Л ю с и (врывается в палату, привлеченная кряхтением палачей и оглушительным рычанием жертвы). Что здесь происходит мальчики?.. Оставьте его в покое... Что ни день у вас - то суд и расправа. Где тут лишняя койка? (Открывает шкаф и вынимает комплект чистого белья, бойко швыряет на порожний матрас.) Скоро - обход. Ти-ши-на!..
А л е х а (тихо берет за плечи крохотную Л ю с и и, выпятив одновременно пузо и глаза-фурункулы, выделывает вокруг нее томные, танцевальные движения, а потом поет свою коронную, предварительно ударив себя в пузо и тряхнув головою).
Мне долго-долго будет сниться
Моя веселая больница,
А еще больше будет сниться
Твоя шальная поясница.
П р о х о р о в. Алеха! Припев!
А л е х а.
Алеха жарит на гитаре,
Обязательно на рыженькой женюсь!
Ал-лех-ха жарит на гитаре,
Обязательно на рыженькой женюсь!
Пум! пум! пум! пум! (по животу)
Обязательно,
Обязательно
Я на рыженькой женюсь!
Пум! пум! пум! пум!
Отстегнула все застежки,
Распахнула все одежды,
И едва дыханье жизни
Из ноздрей не улетело.
В тюрьме мичман обоссался,
Боцман палубу грызет!
Хо-хо-хо-хо!
П р о х о р о в. Припев, Алеха!
А л е х а.
Аль-лехха жарит на гитаре,
Но у него не выйдет ничего!
Пум! пум! пум! пум!
Да и пусть он жарит на гитаре -
Ведь все равно не выйдет ничего!
А я... (осклабляясь) А я... -
Обязательно,
Обязательно...
Привычно фыркая, Л ю с и ускользает к дверям. И наталкивается на входящего в палату Г у р е в и ч а, в желтой робе, как у всех, и в мокрых волосах. На лице не заметно следов побоя - но общая побитость очень даже заметна, да и всем понятна: Б о р е н ь к а, санпропускник...
Л ю с и. Ой, новенький... Ваша койка первая слева... стелите свою постельку, я могу вам помочь, если что не так...
Г у р е в и ч (яростно). Сам! Сам! Провались, девка!..
Л ю с и исчезает. Пение на время прерывается. Г у р е в и ч комкает все белье и швыряет его в угол кровати, потом смотрит направо: розовый В и т я с аппетитом на него смотрит, поглаживает живот все любовнее и облизываясь, иногда отворачиваясь в подушку, чтоб подавить в себе смешок, ему одному ведомый. Г у р е в и ч с полминуты его разглядывает, ему становится не совсем вмоготу, - он смотрит на соседа слева: оплетенный со всех сторон, контр-адмирал нее чаще что-то шепчет, с лицом скудеющим и окаянным. Над ним наклонен С т а с и к.
С т а с и к. Сейчас по всему миру все могильщики социализма - все исповедуются и причащаются... А ты почему, дедушка, не хочешь?..
П р о х о р о в (подступая. Следом за ним - А л е х а-Диссидент, как Елисей за Илиею. К С т а с и к у). Цыц, моя радость! Дай потолковать с человеком...
С т а с и к. Нет-нет, ему нужна минута самоуглубления... Вы плохо знакомы с Востоком... Ты погружаешься в воды, ну... или тебя погружают, но ты ощущаешь: канули в вечность те времена, когда тебя не существовало, - тебя омывают, следовательно ты есть... Когда купается наложница китайского императора в Бассейне Сплетающихся Орхидей - он так и называется: бассейн сплетающихся орхидей, - так в пего добавляют 12 эссенций и 17 ароматов...
К о л я (подступая сзади). ...Но кто после этого облекается в желтое одеяло, не зная истины и самоограничения, - тот не достоин желтого одеяла. Ты можешь мне разъяснить эту дхарму?!
П р о х о р о в. Шел бы ты под хуй со своими дхармами!.. Человеку только что в ванной навешали пиздюлей! причем тут дхармы? Продолжай, Стас...
С т а с и к. И вот. Я перехожу из ванной с орхидеями, минуя залы дхарм (взгляд в сторону паршивца К о л и) - перехожу из бассейна в зал Благовоний, а из зала Благовоний - в зал Песнопений. Те, кто по пути мне встречаются, говорят мне: "Благословенный, не ходи в манговую рощу". А я иду, мне говорят три девушки, одна такая лунная-лунная, а другая - пасторальная вся, в венце из одуванчиков, конечно, а уж на третью я и не смотрю. Я разрываю все узы, постигаю все дхармы и не стремлюсь ни к одной из услад, я перешагиваю через третью, патетическую, даму - и ухожу из зала Песнопений - в манговую рощу. 80 тысяч гималайских слонов следуют за мною, они мне говорят о тщетности печали...
П р о х о р о в. Ты знаешь чего, Стас, ты хоть на несколько минут - уябывай в свои манговые рощи, дай поговорить с евреем... Ты по какому делу и как звать?
Г у р е в и ч. Гуревич.
П р о х о р о в. Я так и думал, что Гуревич... А - случайно - не по этому..? (Делает известный по горлу щелчок.)
Г у р е в и ч. Ну... в том числе...
П р о х о р о в. Я так и думал. Евреи иногда очень даже любят выпить... в особенности за спиной арабских народов. Но не в этом дело. Как только появляется еврей - спокойствия как не бывало, и начинается гибельный сюжет. Мне рассказывал мой покойный дед: у них в лесу водилось оленей видимо-невидимо. Как их там? косулей - невпроворот. И пруд был весь в лебедях белых, а на берегу пруда цвел родо-ден-дрон. И вот в деревню эту приехал лекарь, по имени Густав... Ну уж не знаю, насколько он был Густав, но жид - это точно. И что же из этого вышло? - не я рассказываю, рассказывает дед. До появления этого Густава - зайцев было столько в округе, что буквально спотыкаешься об них, по ним скользишь и падаешь... Так исчезли для начала все зайцы, потом косули - нет, он в них не стрелял, они пропали сами собой. (А л е х е ): Позови старичка Вову.
В о в а подходит. Взглянув сначала на В и т ю, потом на контр-адмирала, подрагивая, ждет подвоха...
П р о х о р о в. Вова, ты из деревни. Ты можешь представить себе, что ты на берегу пруда... произрастаешь... тебя зовут Рододендрон. А на той стороне пруда - жид, сидит и на тебя смотрит..?
В о в а. Нет, не могу... что вот произрастаю и...
П р о х о р о в. Ну, к чертям собачьим радодендрон. Вот, вообрази себе, Вова: ты - белая лебедь и сидишь на берегу пруда - а напротив тебя сидит жид и очень внимательно на тебя...
В о в а. Нет, белой лебедью я тоже не могу, это мне трудно. Я могу... могу представить, что я стая белых лебедей...
П р о х о р о в. Прекрасно, Вова, ты стая белых лебедей, на берегу пруда, - а напротив...
В о в а. Ну, я, конечно, разлетаюсь... кто куда... страшно...
П р о х о р о в. Алеха, уведи Вовочку... Вот видишь, Гуревич?
Г у р е в и ч (с трудом улыбается). Ну, ладно. (С тревогой взглядывает в сторону В и т и, потом наблюдает, как сосед адмирал делает вздорные попытки вырваться из пут.) А этого за что?
П р о х о р о в. Делириум тременс. Изменил Родине и помыслом и намерением. Короче, не пьет и не курит. Все бы ничего, но мы тут как-то стояли в туалете, зашла речь о спирте, о его жуткой калорийности, - так этот вот говноед ляпнул примерно такое: из всех поглощаемых нами продуктов спирт, при всей его высокой калорийности, - весьма примитивного химического строения и очень беден структурной информацией. Он еще и тогда поплатился за свои хамские эрудиции: я открыл форточку, втиснул его туда и свесил за ногу вниз - а этаж все-таки четвертый - и так держал, пока он не отрекся от своих еретических доктрин... Сегодня он, решением Бога и Народа, приговорен к вышке... Я не очень верю, что вначале было Слово, но хоть какое-то задрипанное - оно должно быть в конце, так что пусть этот пиздобол лежит и размышляет...
Г у р е в и ч. А скажи мне, Прохоров, тебя облекли полномочиями... э-э-э... в одной только этой палате или..?
П р о х о р о в. Да, конечно, нет! Все, что по ту сторону Вити (оба взглядывают туда, Г у р е в и ч отворачивается), - это все мои подмандатные территории, но тебе повезло: завтрашний процесс будет внутрипалатным, да еще уголовным, к тому же. Гриша!!! Сними с себя простыню! Это Пашка Еремин, комсорг, так вроде ничего, подонок как подонок, но дело серьезное - членовредительство в семействе Клейнмихель!
С е р е ж а К л е й н м и х е л ь (заслыша свою фамилию, встает и подползает в сторону П р о х о р о в а). Запишите: у мамы только одна нога осталась на месте... все другие были откручены, и руки тоже, все вместе лежали на буфете... А крестная в это время ушла за бубликами...
Г у р е в и ч. Мдаа... в самом деле... Крестная ушла за бубликами - какой смысл кричать?
С т а с и к (как всегда проходя мимо). У всех у нас крестные за бубликами поразошлись: кричи-кричи - ни до кого не докричишься...
С е р е ж а. Да нет же... Причем тут бублики?.. Ну как вы не понимаете? Ведь он сначала оторвал ей голову, а уж потом...
П р о х о р о в. До завтра, до завтра все это. До завтра, Сережа, уползи. Так вот, слушай меня, Гуревич; как видишь, у нас случаются мелкие бытовые несообразности. А так - у нас жить можно. Недели две-три тебя поколют, потом таблетки, потом пинка под жопу - и катись. У нас даже цветной телевизор есть. Кенор с канарейкой. Они только сегодня помалкивают - поскольку завтра Первомай. А так - поют. Витя решил их даже не трогать и на вкус не пробовать, - а это ли не высшая аттестация для вокалиста, а Гуревич? А вон там, повыше, с самого верху - попугай, родом, говорят, из Хиндустана..... А может быть, и в самом деле из Хиндустана, наверняка оттуда, потому что молчит целые сутки. Молчит, молчит. Но как только пробьет шесть тридцать утра, - вот ты увидишь, - он начинает, не гнусаво, не металлично, а как-то еще в тыщу раз попугаевее: "Влади-мир Сергеич! ...Влади-мир Сергеич! на работу - на работу - на работу - на хуй - на хуй - на хуй - на хуй". А потом - потом чуток помолчит, для куражу, и снова: "Влади-мир Сергеич! Владимир Сергеич! На работу, на работу, (все учащеннее) на работу, на работу, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй..." И все это ровно в 6.30, можно даже не справляться по курантам и рубиновым звездам... А вот от шашек и домино ничего не осталось - все слопал Витя, одну за другой. Чудом уцелела шесть-шесть, Хохуля спрятал ее под подушку и сам с собой играл в шесть-шесть, и всегда выигрывал. А дня через три - небывалое: из-под подушки исчезла шесть-шесть. Хохуля не знает, куда деваться от рыданий, Витя улыбается. Все кончается тем, что Хохуля впадает еще в какую-то прострацию, глохнет и становится сексуальным мистиком... А Витя тем временем берется за шахматы...
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 308; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!